По второму кругу

Скользящие по крышам волны света горячей звезды едва лизали полы арены, незаметно прогревая дерево и обтёсанный камень под ногами первых соперников за новый день. На счастье одного, зрение не ослеплялось предательски стрелявшими в лицо лучами, одаривая лишь теплом, пока спину обдувало следами прохладной ночи. Невесомая трель просыпающейся в ножнах стали, оставленной предками на угоду мести дальнего отпрыска, отзывалась в сознании предвкушением ещё одной битвы. Той, что приближает личные амбиции на ещё один шаг. Маленький, точно первые шажки ребёнка. Ослеплённого ребёнка — и сложно сказать, собственной ли местью или же древним проклятьем. — Кенши сразится с... Эрмаком! — прозвенело в ушах шипением ядовитой гадюки при занавесе властных нот и тона уверенного человека. Колдун рассчитывал на выбывание мечника из турнира — одним мстителем для него и воителем для Земного Царства меньше. Задолго до объявления, когда нога только-только ступила края ринга, телепат почувствовал тень за спиной, дёрнувшейся следом. Полное, равноправное сплетение множества и множества порабощённых душ в одном потоке, наполняющем единственный сосуд, удерживающий всю силу, ярость, волю грязными заклинаниями. По коже невольно пронеслась мелкая дрожь: не страх — нарастающая с новой силой волна отвращения к создателю, отнявшему покой у тысячи душ, дабы возвыситься в глазах не менее высокомерного императора. Возможно, напугать своих противников. — Я упокою эти души, — воин, скорее, уверял обнажённый клинок, вспыхнувший лазурным маревом нетерпения, ежели противника, повисшего в воздухе, прогибая волей неисчислимые души. Свист металла, пролетевшего мимо удара, поднимаемая наступлениями и отходом пыль, тонкий привкус солоноватого багрянца повисли мёртвой тишиной, изредка взрываясь хрустом, скольжением по плоти сталью. Силы равны — как в телекинезе, так и физической, — что заставляло на момент обе стороны забеспокоиться. Кроме Рейдена, Куан Чи и Шанг Цунга, встретившихся по разные баррикады в немой, зрительной борьбе между собой. Многим, по крайней мере наблюдающим и имеющим хоть какой-то интерес, известна причина внимания к друг другу, а не развязавшемуся бою — фарсу, не имеющему никакой выгоды для тройки. Даже если кто-то из воителей, отшибающих кости и сдирающих руки в кровь, победит, дальше пройдут оба. Не первый и не последний раз приходилось наблюдать бои, укорачивающие ненавистные дни во Внешнем Мире, сжигая за спинами врагов, посмевшими отступить, спасательные мосты и переправы. Каждая победа Земного Царства оставляла всё меньше шансов императору одержать верх, подстёгивая защитников в нелёгкой борьбе, даря крохи спокойствия, надежды. И лишь одно могло омрачить большинство — точнее, всех — воителей Земли — провал Риты, способный опрокинуть чашу весов не в пользу громовержца. Затянувшееся молчание бога грома после демонстрации медиком необоснованной магии отодвигалось защитниками на второй план наплывами проблем с объектом внимания магов; бои и своего рода слежка за Ритой отнимали много времени. У всех, за исключением Ночного Волка, следившего изо дня в день неслышной тенью, зверем, притаившимся в кустах и тьме деревьев. Молчал, не привлекал к своей персоне чужое внимание, разнюхивая каждый изъян, преимущество человека, малознакомого воителями и чуждого сему миру. Слушал в тихой ночи вскрики ужаса, падающие с лица каплями пота, следы затхлых смертью снов. Первым заметил творящийся беспредел в душе, растерзанной собственной жизнью и резкими переменами — те самые кошмары. Продолжал наблюдать хищником в густом укрытии, пока жертва позовёт на помощь. Не смел вмешиваться, рискуя спугнуть и без того недоверчивого медика. И когда, казалось бы, всё худшее позади, освободив Риту от цепей ужаса и смерти, преследующих во снах, нечто опять ударяет под дых, пуская крупную осыпающуюся трещину по воздвигнутому душевному равновесию. Вопреки постигшей неудачи, шаман сумел вычленить для себя много полезного. Именно из души, открывшейся в осознанном кошмаре, при встрече с "тёмной" Ритой — природа. Мучительные два года подпитывали некие силы в девушке, возвращаясь ещё большими, ужасающими безнадежностью и забвением сновидениями. И это самая магия дико напоминала используемую в Нижних Мирах для пыток заключённых на вечность душ, выцарапанных из потока душ. Зачастую посещая Преисподнюю, спасая прибывающие души усопших, в памяти отпечатался адским клеймом смрад гнусной силы, как и источник, — Куан Чи. Узнать причину, цель и возможность истязания чужого разума наверняка не получится — некромант промолчит или обманет, что не ставилось под сомнение. А приближённые чёрного мага не отличались познаниями планов своего хозяина. За одним исключением, способным хорошо послужить добру, если захочет. Первый раунд закончился поражение воина душ, расхваленного зазнавшимся колдуном. Уступил обычному бойцу с телекинезом — посмешище в кожаном трико. Скрашивалось неприятное упущение предстоящим отчётом перед императором. Одним из многих, подталкивающих колдуна к пропасти. Ещё несколько промахов, и Куан Чи наконец-то позволит себе роскошь отправить мелкого мага на корм Церберу из Нижнего Мира. Всевозможные чертыханья неотвратимо приближали конец Шанг Цунга, упрощая работу и увеличивая авторитет некроманта в глазах Шао Кана. Впрочем, как Гэйл успел заметить, хозяина не волновала благосклонность правителя Внешнего Мира. Очередной дурак попался в расставленные сети, лишний раз подтверждая мастерство некроманта манипулировать. Как, собственно, и с другими — Гэйлом в том числе. Пока. По природе беспристрастный, мечник не раз замечал за собой нарастающую опаску. Не победами Земного Царства, крошившими песочным замком план некроманта — необъяснимая тяга последнего к Рите, не раз становившейся темой разговора. Мания убрать девушку с дороги чересчур явно овладела разумом Куан Чи, подставляя под удар все труды, достигнутые годами, чужими жизнями. Похоже, его не волновали вложенные силы, раз нашлась другая, представляющая угрозу планам — или самолюбию. Отдушиной в веренице абсурдных событий послужила назначенная хозяином слежка за Китаной. Только дурак — коим, по всей видимости, являлся весь дворец вместе с их хозяином — бы не догадался о побеге полоумной дочки императора под покровом ночи. Не говоря ни слова зеленоглазой телохранительнице, испарялась быстрой тенью из замка в надежде остаться незамеченной. Ошибалась с фатальной точностью, не ожидая хвоста. Сумрачным призраком в безлунные ночи, Гэйл неусыпно следовал в одно и тоже место, где — видимо, назначено ещё после первой встречи через слуг или посредством магии — принцесса неизменно встречалась с Лю Кенгом. Предполагая ожидаемый обмен информацией, наблюдатель потерпел крах в собственной уверенности. Происходило что угодно, но никак не обсуждение плана действий. Невинно наслаждались обществом друг друга, что за гранью понимания Гэйла, не испытывавшего привязанности, как и большинства других эмоций. И что-то в закоулках трезвого рассудка заставляло молчать, внимательно наблюдать, обличать и ликвидировать других притаившихся надзирателей. Невольно подчинялся впервые за сотни лет вспыхнувшим маленьким огоньком чувствам, больше похожим на любопытство и желание учиться. Года против воли дали и так много знаний о человеческих отношениях, эмоциях и причинах большинства поступков, ставшими безвкусными клише, но не позволили прочувствовать на собственной шкуре тепло искреннего прикосновения, а не бесчувственность фарфоровых кукол, кружившихся на балах и обслуживающих в борделях. Вполне весомая причина наблюдать без вмешательств, как новоиспечённая парочка грелась в скромных прикосновениях, шёпоте и встрече взглядов — физических и моральных, — негромко поддаваясь человеческим глупостям, присущим больше аристократам, а не закалённым воинам. Обласканные благосклонным холодным светилом, напоминали совершенно обычных людей. На момент в груди проскальзывало щемящее ощущение, затрагивая небьющееся сердце, точно пытаясь вставить ключик в невидимую скважину, завести гоняющий кровь орган. В горле начинало першить, как от неправильно проглоченного куска пищи, осознавая конец интересу, равно с обличением непозволительных встреч. Одинокого островка спокойствия в неистовом море крови и грязных интриг. Пелена мыслей разорвалась пронзительным чувством настырного внимания. Гэйл обернулся на хозяина, неизменно боровшегося в зрительном контакте с Рейденом. Не он — Куан Чи не пробивал на мелкий пот, не видел его душу, как хищник видит свою жертву. Кто-то другой, более опасный недальновидного в плане живых некроманта. Громкий, точно колокол тревоги, удар сердца, оглушающий закоулки демонической сущности, машинально привлекал внимание к толпе прибывших защитников Земли. Ещё один стук царапал уши навязчивостью. Не военные, не монахи, не баламут-актёр, даже не сам громовержец. Последний набат души, уже не сердца, пронизывал насквозь, ударял по лёгким, на момент перехватывая мёртвое дыхание. Глаза вопреки собственным мыслям и желаниям встретились с шаманом. Давящее, напряжённое для души наблюдение наконец-то нашло отклик в мечнике. Не сразу почувствовал соскользнувший по виску пот, не проявлявшийся доселе под надзором самого Шиннока, обладающего большой силой. Не тот уровень влияния — падший бог казался мелочью, не способной управлять и без того бездушным воином, фриком с демоном внутри. Тут — давление, непереносимое и раздражающее задубевшие изначально нити мёртвой души. Гэйл наслышан — в том числе и повстречал — об этом шамане, нередко наблюдая со стороны бесчинства над прислужниками некроманта, неудачливыми повстречать опасного хищника на охоте. В прошлые времена посчастливилось лично повидать, не решаясь напасть первым на здорового, величественного волка, истлевавшего раскалённый воздух запахами свежести и леса. Шаман же сосредоточенно проходил мимо, огибая недостойный внимания и спасения мусор, продолжал личную охоту и работу проводника душ. И теперь они вновь встретились. Для чего? Желание богов или случайность? Сомнительно. — Победил Кенши, — громогласное завершение боя опять разгоняло мысли, прокладывая мелкую тропу напряжения в душе. Шаман одним взглядом сумел пощекотать нервы. Необычно. — Мастер, — воин чуть обернулся к некроманту, встречаясь с алым испытующим, немного раздражённым взором. — Я задержусь немного. На каменном лице подчинённого не дрогнул ни один мускул, прогоняя малозаметное влияние шамана. Куан Чи не замечал изменений, по крайней мере, видимых. Последние Гэйл скрывал с виртуозным мастерством. — Недолго. — Коротко глянул за спину мечника, возвратился к беспристрастной личине. Гэйлу не понадобилось оборачиваться, чтобы убедиться в ожидании Ночного Волка на опустевшей площади. Спина готова расслоиться мышца за мышцей под неусыпным взглядом тёмных волчьих глаз. Дождавшись ухода хозяина, мечник распался чёрным снегом, сызнова приобретая прежнюю форму за спиной одинокого земного воителя. — Что ты хочешь, шаман? — демонические холодные разумом нотки застывали сгустками частичек тьмы. Не имело смысла скрывать природу от человека, встречавшего истинную натуру в Преисподние. — Пройдём, — до смешного твёрдый голос перед лицом врага унижал мечника похуже игнорирования. — Здесь много ушей. Сверкающие чуть позади, тусклые, опасней любого клинка изумруды впивались в спину шамана, заместо возможности собственноручно раскроить череп. Необъяснимое чувство требовательного смирения раба из далёкого прошлого давило ростки агрессии, чистой необходимости устранить неприятеля. Или вполне толковое, но нелогичное для самого рыцаря — безмятежность сердечных ритмов, скрывавшихся за тихой мелодией шелеста листьев, подставленная врагу спина, отсутствие враждебности. Индеец, казалось, вовсе не опасался удара, за версту учуяв пошатнувшуюся верность некроманту. Не было бы другой причины позвать слугу падшего бога на разговор, а коль была — Гэйлу неведома. Шум стучавшего по каменной кладке дороги металла приглушал мягкую поступь проводника душ, не обернувшегося за всё время. Путь предстоял долгий. — Что тебе известно о Скорпионе? — неожиданная остановка вынудила мечника отступиться, шумя доспехами, как консервная банка. Понадобилось несколько мгновений для осмысления логичности и причины вопроса. Интерес к поглощённому жаждой мести призраку навевал подозрения, расшатывали крепкие оковы осторожности. — Ничего, — цепи не поддались открытости вопроса. Изящные когти перчатки по обыкновению погладили металлом эфес покоившегося на бедре меча. — И с какой ст... — Он как-то связан с Ритой. Человечески наглая откровенность шамана на миг дёрнула чёрные брови вверх. В подтверждении скептицизма, пришедшего на смену мимолетному удивлению, руки скрестились на отделанном "шрамами" нагруднике. Холодный малахит без опаски для мёртвой души выдерживал проницательный взгляд замерцавшего в блике поднявшегося солнца сочного янтаря. Несомненно, Ночной Волк догадывался о тайне, но не мог выпытать, как телепат с Земли, или любыми другими способами — давить не на что: человеческая оболочка без души, заполненная до краев демонической сущностью, неспособна познать все "прелести" пыток. Хоть чем-то Гэйл защищён в положении, близком к разоблачению перед неприятелем. При всей бесчеловечности натуры, обмороженный рассудок дёргали тёплые нити надежды, разрастающиеся до толщины бечёвки, затянувшейся петлёй предстоящего разочарования. Подстреленной птицей, не знающей людей и их мыслей, посажен в клетку, ожидая участи подступающей смерти в неволе, или же нечто похуже. — Мне нет выгоды выдавать тебя Куан Чи. — Шаман терпеливо ожидал ответов, сдержанной приветливостью приглашая сесть на каменный бортик, разделяющий мостовую и чистейшие воды сада. Камень почти по пояс, располагал для хороших посиделок. — Я хочу только помочь Рите понять её силу. Ничего больше. — Тогда причём здесь Скорпион? — рыцарь недоверчиво прислонился к камню, не чувствуя прохлады за стальными пластинами доспехов. — Если только своим бегством с ринга... — Ему повезло побывать в её мире, — шаман не отрывал глаз от собеседника, стараясь поддерживать зрительный контакт с разгрызающими изнутри червями, давящими рёбра невидимыми тисками. Они словно говорили с ним через слои металла, кожи, мышц и нервов, вытаскивая на поверхность только эмоции души, плавающей трупом во льдах забвения и тьмы. — Куан Чи не рассказал тебе, как и Скорпион... Есть ли что-нибудь, за чем необычным заметил мстительного призрака? Плотным туманом, словно можно потрогать, повисло молчание, рассекаемое утренним ветром как нож по растопленному маслу, бросая в нос мягкий аромат свежести и листвы. На момент разум ослабил бдительность, позволив индейцу заглянуть глубже, вырвать с рваным дыханием лишь одно: — Да... Пальцы мёртвой хваткой сгребли землю под собой, перемешивая пепел и собственное отчаяние в кулаке, побелевшем костяшками до чистейшего снега. Разрывающее палящий воздух дыхание резал слух неожиданностью, шоком, непривычным призраку большую часть существования. Сминаясь, как под тяжестью неподъёмного валуна, Скорпион без шанса перевести дух согнулся в три погибели. Свободная, пробиваемая судорогой ладонь скребла нагрудник, мешавший вздохнуть полной грудью. Вздохнуть, чтобы выбить из памяти, тела токсин, пронзающий мстительную душу. Едва ли не стёртые до мышц пальцы изо всех сил пытались освободиться от металла, тщетно цепляясь крепежей брони. Яростные рыки, приглушаемые маской и близостью обжигающей земли, застывали в мозгу отчаянным зовом о помощи. Помощи, чтобы кто-нибудь закончил мучения неживого призрака, затянутого в водоворот прожжённых местью воспоминаний и нестерпимой боли. Боли, рвущей на части грудную клетку когтями злой судьбы. С мучительным рёвом адской твари прослеживался другой звук, сравнимый с боем яростных клинков в пылу разразившейся войны. — У него билось сердце.

***

— Вот и-и-и... всё! Последний узелок шовной нити затянул край неровной раны на плече, подаренной неприятной встречей с каменным полом в утреннем бою. Быстрый щелчок ножниц ознаменовал конец процедуры, задержанный необходимыми антисептиком и асептикой, принятыми правилами врачей. Навязчивая прилежность в работе оправдывалась быстрым выздоровлением, что успел проверить каждый угодивший под иглу Риты. Мечник неуверенно размял плечо, убедившись в надёжности наложенного шва — как всегда, идеально. С облегчением вобрать побольше воздуха не дали скованные бинтом рёбра, почти встретившиеся с лёгкими в попытке воина душ размазать противника о колонну. Кости оказались крепче — и стоило поблагодарить Риту за настойки, незаметно подливаемые в похлёбку, покамест утренний повар не видит. Не желая рисковать понапрасну, Кенши неспешно запахнулся лёгким кожаным верхом, с неизменным автоматизмом закрепляя по местам искалеченные бесчисленными боями пластины. Слепой взор уловил уверенные движения у стола, заполняющие тишину лёгким лязгом металлических инструментов и стуком стекла. Не видел ничего, кроме всполоха необоснованной силы, заполонявший большую часть внимания маяком в туманную ночь у берега. Резвая, опасная, как горная река, магия не погнушалась бы разбить лодку неосторожного путешественника, или убить обладательницу и всех в радиусе нескольких метров. Взявшись за обучение медика, Такахаши не сразу осознал, в каком увяз болоте, первые пару дней подставляясь под удар испытаниями медика телекинезом. Мало того, Рита едва не устроила себе кровоизлияние в мозг от резкого скачка силы, так и ударной волной отнесла к камню мечника, не ожидавшего опасного подвоха. Следующий день — после долгого отдыха и бесполезно потерянного вечера, благодаря прошлой тренировке, — обещался не легче, морально подготовив телепата к худшему исходу. Взметнувшись пёрышком вверх, точно удерживаемым невидимыми руками, Рита сумела продержаться на силе воли пару секунд, вплоть до бесславного падения на траву. Этого оказалось достаточно, чтобы убедиться в то ли ненормальной скорости обучения чужим силам, то ли в самой девушке, не раз застуканной ночью на неизменной площадке или в подвале. Кенши не сомневался в обоих вариантах. Не удивился спокойным, осторожным — спасибо обучению у наёмников — шагам в свою сторону, ударившим запахом горьких настоек и не менее отвратной мази. Воин не спросил назначение и дозу — не в первый раз получал травмы, заучив наравне с другими воителями большую часть рекомендаций. И сама Рита посчитала излишним повторять, мягко, как совершенно слепому человеку, выложила на перчатку мечника. Не спросила о других пострадавших — Кенши был последним из тройки бойцов, бесполезно набивавших лица внешнемирцам на радость Шанг Цунга. Соня и Джакс отделались парой царапин, не занявших много времени, отчего получилось дольше заниматься ранами мечника. — Спасибо, — получилось сухо, при этом не принижая важности работы. Мечник спрятал флаконы в кошеле, опустившись на ноги. Не убившись — в чём помогла концентрация сил на зрении — об поставленный прямо впереди столик, полный инструментов, добрался двери, с облегчением хватаясь за ручку. — Что мне делать? — пустотой отдался женский голос по лазарету, а вопрос был адресован только одному возможному собеседнику. Рука, затянутая тёмной кожей, дрогнула, крепче вцепившись в дерево дверной ручки. Без ведома покопавшись в чужой памяти последних недель, Кенши знал единственную проблему, терзающую душу медика, обгладывающую каждую клеточку нервной системы ненасытным псом. Случайная, непростительная рамками приличия и логичности физическая близость сильно задела девушку на моральном, подсознательном уровне, разрывая между трезвым рассудком и трепетным сердцем, скрытым холодом. Знал, но не мог посоветовать, как действовать — сам не сталкивался с подобным выбором. Или сталкивался — Сучин невозможно назвать простым белым пятном в истории мечника, полного тщеславного стремления в поисках славы. Встретившись по той же случайности, он попал в плен её ума и преданности собственным принципам. Умна и красива — насчёт последнего не был уверен до сих пор, так и не представив до конца её черт. — Не знаю, — кинул двери, как когда-то не смог пообещать любимой женщине вернуться. А оставил её не меньше года назад, отправившись на зов мести и, впоследствии, Смертельной Битвы. — Не оттолкнет — попытай счастье. А если нет... Не имело смысла договаривать: Рита умница и могла догадаться. И осознание худшего исхода пришло быстрее всех остальных. Возвращение домой и гниение в старом мире с яркими воспоминаниями — не самая лучшая участь для воина, который заслуживает светлого будущего не меньше других. Но будет ли оно у бездетной женщины? Сложно сказать. В прекрасном осознании беспомощности, относительно чего в некотором роде корил себя, телепат решился оставить медика наедине с мыслями, чувствуя надвигающуюся бурю в чертогах её сознания.

***

Послеобеденный обход территорий выжал наёмников досуха, почти на автомате доводя до единственного места, где сейчас никого не могло быть и имелся неисчерпаемый источник относительно питьевой воды. Кухня у приоткрытой двери разразилась запахом чая, прикидывая к подсознанию чьё-то присутствие. И жажда всё равно притупила желание потерпеть и дождаться ухода нежеланной компании. — Не ожидал тебя увидеть здесь, — Смоук крупно моргнул, словно прогоняя навеянный последними днями образ медика. Девушка, готовившая ароматный напиток, так и не исчезла. Возобновившаяся молчанка закрывала ходы к наступлению. Впервые за несколько дней удалось услышать голос и вновь лишиться его, словно мимолетный сон. После мелкого откровения про брата и призрака, отнявшего сон эненры не на одну ночь, Рита опять закрылась в своих мыслях. Однако ощущалось нечто посерьёзней, грозней, ежели обычное нежелание говорить. Криомант тихонько прикрыл дверь на кухню, прислонился к скрипучему косяку. Спиной придавив мощное дерево двери, закрывал проход от назойливых гостей. — Почему Саб-Зиро и Скорпион тебя не убили? - задал мучащий вопрос. Эненра напрягся, проклиная брата за чрезмерную прямолинейность. Впрочем, девушка была из того же теста. Крепкие ручки, обвязанные бинтом, остановились на момент, мелко сжались, скрипнув тканью, сразу же продолжили размешивать чай. — Мне покуда знать? — бесцветно кинула через плечо, не отвлекаясь на разрастающуюся в воздухе стужу. — Ты спала с ними? Повисла абсолютная тишина, приправленная удивлением эненры. Сердце гнусно ёкнуло, отдаваясь в груди болью. Смоук догадывался, что у Риты он вряд ли второй или третий. Она мало походила на пай-девочку, но сложно представить её с хладнокровным наёмником или же со мстительным призраком. Хотя, никто не может доказать обратного. — Нет, — холодней суровой зимы отозвалась медик. — И они бы всё равно убили меня. Рита не ошиблась — воины, чей смысл жизни служить и выполнять приказы, не ослушались бы только после грязного секса. Би Хан, например, так и вовсе не повёлся бы на уловку. Тут было что-то другое. За размышлениями с чашкой горячего чая, эненра чуть не пропустил пролетевшую мимо девушку. Выйти не дал криомант, загородивший дорогу, точно скала. Рита не пожелала браниться, наивно понадеявшись прогнать с дороги грозно зыркнувшим орехом — на пропитанного с ног до головы кровью виновных и невиновных убийцу мало подействовало. В гнетущей тишине и очередной назревающей сколке эненра почувствовал на себе пронизывающий льдом взгляд, испытующий и перебирающий косточки в настойчивых поисках собственных ответов. Криомант специально провоцировал девушку, чтобы добраться до него — однозначно. И поддаться ему сейчас равносильно выслушать не самую приятную лекцию о бесполезности и опасности близких контактов, в лучшем случае. — Посиди с нами, — чуть мягче отозвался Тундра, кивнув в сторону стола. — Мы все в одной лодке. Не надо... — А если я не хочу? — медик подняла голову так, что шея грозилась хрустнуть от резкого движения. Воин смолчал, дёрнув уголком рта. Однозначный для эненры жест невольно пустил по хребту холодный пот — назревало что-то нехорошее. Ещё большее напряжение окатило волной, сжимая полупустую чашку до хруста побледневших пальцев. Эненра сам не заметил, вопреки здравому рассудку, бьющемуся обратно в черепную коробку, как наблюдал за парочкой у двери. Поймав короткий, пропустивший за ледяной пеленой искру довольства взгляд ледяного брата, позволил себе одновременно удивиться и корить себя за неосторожность: его обличили. С хлопком опустившиеся руки на женские плечи разогнали с пальцев иней, а криомант повел ошарашенную девушку к столу. Хлопая глазами с действий, ничуть не походивших на акт насилия, Рита встретилась взглядом с эненрой. Тот же страх быть раскрытой, тайна произошедшей близости за семью замками. Однако шоколад быстро помутнел, закрывая в своих недрах нечто опасное по сравнению с глупой, как теперь казалось наёмнику, тревогой попасть впросак. — Жестоко... — Смоук всё же подал голос, впервые делая глоток уже остывшего напитка. Нечасто воину становилось не по себе от действий собрата, да и от мысли, что попался на уловку, как мальчишка. Стоило ещё в прошлый раз — когда Кейдж задал провокационный вопрос — дать себе тумаки за встревание не в своё дело. Криомант, несомненно, сделал для себя некоторые выводы. Прохлада повисла мёртвой тишиной на кухне, слишком долго обделённой вниманием других защитников Земли. Пара негромких шагов, сильнее обдававших помещение душащим холодом. — Меня не волнует, как и зачем, — Тундра налил чай, тут же отпивая полчашки. — Если успели, закрою глаза на ваше беспутство... — Не успели, — отрезала девушка, ударив полупустой чашкой по столу. Остатки чая выплеснулись на руки, моментально впитываясь бинтами. Эненра нервно сглотнул, понимая, как Рита здорово его подставила громким заявлением — слава богам, не при всех воителях. — Не успели... — повторила, медленно поднявшись с места. Тундра не смог увидеть всего спектра эмоций, ибо не ощущал похожего, а хрупкая спина перед ним хорошо закрывала бушующий в сердце пожар. Дымному наёмнику же ничего не оставалось, как смотреть в молчаливую боль, не переходившую за грань отчаяния одной силой воли. Возросшей, окрепшей за прожитые дни в опасности и постоянном страхе перед поражением. Шоколад, затуманенный блестящей пеленой, вот-вот готовой сорваться вниз, не моргнул, смотря через эненру. Пустота и невыносимая мука пронзали насквозь огромным копьём, проделывая кровоточащую дыру. Лёгкая улыбка медика, адресованная стене — или самой себе, — пугала и душила, перехватывая дыхание, рыбой выуживая на песчаный берег. Затянувшаяся беспричинная тишина выпила всё терпение из криоманта. Холодные пальцы дёрнулись к женскому плечу. — Но у меня не будет детей... Тихие, едва не в агонии, слова колом пробили сердце, застряв в голове нескончаемым эхом скорби. Рука Тундры застыла на месте, не дотронувшись медика. Лёд в глазах отступил, раскрошившись трухой беспристрастия под тяжестью лёгкого шока. — Что? Ещё немного, и по бледным щекам потечёт солёная вода. Почти висела на ресницах, выдавая горечь мелкой дрожью плеч. — Не будет у меня детей! Довольны?! Чужие упрёки и ненависть захлестнули наёмников огромным цунами застарелой боли, задержавшись не менее мучительным отголоском на кухне. — Не будет у вас проблем. Никаких обязательств... Открывшаяся дверь пустила обеспокоенного актера, скорее всего, слышавшего истерику ещё в коридоре. — Какого тут... — не успел договорить, как и поймать вылетевшую пулей девушку, исчезнувшую в неизвестном направлении. Смоук замер, даже не шелохнулся, когда вихрь пролетел мимо него, не поймал или не хотел. Все становилось на места: флегматичность предложения о близости, агрессивные действия и холод слов девушки в самом начале их отношений и до сих пор. Неопытной ищейкой без труда потерял суть личных порывов за навязчивым запахом тренировок, боев и сомнений. — Идиот, — проговорил дымный, залпом выпив остатки чая. — Чего ты добился? Смоук кинул прохладный взгляд на криоманта, так же потерянного от слов и реакции девушки. Явное обличье, да слишком прямое действия льдом подставляли под угрозу все достигнутые успехи. Поднявшись с места, эненра отправился к выходу, даже не взглянув на вездесущего актёра, желая найти комочек боли и успокоить. По наставлению Кенши, указавшего на неизменный медблок, эненра тихо постучался в дверь. — Войдите, — послышалось через пару минут. Одетая в мелко заляпанный разного цвета пятнами халат, Рита на момент удивилась наставнику, однако похолодела, усаживаясь за стол. Глубокий, судорожный вздох, давящий крупицы вырванной боли, скреплял трещины на маске. — Что ещё? Я поставила все точки. Мне нечего сказать... Дверь тихо закрылась, подталкивая эненру на осторожное приближение. Остановился в паре метров от сидячего комочка застарелой, бездонной горечи, ощутимой на хрупкой спине, наивно защищённой белым халатом. Прислушиваясь не только к себе, эненра осмелился подойти ближе. — Оправдываются только виноватые, — признался воин, откидывая серую маску на стол, и тут же переложил пальцы на трепещущие плечи. — Стоило ещё раньше заткнуть вездесущего Кейджа и признаться брату. Он беспокоился за меня, за молчание между нами в течение всех дней. Только я волновался, как и ты о первом твоём бое. Смоук чуть поглаживал плечи девушки и, сцепив пальцы в ненавязчивый, легко разрушаемый замок, наклонился ниже. — Страхи нас делают слабее, особенно когда мучают видения своей же смерти, — эненра чуть улыбнулся. — Кенши помог мне сопоставить весь бардак мыслей: ты боишься, и я не виню тебя. Но позволь помочь тебе, направлять дальше к победе. Не хотелось даже обмолвиться о давней боли и проблеме, не сейчас, когда весь прогресс чуть не полетел к тартарары. Без надежды на принятие или благодарность, пепельные брови взметнулись. Длинные, аккуратные пальцы осторожно погладили замок на груди, скользнув по руке. Стена наконец-то дала трещину. Хоть за что-то можно поблагодарить бесцеремонного холодного брата. Тихий, некультурный шёпот, впрочем, несомненно адресован дотошноному мечнику или криоманту — лучше обоим. Пусть им будет отместка за издевательство над чужими сознанием. Обернувшись, Рита встретилась глазами с эненрой. Чуть покрасневший тёмный орех, проливший в короткое отсутствие или даже во время побега часть горечи, скопившейся огромной тучей, не оставлял равнодушным. — А ты чем занимаешься, по-твоему? — в дрогнувшем голоске скользнула насмешка. Пальцы исчезли с кожи, отрезвляя мыслью о непростительных действиях. Выбивает дурь, пробивается через стену игнорирования, терпит подколки и молчание — и это не весь список дел эненры, почти неделю терпящего поведение невольной ученицы. — Сложно учить комочек боли, особенно который не доверяет своему учителю, — наёмник чуть изогнул губы в лёгкой улыбке. — Я прошу немного — расскажи мне все. Все страхи и переживания, а там начнём работать над брешами. Подняв пальцы, эненра прошёлся по щеке девушки, местами загрубевшей мелкими шрамами коже, так и не отводя взгляд со столь притягивающего шоколада, держащего в себе невообразимую для женщины боль. Однако мелкие искры жизни через вновь подступившую влажную пелену завлекали мотыльком на яркий костёр, одной лишь силой воли не допуская сорваться наёмнику и не пригубить каждый сантиметр. Без похоти и грязи, с желанием успокоить немую бурю в породнившейся душе. — И перестань питаться только чаем — лучше не будет. Мимолётом, точно потаённое желание, девушка остановила руку воина только чтобы прижаться плотнее. Переплетаясь в нерушимый замок, пальцы тихо хрустнули в напряжении. Шоколад спрятался за веками, обронив на ресницы соленые капли. Трепетный вздох прошёлся лёгким теплом по сжатым пальцам. — Спасибо, Смоук. Нутро подсказывало совершенно другие слова. Интуиция редко подводила воина, напоминая вездесущую мать, ставящую подзатыльник за безумные мысли. Пытать медика после пережитого обвала глубочайших эмоций, вытащенных против собственной воли, не имелось большого желания. В приоритете всё же оставалось обучение и поддержка, необходимые теперь, как никогда раньше.