Серебристая

      — Мам. А я познакомилась с одним мальчиком, — мы с мамой сидели на кухне. Она готовила, а я помогала. Ну как сказать помогала. Старалась не мешать. Еще с прошлой жизни я поняла, что готовка — ни разу не мое. Моя настоящая мама перестала подпускать меня к плите после четырех испорченных сковородок и одной прожженной пластиковой миски. Одна сковорода, помнится, аж выгнулась от моих инсинуаций. Моя нынешняя мама оценила, какой я страшный человек, когда на кухне, и ничего сложнее нарезки продуктов мне не доверяла. Так что на кухне я исполняла роль девочки на побегушках. Принеси, подай, пошла нафиг, не мешай.       — Это замечательно, — я увидела радость и облегчение. Мама боялась, что я так и останусь одна. — И кто твой друг?       — Его зовут Наруто, — мама вздрогнула и чуть не выронила палочки, которыми мешала суп.       С палочками у меня была другая история. Такая же страшная, как моя прошлая жизнь. Все попытки, научить меня есть этими пыточными приспособлениями, ни к чему не привели. Дело доходило до того, что у меня начинало сводить руку. В итоге папа надо мной сжалился и выточил из дерева три вилки, опираясь на мои объяснения, чем успокоил и меня и себя. Родители ели палочками, я вилкой. Благо, что такое ложки в этом мире знали. Но я отвлеклась.       — Мам, а что такое сделал Наруто, что его так яро ненавидят?       — С чего ты взяла? — на свечение наползли нервные разряды.       — Мам, я не слепая. Я все вижу, — мама вздрогнула.       — Жина... — она тяжело вздохнула под моим пристальным взглядом. — Мы с папой потом тебе все расскажем.       — Хорошо, — я увидела облегчение. Ну-ну, думай, что я забуду.       Что я вынесла из своей прошлой жизни, так это непрошибаемое, я бы даже сказала — ослиное, упрямство. Если я сказала — сделаю, значит — сделаю, какой бы дурацкой не была цель. Пусть не сразу, но сделаю.       Ужин прошел в напряженном молчании. Мама успела рассказать папе о моем новом друге, так что все мы ждали окончания ужина, что бы как следует поговорить. Мы с родителями разделяли мнение, что за едой нельзя вести никаких разговоров. Я видела, как по свечению отца пробегали разряды напряжения и туман задумчивости. Он явно не знал, с чего начать разговор.       Наконец, ужин был съеден, посуда вымыта и убрана. Мы собрались в гостиной. Папа сел в "позу отдыха". Так ее называла одна женщина, преподававшая нам ушу еще в начальной школе. Жаль курсы быстро прикрыли, мне нравились плавные грациозные движения женщины, а папа ничего не знал о таком стиле боя. Может он и есть, но называется по-другому. В общем, сел, скрестив ноги, и мрачно посмотрел на меня. Я села как обычно. Устроив нижние девяносто на согнутой левой ноге и прижав к груди согнутую правую, положила на коленку подбородок.       — Детеныш, я бы не хотел, что бы ты общалась с Наруто Узумаки.       — Почему? — такая позиция достаточно дружелюбного ко всем отца озадачила.       — Понимаешь, малыш... Несколько лет назад на деревню напал девятихвостый демон-лис. Он практически уничтожил деревню. Четверному Хокаге удалось захватить его и ценой своей жизни запечатать в ребенке. Этим ребенком был твой друг. Таких людей, как он, называют джинчуурики. И я бы не хотел, что бы ты подвергала себя опасности, общаясь с ним, понимаешь?       — Не понимаю. Как демона, который разрушил деревню, запечатали внутри кого-либо?       — Ты еще не проходила этого. Существуют специальные печати, которые, при должном усилии, скрывают в себе какие либо вещи, — он развернул и уложил передо мной небольшой свиток, на котором были нарисованы линии и три иероглифа. Сила, печать и подчинение. Он сложил пальцами замысловатую фигуру, рисунок задымился. Белая дымка с хлопком развеялась и на бумаге поверх надписей появилась стопка сюрикенов. Вау. Отец улыбнулся моему восхищению и продолжил. — Демон заперт во внутреннем мире мальчика. Так что если, не дай Бог, он разозлиться, то может случайно выпустить демона наружу.       — Какой ужас. Тогда почему вся деревня ненавидит его? Они что не понимают, что этим могут расшатать засовы клетки? А Наруто знает, что он клетка для демона?       — Нет, не знает. И ты ничего ему не говори. Был отдан приказ ничего ему не говорить о демоне. А люди... Порой люди не видят грань между демоном и джинчуурики.       Теперь понятно, почему Наруто так обрадовался, когда я согласилась с ним общаться.       — Жина, ты обещаешь мне перестать дружить с Наруто.       — Нет, пап, — Изаму вздрогнул и удивленно посмотрел на меня. Даже я испугалась металла, лязгнувшего в голосе. — Я не могу предать человека, который мне доверился. Вы ведь не бросили меня, когда я осталась одна? А ты представь, каково ему? Как это страшно, возвращаться в дом, в котором никто не ждет. Когда никто не желает поддержать, а окружающие с радостью топят тебя в ненависти и одиночестве. Я... — я не заметила, как вскочила на ноги, практически выкрикивая эти слова. Я понимаю тебя, Наруто. О, как я тебя понимаю. — Когда рад даже безразличию, когда... — горло перехватило от не пролитых слез. Родители, сидящий передо мной отец и выглянувшая на крики мать, потрясенно разглядывали трясущуюся от переполняющих эмоций меня. От напряжения свело зубы, ногти впились в ладони. Перед глазами заплясали знакомые точки, я всхлипнула и метнулась в ванную.       Приведя себя в порядок, я вернулась в гостиную. Родители явно договорились, пока я перебивала приступ. Мама обеспокоенно глядела на меня. Отец явно спорил сам с собой, пытаясь положить мои доводы на приказ вышестоящего начальства. Душа была склонна согласиться со мной, но логика выдрессированного шиноби твердила, что приказ есть приказ. Наконец решившись, отец тяжело вздохнул.       — Ладно. Не думаю, что в таком возрасте он может быть опасен. Но если что, ты меня поняла, — меня попытались напугать хмурым прищуром. Пф-ф, напугали ежа задними карманами брюк.       — Да пап. Я все поняла, — подойти и мягко обнять за шею, радуясь победе логики над несправедливостью и ощущая, как отца и мать отпускает напряжение. — "Им осталось недолго", — гулом набата отозвалась в голове одна из мыслей.       — Тише, задушишь ведь, — папа засмеялся, обнимая меня. К обнимашкам присоединилась и мама.       — Пап, а давай сделаем общую фотографию...       — И тебе просто так разрешили? — Наруто сидел на камне возле качелей, на которых я вяло раскачивалась. Я рассказала ему, почему его так "любят" окружающие. — После того, как узнал, что ты дружишь... Со мной, — у парнишки наблюдалось крушение идеалов. Четвертый был его кумиром, а теперь оказалось, что по его вине его, когда тихо, а когда громко ненавидят.       — Ну, я привела несколько убедительных доводов и папа согласился.       — Почему? — тихо и надтреснуто.       — Потому что я знаю, что такое полное одиночество, — так же тихо и задумчиво. Он вскинул на меня удивленные турмалиновые глаза. — Я ведь не родная дочь. Меня удочерили, когда мне было еще четыре года.       — Но я ведь... демон.       — Наруто, ты не демон. Более светлых во всех смыслах людей, чем ты я еще никогда не видела. А человек, несущий свет не может быть демоном. Да вся деревня должна тебе хвалебные оды петь и в ножки кланяться. Ты ведь каждый день делаешь то, на что ни у кого из них никогда не хватило бы сил. Ты сдерживаешь сильнейшего демона нашего мира. Ты герой, Наруто, — он полыхнул такой надеждой и счастьем, что я чуть с качелей не упала.       — Ой, прости. Просто... твои слова. Меня никто никогда не называл героем, — кажется, он сейчас разревется.       — Не бойся. Я с тобой. Прорвемся, где наша не пропадала.       — Ага! — невероятная улыбка. Это как надо умудриться растянуть губы, что бы собеседник увидел все зубы и при этом не напугать оскалом? Видимо, дело в практике.