***
— Ну что? — тихий голос за стеной вывел меня из состояния полудремы. — Все так же, — вздохнул собеседник. Не хочу слушать. Я плотнее сомкнула крылья. Не хочу вспоминать, но и забыть не могу. Противно это все. В подземную базу Корня мы проникли как-то уж слишком легко. Пока Дар устраивал свистопляску у главного входа, мы с Хаши устраивали диверсию у всех остальных, ставя взрывные печати и ловушки. И все бы шло по плану, если бы мы не наткнулись на одну из особых лабораторий. Ряды колб, заполненных специальной поддерживающей жидкостью, в которых плавали опутанные трубками и проводами... дети. Разных возрастов, от грудных младенцев до семилетних детишек. — Стой, — Хаши едва успел поймать меня в прыжке к управляющей панели. Я в отчаянье посмотрела на мрачного мужчину. — Я проверю. Что он там проверял, я не знаю. Он подходил к колбе, клал на стекло руку и застывал на несколько минут, потом переходил к следующей. С каждым разом он становился все мрачнее и злее. Я провожала каждое его действие напряженным взглядом. — Жина-чан... Мы не сможем им помочь. Они напичканы такой гадостью, что тут же умрут, если вытащить их из этой жидкости. Да и потом они вряд ли выживут. — Но это же дети, — едва слышно вдохнула я. — Самое гуманное, что мы можем для них сделать, это дать умереть, — Сенджу сам выглядел — краше в гроб кладут. — Я могу сделать это так, чтобы они не почувствовали боли. Я отвернулась, не желая на это смотреть. Хаширама все сделал сам. Мы заходили в каждую лабораторию, Хаши проверял подопытных. И на всех он обреченно качал головой. Постепенно я впала в некое подобие транса, механически передвигая ноги. Когда меня полностью окутало синее пламя с болезненным черным ореолом, я не заметила. Пламя само металось к мучителям в белых халатах, к куклам в безликих масках, мгновенно превращая их в белые кристаллы, песком осыпающиеся на пол. Было противно от осознания, что подобные нелюди дышат со мной одним воздухом и ходят по одной земле. В меня летели какие-то техники, проходя насквозь и разрываясь где-то за спиной. Краем уха я услышала раздавшийся приказ и в меня полетели еще какие-то плетения. Я вскинула взгляд, обнаружив цель. Под вырвавшийся из пасти рокочущий драконий рык из земли вокруг меня выросла древесная защита и тут же опала, давая мне свободу действий. Я почти радостно смотрела на старое морщинистое лицо в бинтах. Р-р-р-азор-рву-у. Он что-то начал говорить про свою крутость, величие и возвышение Конохи под его руководством. В перепалку с ним вступил Хаширама, появление которого для Данзо стало сюрпризом. Пока они точили лясы, выясняя, кто тут больший дурак, я перетекла в полу-птичью форму, оставаясь огненным силуэтом, и прыгнула на цель, метя клыками в глотку, краем глаза наблюдая за Хаширамой, обеспечивающим мою защиту. Все еще находящее в трансе сознание сформулировало только пару фраз: «Он причинил вред мне и моим детям. Он должен исчезнуть». И все.***
Озверевшая, прекрасная и ужасная в своей ярости Жина, с остервенением защищающей детенышей орлицы, кидалась на Данзо. Хаширама отводил его удары от девушки, даже зная, что они ей не сильно и помешают. Он попытался было что-то говорить про оружие деревни и ее силу в полном подчинение ниндзя, но быстро замолк. С разорванным горлом особо не поговоришь. Но тут с его руки слетели бинты, обнажая вживленные в нее шаринганы. Данзо мигнул и оказался в другом конце зала. Один глаз на его руке закрылся. Осталось еще шесть. Жина радостно рыкнула и с новыми силами кинулась на врага. Противники на входе резко закончились. Учиха удовлетворенно тряхнул гунбаем и повесил его на крепления на спине. Землю сотряс сильный взрыв, и часть селения ушла под землю, обнажив подземный полигон, на котором... — Хаширама! Почему она сражается?! — Мадара в мановение ока спрыгнул со скалы с мордами Хокаге, оказавшись на краю обвала рядом с заклятым другом. Из пролома взвился столб синего пламени, в момент соткавшийся в полупрозрачного льдисто синего феникса размером с половину горы. Черные глаза феникса полыхали яростью, клацнув острым клювом, феникс спикировал вниз, издав боевой клич. Раздался треск, сдавленный крик и хруст. Птица прижала какую-то черную тушу когтями и принялась рвать острым клювом, после чего еще взлетела, плюнув в руины селения огнем. Мадара едва успел схватить Сенджу и перенести подальше. Огненная птица медленно спланировала к краю пожарища, уменьшаясь в размерах, пока полностью не исчезла в высокой траве. На месте огненной птицы в опаленной траве лежала бессознательная Жина.***
Сколько людей погибло из-за жажды власти этого больного чудовища. В который раз убеждаюсь, что люди самые страшные создания. — И долго ты будешь тут хандрить? — богатый бас Мадары вывел меня из дремы. — Сколько потребуется, — я плотнее укуталась в одеяло. Я успела задремать обратно, когда Дар скинул с меня одеялко, схватил за плечи и с силой тряхнул. Я недовольно распахнула глаза, встречаясь с двумя рассерженными Мангекё. Мадара склонился вплотную к моему лицу, сверля меня красными узорчатыми глазами. В гляделки мы играли минут десять. — И в чем цель этого сеанса гипноза? — я не выдержала и моргнула. Дар прикрыл красные зенки и распахнул уже другими. Насыщенно красная узорчатая радужка сменилась серой с концентрическими кругами, чем-то напоминая бьякуган. Тоже фиг поймешь, где заканчивается радужка и начинается склера. — Прикольно. Так для чего это представление? — Хочу понять, что вогнало тебя в такое уныние, — Дар расстроился, что мой организм не поддался его великому умению, хотя он об этом знал. — А спросить не пробовал? — я скептически вскинула бровь. Учиха отпустил мои плечи, слез с кровати и сел на край. — А ты ответишь? — ехидно вопросил мужчина. — Смотря как спрашивать будешь, — я подлезла под его руку, опустив голову ему на колени. — И что же такого стряслось? — н-де, сильно Учиха ко мне прикипел, иначе фыркнул что-нибудь обидное и ушел бы. Я успела уже его изучить. Один Итачи, третьи сутки несущий почти бессменный караул у моей двери чего стоит. После попытки опоить меня каким-то успокаивающим отваром был с позором изгнан за пределы моей комнаты. Кстати Итачи. — А Итачи где? — Дар нерешительно коснулся моей головы и принялся перебирать белые пряди. — Занят, — в голосе великого и ужасного слышалось довольство, будто он собственноручно был причастен к «занятости» среднего Учихи. — И чего вы вечно собачитесь? — судя по хмыку сверху, этот вопрос останется риторическим. — Я расспрашивал Сенджу о вашей части миссии, и он рассказала мне о лабораториях, — я рефлекторно вздрогнула. Эти моменты я буду помнить до конца своих дней. — Ну что, расскажешь, или мне из тебя каждое слово тянуть? Хаширама предполагает, что в такое состояние тебя ввели именно дети. — Дар, тебя мысль о том, что я до сорока лет была одна, ни на что не наводит? — я сжала зубы, отбирая у Учихи одеяло и пытаясь в него укутаться. Мадара прекратил поглаживать меня по голове, намекая на продолжение мысли. Тяжелый вздох вырвался сам собой. Не люблю я эти задушевные беседы. — В том мире, еще будучи мелкой я умудрилась ухнуть в прорубь. Зима подходила к концу, лед был ненадежный. Пока меня нашли, пока достали, пока привезли в больницу, я успела серьезно замерзнуть. И к закономерному воспалению легких прибавилось воспаление... Кхм... По женской части. Я в общем-то давно смирилась с тем, что не смогу иметь своих детей от слова вообще. А больная бесплодная жена не нужна никому. Для меня дети — святое. Создание, намеренно причинившее вред ребенку, не имеет права на жизнь. А тут... — я глубоко вздохнула, силясь взять себя в руки. — Я фактически своими руками убила почти сотню маленьких детей, — я поежилась от внутреннего холода. Было холодно и тошно от самой себя. Мадара так ничего и не сказал, за что я ему безмерно благодарна. Он молча скинул ботинки, ложась рядом со мной, прижимая головой к груди, поглаживая по голове. Я так и уснула, под ритмичный стук сильного сердца. Сквозь сон до меня долетели легкие волны радости и нежности. Мадара был чертовски рад, что я, наконец, открылась ему хоть на чуть-чуть и перестала отталкивать.