***
Кэролайн свернулась калачиком на огромной кровати, изо всех сил пытаясь забыться. Девушка не хотела слышать голоса Ребекки и Клауса, которые уже несколько часов громко спорили в кабинете гибрида; Форбс понимала, что это не поможет, но всё равно воткнула в уши наушники и включила музыку на плеере на полную громкость. Она всё ещё могла слышать голос Ребекки, которая обвиняла Клауса в чрезмерной жестокости. Кэролайн была бы рада присоединиться к Древней, но смотреть на гибрида ей было в тягость. Форбс хотела, чтобы её лучший друг снова стал собой, и они бы смогли вернуться в Нью-Йорк, где прожили бы очередные десять лет, а потом уехали в другой город или даже в другую страну… Хотелось бы. Но на пути к спокойной жизни стояла огромная преграда — бесчеловечность Стефана. В записной книжке блондинки, после заметок о барах и ведьмах Нового Орлеана, большими буквами было написано: «Как заставить Сальваторе включить чувства?». Предложение было обведено несколько раз, а все способы, которые перепробовала девушка, были зачёркнуты. Что же ещё может ему помочь?...***
— Здесь не занято? — Ребекка кивнула на место рядом с Кэролайн на скамейке. В руках Майклсон держала две бутылки пива, поэтому Форбс пожала плечами и вновь начала смотреть на небо. — Тихо здесь сегодня, — сказала Древняя, протягивая одну бутылку Кэролайн. — Да, — ответила блондинка, открывая пиво. — Странно всё это. — Что именно? — спросила Майклсон, сделав глоток напитка. — Ты и пиво, — проговорила Кэр, повернув голову к Первородной, — я думала, что вы, Майклсоны, предпочитаете только шампанское или виски, а ты приносишь… Пиво? —Действительно странно, — улыбнулась Ребекка, — но мне нравится. — Мы со Стефаном часто — ежедневно — пили пиво, и он вечно рассказывал какие-нибудь глупые истории, которые были совершенно абсурдными. — Кэролайн, — через несколько минут молчания спросила Древняя, — ты и Стефан… Вы вместе? — Господи, нет! — воскликнула Форбс, чуть не выронив бутылку из рук, — что у тебя за больная фантазия?! Он мой лучший друг, просто последние десять лет мы жили вместе. Как друзья, естественно. — Интересно, — задумчиво проговорила Ребекка, — я думала, что он отключил эмоции из-за тебя. — Хуже, — мрачно сказала Кэролайн, сделав глоток пива, — из-за Елены. — Они что... До сих пор были вместе? — удивлённо поинтересовалась Древняя. — Нет, — покачала головой блондинка, — мы приехали на свадьбу Елены и Деймона и у Стефана с Еленой чуть не случился секс. Их застукал Деймон, и Стефан ушёл, по дороге убив человека в своём стиле. — Расчленил? — Ага. — Обе вампирши сделали глоток пива из своих бутылок. — Клаус помогает вернуть человечность Стефана не из добрых побуждений, — вдруг сказала Майклсон. — Думаешь, я не знаю об этом? — усмехнулась Форбс, — этот гибрид хочет меня. И не только в плане секса. — Клаус ужасен, когда влюблён, — вздохнула Ребекка, — последний раз он был влюблён в Татью и, знаешь, чем это закончилось? — Знаю, — ответила Кэролайн, — я не поддамся на его акцент и прочую чепуху. — Боже, Форбс, посмотри на ситуацию, — рассмеялась Майклсон, — ты же глаз от него не отводишь. — Отвожу я свой глаз, — буркнула блондинка, делая глоток из бутылки, — и не навожу даже на него глаз. Бред какой-то. Ребекка улыбнулась, вглядываясь в небо. Она любила смотреть на звёзды ещё с детства и всегда загадывала желание, когда смотрела на небо. Девушке нравилось думать о будущем, пока звёзды сверкали вдалеке. Однажды Майклсон загадала любовь. Ребекка хотела влюбиться так, чтобы она могла утонуть в этих чувствах. Ребекка когда-то без памяти влюбилась в Стефана-Потрошителя, а потом встретила его в другом тысячелетии, и он уже не был тем человеком, которого девушка полюбила. Он был лучше. Майклсон пыталась встречаться с Донованом, прекрасно понимая, что Стефан не любит её. Но отчаянные попытки Ребекки не увенчали успехом, и она всё равно продолжала любить Сальваторе. То, что Стефан находился совсем рядом…. Ребекка видела выход. Она точно знала, что есть способ вернуть человечность Сальваторе-младшего и способ этот был весьма простой. Конечно, влезать в чужую голову было противоестественно, но разве само существование вампиров не против законов природы? Вампиры рождаются благодаря смерти. Смерти собственной и невинных людей. Вампиры рождаются благодаря заклинаниям. Ведьмы — те, кто удерживают баланс в природе, но вампиры своим существованием этот баланс нарушают. Люди рождаются, живут столько, сколько им отведено природой и умирают, а что вампиры? Разве вампиры живут? Вампиры существуют. Вампиры выживают. Но они не живут. Существование вампира привязано к крови, смерти и страху. Страх за собственное мёртвое тело — как глупо, ведь так? Ты уже давно мёртв, так чего ещё стоит бояться? Но вампиры существуют, а не живут, следовательно, страх — их главный двигатель. Страх мотивирует на дальнейшие убийства, страх мотивирует на дальнейшие скитания по свету. На что страх не мотивирует? На счастье. На любовь. На искренность. Страх мотивирует только на инстинкт самосохранения. Ребекка поняла, что просто существует уже очень давно. Он отчаянно пыталась найти своё место в этом мире, но так до сих пор и не смогла сделать этого. Девушке надоело убивать, надоело быть бессмертной, надоело вечно существовать. Майклсон видела людей, которых любили при жизни и по которым скорбили после смерти. Почему никто не любил её?