Красавчик

Маркус, сидя за огромным дубовым столом, крутил в пальцах ручку. Впервые на своей памяти он не мог сконцентрироваться на работе. Он поднял голову и посмотрел в окно: на улице уже начинало темнеть, а значит, Оливер, скорее всего, вернулся в отель. Мысль о том, почему тот то и дело кидался в крайности, не давала Маркусу покоя: Вуд то был покорным и даже робким, смущенно улыбался, говорил тихо и мягко, то вел себя крайне импульсивно, развязно и распущенно. И непонятно было, что на самом деле настоящее, а что напускное. Раздражало и то, и другое, хотелось наконец увидеть Оливера без маски, чтобы он просто был собой, открытый, непринужденный и веселый, каким Маркус помнил его по своим наблюдениям в школе. Он хорошо понимал, что жизнь безжалостно меняет людей, что Вуда вынудили обстоятельства стать таким, но не мог простить ему своего разочарования. Очень хотелось обмануться, поверить в то, что еще не все потеряно, найти Вуду тысячу оправданий, но Маркусу уже давно было не шестнадцать, чтобы полагаться на романтические грезы. У него было чуть меньше недели, чтобы навсегда поставить точку в этих отношениях, мучивших его столько лет. Как сказал бы его мудрый психоаналитик — закрыть гештальт. Тут раздался стук в дверь, заставивший Маркуса вынырнуть из своих мыслей. — Маркус, — кивнул Эдриан, заходя в кабинет. Он не стал проходить дальше, а прислонился к двери, скрестив на груди руки — защитный жест, как сразу определил Маркус, а значит, разговор он планировал начать с осторожно высказанных претензий. Пьюси часто раздражал его, но слова неизменно подбирал настолько аккуратно, что не доставлял Флинту удовольствия осадить его. — Что с тобой происходит в последнее время? Пьюси наконец подобрал необходимый вопрос, добавив в голос точно вымеренное количество беспокойства о Флинте. — А что со мной не так? — наигранно недоуменно отозвался Маркус. — Если ты про мой нездоровый цвет лица, так это все от бессонницы. Работаю по ночам, — он равнодушно пожал плечами и кивнул, указывая на стул. — Присядешь? Пьюси мотнул головой, но прошел вперед и сел на стул. — Ты, — он скрестил пальцы, поставил локти на стол и чуть наклонился вперед, — где-то витаешь. Нам осталось совсем немного в этом деле с Ноттом, и ты должен быть собранным как никогда. Маркус пренебрежительно фыркнул, скрывая за этим разрастающееся раздражение. — Я полностью контролирую ситуацию. Можешь не сомневаться, — протянул он. — Другое дело, что я уже не уверен, так ли мне нужна компания Нотта, как я думал раньше. Эдриан, казалось, подавился воздухом. Он с таким ужасом посмотрел на Маркуса, словно тот только что предложил ему ограбить отделение Банка Америки в Северном Голливуде. — Маркус, — осторожно начал он после минуты молчания, потребовавшейся ему для того, чтобы прийти в себя, — мы столько сил потратили на эту компанию. Остался последний ход. Да тебе уже и делать-то ничего не надо. В чем может быть проблема? Маркус поморщился, как от зубной боли, но потом его лицо снова приняло равнодушное выражение. На краю стола находилась небольшая подарочная коробка, в которой лежали декоративные хрустальные кубики с логотипом компании — подарок одного клиента. Маркус подвинул коробку ближе к себе и, доставая один кубик за другим, стал сооружать башню. Эдриан продолжал выжидающе гипнотизировать его взглядом и все больше недоумевал, наблюдая за его действиями. — Знаешь, в детстве я очень любил кубики, — нарушил затянувшуюся паузу Маркус. — Я не совсем понимаю, как это относится к делу, — с сомнением протянул Пьюси. — Мы ничего не строим, Эд. Ничего не производим. Мы только разрушаем то, чему люди посвятили всю свою жизнь, — тихо и отстраненно пояснил Маркус и легким движением смахнул получившуюся башенку со стола. Кубики рассыпались по толстому ковру. — Маркус, — Эдриан поднялся, всем своим видом показывая, что считает этот разговор бесполезным. — Давай мы уже завершим эту сделку, а потом я внимательно выслушаю тебя. О чем ты там мечтал и чем хотел заниматься, — он смерил нечитаемым взглядом разбросанные на полу кубики и поспешно вышел. Маркус тяжело вздохнул, нахмурился и, резко встав с места, подошел к окну, задумчиво разглядывая маленькие фигурки, какими казались прохожие с высоты двадцать пятого этажа небоскреба, затор возле въезда на подземную парковку и рекламные щиты рядом с входом в метро. Все было как всегда. Жизнь не менялась от того, что один миллиардер задумался о моралистичности своих поступков. * * * Маркус зашел в номер, отшвырнул дипломат и крикнул: — Вуд! — тот не отозвался. — Оливер! — снова ноль реакции. — Уснул, что ли? — раздраженно буркнул он себе под нос. "Что, думал, накупил ему полный гардероб новых шмоток, и он будет встречать тебя у порога, как верная женушка с тапочками в руках?" — протянул в голове язвительный голосок. Маркус сбросил туфли, переступил порог комнаты и замер с открытым ртом. В гостиной царил полумрак, на накрытом столе мерцали свечи, играла тихая музыка, а Вуд сидел, закинув на столешницу ноги. Но главным потрясением было не это. Из одежды на Оливере был только галстук. — Как прошел день? — спросил тот и усмехнулся. Вероятно, вид у Маркуса был слишком обалдевший. — Шикарный галстук, — выдавил он. — Я знаю. Я купил его для тебя. Этот взгляд, которым одарил его Маркус, трудно было спутать с каким-то еще. В его в глазах плескалась настоящая животная похоть. Оливер немного нервно усмехнулся. Для него происходящее тоже не было чем-то обыденным. Собственно говоря, именно так на него смотрел только Флинт. И, хотя Оливер был уверен, что кроме похоти тут ничего нет, желание это было обоюдным. — Да, думаю, тебе пойдет, — немного запоздало добавил он и широко улыбнулся. — Но, когда будешь носить его, вспоминай этот момент и то, что на мне он смотрелся лучше. — Несомненно, — кивнул Маркус, не отрывая от Оливера горящего взгляда. — Что на ужин? Оливер пожал плечами. — Я не знал, что ты любишь, поэтому заказал все, что было в меню. Ну, кроме себя. Я уникальный десерт, — он наконец убрал ноги со стола и встал. — Мне за тобой поухаживать? Хотя, что это я спрашиваю. Садись давай и наслаждайся моментом. На самом деле Оливер пытался замаскировать неуверенность за непринужденной болтовней, потому говорил очень поспешно. — Пожалуй, я начну со сладкого. Флинт оказался рядом так быстро, что Оливер даже не успел опомниться, как уже был прижат к его широкой груди. Маркус толкнул его к столу, дернул скатерть, срывая ее. Оглушительный звук бьющейся посуды Оливер услышал, уже оказавшись лежащим на гладкой столешнице. Маркус больше не пытался целовать его в губы, зато с лихвой компенсировал это поцелуями в другие места. Его руки жадно скользили по телу Оливера, а тот трясущимися от возбуждения пальцами пытался стянуть с Маркуса пиджак и расстегнуть пуговицы на его рубашке. Такому напору сопротивляться было невозможно, да Оливер и не пытался. Он рванул рубашку, так как пуговицы все не поддавались, отчего они разлетелись в разные стороны. Оливер улыбнулся и хотел было ляпнуть что—то из разряда "Купишь и себе новую", но уже в следующее мгновение подавился стоном. Он даже не успел подумать о том, что это ему всячески полагалось ублажать Флинта, а не наоборот. Оливер просто позволил себе поверить на это время, что происходящее сейчас никак было не связано с деньгами и обязательствами. Он хаотично гладил руками широкие плечи и спину Маркуса, подставлялся под ласки и оставлял поцелуи на его коже. Ранее молчаливый в постели Маркус сейчас рычал, бормотал что-то едва различимое и жутко пошлое, матерился в перерывах между поцелуями, которые постепенно превратились в полноценные укусы. Маркус отстранился лишь на секунду, чтобы сбросить сковывающие движения пиджак и рубашку. Он рывком перевернул Оливера, так что теперь тот упирался животом в край стола, и опустился на колени, тут же проводя языком между его ягодицами. Оливер неверяще застонал и подался навстречу. Он заскреб ногтями по гладкой поверхности стола, не прекращая громко стонать. Словно это безумие заразно, и ему тоже снесло все предохранители. Маркус издавал совсем уж невообразимые звуки — нечто между стонами и рычанием, — и Оливера все это толкало к грани. Он подавался навстречу, и Маркус сжал пальцы на его бедрах, удерживая. Оливер фактически заскулил и тут же сжал зубами ребро ладони. Сам Маркус совершенно не контролировал свои действия. Он трахал Оливера языком, спускался ниже — к поджавшимся яичкам, вылизывая их и посасывая, кусал нежную кожу на ягодицах. Наконец он резко встал и спустил брюки, оставив их болтаться на лодыжках. Ухватив Оливера за галстук, Маркус потянул его на себя, заставив выгибаться, чтобы узел не перекрывал дыхание, и жарко шепнул прямо ему в ухо: — Стонешь, как шлюшка, — а потом, ослабив хватку, резко толкнулся внутрь. — Блять, да! — выдохнул Оливер, не сразу поняв, что ему сказал Маркус. И почти сразу рассерженно зашипел. Впрочем, отвечать на это он ничего не стал, вместо этого выдавил сквозь сжатые зубы: — Быстрее, мать твою. Второй раз Маркуса просить не пришлось. Он вколачивался в Оливера так яростно и старательно, словно пытался вытрахать из него душу, дергал за волосы, периодически наклонялся, чтобы запечатлеть у него на спине очередной укус. Стол под ними шатался и жалобно скрипел. Постепенно Оливеру стало казаться, что он теряет связь с реальностью. В ушах шумело, перед глазами прыгали разноцветные точки, удовольствие концентрировалось внутри, в заднице, постепенно расходясь по телу волнами сладкой дрожи. Сознание Оливера находилось на грани оргазма, и он хотел было дотянуться до своего члена, чтобы в пару движений достигнуть разрядки, но Маркус оттолкнул его руку и уверенно сказал: — Без этого. — Садист, — выдохнул Оливер, отчаянно желая кончить. Маркус на это лишь хмыкнул. Он тяжело дышал, но продолжал в бешеном темпе вколачиваться в него. За секунду до того, как его накрыло, Оливер учуял странный запах. Он скосил глаза в сторону и увидел, что скатерть, которую Маркус так непредусмотрительно кинул на пол, уже загорелась, вероятно, вспыхнув от пламени упавшей вместе с ней свечи. — Горим, — воскликнул он, и эта мысль позволила продержаться еще пару секунд, в течение которых он услышал самодовольный голос Маркуса. — Да. Точно. Он резко дернул Оливера за галстук и толкнулся бедрами в последний раз. Маркус затрясся, рыкнул и кончил. У Оливера перехватило дыхание, и именно это подтолкнуло его к развязке. Он захрипел, вцепился пальцами в край столешницы и тоже кончил. Маркус отпустил его, и Оливер уткнулся лбом в стол, тяжело дыша. Но мысль, плескавшаяся где-то на краю сознания, пока его тело содрогалось от удовольствия, вдруг обрела четкость, и он заорал как ненормальный: — Мы горим!!! Пожар!!! ПОЖАР!!! * * * Оливеру казалось, что он попал в какое-то другое измерение. Может быть, так и было. Параллельная реальность, где все как в тумане, а он сам находится в большой ванне с самым сексуальным пришельцем этой чужой планеты. Ход собственных мыслей был таким дурным, что Оливер, не сдержавшись, громко фыркнул и сильнее развел колени, чтобы Маркус мог устроиться поудобней. Тот, буркнув что-то нечленораздельное, осторожно оперся о него, так что его спина оказалась прижатой к груди Оливера. И тот сразу обвил ноги вокруг него. — Думаю, в следующий раз тебя сюда не пустят, каким бы хорошим "другом" ты ни был этому отелю. — Я столько плачу им, что, поверь мне, этим можно было бы покрыть еще сотню подобных пожаров, — расслабленно протянул Маркус, прикрывая глаза. — К тому же, кроме скатерти и ковра ничего не пострадало. Оливер покачал головой и потянулся за губкой. Он выдавил немного геля на нее и принялся лениво елозить ей по груди Маркуса. — За деньги люди готовы простить все, — сказал он уверенно. — Но только не те, у кого эти самые деньги есть, — возразил Маркус. — А. Ну тогда мне тебя понять, наверное, сложно, — невесело усмехнулся Оливер. С одной стороны, тему эту развивать не хотелось. А с другой — раз уж Маркус немного разговорился, то можно было хотя бы попытаться узнать что-то, чтобы лучше понять его. Оливера просто сводило с ума, что предугадать реакцию того было просто невозможно. Он был то удивительно нежен и внимателен, то холоден и саркастичен. Оливер потратил много времени, ломая голову над этим несоответствием. Что же за человек такой Маркус Флинт? Поэтому он осторожно спросил: — И в твоей жизни был такой человек, которого ты не смог простить? — Когда я заканчивал колледж, мы с отцом очень сильно повздорили, — вдруг равнодушно начал Маркус. — Я не хотел заниматься тем бизнесом, который вел он. И тогда он сказал, что мне придется это сделать, потому что сам я не добьюсь в жизни ничего без его денег и помощи. Через шесть лет я купил компанию отца и распродал ее, — закончил он так же безэмоционально. — О как! — присвистнул Оливер. — У всех свои причуды. И что на это сказал твой психоаналитик? — Он сказал, что я вылечился, — пожал плечами Маркус. — Знаешь, мне кажется, что он тебя здорово наебал, — Оливер улыбнулся и потерся носом о затылок Маркуса. — Нос чешется, — пояснил он, заметив, что тот как-то напрягся, — а руки вот — заняты. Маркус молчал, и Оливер понял, что эта тема, вероятно, для него не очень приятна. Поэтому он теснее прижался к нему, крепче обхватывая его ногами, и жизнерадостно заявил: — А я лучше психоаналитика. Терапия от Оливера Вуда. Работает же, да? — Еще как, — честно признался Маркус и улыбнулся. Оливер фыркнул и продолжил с усердием тереть его мочалкой. * * * Оливер чувствовал себя неуютно. Маркус цепко держал его за локоть, дежурно улыбался и кивал многочисленным знакомым. И каждый из них, видимо, считал своим долгом смерить его оценивающим взглядом. Это было неприятно. Оливеру казалось, что он успел привыкнуть к такому, но у всех этих состоятельных хищников был какой—то врожденный талант заставить его почувствовать себя пылью на их ботинках. Нет, они вежливо кивали, но у Оливера складывалось стойкое ощущение, что таким же успехом пользовалась бы и принесенная Флинтом чихуахуа в качестве спутника. — Все-таки объясни, какого черта мы сюда пришли? — не выдержав, спросил он. — Бизнес, — как всегда многословно пояснил Флинт. — Бизнес-тусовка? — уточнил Оливер. — Маркус! — вдруг позвал кто-то в толпе, и Оливер обернулся вместе с ним. — Иди сюда, — махнул Флинту какой-то мужчина, и тот направился к нему, потянув Оливера за собой. — Эд, — кивнул Маркус, пожимая ему руку. — Познакомься, это мой друг — Оливер. Пьюси протянул Оливеру руку, улыбаясь так приторно, что того чуть не передернуло от отвращения. — Очень приятно, — он выдавил вежливую ответную улыбку. — А это моя жена, Пенелопа, — представил Пьюси женщину, стоящую рядом с ним. Она, улыбаясь практически так же "ослепительно", как и ее муж, протянула Оливеру руку. — Всегда приятно познакомиться с очередным парнем Маркуса, — сказала она и тут же, увидев кого-то знакомого в толпе и бросив "Прошу меня извинить", отошла. Оливер незаметно вытер ладонь о штаны и посмотрел на Маркуса. Кажется, он начинал понимать, что все не так просто с этими светскими раутами. — Оливер, верно? — переспросил Эдриан, и тот кивнул. — Могу я предложить Вам выпить? Он даже не успел ничего ответить на это, как Пьюси щелчком пальцев подозвал официанта и впихнул бокал Оливеру в руки. — Маркус, ты видел Малфоя? Он здесь, — решив, что роль радушного хозяина исполнена на все сто процентов, Эдриан буквально вцепился во Флинта, больше не обращая на Оливера никакого внимания. — Я знаю. Я сам его пригласил, — небрежно заметил Маркус. — Вот поэтому-то я и поклялся в вечной любви к тебе, — улыбаясь, ответил Эдриан и похлопал Маркуса по плечу. Оливер на этих словах чуть не подавился шампанским, глоток которого сделал автоматически, не зная, чем занять себя. — Ты все всегда делаешь так, как надо. Я сейчас вернусь. Когда Пьюси отошел на безопасное, чтобы не слышать их, расстояние, Оливер поморщился и спросил, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе: — Какой милый человек. Кто это? — Мой адвокат, — ответил Маркус и усмехнулся, понимая реакцию Оливера. — Он ничего такой мужик. Оливер пожал плечами. — А его жена просто душка, — продолжил он, высматривая ее в толпе. — М-да. Вот это задница. — О его жене и ее заднице поговорим позже, — пообещал Маркус и усмехнулся. — Это что, твои настоящие друзья? — вдруг тихо спросил Оливер. — Ну, скажем так, я с ними часто вижусь, — ответил Маркус, внимательно наблюдая за тем, как тот осматривается: Оливер вертел головой, переводя взгляд куда угодно, только чтобы не смотреть на самого Флинта. — Тогда неудивительно, — бросил он и сжал ножку бокала крепче. — Что неудивительно? — заинтересованно переспросил Маркус. — Что тебя вдруг потянуло ко мне, — сказал Оливер, все также отводя взгляд. Маркус продолжал пытливо смотреть на него. Он не мог понять эмоций Оливера до конца, но чувствовал, что тому некомфортно находиться здесь. В его поведении проявилось что-то такое до боли знакомое и почти забытое. Этот гордо вздернутый подбородок и поджатые губы, весь вид, словно говорящий: "Плевать я хотел, что вы обо мне думаете, богатенькие снобы" или "Я не ниже тебя, даже если у меня и нет таких денег". Но было и еще что-то в том, как он настойчиво отводил взгляд, дергался и сжимал бокал. Во всяком случае, Маркусу очень хотелось видеть именно то, чем оно казалось. Оливер явно был обижен. На то, что его назвали "очередным", подчеркивая тем самым поверхностность всех отношений Маркуса, или на то, что, назвав его "парнем Флинта", Пенелопа напомнила ему о том, кем он являлся на самом деле — Маркус не мог сказать точно. Но что-то из этого его явно зацепило. И последняя его фраза была определенно верной. Оливер очень сильно отличался от всего окружения Маркуса. Не знал только он, что потянуло того к нему уже очень давно, и эта некогда просто тяга к непохожему на других парню в школе превратилась в настоящую одержимость им. Нью-Йорк, май, 1992 Когда Оливер появился возле дома, вечеринка была уже в самом разгаре. Музыка гремела так сильно, словно ее целью было повредить барабанные перепонки. На крыльце уже кто-то спал в луже собственной рвоты. Оливер брезгливо толкнул неудавшегося пьяницу носком кроссовка и, вздохнув, перешагнул через него, пробираясь к двери. Шум действительно оглушал, в помещении стояла дымовая завеса, и это, на его взгляд, было идеально. Оливер завертел головой, пытаясь оценить обстановку, и тут из толпы вынырнула какая-то всклокоченная девица. Она больно вцепилась ногтями ему в плечи и прохрипела, обдавая запахом перегара: — Мне плохо. Оливер скривился и отшатнулся в сторону. Не хотелось бы, чтобы эта «красотка» облевала его единственную приличную рубашку. Едва протолкнувшись в комнату, бывшую, как сразу стало понятно, эпицентром вечеринки, он огляделся. Да уж, Флинт не зря выпендривался — дом был шикарный. Другое дело, что от него останется после этой вечеринки... Сам Флинт обнаружился в центре комнаты. Он раскинулся в кресле, закинув ноги в массивных ботинках на столик, улыбался всем вокруг белозубо, мусолил сигарету в пальцах... Позер. Вся команда, по случаю победы которой закатили вечеринку, была окружена толпой воздыхателей. Уоррингтон, который к всеобщему и своему собственному удивлению пропустил всего один мяч, толкал речь, окружающие рукоплескали, Флинт же рассеянно кивал, а рядом с ним снова отирался Блетчли. Оливер презрительно поморщился и попытался пристроиться где-нибудь в уголке, чтобы наблюдать оттуда, оставаясь незамеченным. Он нашел неплохое место рядом с пьяной парочкой, предававшейся со всем подростковым энтузиазмом разврату прямо на диване. Что показательно, на таких внимания обращали не больше, а то и меньше, чем на каких-нибудь ботаников в школе. — Друг, подержи, — вдруг обратился к Оливеру парень, оторвавшись от шеи своей пассии, и в руках у Вуда оказался женский бюстгальтер. Девушка громко засмеялась, привлекая внимание Флинта и его прихлебателей к ним, и Оливер не нашел ничего лучше, чем отвернуть голову в сторону и, как ни в чем не бывало, сделать большой глоток пива. Компания, чего и следовало ожидать, громко и неприкрыто освистала его, то ли воодушевившись бюстгальтером в его руках, то ли они просто так «рады» были его видеть. Оливер кисло улыбнулся. План оставаться незамеченным с треском был провален. Однако смешки на подозрение быстро прекратились. Оливер осторожно глянул в их сторону и увидел... — О, черт, — парочка слева случайно пихнула его под локоть, стакан ожидаемо накренился в его руке, и пиво пролилось на рубашку и брюки. — Да твою же мать, — выругался сквозь зубы Оливер и со злости кинул в разошедшихся любовников пресловутым лифчиком. — Поаккуратней нельзя, блин? — он стал спешно отряхиваться, уже проклиная себя и свое извечное "везение", жалея, что вообще пришел сюда, мечтая провалиться вот прямо здесь и сейчас, и зажмурился, услышав голос Флинта над головой. — Вудди, этот диван слишком хорош для того, чтобы так бесславно быть залитым пивом, — протянул Маркус в своей излюбленной манере, но тут же расплылся в несвойственной ему улыбке (несвойственной по отношению к нему, Оливеру) и, сев на подлокотник, сказал тихо: — Не думал, что ты все-таки придешь. — Флинт, этому дивану в любом случае бы досталось, и пиво еще не худшее, что могло с ним произойти, — Оливер уставился прямо ему в лицо и поморщился от неприятного ощущения прилипающей к коже ткани. — А пришел в любом случае зря, — он развел руками, в кои-то веки пытаясь вести себя дружелюбно. — Марк, чего ты с этим убогим торчишь? — раздался громкий голос. Оливер тут же поджал губы и скосил глаза в сторону. Монтегю, на коленях которого уже устроился Блетчли, смотрел прямо на них. — Переходящий приз, что ли? — буркнул Оливер себе под нос и крикнул в ответ, впрочем, обращаясь к Блетчли. — Майлз, ты бы на многое не рассчитывал этой ночью. Монтегю тот еще мазила. Раздался хохот. Что было странно, так это то, что над его шутками неизменно смеялись, хоть и недолюбливали самого Оливера. — Чего? — тут же взбеленился Монтегю. — Молчал бы лучше, задрот. На такого, как ты, вообще ни у кого не встанет. — Ну, я не был бы столь категоричным, — тихо сказал Маркус, красноречиво покосившись на грудь Оливера, обтянутую мокрой рубашкой, и добавил уже намного громче: — Монти, будь добр, завали ебало. Дожидаться ответной реплики он не стал, резко поднялся и, ухватив Оливера за запястье, дернул на себя. — Идем. — А они всегда послушно делают, что ты им говоришь? — бросил Оливер уже Маркусу в спину, поспешно следуя за ним и время от времени перепрыгивая валяющиеся на полу пустые бутылки. Флинт на это ничего не ответил, а когда они уже поднялись по лестнице на второй этаж, Оливер неожиданно вспомнил, что больше его сейчас должен волновать другой вопрос. — И какого хрена я вообще за тобой плетусь, как собачка? Куда ты меня тащишь? Маркус резко остановился и открыл дверь в комнату. — Вуд, если бы ты был собакой, тебя бы из милосердия давно уже пристрелили, подумав, что у тебя бешенство, — Оливер даже не успел возмутиться по этому поводу, застыв от осознания того, как близко Флинт находился сейчас. Он вжался спиной в стену и, не отрывая взгляда от Маркуса, одним махом допил остававшееся в стакане пиво. — И дальше что? — с долей вызова поинтересовался Оливер, вытерев подбородок тыльной стороной ладони. — Предположения? — насмешливо спросил Флинт. Это на самом деле выглядело так, словно Маркус заигрывал с ним. Оливер задумался и отрицательно мотнул головой. — Я лучше не буду озвучивать свои предположения. — Ну почему же? — Флинт все-таки отступил на шаг и сделал приглашающий жест. — Не волнуйся, все только по обоюдному согласию, — прокомментировал он то, как Оливер с сомнением посмотрел с порога на открывшуюся взгляду большую кровать. Когда они все-таки зашли внутрь, Оливер тут же закрутил головой, жадно разглядывая все вокруг. Комната у Маркуса была светлой и просторной, и тут, вопреки ожиданиям, было довольно чисто и даже... скучно. Наверное, флинтовская экспрессия вся выражалась в его внешности и одежде. Оливер обернулся и увидел, как Маркус закрыл дверь. — Эм, ну так и зачем мы здесь? Ты хочешь показать мне свои детские фотографии? — нервно хихикнул Оливер и скосил глаза на пустой стакан. Алкоголь уже ударил ему в голову. — Думаю, если ты захочешь, я смогу показать тебе кое-что поинтересней, — хмыкнул Маркус и подошел к шкафу. — Раздевайся, — опрометчиво или целенаправленно — было не ясно — бросил он, открыв его настежь. Оливер мотнул головой. — В смысле? Вот ты как-то спросил про предположения, и у меня сейчас только одно и осталось, — он икнул и зажал рот ладонью, потрясенно уставившись на Флинта. Тот хмыкнул и бросил на кровать рубашку, смерив Вуда насмешливым взглядом. — Вот то, о чем ты сейчас подумал, лесть самому себе, Вуд. От тебя несет как от алкоголика со стажем. Оливер вздернул голову, но почему-то так и не подумал уйти, задрав нос. Вместо этого он подошел к кровати и посмотрел на рубашку. — Какое-нибудь творение Гуччи, Диора или чего-то там еще? — с любопытством спросил он. — Типа того, но я не думаю, что сейчас так важно, что там за лейбл, правда? — Маркус снова оглядел мокрую рубашку Оливера. — Если ты стесняешься, я могу выйти. А, кстати, брюки нужны? Или они не сильно намокли? Оливер был бы не против, чтобы Маркус вышел, но раз тот поставил вопрос таким образом, он ни за что бы не признал, что Флинт его смущает своим присутствием. — Ничего я не стесняюсь, — Оливер повернулся к Маркусу спиной и склонил голову, медленно выталкивая пуговицы из петель. Он как раз справился с этим и стянул ткань с плеч, когда рядом остановился Флинт, почему-то подойдя к нему со спины, и кинул на кровать еще и джинсы. — Вот. Они старые, так что можно дальше пивом заливать, — негромко произнес он, и Оливер моргнул. — Да, спасибо, — кивнул он, буквально чувствуя на себе взгляд Маркуса. Тот продолжал стоять у него за спиной, тихо, не шевелясь, но только одного его присутствия так близко и в такой двусмысленной ситуации хватало, чтобы волоски на шее встали дыбом. Оставшись без рубашки, Оливер сглотнул и неуверенно сказал: — Знаешь, наверное, все-таки будет лучше, если ты выйдешь. — Да мне и здесь неплохо, в принципе, — развязно-спокойно отозвался Флинт и сделал шаг вперед. Оливер дернул плечом, но повторять просьбу не стал. Он поспешно надел рубашку и принялся застегивать пуговицы чуть подрагивающими пальцами. Маркус хмыкнул и вдруг сжал его запястья ладонями: — Ты пуговицы неправильно застегнул, — Оливер застыл, а Маркус, прижавшись к его спине грудью, принялся деловито расстегивать рубашку. — Я понял. Я сам справлюсь, — Вуд все-таки отмер и дернулся, но впереди была кровать, а сзади Маркус, который буквально отрезал ему пути к отступлению. Оливер облизал губы, склонил голову и опустил руки, наблюдая, как тот правильно застегивает рубашку и поправляет ткань. Флинт шумно выдохнул почти у самого уха, и Оливер вздрогнул. Он мотнул головой, но теплые губы все равно мазнули по коже — совсем невесомо, так, что это могло лишь показаться. Через секунду Маркус уже отодвинулся и сделал шаг к двери. — Просто закрой потом дверь, ладно? — его голос прозвучал как-то глухо. — А то пару соседних спален уже оккупировали... Мне моя еще дорога, — сейчас Флинт выглядел раздосадованным, он переминался с ноги на ногу. Оливер чувствовал, что ему так же неловко, как и ему самому. Не успел он ответить что-либо, как дверь уже захлопнулась. Он вздохнул и без сил повалился на кровать. Хмель ударил в голову, колени подрагивали. Он сейчас лежал на кровати Флинта и смотрел в его же потолок, а на коже ощущалось прикосновение его губ. Все это было ужасно, отвратительно и потрясающе в то же время. В животе появилось это странное щекочущее чувство, тепло разливалось по телу, а перед глазами все плыло и покачивалось. Оливеру было жаль, что он не успел напиться до беспамятства или... что Флинт не напился, чтобы сделать уже хоть что-то, что, как Оливер был уже уверен, он хотел.