Закрытая зона.

      Минсок шёл в сторону закрытого корпуса в сопровождении своей вечной свиты. Два охранника-беты с серьёзным видом сперва осматривали его кастрюльки и только потом давали доступ в «закрытую зону». Кима это очень бесило, он много раз пытался донести Исину, что в этом конвое нет необходимости, но директор лишь вздыхал, ссылаясь на то, что эти люди посланы министерством.       Омега, не спеша, катил свою тележку, преодолевая ступени и пороги. – Никогда не понимал, зачем тебе эти два бугая, когда они даже тележку через порог перенести не могут, – возмутился Чонде, уже давно дежуривший у входа.       Альфа подбежал к Минсоку, который пытался поправить застрявшее колесо своего мини-транспортёра. Один из охранников преградил парню путь, но Чен оттолкнул его в сторону. – Лучше б человеку помог, – пробурчал альфа, с лёгкостью вытащив колесо из щели. – Спасибо, – тихо сказал омега, пряча взгляд. – Обращайся, всегда рад помочь, я не эти тупые гориллы. – Ким Чонде, кажется, вы забываетесь, – сдержанно сказал старший из охранников.       Чен проигнорировал его и забрал ручку от тележки у опешившего омеги, направляясь в сторону столовой.       Минсок шёл следом, разглядывая младшего. Невысокий, но стройный, подтянутый, Мин даже сказал бы, подкачанный. На руках отчётливо прорисовывались очертания мышц.       Омега невольно представил, как эти сильные руки будут обнимать его, как чарующий голос будет петь ему о любви. Минсок никому не признавался, что порой с замиранием сердца слушал импровизированные концерты, которые устраивали в «закрытой зоне» эти мальчишки. Порой он в страхе ловил себя на мысли, что за всё время пребывания здесь его не раз тянуло к Чонде, но ведь это было неправильно. Омега не хотел наступать на одни и те же грабли дважды. Отношения с младшими приносили только боль и разочарование.       Уже у самой столовой омегу вывели из раздумий возмущённые голоса. Он заметил Джонина, Криса и Тао, что стояли в коридоре и кидали недовольные взгляды внутрь помещения. – Эй, петух расфуфыренный, тебя не предупредили, что ты должен заканчивать уборку до завтрака? – прокричал Чонде. – Как освободился, так и пришёл, – усмехнулся уборщик. – Ничего, подождёте, с вас не убудет.       Минсок поморщился, он почему-то недолюбливал этого человека. Юнсу вечно был чем-то недоволен, постоянно возмущался, скалился, обзывался. – Так не пойдёт, – вмешался Мин. – Юнсу, всё же остынет. – А ты, толстячок, не вмешивайся, – ответил уборщик. – Я в твою работу не лезу, вот и ты иди мимо. А эти… эти могут и холодное поесть, по-моему, им и так слишком много чести. – Тебя не спросили, – сжав кулаки, сказал Крис. – А вот и зря. Я бы тут навёл порядок. Знали бы вы своё место и шлюхи ваши…       Ифань дёрнулся, но Тао и Джонин преградили ему путь. – Юнсу, что ты себе позволяешь? – возмутился повар. – Я буду жаловаться директору… – Да хоть Господу Богу. Вообще не понимаю, чего с ними все возятся, уголовники, они и в Африке уголовники. – Помолчали бы вы, – сказал Джонин. – Делайте свою работу. – Не тебе меня учить, вор поганый, – оскалился уборщик. – Да, я… – на этот раз Джонин чуть не сорвался, но Крис и Тао удержали его. – Пустите, я начищу клюв этому петуху. – Джонин, успокойся, – вмешался Минсок. – А ты, Юнсу, заканчивай с уборкой и проваливай. – Слушай, жирный, не вмешивайся. Я как-нибудь сам разберусь, что мне делать. За собой следи лучше, весь заплыл, что давно тебя никто не трахал, так вон смотри, сколько героев, выбирай любого… – Не смей открывать свой поганый рот, грязная свинья! – разозлился Чонде, заметив, как помрачнел Минсок. – Кто бы говорил…       Парни не успели среагировать, опомнившись тогда, когда Чонде отвешивал противному уборщику не первый удар. – Я тебя научу выбирать выражения, – шипел Чен, размахиваясь снова и снова.       Беты, что до этого стояли молча, накинулись на парня, теперь удары посыпались и на Чонде. Двое охранников уже вовсю дубасили младшего парня. – Остановитесь, – кричал Минсок. – Господи, Чен! Крис, Джонин, Тао, помогите ему. Они же убьют его сейчас…       Альфы бросились на бет, пытаясь оттащить их от друга. – Что здесь происходит?! – разнёсся по коридору озлобленный голос.       Беты, тяжело дыша, смотрели на Сехуна, что стоял в конце коридора, а за его спиной прятались напуганные Лухан и Бэкхён. – О, еще один защитничек пожаловал, – прошипел Юнсу, потирая опухшую скулу.       Минсок бросился к Чену, усаживая его на стул и с трепетом разглядывая разбитое лицо альфы. Чонде морщился, но молчал. – Поскольку я ответственный за эту территорию, я хочу знать, что здесь произошло. – Эти твари… – начал один из охранников, но Сехун жестом остановил его. – Крис, – сказал Сехун, посмотрев на блондина.       Все устремили удивлённые взгляды на омегу. – Юнсу не успел убраться до завтрака, – несмело начал альфа, поймав на себе раздражённые взгляды охраны и уборщика. – Минсок-ши попросил его поторопиться, но тот ответил, что мы можем и холодное поесть. Минсок-ши возмутился, а Юнсу начал его оскорблять, тогда…       Крис кинул взгляд на замершего повара. – Тогда? – Тогда Чонде заступился за меня, – продолжил Минсок. – А охрана пыталась их разнять. – Из того, что я видел, – сказал Сехун. – Мальчики пытались оттащить охрану от Чена. Что ж, мне всё ясно. Юнсу-ши, попрошу вас покинуть корпус, с этого дня вход вам сюда закрыт. Я ещё вчера хотел пойти на крайние меры, но меня немного отвлекли. Вы отнеслись неуважительно к чужим вещам, а это характеризует вас не с лучшей стороны. Мы сами в состоянии прибраться в корпусе, до тех пор, пока не поправится господин Сон, ведь так, мальчики?       Лухан и Бэкхён синхронно закивали, в то время как Сехун прожигал взглядом бет. – А вы… – выдохнул он. – Я ещё поговорю о вашем поведении с директором.       Мужчины с вызовом посмотрели на омегу, перед которым тут же выросли три фигуры, готовые защитить его в любой момент. – Минсок-хён, отведи Чонде в медицинский корпус. – Но… – растерялся старший. – Кому ты не доверяешь? Мне, Чонде или Кёнсу-хёну?       Минсок нерешительно посмотрел в сторону охраны, а потом помог альфе подняться и повёл его к выходу. – Это прямое нарушение… – начал было Юнсу. – Вы ещё здесь? – с презрением спросил О. – По-моему, я вам всё понятно объяснил. Вам показать, где выход? – Подумаешь, ещё молоко на губах не обсохло, а всё туда же. – Тебе мало досталось? – возмутился Тао. – Я могу добавить. – Хватит! – сдержанно сказал Сехун. – Юнсу-ши, я прошу вас по-хорошему, уходите. – А то что? Дашь своим верным пёсикам команду «фас»? – Да как он?!… – возмутился Джонин. – Се, он нарывается. – Завтрак стынет, – улыбнулся младшим Сехун. – Идите, поешьте. – А ты? – с беспокойством спросил Лухан. – Я тоже приду, идите.       Бэкхён, Лухан, Джонин и Крис пошли в сторону столовой, захватив тележку Минсока. Беты последовали за ними, заняв своё привычное место у входа. – Тао, иди с ними, – сказал Сехун, не глядя на альфу. – Пока эта тварь здесь, я не оставлю тебя одного.       Сехун измученно вздохнул, а Юнсу возмутился. – Я бы попросил. Кто тут ещё тварь? На моих руках нет крови сотен человек. Это ты, кажется, тут убийца. – И тебе не страшно вот так со мной спорить? – оскалился Тао. – Я знаю много способов убийства. У человека на теле есть множество точек, прикосновение к которым может вызвать мгновенную смерть. Ты сомневаешься в моих способностях? Мне терять нечего, я всё равно сдохну здесь, а тебе советую сюда больше не соваться, иначе составишь мне компанию на небесах.       Юнсу в ужасе попятился к выходу, унося ноги. Тао выдохнул, сжимая кулаки, а потом обернулся, замечая бледного, как мел, Сехуна. – Се, – в панике подбежал к нему альфа. – Не слушай меня, никогда не слушай, понял?       Тао потряс старшего, пытаясь обратить на себя внимание. – Хунни, пожалуйста, посмотри на меня, – говорил альфа, обнимая омегу.       Сехун начал вырываться, а альфа облегчённо выдохнул, отпуская. Омега, почувствовав, что его не держат, поднял на младшего глаза. Тао вмиг скрутило, он, словно сам прочувствовал ту боль, что сейчас скопилась в его омеге. – Ты, правда, знаешь все эти точки? – спросил Сехун.       Тао кивнул, чувствуя свои слёзы на щеках. – Покажи мне, чтобы, когда всё это закончится, я смог уйти спокойно. – Се… – рухнул на колени перед омегой Тао, притягивая его к себе и уткнувшись ему в живот. – Ты же сам сказал, что уже практически мёртв, значит, и мне придёт время однажды следовать за тобой. – Не говори так, – шептал Тао, прижимаясь ближе, чувствуя пальцы омеги в своих волосах. – Мне больно рядом с тобой, но и без тебя я не смогу, – ответил Сехун, стараясь не обращать внимания на промокшую от слёз альфы футболку.       О сделал шаг назад, Тао притянул его обратно. – Позволь мне заслужить твоё прощение, позволь держать твою руку, я… – Ты уверен, что хочешь этого? Ты уверен, что если Сейсен позовёт, ты не последуешь за ними, оставив меня умирать?…       Тао судорожно вздохнул, представив перед собой Лидера и отца. Молчание затянулось, Сехун в отчаянии прикусил губу и, оттолкнув альфу, побежал в сторону столовой. Тао свернулся на полу и закричал, его крик эхом разнёсся по корпусу.       Сехун влетел в столовую и ушёл подальше от охраны. Он слышал крик Тао, он чувствовал боль альфы, но он ведь не многого требовал. Он хотел услышать лишь то, что, что бы ни случилось, его любимый человек будет рядом. Что, если придётся вступить в противоборство с Сейсен, Тао выберет его, свою истинную пару, а не кучку фанатиков. – Сехун-а, – послышался тихий голос, а рука омеги оказалась в чужой тёплой ладони, что уже тянула его к общему столику. – Что происходит? Почему ты снова плачешь? Почему в крике Тао столько отчаяния? Между вами что-то есть, да?       Сехун взглянул на Бэкхёна, поймав на себе ещё четыре любопытных взгляда. – Мы истинная пара, но… – Я убил родителей Се, – послышался голос Тао. – Мы не можем быть вместе, потому что между нами есть… – Сейсен, – выдохнул Крис.       Тао кинул грустный взгляд на своего омегу и, взяв поднос с завтраком, ушёл в самый дальний угол зала.       Сехун вытер слёзы и растрепал волосы Бэкхёна. – Как ты себя чувствуешь? – Хорошо, – кивнул Бён. – Правда, я ещё не успел выпить лекарства… – И не нужно, сейчас они могут только навредить, – ответил О, вдыхая так откровенно смешавшийся запах сирени и корицы. Интересно, зародится ли среди них что-то новое?        Завтракали в тишине, бросая друг на друга беспокойные взгляды, но никто так и не смог заговорить.       Минсок довёл Чонде до больничного корпуса. – Я бы и сам мог дойти, – пробурчал младший. – Я же альфа. – Горе ты, а не альфа, – причитал омега. – Господи! – воскликнул Кёнсу, замечая пару у входа. – Что случилось? – Этот герой с охраной подрался, – ответил Минсок, помогая младшему устроиться на кушетке. – Вот ведь недоразумение. – Я, между прочим, тебя защищал, – прошипел Чонде, когда брат уже суетился вокруг него. – А я просил? – злился Минсок. – Если слушать всё, что он говорит, нервов не хватит. – Он не имеет права распускать свой грязный язык. Я ещё ему припомню. Никто не смеет оскорблять моего омегу.       Кёнсу застыл с открытым ртом, переводя взгляд с младшего на старшего, который готов был вот-вот закипеть. – Кто сказал, что я твой?… – Я, – серьёзно ответил Чонде, убирая руку Кёнсу от своего лица. – Если ты не услышал в прошлый раз, я готов повторить. Ты – мой омега, я – твой альфа. – А меня ты спросил? Навыдумывал себе непонятно чего, а моё мнение тебя не интересует? Ты поинтересовался, хочу ли я связать свою жизнь с малолетним уголовником? Ты хоть подумал о том, как мы будем смотреться вместе? Ты вообще знаешь, что с тобой может случиться завтра и выберешься ли ты отсюда когда-нибудь? – А, значит, ты меня уже списал со счетов, да? – усмехнулся Чонде. – Что, нашёл более подходящего кандидата? Взрослого, серьёзного, без криминального прошлого. Видел я пару раз, как тебя шпала наш окучивал, он лучше, да?       Минсок растерялся. – Что ты молчишь? – злился альфа. – Смотри, хён, ты пытаешься заставить меня жить, а собственный омега меня уже похоронил. – Брат… – слёзно начал Кёнсу, но Чен жестом остановил его. – Жаль, что я не умер тогда, три года назад, сейчас не было бы так больно.       Альфа побежал к выходу. – Чонде, – рванул за ним Кенсу. – Стой, братик, ну стой же…       Альфа почувствовал крепкие объятия старшего. – Что ты такое говоришь? Ну же, успокойся, пока не пошли осложнения. Тебе же нельзя нервничать. – Хён, я спокоен, – ответил альфа, пытаясь не показывать слёз. – Я пойду к себе, отдохну. Мы поговорим вечером, хорошо?       До кивнул, но не выпустил младшего из объятий. – Кённи, – ласково улыбнулся альфа. – Я никуда не исчезну. – Да, прости, – опомнился омега, отпуская брата.       Чонде вышел из корпуса, а До обернулся к Минсоку. – Зря ты так с ним, хён. Он у меня очень хороший. Отчаянный немного, но хороший. – Вы… – Мы братья, родные. Так получилось, что, когда Чену было восемь, наши родители поссорились и разошлись, я, как омега остался с папой, а Чонде жил с отцом. В раннем возрасте он стал свидетелем бурных похождений родителя, отец не стеснялся ребёнка и мог притащить своего очередного любовника в дом и трахать на любой поверхности. Представления об идеальной семье таяли у него на глазах.       Папа сначала плакал, а потом и сам начал водить в дом посторонних альф, Чонде, пытающийся найти защиту у другого родителя снова попал в тот же самый кошмар.       Я был тихим, просто смирился с такой жизнью, а Чен начинал злиться, перечил родителям, устраивал истерики, наша когда-то идеальная семья превратилась в вулкан.       Брат всё чаще начал пропадать на улице, а я снова и снова носился между домами, пытаясь восстановить баланс. Я пытался поговорить с братом, но он лишь грустно улыбался, пытаясь взять на гитаре отца хоть один аккорд.       Он смешно смотрелся с гитарой, но поскольку отец был известным музыкантом, он мечтал, чтобы его сын пошёл по его стопам, но Чонде больше нравилось петь, за что он часто и получал от отца. – Всё будет хорошо, Кённи, – шептал он, засыпая, и прижимался ко мне, пока дом наполняли пошлые стоны папочки.       В один из обычных дней я просто не дождался брата домой. Оббегал весь квартал, искал его в школе, но он словно исчез. Вернувшись домой, я кинулся к родителям, отец лишь хмыкнул, сказав: «Ну и пусть катится». Папа сперва переполошился, но звонок очередного кавалера отвлёк его, а потом он и вовсе убежал на очередное свидание.       Я ждал брата домой, плакал и ждал. Однажды среди почты я обнаружил небольшой конверт, в котором была записка: «Прости меня Кёнсу. Я очень тебя люблю, но я не могу так жить. У меня всё в порядке, не переживай. Я обязательно вернусь к тебе, не к ним, к тебе, любимый мой братик. Верь в меня, я докажу им, что я чего-то стою. Что всё, что он говорит – ложь!»       Я не понимал о чём он, но это маленькое послание, пропитанное любимым запахом, грело сердце. Я искал его почти шесть лет, Мин, представляешь? Родители делали вид, что у них никогда не было младшего сына. Меня это бесило. Однажды мы с отцом поругались. Он кричал, что Чен бездарность, что из него ничего не получится, что он даже рад, что тот сбежал, и не будет позорить его знаменитое имя.       Я не выдержал и ушёл, собрав все свои вещи, я переехал в общежитие университета и оборвал с родителями все связи. Я писал диплом и подрабатывал санитаром в городской больнице. Там-то я их и нашёл.       В тот день в больнице было немноголюдно, моя смена заканчивалась, и я собирался уже уходить, как нос уловил знакомый с детства запах. Я ускорил шаг, а потом побежал, замечая парня, что крепко сжимал руку другого, что лежал на кушетке с разбитой головой.       Врачи кидали на них сожалеющие взгляды, но никто не подходил. – Хён, держись хён. Сейчас кто-нибудь нам поможет, – говорил альфа с каштановыми волосами и чарующим запахом лайма. Он сам был весь в крови, синяках и ссадинах, но он, утирая слёзы, крепче сжимал руку моего брата. – Чонде! – сорвалось с моих губ, и я бросился к мальчишкам. – Что произошло? – Кённи, – слабо улыбнулся брат. – Джонин-а, смотри, это мой Кёнсу.       Я в панике соображал что делать. С помощью младшего, я закатил Чонде в ближайшую пустую палату, я боялся, что мне влетит за самоуправство, но жизнь брата была дороже. Оказав ему первую помощь, я бросился к доктору. Мне сказали, что пока эти парни не оплатят лечение, к ним никто не подойдёт. У беспризорников нет медицинской страховки, а лечить их бесплатно они не могут. Я пообещал, что за всё заплачу, и тут же врач направился к брату, осматривая его и накладывая швы, в то время как в своей небольшой каморке я обрабатывал раны Джонина. Он забавно морщился, а я дул на ранки.       Всё внутри переворачивалось, передо мной сидел четырнадцатилетний подросток, но я чувствовал, как его запах сводит меня с ума. Джонин поймал меня за руку. – Спасибо, хён. Ты слишком стараешься, – улыбнулся он. – На мне всё, как на собаке заживает. Я привык уже к боли. – Это неправильно, – шепнул я. – Это жизнь, хён, кому нужны сироты? Я давно один, возможно, если бы я не встретил Чена, я бы пропал, умер и никто не узнал, что жил на свете такой альфа, как Ким Джонин.       Я притянул его к себе, а он плакал. Я чувствовал, как он дрожит в моих руках. – Я так испугался, хён. Впервые в жизни Ким Джонин испугался за кого-то. Эти люди подкрались незаметно, как тень окружили нас со всех сторон. Мы не успели сориентироваться, иначе они бы не ушли. – Что им было нужно? – спросил я, вытирая мокрое лицо младшего. – Деньги, хён. Все в этом мире упирается в деньги. Начал зарабатывать – делись. Мы с Чонде устраивали небольшие концерты на улицах. Я играл, а он пел. Зарабатывали немного, но на еду хватало. Тех людей часто называют «королями улиц», зарабатываешь на их территории, будь благодарным. Они пришли после очередного концерта, прижали к стене, сказали, мол, надо делиться. Чен ответил, что нам самим едва хватает на жизнь, что он ничего им не даст и, чтобы они проваливали. Они ушли, а сегодня вернулись, отобрали все деньги, да ещё и пригрозили, что если в следующий раз не заплатим, они так просто не остановятся. Я так не хочу туда возвращаться, хён. – Я вас больше никуда не отпущу, – уверенно ответил я.       Доктор, обследовавший Чонде, сказал, что у брата обширное сотрясение мозга, что ему нельзя волноваться и что любой нервный срыв может вызвать кризис. Я пообещал, что буду тщательно следить за ним.       Джонин переехал ко мне, мы каждый день навещали Чена, он шёл на поправку. Я защитил диплом, и меня перевели в основной штат клиники.       Чем больше мы с Джонином были вместе, тем сильнее я привязывался к нему. Привыкнув ко мне, он начал показывать свой дерзкий характер, превращался в милого ёжика. Я заблудился в лабиринте его многогранного характера, а когда он брал в руки гитару, я забывал обо всём на свете. Я понимал, что он намного младше меня, но только с ним я чувствовал себя полноценным, живым, любимым и защищённым. Порой он ревновал, злился, устраивал скандалы, но прибегал мириться, он ластился как котёнок, но только мне было известно, что за маской этого милого ребёнка скрывается опасный гордый лев.       Чонде встал на ноги, хотя головокружения не прекращались, он улыбался, говорил, что всё пройдёт. Они с Джонином устроились в какой-то клуб, они занимались любимым делом, пока в один день всё не исчезло.       Они просто не вернулись домой. Я был в панике, я обзвонил все больницы, морги, полицейские участки, но никто не знал о месте нахождения моих мальчиков, а потом как гром среди ясного неба новость о погроме в ночном клубе и ограблении ювелирного. Я не мог поверить, что они могли сделать это, кто-то подставил их, но я не понимал зачем?       Я оббивал пороги многих судов и адвокатов, но мне отказывали даже в свидании, а потом все сведения о Чонде и Джонине вообще испарились. Мне говорили, что таких заключённых не существует, что я что-то путаю.       И снова я не спал ночами, снова плакал, снова колесил по городу, но теперь уже в поисках двух самых родных сердец и мне повезло, я нашёл их. В тот день в эту школу вызвали скорую помощь, было моё дежурство, и я через полчаса входил в эти ворота. Меня встретил Исин и повёл в корпус «закрытой зоны». Там я увидел Тао, он очередной раз вскрыл себе вены, после необходимых процедур, Исин повёл меня к себе в кабинет, вот тогда-то я и уловил два столь знакомых запаха, обернувшись, я увидел их в окне, они выглядели такими потерянными. Исин просил меня держать в тайне то, что я был здесь и чем занимался, он выглядел таким отчаявшимся, я согласился, но попросил его о маленьком одолжении. Он был удивлён, когда я предложил ему постоянные услуги. Это было выгодно и ему и мне. Он выбил у министерства должность врача, так я оказался здесь.       Не пойми меня неправильно, но я готов на всё, чтобы мои родные вышли на свободу и жили, как люди, а не исчезли под гнётом правительства.       Минсок хлопал глазами. История Кёнсу глубоко запала в сердце, оказывается, Чонде был совсем не избалованным выскочкой, все эти его замашки просто защитная реакция? – У Чена снова начались приступы головокружения, – тихо сказал Кёнсу. – Сегодня ещё эта драка, он не слушает меня, не бережёт себя, а ведь однажды он может просто не проснуться.       Минсок почувствовал, как холодеют его пальцы. – Не мучай его, хён, если он тебе не нужен, просто скажи ему об этом, не кричи, не выводи из себя, я знаю, трудно, но он… Пойми, я не хочу потерять его снова, но уже навсегда. Если он ошибся, и ты не его омега… – Он не ошибся, Кённи, но я… мне страшно, понимаешь… ты вот так просто принял своего альфу, даже не смотря на то, что между вами восемь лет разницы, а мне страшно… Я… Однажды я уже любил, безумно, готов был броситься в омут с головой. Мы учились в одном университете, но на разных специальностях. Он был младше, но старался казаться уверенным в себе. Он красиво ухаживал, и я сдался. Тогда почему-то из головы улетучились все мысли об истинной паре, не все же находят её, в конце-то концов, а тут, мне хотелось летать. Течка, ночь любви и все подобающие последствия, я забеременел. Тогда я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, есть любимый альфа, скоро у нас будет малыш. Окрылённый любовью я бежал к нему, чтобы обрадовать, но он как-то резко оттолкнул меня. – Что? Ребёнок? Ты в своем уме, хён. Я ещё молод, я не хочу вешать на себя этот огромный груз. Нет, хён, пощади. Ты смеешься, я и отец…       Моё сердце разлетелось в клочья. Я пытался вразумить, пытался говорить о нашей любви, но он лишь смеялся, повторяя, что он слишком молод для всего этого. Когда мои родители узнали о моём положении, отец долго кричал, а потом, взяв меня за руку, потащил в дом моего парня. Там нас встретили холодно, сказали, что, их любимый сыночек не имеет ко мне никакого отношения, что это я сам всё придумал, что их малыш на такое не способен.       Отец с презрением смотрел на меня, а я пытался доказать ему, что это он, тот парень отец моего ребёнка. Как оказалось, директор ВУЗа, был близким другом семьи моего бывшего парня, и вот уже по университету гуляет слух о том, что я где-то нагулял себе проблемы, а пытаюсь всё свалить на порядочного мальчика, который и не целовался-то толком ещё. Меня презирали, обзывали, я прятался от людей. Родители говорили, чтобы я сделал аборт, но я не мог, ведь этот ребёнок зародился в любви, и пусть его отец оказался сволочью, я ни за что не смог бы убить его. Я забрал документы из ВУЗа, уехал от родителей, думал, что сам смогу поднять свою семью, но не тут-то было. Та паршивая семейка продолжала меня преследовать, они боялись, что я однажды предъявлю им претензии и заставлю их сыночка платить мне. Они подбрасывали мне под дверь «кровавые» письма, звонили с угрозами, мои нервы были на пределе и я… Господи, Кёнсу, как же больно, когда внутри тебя обрывается жизнь, тебя скручивает, ломает, а ты понимаешь, что ничем не можешь помочь той частичке тебя, что умирает. В больнице врач равнодушно сказал мне о том, что мой ребёнок умер, и что я могу возвращаться домой. В тот момент я проклял всё на свете, я чуть не сошёл с ума, несколько месяцев я боялся выйти на улицу, а потом… потом я решил, что я не покажу тем людям, как мне плохо, я встал на ноги, родители, хоть и не общались со мной, но материально помогали, я закончил кулинарную академию, а потом один знакомый предложил мне поработать здесь.       Минсок выдохнул, смахивая слёзы с лица. – Понимаешь, Кённи, мне трудно верить альфам, особенно, если они младше меня, я взрослый омега, мне нужна семья, я хочу снова попытаться стать папой, а Чонде что? Что он может мне дать? – Любовь, хён. Истинную, настоящую, безграничную. Ты просто не знаешь моего брата, он не способен на такое, он слишком открытый… – Он ещё ребёнок!       Кёнсу отвёл взгляд, он был не в праве сейчас учить Минсока, тот должен был сам всё решить. – Хён, это твоя жизнь, и я не вправе лезть, просто подумай обо всём хорошо, всё взвесь, возможно, ты упускаешь что-то важное. Не сегодня, завтра министерство придёт за ними, подумай, сможешь ли ты жить, зная, что твой истинный альфа умер на твоих глазах?       Минсок поднял на Кёнсу заплаканные глаза, младший видел в них столько разных чувств, где-то в глубине души зародилась надежда на то, что всё у его брата будет хорошо.       Исин сидел в своём кабинете и читал газету, когда дверь распахнулась, и в помещение вбежал помятый Юнсу. – Директор, вы должны вмешаться, этот О Сехун творит беспредел, – кричал омега.       Исин отложил газету в сторону и поднял на своего работника непроницаемый взгляд. – В чем это выражается? – Он запретил мне посещать «закрытую зону», – пыхтел Юнсу. – Значит, на то были веские причины, – пожал плечами Чжан. – Кстати, что у вас с лицом? – Это всё Ким Чонде, он напал на меня. – Да? – удивлённо вскинул брови Исин. – И из-за чего, если не секрет? – Ну, я… это не так важно. – Ох, тогда не знаю чем вам помочь, Юнсу-ши, если бы я знал причину, я бы наказал виновного, а так… – Но они же заключённые, они нарушили режим и… – Думаю, что в нашем случае режим всё-таки нарушили вы, – вошёл в кабинет Джунмён. – Кажется, на уборку столовой вам отводится определённое время, не так ли? Тогда почему из-за вашей халатности завтрак был начат на полчаса позже? – А я… – Это, во-первых, а во-вторых, кто дал вам право оскорблять обитателей и персонал этого учреждения? Кажется, мы культурные люди, и нам не подобает так выражаться. Думаю, вам следует попросить прощения у Минсока-ши, за своё неподобающее поведение. – Вот ещё, – возмутился Юнсу. – Тогда какие могут быть претензии к господину О? – спросил Джунмён. – Он, в отличие от вас, разговаривал культурно. Он вежливо попросил вас покинуть помещение. Сехун-ши полностью выполнил устав школы, в чём вы его обвиняете? – Эти шавки… – Юнсу-ши, – строго прервал его Исин. – Попрошу не выражаться в моём кабинете, иначе я буду вынужден запретить вам вход не только в «закрытую зону», но и на территорию школы вообще. – Да вы все спелись! – возмутился уборщик. – Но я найду на вас управу.       Омега вылетел из кабинета. – Бесит, – тихо шепнул Исин. – Теперь он натравит на нас министерство. – Ну, и пусть, уж мы как-нибудь с ними разберёмся, – обнял мужа Джунмён.       Исин потёр виски. – Что опять натворил Чанёль? Ты же не просто так обещал ему жестокую кару? – Он переспал с Бэкхёном, – сдержанно ответил Ким. – Мне больших трудов стоило не разукрасить его наглую рожу. За что он так с моим мальчиком? – Да уж, – выдохнул Исин. – С каждым днём ситуация обостряется, мне кажется, что мы живём на пороховой бочке, и вот-вот всё это взлетит к чертям. Я устал, Джихун никак себя не проявляет, министерство молчит, мальчики всё больше привязываются друг к другу. – Похоже, ты был прав, – вздохнул Джунмён. – Минсок и Чонде парные, ты бы видел, как он кинулся защищать старшего. – А ты всё так же шпионишь в «закрытой зоне»? – улыбнулся Исин. – Если бы не мои вылазки туда, мы бы уже давно потеряли Тао, – осторожно сказал Джунмён. – Я знаю, – ответил Исин, благодарно посмотрев на старшего. – А ещё я знаю, что ты не можешь спокойно заснуть, пока не убедишься, что с Бэкки всё в порядке. Может, ты расскажешь ему… – А ты Тао? – Ну, это совсем другое дело. – Син-а, мы для них чужие люди, я не думаю, что, услышав правду, Бэкхён кинется мне на шею. Он столько пережил из-за меня. – Но он выжил только благодаря тебе… – Простите, – послышался неуверенный голос.       Исин засмеялся. – Сехун-и, ты как всегда вовремя, – улыбнулся Джунмён.       Чонде влетел в свою комнату, сжимая кулаки, он опустился на кровать и закрыл глаза. Он слышал всё, всё до последнего слова. Он видел слёзы в глазах своего омеги. Он возненавидел того человека, он…       Чонде беспомощно прикусил кулак. Минсок уже любил. Минсок мог стать папой, они могли никогда не встретиться, его омега боится альф, он не уверен в Чонде. Он хочет семью, детей, а Чен… и, правда, что может дать ему Чен? – Хён, а чего это у тебя глаза на мокром месте? – плюхнулся к нему на кровать Лухан. – Ты чего не на занятиях? – спросил альфа, вытирая глаза. – Что-то мне нехорошо, Сехун-и отправил меня спать, а я смотрю, у тебя дверь открыта. Дай думаю, зайду, посмотрю на героя.       Чонде улыбнулся, притянув Лухана к себе и крепко обнимая. – Ханни, вот ты омега, скажи мне, что нужно сделать, чтобы завоевать доверие? – Просто быть рядом, просто заботится, просто не требовать ничего взамен, – ответил Лухан.       Чонде грустно вздохнул. – Для этого потребуется целая вечность, – поморщился альфа. – Ничего в этом мире не происходит по взмаху волшебной палочки, – улыбнулся Хань, разглядывая лицо старшего. – Пошли-ка ко мне, у меня где-то пластыри завалялись.       Омега потянул альфу в сторону своей комнаты. Уже через десять минут Лухан заклеивал последний шрам над рассечённой бровью. – А чего это вы тут делаете? – появился в дверях Крис, с подозрением глядя на Лухана, который был слишком близко к чужому альфе. – Заклеиваем боевые ранения, – улыбнулся Лухан, спиной ощущая прожигающий взгляд Криса. – Он меня сейчас разорвёт, – шепнул Чонде прямо в губы омеге. – Пусть, не всё же одному мне мучиться, – подмигнул альфе Лухан, усаживаясь на его колени и посмотрев прямо в глаза Ифаню. – Ты что-то хотел?       Крис не мог оторвать взгляда от рук Чонде, обвивших талию его омеги. – Да нет, – нервно сглотнул блондин, выбегая из комнаты. – Ох, доиграешься, – засмеялся Чонде. – Мне просто любопытно, что он сделает, когда его терпение лопнет? – Он будет жестоко любить тебя, – томно проговорил Чен, тут же получая подзатыльник от младшего. – Дошутишься, я ведь могу и Минсоку-хёну на тебя нажаловаться, – хихикнул Лухан. – Напугал, – засмеялся альфа. – Мне это будет даже выгодно, мой омега тоже должен хоть немного меня поревновать. – Какой ты коварный. – Какой есть, – ответил альфа, подбираясь ближе и начиная щекотать омегу. – Эй, так нечестно, – послышался недовольный голос Бэкхёна. – А нас позвать? – это уже возмущался Джонин.       Вскоре вчетвером они уже заливисто смеялись, а Тао и Крис молча подпирали косяки. – Идите сюда, недотроги, – поманил альф Бэкхён.       Блондин и брюнет переглянулись и через пару мгновений оказались в общей куче. – Чонде-хён, спой что-нибудь, – попросил Бэкхён. – Что-нибудь такое, волшебное.       Чонде подмигнул Джонину, который тут же принёс гитару, первые аккорды разнеслись по территории школы через открытые окна, а чарующий голос повторял, словно молитву: – Давай представим, что мы нашли наш рай. Давай представим, что всё хорошо сейчас. Давай представим, что все беды ушли. Давай представим, что ты всё ещё любишь меня.