В одной лодке

— Шерлок, тебе нужно это увидеть! Детектив поморщился. — Я занят, Джим. — Это срочно, — холодно парировал Мориарти. — Потому что… в корне меняет всю ситуацию. С этими словами криминальный гений покинул комнату, которую Холмс использовал как рабочий кабинет. Громко хлопнув дверью. Шерлок скорчил гримасу. Ну что этот неугомонный еще придумал? Придется оторваться от работы и пойти посмотреть. Иначе обидится — и успокаивай его потом. Вздохнув, детектив поднялся с кресла и, не скрывая недовольства, направился в бывший кабинет Маккормика. — Что ты хотел мне показать? Не говоря ни слова, Джим кивнул на монитор. На котором была открыта фотография. Холмсу не понадобилось смотреть дважды, чтобы узнать среди нескольких незнакомых людей в полицейской форме одного знакомого. Лестрейд. — Что это? — сдержанно поинтересовался Шерлок. — Ты совершенно верно предположил, что сумку с фальшивой бомбой на дверь полицейского гаража не мог повесить посторонний, — сухо сообщил злодей-консультант. — У меня действительно есть свой человек в полиции Белфаста. И я распорядился, чтобы он сообщил мне, если в их участке появится кто-нибудь из Лондона. Это фото сделано вчера вечером. Холмс еще раз вгляделся в снимок. Он был не слишком четким: снято сквозь стекло, да еще и с большого расстояния. — То есть, Лестрейд повелся на твой фальшивый след? — детектив приподнял бровь. — Так что тебя встревожило? Ты же этого и добивался. — Твой друг-полицейский меня не тревожит, — спокойно отозвался Джим и пару раз щелкнул мышкой, открывая еще одну фотографию. — Но там не только он. Шерлок вгляделся в экран и замер. На втором снимке Лестрейд стоял к фотографу спиной. А чуть позади инспектора с равнодушным лицом застыл… — Майкрофт?! — Холмс понял, что смотрит на брата с открытым ртом и поспешно его закрыл. — Мало того, что явился в Белфаст лично, так еще и в такой одежде… Офигеть можно! — Что ты об этом думаешь, гений? — сухо поинтересовался Мориарти. Детектив сжал пальцами виски и нервно заходил по комнате. — Думаю, что ты прав: это полностью меняет дело. Майкрофт никогда не покажется перед своими людьми в подобном виде, даже перед охранниками. Такая одежда означает, что его людей там нет. Он участвует в поисках лично, но свои службы почему-то не привлек. — Почему-то? — злодей-консультант иронически приподнял бровь. — А по-моему, это как раз ясно. По всей видимости, ты ошибся, говоря, что его братская любовь имеет пределы. Он не хочет, чтобы тебя посадили или сослали на какое-нибудь опасное задание. — Может и так, — задумчиво проговорил Шерлок. — Но для нас с тобой это отличная новость. Полиция нас не разыскивает, мы бы знали. Получается, что и спецслужбы тоже. Значит Майкрофт замял и убийство Винса, и тот факт, что ты сбежал. Он подошел к Джиму и сжал его плечи. — Нет, — очень холодно заявил Мориарти в ответ на невысказанную мысль противника. — Я никуда не поеду. Холмс вздохнул. — Прекращай упрямиться! Раз против нас только Лестрейд и Майкрофт, то ты можешь пересечь границу спокойно, и никто тебя не остановит. — Я тебе уже говорил, — криминальный гений скинул его руки и отвернулся. — Покидать Англию я не собираюсь. — Ну и дурак! — детектив непритворно разозлился. — Себе же хуже делаешь! — Иди к дьяволу, Шерлок, — Джим повернулся и посмотрел на противника с такой яростью, что тот невольно отступил на пару шагов. — Решать за меня, что делать и куда ехать, ты не будешь! Холмс фыркнул и пожал плечами. — Идиот! Попадешься — сам будешь виноват! Я думал, ты умнее! — Я думал, и ты — тоже, — со злостью отозвался Мориарти. — Даже дело мое раскрыть не можешь, только воздух сотрясаешь. — Раскрою, не волнуйся, — прорычал Шерлок и стремительно покинул кабинет. * * * — Нервничаешь? — Майкрофт криво улыбнулся и неловко притянул партнера к себе. Он и сам чувствовал себя, что называется, не в своей тарелке. И отчаянно стеснялся собственной наготы, так словно вместе с одеждой оставил не пороге спальни всю свою уверенность. — Ты, похоже, не меньше, — Лестрейд ответил такой же кривой улыбкой. — В жизни так не волновался, — сознался политик. — А вдруг я тебя разочарую или… Грег нервно усмехнулся. — Или я тебя. Инспектор видел, что Холмс очень сильно возбужден, но сам испытывал только смущение. Хотел его всей душой, но тело на эти желания отзываться не спешило, и Лестрейд страшно переживал, что Майкрофт воспримет этот факт неправильно. — Расслабься, — пробормотал Холмс, покрывая короткими и очень деликатными поцелуями его плечи и грудь. — И думай об Англии? — фыркнул Грег. — Хотя в случае с тобой это, наверное, имеет смысл. Майкрофт закатил глаза, и инспектор немедленно прижал его к себе, виновато прошептав в ухо: — Прости, я идиот. — Я, кажется, не лучше, — политик накрыл поцелуем его губы, одновременно потянувшись рукой к пока еще вялому члену. Лестрейд задрожал всем телом, когда почувствовал, как его поглаживают чужие пальцы, вызывая наконец прилив возбуждения. Постарался сосредоточиться на ощущениях, в надежде, что желание поможет ему справиться со страхом перед новым опытом. Секса у него не было уже очень давно, потому прикосновения, становившиеся все более настойчивыми, вызывали настоящую бурю внутри. Полицейский глухо постанывал, толкаясь в ласкающую руку и старался не думать ни о чём, кроме горячих губ на своих губах и волн удовольствия, рождавшихся в паху и растекающихся по всему телу. Майкрофт чувствовал, что возбудился как юнец, впервые дорвавшийся до секса, и его это ощущение изрядно напрягало. С Грегом нужно терпение, ведь он никогда раньше не был с мужчиной. А как тут терпеть, когда сумасшедшее желание буквально сметает остатки рассудка, требуя удовлетворения — сейчас, немедленно. — Милый… — простонал он, отрываясь от губ Грега и отчаянно целуя его шею. — Все будет хорошо… Доверься мне. Потянулся за смазкой, которую предусмотрительно купил несколько дней назад и не менее предусмотрительно вытащил из кармана, прежде чем раздеться, выдавил на пальцы и решительно раздвинул ноги полицейского. Погладил, пока не проникая внутрь, дожидаясь согласия. Лестрейд ощутимо напрягся, и Майкрофт вздохнул. — Не надо, — пробормотал он. — Расслабься. А то будет больно. — Я хочу тебя, — выдохнул Грег. К своему огорчению, Холмс услышал в его голосе не столько желание, сколько испуг. — И нервничаешь, — с грустной улыбкой констатировал он. — Если все плохо, просто скажи. Есть другие способы. — Нет, — инспектор решительно тряхнул головой. — Все хорошо, правда. Майкрофт снова поцеловал его, пытаясь успокоить, и как только партнер слегка расслабился, осторожно протолкнул палец внутрь. Лестрейд охнул и постарался не напрягаться, но тело его не особенно слушалось. Холмс закусил губу и снова занялся его членом, понимая, что подготавливать партнера придется долго. Позволил ему привыкнуть к ощущениям, и начал осторожно двигать пальцем внутри. — Майкрофт, — простонал Грег. — Я в порядке. Не тяни с этим… Тебе же хочется… — Еще как, — Холмс криво улыбнулся и тряхнул головой, смахивая выступивший на лбу пот. — Но торопиться мы не будем. А если Лестрейду не понравится и он раскается в своем решении… больше никогда не захочет… Это было настоящим испытанием: на выдержку у одного, и на доверие у другого. Когда Майкрофт наконец решил, что партнер достаточно подготовлен, он осторожно согнул его ноги в коленях и медленно вошел, кусая губы, чтобы не закричать. Грег сдавленно всхлипнул и снова напрягся так, что мышцы его стали почти каменными. — Тише, — простонал Майкрофт, потянувшись к губам Лестрейда. — Расслабься. Если ты не хочешь, я… — Нет! — Грег обеими руками притянул его к себе и обвил талию ногами, не позволяя выйти. — Я хочу… правда… Вопреки этим словам, реакции его тела говорили об обратном. Но Холмс уже почти утратил самоконтроль, он жадно поцеловал Грега и начал двигаться, пытаясь не торопиться, дать привыкнуть, и всё же срываясь на всё более быстрый темп. Лестрейд вцепился в его плечи, стараясь игнорировать не слишком приятные ощущения, сосредоточившись на лице Майкрофта, на котором читалось всепоглощающее удовольствие, на его отчаянных стонах и горячем шепоте: — Грег, милый… Боже мой… Грег… — Майкрофт… — всхлипнул полицейский, подаваясь навстречу, подстраиваясь под его движения. — Любовь моя… Политик кончил с глухим вскриком и практически придавил любовника к постели. Лестрейд обнимал его, гладил по спине, думая, что это, в любом случае, того стоило. Он не мог сказать, что новый опыт ему сильно понравился, но Майкрофт… Расслабленный, вздрагивающий и тихо постанывающий Майкрофт — на нем, в нем… И собственные отчаянные чувства к этому человеку… Грег навсегда запомнит этот момент, даже если они никогда больше не будут вместе. Спустя несколько минут Холмс приподнялся и посмотрел на Лестрейда с жалкой улыбкой. — Извини, — виновато пробормотал он. — У меня так давно не было секса, что я просто не сдержался. — Ничего, — полицейский ласково погладил его по лицу. — Все в порядке. — Не в порядке, — Майкрофт откатился в сторону, избавляя партнера от тяжести своего тела. — Но будет. Проговорив это, политик решительно устроился между ног Лестрейда и взял в рот его обмякший член. — Майкрофт, что ты… — Грег изо всех сил вцепился пальцами в простыню. — Не нужно… я… О, Боже! Холмс никогда раньше этого не делал, потому просто не был уверен, что у него получится. Никак не удавалось расслабить горло и взять поглубже, но Лестрейду, похоже, и без того было достаточно. Бедра его ходили ходуном, он выгибался навстречу и стонал так громко, что слышал, должно быть, весь этаж. Почти подойдя к пику, Грег пытался отстранить любовника, но Майкрофт не позволил, вынуждая инспектора кончить ему в рот. Проник пальцами внутрь, теперь, когда партнер был полностью расслаблен, нащупывая бугорок простаты. Лестрейд задохнулся от двойного удовольствия, по телу его прошла судорога и он обмяк, простонав имя политика. Холмс лег с Грегом рядом, прижимая к себе. С одной только мыслью: теперь он его никогда никому не отдаст. * * * Лестрейд проснулся от легкого поцелуя в губы и открыл глаза, не сразу сообразив, где он находится и что с ним. Майкрофт, полностью одетый, склонился над инспектором и грустно улыбался. — Мне пора, дорогой. Грег вздохнул. В своем костюме политик казался таким, как раньше — невозможно далеким. — Почему раньше не разбудил? — недовольно проговорил полицейский. — Я бы проводил. — Это ни к чему, — ответил Холмс. Лестрейд поморщился. Ну вот, всё как он и предполагал. Да разве могло быть иначе? Зачем он нужен одному из самых влиятельных людей в стране, в самом деле! Покачав головой, Майкрофт сел на край кровати и притянул инспектора к себе. — Грег, — проговорил он, обнимая его. — Я не собираюсь тебя бросать или отказываться от тебя. — Действительно? — глухо спросил полицейский, прижимаясь щекой к его плечу. — Конечно, — мягко заверил его Холмс. И улыбнулся. — Заканчивай здесь все дела побыстрее, я буду ждать тебя в Лондоне. Еще раз поцеловав Грега, Майкрофт разжал объятия и двинулся к выходу. Инспектор несколько минут с тоской смотрел на закрывшуюся за сотрудником правительства дверь, а потом поднялся, собираясь принять душ. Между ног неприятно саднило, а в воздухе висел легкий запах одеколона Холмса. Только это и помогало Лестрейду поверить, что прошлая ночь была на самом деле. * * * Майкрофт смотрел в иллюминатор самолета, пытаясь сосредоточиться на предстоящем заседании. Выходило плохо. Внутри, под бесстрастной маской, бушевала такая буря эмоций, на какую он никогда не считал себя способным. Почти четыре десятка лет политик рассматривал чувства только как инструмент, как не самый худший способ добиться контроля над противниками, оказавшимися достаточно глупыми, чтобы позволить себе влюбиться. И ни в коем случае не собирался попадаться в эту ловушку сам. И что делать теперь? Рано или поздно все узнают об их с Грегом связи… нет, неправильное слово. Даже мысленно Майкрофт не хотел называть свои отношения с инспектором «связью». Такое определение коробило своей неправильностью, на его место напрашивалось другое, куда более личное. Которое политик никогда еще не использовал применительно к себе. Любовь. Надо же… Избежав всех возможных ошибок и искушений в юности, когда ошибки, вообще-то, свойственно делать почти всем, он, без малого разменяв пятый десяток, влюбился как мальчишка. До тех самых бабочек в животе — какой же нелепостью ему всегда это казалось. А оказывается, так бывает. Этим утром, глядя на мирно спящего, измученного прошедшей ночью Грега, Майкрофт буквально задыхался от интенсивности чувств, которые никак не удавалось взять под контроль. И ему впервые в жизни было по-настоящему страшно. Его упрямый и слишком честный инспектор не умеет лгать и изворачиваться. Он не сможет, да и не захочет скрывать то, что ни в коем случае нельзя выставлять напоказ. И станет отличной мишенью для тех, кто целится в Холмса, надеясь его свалить. Многие годы единственной — тщательно скрываемой — слабостью политика был Шерлок. Майкрофт всеми силами защищал младшего брата, при этом вслух презрительно отрицая у себя наличие родственных чувств. Детектива это не коробило: ему чувства Холмса-старшего и не были особенно нужны. К тому же, Шерлок слишком умен, чтобы не понять правил этой игры. А вот Грег их понять и принять не сможет. Потому что от них за милю несет фальшью, глубоко противной его кристальной искренности. И если политик начнет на людях демонстрировать равнодушие к Лестрейду, пытаясь его защитить, то инспектор просто утвердится в мысли, что всегда был для Холмса игрушкой, недостойной занимать место в его жизни. Проходным эпизодом… Чёрт побери, Майкрофт никак не мог этого допустить! И вот один из самых влиятельных людей Великобритании, у которого, как принято считать, нет ни одного слабого места, изо всех сил сдерживается, чтобы не написать любимому мужчине какую-нибудь сентиментальную глупость. Поблагодарить за чудесную ночь, или сообщить, что скучает… Пошлость какая! Точнее, это всегда выглядело пошлым — применительно к другим. А сейчас кажется единственно правильным шагом. И как же непробиваемый Майкрофт Холмс до такого докатился? Самолет начал заходить на посадку. В аэропорту его будет встречать Антея на машине с личным шофером. А привести в порядок мысли сотруднику правительства так и не удалось. На фоне этого даже проблема Шерлока и Мориарти, еще недавно лишавшая Майкрофта сна, казалась почти незначительной. * * * Шерлок хмурился и кусал губу, пытаясь думать только о деле. Не было бы ничего проще, но поведение Джима в последние пару дней выбивало почву из-под ног, мешая сосредоточиться. Криминальный консультант в буквальном смысле слова объявил противнику бойкот. Не разговаривал, не отзывался на обращенные к нему реплики, молча уворачивался от попыток его обнять. И почти все время проводил в кабинете, уткнувшись в монитор. Даже ухом не повел, когда Холмс заявил, что примерно разобрался в схеме преступления и готов поделиться своими выводами. Просто скрылся за дверью, не проявив ни малейшего интереса. Что же с ним такое? Неужели обиделся на попытку Шерлока его защитить? Детектив и сам морщился от мысли, что самым разумным решением было бы услать Джима подальше, туда, где Майкрофт его не достанет. И выждать хотя бы год, прежде чем снова с ним встретиться. Мысль о том, что им вообще не следует встречаться, что их пути просто должны разойтись, казалась Шерлоку настолько неправильной, что он сразу выкинул её из головы. Для Холмса было совершенно очевидно, что Мориарти вышел на первое место в списке его приоритетов, потеснив даже работу. Отчасти потому, что все лучшие, самые интересные расследования детектива были так или иначе связаны именно с Джимом. Если не будет его, работа превратится в скучную рутину. Шерлок никогда не задумывался над этим, но теперь, получив возможность сравнить, ясно видел, что жизнь без криминального консультанта была смертельно тоскливой. Настолько же пустой, насколько насыщенной стала жизнь рядом с ним. Надо любой ценой защитить Джима от брата. Но как это сделать, если единственный способ — расстаться, причем надолго. Если Шерлок вернется в Лондон один, Майкрофт побесится, но в итоге отстанет. И приставит слежку, в надежде, что Мориарти рано или поздно появится рядом с противником. Должно пройти очень немало времени, чтобы брат утратил бдительность. И только тогда можно будет предложить злодею-консультанту вернуться. Год минимум… И как его прожить теперь, когда присутствие Джима стало разновидностью наркотика? Особенно если учесть, что сам криминальный гений про отъезд из Англии даже слышать не хочет. Скрипнула дверь, сообщая, что Мориарти выбрался из своего убежища и отправился на кухню, намереваясь поесть. Холмс со вздохом поднялся: надо снова попробовать до него достучаться. — Я не хочу расставаться с тобой, — сказал он, заходя следом за Джимом в кухню. — Но выбор невелик: потерять тебя навсегда или на время. И что мне делать? Злодей-консультант снова не ответил. Молча сделал себе пару бутербродов и направился в сторону кабинета. — Так, с меня хватит! — Шерлок разозлился и кинулся за ним. Отобрал тарелку, развернул Мориарти к себе и с силой сжал его плечи, не давая вырваться. — Скажи, что тебя не устраивает? Тот поморщился. — Убери руки, — сухо заявил он. — И отстань от меня. — Не хочу! — фыркнул детектив. — Я хочу быть с тобой, дебил! И уже всю голову сломал, как мне это сделать, чтобы не навлечь на тебя опасность. Если мы свалим из страны вместе, Майкрофт нас в покое не оставит. Сам знаешь, он только прикидывается, что я его не волную. Но будет искать, поставив на уши все свои ресурсы, пока не найдет. — Это твои проблемы, Шерлок, — устало отозвался Джим. — Решай их сам. — Ты — моя главная проблема, придурок, — лицо Холмса исказилось болезненной гримасой. — Упрямый засранец, который не хочет даже слушать мои аргументы, и, к тому же, не объясняет, почему предложенный мной вариант для него так неприемлем! — Потому что я не намерен прятаться, — бесстрастно сообщил криминальный гений. — Это не ответ, Джим, — Шерлок чувствовал, как у него внутри все скрутило узлом от мучительного желания обнять Мориарти. Но что толку, если всё равно не позволит? — У меня нет другого ответа, — тем же тоном отозвался злодей-консультант. И добавил. — Пусти. Тебе, может, и нечем заняться, а у меня полно дел. Детектив не выдержал, и притянул его к себе, крепко обнял, уткнулся лицом в его волосы. — Хватит, — пробормотал он. — Ты не оставляешь нам обоим выбора. Ладно, сдаюсь — я не буду больше заговаривать о твоем отъезде. Но что дальше? Нас в любой день могут отыскать здесь, и чем это кончится — тебе известно не хуже меня. Я не отдам тебя просто так, но моего мнения никто спрашивать и не будет. — Как трогательно, Шерлок, — равнодушно заявил Джим, выворачиваясь из объятий противника. — Я почти впечатлен. С этими словами он снова скрылся в кабинете, закрыв дверь на ключ. Совершенно забыв про тарелку с бутербродами. * * * Отгородившись от Шерлока дверью, Мориарти бессильно сполз на пол и закрыл лицо руками. — Я почти впечатлен, — беззвучно повторил он. Каким убедительным Холмс может быть, чтобы добиться своего. Сколько слов, правильных слов… и все ради того, чтобы изгнать его из страны. Чудесный выход, дорогие друзья в безопасности, как и милые его сердцу обыватели, которых детектив днем и ночью защищает от преступников. Он знает, что рано или поздно Джим восстановит все, что потерял за последние три года, и пытаться этому помешать — бесполезно. Шерлок хочет только, чтобы криминальный гений применял свои таланты где угодно, но не в Англии. Он даже почти прикинулся влюбленным, лишь бы заставить Мориарти сдаться. Мотивирует все это заботой о нем же. И в самом деле, как трогательно… Внутреннее противоречие разрывало злодея-консультанта на части, приводя в то самое нестабильное состояние, когда он начинал делать глупости и совершать ошибки. Как тогда, с крышей. Отчаянно-безнадежные чувства довели его до ручки, заставив пойти на крайние меры. Ошибка в расчетах, которая привела к трехлетнему заключению и потере почти всего, что он создавал долгие годы. Умом он понимал, что Шерлок говорит совершенно правильные вещи. Выхода у них нет — кроме того, который детектив предлагает. Сам Мориарти часами напрягал свои гениальные мозги, пытаясь придумать что-то еще — и не мог. И согласиться с Холмсом не мог, потому что мысль о разлуке сводила его с ума — в буквальном смысле этого слова. Делая почти неадекватным. Что бы ни говорил детектив, как бы ни старался… и как бы хорошо злодей-консультант не понимал, что в его предложении есть резон… Ну уж нет, никуда он не поедет! Чем бы это ни кончилось! Настойчивая мисс Адлер, которую Джим в свое время подослал к Шерлоку, надеясь проверить, способен ли он повестись на животный магнетизм и уступить тому, что сам именует химическим дефектом, заявляла, что, по её мнению, Холмс-младший в этом смысле совершенно безнадежен. Может поддаться желаниям, но не чувствам. Потому что сердца у него и вправду нет. Теперь Джим убеждался в этом на собственном опыте. Детектив умен, он сумел разглядеть то, что противник всеми силами пытался от него скрыть. А может, всегда знал: старший братец, который догадался о чувствах злодея-консультанта к младшему годы назад, наверняка поделился информацией. И теперь Шерлок пытается манипулировать противником, ведя с ним ту же игру, что и с незабвенной Ирен. Только её он добивал своим показным равнодушием, а с Мориарти выбрал другую тактику. Дать Джиму все, о чем он не смел даже просить, чтобы подчинить своей воле. Ручной злодей-консультант, который готов в лепешку расшибиться, чтобы выполнить малейшую прихоть своего главного врага. То-то повеселятся братья-Холмс. Ирен, столкнувшись с этой глыбой льда, выглядела совершенно раздавленной. Побежденной. Мориарти не может себе такого позволить. Но, в конце-концов, он умнее дамочки-доминантки. Он не даст Шерлоку выиграть. «Просто так я тебя им не отдам». Мориарти болезненно скривился, вспомнив эти слова, и беззвучно прошептал. — Неужели, любовь моя? Как трогательно…