Рука помощи извне

Шестнадцать стандартных месяцев назад. «Незримая Длань», орбита Корусканта. Новая Мандалорская война, день 1138. Действующий флагман всего Имперского Флота, «Незримая Длань», висела над северным полушарием Корусканта, нацелившись своим острым, похожим на наконечник копья, носом прямо на медленно вращающуюся планету-экуменополис. Перед центральной обзорной панелью мостика, находящегося почти на самом острие этого огромного «копья», стояла человеческая фигура. На самом мостике висела мертвая тишина, и ничто не мешало этому человеку созерцать раскинувшуюся перед ним картину. Он завороженно разглядывал огромный, переливающийся огнями, медленно вращающийся шар, плывущий впереди. Корускант, центр цивилизованной Вселенной, столица Галактической Республики, планета-город с неисчислимым количеством жителей. А он видел ее как декоративный гравированный шарик, как блестящую игрушку, рассматривая этот древний мир с, практически, детской восторженностью. Интересно, если бы он рассказал кому-то, как он видит Корускант, поверили бы ему? Человек усмехнулся. Вряд ли. Представить, что он, Аркитект, Мандалор Освободитель, Император Галактической Империи, видит вражескую столицу, ключевой мир в этой войне, как игрушку? Особенно после стольких жизней, отданных ради захвата этой планеты? Нет уж, помилуйте. Арк сместил взгляд. Пространство вокруг крейсера было усеяно фрагментами кораблей, как республиканских, так и имперских. Чуть дальше, по правому борту — обгоревший остов «Честности», флагмана адмирала Гармина, командующего Флотом Обороны сектора Корускант. Некогда величественный и гордый корабль сейчас выпотрошенной скорлупкой дрейфовал в холодном вакууме космоса. Император вздохнул. Гармин был достойным противником, и позже ему следовало бы воздать надлежащие почести. «Длань» на орбите была не одна. В близлежащем пространстве находились десятки, сотни имперских кораблей, стянутых сюда для решающего удара прямо в сердце Республики. И некоторые из них уже никогда не покинут этот сектор космоса, и экипажи их уже не вернуться домой… Аркитект вспоминал события последних дней. Разбив силы защитников в долгом, изнурительном сражении, имперский флот перестроился, и Арк выдвинул осажденной планете единственное требование: безоговорочная капитуляция Республики. Верховный Канцлер и его клика, надежно, как они думали, укрытые под планетарным дефлектором, послали его куда подальше. Они рассчитывали продержаться под защитой щита до тех пор, пока не будет собран новый флот, способный прогнать осаждавших. Однако точечные удары сверхтяжелых турболазеров «Незримой Длани», бьющих даже сквозь энергетический заслон, прямо по проекторам дефлектора Правительственного Квартала, заставили их резко изменить свое мнение: память об орбитальной бомбардировке Хумбарина была еще свежа. Сенаторы объявили фанатичного Канцлера, настаивавшего на том, чтобы «стоять до последнего человека», предателем, совершили переворот и заключили его под стражу, после чего сдали планету. Корускант пал. Впервые, за почти три тысячи лет, на его улицы ступила нога завоевателя. Подразделения Имперской Армии и Штурмового Корпуса, при активном содействии местных, за двое суток взяли под контроль основные планетарные объекты. И сегодня поражение Республики будет закреплено официально. Скоро Арк вылетит принимать акт капитуляции. «Мы сделали это, братья». — Почти неслышно прошептал он. Ответом ему была лишь тишина. Казалось, генерал должен был быть довольным, ведь было приложено столько усилий, чтобы зайти так далеко! Но Арк устал. Три года войны подточили его силы. Дксан тоже нанес свой страшный удар. И, к тому же, у него сейчас слабо ломило затылок, что было весьма раздражающе. Арк развернулся, и, опираясь на трость, подошел к капитанскому креслу. — Что там, Лушрос? — Негромко спросил он. Капитан Лушрос Дофайн, самый доверенный для Арка человек, который, фактически, заменил ему отца. Лушрос был с ним с самого начала его восстания. Ему генерал мог доверить все. Почти все. Ибо у Аркитекта были секреты, которые он скрывал даже от Дофайна. Капитан был уже немолод, его короткие волосы уже порядочно тронула седина. И, не смотря на возраст, Дофайн не производил впечатления серьезного и сообразительного человека. Однако такая оценка была в корне неверной. За внешностью недалекого громилы скрывался ясный и быстрый ум, а его жизненные принципы вызывали восхищение даже у врагов. И не смотря на то, что де-юре он был простым капитаном, пусть и флагмана всего Флота, де-факто Лушрос был кем-то средним между адмиралом и Гранд-Адмиралом. Дофайн поднял голову от экрана с данными, и устремил взгляд своих пронзительных зеленых глаз на Императора. — «Резец по лазури» готов к вылету, если ты об этом. — Ответил он. Аркитект кивнул. — Хорошо. — Он задумался. — А ты веришь в это, Лушрос? — Генерал махнул зажатой в руке тростью в сторону обзорной панели. — В то, что у нас получилось? Я, лично, до сих пор не верю… Дофайн невесело усмехнулся. — Я тоже, Арк. Я тоже. Особенно, если вспомнить, как все начиналось. Эх, как жаль, что наши это не видят… Император закусил губу. «Смерти нет — есть Великая Сила». — Отчего-то вспомнилась ему строчка из кодекса джедаев. — Они видят, поверь. — Впрочем, сказано было без особой уверенности. Арк много раз вслушивался в текущий вокруг него поток Силы, надеясь услышать хотя бы эхо, хотя бы малейший намек на то, что они действительно рядом. И каждый раз ничего. Лишь холодная, безжалостная тишина. Или же действительно, по ту сторону нет ничего? Генерал помотал головой, гоня прочь эти мрачные мысли. Его братья, как истинные воины Мандалора, принявшие смерть на поле боя, сейчас пребывают в Чертогах Славы, это и есть истина! — И что дальше? Война закончена? — Откинувшись на спинку кресла, спросил капитан. Этим вопросом он окончательно вернул собеседника в колею. — Скоро закончиться, по крайне мере, формально. — Задумчиво протянул Аркитект, потирая ноющий затылок. — Но ты ведь прекрасно понимаешь, что не все оставшиеся в живых республиканские военачальники смиряться с этим. Но это уже переход в стадию эндшпиля, и, рано или поздно, мы поставим им мат. — Думаешь? — Уверен. Лушрос захохотал. Смех нарушил висевшую до этого относительную тишину. Впрочем, этого никто, кроме Арка и самого Дофайна, не заметил никто. Дроидам, работающим за терминалами, было все равно. — Не надоело тебе болтаться тут в одиночку? — Переводя разговор на новую тему, спросил Император. — В одиночку? Хех! — Ухмыльнулся немолодой мандалорец. — Ты сам проводишь тут большую часть своего времени, парень! Мы, считай, сокамерники на этой посудине! И я вполне удовлетворен твоим обществом. У тебя лишь один минус: тебя часто заносит в инженерную сферу, где я, в лучшем случае, понимаю лишь половину сказанного тобой! — Ну, ничего не попишешь. — Слушай, ты что-то заболтался! Давай уже дуй подписывать те бумажки! А потом прихватим наших шишек из Совета, и завалимся гудеть в самую шикарную кантину этих Пермакритовых Джунглей! Само собой, за счет толстосумов из Сената! Как-никак, война закончилась, и мы в этой войне победили! — Хорошо. — Одними губами улыбнулся Арк, и, развернувшись, направился прочь с мостика, постукивая тростью. — Увидимся! Дофайн посмотрел ему вслед, и покачал головой. Арку не было еще и двадцати двух, а выглядел он уже раза в два старше. А капитан помнил его таким, каким он был до того, как Галактика погрузилась в хаос войны: обычный парень, разве что не по годам серьезный и целеустремленный, да еще обладающий незаурядным умом. А сейчас… На висках генерала легко сверкала седина. Немного, но все же заметно. Лоб избороздили морщины. Под глазами появились мешки. Только темно-карие глаза сохранили свою проницательность и живой блеск. Взгляд его не особо изменился, разве что стал тверже. И эти метаморфозы произошли с ним буквально за последний год, после Дксана. После того, как из всей спецгруппы два остался один лишь Арк. Дофайн видел, как гибель братьев повлияла на него. Будто из ядерного реактора убрали стержни-замедлители, отчего тот стал работать на пределе возможностей, выжигая себя изнутри… То, что Аркитект лично принимал участие в сражениях, тоже оставило свой след, и не один. И тут тоже значительный вклад внес Дксан. Над левым глазом, рассекая бровь на три неравные части, и спускаясь на верхнее веко, красовался след от когтей маалраса, из-за которого левый глаз Арка всегда был полуприкрыт. На левой руке не было безымянного пальца. В грудной клетке не хватало правого ребра, а правое легкое было измочалено осколком, который и стал причиной отсутствия того самого ребра. И причиной мучившего генерала кашля. Да и трость, зажатая в руках… С первого взгляда — развалина. Однако Дофайн не поставил бы и ломанного кредита на того динии ( с манд. «Dinii» — умалишенный), который бы рискнул напасть на Арка. Он был мандалорским суперкоммандос, а суперкоммандос не были смертельно опасными лишь в одном случае — будучи мертвыми. Двери за Императором закрылись. Дофайн вновь склонился над приборами. *** Аркитект, постукивая тростью, шагал по пустым и тускло освещенным коридорам «Длани». Он и Дофайн были единственными живыми существами на всем корабле. Весь остальной экипаж был представлен восемью сотнями дроидов, и двумя тысячами боевых дроидов охраны. Где-то далеко, на грани слышимости, в лабиринте коридоров прогрохотали тяжелые шаги патрульных бескар’адов ( с манд. «beskar'ad» — дроид), совершавших плановый обход. «Длань» с полным на то основанием можно было назвать «кораблем-призраком». И если еще год назад это смутило бы Арка, то сейчас ему было абсолютно все равно. «Стук-стук-стук» — мерно стучала бескаровая трость по покрытию палубы. Тростью генерал обзавелся буквально пару месяцев назад, когда после очередного ранения ему защемило нерв правой ноги. Конечно, нога своих функций не потеряла, но ступать на нее было больно. И не то, что бы очень, терпимо, и за пределами флагмана он вполне себе обходился без трости. А про то, что у себя на корабле он пользуется ею, знало меньше десяти человек. Стук, стук, стук… Пусть сейчас Арк и направлялся на, возможно, самое важное событие в своей жизни, он был одет в свою обычную черную форму, даже без знаков различия. В ней он был очень похож на рядового сотрудника Службы Безопасности Империи, что уже успело вызвать пару курьезов. Конечно, можно было облачится в свои привычные доспехи, в которых генерал часто выходил в народ. Но присутствуя на столь значительной церемонии, в сердце вражеского государства, в столь простом одеянии, он желал показать, что уже считает Корускант своей территорией, что война уже закончилась, и что верх одержала Империя. Он даже не стал брать свой меч, ограничившись лишь «вестаром», покоящимся в кобуре на поясе. Ангар был уже довольно близко. Сзади раздались тяжелые металлические шаги. Арк даже не обернулся. Шаги приближались. Генерал продолжал идти. И его нагнал IG-109, его личный дроид. Который представлял из себя просто дичайшую, с технической точки зрения, помесь корпуса «МагнаСтража» с электронной начинкой тактического дроида серии «Т», и который использовался для очень «деликатных» поручений, чему очень способствовали сохраненные боевые протоколы и внешний вид обычного Стража. — Все готово, ожидают только вас, хозяин. — Доложил дроид. Генерал, не замедляясь, кивнул. Голова болела все сильнее. — Что с адмиралом? — Уже доставлен, как вы и приказали, хозяин. — А с канцлером? — С позавчерашнего дня под стражей. Сегодня утром по приказу госпожи Хаанны охрану усилили, хозяин. Арк тяжело вздохнул. IG-109 обладал великолепными эвристическими процессорами, мощным ИИ и был наделен определенной свободой воли. И с самого момента активации он называл Аркитекта не иначе как «Хозяин». Было ли это следствием того, что дроид был собственноручным творением Арка? Или же просто сбой в программе? Генерал, не сумев это исправить, просто смирился. Но была одна подозрительная деталь: если при упоминании служащих в Армии или во Флоте Империи, или при обращении к ним, дроид обычно использовал связку «звание-имя», а в отношении республиканцев — словесную конструкцию «потенциальная цель», то Гранд-Адмирала Хаанну Бралор он называл не иначе, как «госпожа Хаанна». Иногда Арку казалось, что хитрая жестянка знает что-то, о чем сам он даже не подозревает. А на все вопросы дроид просто отмалчивался, смущенно устремляя взгляд своих красных фоторецепторов в сторону. Открылась очередная дверь, и они вошли в ангар. Отполированная до зеркального блеска летная палуба была абсолютно пуста, если не считать одиноко белеющего челнока класса «Лямбда», гордо возвышавшегося в ее центре. Под потолком, на креплениях висели три-истребители и «Гиены», составлявшие авиагруппу крейсера. Аркитект протянул трость дроиду. — Жди меня здесь. — Приказал он. IG бережно взял протянутый ему предмет, словно принимал величайший дар. — Слушаюсь, хозяин. Прихрамывая, Император подошёл к челноку. Дроид-пилот запустил двигатели еще тогда, когда Арк и его спутник только вошли в ангар, и потому, едва генерал взошел на борт, «Резец по лазури» взлетел, и, расправив плоскости, покинул ангар «Длани», оставляя там только одиноко стоящего IG-109. *** Челнок приземлился на посадочной площадке недалеко от Сенатской Площади. Еще во время спуска с орбиты Арк ощутил возбуждение и напряжение, царившее на планете. Миллиарды ее жителей замерли в ожидании того, что должно скоро произойти на центральной площади Корусканта. И сейчас, ступив на пандус, он с головой нырнул в эту атмосферу. Императора на площадке встречали две человека в белой Гранд-Адмиральской форме и почти два десятка солдат. Когда Аркитект сошел на землю, к нему сразу подошла девушка с каштановыми волосами, ниспадающими на ее плечи. На белоснежном кителе отчетливо выделялась красно-синяя нагрудная планка Гранд-Адмирала. Ее карие глаза блестели из-под длинных ресниц. — Привет, Хаанна! — Широко улыбнувшись, махнул ей рукой Арк. И, едва эти слова сорвались с его языка, как старое ранение вновь дало о себе знать, и генерала скрутило в приступе кашля. Оправившись, он негромко чертыхнулся. Мало того, что затылок ломит, так еще и кашель! Во время полета он принял обезболивающие, желая прогнать раздражающую головную боль, но перестала болеть только нога. Ну, и на том спасибо. — Ты в порядке? — Обеспокоенно спросила Хаанна, заглядывая ему прямо в глаза. Сейчас, стоя рядом с ней, Арк ощущал в ней странное волнение. Он решил списать это на предстоящую церемонию. — В полном. — Отмахнулся он. Девушка усмехнулась. Хаанна была не намного старше Арка, почти его ровесницей. Она была предводителем мандалорского клана Бралор, и, до того, как Аркитект заварил всю эту кашу галактического масштаба, она продолжала труд своего отца по сплочению мандалорских кланов. Девушка спокойно могла стать Мандалором — настолько велико было уважение к ней. Однако, когда на сцене появился тогда еще никому неизвестный Арк, она уступила это право ему. Генерал, не смотря на долгие размышления, так и не понял, почему. Молодая мандалорианка обладала талантами лидера, широкими познаниями в тактике и стратегии, и, в чем позже убедился сам Арк, была великолепным боевым товарищем. Неудивительно, что она первой получила столь высокое звание, как Гранд-Адмирал. К ним неспешно подошел седоусый мужчина, в той же белой форме, что и Бралор. Единственным отличием было отсутствие нагрудной планки. Ибо он еще не был Гранд-Адмиралом. Впрочем, скоро это будет исправлено. — Приветствую. — Коротко поздоровался он. Аркитект повернулся к нему. — Добрый день, адмирал. — Генерал прищурил правый глаз. — Как настроение? Ведь скоро ты станешь Гранд-Адмиралом Империи! Тот усмехнулся. Его седые усы слегка встопорщились. — Слегка нервничаю. — Признал он. — Но я бы посмотрел на того, кто бы не переживал, будучи на моем месте. И меня тревожит возможная реакция моих бывших коллег. — Улыбка слегка потускнела. — Ведь им я могу показаться предателем… Этим пожилым мужчиной был адмирал Флота Разомкнутого Кольца, Гилад Пеллаэон. Еще на начальном этапе войны он попал в расставленную специально для него ловушку, и вынужден был сдаться на милость Аркитекту, став его пленником. Впрочем, он быстро заслужил доверие Мандалора, и из просто пленника превратился в почетного, пользуясь почти всеми правами имперского офицера. Ибо он, пусть и был связан присягой Республике, уже очень долгое время сам к ней приязни не питал. И хотя Гилад считал, что прогнившая Республика отжила свое, жаждал ее конца всем своим сердцем, присяга не давала ему права содействовать падению Республики. И потому, даже находясь рядом с Арком, он не выдал ему ни одного республиканского секрета, не дал ни одного совета и вообще, не совершил ничего против столь нелюбимого им государства. Тогда он был еще офицером Республики, до конца верный тому, чему клялся служить. Однако понятие «до конца» можно трактовать по-разному. Пеллаэон трактовал ее, как до конца Республики. И сегодня, после принятия Аркитектом акта капитуляции, она прекратит свое существование, освобождая адмирала от клятвы. И давая возможность присягнуть на верность Империи. — Брось, Гилад! — Арк положил руку на плечо старому адмиралу. — Ты был взят в плен. У тебя была куча возможностей предать Республику, но ты не пошел против своего долга. Это достойно восхищения. И поэтому предателем тебя могут назвать только конченые маргиналы. — Может быть. — Вздохнув, признал тот. Арк пристально посмотрел в серые глаза адмирала. Он был одним из лучших, если не лучшим, флотоводцем Республики, и за те долгие месяцы, что Гилад провел в плену, Арк понял, каким именно человеком был этот многое повидавший кореллианин, и искренне восхищался им. — Ладно. — Он убрал руку с адмиральского плеча. — Капитуляция сама себя не подпишет. Идемте. И троица в сопровождении охраны направилась к ожидающим их открытым флаерам. Голова у Аркитекта болела все сильнее. *** Группа флаеров пролетала над Сенатской Площадью. Небо было ясным, припекало солнце: служба контроля погоды с этим явно перестаралась. А огромное открытое пространство площади было забито людьми и экзотами. Центральную часть площади, напротив колоссальной лестницы, ведущей внутрь грандиозного грибовидного здания Сената, заняли подразделения Имперской Армии. Вокруг них собрались толпы зевак, желающих воочию узреть историческое событие. В окнах и на балконах ближайших небоскребов тоже собралось немало зрителей. Над самой же площадью кружилось множество флаеров и спидеров с операторами и журналистами, желающими заснять церемонию с высоты, на борту. Имперские машины сели на одном из ярусов Сенатской парковки. Обычно здесь было не протолкнутся от огромного количества самых роскошных и дорогих моделей флаеров, но сегодня тут было удручающе пусто. Быстро пройдя по парковке, группа имперцев зашла в само здание. Широкие, ярко освещенные коридоры, обычно шумные и многолюдные, были пусты, так же, как и парковка. Хотя это было не совсем так: в нишах и за колоннами, скрываясь от посторонних глаз, скрывались штурмовики. Ноги буквально тонули в устилавших пол толстых коврах. На стенах высели картины, вышедшие из-под кисти величайших художников Галактики. Или же это были мастерские подделки, а сами полотна давно уже растащены по сенаторским жилищам? «Экспертиза покажет». — Злорадно подумал Арк, задерживая взгляд на картине «Гибель Мандалора Наивысшего». Генерал презрительно усмехнулся. Событие, изображенное на картине, произошло почти четыре тысячи лет назад. Самому же полотну было чуть больше года. Как он слышал, заказчиком был лично Канцлер, а художнику были заплачены огромные деньги, чтобы эта картина вызывала у граждан уверенность в мысли «победили тогда, победим и сейчас». «Ага, победили». — Саркастично улыбнулся Арк. Он, Мандалор Освободитель, шагающий по коридорам Сената, словно по своему дому, был ярчайшим тому доказательством. Краем глаза генерал заметил, что Хаанна тоже обратила внимание на это полотно: мандалорианка недовольно надула губы, проходя мимо него. Наконец, они вышли на верхнюю площадку лестницы, выходящей на площадь. Аркитект замер в проеме, восхищенно разглядывая открывшуюся перед ним панораму площади, и собравшихся на ней. На мгновение он даже забыл о мучавшей его головной боли. Возбуждение витало в воздухе, и оно было настолько сильным, что, казалось, его можно потрогать. Но вот он собрался, и направился к ожидающей их республиканской делегации. На площадке, спрятавшись за колоннами и невидимые с площади, стояли штурмовики и агенты Службы Безопасности, готовые пресечь любую неожиданность со стороны республиканцев. Из группы сенаторов выскочил низенький, пухлый человек, и, подобострастно улыбаясь, подошел к Императору. — Добрый день, Ваше Высочество. — Елейным голоском заговорил он. — Я — Барим, сенатор от… Арк одарил его таким взглядом, что тот замолк на середине фразы, сник, и, пробормотав нечто невразумительное, поспешно отступил к своим. Генерал в сопровождении Хаанны и Гилада подошел ближе к краю площадки, на котором была установлена небольшая трибуна. При этом Арк поймал несколько злобных взглядов, брошенных на адмирала. Он прощупал Пеллаэона Силой и успокоился. Гилад никогда не был высокого мнения о сенаторах, и посему плевать он хотел с орбиты на их мнение о себе. Короче говоря, сейчас он был настолько спокоен, насколько это вообще было возможно в данной обстановке. Рядом с сенаторами, разодетыми в пышные мантии, резко контрастировала фигура старца в простом плаще. Гранд-Мастер Ордена Джедаев. Островок спокойствия в бушующем вокруг него море Силы. Арк пристально посмотрел на его морщинистое лицо, ухоженную седую бороду и заглянул в пронзительные голубые глаза, сверкавшие, как у мальчишки. Единственный достойный человек в республиканской делегации. Аркитект, не отводя взгляда от глаз старого рыцаря, почтительно склонил голову. К его удивлению, ответом ему был такой же кивок. Ладно, пора начинать. Он вышел вперед, и встал рядом с трибуной. Гул на площади стал тише. За трибуну встала Хаанна, которая будет вести эту церемонию. — Я, Хаанна Бралор, Гранд-Адмирал Империи, друг Мандалора и член Имперского Правящего Совета. — Ее голос разносился по всей площади. — И сегодня я буду следить за тем, чтобы все части этой церемонии были неукоснительно соблюдены! Арк не смог сдержать улыбки. Да, маналорианка с ее педантичностью тщательно проследит за всем, тут он не сомневался. — Учитывая, что Верховный Канцлер Тин Пу находится под стражей, на церемонии республиканскую делегацию возглавит исполняющий обязанности Верховного Канцлера, замглавы партии «Единая Республика», сенатор Айер! — Продолжала вещать Бралор. При упоминании своего имени высокий сенатор в расшитой драгоценностями мантии поклонился. — Так же в составе делегации хотелось бы выделить Гранд-Мастера Ордена Джедаев, достопочтенного Кифаса. Старец даже не шелохнулся. — С имперской же стороны… — Она выдержала паузу. — Аркитект, Мандалор Освободитель, Император и Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Империи! Люди на площади одобрительно зашумели. Арк, устремив свой взгляд на толпы на площади, прижал правый кулак к сердцу. — Мы начинаем! — Торжественно провозгласила Хаанна. Из динамиков, расставленных по периметру площади, послышались переливающиеся, мелодичные звуки республиканского гимна, «Все звезды сияют как одна». Вообще-то он не должен был играть, но это была идея Императора: позволить врагу принять поражение, уйти со сцены с достоинством. Это была лебединая песня Республики, прекрасная и последняя. Но сейчас в ней не было тех обычных величия и уверенности. Музыка звучала в тишине, над площадью, на которой ровными рядами стояли воины Империи. Эта картина ясно давала понять, что время Республики прошло. Она рассыпалась в прах, подобно костям некоего ископаемого животного, под звуки своего собственного гимна. И сейчас на место этого праха, в блеске своего величия, взойдет сверкающая машина Империи. Песнь, возносящая славу Республике, но звучащая панихидой по ней, закончилась. Аркитект же, во время этого, смотрел на площадь, на шеренги его солдат. Собранные здесь подразделения были идеальным образцом сплоченности ради общей цели. Взгляд скользил по глухим бескар'гамам ( с манд. «beskar'gam» — доспех) мандалорской тяжелой штурмовой пехоты, по характерным шлемам и форме 17-го гвардейского батальона, собранного из сотен самообороны Над-Айма, по камуфлированной легкой броне воинов чисской 93-ей аэромобильной бригады, по подразделению куарренских фузилеров и белоснежной броне штурмовиков. Взгляд задержался на группе штурмовиков, стоящих позади, рядом с небольшой группой супербоевых дроидов В2. На их доспехах был нанесены синие полосы, что разительно отличало их от всех остальных подразделений Штурмового Корпуса. Отдельный штурмовой легион «Призраки Дксана», ядро которого было сформировано из республиканцев, перешедших на сторону Империи во время той судьбоносной кампании. У Арка, при взгляде на своих бойцов, приятно потеплело в груди. Он встал за трибуну, и, улыбнувшись уступившей ему место девушке, произнес в микрофон всего одно слово: «Слава!». — Слава! — Проревели в ответ тысячи голосов. Генерал улыбнулся еще шире, динамики начали транслировать новую музыку. Но тот ритмичный барабанный бой и вторящие ему негромкие трубные звуки звучали не столь эффектно, как гимн Республики. Впрочем, сейчас данные звуки были просто фоном, и служили больше для поддержания ритма. Они были не главным. — Все, как один, отважны сердцами, все мы братья! — Разнесся по площади громогласный хор. Солдаты пели песню, ставшую гимном их Империи. — Мы принесем с собой гнев Мандалора, все мы братья! Арк во время пения широко улыбался. «Все мы братья», песнь мандалорцев, более старая, чем сама Республика. Но если раньше она ассоциировалась лишь с угрозой мандалорских вторжений, то сейчас она стала символом всеобщего движения против Республики. И пели ее исключительно на мандалорском языке, даже те, кто в нем ни бельмеса не понимал: знать хотя бы слова этой песни было едва ли не знаком приличия. Ее пели в окопах, под обстрелом, заводили, поднимаясь в атаку, исполняли у костров во время привалов. Бывший символ угрозы превратился в символ надежды и единения. — И слава! Вечная слава! — Продолжал звучать хор, разнося слова по площади и ее окрестностям. Громкость голосов возросла. — Мы понесем ее бремя вместе! Мы — меч из пламени смерти, все мы братья! С последним словом повисла тишина. — Слово предоставляется Айеру! — Нарушила ее Хаанна, уже успевшая занять место у микрофона. Сенатор вальяжно подошел к трибуне. — Я, Айер, исполняющий обязанности Верховного Канцлера, буду говорить от имени всего Сената. Причиной отсутствия нынешнего Канцлера стало его предательство! Предательство жителей Корусканта, жителей всей Республики! Предательство, из-за которого его пришлось отстранить от исполнения обязанностей, и заключить под стражу! — В голосе сенатора послышались, казалось, искренние гнев и возмущение. «Ага, ты весь прямо пылаешь от праведной ярости!» — С отвращением глядя на распинающегося политика, подумал Арк. — «А сам был его первым подпевалой! И именно ты возглавил заговор против него, когда запахло жареным!» — Вчера, на Особом заседании Сената, было решено сложить оружие, дабы предотвратить дальнейшее бесполезное кровопролитие, ради народа Республики! Император скривился: «Скорее, ради сохранения ваших никчемных жизней и ваших толстых кошельков, ради себя! Но если вы думаете, что это вам поможет, то ошибаетесь. Впрочем, вас не убьют, просто вернут награбленное вами!». Тем временем сенатор, вытерев со лба пот, отошел от микрофона. Туда, с величавой неспешностью победителя, подошел Арк. «Великая Сила, что же с головой?!» — Раздраженно подумал он. Боль вновь усилилась. Впрочем, сейчас такой момент, что отвлекаться нельзя. — Я, Аркитект, — Начал он. — хочу заявить следующее: войне конец! Над площадью раздался ритмичный бой, нечто среднее между боем в литавры и ударами в колокол: воины на площади были себя кулаками в закованную броней грудь. — Ман-да-лор! Ман-да-лор! — Скандировали они. Генерал поднял вверх руку, прося тишины. Войска на площади мгновенно выполнили это просьбу. — Это не моя заслуга! Эта победа — ваша. Вас, взявших в руки оружие, дабы отстоять свою свободу и вернуть утраченную справедливость! Это заслуга тех, кто не дожил до сегодняшнего дня, тех, кто погиб за то, чтобы сегодня мы стояли здесь! — Тут голос Арка дрогнул. — То, что мы дошли сюда — результат ваших усилий! Для меня честь быть рядом с вами! — Мандалор! Мандалор! — Скандирование возобновилось с большей энергией. Аркитект услышал позади себя хлопки, и, обернувшись, увидел, что Пеллаэон, улыбаясь в усы, аплодирует ему. Но несмотря на торжественность момента, Арк чувствовал себя на удивление погано. Вновь нахлынули воспоминания. Как же ему хотелось, чтобы рядом были они, его товарищи из спецгруппы два. Его братья. Он тяжело вздохнул, и направился к небольшому столику, стоявшему чуть дальше от края площадки, и на котором были разложены все необходимые документы. У столика его уже ждал Айер. Сенатор взял в руки ауродиевую ручку, усыпанную драгоценными камнями, и стоившую, как небольшой флаер, и поставил на акте капитуляции замысловатый росчерк. Закончив, он передал ручку Мандалору. Тот, брезгливо взяв ее, оставил на бумаге свою незатейливую, но четкую подпись. Свершилось. — Акт подписан! — Объявила Хаанна. — Отныне все оставшиеся у Республики территории считаются частью Империи. Все республиканские войска обязаны перейти под контроль имперских офицеров. Не сделавшие это будут объявлены вне закона. Запомните этот день! День нашей победы! Слава! — Вечная слава! — Взревели уже не только солдаты, но и большинство простых людей на площади. Император, стоя позади, довольно усмехнулся. Тут оставалась только одна вещь. Он подошел к трибуне и поманил к себе Гилада. Тот, образцовым строевым шагом подошел к нему. — Сейчас Император присвоит звание Гранд-Адмирала Гиладу Пеллаэону. — Провозгласила мандалорианка. Она покинула трибуну, пропуская туда адмирала. Арку на мгновение показалось, что тот нервничает. Впрочем, только показалось, ибо, когда он заговорил, то голос его звучал как всегда твердо. — Я, Гилад Пеллаэон, уроженец Кореллии, будучи в здравом уме и трезвой памяти, четко осознавая происходящее здесь и сейчас, присягаю на верность Империи. Торжественно клянусь служить Империи и ее народам, как человек, и как Гранд-Адмирал. Клянусь никогда не ставить свои личные интересы выше интересов Империи. Клянусь в своих действиях руководствоваться исключительно законами Империи, приказами Императора Аркитекта и решениями Имперского Правящего Совета. Клянусь делать ради Империи и во имя ее все, что в моих силах, и даже больше. И если нарушу я эту клятву, да будет проклято имя мое в веках! Слава! — Вечная Слава! — Ответил ему Арк, сразу занимая место за трибуной. — Властью, данной мне волей народов Империи, я присваиваю вам звание Гранд-Адмирала. — Он взял услужливо протянутую Хаанной небольшую деревянную коробочку, и открыл ее. Внутри нее, на бархатной подушечке, лежала нагрудная планка Гранд-Адмирала. Подойдя к Гиладу, он приколол ее на белоснежный китель экс-республиканца. Сделав это, он пожал тому руку. — Примите мои поздравления, Гранд-Адмирал Пеллаэон. — Улыбнулся Арк. Все же, рука у Гилада немного дрожала. Адмирал кивнул. Официоз мгновенно слетел с Аркитекта. Отойдя подальше от края площадки, он потянулся до хруста в спине. — Уф! Ладно, с формальностями на сегодня все. — И что дальше? — Поинтересовался новоиспеченный Гранд-Адмирал, косясь на новенькую планку, блестевшую у него на груди. — Дофайн выдвинул просто идеальную идею на остаток дня. Так что не советую строить планы на вечер. — Генерал подумал, и, улыбнувшись, добавил. — И на следующий день, скорее всего тоже. Вот так вот непринужденно улыбаться, когда голова буквально раскалывалась на части, было непросто, но Арк не подавал виду. К ним, с широкой улыбкой на губах подошла Хаанна, уже успевшая прихватить оригинал акта. — Великолепно, Хаанна. Ты была великолепна. — Произнес Арк. — Спасибо тебе. Щеки девушки слегка покраснели. Но, словно не заметив генерала, она обратилась к Пеллаэону. — Гилад, я возвращаюсь на «Громовержец». Не составишь мне компанию? Заодно уладим пару оставшихся мелких формальностей с твоим званием. Старый адмирал вопросительно посмотрел на Аркитекта. — Иди, друг мой. У меня здесь осталось еще одно дело. — Хорошо. Тогда до встречи! Хаанна и Гилад ушли. Арк еще немного постоял на площадке. В голове словно бурлил небольшой вулкан, делать ничего не хотелось. Хотелось только упасть на койку в своей каюте на «Длани», и ни о чем не думать. Но была вещь, сделать которую он был просто обязан. На гауптвахте центральной базы Корускантского гарнизона, под охраной находился Верховный Канцлер Тин Пу. Арку хотелось встретится со своим заклятым врагом, до того, как тот будет отдан под трибунал. Неспешно Иператор побрел на парковку, куда еще до начала церемонии перегнали «Резец по лазури». После прогулки по почти пустому зданию Сената, он вышел на парковку. Там, ближе к ее краю, белел челнок, возле которого под палящим солнцем жарились двое солдат, охранявший Императорский корабль. Увидев генерала, они облегченно вздохнули: это была долгожданная возможность смыться с этого солнцепека. Арк посмотрел на их лица. Еще зеленые, необстрелянные юнцы, скорее всего, только-только окончившие Академию. Подготовка великолепная, боевого опыта — ноль. — Проблемы были? — Спросил Аркитект. — Сэр, никак нет, сэр! — Бойко доложил тот, что стоял справа. — Позвольте заметить, что тут пусто, как на кладбище, сэр! В принципе, пацан был прав. Что могло случится в здании, кишащем штурмовиками, и агентами СБИ? И тут незаметно подкрался приступ. Кашель и головная боль. Убойное сочетание, вызывающее отрицательное количество позитивных ощущений. Но вот он прошел, и Арк, сделав осторожный, глубокий вдох, ступил на трап, и скрылся в салоне. Солдаты проследовали за ним. Челнок взлетел, и, набирая скорость, понесся вперед. За всем этим, из глубины парковки, прячась за колонной, пристально наблюдала закутанная в плотные одежды фигура. Челнок уже пропал в плотных потоках транспорта, но тот странный человек все еще смотрел в ту сторону. И лишь заслышав шаги патруля Службы Безопасности, он спешно скрылся в здании Сената… *** «Резец по лазури» летел между высоких, многокилометровых корускантских небоскребов. Внезу чернела пропасть, на дне которой, как знал Арк, снуют толпы жителей нижних уровней. Имперская оккупация планеты пока не сильно изменила их привычный уклад жизни, и они продолжали заниматься будничными делами. Иногда челнок пролетал над широкими пешеходными мостами и рельсами поезда на магнитной подушке. В салоне «Лямбды» не было иллюминаторов, но корускантские пейзажи не отличались многообразием, и генералу, чтобы довольно четко представить, что было снаружи, хватило короткого перелета в открытом флаере. Сейчас Арк, пристегнувшись, сидел в кресле по правому борту челнока, откинувшись на спинку, и прислонив голову к переборку. Прохлада от ее металла приятно отдавалась в ноющем затылке. Боль даже не думала проходить, напротив, она продолжала усиливаться, хотя, казалось, сильнее она быть уже просто не может. Арк стиснул зубы. Напротив него молча сидели солдаты. Генерал ощутил, что они нервничают в его присутствии. Ведь эти двое были простыми рядовыми, а он — Императором. Конечная цель их следования находилась довольно далеко, лететь оставалось еще около получаса. И тут голова Аркитекта словно взорвалась болью, будто в ней вспыхнула сверхновая. Он закричал. Челнок сильно тряхнуло, левая часть салона исчезла в пламени взрыва. Арка посекло осколками, пара особо сильных огненных языков лизнула его. В остатках салона раздался пронзительный электронный писк, означавший, что челнок падал. О, генерал это чувствовал! Ветер свистел в пробоине, унося дым, огонь распространялся по салону, чему очень способствовали прорванные трубки с техническими жидкостями, чье содержимое сейчас бодро текло в пламя, питая его. Слух резал болезненный рев поврежденных двигателей. Арк ругнулся. Его сопровождающие, чьи сидения были слишком близко к эпицентру взрыва, погибли мгновенно, от них не осталось даже следов. А сам он активно дергал заклинившую застежку ремней. Бесполезно. Теперь генерал изрыгнул целый поток грязной ругани. «Лямбды» были образцом надежности, и если отбросить ошибки пилотов, то процент аварий по другим причинам был очень низок. Большая часть из этого остатка случалась по вине техников, чьи руки росли не из того места. Доля поменьше припадала на челноки, в которых использовались явно некачественные узлы и детали. И совсем уж крошечная часть аварий происходила в результате внезапной возникшей неполадки в, казалось, полностью исправном челноке. Неужели та самая неисправность?! Черт! Погибнуть вот так, при аварии, а не на поле боя? Какой позор! Арк лихорадочно, панически дергал ту долбанную застежку. Ах, каким же самоуверенным идиотом он был, оставляя меч на «Длани»! Черт! Черт! Черт! Если челнок упадет, то шансов выжить не будет. Он просто разобьётся в лепешку вместе с кораблем. Так что надо как можно быстрее покинуть тот горящий металлический гроб, в который превратился некогда грациозный «Резец». Об этом генералу кричал какой-то инстинкт. Ведь тут шансов нет вообще. Тут он или разобьется, или сгорит еще до того, как челнок грохнется на землю. А там, снаружи, он мог зацепиться за что-то, или упасть на пролетающий мимо флаер. Тоже, в принципе, ничтожные шансы, но, все же, они больше, чем здесь. Челнок круто накренился на правый борт. Арк с остервенением дергал треклятую застежку. Он рванул, что есть мочи, и непослушный кусок металла, хрустнув, сломался. Из груди Аркитекта вырвался торжественный клич. И тут кораблик во что-то крепко впечатался правым бортом, который смялся от удара, нанося своими деформирующимися внутренними частями увечья не успевшему полностью отстегнуться Императору. Со страшным скрежетом, продолжая сминаться, челнок продолжал движение по какой-то горизонтальной поверхности. Но ведь до падения еще было время! Неужели Арк ошибся в расчетах?! Изломанного, обожжённого генерала придавило отвалившимся куском переборки. Огонь подступал все ближе. Аркитект в последний раз окинул взглядом жалкие остатки салона, объятие пламенем. Каждое, даже малейшее, движение отдавалось болью во всем теле. Адреналин отхлынул, и Арк четко осознал, что умирает. В голове гудело, мир перед глазами постепенно темнел. Пару мгновений он еще пытался бороться, но все было тщетно. Арку казалось, что он падает в пропасть, и окружают его лишь три вещи: огонь, боль и темнота. И во мраке, быстро наполнявшем его сознание, последней искоркой промелькнула нелепая мысль: «Зато голова больше не болит…» *** Арк висел в черной пустоте. Тело свое он ощущал слабо. Вообще, ощущения и восприятие мира было, как у вусмерть пьяного, но при полной, кристальной ясности мыслей. «Я умер?» — Подумал он. Тьма вокруг него была удивительно густой и теплой, и немного давила на него, слегка мешая дышать. А воздух, поступавший в легкие, приятно прохладным. Но все же, дышать было немного больно. «Болит —значит живой». — Вспомнил Арк одну фронтовую поговорку. Что ж, обнадеживающе. Да и вообще, ощущения были смутно знакомыми… Неужели? Он открыл глаза. Вернее, попытался. Генерал ощутил, как веки с трудом поднялись, однако перед глазами был лишь непроглядный мрак. И тут, казалось, прямо в его голове, минуя уши, раздался чей-то возглас: «Скорее идите сюда! Он очнулся!». Аркитект открылся Силе, позволяя ей течь сквозь него, давая представление о происходящем вокруг. Рядом были люди, в большинстве своем незнакомые, но среди них он узнал двоих: Хаанну и Трауна. Они подошли ближе к нему. Генерал ощутил, что что мандалорианка была в отчаянии. Он Силой потянулся к ее разуму, пытаясь успокоить ее. Вроде, немного помогло. — Посторонних прошу покинуть помещение. — Приказала Бралор, стараясь придать голосу твердости. Генерал ощутил, как люди покидали комнату. Теперь в помещении остались трое: Арк, Траун и мандалорианка. «Где я?» — Спросил Арк. Вернее, попытался. Он не ощутил движения ни языка, ни губ. Но его как-то поняли. — Ты находишься в бакта-камере Медицинского Центра при Сенате Республики. — Ровный голос Трауна раздался прямо в голове. Непривычно и неприятно. В бакта-камере, значит? Теперь понятно, почему ощущения знакомые… — Что произошло? — Вновь тишина вместо слов. И вновь его поняли. — Левый двигатель челнока взорвался. «Резец по лазури» упал на пешеходный мост. Ты выжил не иначе как чудом. — Обычно ледяному спокойствию чисса могли позавидовать даже дроиды, но сейчас его голос как-то дрогнул. Арку это ой, как не понравилось. — Тебе вообще повезло, что дроид-пилот додумался направить челнок именно туда. Тебя извлекли из горящих обломков… — Напряженная пауза. Генерал ощутил, что Гранд-Адмирал колеблется, заканчивать фразу, или нет. Но он все же продолжил. — Вернее, то, что от тебя осталось. — ЧТО? — Не понял Арк. — Ты получил несовместимые с жизнью раны. Современная медицина не способна тебя спасти. Ни бакта, ни гамма-скальпель в руках что дроида, что живого хирурга не восстановят тебя. Все, что могут здешние медики — это ненадолго отсрочить неизбежное. — Так зачем вы вообще вытащили меня оттуда?! — Вскипел в немом гневе Аркитект. — Чтобы продлит мои муки? Если уж мне было предначертано подохнуть от несчастного случая, то так тому и быть! Вытащите меня отсюда! Я не хочу встретить свой конец в этой мерзкой жиже! — Несчастный случай?! — Ворвался в его мозг крик Хаанны. — Неужели ты действительно считаешь, что это так?! — Спокойно, Гранд-Адмирал Бралор. — Промолвил Траун. — Не тревожьте Императора криком. Следующие слова были адресованы Арку. — На месте падения поработали следователи. И обнаружили остатки бомбы. Вспышка гнева генерала своим эффектом напомнила взрыв гранаты. Волной Силы повалило с ног ближайших к камере меддроидов, и посметало все со столов. — Кто?! — Разнесся по помещению его немой крик. — Кто пытался убить меня таким бесчестным способом?! Кто не дал мне погибнуть, как это надлежит воину?! — У нас есть все основания полагать, что это был директор Республиканской Разведки. Или, кто-то из его ближайшего окружения. — Ответил чисс. — Где они?! — Мы не знаем. Корускант — это то место, где легко затеряться. — Так зачем ты мне это говоришь? — Мучительно пытался заговорить Арк. — Зачем ты издеваешься надо мной? Зачем сообщаешь, что на меня покушались, зная, что я скоро умру, и не смогу свершить возмездие? — Твою жизнь все-таки можно спасти. — Возразил Митт’рау’нуруодо. — Да ну?! — Арк пожалел, что из-за своей немоты не может придать своему вопросу едкости. — А кто только что говорил, что я получил раны, не совместимые с жизнью? Кто говорил, что медицина не способна меня спасти? — Обычная медицина — нет. — Арку очень не понравился тон чисса. Генерал вдохнул до боли в легких. — Что именно ты имеешь в виду? — Хаанна тоже навострилась. — А ты разве не поняла, о чем я? — Насмешливо спросил Траун. — Я говорил о Тринадцатом Отделе Департамента Военных Исследований. Хаанна шумно выдохнула. Арку тоже стало не по себе. Тринадцатый Отдел занимался исследованиями в сфере соединения живой материи и машинных технологий. Проще говоря, разработкой и созданием киборгов. Да, его деятельность подарила многим раненным возможность жить более-менее нормальной жизнью, но сам процесс их работы был довольно жутким. — А им это по силам? — Нервно подумал Арк. — Одно дело — разрабатывать протезы и имплантаты, а другое — фактически поднять человека из мертвых… — Да, им это по силам. — Подтвердил Траун. «Он что, мысли читает?» — Раздраженно подумал генерал. — Почти. Твои голосовые связки и ротовой аппарат непоправимо пострадали, и вряд-ли уже ты сможешь говорить. Поэтому в твой мозг ввели контакты, которые отображают все, что ты хочешь сказать, на экран перед нами. Вот оно как… Никогда не сможет говорить? — Значит, могут? — Подумал он. — Да, я связывался с ними меньше часа назад. Вернее, может лишь один человек — доктор Эйвондейл Нейпьер. — Произнес Гранд-Адмирал. — Заведует подразделением Тринадцатого Отдела на Аркании. «Аркания, значит?» — Невесело подумал Арк. —«Тогда понятно…» Траун и Хаанна молчали. Но генерал ощущал, что чисс явно что-то не договаривает. — Есть, что сказать? — Да. — Неожиданно твердым голосом ответил чисс. — Мне сказали, что жизнь после процесса кибернетизации такого масштаба может быть крайне сложна и неприятна. От многих, если не от всех, плотских удовольствий придётся отказаться. О многих повседневных, обыденных и малозначимых вещах ты будешь вспоминать, как о величайшем благе, ибо не будет даже их. Да и вообще, там не полностью уверены в успехе. Они говорят, что «Вероятность успеха довольно высока». Но я бы предпочел «Мы абсолютно уверенны, и готовы поручиться за это». Император задумался. С одной стороны — умереть человеком, но оставить чертового убийцу живым; или, возможно, стать монстром, воздать возмездие, и, может быть, пасть смертью воина в будущем. А до этого существовать, а не жить… Но в нем горело пламя гнева, желание мести нестерпимо жгло его. Ответ был так очевиден в их свете! — Я согласен. — Сформулировал он четкую мысль. — Даже после того, что я тебе сказал? Ты точно в этом уверен? —Да. Чисс и мандалорианка вздохнули почти в унисон. — Я прикажу подготовить челнок. — Дрожащим голосом произнесла Хаанна. Арк ощутил смятение в ее душе. И что-то еще, чего он раньше не замечал. То, что девушка тщательно скрывала. Но почувствовал лишь мельком, так и не поняв, что это было. Двери за Хаанной закрылись с тем звуком, с которым на плаху опускается топор палача. *** Два часа спустя. Имперский Звездный Разрушитель «Свет Звезд», на пути к Аркании. Арк плохо переносил перелет, что, впрочем, было неудивительно, учитывая его нынешнее состояние. Он так и не понял, как служащие МедЦентра ухитрились затащить на челнок бакта-камеру с оборудованием жизнеобеспечения, не извлекая его из целебной жидкости. Впрочем, тот Центр считался лучшим в Галактике, так что и служащие наверняка были под стать репутации их учреждения. Траун остался на Корусканте, курировать расследование. Хаанна почему-то отказалась лететь с Арком. Когда она говорила это, генералу показалось, что девушка плачет. Но он сразу отбросил эту мысль. Даже просто предположить, что Железная Дева, Хаанна Бралор — и плакала? Абсурд. Его рвался сопровождать Дофайн, но Арк дал четкий приказ: «Незримая длань» останется на орбите Корусканта. А ты останешься на ней». Старый мандалорец, скрепя сердце, послушался. Изувеченного Аркитекта в его перелете на Арканию внезапно вызвался сопроводить Пеллаэон, что приятно удивило генерала. Как он узнал со слов Гилада, челнок приземлился в ангаре ИЗРа, который, сразу по их прибытию на борт, совершил прыжок в гиперпространство. Челнок не разгружали, ведь скоро ему вновь продеться совершать перелет, уже на поверхность Аркании. Также новый Гранд-Адмирал поведал о том, что творилось на Корусканте, пока Арк горел в челноке, и без сознания пребывал в бакте. О состоянии Императора умалчивали, дабы предотвратить волнения, говорили лишь, что он нуждается в лечении. Генерал одобрил это. Пеллаэон также открыл, что не сильно одобряет решение по поводу Тринадцатого Отдела. Адмирал говорил со своей обычной прямолинейностью, которую Арк в нем очень ценил. — Сейчас я скажу тебе кое-что, и предупреждаю, что говорю это не как республиканец, или просто человек, который желает твоей смерти, пытаясь отговорить от возможного спасения. — Начал Гилад. — Я знаю. Не беспокойся об этом. — Тогда слушай. Ты уже и так потерял многое. И, наверняка, лишишься еще большего. — Рассуждал адмирал. — Но что ты получишь взамен? Ты не знаешь. И будет ли оно стоить потерянного и отданного? Не будешь ли ты до конца жизни сожалеть о принятом решении, жалеть, что ты не умер, а обрек себя на муки? — Не знаю. — Честно ответил Арк. — По правде говоря, мне это нравиться не больше чем тебе. Но я уже принял решение, и не собираюсь его менять. — Ясно… — Вздохнул Гилад, и перевел разговор на другую тему. Беседа с Пеллаэоном скрасила долгие часы полета. Генерал был очень признателен ему за это. Наконец, «Свет Звезд» прибыл на орбиту Аркании, и адмирал попрощался со своим другом. Последними словами, что он произнес тогда, были: «Да пребудет с тобой воинское счастье!». Адмирал сошел с челнока, люк закрылся, и маленький кораблик понес изломанного генерала навстречу его судьбе. *** Семнадцать часов спустя после отправки с Корусканта. Аркания, подразделение №47 Тринадцатого Отдела Департамента Военных Исследований. По прибытию на Арканию у Арка возникло стойкое ощущение, что идет дождь. Он понял это по раскатам грома, который гремел, казалось, прямо у него в голове. Он поморщился. Акустические сенсоры, к которым его подключили были череcчур чувствительными. Затем он услышал шорох дверей, и затем — тишина, нарушаемая лишь шагами сопровождавших его людей. Еще несколько дверей, и, по тому, как колыхнулась бакта вокруг него, он понял, что они остановились. С помощью Силы он ощутил, что в помещении, кроме него и сопровождающих, было еще пятеро. И если четверо из них были вполне заурядным людьми, то от пятого исходила странная, немного пугающая аура. — Посторонних прошу покинуть операционную. — Вкрадчиво прозвучал, казалось, обычный голос. Говорил тот человек со странной аурой. Пришедшие с Арком не шелохнулись. — Делайте, как он говорит. — Подумал генерал, и его мысли отобразились на экране. Сопровождающие молча удалились, а к его цилиндрической темнице, вне которой он бы быстро умер, подошел тот, пятый. — Приветствую вас, Мандалор. — Учтиво начал он. — Я — доктор Нейпьер, и сегодня я, со своими ассистентами, попробую подлатать вас. — Попробуете? — Насмешливо подумал Арк. — Именно, попробую. — Согласился Док. — Мне еще не доводилось работать с таким экземпляром, как вы. Уверен, это будет интересно и познавательно. Аркитекту крайне не понравилась формулировка «экземпляр». Возникали некоторые нехорошие ассоциации. — Вы что, новый Демагол? — Задал немой вопрос генерал. — Помилуйте, Мандалор! Не сравнивайте меня с этим дилетантом! — Арк ощутил, что позабавил странного ученого. — Он резал людей просто ради того, чтобы узнать то, что хотел, ради экспериментов, которые, впрочем, не принесли плодов. Мои же опыты оканчиваются успешно, да и в процессе работы я еще и жизни спасаю! Ассистенты Дока тем временем суетились чуть дальше, видимо, готовили рабочее место их сумрачно гениального начальника. — Еще скажите, что вы занимаетесь этим, потому что вам нравиться резать людей. — Нет. — До этого мягкий и вкрадчивый голос Эйвондейла обрел странную твердость. — Вы, мандалориане, вписываете себя в историю битвами, в которых участвуете. Я же хочу вписать туда свое имя своими творениями. И вы, мой дорогой Мандалор, станете моим подлинным шедевром! — Уверен, так и будет. — Высветилась мысль на экране. — Начнем? — Давайте. Сначала Арк ничего не почувствовал. Затем, в районе шеи возникло странное чувство легкости и прохлады, которое быстро распространялось на все тело. Наркоз. Сознание стало быстро угасать, он вновь ощутил, что падает. И снова, вокруг лишь мрак и тишина. *** Неделю спустя. Аркания, подразделение №47 Тринадцатого Отдела Департамента Военных Исследований. Арк вырвался из окружавшей его тьмы, словно ныряльщик, который выныривает на поверхность моря после длительного погружения, и который уже почти задохнулся. Он судорожно, с хрипом втянул стерильный воздух операционной. Легкие будто обожгло огнем. Наверное, именно это чувствуют новорожденные, после первого вдоха в своей жизни. А чем он был не новорожденным? Ведь, по сути своей, он умер, и его вернули с той стороны. Глаза его были закрыты плотной повязкой, он чувствовал ее кожей. А, хотя, все равно, сил поднять веки не было. Тело было будто ватное. Он попытался пошевелить рукой, но с удивлением заметил, что она прикована к столу, на котором он лежал. Он дернулся всем телом. Бесполезно. Защелки на руках и ногах крепко удерживали его. Да и тело слушалось, мягко говоря, плохо. — Проснулись? — Ясно и четко прозвучал усталый голос Дока у него в голове. — Да. — Жутко прохрипел кто-то. — Кто здесь? — Задал вопрос генерал. К собственному ужасу, тем самым страшным голосом. Ему стало не по себе. — Только вы и я. Самый стойкий ассистент вырубился еще вчера. — Что со мной? — Царапал мозг хриплый голос. — Почему я привязан? — Операция шла почти семь дней. Семь долбаных дней без перерыва. Не спрашивайте, что я делал, и что принимал, чтобы держаться на ногах. — Устало пояснял Док. — Так вот, во-первых, вы все еще не отошли от столь длительного наркоза. И, во-вторых, вы еще не привыкли к новому себе, и во время движения можете, эм, навредить себе и окружающим. Так что это в ваших же интересах пока побыть прикованным. А теперь, с вашего позволения, я пойду отдохну. Потерять сознание от усталости прямо здесь мне бы не хотелось. — Валяйте. — Безразлично прохрипел Арк. Ясно и четко, прямо в его голове зазвучали слегка шаркающие шаги доктора. Затем — шорох раздвигающихся дверей. Генерал остался один. Назойливо гудела вентиляция. Каждый, даже малейший звук, отпечатывался в мозгу. Арк попытался отстраниться от этого, и с удивлением обнаружил, что может регулировать громкость звуков, которые слышит. Разум тем временем окончательно освободился от тумана, которым был окутан с момента пробуждения. Чтобы убить время, Арк принялся вспоминать инструкции по сборке-разборке стрелкового оружия, находящегося на вооружении Имперской Армии. Мозг работал удивительно быстро и четко, как часы. Так он быстро покончил с этой задачкой, и попытался освежить в памяти нечто посложнее, а именно чертеж Звездного Разрушителя класса «Империал». Чертеж возник в памяти настолько четко, с такими мельчайшими подробностями, что Аркитекту стало страшно. Да, он обладал хорошей памятью, но не настолько же! Все еще пытаясь отвлечься, он потянулся к Силе, полностью открывая себя течению потока этой загадочной вселенской энергии. Сила текла сквозь него, унося прочь все тревоги и страхи. Он же просто наслаждался ощущением этого течения. Он впал в транс, восстанавливающий его истощенный организм. Часы пролетели, словно минуты, и вот вновь прошелестели двери, и вошел более-менее отдохнувший Док. Арк, ощутивший это, вышел из транса. — А теперь давайте попробуем встать… — Промолвил Нейпьер, подойдя ближе. Щелкнули раскрывшиеся крепления, и Аркитект начал неуверенно переворачиваться на бок… *** Под пристальным наблюдением Дока Арк пробыл в том комплексе чуть больше месяца. Столь длительная реабилитация была необходима не только для того, чтобы генерал восстановился и привык к себе, но и потому, что эта была первая кибернетизация человека, выполненная в таких масштабах, в истории, и посему Арк ощущал себя подопытным кроликом, каждое движение которого записывается и изучается. Первые дни он жил, подобно ослепленному младенцу: не видя мира вокруг себя, и не умея толком не то, что ходить, но и даже просто двигать руками. Процесс привыкания шел мучительно. С неимоверным упорством Аркитект заново учился управлять своим новым телом, которое подозрительно лязгало при движении. Необходимости в сне он не испытывал, и поэтому продолжал практиковаться даже тогда, когда Нейпьер уходил спать. Но вот, первая неделя подошла к концу, и Док отметил значительный прогресс в развитии опорно-двигательных способностей Арка. И именно тогда доктор заявил, что глаза наконец-то можно открыть. Как же долго Мандалор ждал этого, и как этого боялся! В помещении специально приглушили свет, и Аркитект ощущал, как медленно, слой за слоем, с его лица снимали повязку. Затем он услышал, как Эйвондейл довольно цокнул языком. — Можете открыть глаза, мой дорогой Мандалор. Арк открыл веки. Сначала даже тот тусклый свет ослепил его. Затем, когда глаза относительно адаптировались к нему, то, что он увидел, неприятно поразило его. — Что это такое, Док? — Сипло проскрипел генерал. — Ваши глаза непоправимо пострадали от жара. Вы ослепли. То, что вы сейчас способны видеть — результат замены глаз на бионические имплантаты. Как я понял, пока картинка плохая. Но это ничего, позже откалибруем. Пока самое главное — то, что вы вообще что-то видите. Арк пару раз моргнул. Оптические сенсоры имплантатов перерабатывали окружающий мир в уродливое сочетание света и тени. Или же то мир был уродлив, а образ точен? Весь остаток того дня после ужасного прозрения генерал, под чутким руководством Дока, занимался калибровкой своих новых глаз. Почти никакого физического воздействия, все операции проходили в мозгу Арка. Он, давая команды оптическому микроблоку «Тау-Цейс», вживленному в лобные доли мозга, регулировал чувствительность имплантатов, пока, наконец, не добился картинки, приблизительно похожей на ту, что был способен видеть до покушения. Но, взамен человеческого восприятия, новые глаза предлагали множество других возможностей. Неимоверная острота зрения, способность видеть даже при очень слабом освещении, или же, наоборот, при чересчур сильном. Казалось, перед его новыми глазами постоянно находилась невидимая, слегка упрощенная, версия визора привычного ему мандалорского шлема. Но прозрение принесло и немалую долю смятения: глянув на свое тело, Арк ужаснулся — это был металлический скелет. Что же тогда из себя представляет лицо? В помещениях комплекса, в которых он был, отсутствовали зеркала, или даже просто покрытия, где бы он смог увидеть свое отражение. И генерал искренне радовался этому. Впрочем, тело он изучил настолько детально, насколько это было возможно без зеркала. Впрочем, как позже выяснилось, он получил систему диагностики, которая четко давала знать о его состоянии. Но тогда он этого еще не знал, и оценивал свою «темницу духа» лишь визуально. Под двойной грудной пластиной находился зеленоватый мешочек, в котором, погруженные в питательную жидкость, покоились скромные остатки его внутренностей. По сути, там были лишь сердце и легкие. Причем правое легкое умудрялось пакостить ему даже в таком состоянии: регулярно генерала одолевали приступы удушающего кашля, которые стали еще сильнее, чем тогда, когда он был «живым». Тактильные сенсоры, размещенные по его телу, соединённые нейроцепями, и составлявшие его новую нервную систему, были достаточно совершенными, но до уровня осязательных способностей человека не дотягивали на несколько порядков. При этом, единственным участком тела, ощущавшим по-старому, было лицо. Это Арк понял, когда осторожно коснулся его. Металл пальцев был теплым и шероховатым. Осторожно он провел по своему лицу, и не обнаружил там ни носа, ни рта. После этого он оставил изучение своего лица, боясь, что просто не выдержит того, что узнает. Впрочем, позже любопытство все же возьмет верх… Сознание работало намного быстрее, четче и яснее: привет, кристаллическая электроника, вживленная в мозг! А то, что голоса звучали прямо в мозгу, было прямым следствием того, что уши постигла та же участь, что и глаза: восстановить их было просто невозможно. И теперь, сенсоры в оболочке, заключавшей в себе его голову, передавали сигнал напрямую в мозг. Качество звука и диапазон слышимости находились на уровне лучших прослушивающих устройств. Но, получив обострение одних чувств, Арк заплатил ослаблением, или отсутствием других. Он навсегда лишился чувства вкуса, и обоняния. Но у него все еще была Сила, бывшая дополнительным, шестым, вернее, уже четвертым, чувством. Док говорил, что Аркитект станет его шедевром. Теперь, зная свои возможности, пусть еще и не все, генерал мог с уверенностью сказать, что у Нейпьера все получилось. И доктор, после очередного осмотра проболтался, что на средства, потраченные на восстановление Арка, можно было построить корвет класса «Крестоносец». Ведь все электронные и механические составляющие экзоскелета были творениями лучших производителей Галактики. Причем редкость некоторых деталей поражала. Тот самый блок «Тау-Цейс» был из последней партии, сошедшей с конвейера одноименного завода перед самым его закрытием, семьдесят лет назад. И даже спустя столько времени эта модель оставалась лучшим образцом на рынке! Само же тело, как подозревал Арк, было спроектировано явно не впопыхах. Ведь чтобы проделать такую сложную и качественную работу, надо было потратить намного больше семи дней. И однажды генерал расспросил у Эйвондейла о сфере его деятельности, и как он ухитрился разработать настолько совершенный экзоскелет. — Слышали ли вы, Мандалор, о проекте «Темный Солдат»? — Да. — Арк наморщил лоб, вспоминая. — Проект по разработке суперсолдат, вернее, идеальных боевых дроидов. Начат Департаментом Военных Исследований около года назад. Насколько я знаю, сейчас они работают над, так называемой, «Фазой Два». — Именно. — Удовлетворенно кивнул Док. — Но и ваше первое определение, насчет суперсолдат, тоже было верным. — А теперь поподробнее. — Аркитект подошел ближе, заглядывая ученому в глаза. — До того, как проект переключился на дроидов, там пытались реконструировать тяжелораненных солдат-ветеранов в киборгов, возвращая их к жизни, но заменяя до шестидесяти процентов их тела механикой. Всего, таким образом, было создано около трех десятков солдат-киборгов. И, хотя их боевые показатели были намного выше, чем у обычных бойцов, проект закрыли. Около дюжины подопытных сошли с ума, не способные смириться с такой жизнью. Эксперименты признали негуманными, и проект переключили на дроидов, все результаты работы засекретили, а само то направление нарекли «Фазой Ноль». — И какое отношение вы имели к тому проекту? — Прищурившись, спросил Арк. — Я его возглавлял. — Улыбнулся доктор. — И даже после окончания работ, когда меня назначили заведующим этого подразделения, я не бросил деятельности на том поприще. Правда, то было уже больше для себя, и уже чисто теоретически. Я продолжал создавать проект «идеального киборга», надеясь когда-нибудь воплотить его в жизнь… — И тут вам подвернулся я. Вам повезло, Док. — Не только мне. — Кивнул ученый. — Вам тоже крупно повезло, Мандалор, что в той ситуации у вас был профессионал-кибернетик высшего класса. — Отрицать глупо. — Вздохнул генерал, пристально разглядывая свою ладонь, выполненную из металла цвета кости. «Идеальный Киборг». По сути, Док воплотил свою мечту. Арк представил, какие возможности для боев он получил. Почти неуязвимое тело, изготовленное из бескар-фрикайтового сплава, бывшего легче и прочнее дюрастали и обычного бескара. Правда, о стоимости самого этого «лома» лучше не задумываться… Мощные сервомоторы и гибкие суставы давали ему огромные силу, скорость и ловкость. Что давало подавляющее преимущество в ближнем бою. Руки, способные разделяться надвое, что в суме давало четыре трехпалые конечности, каждая из которых способна держать оружие. И еще много подобных нюансов… Да, определенно это был шедевр, единственный в своем роде. Но ведь война уже закончилась! И вряд-ли уже у Аркитекта когда-нибудь будет возможность полностью раскрыть потенциал нового тела. В конце второй недели, уже более-менее смирившегося со своим внешним видом, генерала все же одолело любопытство, и он затребовал у Дока зеркало, желая увидеть свое лицо. Нейпьер долго отпирался, но, в конце концов уступил. Один из ассистентов принес небольшое зеркало, и спешно удалился. Император глубоко вдохнул, и все же посмотрел на свое отражение. Из зеркало на него глядела ужасная маска, а не лицо. Желтые рептильи глаза с вертикальной полоской зрачков. Темная синтетическая кожа век, и небольших участков вокруг глаз. Голосовой синтезатор и дыхательный аппарат на месте рта и нижней челюсти. Носа нет вообще, на его месте — лишь затянутая тонкой кожей впадинка. Генералу казалось, что на своем век он видел достаточно страшных и мерзких тварей, и его уже вряд-ли можно чем-то смутить. Оказывается, он ошибался. Зеркало полетело в стену, разбившись на множество осколков, которые тут же принялся собирать дроид-уборщик. Круто развернувшись на месте, Арк быстро направился в отведенную ему небольшую комнату, лязгая своими металлическими когтями на ступнях... Где он, заперевшись, провел остаток того дня, и половину следующего. Лишь вечером он покинул свое убежище, и, найдя Дока, затребовал у него слиток того металла, из которого было изготовлено его тело, и молекулярный резак. Нейпьер, к вящей радости генерала, вопросов задавать не стал, лишь неопределенно хмыкнул. Этот высокий, тощий блондин в белом халате, в очках со множеством линз, скрывавших его ярко-зеленые глаза, в глубине которых иногда светилось безумие, производил странное впечатление. Арк все время пытался понять натуру сумрачного ученого, но особых успехов в этом пока не достиг. Заказанное пришло быстро, и Аркитект потратил почти сутки на то, чтобы выточить из цельного куска металла маску, которой будет суждено скрывать его безобразность от окружающих. Результатом его трудов стала похожая на череп лицевая пластина, над левой глазницей которой он, с особой тщательностью, сымитировал шрам, полученный им на Дксане. С помощью Дока, одобрительно отнесшегося к этой идее, он приладил маску к остальной оболочке, заключавшей в себе его голову. Последний открытый участок «живого» его был похоронен под слоем металла. *** Шел последний день пребывания Аркитекта в том комплексе. Завтра он уже отправится на Корускант. Док закончил последние проверки, и остался крайне доволен: его шедевр функционировал идеально. По его мнению. Мнение же Арка было слегка противоположенным. Но сам он понимал, что это просто была еще свежа память о настоящей жизни. Свое же нынешнее существование он воспринимал, как нелепую, грубую пародию на нее. Генерал подозревал, что он до конца так и не смирится с этим, и что его до конца этой эрзац-жизни будут преследовать воспоминании о прошлом. Но, с технической стороны все и правда было идеально, комар носа не подточит. Аркитект хрипло вздохнул. После проверки он все же решил затронуть одну очень неприятную тему. И спросил, в каком виде его доставили на Арканию. Док, сумрачно улыбнувшись, пригласил Императора проследовать к нему в кабинет, где он извлек из ящика стола толстую папку с бумагами. Нейпьер сел за стол, и пододвинул папку ближе к генералу. Тот открыл ее, и обнаружил, что там, поверх остальных документов, лежала большая фотография в высоком разрешении. Едва его взгляд упал на фото, Арк крепко сжал кулаки. Если бы он мог, он бы до крови закусил губу. На фотографии был запечатлен обожжённый огрызок человека, на ремнях, пропущенных под культями рук, болтавшийся в бакта-камере. Тело ниже грудной клетки просто отсутствовало. В саму же грудь снизу входило множество трубок различного диаметра, спускавшихся сверху. Еще несколько трубок — в культи, на местах срезов. И еще несколько — к дыхательной маске из прозрачного пластика, закрепленной на ужасном, обгоревшем месиве, в которое превратилось лицо. С этого страшного, буро-красного лица смотрели невидящие, побелевшие от жара, глаза. Из покрытой ожогами и ранами головы вверх убегало полтора десятка проводков. Кошмар, который не каждый может даже просто представить. Император быстро пролистал содержимое папки. Да! В нем были еще фотографии, со всей тщательностью запечатлевшие процесс его «воскрешения». Оказывается, то, что он видел на первом фото, было только цветочками. Арк захлопнул папку. — Что это такое? — Угрожающе проскрипел он. — Отчет о проделанной мною работе. — Спокойно ответил Док. — История создания моего шедевра. — В единственном экземпляре? — Да. — Тогда — Арк положил свою шестипалую ладонь на папку. — именем Империи я конфискую все фотографии, на которой присутствует данная операция. Отчет можете оставить себе. — Но… — Робко попытался возразить Нейпьер. Арк одарил его таким взглядом, что Док вместе со стулом подался назад. — Ладно, ладно! — Спешно согласился он. Достав вторую, пустую, папку, ученый быстро сложил все фото в нее, и затем протянул генералу. — Вот. — Обиженно произнес он. Арк прищурился. — Извините, Док. — Прохрипел он, забирая папку. — Я, конечно, безмерно благодарен вам за свое спасение, но вот это — уже личное. Не поймите неправильно. Доктор медленно успокоился. — Я понимаю, Мандалор. Возможно, я немного увлекся. Генерал кивнул, и, сжимая в руках папку с жутким содержимым, покинул кабинет Эйвондейла. Вечером он сжег все те фотографии, до единой. И, в процессе этого, наблюдал, как спасенный от пламени человек на фото исчезает в огне. *** Арк сидел в небольшой комнатушке, у двери, ведущей на крышу комплекса. С минуты на минуту его заберет челнок, который сядет на эту самую крышу. Стены в помещении, будто назло ему, были зеркальными. И сейчас, когда он глядел на свое отражение, в голову шли невеселые мысли. «Кем ты стал? Доволен ли ты этим? Ведь сейчас ты подобен ослепшему художнику, оглохшему композитору. Сейчас ты более, чем на половину, машина. Ты помнишь жизнь, но все, что тебе осталось — лишь воспоминания о ней, которые будут преследовать и грызть тебя до конца этой отсрочки от смерти. Ты горел ярким пламенем, разгоняя тьму вокруг, и согревая окружающих. Но сейчас от твоего пламени остались лишь тлеющие угли…» Арк понимал, что за один месяц он так и не привык к новому себе. Да и вообще, привыкнет он к этому хоть когда-нибудь? Снаружи, гудя двигателями, заходила на посадку «Лямбда». Генерал тяжело вздохнул, вставая с сидения. Да. Вот, что значит быть Аркитектом. Отныне, и навсегда!