Закрытая зона.

      Крис сидел у кровати спящего Лухана. Омега был весь мокрый и что-то шептал. Альфа пытался прислушаться, разбирая в бесконечном потоке слов лишь своё имя и слишком чёткое «не уходи». Сердце сжималось от боли, а в голове мелькала мысль о том, что может, он всё-таки погорячился, отталкивая Ханя. Может, отец уже давно забыл про них, может, у них есть шанс выжить и быть вместе, но тут же всплывал недавний диалог Сехуна и Кёнсу. Крис не хотел подслушивать, но разговор омег насторожил его. – Как успехи? – услышал он голос Сехуна. – Джонин просил передать тебе ужин. – Как они? – Знаешь, они, по-моему, не до конца поняли нависшую над ними угрозу. – Это хорошо, потому что волноваться есть из-за чего. – Что ты имеешь в виду? – Это яд, Сехун-и, я пока не определил какой именно, надо ещё пару тестов, но думаю, что простым несварением всё не обошлось бы.       Повисла тишина. – Они хотели убить ребят? – Тише ты, если Лухан и уснул, то Ифань может слышать нас. Не хочу, чтобы они знали, что этот ужин для их друзей мог стать последним. Мне самому это осознавать очень тяжело. Одна мысль о том, что я мог потерять Джонина и Чонде выворачивает меня наизнанку. Се, посмотри на меня…       Крис слышал, как дрожит голос доктора. – Се…       Послышался шум. – Сядь, всё хорошо, Се. Чанёль успел, все живы. Сехун, чёрт возьми, приди в себя.       Послышался звук пощёчины. – Хён… – Марш в комнату, спать, – строго сказал Кёнсу. – Ты себя вообще видел? Что с тобой происходит? – Я… столько всего случилось, – плакал Сехун. – Хён, мне страшно. – Тише, – успокаивающе ответил доктор. – Так ты только ещё больше гробишь себя, нам всем нужны силы, чтобы справиться с нависшей угрозой. Мы должны спасти их Се, но для этого нам самим нужно быть сильными. – Я очень переживаю за них. – А я, по-твоему, нет? За них, за вас, за всех, Хунни, поэтому марш спать. – А Лу? – С ним всё будет хорошо, он просто простудился, я поставлю его на ноги. Подумай лучше о себе. Отдохни, сегодня мы выдержали удар.       Крис слышал, как Кёнсу выпроводил Сехуна и заглянул к ним. Чтобы не выдавать себя, альфа притворился спящим, а потом… потом он слышал звон бьющегося стекла, паническое: «Нет, этого не может быть» Кёнсу, топот ног и хлопок двери.       Ифань посмотрел на Лухана, ласково убрав чёлку с его лба. Охота на них началась. Альфа усердно думал о том, какому из двух врагов первым надоело прятаться? Министерство или Сейсен нанесло первый удар? Нужно было ответить, но что они могли? – Фань, – шепнул Лухан, приоткрыв глаза. – Ты почему не спишь? – Охраняю твой сон, – улыбнулся альфа. – Как в детстве, помнишь?       Омега улыбнулся в ответ. – Тогда обними меня, как в детстве.       Крис забрался на кровать и позволил омеге устроиться на своей груди. – Фань, мы… – Ты поправляйся, малыш, – обнял Ханя альфа. – Главное – твоё здоровье, а дальше – как Бог решит. – Не оставляй меня, Фань. Я без тебя умру. – А со мной ты умрёшь ещё раньше, – шепнул Крис, поцеловав младшего в макушку.       Лухан снова заснул, а Крис думал о том, что ради безопасности Ханни, он готов на многое, даже стать снова той ледяной глыбой, которую так боялся его мальчик.       Джонин шёл впереди, то и дело, оглядываясь назад. Минсок и Чонде шли на небольшом расстоянии, но украдкой бросали друг на друга заинтересованные взгляды.       Чанёль и Бэкхён не смотрели друг на друга вообще, но их пальцы были крепко сцеплены между собой. Каю было интересно наблюдать за ними, истинные пары всегда привлекали его внимание, а эти два экземпляра выглядели весьма любопытно. – Ты можешь смотреть под ноги? – спросил, наконец, Тао, которому уже порядком надоело оттягивать младшего от преград, в которые тот так и норовил врезаться. – Не могу. Сам посмотри на них. Ведь это же яркий пример истинных пар, в которых один из партнёров имеет задатки самоубийцы.       Тао поперхнулся. – Ой, прости, забыл, что это твоя привилегия, хён. – С чего ты взял, что они склонны к этому? – проигнорировав шутку младшего, спросил брюнет. – Тебе же больно было, когда Сехун-и сегодня порезался?       Тао задумчиво кивнул. – Вот, теперь посмотри на этого альфу переростка. Он же Бэкки чуть своими руками не убил. Каждый синяк, шрам омеги отдавался болью на теле альфы, после этого ты ещё хочешь спросить меня о том, почему он самоубийца? Не каждый выдержит такую боль. Только люди, умеющие контролировать себя, способны вынести такое, но их мало, хотя я слышал, что есть некий способ оградить партнёра от боли, что чувствует другой. Этот способ был создан несколько десятков лет назад, лидером одного из крупнейших в стране медицинских центров. Этим методом часто пользуются полицейские, работающие под прикрытием, шпионы и… – Террористы, – кивнул Тао, он что-то слышал об этом в коридорах убежища Сейсен.       Джонин кивнул. – А ты об этом откуда знаешь? – Ну…       Джонин немного погрустнел. – В числе разработчиков той вакцины был мой отец, – выдохнул младший. – Я практически не помню своих родителей, дедушка сказал, что именно из-за этой проклятой формулы родители и погибли. Я не знаю подробностей, старик старался оградить меня от всего этого, но вскоре, и он покинул меня. В семь лет, я остался совсем один и если бы не Чен, не знаю что было бы со мной. – Прости, я не знал, – потрепал младшего по каштановой макушке Тао. – Ничего, это было давно, – улыбнулся Джонин. – Теперь у меня есть все вы и Кёнсу, я так благодарен ему, что он не отказался от меня, что принял, что многое делает для меня, и я готов на многое, чтобы он был счастлив. Даже помочь его брату с его упрямым омегой.       Тао улыбнулся. – Так почему же ты их тоже причислил к самоубийцам? – В их паре к этому склонен явно омега, потому что отказывается от своего альфы, зная, что скоро течка, – хихикнул Кай. – А вы с Се, по мне, просто психи. Я, конечно, не знаю, что такое Сейсен… – И не дай Бог тебе об этом узнать, – прервал младшего Тао. – Сейсен – это смерть, Джонин.       Кай поёжился под почерневшим взглядом старшего. – Иди спать, сегодня был трудный день, – толкнул Джонина в комнату старший. – А ты? Се сказал… – Разве я могу оставить его одного сейчас?       Джонин хмыкнул. – Удачи, хён.       Тао кинул взгляд на мнущиеся у входа парочки и пошёл в комнату Сехуна, дожидаться её хозяина.       Бэкхён и Чанёль продолжали отводить взгляды друг от друга. Омега понимал, что альфе стоит больших усилий вот так просто держать его за руку. – Ты можешь отпустить, – грустно сказал Бён. – Я благодарен тебе за то, что ты беспокоишься о нас, но если тебе неприятно… – Зачем ты это говоришь? – сорвалось с языка Чанёля. Сердце бешено колотилось. Рядом с этим мальчишкой, он сам чувствовал себя, запутавшемся в себе подростком.       Альфа прислушивался к ощущениям и понимал, что ему даже очень нравится, как изящная ладошка Бэкхёна тонет в его большой руке, но вот сам образ омеги навевал не слишком приятные воспоминания. Чёрный цвет, обтягивающие вещи, макияж… – А ты можешь всего этого не носить? Выглядишь, как…       Чанёль прикусил губу, чувствуя, как дрогнула ладошка младшего. – Прости. – Нет, ты прав, – отвел взгляд Бэкхён. – Но у меня больше ничего нет. Это единственное, что всё ещё не мало мне. Это всё, что осталось у меня от моей прошлой жизни. Мы здесь два года, многие вещи пришли в негодность. – Да, я мог бы и догадаться, – усмехнулся Чанёль своей глупости. – Лухан носит вещи за Крисом, а я…       Бэкхён смутился, представив на себе одну из футболок Чанёля. Пак ненадолго поднял взгляд на покрасневшие щёки омеги. – Ты даже так умеешь?       Бэкхён снова помрачнел. – Дай мне время, – шепнул альфа, глядя прямо в глаза младшего. – Я должен понять, как мне жить дальше.       Бён сжал кулаки, а на что он мог надеяться? Разве можно так просто вычеркнуть из памяти год ненависти и презрения. Чанёля можно было понять, но сердечку омеги так хотелось любви. – Ты же понимаешь, что наша жизнь не будет идеальной, между нами не только десять лет разницы, между нами ложь, боль, ненависть. Я не ангел, Бэкхён-и, ты тоже. Я столько времени боролся с теми чувствами, что жили во мне и появлялись при виде тебя, я почти научился жить без тебя, но сегодня я испугался. Что-то щёлкнуло внутри, что-то необъяснимое, и все те преграды рухнули. Я остался один среди завалов своей жизни, между нами огромная пропасть, если ты дашь мне время, возможно, я смогу из этих обломков построить мост к тебе. Прости меня за вчера, я…       Чанёль почувствовал пальчик омеги на своих губах. – Вот как раз за вчера извиняться не стоит, – отвёл взгляд Бэкхён. – Ради таких моментов я готов ждать тебя вечно, только…       Чанёль увидел слёзы в глазах брюнета и неосознанно притянул его к себе, осторожно обнимая. Альфе казалось, что он сошёл с ума, но ему почему-то захотелось больше никогда не выпускать этого мальчишку из своих рук. Возможно, это были последствия шока, а может притяжение истинных пар, одно Пак понимал: он устал бороться со своим сердцем. Этот мальчик часть него, часть его жизни. Было страшно, больно, но так правильно. – Иди, – шепнул альфа. – Тебе нужно больше отдыхать и спать в своей кровати, а не на занятиях. Я понимаю, что порой трудно сдержаться, но ведь у Лухана получается. – Ханни сильный, а я… – Ты тоже должен быть сильным, ради тех, кто тебе дорог. – Я постараюсь. Чанни, я буду сильным ради тебя.       Чанёль уткнулся носом в чёрную макушку и глубоко вдохнул, чувствуя приятное томление и безграничное счастье. – Ради нас, малыш! Ради нас.       Бэкхён чувствовал слёзы, что сейчас текли по щекам. Он не мог их контролировать, ведь сегодня они дарили ему не боль, а какую-то непонятную легкость. – Не плачь больше, – сказал альфа, вытирая влажные щёки. – Иди, а то и тебя продует. Сейчас ты должен себя беречь.       Альфа снял с себя спортивную куртку и укутал в неё Бэкхёна. Омега тут же уткнулся носом в воротник. Пак подтолкнул младшего в сторону входа, омежка шёл, но снова и снова смотрел на старшего, а на языке крутился лишь один вопрос. – Говори, – улыбнулся Чанёль, наблюдая за нерешительным и таким необычным Бэкхёном. – Можно я сегодня посплю в комнате Тао и Криса? – озвучил свои мысли Бён, а Чанёль немного напрягся. – Я… Лу в больнице, а я боюсь засыпать один. Сехуну я надоедать не хочу, я у него и так уже столько раз оставался, а ты…       Бэкхён покраснел и отвернулся. – Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, – кивнул Чанёль. – И никаких Тао с Крисом.       Омежка спрятал довольную улыбку в воротник, а потом подбежал к старшему, взяв его за руку, и потянул в свою комнату. – Куда это они намылились? – с подозрением спросил Чонде, наблюдая, как Бэкхён и Чанёль скрылись в корпусе. – А тебе не должно быть всё равно? – удивился Минсок. – Бэкхён мне, как брат, он столько натерпелся от этой шпалы, не понимаю, как после всей той боли, что он ему причинил, Бэкки продолжает его любить. – Так они… – Минни, в каких облаках ты витаешь? – улыбнулся Чен. – По ним же сразу видно, что они истинные. Хоть Бэкки ничего не говорит, но мы всё поняли это ещё тогда, когда малыш вступился за этого придурка. Не всякий омега будет защищать альфу, избившего его до полусмерти. Он думал, мы не знаем, не понимаем, почему он плачет по ночам. Он старается казаться дерзким, вздорным, но стоит этому придурку появиться на горизонте, как Бэк сразу сникал. Я понимаю, что они пара, но почему-то до сих пор, видя Чанёля рядом с Бэкхёном, инстинктивно предчувствую беду. – Чанёль запутался, – выдохнул Минсок. – Он кидается из крайности в крайность, но он хороший. Я верю в то, что он не обидит своего омегу. – Но ведь обижал же…       Мин и Чен синхронно вздохнули. Разговаривая о Чанёле и Бэкхёне, они осознанно оттягивали момент, в котором неизбежным станет разговор о них. Чонде не хотел торопить, а Минсок ещё не знал что ответить. – Я пойду? – нерешительно начал омега. – Увидимся завтра.       Старший развернулся и хотел было уйти, как почувствовал чужие пальцы, сжавшие запястье. Обернувшись, омега встретился с бездонными карими глазами, что сейчас манили его в свой омут. – Можно я сделаю ещё одну глупость? – спросил альфа, приближаясь. – Какую? – нервно сглотнул Минсок. – Я осознаю, что это очень серьёзный шаг, но я не могу отпустить тебя просто так. Джонин признал своего омегу в четырнадцать и то, что Кёнсу так просто ответил ему, для меня было шоком. Они женаты Мин, пусть не официально, но метка, что прячет Кёнсу, говорит о многом. – Ты…       Омеге не дали закончить, нежные губы альфы накрыли его собственные, Чонде растягивал удовольствие, целуя так, как никогда. Минсок чувствовал, как слабеют его ноги, как руки крепче цепляются за плечи альфы, скользят по его шее и путаются в волосах. Омега отвечал, понимая, что пропал, что всё его сопротивление, это лишь защитная реакция, что он не сможет без этого человека больше ни минуты. Всё смешалось вокруг, когда губы Чонде скользнули по скуле омеги, спускаясь ниже, языком подразнивая бледную кожу.       Минсок вскрикнул, чувствуя, как земля уходит из-под ног, когда альфа втянул нежную кожу, помечая омегу. – Ты безумец, – шепнул Минсок, оттягивая мальчишку от своей шеи и заглядывая в его почерневшие глаза. – Я знаю, но я не могу, не хочу без тебя, понимаешь? – Чен, это же… – Теперь ты мой муж, понял? Ставя метку, альфа признает омегу своим навсегда. Я хочу быть с тобой, и я буду. Я хочу только тебя, и ты станешь моим. Я хочу от тебя детей, и…       Минсок притянул альфу к себе, затягивая в новый поцелуй, фраза о детях проникла глубоко в сердце, он столько лет мечтал услышать её. Глядя на Чена, он думал о том, что альфа не сможет произнести этих слов. Тот ужасный человек кричал о том, что ему не нужны ни дети, ни семья, ни Минсок, ни его любовь, а Чен, пусть он ещё слишком молод, но он всё для себя решил и выбрал Минсока для продолжения своего рода. Альфа не поставит метку на своём омеге, если не готов стать отцом… – Минни, – шептал Чонде, притягивая омегу ближе, так, что между ними практически не оставалось расстояния. – Если ты меня сейчас не отпустишь, я за себя не отвечаю. Я так долго ждал этого момента. Я…       Омега заглянул в сверкающие глаза. – Пойдём ко мне? – шепнул омега. – Нам нужно о многом поговорить. – Ты думаешь, что я в состоянии говорить? – усмехнулся Чонде.       Омега улыбнулся, утягивая младшего в сторону жилого корпуса.       Сехун вошёл в свою комнату, ещё издалека он уловил запах своего альфы, а теперь стоял около двери, наблюдая, как младший, свернувшись на его кровати, спал, что-то шепча во сне.       Омега подошёл ближе, сейчас Тао вызывал в нём много противоречивых чувств, его тянуло к нему, несомненно, но боль… Каждый новый взгляд на него вызывал слишком много воспоминаний. Сехун вспоминал, как подкашивались ноги в морге, куда его пригласили на опознание тел родителей, как после похорон он ещё долго плакал, как до сих пор обходит стороной то место, где когда-то стоял тот проклятый торговый центр. Вспоминает, те дни, когда он осознал, что он остался абсолютно один на этом свете, как пришлось решать навалившиеся проблемы, обсуждать какие-то срочные дела, что непонятно откуда свалились на него. Он вспоминал, как боялся оставаться дома один, как пытался бороться с собой, засыпая в холодной кровати, не чувствуя запахов родителей, что всегда были рядом. Привыкшему к заботе и любви, было трудно отвыкать от всего этого. Сехун помнил, как проклинал тех жутких людей, как желал им мучительной смерти, а теперь…       Омега осторожно подошёл к кровати и опустился на пол, разглядывая лицо спящего альфы. Сегодня могло стать для них последним, осознание этого заставляло тело дрожать. Что бы было с Се, если бы Тао исчез? Снова боль, снова одиночество, снова отчаяние, а что бы было с Тао исчезни вдруг Сехун? Переживал бы альфа? Тут же вспомнились крепкие объятия в столовой, слёзы на футболке в коридоре, напуганный взгляд здесь в спальне несколько часов назад. Сехун нужен Тао так же, как этот мальчишка нужен ему, тогда почему же они должны отказываться друг от друга?       Сехун несмело потянулся рукой к угольно-чёрным волосам, но тут же его ладонь оказалась в крепких пальцах, омега не успел моргнуть, как оказался прижатым к кровати, а руки альфы сомкнулись на его шее. Дышать становилось всё труднее, пальцы Тао сжимали горло. – Пусти, – прохрипел О, задыхаясь.       Тао в ужасе смотрел на омегу, он не понимал что творит, это был рефлекс, Сехун так тихо подкрался. Лидер учил убивать непрошеных гостей. Альфа отскочил от омеги, упёршись в стену, и тяжело дышал, пока Сехун отчаянно пытался откашляться. – Прости, – шепнул Тао, оседая на пол.       Он весь дрожал, осознавая, что если бы вовремя не остановился, он мог бы в два счёта удушить своего омегу, и как после этого Сехун может ему доверять? Тао привык жить в постоянном напряжении, любой шорох в комнате мог стать последним в его жизни. Он научился защищаться, но даже не догадывался о том, что это однажды может стать не безопасно для людей, что рядом. – Всё нормально, – прохрипел Сехун. – Это я забыл, с кем имею дело…       Голос О сейчас словно иголки проникал в сознание, Тао затыкал уши. Он чудовище, к нему нельзя подпускать таких хрупких созданий, как Сехун. Он не отвечает за себя, он… – Тао, – послышался совсем рядом ласковый шёпот. – Посмотри на меня.       Альфа отрицательно мотал головой. – Я не могу, Се… Я ужасен, ты прав: я монстр, я машина-убийца, я недостоин быть с тобой. Я чуть не убил тебя.       Сехун медленно двинулся в сторону альфы, горло саднило, но он не мог видеть, как младший скрючился на полу. – Не подходи, – дёрнулся Тао, замечая ярко-красные следы на шее омеги. – Я не могу гарантировать твою безопасность, я… – Тао, – злился Сехун. – Я же сказал, что всё в порядке. Ты отвык от близости людей, я сам виноват, я должен был предвидеть такую реакцию, ну же, успокойся. – Се, а если однажды я не смогу остановиться? Я не хочу причинять тебе боль, мне лучше уйти.       Альфа на дрожащих ногах поднялся и пошёл в сторону выхода, Сехуну потребовалось лишь несколько секунд, чтобы сделать окончательный выбор, омега подскочил на ноги, догоняя младшего и обвивая руками его талию. – Никуда не пущу, понял? Я готов терпеть всё, но только рядом с тобой. Бей меня, оскорбляй меня, но не уходи. Хочешь, мы будем постепенно привыкать друг к другу? А хочешь, возьми меня прямо сейчас. Мне очень трудно быть рядом, но я готов меняться, а ты… Ты хочешь спасти свою жизнь? – Разве это возможно? Меня уничтожит либо Сейсен, либо министерство. Я уже труп, Сехун, зачем тебе нужен мёртвый альфа? Ты найдёшь себе другого, который не будет причинять тебе боль, всегда будет рядом, у вас будет замечательная семья и… – Ты ждал меня здесь, чтобы сказать всё это? – спросил омега, отталкивая альфу.       Тао обернулся, встречаясь с глазами, что могли сжечь его в одну секунду. Сехун был взбешён. – Нет, но… – Вот и не болтай лишнего, – сказал омега, притягивая альфу к себе за воротник и впиваясь в столь манящие губы.       Тао немного растерялся, безумно хотелось ответить, но перед глазами снова всплыла картина его рук, сжимающихся на шее омеги, всплывали все годы ненависти к людям, простые, но такие действенные уроки отца, что учил его противостоять чувствам.        «Мой сын не может быть слабым. В твоих руках мощь. Ты будущее Сейсен. Ты должен уничтожить всё, что встанет на пути между тобой и твоим долгом. Любое проявление эмоций – слабость. Ты хищник, Тао. Если жертва уже подобралась слишком близко, избавься от неё». – Нет, – шепнул Тао, отталкивая омегу. – Я не могу, я не должен, Се… – Господи, ну что с тобой не так? – кричал Сехун. – Ты же сам просил дать тебе шанс. Ты же… – Отец приказал мне уничтожить своего омегу, – ответил Тао. – Его голос до сих пор звучит в ушах, я разрываюсь Се. Как мне избавиться от этого, скажи? Я столько лет слушал его, слепо следовал тому, что он говорит, а теперь во мне проснулись странные чувства, я хочу быть с тобой, но я боюсь, что эти мрачные воспоминания однажды сыграют против меня, и я неосознанно, как сегодня, причиню тебе вред. Я очень хочу быть с тобой, ты сводишь меня с ума, я хочу целовать тебя, касаться тебя, любить тебя, но если у тебя при взгляде на меня всплывают образы родителей, то во мне рождается чувство убивать…       Тао поднял глаза на старшего и застыл с открытым ртом. Сехун расстегнул свою рубашку, демонстрируя идеальную грудь. – Се, что ты делаешь? – чуть дрогнувшим голосом сказал Тао. – Ложусь спать, – пожал плечами Сехун, скидывая рубашку на пол и принимаясь за штаны. – И тебе советую, день сложный был.       Тао медленно скользил взглядом по телу напротив, Сехуну было страшно, он впервые вёл себя так перед альфой, но нужно было что-то сильное, что помогло бы отвлечь младшего от его мыслей. Омега медленно подошёл к альфе и потянулся к его футболке, забираясь руками под неё и касаясь горячей кожи. Тао дёрнулся, почувствовав холодные пальцы омеги, что сейчас тянули вверх его футболку. – Мы просто ляжем спать, – шепнул Сехун прямо в ухо младшего. – Вместе, чтобы понять, что в этом нет ничего страшного. – Это опасно, Се, – шепнул альфа, вдыхая любимый запах фиалок и позволяя омеге себя раздеть.       Сехун скользнул ладошками по груди младшего, опускаясь к штанам. – Я сам, – дёрнулся альфа, вызывая хитрую улыбку на губах старшего.       Тао сбросил с себя штаны и тут же был притянут в сторону кровати. Сехун шёл медленно, он боялся, что «тараканы» в голове Тао сейчас начнут своё пиршество, и альфа, оттолкнув его, просто уйдёт. Забравшись на кровать, Сехун поманил альфу пальчиком, Тао послушно опустился рядом, позволяя себя обнять. – Что ты чувствуешь? – спросил О, заглянув в тёмные глаза. – Тебя, – ответил Тао, прижимая омегу ближе.       Сехун улыбнулся, усаживаясь на вытянутые ноги младшего и не отрывая от него взгляда. – А теперь коснись меня, пойми, наконец, что я не хрустальный, я не сломаюсь, и если будет нужно я смогу дать отпор. Я готов бороться за своё счастье, сегодня я понял, что самое дорогое, что у меня есть – это ты. Давай вместе строить свою новую жизнь. Давай оставим всё в прошлом. Те взрывы, Сейсен и твоего отца. Давай создадим новый мир, где будет править любовь, давай уничтожать всех, кто посягнёт на наш мир. Тао, вспомни, не это ли основная истина – быть счастливым со своей парой? Почему те люди лишают тебя рая на земле? Ведь тот рай, обещанный создателем, и есть любовь…       Тао смотрел на Сехуна, освещённого лишь светом луны из окна, омега сейчас был так близко, а запах фиалок заполнял сознание, кожа любимого, не прикрытая одеждой, издавала неземной аромат. Альфа осознавал, что Се прав, что вот он рай, чувствовать руками нежную кожу, вдыхать дурманящий запах, тонуть в этих глазах. Не за этот ли рай боролась Сейсен? Лидер и отец извратили священную войну, она перестала нести свой изначальный смысл. Они хотели лишь власти, крови, денег и ужаса, что читался в глазах людей, при упоминании их. Разве Тао они были нужны? Разве всё это могло заменить нежность человека, что сейчас сидит напротив него и смотрит таким отчаявшимся взглядом.       Альфа скользнул руками по спине омеги, замирая где-то на пояснице, Сехун прогнулся, соприкасаясь прохладной кожей с разгорячённым телом альфы. – Ты думал, что мы сможем просто так заснуть вместе? – сказал Тао, пройдясь языком по уху омеги, отчего Сехун почувствовал лёгкую дрожь по всему телу. – А я думал, ты не догадаешься, – ответил, усмехнувшись омега, впиваясь в губы альфы.       Тао отвечал дерзко, прижимая омегу к себе, они закружились в танце страсти. Альфа зверем смотрел на своего омегу, а Сехун плавился под этим взглядом, позволяя младшему многое. Завтра останутся синяки, но сейчас абсолютно не до этого, особенно, когда Тао рычит, впиваясь ему в шею, оставляя свою метку, теперь никому не под силу разлучить их, если опасность нависнет над одним, другой придёт ему на выручку, если умрёт один, то второй последует за ним. Тао удивлялся тому, каким дерзким и развязным может быть его омега, Сехун сейчас может соперничать с опытной шлюхой, но альфа знает, что все эти стоны, крики – всё это только для него.       Сехун скользил пальчиками по спине альфы, чувствуя шрамы на сильной спине, что сейчас покрылась мелкими капельками пота, эти звери поиздевались над его мальчиком, но он залижет все раны, он будет для Тао всем, кем тот не пожелает, потому что он слился с альфой, теперь у них одно тело на двоих, одно дыхание, одно обоняние, одна жизнь.       Омега дрожит от потрясающего оргазма, а альфа нежно сцеловывает капельки с виска любимого. – Прости меня, – шепчет альфа. – За что? – с тревогой спрашивает омега, в висок ударяет мысль о том, что Тао сейчас встанет и уйдёт, а сердце Сехуна в тот же миг остановится. – За то, что я такой идиот, – улыбается Тао. – Я люблю тебя. – Дурак, – бурчит омега, легонько ударяя младшего в грудь. Тао смеётся, сгребая Сехуна в объятия. – Спи, счастье моё, – улыбается альфа. – Ты не уйдёшь? – Никогда, – отвечает младший, целуя омегу и накрывая их обоих одеялом.       Бэкхён выходит из душа, чувствуя лёгкую дрожь, ведь там, в комнате ждёт его альфа, он пробегает по коридору, краем уха слыша рычание в комнате Сехуна, и тихо хихикает в ладошку, неужели в этом проклятом доме, наконец, поселится счастье? Осторожно открывая дверь, омега проходит в комнату, где на его кровати лежал Чанёль и разглядывал фотографии. – Где ты их нашёл? – смутился Бэкхён, замечая, что альфа улыбается, глядя на его детские фото. – Прости, – растерялся Чанёль, наблюдая за капельками, что сейчас капали с мокрых волос омеги. – Я просто… ну, в общем, я собирался на выходных съездить в город, так вот подумал, может купить тебе с Ханем что-то из одежды, вот только размеров я ваших не знаю, думал, загляну в шкаф и прикину, а они случайно так высыпались. – А, – растерялся младший, ему было неловко стоять перед Чанёлем в одной огромной футболке, которую ему принёс когда-то Джунмён. Директор с мужем не слишком баловали их, но иногда всё же приносили что-то из своих вещей. – Милая футболка, – заметил альфа. – Как она у тебя оказалась? Я думал, что выкинул её.       Бэкхён замер, значит, тогда ему не почудилось, когда кроме порошка он уловил отдалённые нотки корицы. – Она твоя?       Альфа кивнул. – Тебе идёт. – Это Джунмён-ши принёс, – ответил Бэкхён. – Я не знал, что она твоя… – Если бы знал не надел бы? – Да… нет… не знаю, – растерялся омега, отводя взгляд, чувствуя, как защипало в глазах. – Ну, ты чего? – удивился альфа, поднимаясь. – Я не имею ничего против, носи, хочешь, я тебе ещё что-нибудь из своего принесу?       Альфа взял омегу за плечи и наклонился, чтобы посмотреть в блестящие глаза. Бэкхён не знал что ответить, сказать, что он безумно хочет он боялся, а отказаться он не мог. Чанёль, словно чувствуя метания омеги, улыбнулся, обнимая. – Какой ты ещё ребёнок, – сказал альфа. – Как я мог столько времени глупо верить тем словам, ведь ничего из того, что говорил тот ужасный человек, совсем не вяжется с твоим образом. Это всё коньяк… Я такой слепой. За что ты меня так сильно любишь? Я ведь чудовище, безответственная скотина, я… – Ты самый лучший, – сказал Бэкхён, поднимаясь на носочки и зажмурившись, коснулся обветренных губ альфы.       Чанёль опешил, внутри что-то вздрогнуло и с бешеной скоростью заколотилось. Бэкхён отстранился и отвернулся. – Прости, я…       Альфа чувствовал расстроенные нотки в голосе омеги, его словно холодной водой окатило, он сорвался к едва заметно дрожащему Бэкхёну и крепко обнял его. – Тише, не плачь – говорил альфа, ласково поглаживая младшего по голове. – Я противен тебе? – С чего ты взял? – спросил альфа, но тут же прикусил язык, вспоминая, сколько раз он повторял омеге эти слова. – Ты…       Чанёль не дал младшему договорить, нежно накрывая его губы своими, альфа чувствовал, что ему ещё долго придётся расплачиваться за свою ошибку, но он готов к этому, ведь он уже не сможет отпустить этого мальчика. Они оба чувствуют, что не смогут, ведь сейчас среди дурмана их собственных запахов, они почувствовали что-то третье, такое хрупкое, едва уловимое, но уже такое родное.       Альфа в шоке отстранился от младшего, Бэкхён смотрел на него, распахнув глаза. – Ты тоже чувствуешь? – хором спросили они друг у друга.       Омега смутился, а альфа прижал его к себе. – Мы справимся, только ты не оставляй меня. Я запутался Бэкхён-и, ещё несколько часов назад я звал Минсока на свидание, а теперь… – Теперь ты со мной, мне больше ничего не нужно, ты тоже не оставляй меня, я готов стерпеть многое, только чтобы вот так снова прижаться к твоей груди. – Теперь тебе нельзя терпеть, понимаешь? Теперь ты не один, теперь ты вправе мучить меня, можешь сделать всё, что тебе хочется, хочешь ударить – ударь, хочешь оскорбить, я не буду против, выпусти всё, что скопилось, не держи в себе… – Я люблю тебя, как я могу сделать тебе больно? – Но я же делал… – Ты сам же сказал, что запутался, а теперь у тебя есть я и наш малыш, теперь мы поможем тебе выбраться. – Спасибо, – шепнул Чанёль, чувствуя слёзы на своих щеках и ладошки омеги, что сейчас стирали влагу. – Спасибо, что принял меня. Вот только Джунмён с Сехуном обещали мне веселенькую жизнь… твой дядя очень зол на меня. – Дядя? – вылупил глаза омега. – Ой, – растерялся Чанёль. Он не понял, как эти слова сорвались с губ. – Давай поговорим об этом утром. – Чанёль, – внимательно посмотрел на альфу Бэкхён. – Ну, что? Я и так сболтнул лишнего. Он же теперь меня точно кастрирует. Честное слово, малыш, я сам узнал об этом только сегодня утром, кажется, здесь кроме Исина никто не знает о вашем родстве… – Расскажи мне, что ты знаешь, я давно подозревал что-то, уж слишком этот альфа добр к нам, к тому же его запах казался всегда таким знакомым. – Бэкхён-и, может тебе лучше поговорить об этом с ним? – спросил Чанёль, пятясь в сторону двери. – А он согласится? – задумчиво произнёс омега. – А ты рискни и спроси, – сказал альфа. – Я в душ. Я скоро. – Эй…       Бэкхён видел лишь, как закрылась дверь, но на сердце было спокойно, он знал, что Чанёль теперь не оставит его. Пусть в этом переростке слишком много противоречий, но он борется с ними. А теперь их объединяет маленький человечек. Бэкхён когда-то читал, что папа-омега может чувствовать своего малыша уже через сутки после сцепки, но это всё казалось таким невероятным, а теперь он понял, что, находясь рядом со своим альфой и сливаясь с ним в единое целое, он отчётливо различает три запаха, а значит три жизни.       Бэкхён сел на кровать, сжимая руки на животе и улыбаясь, взгляд невольно зацепился за детские фото, что Чанёль оставил на покрывале. А ведь, и, правда, было что-то общее у маленького Бэкхён-и, Джунмёна и Минхёка, что-то едва уловимое то, что не видно с первого взгляда, но что-то такое, что связывало этих людей.       Бён вспоминал, что пару раз чувствовал в кабинете «папы» один и тот же посторонний запах, Бэкхён думал, что это постоянный клиент и даже усмехнулся, когда почувствовал запах Джунмёна в этом месте, но безграничная преданность альфы школе и Исину не давала заподозрить его в связи с такой омегой, как Минхёк. К тому же, после того, как Бён оказался здесь он ни разу не почувствовал запаха «папы». Может Чанёль прав, стоит поговорить со старшим?       Чанёль вошёл в душевые «закрытой зоны». Он совсем не запомнил этого места. Тогда он был слишком ослеплён своей яростью. Обшарпанные стены, кое-где покрытые мхом, паутиной, ужасная влажность, то и дело капающий кран, битые зеркала. – Боже, как они здесь живут? – шепнул Чанёль. – Мы привыкли, – послышался равнодушный голос, и из одной из кабинок вышел Джонин. – Это всё, что у нас есть, радует, что их вообще ещё не закрыли. А вы-то тут что забыли? У вас в комнатах хороший душ, все условия, а у нас…       Джонин опустил взгляд в пол, проследив за большим тараканом, что пробежал из одного угла душевой в другую. – Теперь я понимаю Се и его идею с ремонтом, здесь невозможно жить, почему вы не жаловались? – А кому? Исин-ши, конечно, очень хороший человек, но даже ему не под силу изменить что-то. Нас списали со счетов, а наши ненавистники ищут подходящего момента, чтобы уничтожить нас. Они готовы на всё, сегодняшний инцидент тому подтверждение. – Юнсу просто хотел мести… – И подсыпал нам в еду цианид? – усмехнулся Джонин. – Откуда у простого уборщика самый сильный яд? – Откуда… – бледнел на глазах Чанёль, ведь он был уверен, что те люди просто решили немного «подпортить настроение» Се и ребятам. Минсок же сказал, что содержание тех пузырьков для человека не опасно. – Вы бы видели, в каком состоянии пришёл ко мне Кёнсу, – тихо вздохнул Кай. – Я ещё никогда не видел своего омегу таким напуганным, он еле стоял на ногах, он повторял о том, что эти твари перешли границу. Господи, он так плакал, я чуть с ума не сошёл, а потом он говорил о том, что в еде был совсем не порошок от крыс, что если бы мы хоть слегка коснулись отравленной еды, он не смог нас спасти. Мне с трудом удалось уложить его. Министерство не остановится, пока мы не исчезнем, а ваш омега, Чанёль-ши, личный враг министра, он чуть было не отобрал жизнь у его племянничка, ненавижу эту тварь. Жаль, Бэкхён-и не укокошил его тогда, они с сыночком президента много крови нам с Ченом попортили. Я знаю о них такое, что вмиг лишит их родственничков уважения. Все они одна большая преступная шайка. Они кричат о том, что террористы ужасны, преступники должны сидеть в тюрьме, что справедливость восторжествует, но немногим в этой стране известно, что власть – самое большое зло, что нависло над нами.       Чанёль понимал, что внутри него всё готово взорваться, значит, он не просто оградил их от проблем с желудком, он спас им жизни? Он сегодня мог потерять Бэкхёна навсегда. Сехун и Тао больше никогда бы не увидели этот свет, а мир больше не услышал прекрасную музыку, что творили Кай и Чен? – Господи, – шепнул Чанёль, опускаясь на холодный пол.       Джонин присел на корточки рядом с ним. – Я должен сказать вам спасибо, но я не буду, потому что все слёзы, пролитые Бэкки из-за вас, не окупятся этим единственным проявлением заботы. Я не вправе обвинять вас в чём-то, как видите, я всё ещё держу себя в руках, но столько раз я мечтал, что разобью ваше лицо, когда видел, как Бэкки плачет вот в этих самых душевых, как бьёт зеркала, как обзывает себя шлюхой, хотя до вашего появления даже не знал, что сердечко может так учащённо биться при виде альфы. Он был и всё ещё остается для меня ребёнком, который ищет защиты, он до сих пор, засыпая, мечется по кровати, потому что тот ужас, что он пережил, не хочет уходить из сознания. Я бы на вашем месте размазал того козла по стенке, а вы…       Джонин сжал кулаки. – Вы просто поверили человеку, что чуть не изнасиловал вашего омегу, неужели ничего не дрогнуло внутри?       Чанёль поднял на младшего взгляд полный отчаяния. – Больно, да? – шепнул Кай, глядя прямо в глаза старшего. – Не понимаю, почему Бэкхён-и всё ещё защищает вас. Любит, да, не спорю, не мне его судить. А вы… вы подумайте о том, что без защиты и поддержки каждый день для вашей омеги может стать последним, даже сейчас, засыпая, он не в безопасности, потому что министерство уже запустило на территорию школы своих скорпионов, они не сравнятся с теми букашками, что так боится Лухан. «Закрытая зона» – это зона смертников, переступил её порог, назад дороги нет…       Чанёль сглотнул, а в тот же миг здание наполнилось громким криком Бэкхёна.