Lost in another

Его широкие плечи едва заметно подрагивают. Она никогда прежде не видела его слез, а сейчас он мог бы посоперничать с дождем, ежедневно проливающимся на пресные океаны Кахье. Окровавленные руки отказываются выпускать из своих крепких объятий бездыханное тело. Ее тело. Картина кажется ей до ужаса сюрреалистичной, ведь в данный момент она стоит рядом, по инерции опустив ладонь на его спину. Если бы только он знал, что опоздал всего на несколько минут, и убийца все еще скрывается в мансовых зарослях напротив их уютного гнездышка, упиваясь безутешными страданиями вдовца. — Прости меня, сиха. Это я во всем виноват, — он скулит, как раненный зверь, у которого вырвали сердце. Ирика хочет уверить его в обратном, но какой в этом смысл? Тейн не услышит ее слов. В лицо ударил свежий морской бриз, и она поняла — настало время прощаться. Наклонившись, Ирика нежно коснулась его соленой щеки и закрыла глаза. Она готова погрузиться в священные воды, которые унесут ее в царство Калахиры. — Мама… мама… мамочка? Тонкий детский голосок вдруг нарушил воцарившуюся в доме тишину, еще мгновение и Кольят окажется в комнате. — Нет! Наш малыш не должен этого видеть, — обратилась она к скорбящему мужу. Поздно. Он уже здесь. Растерянные глазки с опаской изучают комнату и наполняются безмолвным ужасом. В ту же минуту в доме появляются блюстители правопорядка. — Уведите отсюда мальчишку, — сразу произносит кто-то. Сильные мужские руки хватают маленького дрелла. — Папа! Папа! — малыш изо всех сил пытается вырваться из цепких объятий, но Тейн игнорирует эти душераздирающие крики. — Любимый, ты нужен нашему сыну! — она падает перед Тейном на колени и пытается заглянуть в его бездонные глаза. Как только ей это удается, Ирика со страхом понимает, что ее мужа больше здесь нет. Осталось только его тело. Ласковый шум морского прибоя бесследно исчезает. Она следует за сыном. — Что сегодня на ужин? — будничным тоном спрашивает Ми́ру. После того, как Те́ра, их с Ирикой старшая сестра, взяла на воспитание Кольята, она редко появлялась в этом доме, навещая родных лишь по праздникам. — Печеная ка́нжу, — ласково отвечает Тера. Она очень рада вновь слышать ее манерный голос. Они всей семьей садятся за обеденный стол и склоняют головы в благодарственной молитве Арашу. Ирика следует их примеру. Она сидит рядом, на единственном свободном стуле. — Я люблю канжу, — Кольят берет в руку столовый прибор и отделяет им небольшой кусочек рыбы, — мама всегда ее готовила по выходным, — он замирает и опускает глаза. — Она бы и сейчас ее готовила, если бы не связалась с Криосом, — ядовито замечает Миру. — Миру, не начинай, — Тера, негодуя, косится на младшую. — А что? Это он во всем виноват, и сам это прекрасно знает. Именно поэтому Тейн до сих пор не вернулся. Боится посмотреть нам в глаза. — Отец не виноват! — Кольят вскакивает с места. Детское личико искажает гримаса ненависти и боли. — Да? А кто виноват? — не унимается Миру, — может быть, ты? Ах да, я и забыла, что в тот момент, когда убивали твою мать, ты прятался под кроватью, или где там еще прячутся трусы? Маленький дрелл сжимается в комок и силится, чтобы не заплакать. — Прекрати! Он еще ребенок! Что он мог сделать? Я тоже любила Ирику, но это не означает… — Тогда ты не любила сестру так, как я! — перебивает ее Миру. Раздается глухой звук пощечины, и в столовой воцаряется тишина. Еще секунда и Кольят убегает прочь. Ирика тенью следует за ним. — Больше ни минуты не желаю оставаться в этом доме! — прыскает Миру. — Прекрасно. Тебя никто не держит! — кричит Тера. Голоса удаляются, а затем полностью стихают. Кольят зарывается в груде подушек и неистово рыдает. — Мамочка, прости, — едва различимый шепот вырывается из его легких, — прости, что не спас тебя. Боль сокрушает ее. Она желает утешить сына, прижать к себе своего малыша, дар Арашу, сказать, что он не виноват, никто не виноват. Внезапно ее до краев наполняет чувство ненависти. Где он, когда так нужен? Их единственный ребенок страдает, замыкается в себе, в то время как он упивается местью. Она пытается найти мужа, и как только «нащупывает», тут же переносится за сотни миллиардов световых миль. Тейн расположился на балконе небоскреба. Ни одни мускул на его поджаром теле не смеет дрогнуть. Снайперская винтовка — продолжение сильных рук. Палец — спусковой крючок. Проследив траекторию, Ирика в мгновение ока вырастает перед жертвой среди многоликой толпы. — Как смеешь ты?! — в ее глазах цвета заката и бархатном голосе столько яда, что он мог бы без труда забрать сотни и тысячи жизней. На секунду ей кажется, будто Тейн заметил ее. Черты каменного лица исказил страх, а в бездонных глазах промелькнула тень надежды. Всего на секунду. А после следы мимолетных эмоций исчезли, и пуля пронзила ее бесплотное сердце, заставив исчезнуть, подобно навязчивому видению.