Красавчик

— Опера? — воскликнул Оливер и буквально влетел в ванную. Маркус склонил голову над раковиной, сплевывая зубную пасту, но Оливер не собирался ждать, пока он будет в состоянии ответить. — Это шутка такая, да? — почти с ужасом повторил он. Маркус выпрямился и выпихнул его из ванной, намереваясь спокойно почистить зубы. Когда он вышел, Оливер впился в него негодующим взглядом. Маркус махнул рукой и наконец произнес: — Да, опера, — и зачем-то решил добавить: — Она не оставляет людей равнодушными. Либо захватывает сразу, либо со временем учит ценить ее. — Тогда, может, пригласишь меня туда, когда мне стукнет около восьмидесяти, и я буду старым, выжившим из ума стариком, не поднимающим задницу со своего кресла-качалки? — Слушай, я сам не особо горю желанием идти туда, но это необходимость. Очередное светское мероприятие, которое я не могу проигнорировать, — объяснил он, садясь за стол, накрытый к завтраку, и, подняв на Оливера глаза, прищурился. — Ты хочешь бросить меня там в одиночестве? Оливер тяжело вздохнул и поплелся к столу. Правда, пока он накладывал еду себе на тарелку, настроение его значительно улучшилось: — Все равно это тягомотина. И я бы предложил поддержать тебя морально, но боюсь, что не прокатит, — Оливер откусил порядочный кусок от сооруженного им сандвича и, не потрудившись до конца прожевать, добавил: — Но ты же в курсе, что с манерами в таком приличном обществе у меня не очень. — У тебя в принципе с манерами не очень, — беззлобно заметил Маркус, раскрывая газету, сделал глоток кофе и кивнул в сторону холла. — Посмотри, там должны были принести кое-что, — туманно пояснил он.— Я заказал это для тебя. — М? Типа подарок? — Оливер соскочил со стула, чуть не перевернув его, и ринулся к холлу. Правда, почти сразу он повернул назад, чтобы забрать со стола свой надкушенный сандвич, после чего снова скрылся из виду. Пару минут из холла слышалось только шуршание разрываемой бумаги и возня, но тут раздался натужный кашель. Оливер выглянул из проема, все еще пытаясь откашляться, и просипел: — Что это за хрень? — Ты уверен, что не знаешь? — насмешливо протянул Маркус. — Тебе не нравится? — спросил он наигранно удрученно, делая очередной глоток кофе. — Я догадываюсь. Но вот как-то не приходилось... — Оливер даже как-то растерянно оглянулся назад, а затем снова повернул голову к Маркусу. — Огласи весь список, пожалуйста. Так на всякий случай. А то, может, ты тайный фанат БДСМ и игр вроде "Господин и его ничтожный раб"? Что еще ты любишь? Связывание? Лед, сливки и иные гастрономические изыски в постели? Экстремальные виды секса? Маркус поперхнулся кофе и смерил его нечитаемым взглядом. — Кое-что из арсенала садомазохистов мне бы явно пригодилось, — фыркнул он. — И что же? — нахмурился Оливер. — Кляп! Потому что кто-то слишком много болтает, — Маркус снова вернулся к газете. — Я подумал, что ты не обязан страдать со мной за компанию и помирать со скуки. Хоть кому-то должно же быть хорошо в этот вечер. А мне будет отнюдь не скучно, когда я буду знать... Кхм, в общем. Я не настаиваю. Но согласись, это было бы весьма волнительным опытом. — Угу, — буркнул Оливер и смерил "подарок" нечитаемым взглядом. — Особенно для моей задницы волнительно. Вдруг он фыркнул и покачал головой: — А подарок ты сам на меня примеришь? Маркус сжал газету в руках так сильно, что Оливеру показалось: еще чуть-чуть — и он просто разорвет ее напополам. — Я был бы не против в этом поучаствовать, — усиленно продолжая хмурить лоб и делать равнодушный вид, просипел Маркус. — Правда, боюсь, в этом случае оперу мы все-таки пропустим. Оливер широко улыбнулся и неспешно направился к Маркусу. — Ну, может, рискнем? — предположил он. — А если пропустим, я тебе это компенсирую. Маркус все-таки отбросил газету на край стола и встретил взгляд Оливера — игривый и провоцирующий. — Отлично, неси сюда то, что ты там нашел. — Пф. Нашел я то, что ты заказал, — Оливер усмехнулся и направился обратно в холл, откуда вернулся уже с упаковкой в руках. — Честь достать это я оставлю тебе. * * * — Не дергайся, — шикнул на Оливера Маркус. — Ты привлекаешь к нам слишком много внимания, — они пробирались к своим местам в ложе. Самым дорогим и элитным, сука, местам в первом ряду. И для того, чтобы занять их, нужно было миновать несколько десятков чопорных дам и их кавалеров. Однако тонкие маневры возбужденному Оливеру сейчас были не под силу. — Да что ты?! — зашипел он в ответ. — Давай я тебе засуну что-ни... Маркус так яростно сверкнул глазами, что Оливер предпочел заткнуться. Хотя тут он был с Флинтом согласен. Всему залу этих благочестивых и достопочтенных лиц не стоило знать, что он скрывает... Блять, что он скрывает В СЕБЕ. Это даже мысленно звучало ужасно, поэтому Оливер попытался сжаться до минимальных размеров. Когда они, безостановочно извиняясь, сели на свои места, Оливер тут же стек по сиденью вниз, кусая губы, чтобы не застонать. — Черт подери, зачем я вообще согласился на это? — он истерично хихикнул и тут же снова вздрогнул он сладкой судороги. — Ах. Маркус сжал подлокотники кресла и сглотнул. Все эти ерзанья Оливера не оставили его равнодушным. Он еще в машине, когда тот без конца подскакивал от любого движения, уже готов был повернуть назад. К тому же их утренние сексуальные игры ничем так и не закончились — Маркус все-таки вспомнил, что он руководитель компании, а значит, срочное совещание, им же назначенное, провести все же необходимо. Вид раскрасневшегося и возбужденного Оливера, а также мысль о том, что именно с ним происходит, заводили его безумно, и он всерьез боялся, что его костюм не скроет каменный стояк. — Если ты сейчас не заткнешься и не будешь смотреть на сцену, я выебу тебя прямо здесь, — пообещал он Оливеру, протягивая ему бинокль. Оливер перевел на него мутный взгляд и протяжно вздохнул: — Знаешь, меня они видят в первый и, я надеюсь, последний раз, а вот главе известной компании они такого точно не простят, — шутка показалась ему настолько удачной, что Оливер затрясся от с трудом сдерживаемого смеха, но почти сразу сгорбился и сжал ладони между колен. — Я не собираюсь дрочить тут, — сказал он еле слышно и повторил эту фразу еще пару раз, зачитывая как мантру. Потом выпрямился и сложил руки на коленях. — Когда там пищать начнут эти... в колготках? — довольно громко спросил он. — Или в колготках — это танцоры, которым яйца не мешают? Эти, как их, — Оливер щелкнул пальцами, словно тщательно припоминал это слово, — балеруны? — Нет, я, конечно, думал заказать тебе затычку не только в жопу, а еще и в рот, но не в уши же, — буркнул себе под нос Маркус. — Эти в колготках, — передразнил он, — уже поют вообще-то. — Меня пугают твои фантазии, — отрывисто бросил Оливер, сжимая пальцы на коленях. Он уставился на сцену и следующие минут пятнадцать напряженно молчал, выпрямившись так, словно палку проглотил, фактически не шевелясь. Маркус то и дело косился на него, прикидывая, не переборщил ли он. Поначалу Оливер особого негодования по поводу его идеи не высказывал, но сейчас на его лице была такая смесь эмоций, что Маркусу даже стало страшно за его психику. Оливер быстро и поверхностно дышал, и казалось, что если наклониться совсем близко, то можно услышать, как его дыхание смешивается с тихими стонами. Губы его были приоткрыты и влажно блестели, румянец окрасил скулы, ресницы подрагивали, словно он вот-вот прикроет глаза и откинет голову назад. Но он продолжал сидеть ровно, как девица на выданье, и Маркус не мог сдержать улыбки. Он протянул руку и якобы случайно задел бинокль, лежащий у того на коленях — так, что тот упал на пол. Оливер медленно повернул к нему голову и уставился почти ненавидящим взглядом. — Я сейчас кончу, — внятно произнес он. — Сейчас нельзя, — сказал Маркус ему одними губами и кивнул, указывая на бинокль. — Поднять не хочешь? Оливер смерил еще одним красноречивым взглядом. — Ах, поднять? — переспросил он. — Ладно, я тебе это еще припомню. Оливер резко наклонился вперед, оттопыривая зад и пытаясь дотянуться пальцами до бинокля. При этом движении пробка внутри него проехалась прямо по простате, и Оливер намеренно не стал сдерживать громкий протяжный стон. — Простите. Он без ума от оперы. Совсем без ума, — Маркус извиняющеся улыбнулся покосившейся на них старушке. Оливер выпрямился и мстительно застонал еще раз, усаживаясь удобнее, а Маркус раздвинул ноги пошире и стиснул зубы, пытаясь справиться с возбуждением. — Вуд, нам еще три часа сидеть, — напомнил он. — Три часа? — с ужасом переспросил Оливер, — Тогда знаешь что? Впрочем, он не стал ждать ответа от Маркуса, а просто расстегнул ремень и откинул голову назад. Запустил пальцы за пояс брюк и замер. Сколь бы провокационно ни вел себя Оливер перед Маркусом, чувство стыда все еще отлично было ему знакомо. И дрочить в битком набитом зале казалось ужасным. — Что это ты собрался делать? — Маркус занервничал и накрыл его руку своей. — Не смей. С ума сошел?! Оливер провокационно двинул бедрами и вжался пахом в ладонь Маркуса, перевел на него взгляд и медленно облизал губы. — Знаешь, кажется, я уже начинаю ценить оперу, — хрипло шепнул он. Маркус непроизвольно сжал пальцы на его ширинке. — Ну, я же говорил, что она не оставляет людей равнодушными. Ты, кажется, уже готов спеть арию умирающего Каварадосси, — Оливер согласно мурлыкнул и накрыл его руку своей, прижимая крепче. — Слушай, если мы сейчас не прекратим, наше поведение грозит привлечь к себе столько внимания, что завтра ты увидишь себя на первой полосе в каком-нибудь "желтой" газете. Потерпи. Вернемся домой, и сделаешь все, что захочешь. — Тогда не провоцируй меня, а так мне скоро станет плевать на "желтую" прессу и даже ту "милую" старушку, которая на нас постоянно оглядывается, — та как раз повернулась в очередной раз в их сторону, и Оливер обворожительно улыбнулся ей. — Как ты думаешь, она оценит арию какого-то там Квазимодо, или как ты его назвал, в моем исполнении? — Каварадосси, — хмыкнул Маркус и поспешил убрать руку. Он тяжело вздохнул и постарался сосредоточиться на том, что происходило на сцене. Оставшееся время тянулось мучительно медленно. Оливеру казалось, что он уже готов взорваться от любого движения, а сидеть ровно, не шевелясь, столько часов кряду было поистине невыносимо. Поначалу ощущения были безусловно приятными, если бы не приходилось все время контролировать себя и реакции своего тела, но сейчас — стали настоящей пыткой, потому что Оливер не мог думать ни о чем другом, кроме как о сексе в различных, самых безумных его вариациях и мести, хотя мысли о последней не ушли далеко от мыслей о сексе. Когда наконец была спета последняя ария и отгремели аплодисменты, Оливер подорвался с места так быстро, что снова не смог сдержать вырвавшегося из горла стона. Толпа двинулась к выходу. Маркус подталкивал его вперед и тяжело дышал в затылок, но тут та самая старушка, что сидела неподалеку от них, заулыбалась Оливеру и спросила: — Милый, вам понравилось? — Ой, такой восторг, чуть не кончил, — выпалил Оливер, пытаясь справиться со скрутившей его судорогой — острой, на грани оргазма. — Что?! — Он сказал, что это почти такой восторг, как "Cosi Fan Tutte" Моцарта, — пояснил ей Маркус и последовал за пулей вылетевшим из зала Оливером. * * * Оливер крепко ухватил Маркуса за руку, как только они оказались на улице, не особо заботясь по поводу того, как они выглядят со стороны, и потащил его к тротуару. Вообще удивительно, что водитель тут же не дал по газам, когда они поравнялись с лимузином, потому что Оливер размахивал свободной рукой, как сумасшедший. Водитель выскочил из машины, чтобы услужливо распахнуть дверь, но Оливер сам все сделал и фактически впихнул внутрь Маркуса, который, очевидно, слишком прифигел от такого его поведения, а потому залез в лимузин и громко приказал везти их обратно в отель, устраиваясь на заднем сиденье. Оливер, нырнув внутрь, почти сел на него. — Ты в курсе, что ты вообще со мной творишь? — пробормотал он и неуклюже развалился рядом на сиденье. — Пока не кончу, я собираюсь тебя ненавидеть. Водитель, к этому моменту уже занявший свое место за рулем, дернулся и уставился на них в зеркало заднего обзора. Оливер поймал его взгляд в отражении и нагло ухмыльнулся. — Гормоны, папаша, — прокомментировал он. Водитель кивнул и нажал какую-то кнопку — через полминуты салон лимузина был отгорожен от него плотной черной перегородкой. Тогда Оливер, ничуть не смущаясь, перекинул ногу через Маркуса и оседлал его бедра. — Вытащи ее, иначе я сейчас просто сдохну, — простонал он ему на ухо. Маркус хмыкнул и потянулся к застежкам его брюк. Заставив Оливера приподняться, он потянул их вместе с трусами вниз, освобождая истекающий смазкой член. Маркус подхватил Оливера под ягодицы и, потянув на себя, сам подался навстречу. Он вобрал член в рот, сразу начиная двигаться быстро и резко, понимая, что Оливер сейчас хочет только одного — кончить. А тот нисколько и не скрывал своего желания. Он зарылся пальцами в волосы Маркуса и стал сам размашисто двигаться навстречу его рту. Одна рука Маркуса дотянулась до основания пробки, и он пошевелил ее. Оливер был уже на грани, и этого ему хватило для разрядки. Он глухо застонал и кончил, нагло толкаясь Маркусу прямо в горло и дергая его за волосы. Оливер, все еще напряженный, опустил голову на плечо Маркуса и на мгновение закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Мысли роились в голове, было тяжело сосредоточиться на чем-то одном. Не то чтобы оно было сейчас нужно — на чем-то одном сосредотачиваться, с учетом того, что возбуждение не улеглось окончательно после такой разрядки. Оливер покосился на Маркуса и наткнулся на чужой, словно лихорадочный взгляд, направленный прямо на него. Флинт выглядел как-то совсем уж развратно с этим его блеском в глазах, растрепанными стараниями Оливера волосами и, конечно же, совсем уж не незаметным стояком. — Мхм, — он потянулся рукой к его ширинке, и тут движение прекратилось. — М-м-мистер Флинт, мы приехали, — раздался неуверенный голос водителя, но между тем тот не спешил убирать перегородку. Оливер мотнул головой и резко качнулся вперед, впиваясь голодным поцелуем в опухшие губы Маркуса. Их языки сплелись, и Оливер чуть не задохнулся от потрясающих, острых ощущений. Маркус надавил ладонью ему на затылок, не давая отстраниться, и, казалось, намеревался полностью лишить его дыхания. Голова кружилась, в висках стучало, а оторваться было фактически невозможно. — Мистер Флинт, — негромкий, но назойливый голос водителя раздался вновь. Бедолаге наверняка требовалось отогнать машину, которую они так нагло оккупировали. Оливер прервал поцелуй и судорожно втянул воздух. — Мы еще не закончили, — шепнул он. — Не сомневаюсь, — рыкнул в ответ Маркус и помог Оливеру одеться. — Да, Джон, мы выходим. Послышался звук захлопнувшейся двери, и через несколько мгновений водитель распахнул заднюю. Оливер, а за ним и Маркус, почти вывалились из машины. Флинт достал бумажник и сунул Джону сотку в карман пиджака. — Спасибо, — поблагодарил он и подхватил Оливера за локоть. — Вам спасибо, сэр. С вами приятно работать, — воскликнул водитель, тут же просияв от невиданной флинтовской щедрости и простив им их маленькую шалость в салоне машины. Маркус рассеянно кивнул и потащил Оливера внутрь. Пройти длинный холл, не подавая виду, было настоящей пыткой, и в лифте их в прямом смысле слова кинуло друг к другу. Казалось, еще немного — и им будет уже плевать, где продолжить начатое. Они бешено целовались, не обращая внимания на пылающего от смущения лифтера. Когда они приехали на "самый верхний этаж", тому пришлось издать красноречивое "кхе-кхе", а потом еще раз, и еще, чтобы все-таки привлечь их внимание. — Приехали, Вудди, — просипел Маркус, оторвавшись от него на мгновенье и снова впиваясь в его губы поцелуем. — Ртолставмл, — пробормотал Оливер в поцелуй, и Маркус, обтирая дорогущим костюмом Вуда лифт, все-таки выволок его оттуда под пискливое: "Всего доброго, мистер Флинт". Дверь они открывали минут десять, и, что удивительно, им все-таки хватило благоразумия добраться до дивана. Что происходило дальше, Маркус осознавал плохо. Ему казалось, что он пьян в стельку, хотя не брал в рот ни капли. Сперма не в счет. Да-да, мысли в его голове роились сейчас только самые непристойные, но разве могло быть иначе, когда Оливер — раскрасневшийся, тяжело дышащий, с диким сумасшедшим взглядом — целовал его с таким невиданным раньше напором. Все мысли исчезли, остались только жар, притяжение, одержимость. Всё закрутилось за считанные секунды. Сквозь иногда приоткрываемые веки Оливер видел размазанные огни большого города, тускло освещающие комнату через окно, и темные ресницы Маркуса, скрывающие глаза. Флинт трогал его, гладил, щипал, сжимал и даже чуть царапал. Оливер и сам с пылом отвечал на это, словно никак не мог определиться, чего он хочет больше. Хотелось всего и сразу. Он рванул края рубашки Маркуса, поспешно стягивая ее сразу с пиджаком, и прижался губами к ключице, а потом быстро двинулся поцелуями вниз. Все эти дни они вели отнюдь не целомудренный образ жизни, но сейчас Оливера вело так, словно он снова оказался подростком, стирающим ладони до мозолей в туалете. Желание становилось все сильнее, отдаваясь горячим дыханием на коже и остывающим невнятным шепотом, покалывало электричеством в кончиках пальцев и заставляло терять голову вновь и вновь. Оливер, тяжело дыша, вскинулся и перевернулся, на этот раз сам нависая над Маркусом. У него дрожали руки так сильно, словно он был пьян, что только заставляло увеличить напор. — Оливер, что ты... — начал Маркус — очевидно, и ему такое активное поведение показалось немного странным. Но тот, не слушая, сдернул его штаны вниз вместе с бельем до колен, неуклюже при этом опираясь на самого Маркуса, и одним движением захватил член в рот. Флинту словно вышибло воздух из легких: он откинул голову назад и громко застонал. Маркус положил руку Оливеру на голову, словно пытался отстранить, но тот шире раскрыл рот, резко втянув в себя воздух и гортанно простонав при этом, и снова сомкнул губы. Пальцы Маркуса тут же потянули его за волосы, и он вскинул бедра вверх, пытаясь проникнуть дальше. Оливер самозабвенно отсасывал ему, заглатывал член, задерживаясь на самой головке, рукой помогая и оттягивая кожу назад, целовал чувствительную плоть, лизал самый кончик, слизывая выступающую смазку. И вновь заглатывал. Его лицо раскраснелось, а глаза были плотно закрыты. Он выпустил изо рта член, продолжая дрочить рукой, и опустился ниже, заглатывая по очереди каждое яичко. Скользнув одной рукой вверх, он огладил живот Маркуса, не сильно, но ощутимо надавливая ладонью. Пальцы второй руки нерешительно огладили внутреннюю поверхность бедра и скользнули дальше. Маркус замер, и Оливер поднял на него голову, открывая глаза и облизывая припухшие губы. — Чего это ты задумал? — подозрительно поинтересовался Маркус и попытался отодвинуться, но, казалось, наглые пальцы действовали даже без согласия самого хозяина. Они продолжали настойчиво двигаться, пока не коснулись флинтовских ягодиц, отчего тот резко дернулся и перехватил руку Оливера. — Марк, расслабься. Я аккуратно, — как в бреду зашептал Оливер. — Пожалуйста. — Никаких пальцев, Вуд, — предупредил Маркус максимально сурово, хотя голос его срывался из-за тяжелого дыхания. Оливера трясло, было видно, как сильно он возбужден, но досада на его лице выглядела сейчас совершенно неуместно. Он явно был расстроен отказом, и Маркусу стало интересно, как далеко тот может зайти. Оливер потянулся вперед, и неуклюже ткнулся Маркусу губами в подбородок, а потом в шею. Руки его при этом продолжали оглаживать бедра. Ему нестерпимо хотелось Маркуса. — Пожалуйста, Марк, позволь, — прошептал он ему на ухо, толкнувшись бедрами навстречу, и тут же застонал от острого возбуждения, разлившегося, казалось, по всему телу. — Марк, ну же... — Оливер задрожал всем телом. — Трахнуть меня хочешь, что ли? — неожиданно спокойно спросил Маркус. Перспектива оказаться снизу его не особо пугала, скорее смущала и нервировала. Но он чувствовал, что Оливер — ради эксперимента, самоутверждения или еще по какой причине, неважно — очень хочет этого. Неужели он не может позволить ему один раз вести? В конце концов, Оливер был единственным мужчиной, которому Маркус мог разрешить, наверное, все, что угодно. — Я аккуратно, — тут же зачастил Оливер, — осторожно. Ты даже не почувствуешь, — поспешно добавил он и осекся. Сказанное странным образом оскорбляло его как мужчину. — То есть почувствуешь, конечно, — неуверенно продолжил он, — но я буду очень осторожен. Он засуетился, пытаясь найти глазами смазку. В конце концов, они только и делали всю эту неделю, что трахались, и лубрикант валялся буквально повсюду. Возможно, кто-то сверху сжалился над ним, потому что на спинке дивана действительно лежал наполовину использованный тюбик. Оливер поспешно стянул штаны и, размазывая смазку по своему члену, склонил голову, чтобы снова поймать член Маркуса губами и максимально отвлечь от происходящего. Маркус старался расслабиться. Это получалось с трудом, потому что Оливер, явно нервничая, действовал совершенно хаотично: то насаживался ртом на член, то спускался языком ниже, пытаясь сделать что-то похожее на римминг, но так как Маркус активно сопротивлялся любым попыткам подготовить его к сексу, сделать это в полной мере не выходило. Наконец Оливер выдавил еще немного смазки и провел холодным пальцем между флинтовских ягодиц. Тот ощутимо вздрогнул, но это было единственным, что выдало его волнение. Оливер подался вперед, пытаясь устроиться у Маркуса между ног, как вдруг тот снова сел и схватил его за плечи, останавливая. Оливер тут же изобразил "щенячьи глазки" — нет, неужели Флинт все-таки передумал?! — Дай перевернусь, — буркнул Маркус, отвечая на вопросительный взгляд. Оливер молча отодвинулся, а Флинт лег на живот и уткнулся лбом в скрещенные руки. Оливер почти не дышал, прижав головку члена к отверстию, оттягивая сладкий миг. Он был словно в наркотическом дурмане — еле смог разомкнуть веки, чтобы окинуть жадным взглядом напряженную спину, узкие бедра, затылок. Он отлично понимал, что Маркус не горел желанием оказаться снизу, но ведь согласился. Должно быть, стоило притормозить, чтобы разобраться в причинах и следствиях, и, возможно, дать ему шанс повернуть назад. И хотя сам Оливер на мгновение даже замер, неуверенный, стоит ли идти до конца, если Маркус, столь неожиданно покорный, явно не очень-то и желает этого, ему все же слишком хотелось. Он не обманывался мыслью о том, что у него еще будет такая возможность. К тому же он со своим напором уже зашел неожиданно далеко. Марк ему это позволил, и этот факт заставлял голову кружиться и того больше. Тугие мышцы поддавались с неимоверным трудом, он зашипел и попытался сдержать себя от резкого рывка вперед — замер на половине, давая возможность привыкнуть. А когда Марк еле заметно расслабился, совсем чуть-чуть, наклонился и прижался губами к плечу, продолжая медленно входить. Маркус тяжело дышал — это вся реакция, которую от него можно было дождаться сейчас. Оливер прикусил кожу под ухом, стараясь отвлечь его от, как он знал, тянущей боли, и начал медленно двигаться. Маркус шумно выдохнул. Напряжение, сковавшее все тело, медленно отпускало его. От не самых приятных ощущений в заднице отвлекало чувство тяжести Оливера, навалившегося сверху, его горячих ладоней, вцепившихся в плечи, его щекочущего шею дыхания. — Давай быстрее, — подстегнул его Маркус — медленные, размеренные толчки не доставляли ничего, кроме раздражающей зудящей боли. Дважды Оливера просить не пришлось, словно он только этого и ждал. — Все, как ты попросишь, — сдавленно прошептал он и выпрямился, надавив на затылок Маркуса ладонью, вынуждая того прижаться щекой к дивану. Ему было чертовски хорошо. Не лучше, чем когда он был снизу, но просто по-другому. Ощущение власти, доминирования и тесной задницы быстро толкнуло бы его к краю, даже не дав достаточно насладиться этим, если бы перед этим он не кончил. Сейчас это помогало хоть немного, но сдерживать себя. Оливер скользнул ладонью по животу Маркуса и обхватил его член, сразу начиная ему быстро дрочить. Маркус протестующе мотнул головой и, приподнявшись на локтях, стал двигать бедрами навстречу толчкам. Поначалу удовольствия было мало, точнее — совсем не было, но вместе с ускорившимся темпом движений и рукой Оливера на члене пришли и приятные ощущения. Сейчас они локализовались не только, как он привык, в паху, но и в заднице, расходясь по телу мягкой пульсирующей волной. Маркус стиснул зубы, сильнее опираясь на руки и подаваясь назад все быстрее. Оливер закусил губу, сдерживая горячечный бред, включающий в себя никому не нужные признания спине Маркуса. Хотя, если бы он так отчаянно не трусил, признаться было бы куда легче, чем глядя ему в глаза. Вместо этого он стал двигаться быстрее и резче и чуть не сорвался, когда понял, что Маркус приподнимается ему навстречу при каждом толчке. Телу было невозможно жарко. Оливер слышал бешеный стук своего сердца, шум крови в ушах, пошлые шлепки и хриплые стоны. Он ощутил приближение оргазма и глухо застонал, чуть ослабляя темп, и, входя глубже, чуть задержался внутри, дергаясь порывисто, всхлипнул, широко распахивая рот, и судорога скрутила все тело. Почувствовав, как задрожал Оливер, Маркус замер, но едва тот кончил и расслабленно уткнулся лбом между его лопаток, заерзал. Ощущение вытекающей из задницы спермы заставило его поморщиться, но кончить хотелось так сильно, что уже было плевать на "поруганную мужскую честь". Откровенно говоря, Маркусу понравилось — во всяком случае, это было волнительным опытом, не лишенным удовольствия. Другое дело, что признаваться в этом Оливеру он отнюдь не собирался. Тот и так, похоже, будет излучать еще большее самодовольство, чем прежде. С такими мыслями Маркус резко развернулся, а расслабленное и безвольное тело Оливера навалилось на него. Маркус заставил Вуда сесть, а сам поднялся и, ухватив его голову за волосы, немного потянул назад, толкаясь членом в приоткрытые губы. Оливер послушно раскрыл рот, но потом чуть отстранился. Он обхватил основание члена ладонью, сжал и покружил языком вокруг головки, работая рукой и сжимая ее сильнее, приближая к своему рту, а после и пропуская между губ, заглатывая член. Маркус почти сорвался и сейчас буквально трахал его в рот. И Оливер чувствовал себя грязной и счастливой шлюхой Флинта. Он сжал рукой мошонку, и Маркус с глубоким стоном кончил, изливаясь ему в рот. Оливер опять отстранился, чуть запрокинув голову — от его губ тянулась тонкая мутная слюна, смешанная со спермой. Маркус обрисовал членом контур его губ и со вздохом отстранился. Казалось, все силы разом оставили его, и он почти рухнул на диван, правда, тут же дернулся и выругался сквозь зубы — задница горела огнем. — Пойдем в кровать, герой-любовник, — попросил он, притягивая Оливера к себе и целуя в мокрый висок. Вуд согласно мурлыкнул и обвил Маркуса руками за шею, почти повисая на нем, мол — неси меня. Маркус фыркнул и скосил глаза, оценивая умиротворенное лицо и довольную, едва заметную улыбку — сама невинность, словно не он только что со вкусом его отымел. Обреченно вздохнув, он подхватил Оливера на руки и понес в спальню. — Вот так, Флинт, вертят тобой, как хотят, — хмуро прокомментировал он происходящее и нарочно небрежно скинул Оливера на кровать.