Навсегда перестал мечтать

Я резко подскочил, садясь на кровать и быстро дыша. Воздуха все равно было очень мало, чтобы успокоиться. Мама... Ненавижу тебя! Дрожащими пальцами закрываю лицо и глубоко вздыхаю через нос и выдыхаю. Скосив глаза на руку, вижу не очень длинный, но и не маленький шрам. В глазах моментально появилась влага от вида четырех швов. Все-таки я жив. Замечаю движение в дверном проеме спальни и дергаюсь. Не успел я даже обернуться, как меня схватили за шею и повалили обратно на кровать. Я брыкнулся, даже не осознавая этого. - Тихо-тихо, - успокаивающе гладят по голове и не дают отстраниться. Судорожно вздыхаю несколько раз, а потом позорно начинаю рыдать. - Что тебя так напугало? Тише, мой хороший, тише. Кошмар приснился? - от этого ласкового голоса хочется плакать еще сильнее, что я и делаю. Это не Арик, нет. Я не верю, это не он. Он снова глумится надо мной. Снова потом унизит и причинит боль. Он не остановится, пока не изничтожит меня. - Я тебя больше не обижу, - говорит после того, как я вздрагиваю, когда он кладет руку на мою спину и гладит. - Не обижу. Через пару минут слезы иссякают, и я лишь рвано вздыхаю и икаю. Меня продолжают успокаивать его руки и прижимают к себе, пока я окончательно не расслабляюсь. Арик отпускает меня и кладет ладонь мне на щеку, проводя пальцем под глазом. Я снова дергаюсь и аккуратно открываю глаза. - Что тебе приснилось? - спрашивает, глядя в мои глаза. Они снова наполняются слезами, и я поджимаю губы. - Ма... мама, - заикаясь, произношу, закрывая глаза. Меня снова в полном молчании успокаивают, гладя по спине. - Все хорошо. Это просто сон. Слышишь? Всего лишь сон, - стирает с моих щек влагу и очень нежно гладит большим пальцем веко. - Почему сон? Почему ты не сон? Почему? - задыхаясь, выговариваю и пытаюсь отстраниться, что мне сделать не позволяют. - Отпусти меня! Не смей прикасаться ко мне! Вот тут начинаю со всей силы брыкаться, пытаясь вырваться из его цепких рук. Катаемся по кровати, а потом падаем. Арик упал на пол, не мягко приложившись затылком, а я на него. Моя истерика продолжается, и я начинаю колотить ему по груди кулаками. - Придурок! Идиот! Дурак! Скотина! Бесчувственное животное! Ненавижу тебя! Понял? Ненавижу! - захлебываюсь в новой порции слез и бью его. Он берет мои руки и останавливает. Смотрю пару секунд на одну точку на его груди, а потом, поняв, что мои руки держат, смотрю в его глаза. - Сколько? Сколько тебе нужно моей крови? Сколько слез? Я тебе все под ноги кину и рядом лягу! Что тебе нужно? Моя боль? Физическая? Хочешь, я побьюсь головой о стену или упаду с лестницы? Хочешь, вены порежу, переломаю себе ноги, отрежу что-нибудь? Я готов на все! На все, понимаешь? Понимаешь?! Только... хватит меня обижать. Пожалуйста. Умоляю тебя... Всхлипываю, смаргивая новую влагу. Меня переворачивают, и в итоге я нахожусь под ним с прижатыми к полу руками. У меня трясутся губы, а зубы стучат, но я продолжаю. - Неужели я настолько противен тебе? Если это и так, то хватит. Просто... убей. Никто не заметит и не кинется меня искать. Я одинок, у меня никого нет. Ты сможешь избавиться от меня в мгновение ока. Выбросить, утопить, скинуть в яму... Я даже не стану сопро... - договорить мне не дала пощечина. Слабая, но отрезвляющая. Сразу стало не по себе и стыдно. - Не смей, - рыча, хватает меня за грудки и приподнимает к своему лицу, - так говорить! Просто не смей. Отпускает и обнимает. Нежно и успокаивающе целует в лоб, в нос, в губы... Тело отзывается, но мне страшно, безумно страшно. Вдруг он что-нибудь снова сделает... Нельзя его провоцировать, нельзя сопротивляться. Надо подчиниться и позволить делать то, что он хочет. Поднимает меня и кладет обратно на кровать, накрывает одеялом и гладил по голове. Нижние веки болят из-за слез, и я начинаю тереть глаза. Мои руки снова останавливают и убирают от лица. - Пошли, умоешься лучше. Доковыляв до ванной, я встал у раковины и заглянул в зеркало. Отражение обычное: ничтожное и вызывающее жалость. Набираю воду в ладони и плескаю на лицо. Холодная вода бодрит и успокаивает. - Ты сегодня кричал, когда спал, - Арик подходит ко мне и встает за спинной, наблюдая за мной через зеркало. В его руках стакан воды, а его другая ладонь сжата в кулак. - Зачем тебе стакан с водой? - спрашиваю, поворачиваясь к нему и вытирая лицо рукавами, хотя совсем рядом висит полотенце, и не одно. - Выпей, - протягивает несколько небольших таблеток и стакан с водой. - Что это? - Валерьянка. - Считаешь меня истеричкой? - горько усмехаюсь, но забираю таблетки из его руки и за раз выпиваю их. - Твои истерики вполне объяснимы. Окружающая тебя среда и события вызывают у тебя стресс, а он плохо влияет на организм. Чтобы облегчить его или избавиться, ты плачешь. Очень часто плачешь. А из этого можно сделать вывод, что виноват не ты, а я, потому что обычно я загоняю тебя в угол и заставляю нервничать. - Понятно, - безразлично вздыхаю и выхожу из ванной. - Хочешь кушать? Сладенького? - Арик преграждает мне дорогу, заставляя тормозить. - Я ничего не хочу, - отвечаю бесцветным голосом и, слегка оттолкнув его, ухожу в спальню. Ложусь на кровать и смотрю в потолок. Арик залезает следом за мной и ложится рядом, накрывая меня одеялом. Я недовольно высовываю одну ногу, а потом и вовсе скидываю его с себя. - Мне жарко, не накрывай меня, - разворачиваюсь к нему и прижимаюсь к его груди, ища защиты и ласки. Потершись носом о его плечо, затихаю, наслаждаясь ласкающей рукой на своей голове. - Я могу тебе доверять? - Можешь. - А доверять себя? - тереблю завязки его домашней толстовки. - Можешь, - отвечает после глубокого вздоха. - Когда-то ты попросил довериться. Я доверился. И что теперь? Ты гуляешь по частице, отколовшейся от моего сердца. - Это мой последний шанс. - И что, если ты его потеряешь? Ты же знаешь, что я слишком сильно привязан к тебе, чтобы самостоятельно уйти. Сам выкинешь меня на порог, как котенка? - Я тебя никогда не выкину. - Это ты сейчас так говоришь. Потом обзаведешься потенциальным любовником или любовницей, а я окажусь за дверью, выкинутым тобою. Я тебя когда-нибудь да надоем. Тем более нас ничего не связывает, кроме секса и соседства. - Нас намного большее связывает, нежели то что назвал ты. - Это забудется, забудусь и я. До сих пор не понимаю, почему ты возишься со мной. Я жалкий и отвратительный. Несоциальное существо, живущее только в четырех стенах. Истеричный и вспыльчивый. И ко всему прочему - еще урод. - Ты не истеричный, ты - чувствительный. Не жалкий и отвратительный, не вспыльчивый, не социофоб. Ты - самокритичный. Ты видишь в себе только минусы, а плюсы для тебя не существуют. Не загоняй себя, милаш, - шепчет на ухо, продолжая гладить меня. - Не называй меня так. Мне не нравится, - фыркаю. - Потому что не считаешь себя милым, - сделал вывод Арик. - Почему сейчас ты такой нежный? - Тебе не нравится? - спрашивает с усмешкой, но ласкающей руки с моей спины не убирает. - Нравится. Очень, - жмусь к нему сильнее, а он закидывает на меня ногу. - Ты лежишь сейчас с голым задом к окну, которое, к твоему сведению, открыто. Если ты заболеешь, то лечить придется снова мне. Залезь под одеяло. - Лучше согрей меня ты... - Ты сплошная головная боль. - Поцелуй меня, - прошу, отлипая от его груди, и тянусь к его лицу. Арик выполнил мое желание, наклонившись к моим губам и нежно смяв их. Я мгновенно открыл рот, впуская его язык и наслаждаясь его лаской. Боль в заднице напоминала о том, что лучше ему не доверять, но я игнорировал ее, подставляясь все сильнее. Он целовал меня долго и нежно, а я, прикрыв глаза, отвечал ему, обнимая за шею и перебирая его волосы. Отстранившись, он посмотрел в мои глаза, но я постарался их побыстрее спрятать, снова обняв его. - Арик, не делай мне, пожалуйста, больно. Я все прощу, конечно, но мне страшно получать в спину клинки раз за разом. - Я не обижу тебя, обещаю. - Я люблю тебя, - выдыхаю, прижимаясь. - Я знаю, - нежно произносит и ерошит мне волосы. Мы молча лежали, обнимаясь. Я слушал размеренный стук его сердца и начал засыпать под него, как под колыбельную. Между нами была такая идиллия. Жалко, что короткая... Когда я уже начал дремать, Арику позвонили и сказали, что в больницу на этот раз попал Илья со сломанной рукой и носом.