Ver thik, her ek kom!

«Из-за приближающегося к горизонту солнца, уже слегка подкрасившего в розовый небо, два человека, стоящих на небольшом возвышении, рядом с обрывом, выглядят тенями. Один из них – рослый, широкий, мужчина. Весь внушительный торс покрыт густой чёрной растительностью. В правой руке покоится внушительная секира. Левая сжимает раскрашенный рунами щит. Второй – хлипкий на вид, но высокий парень, стоял неподвижный. Его правая рука небрежно держит став-меч с двух метровым древком-рукояткой. У самого лезвия ярко-красная повязка, так и притягивающая к себе внимание. А чуть ниже неё золотая гравировка. Ver thik, her ek kom. Берегись, я иду… Чуть ниже стоит построенный хидр. Каждый хидрман, дрэнг в полном боевом. Все оружные и доспешные. Все готовы дать клятву новому ярлу, или вновь подтвердить клятву старому. Таковы правила. Хольмганг за власть. За власть, по праву силы. Далее, под одобрительный рёв викингов, ожидаемое началось. Настоящий вождь картинно поприветствовал зрителей, поигрывая оружием, и тут же атаковал будущего, сразу оттеснив оного почти на метр. Топор Элвина свистнул в воздухе, но парень, присев, пропустил его над головой и тотчас же уколол под щит, в ногу. Издав сдавленный рык, мужчина отступил назад, в защитную стойку, дабы обезопасить себя от подобных выпадов, но тем самым позволяя парню покинуть «ловушку». Больше не давая громиле возможности сокращать расстояние до такой степени, что длина стаф-меча теряла своё преимущество, «колдун» провёл серию несильных, но ощутимых ударов. Видимо, Элвин уже смог понять, что в искусстве фехтования уступает мальцу, поэтому решил играть на выносливость. Он нарочно не пытался контратаковать, только лишь защищаясь… И, наконец, дождавшись чего-то, только одному ему известного, бородатый вождь подпрыгнул на месте. Раз, другой, будто разминаясь, а потом внезапно опять сиганул вперёд, на парня, вмиг оказавшись почти рядом с ним. И красиво атаковал по верху. Но он не попал. «Колдун» очень вовремя сделал выпад на встречу, подбил оружие викинга вверх древком своего меча и резанул лезвием по мощному загорелому плечу. А после, очень умело ушёл с линии атаки под руку Элвина и оказался у него за спиной. Правда не на долго, потому что последний незамедлительно развернулся. При этом весьма красиво, с уходом назад и блокирующим махом топора, дабы парень не смог ударить ещё раз. Но проку от этого оказалось мало. Рыжий, не дожидаясь каких-либо действий со стороны брюнета, быстро сократил расстояние, ухватился за край щита и рубанул… От резкой нагрузки на левую руку со щитом, Вероломный потерял равновесие, из-за чего открыл для атаки кисть своей правой руки - пару пальцев отсекло начисто. А без них оружие держать, скажем так, проблематично. Впрочем, викинг не растерялся: словно блоху, сбросил со щита парня, и, не давая ему отреагировать, вновь ударил щитом. От весьма ощутимого удара, «колдуна» отбросило к обрыву. Уже уверенный в своей победе вождь отбросил в сторону щит и вместо него подобрал топор. На довольной роже сияла дикая улыбка. Ещё несколько шагов, последний удар и Элвин сохранит за собой главенство. Именно об этом думал он, пока не увидел лицо парня, от чего в глазах вождя появился испуг… В мгновение ока, рыжий поднялся на ноги, совершил высокий прыжок и очутился за спиной вождя(1). Ещё секунда, и дециметр стали легко входит в оголённую плоть. Пробитое плечо отнюдь не смертельная рана. Но из-за некого полученного шока мужчина просто не смог среагировать иначе, чем просто развернулся лицом к врагу. Последнее, что увидел Элвин, было перекошенное яростью лицо берсерка, и оконечность древка, сильно ударившая в переносицу. Инстинктивный шаг назад, и тело прежнего вождя исчезает в пучине обрыва… Теперь только «он» один стоит перед нами. Один достойный восхищения и ненависти одновременно. Из-за заходящего солнца «он» выглядит тенью. Правая рука небрежно держит став-меч с двух метровым древком-рукояткой. У самого лезвия ярко-красная повязка, так и притягивающая к себе внимание. Превосходный, и в то же время небольшой, торс оголён. Даже с солнцем отлично видно переливающиеся мускулы. Играющие жевалки на лице. А за «его» спиной величественно движутся тени страшных разинутых пастей драккаров и огромные силуэты кнорров…» *** План парня оказался действительно гениальным, хотя я до последнего момента не понимала, как мы сможем избавиться от прорвы берсерков. Как я узнала: заблокировать двери и поджечь строение – это была любимая фишка Хеддоков. Но всё же, без боя не обошлось. В усадьбе находились ещё около тридцати человек, половина из которых – войны. Собственно, они на общий результат не повлияли. Разница лишь в том, теперь у меня на руках был совершенно беспомощный парень, находящийся в глубоком отрубе. Но хочу сказать, что обработка и перевязка ран, которая заняла немало времени, доставила мне море удовольствия. Самой страшной раной у парня оказался обычный кровоподтек на спине, в принципе, не заслуживающий внимания. Так же имелось множество мелких порезов, но они не кровоточили. Совсем. Их даже зашивать не требовалось. Поэтому я просто обработала раны травяной настойкой, смазала, чем положено, забинтовала, и, немного залюбовавшись прекрасным телом парня, уснула(2). *** Этот звук разбудил бы меня даже под снотворным. Звук, который был мне известен лучше, чем карканье вороны. Не слишком громкий, но очень, очень характерный. Звук извлекаемого из ножен клинка. Его ни с чем не спутаешь. Я проснулась вмиг, только, как назло, я не могла найти свою секиру. В призрачном мерцании угольев найти что-нибудь даже привыкшими к мраку глазами очень сложно. Понимая, что безопасность важнее, я подхватила чей-то меч, видимо припрятанный на всякий случай под лавкой. Быстро вскочив, я бросилась к двери, при этом пытаясь не шуметь. Когда я была уже рядом, дверь с противным скрипом открылась. Краем еще толком не проснувшегося мозга, я поняла: «Враги!» И стоящие по ту сторону дома видимо подумали о том же – не каждый день встретишь вооружённую девушку, да ещё и в кольчуге, в своём доме. Но среагировала я быстрее. На рефлексе, сделала выпад… И промахнулась! Оп! Длинная рука перехватила мое запястье и сдавила его. Больно. Я высвободилась мощным рывком, подключив весь свой вес. А после, ударила опять. По телу пробежали тысячи мурашек – снова знакомое чувство. Именно то, когда остриё меча входит чужую плоть, практически не встречая сопротивления… И тут всё завертелось. Сразу с полдюжины теней кинулись на меня. Стало очень шумно. Кто-то выл от боли. Что-то падало и ломалось, отлетевшая в очаг шкура вспыхнула, озарив внутренность дома и заодно наполнив его клубами дыма и омерзительной вонью паленой шерсти. Копье с хрустом воткнулось в земляной пол. В сантиметрах от моей ноги. С другой стороны на меня обрушился топор. Больше не тормозя и полностью очнувшись ото сна, я отрубила руку с топором, а копейщику, который по инерции налетел на меня, заехала коленом в пах. Ему не понравилось. Но еще меньше ему понравилось, когда я пихнула его навстречу еще одному негодяю, а тот в запале всадил приятелю в спину копье. Да с такой силой, что наконечник выскочил у человека из груди. Быстро отпихнув нанизанного в сторону, я коротким «тычком» проколола сердце его убийцы. Но передышки у меня не было – гранёное лезвие меча просвистело у меня над головой. И то, лишь потому, что я успела присесть… Уйдя перекатом назад, я вновь сделала выпад вперёд – мой клинок вошёл в тело через живот и вышел из спины, между лопаток. Но вынуть меч мне не дали. Четвёртый, вооружённый коротким ножом, попытался ткнуть им же меня. Отскочив в сторону, мне хватило одного взгляда, чтобы понять – трель(3). Я невольно улыбнулась. Всё-таки пусть я и девушка, меня нельзя было так недооценивать… Уверенный в себе трель бросился на меня, как на овцу – глупо выставив вперёд нож. Легко перехватив руку и надавив в нужном месте, я отобрала оружие и, не задумываясь, всадила его в грудь испуганного мужика… На этом битва закончилась. Даже нет, не битва. Просто резня. Окинув взглядом дом, я ужаснулась. Нет, не учинённому разгрому. Не лужам крови. Не хватало однорукого! Моментально выбежав на улицу, а увидела как темная фигура, хорошо заметная на фоне снега, скрылась в лесу, оставляя за собой кровавый след. - Плохо это кончится. – Вслух произнесла я свою мысль. Догнать его? Не успею уже. Да и опасно это. *** - Давай за мной, - скомандовал парень и двинулся к размытой дождями щели. По ней, навскидку, нам предстояло подняться метров на сто. Поднялись. Вернее, поднялся рыжий, а я воспользовалась сброшенной веревкой. Из нас только юный конунг мог кое-как соревноваться с преследователями в скалолазании. А в том, что нас преследовали, мы были уверены. Да и успевали уходить мы только потому, что у нас была фора – направились за нами не сразу. Зато шли по следам безошибочно. А потом нам действительно повезло. Мы набрели на здоровенную расщелину, через которую был переброшен подвесной мост. И тянулось это ущелье влево и вправо, насколько хватало глаз. Естественно, перебравшись на ту сторону, мостик мы аннулировали. Очень вовремя, кстати, потому что преследователи к этому времени нас практически догнали. - Они нас всё равно догонят, - пессимистично заявил парень. - Это их земля. - Может, и так, - отозвалась я. - Но не сразу же. И может, им наскучит таскаться за нами по горам… Но получив в ответ на свои слова удивлённый взгляд, я поняла, что сморозила глупость. Хотя лично мне это занятие наскучило бы с первой минуты. Ночь мы провели ужасно. Холод стоял чертовский. Особенно если учесть, что одёжки-то тёплой у нас больше не было. А найти топливо для костра в горах… В общем, грелись мы, как могли. Да и за время «путешествия» я сильно сблизилась с парнем. Он стал казаться мне чем-то незаменимым. Чем-то очень нужным. Не просто опорой, а чем-то большим… *** - Астрид, - впервые за столь долгое время парень назвал меня по имени, - смотри. Я посмотрела вдоль протянутой руки. Чуть ниже нас, на небольшом ровном участке гор, шли наши преследователи. Видимо эту ночь они решили провести в пути и теперь нагнали нас. Но что было наиболее обидным, так полное отсутствие путей отступления. Единственный спуск с плато – эта равнина. А вариант «переждать» вообще не катил. Из-за долгого отсутствия снегопадов наши следы было прекрасно видно на девственно чистом снеге. - У нас нет выбора. – Задумчиво произнёс парень. - В смысле? - Без смысла! Нам некуда деваться! – чуть ли не выкрикнул рыжий, стягивая с себя единственную меховую куртку. К моему удивлению, под ней была кольчуга. Именно тот предмет, которого не было у меня. - Неужели ты собираешься дать им бой? Зачем? – тихо прошептала я, пытаясь скрыть накрывший меня страх. Страх за него. Хоть я и понимала: путь воина – путь смерти. Но я не могла смириться с этим. Но ответа не было. Был лишь многозначительный взгляд, который объяснял всё. В зелёных глазах парня было только тепло. Тепло ко мне. Ради меня он бросается в этот бой. Возможно последний бой в своей жизни… В следующий момент он побежал. Быстро так побежал. Пусть мои мысли были безнадежны (атаковать в одиночку строй воинов-скандинавов – чистое самоубийство), но я верила в него… На берсерка посыпались стрелы. Он отмахивался от них мечом, руками, а потом стряхнул с ног лыжи и, по-моему, побежал еще быстрее. Когда же он достиг вражеского строя, пулять перестали. Щиты сомкнулись, копья опустились, готовясь принять одинокого безумца. Моё сердце сжалось от предчувствия… Но вопреки моим «предчувствиям», рыжий раскрутил своё оружие со страшной силой… И обрушил на ощетинившийся копьями строй. Я такого раньше никогда не видела. Словно великан дубиной ударил. Два щита – в щепы. Один викинг отлетел куклой, у второго сломана рука… Но враги тут же сомкнулись. Метнули копья. Парень отмахнулся, но парочка всё же попала. Не воткнулись, но отбросили берсерка на пару шагов. Кто-то не удержался и вновь метнул копье. С пяти шагов. Считай, в упор. «Он» как-то увернулся, и при этом, на бегу перебросив собственное оружие в левую руку, перехватил летящее копьё и «вернул» обратно. Бросок был хорош – воина, словившего снаряд щитом, вынесло из строя. Но секундой раньше «он», в трех шагах от врага, со страшным ревом, прыгнул на (в?) каре. Сразу же несколько копий устремились к парню, перехватывая его прыжок. Но вместо того, чтобы нанизаться на чужое железо, берсерк как-то ухитрился увернуться от всех копий. Я увидела, как вверх ударил красный фонтан. Это меч напрочь снес чью-то голову. И это точно не была голова рыжего, потому что внутри вражеской шеренги возникла суета и залязгало железо. Однако при таком численном перевесе дела у юного конунга однозначно были кислые(4). Но вопреки моим ожиданиям, он с ходу разорвал вражеский строй и теперь орудовал стаф-мечом с двух рук. Ах, какой он красивый, Иккинг! Так и сияет. Он рисовал. Самым кончиком меча. Быстрыми легкими штрихами. А алые брызги такие прекрасные, когда взлетают вверх… Казалось, парень пел. А его меч пел вместе с ним, метаясь между медлительными человечишками. Ликовал вместе с хозяином. А его я видела хорошо. Но нечетко. Поскольку двигался он удивительно быстро. Строй уже давно потерял монолитность, тем самым только помогая берсерку. Оп! И он, совершив стремительный рывок, буквально одним росчерком лезвия взрезал шеи сразу двум викингам. Наступило короткое затишье. Враги стояли вокруг и не решались напасть, потому что перед был самый настоящий воин Одина. Окровавленный безумец, с которого клочьями свисали ошмётки кольчуги, но который не чувствовал ни ран, ни боли, ни страха. Враги видели его лицо. Этот рассеянно-задумчивый взгляд, слюну, текущую по подбородку, и это пружинистое раскачивание… И теперь, после легкого затишья, началась самая настоящая буря – берсерк напал первый. Выброшенная вправо рука, высверк стали – и сизо-красные кишки вываливаются из разрубленного живота. Фонтан крови из обрубка снесенной руки. Бурный поток крови из пробитого горла… Парень не стал ждать никого. Заколол двоих раньше, чем те опомнились. Третьему меч нырнул в спутанную светлую бороду – и она тут же стала красной. Вдруг я с ужасом увидела, как в спину парня, с широкого маха, врезается вражеская секира… И стремительный разворот рыжего, закончившийся косым ударом стаф-меча поперек лица хозяина секиры. Я знала, что берсерки могут драться даже получив смертельную рану. Но я не могла спокойно смотреть на это. Если бы парень не был берсерком, он уже давно истек кровью. А ведь и без того у него было мало шансов на победу. Вновь, но уже в последний раз, рыжий раскручивает своё оружие, превращая его в смертоносную мясорубку. Ещё трое викингов отправляются в свой последний путь – в Валхалаллу, - когда покрытое зарубками древко стаф-меча с сопутствующим треском ломается… Ужас парализует меня, не давая сделать ни малейшего движения, когда железный наконечник копья вонзается в грудь парня. Все оставшиеся викинги набрасываются на подкосившегося берсерка всей толпой. Кажется, ещё мгновение и всё. Конец. Это его последние секунды жизни… *** - Иккинг, прошу, не надо! Держись! – Сквозь слёзы твердила я одно и то же. Впервые произнеся имя парня за столь долгое время. – Держись… Склонившись над конунгом и держа его голову на руках, я молила всех богов о спасении. Грудь парня вздымалась всё меньше и меньше, но лицо было спокойное–спокойное. Я бы даже сказала – умиротворённое. Парень держался молодцом. Гордо и бесстрашно. Собственно, другого от него ожидать и не стоило. Он умрёт посреди поля брани, на котором всю свою недолгую жизнь был полновластным хозяином. Хозяином, который предупреждал о своём приходе – Ver thik, her ek kom! Берегись, я иду. Теперь его ждала Валхалла. Его ждали пиры за одним столом с Одином. В окружении валькирий – небесных дев-воительниц. Там его ждал отец. Отец достойного сына… Возможно, чуть позже и я присоединюсь к ним. Хоть я и не знаю своего будущего, своей смерти. «Грош цена жизни, в которой все расписано и предопределено» - говорил когда-то мой отец. Но сейчас знаю точно - меня ждёт месть. Ведь её, как известно, никто не отменял!.. (1) Подразумевается, что в состоянии боевого безумия берсерк способен на сверхчеловеческие действия. (2) Что-то все часто любят опЫсывать моменты, где Астрид заботится о Иккинге, так и я решил добавить оного. Чем же я остальных-то хуже?))) (3) Раб на скандинавском. (4) Хороший фехтовальщик может продержаться какое-то время против окруживших его нескольких противников, если они классом ниже. Но время это – невелико.