Серебристая

(Писалось под музыку Нойз МС - Дождь. Может кому-то поможет вжиться в мою атмосферу)       Я проснулась с одной мыслью. Сегодня. Все радужное настроение как ветром сдуло. За тот месяц, который прошел с того видения в зеркале, я так и не смогла убедить ни родителей, ни Саске. Родители не раз высказывали мысль, что мне просто сняться кошмары. Бред, мне ничего не снится. Мелкий Учиха считает, что я ненормальная. А я не могу ни слова сказать конкретного. И написать тоже не могу. Ручка в моей руке переставала писать, карандаши ломались.       От чувства безысходности хотелось выть и лезть на стенку. Но человек не может долго испытывать сильные эмоции. В конце концов, пришла апатия и чувство приближения неизбежного. Как у коровы, ведомой на бойню. Я каждый вечер с замиранием сердца возвращалась из академии, страшась увидеть забрызганные кровью стены. Наруто, к счастью, тоже учился в академии, но в параллельном классе. На переменах ему удавалась немного развеять мою черную депрессию. От меня он смог добиться только того, что скоро должно произойти нечто ужасное. Но где и что так и не знал. А мне каждый раз как удавку на горло набрасывали. Я напоминала высунутую из воды рыбу. Губы шевелятся, а звука нет. В итоге, он старался хотя бы развеселить меня на короткое время ему это удавалось. Но все равно, каждый вечер сердце обхватывали ледяные пальцы страха.       Было большое желание сказаться больной и никуда не пойти. Что бы хотя бы последние минуты побыть с теми, кто принял и понял меня. Кто заменил мне всех в этом мире.       — Жина, вставай, а то в академию проспишь, — сегодня мамин голос казался особенно красивым. Хотелось запомнить каждый оттенок бархатистого сопрано. Каждую, ставшую родной, черточку. Эти черные невозможные глаза, подсвеченные изнутри лунным светом. Мамино любимое коричневое платье и синий клетчатый фартук. Папа, со стоящим дыбом хвостом, еще сонный, пытается подавить зевки и прочесть-таки газету. Он, как и я, сова и тяжело встает по утрам. Увидев мою хмурую мордочку, он чуть отодвинул газету, весело улыбнулся и подмигнул. Чувствуя, что еще немного и у меня начнется истерика, я поспешила улыбнуться в ответ убежала в ванную. Включив воду, я позволила пролиться тщательно сдерживаемым слезам. По кончикам пальцев пробежало пугающее пламя. Я вздрогнула и сунула руки под воду. Из-за всех сил зажмурившись, я начала считать про себя. Наконец, сознание удалось привести в порядок. Как будто к кровоточащей ране приложили лед. Мне нужно увидеть Наруто.       — Мам, можно я сегодня схожу в гости к Наруто?       — Хорошо, только не засиживайся допоздна. Ну, беги, — мама поцеловала меня в лоб и помахала вслед рукой.       — Прощай... — едва слышно выдохнула я, обернувшись в последний раз. В кармашке сумки, надежно спрятанная, лежала наша общая фотография. Закусив губу, чтобы не разреветься окончательно, я со всех сил побежала в сторону академии...       — Наруто.       — У?       — Если что-то случиться, можно я у тебя переночую? — мы сидели на заднем дворе академии. Во время перемены нас отпускали погулять во двор. Я сидела, обняв колени и упершись в них лбом.       — Ты мне расскажешь, наконец, что случилось? Что такое страшное должно произойти?       — Я пытаюсь, но у меня голос отнимается, — я краем глаза видела удивление моего друга.       — Что? — Наруто встал на коленки передо мной, схватил за плечи, заставив смотреть ему в глаза.       — Я видела в зеркале. Это страшно, очень страшно. Но как только я пыталась хоть кому-то рассказать то, что видела, у меня отнимался голос. Наруто, они все, все Учихи... — по щекам полились бессильные злые слезы.       — Что они все? Говори, я пойму, — столько решительности в глазах и свечении.       Я медленно по слогам сказала это слово. Звука не было, но Наруто повторил движение моих губ и в шоке медленно сел передо мной. Я уронила руки на ладони, беззвучно выплакивая свое бессилие. Что может маленькая девятилетняя девочка, когда даже самые близкие ей не поверили. И Наруто тоже не поверит. Посмеется, назовет сумасшедшей и уйдет. Как Саске.       — Не... не плачь, Жина, — хорошо, что в этот закуток из кустов и невысокого дерева никто никогда не ходит. — Если что, я буду с тобой. Я тебя не брошу. Меня попытались обнять.       — Спасибо.       Сердце билось в ушах, ноги все не охотнее ступали по знакомой дороге. Луна то скрывалась, то выходила из-за туч. Наруто рвался проводить меня домой, но я сказала, что должна сама все увидеть. В голове даже не было мысли, что у меня просто разыгралось воображение. Чувство, сродни интуиции вопило, что все это на самом деле произошло. Но надежда ведь умирает последней, так?       Вот последний поворот и ноги отказываются идти. Сердце заходится так, что я не слышу больше ничего. Соберись, тряпка. Вот это последний шаг и... Сердце больше не бьется, его нет. Где то еще в своем мире я читала, что в одной из языческих культур надежду считали самым безжалостным демоном. Мол, мы до последнего надеемся, что смертельно больной вылечится, что умерший человек вернется, что все будет в порядке. А потом надежда безжалостно разбивает все мечты на тысячи маленьких впивающихся в душу осколков.       Я медленно шла по мертвой улице, чувствуя, что еще немного и сойду с ума. Темные силуэты тел, полотнища пролитой крови, отрубленные конечности и этот металлический запах крови. Но самое страшное, видеть, как гаснет свечение вокруг уже мертвых тел. Я вцепилась себе в горло, что бы случайным криком не привлечь к себе внимание убийц, если они еще тут. Мой дом. Господи, сделай так, что бы они были живы. Я больше никогда ни о чем не попрошу, только пусть они будут живы. Но то же чувство, сродни тому, что нашептывало мне сегодня утром, говорило, что из живых в этом квартале осталась только я.       Светлая дверь охотно открылась, стоило только коснуться ручки. Зеркало. В коридоре зеркало, я боюсь его. Под ногой что-то скрипнуло. А вот и оно. Пустая рама с пробитым кунаем задником. Луна перестала играть в прятки, высветив меня и, отразившись в разбитом зеркале, часть коридора... Я сжала горло сильнее, чтобы не закричать уже от ужаса. На стене перед входом был широкий кровавый след, под которым сидел, подогнув одну ногу Изаму с кунаем в сердце. На красивом лице застыла умиротворенная улыбка, глаза были закрыты. Его можно было бы принять за спящего, если бы не обломок катаны, выглядывающий из рваной раны на животе. Из-за поворота была видна изящная женская нога. Сдавленный хрип, вырвавшийся из моего горла, пистолетным выстрелом прогремел в этой мертвой тишине.       Я вылетела из дома, в ужасе несясь к дому Наруто. Я спотыкалась, падала, поднималась и бежала. Ноги слушались плохо, в голове не было ни единой мысли, перед глазами все плыло. Знакомые синие глаза, в которых плескался неподдельный ужас.       — Жина, ты вся в крови, — я недоуменно осмотрела свои руки. Это не моя кровь, это...       — Это я виновата, это я... Надо было, надо... Наруто, Наруто, это все из-за меня...       Дальше было плохо. Помню, что кричала, кого-то звала, куда-то рвалась, царапала себе горло. Вырвите мне сердце, вырвите его. Самой умирать не страшно. Страшно видеть, как умирают родные. Вырвите мне самую бесполезную часть меня, она не дает мне вздохнуть. Вырвите мне сердце, иначе оно убьет меня. Вырвите мне сердце...