Красавчик

"Моя ли ты шлюха?" Как удар или оплеуха, Прохрустит, процарапает глотку Грязный дрянной вопрос. Да, мистер «Я стою сотку», Конечно, тут тебе не допрос, А про себя: «Молчи, дурак, прикуси язык», Нервно ходит на горле кадык. И под ребрами трепыхается Орган блядский и рваный Кровь переливает, старается, Голова мутная, словно я, как черт, пьяный. Вот что скажи, У тебя другой мужик? Может, два, десять, пятнадцать? И, как удар поддых, Это твое: «Я могу остаться». Шепчешь, «накажи», Ремень из брюк — вжик, Две, десять, пятнадцать? Полос на ягодицах худых - Это мое: «Я хочу расквитаться». Номер, отель — тот же бордель, Сутенер — не метрдотель, Потаскуха — не постоялец, Наглец, интимных дел умелец... Плевать, но опять Как удар или оплеуха, Прохрустит, процарапает глотку Грязный дрянной вопрос, "Моя ли ты шлюха?"

Лос-Анджелес, август, 2002 Вдруг Маркус увидел кого-то в толпе и, извинившись перед Оливером, отошел. Тот остался один. Все словно этого и ждали, потому что к нему сразу подлетело несколько дамочек преклонного возраста. Они шушукались между собой и осматривали его, не таясь. "Может, зубы им еще продемонстрировать и круп?" — раздраженно подумал Оливер, которому это внимание напомнило осмотр лошади перед покупкой. — Так ты новый парень Маркуса? — спросила одна, и остальные тут же замолчали, уставившись на него в ожидании ответа. Оливеру это определение очень не понравилось, но он промолчал и лишь натянуто улыбнулся. "Вам уже об успокоении души думать пора, а не сплетни собирать", — мысленно припечатал он. — О, — многозначительно протянула та, приняв молчание Оливера за согласие. — Маркуса очень сложно заарканить. — Я не пытаюсь его заарканить. Он мне нужен только для секса, — отрезал Оливер и мило улыбнулся, наблюдая, как на их лицах появилось ошарашенное выражение. — Достойный ответ, — раздалось рядом совсем тихо, и он обернулся. Теодор Нотт в форме для конного поло приветливо ему улыбнулся. — Добрый день, Оливер. — Теодор, — искренне улыбнулся Оливер и с облегчением выдохнул. — Прошу меня простить, дамы, — церемонно раскланялся он и подошел к Нотту. — Твой дедушка говорил, что ты играешь. Со своей стороны могу сказать, что форма тебе идет. — Спасибо, — еще шире заулыбался Нотт. — А ты чего один? Флинт оставил своего кавалера на растерзание местным акулам? Не обращай на них внимания, им лишь бы посудачить, — посоветовал он, и в его голосе слышалась искренняя забота, что Оливера порядком смутило, но не могло приятно не удивить. — Угу, — кивнул он, — дела и все такое. Но я не такой уж и планктон, чтобы они могли закусить мной, не получив при этом несварение. А ты? — Оливер довольно резко перевел тему. — В смысле, куда лошадь дел, игрок в поло? — Да вон она, — он махнул рукой, указывая на противоположную сторону поля. — Хочешь, покажу? — предложил он и, когда Оливер кивнул и пошел за ним следом, добавил: — Я заметил, что ты не так прост, как кажешься. — Мне воспринимать это как комплимент? — поинтересовался Оливер, но ответа дожидаться не стал. Они как раз подошли к небольшому загону, и он присвистнул. — Ух ты! Какая красавица! Или это красавчик? — спросил он и засмеялся, потому что лошадь уткнулась мордой ему в шею. — Не стоит, детка, — насмешливо протянул он, — я пока занят. — Красавчик. Настоящий породистый жеребец, — Теодор довольно похлопал лошадь по крупу. — Пока? — зацепился он за так неосторожно брошенное слово. — У вас с Флинтом несерьезно, что ли? Оливер пожал плечами: — В чем вообще можно быть уверенным? — попытался он сгладить неосторожно брошенные слова. Теодор задумчиво хмыкнул. — Слушай, а ты с ним приехал? Из Нью-Йорка? — снова спросил он. — Нет, — немного отстраненно ответил Оливер и мотнул головой. Он открыл было рот, чтобы пояснить, но тут же осознал, что ступает на скользкую дорожку. — Нет, — повторил он, уставившись в темно—карие глаза лошади. — То есть, ты местный? — Теодор явно приободрился. — Когда же вы с Флинтом успели познакомиться? Или вы уже были знакомы ранее? — задал он очередной вопрос и тут же прикусил язык. — Я... Извини за этот допрос. Это не мое дело. Можешь не отвечать, — он мотнул головой и потупился, но потом снова поднял на Оливера взгляд и улыбнулся. — Правда, извини. Просто я... — он замялся, но все-таки продолжил: — Ты мне нравишься. И я очень рассчитываю на продолжение нашего знакомства. Вот и интересуюсь. Прикидываю, так сказать, шансы, — признался наконец он. Оливер изумленно посмотрел на него. Ему было трудно понять, что он чувствует по поводу этого неуклюжего неожиданного признания. Его "отношения" с Флинтом еще не закончились, и он не считал, что он вправе пытаться наладить эти самые отношения с кем—либо еще на данный момент. — Ну, — выдохнул Оливер, поняв, что Теодор все еще ожидает его ответа, — я ничего не могу на это ответить сейчас. Он обескуражено моргнул и отвернулся от Нотта. Теодор едва слышно выругался и, ухватив его за рукав, попытался снова развернуть к себе. — Извини, — еще раз повторил он. — Я не хотел поставить тебя в неловкое положение. Тут лошадь в очередной раз ткнулась Оливеру в шею, и Нотт улыбнулся. — Ну вот, Норберт, ты испачкал Оливеру рубашку, — он протянул руку и вытер мокрый след на воротничке Оливера, задев при этом пальцами кожу на его шее — движение почти интимное, но еще не ставшее полноценной лаской. Оливер застыл и неуверенно улыбнулся. — Ничего страшного, — произнес он. Нью-Йорк, май, 1992 Спустившись на первый этаж, Оливер не обнаружил здесь Флинта. Он оправил свою, точнее флинтовскую рубашку и пробрался к окну. Тут легче дышалось, да и на подоконнике пристроиться оказалось очень удобно: отсюда хорошо просматривалась входная дверь и выход во двор, а также лестница со второго этажа, да и вообще все происходящее было как на ладони. Но минут через пятнадцать он окончательно заскучал. Флинт — а если уж быть откровенным, ради кого он пришел сюда? — так и не появился. Куда он мог деться-то? Противные мысли тут же начали лезть в голову, когда он не приметил в гостиной и Блетчли. Внезапно прямо перед ним выросла фигура Дэвида — одного знатного придурка из параллели. Оливер терпеть не мог его олигофреничную рожу и не менее олигофреничные шуточки. Тот расплылся в акульей улыбке и буквально ощупал Оливера взглядом. — Вудди, скучаешь? Оливер скривился и с трудом подавил желание отвернуться, проигнорировав его. — Хочешь развлечь? Думаю, обойдусь, — сдержанно ответил он и посмотрел поверх плеча Дэвида. Тот поспешил сделать свои собственные выводы. — Наша девочка соскучилась? — заржал он. — Что ты несешь? — тут же вспылил Оливер, хотя так и не понял, к чему это было сказано. — Ну, — он усмехнулся, — вы с Марком закрылись в его комнате, а потом ты появляешься здесь в его одежде, — он протянул руку, чтобы дотронуться до ворота рубашки, но Оливер сжал его запястье, не давая сделать это, и уставился ему прямо в лицо, упрямо сжав зубы. — Меня не интересуют твои больные фантазии, Дэвид. Что ты вообще ко мне пристал? Вокруг столько девчонок, а тебе я интересен? — Оливер откровенно подначивал его, пытаясь увести тему от Флинта. Дэвид хохотнул и театрально огляделся. — Ты про каких девчонок говоришь, Олли? Про тех, что с сиськами? — прыснул он. — Мне бы девочку с членом. Чтобы хорошенько оттрахать в задницу, — откровенно поделился он, и Оливер почувствовал, как горит шея. — Блять, мне как-то не особо интересно, кого ты там хочешь трахать, — скривился он. — Сказал ведь уже. Отвали. Дэвид вдруг положил ладонь ему на коленку и крепко сжал пальцы. — Да ладно тебе, хватит ломаться, — серьезным тоном сказал он. — С Флинтом трахнулся, а со мной западло, что ли? От шока и гнева Оливер задохнулся воздухом, не в силах что-либо произнести. — Ты... Ты... Блять! — он с силой оттолкнул Дэвида так, что тот чуть не упал, и соскочил с подоконника. — Мерзкие ублюдки, твари, блять, выродки, — он пробирался сквозь толпу, и те, кто был чуть более трезв, отшатывались от него. На диване и стоящем рядом с ним столике в беспорядке валялись бутылки. Оливер схватил первую попавшуюся и сделал мощный глоток, от которого закашлялся, почти согнувшись пополам. Вокруг сразу раздалось улюлюканье. — О, Вудди, решил уйти в отрыв?! — выкрикнули из толпы. — Да этому ботанику давно пора расслабиться, — заржал кто-то. — Ботанику? Он учится со мной в классе! У него оценки не лучше моих, — раздался визгливый девчачий голос. Оливер краем создания различал все эти смешки и переговоры, но сам был сосредоточен только на том, чтобы разом забыть обо всем, что наговорил ему Дэвид. Неужели они ВСЕ думают, что он подстилка для Флинта? Что к нему, как к какой-нибудь дешевке, можно подваливать с непристойными предложениями?! Он жадно пил, чувствуя, как горит горло, как виски или что-то вроде того — в алкоголе Оливер не разбирался — течет по подбородку на дорогую флинтовскую рубашку. Какая незадача, придется снова идти переодеваться и трахнуться уж наконец, чтобы эти суки не болтали зазря. Оливер снова закашлялся, кто-то ободряюще похлопал его по плечу, а он дернул им раздраженно. Тыльной стороной ладони он вытер рот и огляделся. В глазах уже поплыло, и с каждым новым глотком стало отпускать — улыбки окружающих уже не казались насмешливыми, а смешки воспринимались за одобрение. — Ну-ну, хватит, — протянул кто-то ласково у уха. Оливер осоловело посмотрел на снова оказавшегося рядом Дэвида. Тот все еще казался антигероем, но почему Оливер уже благополучно забыл. — Чего тебе надо? — буркнул Оливер и пошатнулся. — Тебя, — отозвался Дэвид, и Оливер с ужасом почувствовал чужую ладонь на своей заднице. — Убери, убери руку, мудак, — бессвязно пробормотал он, пытаясь вывернуться, но Дэвид лишь глумливо рассмеялся и притянул его ближе. Оливер потерял равновесие и, успев вскинуть руки, буквально повис на его шее. — Вот так бы сразу, — усмехнулся Дэвид, а Оливер мотнул головой, пытаясь заставить соображать враз опьяневшие мозги. Реакция была уже не та, поэтому он не сразу сообразил, что прижимается к Дэвиду. С силой, ему несвойственной, Оливер оттолкнул Дэвида, упершись руками ему в плечи, и громко воскликнул: — Отвали от меня, придурок! Не хочу я с тобой трахаться! Лос-Анджелес, август, 2002 Маркус увлеченно разговаривал со старым знакомым, когда Пьюси, цепко ухватив его за локоть, отвел в сторону. — Марк, друг мой, — начал он осторожно, — скажи-ка мне, кто этот твой новый парень? Где ты его взял? — Зачем тебе? — резко отозвался Маркус. — Да я просто спрашиваю, дружище, — улыбнулся Пьюси. — Я заблудился в тот вечер, когда взял твою машину. Спросил его, как доехать до отеля. Он мне показал, — нехотя объяснил Маркус. — Отличный мальчик. Милый очень, — закивал Пьюси. — А чем он вообще занимается? Кем работает? — Ну, — замялся Маркус, — он... В общем, занимается продажами. — Замечательно, — с долей сарказма произнес Пьюси. — А что он продает? В какой сфере? — не унимался он. — А почему тебя это так интересует? — не выдержал Маркус и нахмурился. — Честно говоря, я просто беспокоюсь, — задумчиво протянул Эдриан. — Я тебя давно знаю. С тобой произошла какая-то перемена за последнюю неделю, — он подцепил пальцами тот самый серебристо-зеленый галстук и помахал им перед лицом Маркуса. — Этот странный галстук, все остальное. Я подумал, может, это все из-за этого парня, — предположил он, пытливо вглядываясь Маркусу в глаза. — Не хочу, чтобы ты разочаровался, Марк. Повторюсь, я волнуюсь. — С чего бы это? — Маркус выдернул галстук из его рук и недоуменно поднял бровь. — Ну, сейчас он очень мило общается с Теодором Ноттом, например, — небрежно бросил Пьюси и покосился ему за спину. Маркус порывисто обернулся и впился взглядом в две фигуры: Вуда и Нотта. — Я представил его Нотту на ужине два дня назад, — процедил он сквозь зубы, отмечая беззаботную улыбку, которой Оливер одарил Нотта. — Они теперь лучшие друзья? Или тут какой-то другой интерес? — подлил масла в огонь Пьюси. — Дорогой мой, ты слышал про индустриальный шпионаж? — Не говори глупостей, — покачал головой Маркус, злясь все больше. — Откуда ты знаешь, может, он нарочно с тобой познакомился, чтобы передавать информацию Нотту. Посмотри, похоже, у них действительно очень теплые отношения, — в этот момент Нотт протянул руку и... — Нет, Эд, он не шпион, он просто самая настоящая блядь, — выплюнул Маркус. Пьюси застыл в недоумении. — Что? — Он — шлюха. Трахается с людьми за деньги. Что непонятного?! — снова повернулся к нему Маркус. — Я подобрал его на Голливудском бульваре, когда ехал на твоей машине, — признался он, чувствуя какое-то мазохистское удовлетворение. Эдриан еще несколько секунд непонимающе смотрел на него, а потом громко рассмеялся. — Да, Марк. Ты первый мой знакомый миллионер, который подбирает дешевую проститутку для выхода в люди, — сквозь смех выдавил он. — Я уже жалею, что рассказал тебе, — бросил Маркус, едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть гнев и не дать Пьюси в морду. Хотя в сложившейся ситуации тот, безусловно, меньше всего этого заслуживал. А вот Нотт... Маркус сжал кулаки, сделал глубокий вдох и, увидев в толпе Малфоя, направился прямо к нему. Дела всегда помогали ему отвлечься. * * * Неловкость, которая возникла при его разговоре с Теодором, вскоре исчезла. Тот больше ни на что не намекал, и Оливер смог расслабиться и даже начал получать какое-то подобие удовольствия от этого вечера. Он то и дело крутил головой, высматривая Маркуса, но тот никак не желал быть обнаруженным. Вскоре и Нотт его покинул, пообещав вернуться, чтобы продолжить их общение. Оливер остался один и, во избежание очередного неприятного разговора с кем-то вроде жены Пьюси, встал под деревом. Так, чтобы его было не очень легко заметить. — Ну, как? Нравится здесь, Оливер? — раздался голос позади него. Оливер повернул голову и обнаружил Пьюси, который подошел ближе и встал рядом с ним. — Да, очень! — довольно искренне ответил Оливер, с улыбкой наблюдая, как почтенные матроны скачут по полю, приминая траву. Или черт его знает, чем они по факту там занимались. Выглядело это в любом случае комично. — Конечно. После Голливудского-то бульвара, — усмехнулся Пьюси, и улыбка медленно сползла с лица Оливера. — Что? — переспросил он. — Маркус мне все рассказал, — прищурился тот и словно неверяще покачал головой, потом перевел взгляд на Оливера и спохватился. — Но ты не волнуйся. Я — могила, — он поднял руку и положил ладонь на плечо Оливеру, понижая голос до заговорщического шепота. — Слушай, а, может, мы с тобой как-нибудь встретимся? После того, как Маркус уедет. Ты можешь быть очень полезен. Я, знаешь ли, видел, как Нотт-младший на тебя смотрит. Эдриан сжал его плечо пальцами и, хотя на его лице продолжала сиять добродушная улыбка, Оливер все сразу понял. — Да. Конечно, — кивнул он. — Почему бы и нет. Сейчас он чувствовал себя так, словно столкнулся с предательством. Люди не меняются. И ему давно уже следовало уяснить это. Ему следовало не забывать о том, что кроме унижения лично ему от Флинта и ждать нечего. Зря он вообще повелся на его кажущееся хорошим отношение. Оливер зябко поежился и обхватил себя руками. Самое отвратительное, что Флинт был настолько хорошим актером, что он даже начал чувствовать что-то вроде симпатии к нему. Нью-Йорк, май, 1992 Прислонившись к стене, Маркус наблюдал за разворачивающейся почти в центре комнаты картиной. Вуд, очевидно, немного выпив, осмелел и отбросил всякие комплексы. Наблюдая за ним, Флинт почувствовал какое-то иррациональное чувство гадливости. В том, как Оливер вис на шее у Дэвида, как показательно отпихивал того и тут же снова вис, напомнило Маркусу всеобщую шлюшку Блетчли. Правда, тот хотя бы был честен. Не строил из себя гомофоба и прямо говорил, что ему надо. Вуд же умудрился заморочить голову даже ему. Знал бы Маркус об этом каких-то полчаса назад, так из комнаты бы не вышел, а разложил этого придурка сразу там, на своей кровати. Сейчас же с отчаянностью настоящего мазохиста он тяжелым взглядом наблюдал за Оливером, скользил взглядом по ладоням Дэвида, сжавшимся на его талии, изучал раскрасневшееся лицо и влажные губы Вуда, и как никогда хотел его трахнуть. — Отвали, — как-то истерично вскрикнул Вуд, и Маркус снова поморщился. Однако на этом все не закончилось. Оливер все-таки оттолкнул своего незадачливого ухажера и, тут же потеряв опору, пошатнулся и врезался в столик. Бутылки — пустые и полупустые — зазвенели, а он мотнул головой и сел прямо на стол, поджал под себя ноги и наконец умудрился встать на четвереньки. Маркус тут же отлип от стены и сделал шаг вперед, рассматривая Оливера. Тот, черт возьми, был пьян. Толпа одобрительно зашумела, и кто-то дернул Вуда за шиворот, помогая удержать равновесие. Балансируя и скидывая руками со стола бутылки, Оливер поднялся, покачиваясь, и вскинул руки в победном жесте. — Громче музыку! Я буду танцевать. Его реплика утонула в последовавшем хохоте. Кто-то и правда сделал музыку громче, и Оливер стал дергаться ей в такт, балансируя на столе. — Сексуальней, Вуд, сексуальней, — поощряюще крикнул кто-то из толпы, и Оливер послушно завертел тощими бедрами. — Е-е-е, давай, детка, — пробасил Дэвид, который крутился у самого стола и плотоядно поглядывал на Вуда снизу вверх. — Покажи класс! Оливер выглядел нелепо и театрально в подобной роли. Маркусу было до омерзения противно наблюдать за тем, как он выгибается и рвет пуговицы на рубашке в попытке ее расстегнуть. Это все было так не похоже на Вуда, так противоречило всему тому, что Маркус видел в нем, что нравилось ему. Это было противоестественно и некрасиво. Успокаивало лишь то, что в его действиях Маркус не видел того блядского удовольствия, которое обычно руководит такими вот отличившимися. Словно Вуд не просто надрался, а у него сорвало крышу, и он делал это все из очередного приступа ослиного упрямства и противоречия. Когда Вуд все-таки оголил грудь, рванув полы рубашки во все стороны, толпа загудела, заулюлюкала — вот уж моральные уроды, им только и дай поиздеваться над кем-то или повеселиться, наблюдая за чужой пьяной истерикой. Больше смотреть на вудовские «кривляния» Маркус был не в силах. Нужно было привести этого неумелого рокового соблазнителя в чувство. Маркус пробрался сквозь толпу ближе к столу и рявкнул что было силы: — Слезай оттуда! Живо. Вуд завертел головой, словно не мог понять, откуда раздался этот голос, и в следующую секунду отчаянно замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, но все-таки поскользнулся на луже пива, разлитой по столу, и грохнулся вниз, выставляя вперед руки и падая на колени. Все засмеялись еще громче, а Оливер опустил голову, так что выражения его лица не было видно. Маркус успел испугаться, что Вуду стало совсем плохо, и потянулся вперед, когда Оливер все-таки посмотрел на него и улыбнулся развязно. — Чего приперся, Флинт? Теперь в очередь становись, — он пьяно икнул и замотал головой. — Все, Вуд, о карьере стриптизера забудь, не твое оно, — Флинт усмехнулся, играя на публику, и дернул Оливер за руку, стаскивая со стола. — Иди нахуй, — Оливер вскинулся, отшатнулся от Флинта, пытаясь вырвать свою руку у него из захвата. — Зато мне весело! Я прямо звезда вечеринки! — язык его заплетался, после резкого падения кружилась голова. Флинт больно сжал его запястье, и Оливер зашипел, захныкал, повиснув у него на руке — сейчас бравировать чувством достоинства не позволяло количество выпитого. — Отпусти, садист! — Выглядишь ты как звезда борделя, — прошипел ему в лицо Флинт. — Идем. — А пусть и так, — Оливер снова попытался оттолкнуть его. — Зато я всем нравлюсь! А то задро-о-от, задро-о-от, — передразнил он. — Никуда я с тобой не пойду. Буду оправдывать свою репутацию. Маркус потерял всякое терпение. Он наклонился и, перехватив Вуда поперек талии, закинул себе на плечо. Оливер сначала хотел громко возмутиться, крикнуть что-нибудь, вырваться и пойти дальше отжигать, но как только он дернулся, сразу подступила тошнота. Да и то, что он висел вниз головой, усугубляло ситуацию. В итоге в комнату Маркус занес уже потерявшего всякий гонор Оливера. Флинт довольно грубо скинул его на кровать, и Вуд недовольно жалобно захныкал, пряча лицо в сгибе локтя. — Уйди. Дай мне спокойно умереть. — А пару минут назад ты был куда активней. Уже не хочешь мне понравиться? — издевательски протянул Флинт и навис над ним, ухватил пальцами за подбородок и заставил повернуть лицо к себе. Оливер зажмурился, словно то, что он не видит Маркуса сейчас, могло означать, что и тот его не видит. — Я тебе и так нравлюсь, — буркнул он, все еще не открывая глаз. — Так, что ты даже наплел всем, чем мы тут занимались, — его обличительная речь была не грозно-напыщенной, как полагалось, а тихой и бессвязной — язык во рту еле ворочался, но высказать все Флинту требовалось без промедления. — Это же ты. Я знаю. Ты всегда меня только унизить и пытался... Блядью обозвать — плевое дело. А я, между прочим, еще ни с кем, ни разу! — запальчиво закончил он свое бормотание и распахнул глаза. Взгляд у него был осоловелый, словно стеклянный. Маркус убрал руку от его лица и сел рядом. — Я не хотел, — сам не зная почему, он почувствовал себя виноватым. — Обзывать тебя, в смысле, — Маркус нахмурился. — Но я никому ничего не говорил. Я как вышел отсюда, вниз долго не спускался, а когда сделал это, ты уже обжимался с Дэвидом. Так что ты сам себя унизил, — он поморщился и тяжело вздохнул. — Не обжимался я с ним, — устало выдохнул Оливер и повернулся на бок, отворачиваясь от Маркуса и прижимая колени к груди, чтобы комната наконец перестала кружиться. — Пристал, блять, сука, хуй отлепишь, — он сглотнул и замолчал. Маркус поморщился. Оливер говорил слабо, тихо и прерывисто, и тем сильнее резали слух сплошные маты, вылетающие из его рта. — А ты что, его совсем и не провоцировал? — он хмыкнул и достал пачку сигарет, выбил одну, встал с кровати и подошел к окну. — Честнее, Вуд. Ты и меня постоянно провоцируешь, — Маркус закурил, не отрывая взгляда от напрягшейся спины. — Ну, так это ты, а то он, — совсем тихо ответил Оливер. Маркус, кажется, затянулся слишком сильно или просто от неожиданности поперхнулся дымом, но горло разодрал судорожный кашель. — Что? — переспросил он хрипло. — Ты еще скажи, что хочешь меня, — протянул он с сомнением. — В жизни не поверю, — Маркус продолжал гипнотизировать спину Оливера взглядом, не замечая, как пепел с сигареты падает прямо на ковер. Оливер дернул плечом, словно отмахнулся от этого вопроса, но Маркус и не ждал положительного ответа. Его отсутствие уже значило слишком много. Он подождал пару минут, давая Оливеру время одуматься и сказать что-нибудь, но тот продолжал молчать, словно Флинт вообще из комнаты вышел. Придурок. Все-таки какой же он придурок. Постоянно огрызался, хамил, отчаянно нарывался. Просто тратил время. Маркус щелчком отправил сигарету в окно и сделал шаг в сторону кровати. Оливер напрягся, прислушиваясь к шагам за его спиной. Когда Маркус осторожно опустился рядом на кровать, Вуд вдруг резко повернулся и уставился на него широко распахнутыми глазами. — Я... Мне... — он шумно сглотнул и вдруг задышал часто-часто. — Плохо? — Маркус обеспокоенно посмотрел на него, но Оливер отрицательно мотнул головой. — Хуже, — почти выплюнул он. — Все кружится, — он схватился за голову, прижимая пальцы к вискам. — А еще очень подрочить хочется, — вдруг простонал он, а лицо Маркуса тут же вытянулось от недоумения. — Чего? Подрочить? — ему показалось, что Оливер уже просто издевается. Он по правде сошел с ума, или что? — Ага, — несчастно отозвался Вуд, и казалось, что с каждой секундой он контролировал себя все меньше. — На тебя алкоголь, что ли, так действует? — все еще не до конца понимая, что происходит, уточнил Маркус и случайно скользнул взглядом по фигуре Оливера ниже. — Черт. У тебя стоит. В ответ Оливер выгнулся и, положив руку на пах, сжал член сквозь ткань. — Больно, — пьяно прохныкал он. Маркус почувствовал, как его мгновенно затопила паника. Дрочащий в его кровати Вуд? Да у него же никаких нервов не хватит! "Мечты сбываются, только всегда по-уебански", — мрачно констатировал он, словно под гипнозом наблюдая, как Вуд судорожно сжимает пальцами отчетливо выделяющийся под джинсами орган. — Блять! Не смей! — воскликнул Маркус, когда Оливер подобрался к застежке брюк и попытался расстегнуть их. — Не могу, — признался Оливер, не глядя на Маркуса. Под влиянием алкоголя и неожиданно нахлынувшего возбуждения весь стыд и стеснение моментом отступили. И Оливер со всей четкостью внезапно подумал: "Завтра. Я подумаю обо всем завтра". — Вуд, — как-то потерянно начал Флинт опять, и Оливер посмотрел на него, наконец расстегивая ширинку. — Я быстро, — пообещал он и выгнулся, спуская штаны и белье немного вниз, а Маркус уставился на его лицо, пытаясь не смотреть ниже. Это был полный пиздец. Вуд действительно собирался дрочить в его постели. И он на самом деле пытался сделать все быстро — это Маркус понял по его судорожным движениям. Надо было отвернуться. Черт, надо было вообще уйти отсюда и оставить его одного, но Маркус продолжал смотреть на лицо Оливера, не позволяя себе дотронуться, но жадно изучая взглядом. У него самого в штанах было чертовски тесно. Хотелось составить Вуду компанию, тоже снять напряжение быстрой дрочкой, но больше хотелось помочь ему. Потому что, как тот усердно ни старался, разрядка не наступала. Он только умопомрачительно стонал — тихо, сладко, что-то нашептывая, и кусал губы, так, что Маркус завелся до предела — все внутри скручивалось от судороги. После недавних обвинений прикоснуться к Вуду было опасным делом. Тот мог отреагировать совершенно непредсказуемо. Но вот Оливер снова призывно выгнулся, толкнулся в собственную ладонь и шумно разочарованно выдохнул: — Не получается. И тогда Маркус не выдержал. Он быстро накрыл руку Оливера своей и сжал пальцы. — Давай помогу. Он ждал, что Вуд сейчас оттолкнет его, попытается ударить, заорет, в конце концов, но тот издал такой благодарный вздох, что Маркус едва не кончил. Тогда он мягко отстранил руку Оливера и уверенно сомкнул пальцы на его члене. Оливер оказался отзывчивым и до невозможного чувствительным. Маркус подозревал, что частично дело в алкоголе, сорвавшем тому все тормоза, и в афродизиаке, который иногда на этих вечеринках в целях лотереи подмешивали в несколько бутылок, чтобы потом поржать над тем несчастным, кому оно достанется. Да вот только Флинту сейчас было совсем не до смеха. Он склонился совсем низко, двигая рукой уверенно и быстро, Оливер запрокинул голову, открывая шею. Его кадык дернулся, по коже от уха вниз поползла капелька пота, и Маркус не сдержался. Он прижался губами к шее Вуда, и тот, вместо того, чтобы оттолкнуть его, вдруг потянул на себя. Оливеру казалось, что от мучительного напряжения у него даже ступни покалывает. Было неудобно, жарко, но умопомрачительно хорошо. И в то же самое время плохо. — Ты уверен? — Маркус еще не успел до конца произнести свой вопрос, а Оливер уже понял, что он хочет сказать, почувствовав, как он набрал воздух в легкие, чтобы продолжить наверняка значимый монолог, но тут же подавился им, потому что Вуд просунул ладонь ему в джинсы, чтобы сжать его член, и коснулся губами его подбородка. Маркус рыкнул, едва горячая ладонь пробралась под ремень его джинсов. С ума сойти можно было, он столько ждал этого, и вот оно случилось. Не совсем так, как Маркус представлял себе в своих эротических фантазиях, но реальная близость Оливера оказалась намного круче того. Движения Вуда были порывистыми, излишне импульсивными, неуверенными, но Маркус сходил с ума только от того, что это был именно он, что это его губы касались подбородка, что это он торопливо и влажно дышал, трясся от возбуждения, стонал... Так еще и смело запустил руку ему в штаны. — Какой ты... — зашептал Маркус Оливеру в мокрый висок, жмурясь от удовольствия, но фраза оборвалась, потому что Вуд задрожал, тихо, словно удивленно, охнул и, толкнувшись последний раз в его ладонь, кончил. Маркус же, едва почувствовал сперму на своих пальцах, зашипел Оливеру на ухо: — Сильнее, еще, давай, — и тот послушно сжал кисть, мазнул пальцем по головке и резко дернул рукой вниз. Большего Маркусу было не нужно: он громко неприкрыто застонал, пачкая спермой ладонь Оливера.