Настойчивое желание проиграть

— Это жестоко, — прошептала она, глядя на портрет мужчины, которого любила и потеряла. — Зачем я вспомнила? — Ха Джин вздрогнула, пряча лицо в ладонях, но тут замерла. Все ведь началось с него, того мужчины с лицом Чи Мона. Тогда, у озера… И сейчас. Если бы он не оказался на выставке, она продолжала бы верить, что это был всего лишь красочный сон, фантазия запертого в бессознательном теле разума. Кулаком утерев слезы, она поднялась на ноги и ринулась обратно на выставку. Прошло ведь не так много времени, он не мог уйти далеко, ведь так? Она крутила головой по сторонам, встав у их блока прямо под растяжкой с яркой надписью «Косметика времен Корё», кажется, впервые замечая, до чего душен аромат роз. Он застревал в горле, будил воспоминания… Она обняла себя за плечи, слыша, но не обращая внимания на голос взволнованной подруги, а потом словно очнулась: — Тот клиент! — резко развернувшись, спросила она, вцепившись в ее руку. — Куда он пошел? — Ха Джин-а, ты такая бледная, тебе стоит… — Куда он пошел?! — рявкнула она, задыхаясь, но тут же сменила тон, видя, как побледнело лицо подруги. — Пожалуйста, а? — Он… — забормотала та. — Говорил что-то про восточное крыло, у него там вроде лекция… — Спасибо! — на бегу крикнула Ха Джин. Лекция! Это дело не быстрое, значит, она успеет найти его. Ей пришлось обойти все восточное крыло комплекса, прежде чем она сумела найти конференц-зал, из которого донесся знакомый голос. — …Несмотря на то, что реформы Кванджона были необходимы на том этапе, знать и кланы не поддерживали его. Тем не менее, множество освобожденных во время его правления рабов, для которых был уменьшен налог, укрепили экономику Корё, а указ об обязательном экзаменовании государственных служащих расширил их возможности. Сын Кванджона, Кёнджон, правил всего чуть более шести лет, был человеком болезненным, возможно, из-за того, что его мать и отец были близкими родственниками, и не оставил наследника. На этом линия Кванджона по мужской ветви была пресечена, поскольку второй его сын умер еще ребенком, и следующим на трон вошел сын его младшего брата, восьмого принца, Ван Ука. Ха Джин пришлось напрячь всю силу воли, что не расплакаться вновь. Как же он жил там, один? Закон об экзамене и рабы… Он обещал это У Хи, и исполнил обещание, но какой ценой. Его младший сын умер… Как больно ему должно было быть… От внезапного озарения сдавило сердце. А моя… Моя дочь… Что стало с ней? Вздрагивая от сухих всхлипов, дерущих горло, Ха Джин зашарила по карманам в поисках сотового, пытаясь выяснить судьбу четырнадцатого принца и ее девочки, но Гугл упрямо отсылал ее к короткой статье, в которой говорилось, что Ван Чжон, единокровный брат Императора и сосланный генерал, хоть и женился на девушке из клана Ю, умер бездетным. «Император запретил нам проводить официальную церемонию», вспомнила она. Моего имени не будет в хрониках. И ее имени… Я никогда не узнаю. Ха Джин прикрыла глаза, прислонившись к стене — ноги ее не держали. Если бы я только знала, что она прожила долгую, счастливую жизнь, что у нее была семья, что ее любили и защищали… Четырнадцатый принц обещал мне это. Если бы я знала… Было бы легче? Голос лектора все лился и лился из приоткрытых дверей, но она не находила в себе смелости, чтобы прислушаться. Она не знала, о чем спросит его, этого человека с лицом давно умершего астронома, но все равно ждала. На мгновение она вновь оказалась в своих покоях, в тишине и окружённая хорошо знакомыми вещами, ожидая его… Со. Время тянулось бесконечно, в точности, как и тысячу лет назад. Наконец раздались аплодисменты, и через несколько минут из зала начали выходить люди. Кто-то оживленно переговаривался, кто-то что-то писал, кто-то не отрывался от наладонника, но лектор не показывался. Поток людей иссяк, и Ха Джин несмело заглянула внутрь. Он стоял, скручивая шнуры от проектора, и, подняв голову, узнал ее, жестом приглашая подойти ближе. Она медленно спустилась по лестнице — почти невозможное дело, когда так подкашиваются ноги и в ушах шумит кровь. — Все возвращается на круги своя, сказали вы, — тихо проговорила она. — На свои места. Значит, правильно — это когда так больно? Все эти страдания — так и было задумано с самого начала? — сипло спросила она. — Я не совсем понима… — Не врите, — Ха Джин невесело хмыкнула. — Два года назад мы сидели на пирсе, я все еще помню ваш идиотский красный рюкзак в горошек. Вы состроили такую красноречивую мину, что я пожалела вас и отдала купленную на последние деньги бутылку соджу, — она схватилась за ворот платья, как будто он ее душил. — Я пожелала уснуть навсегда, но мой сон продлился лишь год. Еще год я просыпалась от красочных снов, которые не могла понять, — она покачнулась, и он кинулся ловить ее, но Ха Джин устояла, вырвавшись из его рук, словно ошпаренная, и отойдя на шаг. — И остаток своей жизни я буду мечтать о том, чтобы снова вернуться в этот безумный сон. Это… Это ваш хваленый правильный ход событий? Его гладкое лицо и поблескивающие в полумраке очки казались подсвеченными — или все дело было в светящемся мониторе его ноутбука. — На все воля Небес, — наконец произнес он. — Воля Небес? — истерично выкрикнула она. — Воля Небес?! А она вообще есть? Она есть, эта воля? Или им просто нравится смотреть на нас сверху вниз и наслаждаться причиненными нам страданиями? — Она попыталась вдохнуть, чувствуя только тяжесть в груди, которая не пускала воздух в ее легкие. — Зачем? Чем мы заслужили такое? Зачем вы пришли сюда сегодня?! По воле Небес?! Целый год я рыдала от боли, но, по крайней мере, я не помнила, что причинило мне такую боль! А как мне жить теперь? Силы оставили ее, и Ха Джин покачнулась, бессильно опускаясь на стул: — Как я буду жить, каждую секунду гадая, как он жил там, без меня? Кто заботился о нем? Что стало с нашей дочерью? Как он ел… К-как он спал… Я знаю, что они давно мертвы! — хрипло сказала она, видя, что он открыл рот. — Я знаю! И от этого так… Так больно, что я не могу дышать! Она сгорбилась, обнимая себя за плечи: — Не может все быть так. Не должно. Нечестно. Она скорее ощутила, как скрипнул рядом стул, чем услышала. Чи Мон устало сел на соседнее место и вздохнул: — Я не знаю. А кто вообще знает? Мы можем только верить. — Во что? — медленно повернула к нему голову Ха Джин. — В Его Величество? Тысячу лет я бродил по этим землям в поисках ответов, но так их и не нашел. А вы хотите получить их за одну… Ну хорошо, две жизни? — Он поднял брови, и на мгновение вместо очков она увидела смешную шапочку и бородку. — Зато я знаю, что Его Величество очень любил вас. Он знал, что вы пришли из совсем другого мира, и все же до последнего не хотел отпускать. Он бы и не отпустил. — Он… — Ха Джин сглотнула. Может быть, ее должно было интересовать, каким образом Чи Мон прожил целую тысячу лет, но в ее голове крутился только один вопрос, ответа на который она боялась до дрожи. — Он н-ненавидел меня… До конца? Он так и не простил меня? — Он не простил вас за то, что покинули его так безвременно. Он строил храмы в вашу честь, надеясь, что Его молитвы достигнут Небес… И ваших ушей. Он освобождал рабов, потому что вы считали, что люди одинаково важны вне зависимости от статуса. Он очень, очень вас любил. Поэтому верьте в него, — Чи Мон привстал, увидев кого-то за ее спиной и улыбнулся. — А, ты пришел. — Я жду уже двадцать минут, — вздохнув, ответил вошедший в зал подросток и стянул с себя кепку. У Ха Джин приоткрылся рот: она ни разу в жизни не видела его без бороды и подобающего платья, но не узнать его было невозможно. — Хен, ты же обещал маме, что отвезешь меня к репетитору. Чи Мон закатил глаза, закрывая ноутбук и убирая его в сумку: — Не ной, ты же видишь, я встретил знакомую, — бывший астроном цыкнул. — Хоть бы поздоровался. Это же… Мальчик поджал губы, но тут же поклонился: — Добрый день, меня зовут Ким Му Ель. …Крон-принц! — Д-добрый день, — заикаясь, промямлила она, круглыми глазами пялясь то на Му Еля, то на Чи Мона. Он что-то сказал, но она не поняла, что. — А? — Я говорю, пойдемте. Мне надо закрыть зал и сдать ключ. — Д-да, конечно. Уже на первом этаже, когда они в неловком молчании спустились на лифте, Чи Мон наклонился к ее уху — Ха Джин подпрыгнула — и прошептал: — Он пообещал, что найдёт вас в любом мире. И они ушли, оставив ее стоять у стеклянных дверей и смотреть им вслед. Ха Джин тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки. Его Величество всегда исполняет свои обещания.