Ужин на двоих

Он нехотя обернулся. Москитная сетка была приоткрыта, а из-за нее выглядывала эта уничтоженная горем женщина. Под глазами у нее нависли лиловые мешки от недосыпа и постоянных рыданий. Ее желтоватая кожа покрылась красными пятнами, а волосы, которые, видимо, раньше были светло-русыми и ухоженными, торчали во все стороны, обнажив у корня свой природный черный цвет. - Подождите. - повторила она. - Я уже пришла в себя. Поверьте, я совсем не желаю причинять вам вред, детектив... - Гарри Хьюберг. - поспешил представиться носитель начищенных ботинок. - Гарри Хьюберг... - тихо проговорила женщина и снова затихла, неосознанно теребя край халата. Стоило ли говорить, что Юли предстала перед ним в ночной сорочке и халате? Но он старался быть понимающим и вежливо проигнорировал ее...свободный стиль одежды. - Так вот, - будто очнулась она. - Проходите, пожалуйста, в гостиную. Я подам чай буквально через десять минут. И она беззвучно направилась вглубь дома. Плечи ее были опущены, волосы на макушке спутаны. Наверняка, она терзается от ночных кошмаров и мечется на кровати, которую совсем недавно делила с любимым мужем. Гарри хотелось уйти, но горечь сочувствия к этой несчастной женщине удержала его, и он вошел в дом. Он предчувствовал, что неоднократно пожалеет об этом позже, и это неприятно холодило кожу. Но вот Гарри уже стоит в темной гостиной и осматривает жилье человека, который неожиданно понял, что дальнейшая жизнь бессмысленна. Шаги Юли слышались где-то на лестнице, ведущей на второй этаж. Порожек скрипнул. Его шаги скрадывал ковер, лежащий на полу. Он прошел по нему и огляделся, неуверенно топчась на одном месте. Не зная, куда себя деть в этом неловком ожидании, Гарри достал из дипломата книгу и присел на испачканный какими-то пятнами диван. Он читал "Мэри и великан" Филипа Дика, отпустив свой чуткий слух, который улавливал тиканье часов на кухне, наверняка больших и старинных, пение птиц за открытым окном ближайшей к нему спальни и торопливые шаги над головой, журчание воды и шелест юбок. Он старался сосредоточиться на чтиве, но книга не шла, ведь перед ним лежала тяжкая ноша: раскрыть преступление, от которого, по каким-то причинам, отказалась полиция, закрыв дело за недостатком данных. А, между тем, маленькие дети бедной Юли Борски были нанизаны на огромные сучья, заточенные и специально обрубленные для удобства, прямо на старом дереве, растущем на заднем дворе. У Гарри мурашки по коже бегали, когда он вспоминал обстоятельства этого ужасного дела. Какой урод мог так поступить с маленькими детьми? Милая Сюзанна в нарядном платье, Джек - в выглаженном зеленом костюмчике. И все в крови. Грудная клетка разорвана, лица искажены гримасой ужаса. Кто-то неизвестный насадил их на сучья, определенно метя в сердце. Не мог человек, находящийся в трезвом уме, сотворить такое. То был обезумевший псих. Зверь. Обезумевший и сильный зверь. Он блуждал взглядом по задернутым наспех шторам, да так и оставленным, небрежными складками шелковой ткани. Прямо за одним из этих окон к подоконнику была прибита голова престарелой седовласой женщины, Мэри, матери Юли. Голову и пластик пробил насквозь огромный штырь. А тело располагалось в кресле, в котором обычно сидела бабушка двоих детишек. Оно было заботливо укрыто пледом, а в руки трупа была вложена чашка. Эта нелепая попытка придать обыденности обезглавленному телу пробуждала в Гарри лютую ненависть и отвращение к убийце. А что стало с мужем несчастной Юли? Он был утоплен в реке, которая протекала не так далеко от уединенного дома дружной семьи. Когда полицейские составляли протокол по делу, они нашли его синее и разбухшее тело, лежащим на берегу. Его смерть была наименее грязной, возможно, убийца побоялся вступить с ним в борьбу, ведь мужчина был довольно крепким, и мог сам запросто насадить кого угодно на сук. Полиция предположила, что в реке произошла стычка, в ходе которой Чарли утопили. Это казалось таким нелепым после ужасающих трупов остальных членов семьи, что Гарри даже сейчас неодобрительно нахмурился и покачал головой. Что-то с этими убийствам было не так. Слишком противоречиво и загадочно все произошедшее в этом доме, отрезанном от цивилизации. Даже полиция приехала очень поздно, чудом Юли осталась жива. А почему она осталась жива? Данный факт тоже стоило проанализировать. И, как только он захлопнул книгу за ненадобностью, по ступенькам спустилась хозяйка злополучного дома. Она постаралась привести себя в порядок. Ее волосы были собраны в элегантную прическу, отчего даже черные корни отросших волос не выглядели так уж неухоженно. Юли нанесла макияж, скрыв следы трагедии. Губы ее растянулись в приветливой улыбке,а выражение блуждающих глаз определенно скрывало ненависть за радушием. Так или иначе, та женщина, что стояла теперь перед ним в отглаженном пышном платье, мало была похожа на ту зомби, что разглядывала его и-из-за москитной сетки. Его сердце беспричинно забилось сильнее, будто он волновался, хотя детективом работал давно и неоднократно сталкивался с ужасающими убийствами, пусть и не столь запредельными в своей жестокости. Он отметил про себя, что точно видел ее где-то, еще до того, как она пригласила его по телефону срывающимся голосом раскрыть убийство всей ее семьи, от которого отказалась полиция. Она говорила, что видит в нем много неясных моментов, не понимает логики убийцы, но страстно желает, чтобы он горел в аду. Юли улыбнулась еще шире, став даже обаятельной, и произнесла: - Гарри... Видите ли, мне кажется все произошедшее каким-то.... - она запнулась и сжала в руках аккуратные прихватки, в которых она принесла противень с горячим печеньем. - Каким-то невероятным наваждением, кошмаром, который совершенно не поддается логике. Я готова рассказать вам, что произошло тем жутким утром. Хотите... чай или кофе? - Чай, пожалуйста. И не переживайте, мы с вами обязательно найдем убийцу и заставим его страдать. "Почему я так сказал?..." - подумал Гарри и очевидно смутился. Это высказывание было очень смелым, даже дерзким и абсолютно непрофессиональным. Но ему было отвратительно жаль эту несчастную женщину. Ему хотелось сгрести Юли в объятья и сказать ей, что все пройдет. И долго, долго гладить по голове, как гладят любимую собаку. Что за отношение к своему заказчику?! Ловя себя на этих странных ощущениях, он громко звякнул фарфоровой чашкой о блюдце. Юли вздрогнула, но ничего не сказала. Фарфор был красивым. Нежный пейзаж на маленьких кружечках и небольшой приплюснутый чайничек, с тем же пейзажем. Даже ложечки были фарфоровыми, под стать гарнитуру. Слабый свет из окна оставлял блики на молочной голубизне, покрытой слоем глянца. Набор, наверняка, принадлежал несчастной обезглавленной Мэри, и Юли, наверняка, им дорожила. Чай Гарри очень понравился, он с наслаждением сделал глоток, после чего произнес: - Ну что ж, приступим. Юли сглотнула. Она была очень приятной женщиной за сорок, ее кожа покрылась тонкими морщинками, которые она скрывала пудрой. Шея, по которой прокатился комок колючих и горьких слов, была уже не столь красива, как у двадцатилетней девушки, но держалась Юли очень ровно, с достоинством, что делало ее действительно очаровательной женщиной. До трагедии она была хороша, наверняка, очень хороша. - Я была самой счастливой на свете женщиной еще месяц назад. Мы купили красивый уединенный дом, удобную машину, чтобы возить детей в школу... Мама стала жить с нами, дети в ней души не чаяли, а у нас с...Чарли Борски, моим супругом, появилось больше свободного времени на нас двоих. Никаких предпосылок к тому, что произошло в то ужасное утро, не было. - она сминала и разворачивала свои прихватки. Сминала и разворачивала. - Накануне ночью, мы с Чарли решили, что повезем детишек завтра кататься на лошадях. Сюзи... очень любила лошадей... Женщина молча смотрела в окно, не в силах продолжать. Слез не было, ее глаза словно высушили насухо, и она просто сглатывала. И мяла прихватки. Мяла прихватки. Сглатывала. Гарри дал ей время, после чего тихо спросил: - И что же было дальше? - Мы легли в постель, и вскоре я уснула. - Она спохватилась и протянула Гарри вазочку с джемом. Он поблагодарил ее кивком. Она слабо улыбнулась и замолчала, бегая взглядом по его рукам. Отогнав свои горестные мысли, она продолжила. - Спала я спокойно и крепко, и проснулась, изначально, от ощущения дискомфорта. Я открыла глаза и увидела, что постель пуста. Чарли куда-то ушел. Я немедленно вскочила и накинула на себя халат. Вполне могло быть, что он просто вышел в туалет или попить воды, но мне казалось, что произошло нечто ужасное. Я обошла комнаты, но не увидела в кроватях ни Сюзанну с Джеком, ни маму. Я в страхе металась по дому и думала, что, может, они уехали без меня, но в такую рань... Я отдернула штору, чтобы посмотреть, стоит ли у дома наш автомобиль. И увидела... увидела... - Она начала задыхаться. Гарри налил ей воды в стакан и подал. У нее тряслись руки, Юли, видимо, страдала паническими атаками. Она глотнула воды, но чуть не поперхнулась ей, и продолжила задыхаться. К тому моменту, когда она, наконец, совладала с собой, Гарри весь извелся мыслью о том, что она сейчас умрет прямо у него на глазах. Сердечный приступ. Бывает. - Я увидела голову моей матери, прибитую огромным штырем к подоконнику. - мрачно продолжила Юли. - Я не упала в обморок только потому, что не верила в происходящее. Я думала, что это, возможно, глупая детская шутка, глупая и жестокая. И Чарли, наверняка, принял в ней участие. Вот, что я думала. Чтобы полностью убедить себя в этой глупости, я помчалась во вторую гостиную, где Мэри обычно смотрела телевизор. И увидела там... тело... без головы. Тело моей матери. С чашкой в руках. Повернутое так, будто она смотрит телевизор. Укутанное пледом. Мой мозг не верил, отказывался верить. Просто не мог. Я подошла к обезглавленному телу, и коснулась его. И закричала. И упала в истерике на пол, потому что полностью разубедилась в том, что это хитрая и изощренная шутка. Окоченевший труп явно был телом моей матери. Я думала только о детях. "Что со Сюзи, что с Джеком где они где они где они" - думала я. Я помчалась на задний двор и увидела, как мой малыш... испускает последний вздох...а у моей девочки... конвульсивно дернулась рука. Они висели на тонких сучьях, верхушки которых были заточены. Их рты затыкали повязки. Вот почему я не услышала криков. И еще из-за толстых стекол. Шумоизоляционных, как Чарли просил. А мои детки... были мертвы и окровавлены. Как бабочки, насаженные на иглу. Умерли, ожидая моей помощи. МОЕЙ ПОМОЩИ!! КРИЧАЛИ!! КРИЧАЛИ "МАМА"!! А Я НЕ ПРИШЛА, Я НЕ ПРИШЛА, я не.... Юли задыхалась и кричала. Ее всю трясло. Вода здесь не помогла бы. Гарри решил, что ей поможет пощечина или объятия, и предпочел обнять несчастную женщину. Она рычала на него и била по рукам, а потом соскочила с кресла и упала на пол, не в силах стоять. Гарри в замешательстве смотрел на Юли, не зная, как поступить дальше. Она всхлипывала, тяжело дыша и смотрела на него с ненавистью. Гарри подозревал ее в болезненной ненависти к мужчинам, которая родилась на почве того, что муж не спас ее детей. Наверняка, так и было. Необходимо было ее успокоить, и он произнес: - Мисс Юли, соберитесь, ведь иначе я не смогу вам помочь! Я не убийца и не причиню вам вреда. Женщина резко перестала всхлипывать и серьезно посмотрела на него. После чего, она будто полностью пришла в себя и села обратно в свое кресло. Взяла в руки чашку с чаем и стала неторопливо помешивать. - Мне показалось в тот момент, что через забор кто-то перелез. Будто тень мелькнула. Чья-то спина. Но моему сознанию не за что было хвататься больше. Горе поглотило меня и я потеряла сознание...