Осколки памяти.

После того, как я криком чуть не разрушила такой хрупкий сон Лив, я мирно устроилась на стульчике, гневно поглядывая на нагловатого парня, который восседал, словно король на кожаном темно-бордовом диванчике. Все, что я хотела сказать ему, скапливалось в мешочек из нехороших фраз, как скапливается струя тянущего пломбира из автомата с мороженым вглубь вафельного рожка. Встретив лилово-розовый зарождающийся рассвет, я задремала на несколько часов, запихивая в себя всю злость и непонимание слов Зейна, пока не почувствовала, как маленькая ручка перебирает мои волосы. -Как ты себя чувствуешь?- спросила я, губами перебирая малюсенькие теплые пальчики. Голубые глаза ангела смотрели на меня, словно я заполняла все ее хрупкое сердце. Она видела во мне и папу и маму, когда я в свою очередь боялась, не справится даже с обязанностями старшей сестры. -Я в порядке, Кристал. Я же сказала тебе, чтобы сегодня ты отдохнула. Снова не слушаешь меня,- Лив немного, приподнялась, и я подложила подушки под спину, чтобы ей было немного удобней. Она уже не выглядела бледной, только сонной, но все равно всегда такой же игривой и забавной. -Эта ночь еще более не предсказуема, чем тогда, когда я бываю с тобой,- я улыбнулась, и повернулась к Зейну. Он притаился, будто имел возможность слиться с бумажными хрупкими птичками,- познакомься, Лив. Это… -Это Зейн Малик. Я знаю его,- она улыбнулась той улыбкой, по которой я скучала больше всего на свете, и которую не видела уже очень давно. Год. Целый год. Зейн вышел из ласковой темноты палаты, вступая ближе к малышке, чтобы та могла видеть его. Я прищурено оглядывала их обоих, и когда взглядом задержалась на Лив, то та лишь пожала плечами,- что? Пока ты целыми днями писала свои сочинения, я смотрела музыкальные каналы. Мне уже почти шесть, но я все еще не понимаю смысл их песен, но все остальное мне очень нравится,- Лив хихикнула, протягивая руку Зейну. -Не надо, Лив. Не тянись к нему. Помнишь, что я тебе говорила? Не всегда тот, кого ты считаешь своим героем, оказывается им. -Ты считаешь меня своим героем, малышка Лив?- Зейн встрял в разговор, присаживаясь на краешек кровати, бросая на меня ненавидящий взгляд, но тут же улыбаясь в сторону моей сестры. Прочные ниточки комочка отвращения завязывались внутри меня, и я сморщилась от этого поганого чувства. -Ты нравишься мне, но на роль принца в моей сказке больше подходит Гарри. Теперь пришла моя очередь смеяться, потому что вся оживленность на лице Зейна угасла. Один ноль в пользу семейства Холлэнд. Если ни я, так моя младшая сестра расставит всех по местам. Но в ту секунду вместе с Зейном угасла и я сама, вспоминая о том, что он сказал мне, вспоминая о Гарри и Катине. Я не знаю, что с ними. Смог ли он укрыться там, где я сказала ему? Но самое важное, понял ли он меня? -Мне надо поговорить с тобой. Уже утро. Нам пора ехать. Нас ждут,- сказал Зейн, дотрагиваясь до маленького носика Лив. Та сморщилась, все еще улыбаясь ему. Если бы она только знала, каким он был животным, то от ее детской улыбки не осталось и следа. Я поцеловала лоб сестренки, задерживая поцелуй, как можно дольше. Закрывая глаза, силуэты родителей предстали передо мной, заставляя все тело дрожать, а сердце сжаться, словно ненужный клочок бумаги. -Я скоро вернусь. Улажу все, что натворила этой ночью, и поблагодарю твоего героя за помощь,- шепнула я, мысленно защищая себя от фырканья Зейна, которое раздалось позади меня,- слушайся доктора Карлайла. -А когда-то было иначе? Я улыбнулась, поднимаясь со своего пригретого стульчика. Зейн уже стоял около двери, наблюдая за нашей семейной сценой. Лив - была единственной опорой в моей жизни. Единственная, кто нуждался во мне. А я была той, кто был для этой крошечной девочки миром. Мы существовали только благодаря друг другу. Я жила, лишь карабкаясь мыслями о ней. -Кристал,- позвала Лив, и я обернулась, чувствуя, как тепло Зейна доходит до меня. Ведь я остановилась в паре шагов от него,- я скучаю. Скучаю по маме и папе. Что нам делать? Когда они вернуться, Кристал? В сотый раз мое сердце разорвали в клочья, как это делает собака с невинной мягкой игрушкой. В сотый раз меня будто избили. Избили по тем же ранам, что кровоточили уже целый год. Я сглотнула, ощущая, как руки сжимаются с силой в кулаки. И единственное чего хочется, это упасть и дать боли сломать каждую твою кость. Ее глаза таили в себе столько надежды, которую я не могла оправдать, столько любви, которую мне нужно было завоевать, но все, что я могла – это лгать, что родители в длительной поездке. Знаю, что это не доведет до добра, и я поступаю, как подлый трус, но я слишком слаба, слишком неуверенна в себе, чтобы делать такие серьезные шаги. Я уверена, что Лив чувствует неладное, но детское сердце еще не способно осознать все, что уготовила для нее жизнь. -Лив…-я прошептала ее имя, не в силах снова запутаться в своей лжи. На глаза навернулись слезы, и ее образ расплылся передо мной. Я встряхнула головой, и сжалась под свитером Зейна, слушая позади себя, его прерывистое дыхание. -Я знаю, что ты ответишь, поэтому просто иди. Я буду ждать тебя. Доктор Карлайл сказал, что возможно скоро впишет меня. Возвращайся скорее. И я люблю тебя,- она улыбнулась, спасая меня этой любимой улыбкой и убивая одновременно. -Я тоже люблю тебя. Она не видела моих прозрачных слез, что жгли нежную кожу лица. Я научилась плакать тихо. Плакать сердцем. Поэтому я улыбнулась в ответ, будто и не было той боли, что раздавливала меня, словно назойливую букашку. Молча, мы вышли из больницы. Одетые все так же. С теми же чувствами раздражения и неприязни друг к другу. Снег прекратился, как только наступило зарождение рассвета, поэтому сейчас Нью-Йорк был пропитан особой свежестью и завораживающей красотой. С каждой минутой город оживал все больше, выходя из снежного сна и встречая дневную суету. -Зейн Малик, пройди, пожалуйста, с нами. Ваша машина за углом. Я остановилась от мужско голоса, что раздался немного позади меня. Обернувшись, я увидела двух охранников, одна из которых была девушка. Она спокойно оглядывалась по сторонам, готовая встретить и предотвратить любую опасность, что повстречается на пути этого обнаглевшего парня. Оба были в строгих костюмах, и излучали знатоков своего дела. О чем-то разговаривая с огромным мужчиной, Зейн шел рядом с ним, а я плелась позади них, и замыкала шествие девушка-охранник. Мне то и дело хотелось оглянуться на нее и посмотреть на эти идеально собранные в тугой хвост каштановые волосы, стройную спортивную фигуру, на губы, что были покрыты прозрачным блеском и большие серые глаза, которые при нужном освещении отдавали голубизной летнего моря. Но я была так истощена морально, что даже малейший шаг давался мне с огромным трудом. Как только я села в затонированую иномарку, глаза начали слезиться. То ли от тепла, то ли от того, что сердце стучало под отголоски боли. Я мечтала оказать дома, среди маминого тепла, чтобы я снова могла писать и время от времени поглядывать на папу, который изучал медицинские книги, чтобы я слышала голос сестры, который подпевал бы под песни на музыкальном канале. А самое главное, чтобы все было как раньше, но как раньше уже не будет. Никогда. От нашей семьи, от нашего семейного очага остались лишь две искры, одна из которых затухает с каждым днем, а другая только зарождается, и как бы только уберечь эту искорку от преждевременного исчезновения. Заблудшая в своих мыслях, я не заметила, как уснула. Машина остановилась, и я сонно открыла веки. Подняла голову и увидела перед собой приветливые серо-голубые глаза. Я прищурилась, когда поняла, что уснула на плече этой девушки. -Вы плакали во сне, Кристал. -Простите,- шепнула я, пытаясь улыбнуться. Улыбку сковывало чувство пропасти. Машина остановилась около высотного зеркального здания. Вся природа города отпечатывалась на внешней стороне этого замка, и я представила насколько прекрасный здесь вид ночью, когда звезды и ночные огни города имеют свое отражение. Хрумкая своими шагами по снегу, я шла за Зейном, не желая разговаривать с ним и вообще смотреть в его сторону. Эта ночь должна была быть спокойной, а сегодняшнее утро таким же обыденным, как все остальное, что происходит в моей жизни. Но стоило совершиться одному звонку, как вся моя жизненная стабильность рухнула, осколками рассыпалась перед ногами этого вальяжного парня. Казалось, что и сам Зейн не в сильном восторге от моего присутствия. Это проявляется в каждом его движении, небрежном взгляде. Когда он случайно натыкался на меня глазами, то тут же менялся в лице, будто я когда-то передала его. А я в свою очередь хотела просто избавиться от всего, что произошло со мной за последние часы. Я не понимала, почему звезды выбрали именно меня? Я думала, что жизнь уже отдала и забрала у меня все, что могла. Но оказывается, у нее припрятано для меня еще множество тайн. Первое, что я увидела, когда мы вышли из лифта, который был окутан тишиной, это белоснежные волосы. Волосы, которые были сигналом в стихийное бедствие. -Катина,- крикнула я, и подбежала к ней, заключая в сильные объятья. Сердце билось в радостном темпе от того, что я обнимаю кого-то дорогого этому органу. Тепло ее тела слилось с моим внутренним холодком, заливая морозное чувство своей любовью. -Кристал,- прошептала она, сжимая меня в своих объятьях. Сейчас я не видела никого и ничего, лишь чувствовала, как все мокрее становится ее щека. Руки Катины сжимали мою одежду, и я была ее ночной подушкой, после обнимки, с которой обычно становится немного легче. -Все хорошо. Не плачь,- я закрыла глаза, вдыхая запах цветов от ее белоснежных волос. Фиалки смешались с ароматом меда, придавая ее бледной коже свежесть, о которой я с такой силой мечтала. -Мне снова отказали в кредите на цветочный магазин,- все так же шептала она на ухо, а мои волосы с сожалением принимали ее капельки неудачи,- я не могу больше так, Кристал. Я больше не могу быть никем. Сердце затихало от шелковистого голоса Катины, словно очередной раз готовилось к крушению. -Простите, что вмешиваюсь, но Кристал, мне нужно поговорить с вами. Катина отпустила меня, и отошла чуть в сторону, чтобы я могла видеть того, кому принадлежал мужской голос. Тут же я увидела Гарри, Зейна и еще троих молодых людей. Скользнув по каждому из них взглядом, я вернулась к тому, чей был более теплым и ласкающим. Глаза Гарри. Он неуклюже помахал мне, и не удержавшись на месте, подошел ко мне. Студия, где мы находились, была разделена на две части, одна из которых включала в себя всевозможные звукозаписывающие штучки, а другая была обставлена кожаными диванами, журнальным столиком, и письменным столом, за которым работал Калеб. На стенах красовались снимки из фотосессий, на полках блистали многочисленные награды. Гарри явно приуменьшил свои достижения. -Сними это. Я не хочу видеть тебя в этой жалкой кофте, и выпей горячего шоколада. Эта ночь была непростой для тебя,- он снял с меня вещь своего друга, накинул клетчатый плед на мои плечи, и вложил в мою руку бумажный стаканчик с дымящийся жидкостью. Я смотрела на него, не понимая его действий, жадно ловя каждый звук его голоса, каждое неосторожное касание. Он говорил так, будто я была самым важным человеком в этой комнате, не давая потеряться мне в этой неизвестности. -Это очень мило и правильно с твоей стороны, Гарри. Спасибо,- мужчина улыбнулся и похлопал его по плечу,- но у нас есть для тебя кое-что более серьезное, чем то, что было этой ночью. Меня зовут Калеб. Калеб Бертон,- он повернулся в сторону незнакомых парней, обводя их очертания в воздухе,- это Лиам Пейн, Найл Хоран и Луи Томлинсон. От всей группы и от себя лично приношу извинения за все те приключения, которые произошли с тобой. Если бы не халатность Зейна, то все было бы иначе. С каждым предложением мне становилось страшнее, и вокруг все темнело, фокусируясь лишь на силуэтах отдельных букв. Я сжала в руках стаканчик с шоколадом, продолжая слушать. -Фотографии, что были сделаны, уже разлетелись в социальных сетях, а в утренних звездных новостях то и делают, что говорят о загадочной девушке с невероятными темными волосами. К сожалению, это вышло из какого-либо контроля, и за считанные часы слишком расширилась глубина сделанного,- Калеб присел на угол письменного стола, который был завален кучей бумаг, листовок. В морщинках вокруг глаз спряталась усталость и тяжесть тех слов, что еще таилась у него для меня. Я нервно сглотнула, переводя непонимающий взгляд на парня с волосами, оттенок которых был чуть темнее, чем у Катины. Мои зрачки нервно бегали по каждому легкому движению, что совершалось вокруг меня, будто я была загнанным в ловушку зверем. А зверь этот был всем известный Малик. -Спасибо, что помогла ему и взяла ситуацию в свои хрупкие руки. Но… -Что но?- не выдержала я, поддаваясь вперед. В студии становилось жарко, и я ощущала, как сердце начинает биться с каким-то неизвестным мне возбуждением. Мне казалось, что всем, кто находился в этой комнате, было что сказать, и даже самой охране. А я…. Я была той, на которую выпала еще одна несчастливая звезда. -Но мы не можем просто отпустить тебя. Пожалуйста, попытайся понять меня и прими мое предложение,- Калеб замолчал, поднялся со стола и подошел ближе. Почва ускользала из под ног, оставляя меня над темной пропастью,- стань девушкой Зейна. -Калеб!- голос Гарри раздался позади меня, и я вздрогнула, делая шаг назад. Моя спина коснулась его груди, и я замерла, поглощенная этим случайным столкновением. Слишком сильное тепло исходило от него, чтобы я могла думать разумно. Его запах, казалось, пытался защитить меня, обволакиваясь вокруг меня прочным невидимым шаром,- ты не можешь просто так взять и втянуть ее в такую жизнь. Ты не можешь, Калеб. -Почему ты против, Гарри? Это же все игра,- Зейн разрушил ту защиту, что создавал для меня его друг, и я поежилась, сжимая невинный стаканчик, который уже начинал остывать. Катина так же, как и я, и все остальные в комнате притаилась, будто была героиней ужастика в ожидании своей смерти. -Для тебя всегда все будет игрой? Даже жизнь человека, который не имеет ко всему этому никакого отношения? Почему кто-то должен платить за твои ошибки?- спокойствие в голосе Гарри устрашало еще больше. Он держался высоко и невозмутимо. И не думаю, что кто-то мог сказать что-нибудь против его слов, потому что все знали – он прав. Я чувствовала, как шевелятся волосы на макушке от его дыхания, как сильно бьется его сердце, словно в унисон с моим, создавая при этом нежную цветочную мелодию. В моей голове блуждали последние слова Калеба, а в душе блуждал лишь этот хрипловатый голос, будто метель по чистому неизведанному полю. -Остановитесь, мальчики. Кристал, можно тебя на минутку? Я прошла за Калебом в другую часть студии, где происходил сам процесс звукозаписи песен. Несколько секунд тепло Гарри тянулось за мной, но исчезло тут же, как дверь захлопнулась, отделяя меня от подруги, от него, еще от трех волнующихся сердец. Я ни знала, ни одного из этих парней, но увидела многое по их лицам, но зато не увидела ничего на лице Зейна. Будто это никак не было связано с ним. Будто для него все это совсем ничего не значило. -Я знаю, что ты не обязана соглашаться на мое предложение и попытаться спасти нас,- Калеб немного замялся, что заставило волноваться меня еще больше,- прости, что все узнал о тебе, но я могу помочь тебе, Кристал. Я помогу тебе с твоей сестрой. Я найду донора. Я помогу с деньгами. Твоя жизнь станет легче, если согласишься. -Что? Что вы только что сказали? Жизнь станет легче?- я сбросила плед со своих плеч и выпустила стакан из своих рук, не обращая внимания на темные капельки по всему полу. Я дрожала. Дрожала от того, что так нагло проникли в мою жизнь, в мои тайны, в мое самое сокровенное, что было запечатано под невыносимой нескончаемой болью,- вы не имели права делать это. Вы хоть понимаете, куда влезли? Понимаете, до чего дотронулись? Жизнь станет легче? Да вы понятия не имеете, о чем говорите!- слезы тихо стекали по моим щекам, невидимо разрезая кожу лица. Было больно, но я продолжала кричать, будто от этого зависела моя жизнь. Будто это были мои последние слова, после которых я сдамся и исчезну, растаю, как делали это снежинки, приземляясь на памятник моих родителей. Я знала, что Катина, охрана и все остальные видят меня, но не слышат. Не слышат всей моей боли и не чувствуют всей той подлости, которой я подверглась лишь из-за одного никчемного парня,- найдете донора? А, что по-вашему я делала весь этот год? Деньги? Да к черту эти бумажки. Я сама разберусь, понятно? Без вас. Хотите помочь?! Тогда верните моих родителей, верните мне мою мечту, верните нормальное детство моей сестре. Что? Не можете? Ведь это ни купить деньгами, правильно? - я развернулась, в надежде убежать от всех этих людей, как можно дальше. Убежать. Спрятаться. Не видеть никого. Но я столкнулась взглядом с глазами Катины. Она плакала. Плакала, сжавшись всем телом в себя, будто каждое мое движение выворачивало ее внутренности. Лишь она одна понимала, о чем идет речь. Лишь она одна знала все, чем было разорвано мое сердце. Но ее сердце… ее сердце не было таким больным, как мое, поэтому у меня была возможность спасти этот хрупкий орган. Рука Катины спряталась в руке Найла, и сейчас она была ни одна. В отличия от меня. Я снова была загнана в угол, но на этот раз зверем была моя собственная боль. -Я сделаю это. Сделаю для вас, но ради Катины,- я говорила, смотря прямо на подругу, которая ухватилась за парня, что был рядом с ней, как за спасательный круг,- помогите ей открыть цветочный магазин. Сделайте все, что нужно для этого. Исполните каждое ее желание, но больше никогда не лезьте к моему сердцу.