Призрак

      Атос после происшествия в гостиной волей-неволей поверил, что в замке в самом деле поселилось привидение. Уюта, которого и так не было, такое соседство не прибавило. Граф часто не спал ночами, прислушиваясь к ветру, и размышлял, что же понадобилось призраку в его доме.       К концу недели, он пришел к выводу, что духу понадобились его нервы, потому как когда он вошел в свою спальню, обивка со всей мебели была содрана. В первую секунду Атос остолбенел, затем осмотрел комнату, в душе надеясь, что это просто грабители. Но дверь была не тронута, а окно заперто. Той ночью граф де Ла Фер предпочел посидеть с книгой, нежели лечь спать.       Но призраку было недостаточно испорченного сна Атоса. Начала сама по себе портиться еда. Она становилась то ужасно соленой, то острой, то вовсе безвкусной. Моник клялась, что все добавляет в одинаковых пропорциях. Когда же Атос, решивший проследить, так ли это, попробовал только-только приготовленную еду, он убедился, что кухарка не лжет. Но стоило ему на секунду отвернуться, а затем снова попробовать мясо, он поперхнулся. Оно оказалось настолько острым, что слезились глаза. Моник ничего не могла понять, также как и сам хозяин замка.       Чтобы хоть немного отвлечься, Атос решил проехаться верхом. Граф хотел проехаться в лесу. Но лошадь упрямо не слушалась его и поднималась на дыбы. Она испуганно прижимала уши и брыкалась, пыталась сбросить всадника и косилась в панике куда-то в бок. Это окончательно добило Атоса. «Или я схожу с ума, или…» — додумать у графа де Ла Фер не вышло. Лошадь неудачно брыкнулась, и они повалились на землю.       От неожиданной боли Атос вскрикнул. Лошадь же вскочила и, лягаясь, унеслась в сторону замка. Он упал неудачно, ударившись боком о корни старого дерева. С большим трудом у графа вышло встать. В боку ужасно кололо, и Атос снова опустился на землю, прикрыв глаза и откинувшись на ствол дуба. «Кто бы мог подумать, что этот старик может взбеситься? — думал он о ускакавшем от него коне. — А ведь такой спокойный…». От дум его отвлек топот копыт. По тропинке верхом несся Гримо. — Господин! — слуга соскочил с лошади и подбежал к графу. — Вы… Вы упали!?       Да уж, большей странности и представить нельзя. Атос вполне понимал Гримо. Он давно прослыл искусным наездником, и ему самому оставалось только гадать, как он умудрился так упасть. Как выяснилось, граф де Ла Фер сломал ребро, чему он сам не мог перестать поражаться. — Я падал и сильнее, и куда более опаснее, но оставался цел, — удивленно возражал он на слова Бреге. — Но факт остается фактом, Ваша светлость, — спокойно отвечал ему доктор. — Ну да ничего, не так уж это и страшно.       Атос пожал плечами и промолчал. Его куда больше занимала причина его падения, а не его последствия. В голове у него не укладывалось, что старый Воск мог сам понести. Этот жеребец уже давно потерял какой-либо интерес к жизни, он едва переставлял ноги. И тут такая прыть! Что ни говори, это было чрезвычайно интересно и странно.       Тем же вечером Атос случайно услышал, как Гримо шепнул Моник про шипящую кошку, и призадумался. «Быть может, лошадь тоже испугалась… призрака? Да нет, что за глупости, Оливье! — он лег и закрыл глаза. — И все же… Все же, мне стоит съездить к Бюжье…».       Бюжье был давним знакомым еще его отца. Этот умный священник мог бы хоть что-нибудь посоветовать. Атосу, конечно, мало верилось, что это может помочь. Но рискнуть следовало. Иначе нервы у него окончательно сдадут. А призрак решил еще немного поиграть на них в тот день. Откуда-то сверху доносились приглушенные звуки клавесина, только в этот раз к ним прибавилась песня. Граф тихо выругался. — Ты дашь мне покоя хотя бы сегодня, когда по твоей милости я сломал ребро!? — зло прошептал он, накрыв голову подушкой.       Клавесин умолк. Дух замолчал и более не побеспокоил его той ночью. То ли он почувствовал вину, то ли просто обиделся.

***

      Гримо, выслушав идею своего господина, вздохнул и кивнул головой. Слуга успел привыкнуть к призраку, хотя его последняя выходка поразила его. Атос даже поразился тому, как хмуро выглядел его слуга тем утром. — У этого тоже паршивое настроение, — заметил Гримо, вытирая пыль с картинной рамы. — Не отвечает мне, зато ночью плакал. Точнее плакала. — Вот как? — встрепенулся граф. — Это женщина? — Ну, тогда в гостиной голос был женским.       Что ж, вывод Гримо показался Атосу вполне понятным и логичным. Да, скорее всего, это призрак женщины. — Что до вашей идеи, то она хороша всем, разве что ехать сейчас вам нельзя, — продолжал слуга, не отрываясь от работы. — Вам бы вообще лежать следовало, но да уж это явно невозможно.       Удержать Атоса в постели сейчас в самом деле было невозможно. Также, как и в замке. Он решил ехать немедленно, и все уговоры Гримо подождать хотя бы неделю были пропущены им мимо ушей. Гримо, мысленно выругав и упрямство Атоса, и безалаберное поведение духа, пошел запрягать экипаж. Уж верхом граф де Ла Фер явно не доехал бы.       Путь был не так уж далек, но Атосу он показался вечностью. Однообразный зимний серый пейзаж как нельзя лучше соответствовал его угрюмому настроению. Он злился на самого себя за то, что боялся. Он, мушкетер, участвовавший в осаде Ла-Рошели, прошедший огонь и воду военной службы, боялся черт знает чего. Размышляя об этом, граф смотрел на уже голые черные стволы деревьев, на низкое серое небо, но грязно-желтую дорогу и проклинал тот день, когда он решил, что жить в замке ему будет куда проще. Ну, в каком-то смысле он был прав — про миледи он забыл напрочь. Зато новая проблема была посерьезнее воспоминаний.       За поворотом показалась темно-серая лента реки. Старый дом, стоявший на ее берегу, произвел не менее безотрадное впечатление, как и дорога. Кивком поблагодарив Гримо, Атос вышел из кареты. — А! Оливье, сколько лет, сколько зим? — Бюжье, заметивший его экипаж еще издалека, уже ждал его внизу. — Какая беда стряслась у вас на сей раз? Как же вы изменились, мой друг! — А вы напротив не меняетесь с годами, — со вздохом произнес граф де Ла Фер, снимая шляпу. — Все так же проницательны… — Ну, если карета спешит с такой скоростью, а когда останавливается, из нее никто не выскакивает на ходу, то случилось нечто неприятное, — пожав плечами, произнес священник. — Пойдемте, посидим в кабинете, как в старые добрые времена.       Атос устало кивнул. Бюжье, должно быть, поймет его. Даст дельный совет или хотя бы поддержит добрым словом. Немного прихрамывая, он прошел вслед за священником в комнату. От острого взгляда Бюжье не ускользнуло, что его собеседник стоял в несколько неестественной позе, он покачал головой. — Что ж с вами стряслось-то? Не в пути уж укачало? А то помнится, когда Вы были еще мальчишкой, на дух не переносили кареты. — И сейчас не переношу, — Атос дернул плечом и тут же скривился от боли. Старая привычка уже в который раз причинила ему боль. — Воск понес вчера, неудачно упал. — Что ж вы стоите, садитесь, — Бюжье покачал головой. Граф с облегчением сел и немного улыбнулся. — Ну, Оливье, рассказывайте, что вас так потревожило. — Друг мой, вы сейчас, пожалуй, решите, что я схожу с ума… Дело в том, что мне кажется… — Снова влюбились? — брови священника взметнулись вверх. — Уж лучше бы влюбился, — хмуро отозвался Атос. — Бюжье, в моем фамильном замке бродит призрак...       Бюжье слушал внимательно, не перебивая. Лицо его из недоуменного выражения приняло серьезное. К концу рассказа он покачал головой. Священник не ожидал такого странного рассказа от Атоса. Некоторое время они сидели молча. Затем, кашлянув, Бюжье мягко произнес: — Оливье, мне кажется, вам нужно немного отдохнуть. Думается, все куда более прозаичнее. — Что вы имеете в виду? — Вы просто устали, друг мой. Ваше прекрасное здоровье и железные нервы немного… пошатнулись вследствие напряженных событий этих лет, — в голосе священника слышалось участие. — Вы совершенно не щадили себя на службе, и такое случается… — Но Бюжье! Не я один видел его! Спросите Гримо. Поверьте мне, он не склонен врать! — воскликнул неожиданно Атос.       Гримо кивнул. За первые две недели жизни в замке, пока слуга еще не начал говорить с призраком, он выпил от страха больше вина, чем его господин за всю его жизнь. — Пожалуй, — спокойно согласился Бюжье. — Оливье, если так хотите, я заеду к вам, как закончу свои дела. В конце этой недели подойдет?       Атос хмуро кивнул. «Хотя, на что я надеялся? — думал он, сидя в карете. — Ничего другого бы я все равно не услышал. Бюжье никогда не верил в привидений. Как он вообще стал священником, непонятно… Хотя, я тоже никогда не собирался в мушкетеры, да и в призраков не верю. Но то, что происходит в моем доме, другому объяснению пока не поддается».       Темнело. Погода начала портиться. Накрапывал мелкий противный дождь. Веяло холодным ветром. — Все беды от англичан. Даже ветер с ними заодно. Несет на нас их дожди. Они и радуются, а нам страдать, — заметил граф по возвращению домой. — Да уж, учитывая, что Воска вы купили в Англии, — согласился с ним Бреге, стоявший в саду. — А так же тот факт, что и я родился в Лондоне. Ваша светлость, вы же обещали мне, что никуда не выедете сегодня. Я в этом засомневался и как вижу не зря.       Врач смотрел на графа с укором. Атос невольно отвел глаза. Бреге всегда отличался умением заставить человека чувствовать свою вину. Сегодняшний день ничего хорошего не принес. Атос только сильнее почувствовал себя идиотом. — Что мне с вами делать? — продолжал тем временем Бреге. — Следить мне что ли за вами? — Если угодно, останьтесь в замке, — тяжело вздохнув, предложил Атос. «Уж если я и схожу с ума, то хоть Бреге это сможет подтвердить», — безрадостно подумалось ему.       Врач согласился. Ему не нравились настрой и состояние графа де Ла Фер. Бессонная неделя и раздумья с переживаниями сказались на Атосе очень заметно. Граф приказал Гримо подыскать Бреге комнату, а сам вернулся к себе. Он медленно прошелся по комнате. Взгляд его упал на медальон. Уже в который раз Атос взял его в руки, открыл осторожно и со смешанным чувством посмотрел на портрет жены. Какой живой она казалась ему там, на миниатюре. Будто она сейчас моргнет, рассмеется счастливо и позовет его куда-то за собой. — В самом деле, прекрасная работа? — раздался голос у него за спиной.       Атос замер, словно громом пораженный. Этот голос он уже слышал однажды! Он медленно повернулся. Прямо перед ним стояла женщина. О, он бы узнал ее среди тысяч! — Что же, вы думали, я оставлю вас в покое? Оливье, от меня, как от шрама, в жизнь не избавиться.       Это была она. Миледи стояла, скрестив руки на груди. От ее силуэта исходило призрачное сияние. На губах играла насмешливая улыбка. Женщина хмыкнула и медленно испарилась в воздухе. Атос сдавленно вскрикнул и медленно осел на пол. Перед глазами закружился серый туман, нервы графа не выдержали всего произошедшего. Он, хоть и ни за что бы не признался в том друзьям, потерял сознание.