Научи меня снова жить

Ночной Лос-Анджелес — место павших принципов, алкоголя и разврата. Для его коренных жителей далекого от идеалистического «Города Ангелов», как обычно его именуют в буклетах. Никто уже давно не соответствует этому званию: все заняты своей жизнью. В том числе и Лора Марано, которая вот-вот развеет все свои иллюзии об этом городе вконец. Голова ходит кругом, состояние удушенности сопутствует ей даже за пределами пафосного помещения, где невозможно остаться в здравом уме. Сегодняшний вечер, да и ночь, их компания провела в клубе с сомнительным названием «АнаМариХу», найденным её знакомым через знакомых его знакомых. А знакомые знакомых уже уходили в минус по своему стилю жизни, о чем догадалась девушка. Сначала было весело, она даже смогла уделать одно мохито, но уже к часу все просто обезумели. Как будто час «икс» — 01:00, и после него это уже совсем не то место, где она чисто символически виляла задницей на танцполе рядом с друзьями и наслаждалась ненавязчивой атмосферой. В час двадцать уже и правда начало происходить что-то странное; воздух стал каким-то тяжелым, казалось после каждого вздоха у тебя все больше и больше пыли в носу и все меньше здравых мыслей в голове. Люди нападали друг на друга в темных углах; кто на губы, кто на кошельки. Зал должен был бы быть пропитан едким потом, но ты чувствовал лёгкий и приятный запах хвои с окраины Канады. Оставаться здесь она больше не хотела, даже больше, чем не могла. Один её друг — Макс тут же вызвался проводить до дома, но она настояла на том, что только до выхода. И парень послушно исполнил её требование. Все-таки он выпил достаточно жидкостей разных оттенков и градусов, чтобы сейчас с чистой, да вообще отсутствующей совестью, подцепить кого-нибудь и воплотить свои подростковые сны в реальность, и проснуться уже не с липким пятном на простыне, а с красивой такой барышней, вместо того, чтобы заботится о своей подруге. Прохладный, ночной ветерок обдувает лицо, и Мари была готова целовать воздух. Просто вобрать его в себя и удерживать до посинения, потому что, кажется, там из нее выбили последние капли кислорода и сил. — Так, деньги на такси у тебя есть, с незнакомцами не разговаривать, за енотами по главной дороге не бегать, — Стоя подле неё у черного выхода, говорил Макс, застёгивая на девушке лёгкую синюю кожанку. — Это было всего один раз. Ты мне это до конца жизни вспоминать будешь? — пробубнила Мари, театрально надув щеки. Воспоминания ясны в памяти, словно, это было вчера. Маленький бедный енот, ему нужна была помощь, а безжалостные автомобили все больше и больше нагоняли на него страх. Она должна была помочь ему, и Мари не удержалась, раскинув руки, бросилась к этому зверьку. А он бросился от нее в другую сторону вперед по дороге. Решив не отступать, неугомонная бежала за ним под яростные сигналы авто. За всем этим наблюдал Макс, который приподняв брови, спокойно попивал кофе, стоя на тротуаре у светофора. Похоже он вновь вспомнил эту картину, потому что, чуть забавно посмеялся в кулак. — Да, Марано! Это же мне пришлось отчитываться за тебя полицейскому, что ты не умалишенная. — фыркнул ее друг. — Зато я прекрасно подыгрывала. Ладно, иди уже, тебя там дамы, наверное, заждались, — Лора ткнула его кулачком в грудь. — Если так, то не смею более себя задерживать! Будь осторожнее, пока, крошка, — поцеловав мадам в щечку и обдав запахом алкоголя, он исчез за дверью здания. Мари, не задерживаясь, поспешила выйти из этого переулка, от греха подальше, переходя на быстрый шаг. Музыка из клуба чуть ли не сотрясала стены соседних зданий, повсюду на которых были достаточно неприятного цвета разводы. Завернув за угол, девушка  резко остановилась — дыхание перехватило, зрачки сузились, а сама она чуть ли не споткнулась об стеклянную бутылку из-под безалгогольного пива. Быстро забежав обратно, зажмуривает глаза и сжимает кулаки, по инерции шепча молитвы под нос. Бесстыдство! Ладно, в этом нет ничего необычного, говорит она себе, в любой подворотне Лос-Анджелеса такие встречаются. Наверняка. Но она видит такое впервые. Тяжко вздыхает, отталкиваясь от стены и выглядывая из своего укрытия, начинает разглядывать неожиданность которая вывела её дальнейшие планы на вечер из колеи. У кирпичной стены полулежа сидел на вид потрепанный парень. Оперевшись на стену спиной, согнув правую ногу в колени, ухватившись обеими руками за ребра и подняв голову вверх, он тяжело дышал, через раз откашливаясь. При тусклом освещение лицо разглядеть особо не получилось, но сделав шаг вперед и присмотревшись, она заметила кровь на лбу, который прикрывала немного длинная челка, скулу, которую рассекала ссадина и отбитые костяшки. Волосы его блондинистые, наверняка крашенные, сейчас они были словно «уложены» в экстравагантном стиле: со следами крови и грязи. Мари снова на пару секунд зажмурилась, что есть мочи, с новой силой сжав кулачки, так что, аккуратный маникюр влился в кожу ладони. Что ей делать? Что она должна сделать? Нужно ли что-то делать? Перед глазами мелькнуло что-то странное, что-то вроде размытой картинки, иллюзии, неуловимого образа, что видится нам во снах, но это было настолько мимолетно, что рассмотреть она толком не смогла. И казалось, сейчас её покинут последние капли рассудка, улетучатся вместе с воздухом из лёгких. Что-то рвется подойти и помочь ему, но так хочется с воплями убежать прочь. Далеко, очень далеко. Потому что, до чертиков страшно, и слабое сердце бешено бьётся, а лицо вместо того, чтобы бледнеть, не пойми почему заливается краской. Мари даже не знает какое чувство для неё сейчас сильнее — сострадание или инстинкт самосохранения. А может они сейчас вместе блекнут в тени беспомощности. Она всегда считала себя нравственным и правильным человеком, но почему же сейчас, в момент, когда может взаправду кому-то помочь, она чувствует небывалую загнаность. Вдруг парень подносит правую руку к носу, потом отодвигает и смотрит на пальцы, по которым стекает кровь. Из носа потекла багровая струйка, спускаясь к тонким приоткрытым губам, проникая в рот. Спустя мгновение, он с тихим стоном, медленно скатывается на землю словно безжизненное тело Её словно окатили ведром ледяной воды; все тело передернуло, а ноги сами потащились к этому парню, будто бы там находился свежий воздух, которого так не хватало много лет, хотя мозг и кричал о совершенно другом. Быстро присев рядом с ним на колени, первым делом она проверила пульс. По её недо-навыкам доктора, она решила, что он вроде как жив, хотя руки были ледяные, а вены вздуты до невозможности. Наркоман, тут же подумалось Лоре. Это заставило поежиться и передернуть плечами, отбрасывая без того неясные мысли. Только это не особо помогло, и смятение ещё более охватило её, заставляя кидать взгляд на всё, что окружало их, но игнорировать возможные варианты разрешения этой ситуации, которые могли бы проскальзывать в мыслях. Еле уцепившись за слабый лучик рациональности во всем этом хаосе, который творится у неё в голове, Мари резко сжимает кулаки, смотря куда-то сквозь стену напротив, набираясь решимости. Из кармана тут же достанется раскладушка, пальцы щелкают по клавиатуре, а через секунду уже слышатся гудки и голос оповещения о том, что «вы дозвонились в городскую больницу». Мари только собирается заговорить, но вместо этого лишь хватает ртом воздух, когда её запястье обхватывает тяжёлая ладонь и тянет за собой вниз. — Не смей. — Раздается хриплый и еле слышный голос. — Нельзя. Озадаченно переводя взгляд на говорящего, она таращится на него, не моргая секунду, замечая ускользающий взгляд, который пробирает до дрожи, и тут же возвращается обратно к мобильному, растерянно мямля себе под нос что-то про то, что сейчас ему это надо, так будет лучше. Тем временем, размазывая тыльной стороной кисти кровь из носа, незнакомец глухо, но достаточно твёрдо произносит: — Просто исчезни, а… — Не могу. Закусив до боли нижнюю губу, напрягшись всем существом, Лора мимолетно глянула на него, ловя пристальный взгляд, который так и кричал об угрозе. — Твои проблемы. — Твои. — Как на автомате ответила она, Чьи это проблемы сейчас, по сути, никто не знал. Они в частности были его, но сделавшись свидетелем, Мари на свой страх и риск привлекла себя к этому делу. Один черт знает чем это чревато, потому сейчас девушку переполняет интерес перед неизвестным и плевать чем это кончится. Она никогда не решала проблемы, путем создания ещё больших проблем, но этот незнакомец словно на ментальном уровне кричал ей о том, что они необходимы друг другу. И что это за странное чувство времени разбирать не было, потому что побитый задиристо хмыкнул, из-за этого подавился кровью и в конец отключился, заваливался на бок. — Ок-кей, наши! — Воскликнула Лора, поймав его голову, прежде чем она бы столкнулась с грязным асфальтом. — Наши проблемы!

__

Таксист нервно поглядывал на заднее сиденье, где расположилась Мари с этим на вид чуть… очень смахивающим на труп пареньком. Ловя его взгляда в зеркале заднего вида, она неловко улыбается ему в ответ, после чего снова отворачивается к окну, бездумно наблюдая за размытыми мерцающими огнями. Немного сдвинув закрывшую лицо челку, одной рукой Мари приподнимает его голову за подбородок, чтобы лучше рассмотреть: не резкие черты лица, прямой нос с маленькой горбинкой, тонкие губы, темные брови и густые ресницы. Он красив, наверняка, он будет выглядеть ещё прекрасней без ссадин и крови, считала она. Но странно было то, что он казался ей до жути знакомым. Прям мурашки пробежали под кожей от мысли, что где-то она его уже видела, и кажется, не один раз, но в то же время даже не пытается вспомнить его имя, так как понимает, что оно ей неизвестно вовсе. Незаметно пролетает время в дороге, и вот они с таксистом уже поднимают по лестнице тело паренька на четвёртый этаж старенького здания. Вот он уже лежит на её диване, а Рой, который так помог ей, перещитывает сотню баксов, которую Мари наскребла из десяти долларовых купюр, устало, но с победой усмешкой, разворачиваясь на пятках к входной двери, прощаясь со столь странным воспоминанием, о котором он будет думать ещё несколько дней, если не появится ничего интереснее, о чем можно рассказать своим коллегам. Привозя его к себе домой, Мари даже не думала о том, что на решение о том, что делать дальше у неё уйдет более двадцати минут и пачка чипсов, которые были припрятаны в дальнем ящике на чёрный день. Нужно было отметить то, что её диван, который был отбит у дерзкой и неприятной старушки в сезон скидок, был практически испорчен, запачкан грязью и кровью, а умозаключения свелись её к тому, что нужно дождаться, когда он придет в себя, и только после этого с его согласия делать что-либо. Только вот он ведь не будет против, если она сотрёт с его лица и рук грязь, затянув это дело на несколько десятков минут. Успев за последние часа два превратить кухню в свининой амбар, а после снова вернуть в прежнее состояние, умудрившись при этом испечь целую дюжину кексов с чертикой и шоколадом, Лора, протирая руки полотенцем, с довольным выражаемся лица хваля про себя себя же, вышла в гостиную дабы проверить не очнулся ли её неожиданный гость. Никаких изменений - он всё ещё дышит и не особо походит на того, кто будет продолжать делать это и дальше. Руки сложены на груди, все так же, в стиле покойников. Ей показалось ироничным сложить их именно так. Присев на край дивана, подмяв под себя согнутую ногу, она наклонилась к всё ещё не особо подающему жизненные признаки, парню, устров свой подбородок на тыльной стороне ладони и облокитившись локтем на коленку. Разглядывая его снова, она заметила, что в отличии от того расслабленного и умиротворенного выражения, когда она протирала его лицо, мускулы сейчас на нем будто бы напряглись, а глаза еле заметно жмурились, будто бы он видит дурной сон. Ссадины выглядели для неё не менее противно, чем с грязью и кровью в купе, они напоминали кадры, которые она никогда не видела в жизни — только в кино. Это в одно время отталкивало, но и подзывало к себе. — Бо-ожечки, ты так стремно выглядишь. — Вздохнула, Мари попробовав убрать блондинистый локон с раны на лбу. Посмотрев в ту же секунду в сторону распахнутого окна, откуда послышался вой полицейских сирен, она не заметила, как дернулись и свелись к переносице его брови. — Зачем тогда продолжаешь смотреть? Глухой голос, вместо слов на самом деле нечленораздельные звуки, снова, как впервые, заставляющий чуть ли не подпрыгнуть на месте от неожиданности. Он всё так же неподвижно лежит, но уже сжав губы в тонкую полоску, до боли прикусывая их внутри, дабы не выпалить благим матом свои недовольства насчёт того, что его уже успели причислить к покойникам, чувствуя как сводит ладони. — Ты… Ты как себя чувствуешь? — Резко переместившись на пол подле дивана, суетливо поинтересовалась девушка. — Где болит? Хуже не стало? Не надумал ехать в больницу? Не открывая глаз, он скептически выдал: — Нет. На этом бы всё и закончилось, будь у него силы хотя бы пройтись вон из квартиры, но коль это было невозможно, и он прекрасно ощущал это физически, никаких других вариантов помимо как остаться и потерпеть немного в обществе незнакомки, у него просто напросто не было. Опасения на её счёт появились сразу же. Не будем брать во внимание тот момент, когда она, такая на вид хрупкая и миловидная, притащила к себе парня из переулка, нет. Начнем с того, что его руки были сложены ею как у гребанного_мать_его_покойника. Потому, сделав над собой усиление, он пытается разлепить глаза, дабы смерить свою спасительницу красноречивым взглядом, но сразу же думает о том, что переоценил свои возможности. Крайне переоценил. «Да быть не может» — проносится в голове, прежде чем все мысли начинают идти друг против друга, создавая месиво и тупую боль, которая ощутимо отдаётся по стенкам черепа. Он мог дать слово — подобное впервые происходит с ним. Полный ступор. Сглатывает подступившую слюну, дабы хотя бы прикрыть рот, который невольно приоткрылся, когда он поймал её взгляд. Выглядит так, словно еще пара секунд и он убежит, невзирая на боль во всем теле. Хочется убежать, подальше, дальше от этого места, от ее взгляда: такого четко знакомого взгляда, который убил его в  его же ведениях. Все станет на свои места, если она сейчас громко засмеется и вытащить из-под дивана пистолет, направляя дуло в его голову и нажимая на курок. Феникс вовсе не удивится, правда, такое вполне возможно, если вспомнить поздние сны. И попытаться поверить в них. Что-то в его голове решило убить его же. Нервы были не к черту. Это, наверное, была их последняя ступень выдержки. Проще будет списать эти мысли об их схожести на больную голову. Не стоит думать об этом. — У меня что-то на лице? — Не выдержав пристального взгляда, удивлённо спросила Мари, описывая ладонями щеки, подбородок. В ответ ей последовало молчание. Карие глаза все так же упрямо смотрели на неё, не веря себе же. — Это пугает. — Поежилась девушка, поднимаясь с колен. — Дай знак хотя бы жив ли ты там. Голова болит? — продолжает шатенка, нервно мнясь на месте.  «Болит? А ты как думаешь? Тебе знакомо то чувство, когда по голове железной балкой врезают, затем прикладывают об стену и далее по возрастающей, в то время, когда в тебе чуть ли не смертельная доза экстази и ты только начинаешь отходить от нее? Вот насколько, наверное, больно головушке.» — проносится в нечетких мыслях у парня, но сил сказать нет. Горло саднит, губы пересохли и не хотят поддаваться. Видимо, минуту назад он израсходовал последние ресурсы своих голосовых связок. Он молча кивает, с прищуром обводя её тяжелым взглядом, пытаясь сделать его как можно красноречивее, а после из его груди вырывается глухой полустон-полухрип — единственное что он смог воспроизвести. — Оу… Точно! Аптечка.  Наверняка, там есть что-нибудь. — Вспомнила Лора, оживляясь с мыслью о том, что появился шанс ненадолго сбежать от этого необычного чувства дискомфорта. В то время, как незнакомка успешно ретировалась, скрывшись на кухне, Феникс рискнул предпринять первую попытку подняться. Неудача. Вторая попытка вызвала чёрно-белые блики в прищуренных в злобе глазах, а третья замялась на начальном этапе планирования. Взвешивания все за и против он вернулся в начальное положение и принялся перечислять у себя в голове стадии принятия смерти: отрицание, гнев, торги, депрессия, приняте. Оценив свое состояние примерно как «Торги», блондин сделал ставку на невменяемость своей спасительницы и смиренно продолжил пялиться в потолок, ожидая своей дальнейшей участи. Люди эгоистичны. Глупые существа — люди, думал он. В детстве ему говорили, что за дерзкие выходки его покарает Бог, внушали, что каждый день мы находимся под Его наблюдением и любой поступок идет в счет. Тогда почему весь мир стремительно шел в бездну небытия, церковь неплохо так жила на деньги прахожан, почему люди убивали друг друга во имя Господа, а он за ряд своих более чем грешных поступков все ещё ходит по этой земле и всё так же ненавидит оливки? За какие поступки он сейчас может надеяться на благодать от этой незнакомки? Это неизвестно ему, ей и даже самому Богу, если он существует, потому что это всё больше похоже на какой-то бред.

__

Достав коробку, лекарствами, девушка положила её на тумбу, после чего налила в стакан воды из графина и собравшись духом, выпрямила плечи, делая уверенные шаги в сторону гостиной. Три шага. Остановившись и осушив стакан, она снова вернулась и наполнила его, уже точно в полной уверенности направляясь к гостью. Застала она его всё в таком же положении, отмечая про себя, что это пугает даже больше, если бы он сейчас стоял и смотрел на неё. Пальцы крепче обхватили стеклянный бокал, когда пришлось остановиться рядом с диваном, в замешательстве, не зная что делать дальше. Нервный вздох, когда взгляд темных глаз поймал её и неловкая улыбка ему в ответ. — Ну медицинского образования у меня нет, зато есть аптечка! — Демонстрируя найденный лечебный артефакт, проговорила Мари. — Уже пятьдесят процентов из ста, что жить будешь. Поставив стакан на столик и присев на край дивана, соприкоснувшись бедром с блондином, она заверила себя, что ничерта это её не волнует и достала первую знакомую мазь от ушибов и пачку белого порошка стрептоцита. — Молчание знак согласия. — Кинув на него быстрый взгляд, сказал Лора,. — Молчи, если это так. Засчитав её подъеб, всё ещё не имея голоса, Феникс прикрыв глаза приподнял руку, но ослабшая из-за ушибы, а может и перелома конечность, не слушаясь, упала мёртвым весом меж их тел. Долго не думая, воспользовавшись моментом, девушка переложила эту самую конечность себе на колени, аккуратно осмотрев её и словно маньяк, знающий толк в пытках, начала мять и тыкать её в разных местах, спрашивая где больнее. Итогом её возни стала бинтовая повязка и низкие рыки и шипение со стороны пострадавшего — его первые звуки. Сжимая губы, она придвигается ближе к молодому мужчине, осмелев после своего врачебного дебюта, собираясь сразу же разделаться и с лицом. Феникс в своё время, чисто инстинктивно, собирая остатки сил, старается отстраниться, задирая голову и чуть смещая корпус, пристально следя за ее руками, которые потянулись в его сторону. Приостораживающе смотрит на нее, ловя взгляд, на что снова получает неуверенную улыбку и короткую фразу: — Можно ведь? Не дождавшись его реакции, она касается щетинистого подбородка, обхватывая его большим и указательным пальцем, чуть приподнимая, игнорируя то, как он заметно вздрогнул в этот момент. У нее такие тонкие и прохладные пальцы, даже этот невзрачный жест заставляет замереть Линча на месте, не двигаясь, практически не дыша. Их колени и так соприкасаются, но этого как оказалось было ей недостаточно. Кряхтя, она опрометчиво упирается одной рукой в мужское бедро, сжимая джинсовую ткань и вызывая в его ноге ноющую боль, что исходит от давнего ранения. Старого доброго ранения, что сопровождает его мучениями уже какой год и в данный момент особенно. Приподнимаясь и полностью залезая на диван, она сгибает ноги в коленях, нависая над ним. — Мне так удобней, — объясняет Мари, поправляя распущенные волосы, что словно занавес, мягкими прядями, скрыли ее лицо. — А теперь… Не пойми откуда, она достает белый тюбик и открывает его, выдавливая на средний и указательный палец немного мази. В ушах стоит гул, единственное что он чувствовал это участок бедра, которым они соприкасаются. Странное чувство. Это странно. — Эй, я просто хочу помочь. Мазь снимет немного жжение и ускорит заживление, правда. — Неожиданно говорит девушка, и только потом он замечает, что крепко сжимает ее запястье здоровой ладонью, а ее пальчики находятся в сантиметре от его побитой скулы. Не находя никаких оправданий, чтобы она не делала этого, чуть ослабляет хватку, но все так же продолжает сжимать тонкое запястье. Хотя вряд ли он смог бы действительно «дать ей отпор». Моментально кожи касается прохладная мазь. Неприятно, непривычно от женских нежных движений, что вдруг заставляют заныть низ живота. Даже Феникс никогда не был так осторожен, когда обрабатывал себе раны. К нему никогда не прикасались так нежно, словно с заботой. Он никогда не позволял себе поддаться таким слабостям, но сейчас ведь можно… Если он не может отказаться, почему бы и не принять. Не так ли. Только в этот раз.