По второму кругу

Путь из тёсаного камня, освещаемого зеленоватым пламенем факелов, холодил кожу неизменным «тупиком» в конце коридора — комнатой здешнего алхимика. Столь же холодного, как и дорога к нему, окутывая у двери смесью спирта, горьких трав и привкусом непробиваемой души. Многие не знали причину службы императору, казалось бы, независимой колдуньи из захолустья Внешнего Мира, ограничиваясь только услугами целителя и алхимика. Как и немногие осознавали — женщину удерживало нечто недосягаемое для воинов Шао Кана, бывавших на терапии не по одному разу за день. Однако почти каждый, кто замечал свернувшую в злополучный коридор с зелёными факелами фигуру долго не задумывался, перешептываясь о «диагнозе» нерадивого пациента. И только когда по камню, подобно ревнивому хранителю глубин Преисподней, разносился мерный топот металла, воины и генералы догадывались, кто шёл на осмотр к нелюдимой целительнице — такой же нелюдимый мечник. Дверь поддалась легко, с толикой скрипа недавно, но плохо смазанных петель. Присутствие и личность с головой выдавал неизменно ровный звонкий стук сапог. С приближением звука, алхимик, облачённый в тяжелые, плотные ткани, пустив по полу причудливо изорванный подол, не обернулся. Работа с новыми реагентами занимала больше очередного пациента — или целительница не желала разговаривать с ним вновь. — Ты опять? — женщина уже не выдержала, с треском стекла поставив колбы на стол. В льющейся ручьём тоне подводными камнями проявлялось раздражение. — От того, что часто будешь приходить… Стальные когти беспардонно кольцом сцепились на жилистой руке, рывком оборачивая лицом к гостю. Одним мановением пальцев капюшон мантии упал на спину, освобождая толстый хвост, сползавший по плечу русой змеей. — Я благодарен тебе за лечение, — тьма крошечной пургой кружила у изумрудных глаз, отдаваясь по коже, скованной кольцом металлических когтей, кусающимися мурашками. — Но мне нужно кое-что другое… — Демон требует тела? — Тёмная бровь изогнулась в снисхождении, — Никаких проблем. Разрешение становилось редкой прелюдией, формальностью для получаса в компании друг друга. Повелась эта близость с начала турнира, не предполагая отношений в долгосрочной перспективе — до победы или поражения в Смертельной Битве. И смерти, ожидаемой без обсуждения за общим столом. Металл рассыпался в пыль, освобождая грубые, как тёсаный камень, руки из пут тяжелой тьмы. Под ними, точно бархат из роскошных покоев правителей, скользила кожа, заканчиваясь крепким замком пальцев. — Удобно, — не в первый раз за время встреч, заметила женщина, ловя лёгкий поцелуй сухих губ, напоминающих застарелый пергамент из библиотеки. — К чему такая ласка? Сложно привыкнуть к бережливости после быстрых и рваных движений, уничтожающих путь к женскому телу. Не столь желанному отмершим инстинктом, сколько душой, требующей на последнем дыхании глоток чужого тепла. И всё равно умирающей, не получив необходимого. Разговор с Ночным Волком сызнова зашевелил старые воспоминания: время рабства, унижения, использования как безвольной куклы и личного телохранителя. Пробуждал свернувшиеся в незримую точку «жажду» к свободе, новой жизни, тому витку судьбы, способному разорвать порочный круг. И как бы трезвый разум, не отравленный происками и уговорами шамана, не боролся, жмущее в твердой груди ощущение не давало покоя — бунт души набирал обороты. — Ты был рабом в прошлом не по своей воле, — голос проводника душ напоминал спокойное течение реки, не имевшее изъянов и опасных камней, — а теперь сам же надел петлю на шею, затянув до следов на коже. В чём смысл, Гэйл? Тонкие пальчики ловко расстегивали не обременённую доспехами куртку, проникая к коже змейками. Лёгкая, почти неощутимая дрожь кольнула грудь и разум. Баритон не разрушил тишину, как безнаказанно делал ветер, гуляющий по мостовой. И взгляд тёмного багрянца не отвлекался на явный зов природного явления, трепавшего чёрную гриву, словно шепча запрятанные в душе ответы. — Надвигается буря, — шаман обернулся к утёсам, где деревья нагибались от гуляющих порывов.— И она затронет всех. Можешь пойти у неё на поводу, но тогда лишишься шанса спастись. Выбор за тобой. Какой выбор может быть у нарушившего уговор с некромантом? Уже не один раз рука тяжело опускала на голову врагов меч жестокости и коварства. Не один раз преданность дрогнула при виде целительницы, вдохнувшей крохи жизни в мёртвой груди. Язык немел, скрывая непростительные отношения принцессы Китаны. Сызнова, как проклятье богов, разум запротестовал на арене против Риты, в конечном итоге, поставив под удар сущность неживого. О каком выборе может быть речь, когда душа, отупевшая с момента смены рабства на подчинение, вырвалась огромным вихрем, сметая поставленные перед рассудком задачи. Никакого, ибо придет тьма — тьма Преисподней и чёрной магии, смерти и забвения безвольной куклы, что подчинит сознание в угоду некроманту. Ты этого добивался, Ночной Волк? — Гэйл? — аккуратные пальцы цеплялись плеч, нажимом требуя большего, чем поцелуи и прикосновение. — Прости, — звучало с непривычной, приглушенной искренностью, с поднятием руки к светлой коже. В удивлении приподнялись тёмные брови, гоняя взгляд серых глаз по лицу мечника. Он не просил прощения за незначительные мелочи, закрепляя желание исправить положение делом. Но сейчас промедлил, неуверенным жестом вырисовывая на острой скуле полукруг. Составлял план действий, пользуясь моментом близости, не приемлющей посторонних мыслей. Жестокий выбор одного из двух зол, если верить чутью, не отличающихся главным фактором — неминуемой смертью. — Всё хорошо, — знал, что она не верила подобным словам. Однако хотел вселить каплю человеческой надежды, как влил алхимик. Руки прижали острые плечи к столу, в последний момент даря новый поцелуй. — Не волнуйся, Блад. Кто бы ему помог «не волноваться». Впервые ощутив дыхание смерти, отделаться от мысли о новом, наверняка последнем, никак не удавалось.

***

Невыносимая тоска лежать беспомощным бревном тянулась вот уже четыре дня — непростительно много для наёмника, привыкшего на следующий день, через боль и рвущиеся швы, вставать и продолжать тренироваться. Разгоняла стоячую воду компания медика, с заботой приносившей не только еду, но и внимание. Иногда, замечая чрезмерную усталость, Смоук позволял Рите разделять с ним ложе после очередной тренировки, нередко выбивавшей последние силы. Уважение к личному пространству, нарушаемому лишь в случае совместного сна, не давало права продолжить прерванный в прошлом разговор, обычно интересуясь успехами — зачастую провалами — в тренировках. Но больше радовался теплоте в общении криоманта и девушки, встречавшихся в комнате наёмников чаще обычного, примечая больше согласие, чем старые склоки. — Рита, мне уже легче. Дашь наконец-то поужинать с остальными? — тихий тон на границе шипения и раздражения. Эненра старался не шевелиться, упрощая работу лечащему врачу. Прощупанные рёбра отдались резкой болью, заставляя сцепить зубы до лёгкого скрипа. Девушка покачала головой, накладывая второй слой бинта, уже не придерживая рукой шину на спине: — Можешь, но если не будешь сутулиться. Сосредоточенный вид и спокойствие удава лишний раз протягивали руку к лицу девушки — маленький рубец на щеке, оставленный мечником отработкой навыков с мечом. Руки и шея пестрили следами от стали. Их частое появление сеяло гложущую смуту в душе: словно неумелый скульптор заносил молоток для нового удара, нового изгиба неоформленной статуи. Но Кенши далеко не новичок — срезая лишний камень и стачивая острые углы — придавал изваянию почти непревзойдённую красоту, грацию. И отрезвляющее понимание необходимости травм успокаивало воина, дергая уголки губ усмешкой. Поймал наконец-то шоколадный взгляд, на момент выражавший спокойствие и концентрацию на работе. Потом сменившийся тоской, разорвав зрительный контакт. Снова и снова. Все четыре дня происходило одно и тоже. В голове перебирались абсолютно все варианты причины безмолвной тоски, начиная от ностальгии по дому и заканчивая несбыточными мечтами. Но спросить девушку эненра не рисковал — мало ли, какая мина поджидала. Потому смолчал, убирая руку от лица. — Я… Я на перепутье, Смоук, — непривычно спокойно говорила медик о душевных метаниях, сочась дурно пахнущей фальшью. Поднявшийся взгляд отбивал подозрения — слабые тени страха мелькали в тёмных недрах глаз. — Я не хочу возвращаться домой. Меня никто, кроме Марии, не ждёт. Но… Но этого так мало… Не дала вставить слова, нарочито натянув бинт потуже: — А здесь у меня есть шанс принести реальную пользу. Хоть какую-нибудь: в кругу людей, которым могу довериться. Которые поддержат… Вновь сделанная пауза, мелко мигающий тёмный орех напротив перехватил дыхание, отрезав все пути к отступлению. Сердце в момент сжалось от заранее предполагаемых слов девушки. Того, о чём молчала и что терзало её последние дни, неделю. И наёмник не знал, переполнял его страх или восторг. Скорее всего, нечто между ними. — Смоук, ты позволишь остаться с тобой? В этом мире? Знаю, у нас не будет будущего, но… это лучше, чем вернуться обратно, где я точно останусь одна. Эненра откинул голову назад, чуть склонив в бок. Пробирающая до костей тоска наивной веры и жестокое знание причуд судьбы ломали губы в улыбке. — Рита, я не хочу причинять тебя боль, как и отпускать. Там ты одна, но тут ты можешь потерять меня, а дорога в нормальную жизнь мне только заказана. Смоук поймал руку девушки, сжав ненавязчивым кольцом грубых пальцев. Встретил взгляд манящего шоколада, переполненного надеждой вперемешку с неуверенностью в завтрашнем дне. Шаткость каждого часа, мига не давала шансов обещать прекрасное будущее. — Только теперь у меня есть причина бороться за неё, врагам на зло. Теперь не только брат, но и ты — ради этого стоит жить. Отпустив руки, воин осторожно запахнулся серой униформой. Сделанный выбор в пользу неопределённого счастья, жизни сжёг мосты для отступления, вычерчивая инструментами души новую дорогу — вперёд. — Давно не видел противные рожи воителей. Врал — иногда заходил Кенши, проверяя состояния эненры, но точно копался в его голове. Одним богам ведомо, зачем. Ночной Волк так же пару раз навещал вместе с Ритой, рассказывая про ментальные тренировки. Девушка в те минуты с трудом удерживалась от желания заехать шаману за длинный язык — не каждому приятно слышать мелкие упрёки за лень и дурачества. Аргументировано медиком как нежелание нагружать себя дополнительными тренировками. Припоминались неудачные полёты и общие проблемы с телекинезом - девушке плохо давались медитации и другие махинации с внутренней силой. К счастью, на третий день Рита смирилась и начала ментальную тренировку. Крепкий пинок от Кейджа вкупе с участием в процессе дали свои плоды. - Стоит их проведать. Приход больного представлялся немного иначе. Точнее, не дружелюбным. Тут наоборот — воители сдержанно хвалили наёмника за проделанную работу, а Кейдж так и вовсе предложил выпить за выздоровление. Назревающую катавасию остановила Соня, пригрозив одним голубым взором. Смоук удобнее устроился за общим столом, даже не сопротивляясь тому, как перед ним появилась полная чашка с похлебкой. — Кейдж, я лишь помог Рите раскрыться, а ты предлагаешь мне выпить, словно Императора завалил, — парировал наёмник, принимая кусок хлеба от собрата. — Мне важны успехи ученицы, хотя по синякам не всё гладко. — Новому сложно научиться с первого раза. — Мечник отпил чаю, сидя на подоконнике в стороне от общего стола. — Особенно без желания, — добавил Джакс, негромко, с металлическим звоном постучав кулаком по столу. Девушка тут же втянула голову в шею — майор не отличался мягкостью в, как оказалось, тренировках. После него синяки до сих пор ещё не успели слезть с рук — про спину и заикаться не приходилось. — Где же вы были, когда она действительно нуждалась в помощи? — криомант, приняв вид неусыпного помощника, смягчённого привычным холодом, закусил хлебом, прежде чем ещё одна ложка похлебки исчезла во рту. Логичный вопрос завис без ответа, насторожив наёмников и медика. — Что случилось? — девушка сжала лежащие на столе пальцы в кулачки, удерживая прорывающуюся фурию за тонкую шею. Переглянувшись между собой, воины продолжили молчать. Соня непонимающе, с обречением вздохнула, подперев щеку ладонью. — Лорд Рейден приказал нам не вмешиваться. Говорил, что это сугубо дело Смоука. Теперь наёмники переглянулись, понимая, в какую ситуацию попали. Громовержец первоначально знал о согласии демона в обучении девушки. Знал — будет тяжело, не без истерик и слёз девушки. Возможно, и о сколке, игнорировании — он же чёртов провидец! — Но Кенши ослушался. — Лю Кенг искоса посмотрел на мечника. С непринужденным видом телекинетик окинул «взглядом» воителей, после чего вернулся к ароматному чаю. — А меня, похоже, не касалось. — Тундра продолжил трапезу, следя за девушкой. Ещё чуть-чуть, и рванёт бомба. — Вы со Смоуком неразрывны — нет, не касалось, — согласился шаман, остановившись в трапезе. Эненра и сам чувствовал, как готовится настоящий взрыв рядом с ним. Молчание Риты — только затишье перед бурей. — Поднимите тарелки! — голос телекинетика как током шарахнул, заставив машинально убраться еду со стола. С невиданной силой, точно второе дыхание, девушка опрокинула стол, едва не придавивший ноги воителям перед ней. Некогда хрупкое создание с хорошими навыками с лёгкостью сдвинула дубовый стол, который обычному мужчине нелегко поднять при спокойных условиях. Котёнок медленно растёт в опасного льва. — Я что, — тёмный орех загорелся огнём, по рукам пошли всполохи, разрастаясь пожаром, — похожа на подопытного кролика?! Голос девушки эхом раздался по кухне, оставляя воителей в недоумении и опаске. Прикинув риски для себя, эненра потянулся к девушке, пылающей огнём, точно большая свеча. Руку остановил криомант, дёрнув на себя. — Ты не совсем человек — её огонь может тебе навредить, — шёпотом предупредил ледяной воин, смотря в уверенные глаза друга. Смоук отбил руку собрата, но к девушке не притронулся. — Рита… — позвал, стараясь потушить то пламя, что разгоралось, но не обжигало. Не смотря на предупреждение, всё же осмелился поймать горящую руку. — Умерь пыл. Ты не подопытный кролик, но никто из присутствующих не смог бы тебя обучать. — Воин поднялся с места, давя боль в рёбрах стиснутыми зубами, — Ты сама знаешь правду, зачем теперь пылать огнём и срываться? Окатываясь ледяной отрезвляющей волной, огонь угасал, мелькая из прикрытых век. Кулаки разжались, мелко перебирая пальцами невидимый ворох мыслей, нахлынувший и затянувший в недра агрессивного подозрения. — Это может повториться вновь, и Рейден не предскажет последствия своих афер. — Угрожаешь? — Джакс недобро глянул, в одиночку ставя стол на своё место. Стальные пальцы сжались на дереве, но быстро отцепились. — Констатация факта: он не видит моё будущее, не знает, чем обернётся один неверный шаг. Меня нет в картине вашего мира… Готовые слова девушка проглотила в приступе тошнотворной горечи, запив пойманным эненрой чаем. Разорвать повисшую тишину никто не решался, опасаясь риска вызвать ещё одну вспышку гнева. Не то чтобы кто-то боялся её огня, но лишний раз подрывать доверие и отталкивать медика не хотелось — себе же дороже. — Рита... Он не видит, пока ты привязана к своему миру — не в его власти, - эненра неспешно отнял пальцы, нутром уповая на разумность девушки. Очередной конфликт после спокойных дней грозил кончиться новыми проблемами. — Да «не в его власти», похоже, всё! — фыркнула медик, оставаясь на месте. Глаза прыгали на бойцов в поисках поддержки. — Что, неправда? Не найдя ничего, кроме молчания и упрёка, особенно монахов и шамана, девушка только вздохнула. Ещё раз — глубоко, стараясь успокоиться. — Никакой ваш Рейден не бог, раз не может расхлёбывать последствия собственных амбиций. Клоун и обманщик… Взведённый с самого начала разговора, Лю вскочил, побагровев аки горючий перец. Вена на шее опасно вздулась. — Подбирай слова… — Или что? Изобьешь меня? Нажалуешься «богу»? — знакомая личина стервы вновь проявлялась, ломая долгие труды эненры в один миг. — Если бы не он, ты попала бы в лапы Шанг Цунга, — Соня встала на защиту громовержца, грозно упираясь кулаками, сжатыми до белых костяшек, в стол. — Не гони пургу, Соня. До темницы добираться не меньше трёх часов. Я пробыла в одиночестве не больше получаса. Смоук бы часа за два, может, точно пришел на выручку. Не… подозрительно… ли?.. Девушка сама ошалела от собственных предположений, распаляя новый очаг пламени. Мелкие языки тепла сочились из глаз, подбираясь к волосам. — Предположим, — вмешался мечник, слезая с подоконника,— Рейден знал заранее о твоем появлении и послал Смоука. Но тогда и Шанг Цунг с Ермаком должны были знать наперёд. — Но и не отрицаешь, что кто-то из них причастен к этому абсурду? — огонь, как и гнев, сходил на нет, подавившись чистым интересом и желанием разобрать проблему по полочкам. Постоянные тренировки и опасности так и не дали хорошенько поразмыслить над произошедшим. Мечник кивнул, жестом пригласив присесть на место. Вздохнул отсутствию реакции медика. — Это теперь важно? — вник криомант, спокойно потянув чай. Взболтанные в чашке остывшие остатки залпом отправились в горло. — Только если жалеешь, что попала сюда. Ступор девушки эненра чувствовал нутром, осторожно похлопав по плечу. Взгляд вполоборота ещё застилаемого пеленой пламени окончательно выбил все сомнения — Рита не врала, говоря о желании остаться. Ещё теплились метания, но решение остаться потом в чужом мире совершенно твердое. Предположение чужого вмешательства в судьбу не поколебало веры в новую жизнь. — Не сомневайся в силах Рейдена, - эненра рассматривал красоту ореха, прояснявшегося от злости. — Сложно поверить простому человеку в непостижимое. Сложно принять божественную сущность, когда желания не совпадают с действительностью. Защита громовержца от нападок медика не отменяла давно посеянную в рассудке смуту ещё с начала безумной пляски судьбы — Рейден что-то знал, но не желал делиться. Предложенные Ритой факты нередкие гости в закромах черепной коробки, наряду с другими зацепками. Усложняло опровержение или подтверждение ревностное хранение секретов, в чём эненра убеждался лично, придерживая качавшегося телепата после тщетной попытки ворваться в разум бога. Холодный расчет намекал, что даренному коню в зубы смотреть бессмысленно. Так ли важно копаться в замыслах бога, спасшего жизни наемникам-беглецам и нерадивому медику, предотвращавшего частые нападки со стороны Внешнего Мира? Нет, до некоторых пор - конца турнира хотя бы. Но осторожность не помешает. — Пока отрицаешь, будешь бродить в темноте, как в лабиринте. Просто прими — изменить всё равно не сможешь, — Глубоко вздохнув, наёмник сорвался на хриплый кашель под давящей ребра болью, но всё же выглядел довольным. Потерянный взгляд, скользнувший по воителям, немного радовал эненру. Осознание не приходит сразу, но собирается из крупиц других мнений. То, что атеисту не понять, вполне объяснимо для верующего. Верно и обратное. Одна капля веры, подкреплённая фактом, испытанным на собственной шкуре, всколыхнула море отрицания. — Рейден — бог, но не тот, о котором учат в святых школах, — поддержала Соня, чуть улыбнувшись вниманию девушки. — Он может ошибаться, слукавить, но нарочно не устроит конец света… Возможно. Молчавший всё это время актёр неожиданно встал с места, обошёл стол, останавливаясь за спиной Риты. Жилистые ладони с хлопком легли на хрупкие дрогнувшие плечи. — Давай так, Рита, — кивком спустил на нос очки, наклонился к лицу медика, лукаво улыбаясь непониманию. — Вот скажи мне… нам… чтобы честно было, — протянул руку вперёд, дождавшись, когда пальцы девушки лягут в ладонь. — Чего бы ты хотела больше всего на свете? Даже если это не выполнимо. Ну, давай. Завороженное молчание тянулось долго, но позволило большинству закончить с трапезой. Немногим действительно интересно услышать желание девушки. Необъяснимо терпеливый актёр не ушёл, всё так же удерживая руку девушки, слегка поглаживая в ожидании одной фразы. — Детей, — выдохнула заветное слово, привлекая внимание воителей. Кейдж помолчал, удержав губы от горечи в улыбке. По кухне прошлась немая волна смешанных чувств, выдаваемых своевольностью человеческого понимания: сдержанная тоска в небесных глазах лейтенанта; сожаление, прикрытое полями нарисовавшейся металлической шляпы; краткое недоумение, дернувшее красную повязку; каменность лица, исчерченного красными полосами ритуальной краски, прикрывающая видимые чувства. — Отлично, — продолжил Джонни, смахнув с лица мимолетную задумчивость. — Тогда пожелай это. — Что? — Рита, казалось, ослышалась, удивлённо похлопав глазами. — Пожелай. Ну же, пожелай, — оптимизм актёра заразительно перешел на Соню. Потом и Джакса, вопреки недавней сколке. И даже Кунг Лао поддержал, чуть приподняв чашку. Как ни странно, присоединился Тундра, по привычному холодно, но с искренним желанием. — Это глупо, — нервный смешок девушки под щекочущими жестами актёра. — Чёрт, это действительно глупо. Не надо. — Давай, не ломайся. Это же просто. Просто… пожелай. В нашем мире больше шансов сбыться самой несбыточной мечте. Ещё немного подумав, девушка с глубоким вздохом, точно перед долгим погружением, выдала: — Хочу детей! Актер рассмеялся с непреодолимого энтузиазма в громком желании. Чуть потрепав по волосам, выпрямился, отпустив руку. — А теперь — верь, что это сбудется. Просто верь. Смоук с интересом наблюдал за представлением, сначала показавшимся банальным и смешным, выдавливая сдержанный смешок, переходя в удивление. Шутка вечно болтливого и надоедливого актёра переросла в действие. — Джонни прав. Чёрт, а ведь правда, — губы растянулись в широкой улыбке, — Начни в нашем мире жизнь с чистого листа, а мы поможем чем сможем. Хотя от меня с Тундрой только приключения с риском для жизни. Лишний раз подписывался на опасное предприятие, что не оценено криомантов вопреки холодному молчанию. Он всегда оставит мнение при себе, особенно в нерешительности. Особенно, если замешан его неугомонный друг и единственный близкий человек. Но задорная улыбка сошла с лица, в момент возвращая серьёзность дымному наемнику. — Теперь осталось самое сложное — решиться сделать первую запись с чистого листа. — Победы над четвёркой прихвостней Внешнего Мира достаточно для начала? — Кейдж не унимался, похлопав не менее повеселевшую девушку по плечу. Подчинившись грозному взгляду блондинки, актёр смиренно поднял руки, уходя на свое место. — Можешь рассчитывать и на мою помощь, когда всё закончится. — С чего такая щедрость? — Тёмная бровь через усмешку недоверчиво дрогнула. Рита привыкла уже всё делать сама, опираясь только на советы. — Скажем… Ты мне как сестра, подойдет? Ну, не надо хмуриться так — я же от чистого сердца… — Господи, Кейдж, замолчи уже — голова трещит. — Крепкий подзатыльник от Джакса прилетел моментально, и упомянутый объект охнул. — Буду иметь в виду, — улыбка не слезала с лица девушки, окрылённой поддержкой актёра. Даже мелкая вера от других воинов немного улучшала настроение, отгоняя ненужные мысли. — Ужин затянулся, — шаман кивнул в сторону окна, где за горизонтом почти исчезло солнце. Смоук коротко глянул в окно, словно провожая старый день, оставляя в нём всё лучшее. — Вот теперь тренировка окончена. Надеюсь, ты усвоила самое важное из него. — Да, определённо, — искренность улыбки пленяла душу и так несвободного воина. Невзначай, по прихоти судьбы, показались маленькие, почти незаметные ямочки на щеках. Хотелось почаще видеть их, а улыбку — тем более. Однако чего-то не доставало эненре, ради чего девушка светилась бы от радости. — Что-то не так? — Соня опасливо наблюдала за мечником, устремившим внимание в открытое окно. Брови натянули красную повязку, мелким движением скаля зубы. — У нас гости. Спелая трава примялась под не держащими коленями. Жадные лёгкие вбирали прохладный воздух подступающего вечера. Острые плечи, некогда гордо поднятые, упали под тяжестью изнурительного перемещения и гадкого ощущения просвистевшей пулей смерти в неродном мире Преисподнии. Волной расстелился разорванный тёмный подол. Крупными каплями зелёный окрашивался тёмно-красным. — Чёрт. Чёрт, — вторила фигура, неуклюже стянув мешающий капюшон. Спутанная, вперемешку с редкими алыми пятнами, русая коса прицепилась концами к опущенному плечу, пропитываясь свежим багрянцем. Рука висела плетью, окрапив и без того грязные одежды, заляпаные пеплом и пылью. Ноги в новой попытке встать отказывали в трикрата, не оставив шансов продвинуться больше пары шагов. Немилостливая судьба сомкнувшейся челюстью не отпускала рвение добраться до единственной надежды на спасение. Себя и немногого, что ещё можно спасти — что нужно спасти. Ради инстинкта выжить приходится чем-то жертвовать. — О, Боги, — непривычно для себя, через подступающую слабость, голос жалобно взмолился, ища в темнующем чистом небе намёк на ответ. — Помогите. Услышьте мольбу о помощи. Ничего не последовало, лишь пустив по небу краткую линию падающей звезды. Блеклая серость потускнела вместе с упавшей точкой небосвода, теряя всякую надежду, как и силы. Нет, так не может кончиться — надо ещё раз. Нельзя сдаться сейчас, когда выбралась из устроенной ловушки. Не сейчас, Блад. Новый вздох, наполняющий лёгкие для клича. Беспощадным палачом ударило сердце, выбив спесь и силы из слабеющего тела. В глазах темнело, роняя тело навстречу мягкой траве, манящей после жёсткой земли адской обители. Крепкие руки поймали столь мягко, как фигурку из хрусталя. В нос ударил мягкий запах, выбитый из памяти немощностью. А, нет, ещё теплилось воспоминание о нём — свежесть после долгой грозы. — Рей... — голос стих, уловив затухающим сознанием короткие всполохи молнии.