Климов 1.1

Так много нужно успеть, так много нужно спеть, А за спиной уже от жизни, как минимум, треть, Время тлеет, оседая пеплом на ресницах…

К вечеру Мише стало лучше, Петров зашел к нему в палату, один, а Вера была с Машей – та ещё не пришла в сознание. Миша лежал без единого движения, работал аппарат искусственного дыхания, на парня было жалко смотреть… Майор Зотов, тот самый, не слишком принципиальный, но все-таки честный, открытый человек, настоящий полицейский, чья жизнь состояла из постоянных падений и подъемов, но он всегда был в движении…, а сейчас замер… Петров смотрел на него, вспоминая, как они встретились перед двадцатым детским домом, как он принял его сторону, стал на защиту детей – просто, без вознаграждения, по зову сердца. Миша не был похож на отца, вернее, что-то общее проглядывало, но как-то чище, проще, может от того он и совершал столько ошибок. А без него… невозможно было представить все их дело, противостояние, хоть и палачей закрыли, но зло по-прежнему оставалось… Миша должен был остаться жив, он не заслужил такой гибели. Положив свою ладонь поверх его холодной руки, Петров остановил взгляд на его лице. - Дыши, Миша, дыши… - проговорил хрипло Петров. – Не может так быть, чтобы и тебя… Не может так быть… Рука парня под ладонью Петрова немного двинулась, тот пристально всмотрелся в лицо Миши. Тяжело приоткрыв глаза, скованный маской дыхательного аппарата, Зотов перевел взгляд со стены на Петрова, увидев рядом его, а не отца… - Миша… - аккуратно погладив его по руке, проговорил, со слезами в глазах, Петров. В палату зашли медсестра с реаниматологом и хирургом, который его оперировал, Петров отошел в сторону, а Миша продолжал на него смотреть, пока вокруг крутился медперсонал. Зотову хотелось увидеть отца, он начал припоминать, сквозь тяжелую стену наркоза, убийственно действовавшего на его сердце, что последним его видением был Грачев, падающий перед ним на колени в снег… Но сейчас это казалось бредом, отца не было рядом, вместо него он видел Петрова… - Твой отец… - словно почувствовав его мысли, или разглядев во взгляде другую – не физическую – боль, заговорил Петров, не смотря на то, что делали врачи: - был здесь всю ночь… уехал только утром, он вернется, как только сможет… ты потерял много крови, тебе перелили его кровь… Миша, слушая его, закрыл глаза, несколько слезинок соскользнуло из-под его ресниц. - Выйдите… - обернулся к Петрову хирург. - Как он? – отходя к двери, спросил Григорий Павлович. - Лучше… выйдите, вы нам мешаете… Выйдя из палаты, Петров спешно отер рукой глаза. Он спустился вниз, в вестибюль, там сидел Денис, допивая коньяк, который перелил в стаканчик для чая. - Миша в себя пришел, - взяв стаканчик Антошина, Петров допил коньяк. - Слава богу… - улыбнулся Денис, он уже прилично выпил и немного окосел. – А Степнов уже часа три как со Светой там болтает…, вернее болтает она. О Мишане спрашивал, ну мы сказали, что он в норме… К больнице подъехал Грачев, совершенно бледный, в белом джемпере, синей рубашке, без пальто, он зашел в вестибюль вместе с Кирой, успев немного отдохнуть дома, уснуть на пару часов, но это ничуть не помогло. - Все нормально… - поспешил успокоить его Петров. – Он очнулся… Сейчас там его осматривают… Грачев бросился к лестнице, Кира отправилась следом за ним, да Миша пришел в себя, и жизнь его была уже вне опасности, но вместе с тем её не оставляло странное чувство или предчувствие… неявное беспокойство. Из палаты вышел персонал, хирург позволил Грачеву войти. С Миши сняли аппарат искусственного дыхания, хотя это ещё было рискованно, но он вполне мог дышать сам. Кира подвинула стул к его постели, чтобы Грачев смог сесть. Миша повернул к нему голову, почувствовал, как отец взял его за руку, он никогда не видел Грачева таким испуганным, таким бледным, едва живым, со слезами в глазах… - Сынок… - подняв руку, Грачев провел ладонью по его лбу, назад, пригладив волосы. – Мишка… - судорожно вздохнув, он попытался улыбнуться. - Прочитаешь… мне лекцию? Как я… облажался… - спросил Миша, голос его был едва слышим, дрожал, не было сил, он с трудом разлепил губы. - Обязательно… - кивнул Грачев, но тут же опустил голову, прижав губы к руке сына. – Только не оставляй меня, сынок… Кира стояла за его спиной, отведя взгляд в сторону, а Миша даже приподнял голову, не веря словим глазам, это было совсем не похоже на Грачева, но и такая ситуация случилась впервые. Никогда ещё жизнь Зотова не была в такой опасности, никогда Грачев не видел его таким беспомощным. Все осталось позади… Так и было… Миша снова жил… ему ничего не угрожало, кризис миновал, но нервы Грачева сдали. - Пап… Папа… - проговорил громче Миша. – Ты… чего? Тот, опомнившись, поднял голову, отведя взгляд в сторону, молча покачав головой. Начало действовать снотворное, легче было переносить ранения так… проваливаясь в сон. Миша закрыл глаза, вошла медсестра, проверяя капельницу. - На сегодня посещений достаточно, врач вернется, все равно прогонит… - сказала она, обернувшись к Грачеву и Кире, - С ним… все будет в порядке? – спросил Грачев, поднимаясь со стула. - Да, не волнуйтесь… - безразлично ответила медсестра. - Жень… - Кира мягко коснулась его плеча. – Пойдем… Зайдем к Маше… - К Маше… да, - он почти забыл о невесте сына. Выйдя из палаты, он резко остановил Киру, схватив её за руку, но так же неожиданно разжал её пальцы только произнеся: - Стой. Грачев упал в обморок прямо у двери. Он открыл глаза, услышав голос Киры, увидев её испуганные глаза, она сидела возле него на кушетке, а медсестра что-то колола в руку. Вокруг все отдавалось эхом, каждый стук, каждый шелест был по вискам так, словно кто-то вбивал гвозди. Такого с ним никогда не бывало… Убийственная слабость… полусон… заволакивающая разум усталость, хотелось снова провалиться в небытие – физически, но он все же сделал усилие, цепляясь за реальность, хватаясь за руку Киры почти не сгибающимися пальцами. - Женя… как ты меня напугал… - сама бледнея на глазах, прошептала Кира, сжимая его руку. – Не надо было ехать… Надо было врача…Женечка, родной, ты слышишь меня? - Да… слышу… - оглядывая ординаторскую, проговорил он. - Не волнуйтесь, обморок, давление подскочило, - раздался голос медсестры, Кира раздраженно обернулась, поражаясь её спокойствию. Для Киры это был не просто обморок, она едва не сошла с ума, когда он лишился чувств на её глазах. Грачев поднялся, сев, опираясь спиной о стену, пытаясь окончательно прийти в себя, голова ещё кружилась. Кира придвинулась к нему ближе, она коснулась руками его шеи, расстегивая пуговицы на его рубашке, чтобы облегчить дыхание, но пальцы от волнения плохо справлялись. - Мы сейчас поедем домой и ты, как следует, выспишься, пожалуйста, - мучительно прошептала она, обдавая его горячим дыханием. – Женя, пожалуйста... - Успокойся… хорошо, я… мы поедем… - уверенно произнес он, понимая, что его запас жизненных сил на пределе, а ведь ему ещё предстояло закончить дело с палачами и серия арестов, уничтожение на месте тех, кто ранил его сына – его не удовлетворяло. Но такими темпами он скорее мог попасть в морг, а не на завершающий этап расправы над палачами. Закрыв глаза, он прижал Киру к себе, начиная чувствовать, как силы постепенно возвращаются. Эта слабость была ему ненавистна, но ничего с этим поделать он не мог, здоровье крошилось, словно кирпич по которому долбили огромным молотом, но он себя знал… не смотря ни на что, ему просто требовалось время, чтобы оправиться от всех напастей, просто пережить, спокойной вздохнуть… - Кира… - он повернул к ней голову, обратив пространный, от бессилия, взгляд. – Спасибо, что ты рядом, что ты все это время рядом… - За что ты благодаришь? Я же твоя… где же мне ещё быть… - она коснулась его губ коротким поцелуем, все ещё пребывая в тревоге. Он не отвечал, смотрел на неё, как на самое дорогое, что у него было в жизни, что ещё оставалось, не находя слов, чтобы выразить и потом… ещё пребывая под действием вколотых препаратов, ещё томимый слабостью от обморока… Слишком много нервов было потрачено, слишком вымотано было сердце, но он говорил искреннее… Положив руку на плечо Киры, он прижал её к своей груди.