Красавчик

Нью-Йорк, май, 1992 Оливеру показалось, что он вырубился. Во всяком случае, когда он смог наконец встать, а комната перестала кружиться вокруг него, в доме было тихо, лишь отдаленно слышались чьи-то голоса. Маркуса рядом не было, и смысла задерживаться здесь Оливер не видел. Он встал, прокрался к двери и, прежде чем открыть ее, прислушался, нет ли кого в коридоре: Оливер еще не до конца осознал, что произошло, но абсолютно точно не хотел, чтобы его застукали выходящим из комнаты Флинта. Беспрепятственно добравшись до лестницы, он застыл на ее середине, увидев Маркуса, который, судя по всему, выпроваживал последних гостей из своего дома. — Чува-а-а-ак, ты просто чума! — воскликнул все еще пьяный Эрни Макмиллан, покачиваясь в дверном проеме. — Заебись погуляли. — Кто бы сомневался, — безразлично кивнул Маркус. — Спасибо, конечно, но тебе пора, — с нажимом сказал он. — Это была улетная вечеринка, — продолжал надрываться Эрни. — А еще, приятель, — доверительно зашептал он, наклонившись вперед, — если кто скажет тебе, что ты мудак, не верь! Маркус устало прислонился к косяку. — Тот человек, который меня назовет мудаком, не проживет после этого долго, — криво усмехнулся он и предостерег припозднившегося гостя: — Как и ты, если наконец не съебешься. Эрни подавился словами, которые вот-вот должны были вырваться из его рта, и испуганно моргнул. Потом глупо хихикнул и, замахав у Маркуса перед лицом пальцем, протянул: — Э-э-э, нет, приятель, меня не проведешь. Ты... Маркус наконец не выдержал и захлопнул дверь прямо у него перед носом. Облегченно вздохнув, он обернулся и застыл, заметив Оливера. Тот был бледен и, казалось, еле держался на ногах, цепко ухватившись за перила. — Привет, — не нашел ничего лучше сказать Маркус, засунув руки в карманы джинсов и переступив с ноги на ногу. — Привет, — тускло отозвался Оливер, борясь с подступающей тошнотой. Меньше всего ему сейчас хотелось объясняться с Флинтом. Лечь в темном углу и умереть — самое то. — Мне надо домой. — Да, конечно, — всполошился Маркус. — Я только поднимусь в комнату за ключами от джипа. — Не надо, — мотнул головой Оливер и зажмурился — стены опасно качнулись. — Пешком дойду. — Хорошо, как хочешь, — Маркус нервно провел рукой по волосам и предложил: — Я тебя провожу. — Нет, — резко вырвалось у Оливера, он нахмурился и выпрямился, забыв на мгновенье о головокружении. — Нет, — повторил он увереннее. — Почему? — сперва Оливеру показалось, что Маркус растерян, но тот тут же воинственно скрестил руки на груди, у него заходили желваки, и не осталось сомнений, что Флинт злится. — Потому что выход из твоего дома я вижу сам, дорогу домой знаю, а дальше не твое дело, — категорично заявил Оливер и, крепко держась за перила, спустился вниз. Флинт сделал шаг назад и прислонился спиной к двери. — Вуд, — он потер ладонями лицо, словно безмерно устал, — притормози. Нам надо поговорить. Оливера эта фраза только распалила: — Тебе надо, ты и говори, а я хочу оказаться подальше отсюда! Маркус сжал зубы, тоже начиная раздражаться. — Недавно ты хотел совсем другого. — Да? — Оливер удивлено вскинул бровь, словно не понимая, о чем это Флинт. — Не припомню такого, — соврал он. — Все ты помнишь, — процедил Маркус, сверля его взглядом. Оливер упрямо мотнул головой и тут же сжал ее ладонями, морщась от боли. — Отлично, — зло выплюнул Маркус. — Тогда я напомню тебе. Мы занимались сексом, Вуд. — Это нельзя назвать полноценным сексом, — тут же тихо отозвался Оливер. — Хорошо, мы дрочили друг другу! — почти выкрикнул Маркус. — Петтинг, мастурбация, да называй это, блять, как хочешь, но ты не можешь сделать вид, что ничего не было! — Флинт, просто дай мне уйти, — бесцветным голосом попросил Оливер и передернулся от отвращения так неподдельно, что Флинт мгновенно растерял весь свой запал. Его плечи опустились, кулаки разжались, и он вдруг попытался притянуть Оливера к себе. — Вуд, не дури, — успел он шепнуть ему в висок, морщась от того, как жалко это прозвучало, но Оливер вывернулся и отшатнулся. — Не трогай меня! — немного истерично воскликнул он, для надежности делая еще один шаг назад. — И так не отмоюсь, — уже спокойней добавил он, нарочито добавляя в голос презрительности. Маркус рыкнул и с силой пнул косяк. Он рывком распахнул дверь и отступил в сторону. — Пиздуй. Оливер буквально вылетел за дверь и припустил бегом. Затормозил он лишь тогда, когда дом Флинта скрылся из вида за очередным поворотом. Тогда он, тяжело дыша и сдерживая тошноту, остановился прямо посреди дороги и уперся ладонями в колени, пытаясь прийти в себя. Сердце бешено колотилось, голова кружилась, воздуха не хватало, и он жадно хватал его ртом. Когда позади него раздался гудок автомобиля, Оливер выпрямился и отошел на тротуар, шаркая ногами по земле. Кожа, казалось, чесалась от нежеланных прикосновений, и он передернул плечами. Оливер и сам бы не мог сказать, что им все-таки двигало. Он добивался внимания Маркуса, может быть, его уважения, но он определенно точно не хотел спать с ним. Во всяком случае, Оливер искренне верил в это. Лос-Анджелес, август, 2002 Очередное, но на этот раз последнее, утро вместе. Маркус, как обычно, собран и готов в любую минуту уйти на работу, чтобы вернуться к своим взрослым играм, приносящим ему миллионы, Оливер — все еще сонный — на стуле напротив. Сцена казалась по-домашнему уютной и привычной. Как будто так и было на протяжении нескольких лет: Флинт собирается на работу, а Оливер жертвует несколькими часами сна, чтобы составить ему компанию за завтраком. Оба молчали. Оливер знал, что ему стоит завести разговор о том, что это последний день. В конце концов, их договор был заключен на неделю, но он малодушно откладывал этот момент. Маркус старался никак не выдать свое волнение, пятый раз пробегаясь глазами по одной и той же строчке какой-то статьи в утренней газете. Он собирался сделать Оливеру предложение... Нет, не "руки и сердца", конечно, но близкое по своей значимости. Он хотел предложить ему вернуться вместе в Нью-Йорк и... Да, как бы по-кретински это ни звучало, но именно для того, чтобы жить вместе. Он ни разу в жизни не соглашался сам на подобные предложения от бывших любовников, но сейчас — был готов поступиться своими принципами. Да что уж там, Маркус не желал отпускать Оливера и отчаянно хотел, чтобы тот был рядом каждый день. Но хотел ли того же сам Оливер, Маркус не знал. Он чувствовал, что отношение того явно изменилось за эту неделю, но Оливер не ответил на его признание. Да и не обязан был отвечать. Он же не виноват, что Флинт такой влюбленный идиот. С каждым глотком исчезающего из чашки кофе Маркус терял уверенность в правильности своего решения. Не будет ли он выглядеть глупо? Уместно ли такое предложение спустя ничтожно малое количество времени? Не сочтет ли Оливер это предложение минутной блажью? Необдуманным поступком? Что, если он откажет? Он же такой свободолюбивый, упрямый, независимый. Посмеется над сентиментальным дураком Флинтом? А вдруг после вчерашнего эксперимента он растерял весь авторитет в его глазах? Последняя мысль заставила его страдальчески поморщиться и в очередной раз поерзать на стуле. Маркус тяжело вздохнул. Тишина давила на уши — Вуд был непривычно молчалив, и его раздражающей непосредственной болтовни сейчас очень не хватало. Маркус бросил взгляд на часы. Если он хотел успеть поговорить с Оливером, нужно было начинать прямо сейчас. — Я... — начал Маркус, сжал кулаки и вдруг заговорил: совсем не то, что хотел, но более рациональное и разумное, как ему вдруг показалось, — я куплю тебе квартиру. Поступишь в колледж, будешь писать, как хотел... Оливер неспешно отложил тост, в который уже успел вгрызться, когда предложение Маркуса достигло его ушей. Он, глядя на скатерть, стряхнул крошки, провел тыльной стороной ладони по губам, старательно отвоевывая себе время, чтобы придумать достойный ответ. Только такого не находилось. Флинт по-прежнему считал его шлюхой? Да, Оливер не дурак, он отлично слышал признание и был склонен верить ему, но создавалось впечатление, что сам Флинт происходящему был далеко не рад. Еще бы. Кто он такой? Таких, как Оливер Вуд, надо трахать под покровом ночи и развлекаться, пока никто не видит. Таких, как он, можно купить. И стоило ли радоваться тому, что его недешево оценили? Если бы он действительно был проституткой, то это предложение было бы как нельзя кстати. Щедро, блять. Квартирка, деньги на тумбочке, секс в благодарность, и все счастливы, да? Оливер скривился и сделал глоток кофе, прежде чем ответить всего пару слов: — Нет, спасибо. Не прельщает. Недоумение и разочарование на лице Флинта было таким искренним, что Оливер усмехнулся. Однако самому Маркусу смешно не было. Он хотел что-то сказать, но горло словно сдавило стальным обручем. Маркус рефлекторно схватился за галстук, но так и не ослабив узел, прохрипел: — В смысле? — кашлянул, прочищая ком в горле, и продолжил: — А что тебя прельщает? Выдавать себя за блядь?! Решил вернуться к своему славному ремеслу?! Это безусловно лучше, чем остаться со мной, правда?! — негодование мгновенно трансформировалось в злость и жгучую обиду, и Маркус неожиданно для самого себя сорвался на крик. — Лучше выдавать себя за блять, чем стать ей, — усмехнулся Оливер. — Хотя, конечно, спасибо. Я явно поднялся в твоих глазах, раз уж ты готов так много заплатить. Оливер понимал, что обида отчетливо слышится в его голосе, что ему вообще не стоило говорить этого сейчас, но молчать было невозможно. — Я никогда не относился к тебя, как к шлюхе, — глухо отозвался Маркус. — Разве что сейчас, — Оливер отвел взгляд. — Знаешь, я не буду ждать вечера. Я, пожалуй, свалю прямо сейчас. Маркус смотрел на то, как Оливер делает последний глоток кофе, поспешно вытирает салфеткой рот, отодвигает стул, резко встает, и чувствовал, как его охватывает паника. Он давно не позволял эмоциям брать над собой верх, но сейчас ему стало действительно страшно. Страшно, что Оливер уйдет, и больше Маркус его никогда не увидит. — Стой, — позвал он, когда Оливер был уже у двери. — Ты не можешь уйти. — Да ладно? — Оливер даже остановился и повернулся лицом к Маркусу. — Прикинь, а я все-таки собираюсь. И ты вообще не имеешь никакого права мне приказывать. Неделя прошла, я был хорошим мальчиком, — он зло и все еще обиженно смотрел на Маркуса, — но контракт уже закончен. Фенита ля комедия, блять. Маркус оказался рядом так быстро, что Оливер даже не успел проследить его путь от стола к двери. Секунда, и он уже прижат к ней спиной, а Флинт нависает над ним, яростно сверкая глазами. — Никакого контракта не было. Как и секса за деньги. Не пытайся убеждать меня в обратном и забудь, что я сказал про квартиру, ты едешь со мной. Хуй я куда тебя отпущу, — решительно выпалил он. — Без лишних вопросов и разговоров? — буркнул Оливер просто потому, что промолчать было не так-то просто. Его так и подмывало ляпнуть что-то в ответ. Его вообще сейчас тянуло нести всякий бред без остановок. — И все-таки. В каком качестве я поеду с тобой? — на одном дыхании выпалил он. — И, блять, знаешь, ты сейчас такой прям агрессор. Охренеть. То есть это вообще круто. Тебе... — Вуд, — попытался Маркус остановить нервный поток его речи. — ... идет и все такое. Что? — Заткнись, — Маркус шумно выдохнул Оливеру в губы и в буквальном смысле бросился на него с поцелуями: яростно, жестко, абсолютно собственнически. Тот не отставал, целуя в ответ не менее воодушевленно, но при этом мягко, словно робко, касаясь пальцами то шеи, то скул, то гладкого выбритого подбородка Маркуса. — Ты поедешь со мной, — разрывая контакт губ, Маркус посчитал нужным озвучить это еще раз. Оливер молчал. Он замер, подобрался, словно вытянулся в тонкую струну, и только ресницами хлопал, часто-часто моргая. Маркуса прошиб холодный пот, но одновременно с этим ему казалось, что лицо горит от неловкости и стыда. Потому что с каждой секундой этой липкой тишины ему становилось все страшнее. Если Оливер оттолкнул бы его сейчас, было бы куда больнее. Только не после очередного почти признания. И тогда у него вырвалось пытливое и просящее: — Поедешь же? Марк просил неумело. Было видно, что ему это непривычно. Приказывать, требовать, ставить перед фактом — да, но не спрашивать. Постепенно Оливера начало затапливать чувство эйфории. Словно сказки эти, про которые он рассказывал Маркусу, в жизни и правда случаются. Про драконов, принцев и троллей. И его собственный тролль вовремя все исправил. Оливер растянул губы в улыбке и кивнул. — Я люблю тебя, — тихо признался он. Маркус издал совершенно неидентифицируемый звук — то ли нервный смешок, то ли стон облегчения, да и Оливеру было абсолютно все равно. Не всхлип, и ладно, хотя представить Маркуса настолько открытым и слабым Оливер не мог. Момент и так был слишком уж романтичным и сентиментальным — его необходимо было срочно испортить, чтобы сохранить свою мужскую честь и достоинство, поэтому Оливер не нашел ничего лучше, чем дернуть Маркуса за галстук на себя. — Ты выглядишь жутко самодовольным, — зашептал он, прежде чем коснуться его губ. — Это не самодовольство, — покачал головой Маркус. — А что же? Флинт сдвинул брови и зыркнул притворно недовольно. — Может, хватит пиздеть? На работу опоздаю, — прокомментировал он, пробираясь под одежду Оливера, чей смешок утонул в поцелуе, как и безобразно счастливая флинтовская улыбка. — Какая проблема прям-таки, — фыркнул Оливер, которому словно смешинка в рот попала. И вроде смеяться не над чем, но губы расплываются в идиотской улыбке, как только прекращается очередной поцелуй. — Мы сейчас как парочка из какой-нибудь придурковатой мелодрамы. Так что после работы не забудь победить дракона и притащить его голову мне, — Оливер уперся ладонями Маркусу в плечи, отталкивая его, но сам же потянулся следом. — Иди давай, а то и правда опоздаешь. — Вначале трахнемся, — категорично заявил Маркус и сдернул с Вуда штаны. * * * — Мистер Нотт, сегодня утром вы сообщили, что хотите поговорить с мистером Флинтом, — едва скрывая торжествующую улыбку, начал Пьюси, когда все заняли свои места за переговорным столом. Один Маркус не садился. Он стоял у окна как молчаливый наблюдатель и слушатель. Сегодня должно было решиться одно из самых крупных дел в его карьере, но, смотря на старика-Нотта, его напряженные сгорбленные плечи и морщинистое лицо, Маркус думал о том, что впервые за все время он не испытывает радости, переводя еще одного миллионера в разряд "бывших". Нотт любил свою компанию, желал сохранить ее в целости, а не распродать по кускам, он вложил в нее всего себя, это было видно по тому, как долго он пытался бороться с банкротством. — Я пересмотрел свою позицию по поводу вашего предложения, — несколько заискивающе начал Нотт-старший. Теодор, явно не согласный с решением деда, сидел рядом, опустив глаза и понурив голову, и Маркус почувствовал мстительное удовлетворение. Впрочем, сейчас его настроение было слишком хорошим, чтобы фиксироваться на своей ревности. К тому же Маркус сегодня окончательно убедился — Оливеру он нужен. Так что поводов беспокоиться насчет Нотта не было. — Я готов продать компанию, но только с одним условием, — между тем продолжил Нотт-старший. — Меня беспокоит не моя судьба, а судьба людей, которые там работают. Я бы не хотел, чтобы они оказались на улице. — Это не проблема, о них позаботятся, — встрял в разговор Пьюси и обвел взглядом зал для совещаний. — Дамы и господа, я думаю, нам следует приступить к обсуждению контракта. — Прости, Эд, — внезапно перебил его Маркус. — Господа, я хочу поговорить с мистером Ноттом наедине, — и с нажимом добавил: — Пожалуйста. — Что? — Эдриан непонимающе уставился на Маркуса, когда все присутствующие, тихо переговариваясь и недоуменно оглядываясь на Флинта, потянулись к выходу. — Марк, — еле сдерживаясь, зашептал он, когда в кабинете остались только он сам, Флинт и Нотты, — что тут обсуждать уже? Они у нас в кармане. Все. — Эдриан, — повторил Маркус и как-то совсем неправильно, на взгляд Пьюси, усмехнулся, — оставь нас, пожалуйста, — он добавил уже чуть громче. — И Вы, Теодор, тоже. Впрочем, Нотт-младший не спешил исполнять его указания. Он сперва перевел непонимающий взгляд на деда, и тот кивнул ему. Вздохнув, Теодор направился к дверям, как и недовольный Пьюси. Наконец они остались вдвоем. — Мистер Нотт, выпьете что-нибудь? — радушно предложил Маркус, отходя к шкафчику и открывая его. Тот покачал головой. — Боюсь, я тоже не совсем понимаю, что происходит, мистер Флинт. * * * Когда Маркус вышел за дверь, Оливер устало прислонился к стене и потер лицо ладонями. Он больше не улыбался, а лишь переводил ничего не выражающий взгляд с одной стены на другую. Правильно ли он поступил, эгоистично желая остаться с Флинтом? Возможно, ему следовало вести себя более зрело: уйти, ничем не высказывая свою обиду, не задерживаясь на пороге, ожидая, что Маркус остановит его? Как тот и поступил в итоге. Не стоило виснуть на Флинте и, уж тем более, совсем не стоило признаваться в ответ. Теперь Маркус со своим невозможным упрямством никуда его не отпустит, а сам Оливер так хотел остаться, что его мнимое сопротивление уже дало трещину. Если же отодвинуть в сторону метания двух великовозрастных идиотов, то ничего хорошего не выходило. Оливер уже просрал свою жизнь, так имел ли он право рисковать репутацией Маркуса? Тот, казалось, даже не задумывался об этом, но сам Оливер никак не мог отделаться от этой мысли. Он ведь далеко не благотворительностью занимался эти годы и теоретически мог в любой момент столкнуться с кем-то из прошлого. Странно было, что до сих пор не столкнулся. Оставался вопрос, как на подобную встречу отреагировал бы Флинт. Он был готов простить ему все сейчас, но что будет потом? Если он столкнется с реальностью лицом к лицу? Если он получит еще не одно напоминание о том, кем являлся Оливер? Маркус был чертовски ревнив, и, как бы Оливеру ни нравился его буйный темперамент в постели и непродолжительных ссорах с бурными примирениями, это вряд ли было хорошим заделом на будущее. Оливер мотнул головой и сделал шаг от стены, направляясь к бару. Имело ли вообще смысл бесконечно вести мысленные споры с самим с собой, если он уже был точно уверен в одном: от Флинта он больше не сбежит. Оливер налил себе виски и покрутил стакан на свету. — За новую жизнь, — криво усмехнувшись, произнес он и собрался было сделать глоток, как раздался звонок. Оливер улыбнулся и направился к двери. — Ты все-таки решил снова не идти на работу, Ма... — начал он и резко прервался, глядя в лицо Перегрина. — Рассел, — произнес тот, улыбаясь и чуть склонив голову набок, и Оливер отступил назад, не отводя от него напряженного взгляда. Перегрин вошел следом и хлопнул дверью, отрезая их от любопытного взгляда лифтера. Он хмыкнул, смерил Оливера взглядом и остановил его на стакане виски. — Пожалуй, от выпивки в твоей компании я откажусь, — вкрадчиво произнес он, и Оливер, поджав губы, вздернул подбородок, планируя отрицать все. Он, конечно, слышал, что мысль материальна, но не думал, что все его опасения сбудутся так скоро. — Мы знакомы? — только и смог выдавить Оливер, чувствуя, как заходится сердце и его с ног до головы начинает затапливать паника. Счастливая и спокойная жизнь с Флинтом? Размечтался, блять. — О, да, — кивнул Перегрин, внимательно рассматривая Оливера. — Вот только никак не определюсь, к сожалению или к счастью. Оливер отступил еще на шаг назад и шумно сглотнул. Перегрин широко ухмыльнулся. — А ты гораздо симпатичнее без всей этой, — он провел пальцем в воздухе, указывая на лицо, — боевой раскраски. Я тебя даже не сразу узнал. — Я думаю, вы ошиблись, — тихо попытался возразить Оливер. — Уверен, что нет, — хмыкнул Перегрин. — Бесполезно ломать комедию. Ты наконец мне попался, парень, — он говорил медленно и словно лениво, рассматривал окружающую обстановку, то и дело снова останавливая взгляд на Оливере. — Вот хочу предупредить Маркуса, что за рыбка заплыла к нему. — Он все знает, — запальчиво выпалил Оливер, понимая, что бесполезно отнекиваться дальше. — И я завязал с этим. Ехидная ухмылка скользнула по губам, Перегрин прищурился и переспросил: — С проституцией? — Я... — Оливер вспыхнул, скрипнул от негодования зубами и припечатал: — Я никогда ни с кем не спал за деньги. Сейчас все его прошлое навалилось разом, схватило за горло, и Оливер почувствовал себя как никогда омерзительно. Ему хотелось забыть многочисленные кафе-бары-рестораны-ночные клубы для съема, смешавшиеся в одно черное пятно на его репутации, хотелось вычеркнуть из своей биографии таких личностей, как Перегрин, стереть те факты, за которые сейчас было невообразимо стыдно. Но этого было сделать нельзя. Похоже, настала пора расплачиваться за содеянное. Какого черта именно сейчас?! — А мне кажется, что я припоминаю что-то такое, — протянул Перегрин. — В гостиной, в душе, в моей машине. Думаю, Флинту будет интересно послушать об этом. А еще интереснее будет узнать об этом партнерам Маркуса. О том, что он связался со шлюхой. Вот это скандал будет, — закончил он и с наигранным восхищением присвистнул. Было видно, что он безумно доволен собой. — Зачем тебе это нужно? — просипел Оливер, дернув за галстук, потому что казалось, еще немного — и он просто задохнется. — Хочешь поквитаться? Я тебе все верну. Перегрин смотрел на него пару долгих секунд, а потом громко безудержно рассмеялся. Оливер терпеливо выжидал, пока Перегрин не успокоится. Наконец тот прекратил и враз стал серьезным, уставившись на него. — Я об этом не очень-то думал, — признался он. — Мне просто хотелось вначале поговорить с тобой и потом уже все решить. Может, у умного мальчика Рассела есть идеи? — издевательски протянул он. — Сделать вид, что мы незнакомы, и уйти, — огрызнулся Оливер. — Серьезно, я не понимаю, чего ты теперь хочешь. Деньги я тебе могу вернуть. Репутацию Флинту ты можешь испортить, только основательно подмочив свою, а наше небольшое приключение того не стоит. — Кажется, у меня появилась идея, — Перегрин выждал паузу и продолжил, глумливо улыбаясь. — Деньги, так уж и быть, можешь оставить себе, но отработать придется. — Нет, нет, нет, нет, НЕТ, — замотал головой Оливер, в ужасе представляя себе, ЧТО будет, если Маркус узнает обо всем происходящем сейчас. — Не думаю, что я настолько отвратителен, что стою пяти "нет", — хмыкнул Перегрин и сделал шаг к нему. — Давай, куколка. Все в твоих руках. Ты честно отрабатываешь украденные у меня деньги, я ухожу и забываю об этой истории навсегда. Нет — мистер Флинт узнает, какой ты грязный и развратный мальчик. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы разрушить его хрупкое доверие, — видимо, на лице Оливера отразилось такое неприкрытое недоумение, что Перегрин пояснил: — Я въехал в этот отель в один день с Флинтом. Я работаю в его компании и был на всех совместных светских мероприятия. Так что ты всю неделю был у меня как на ладони, — он говорил и мелкой поступью продвигался вперед, к Оливеру, тот же шаг за шагом отступал, пока не уперся в стену. Перегрин оперся обеими руками по обе стороны от его лица и бросил: — Щекотливая ситуация. На пару мгновений Оливер действительно задумался о том, чтобы поддаться. Переспать с Перегрином, а потом скрывать это от Маркуса. Пару мгновений, в течение которых тот не отрывал от него своего изучающего взгляда, а Оливер судорожно облизывал губы и почти был готов пойти на этот шаг. — Я, — он сглотнул. "Если ты обещаешь, что исчезнешь, и что Марк ничего не узнает", — промелькнуло в голове, и тут Оливер скривился. — Я не шлюха, — прошипел он. Его руки нервно дрожали, горло перехватывало от понимания того, что выбора-то у него и не было. — Я не буду с тобой спать. Делай, что хочешь. Мне плевать. Оливер оттолкнул Перегрина и сделал шаг от стены, к которой тот прижал его. Перегрин ухватил его за рукав, дернул на себя и пристально всмотрелся в лицо. Оливер замер, глаза его горели, впрочем, как и щеки, и шея, и он не знал, чего хочет больше — трусливо сбежать прямо сейчас или ударить Перегрина. Впрочем, за что его бить, было не ясно. Точнее, ясно, но это, даже на предвзятый взгляд Оливера, было несправедливо. Сейчас Оливер понимал, что сам во всем виноват, но не представлял, как все исправить или оправдаться. — Я не могу, — прошептал Оливер и закрыл глаза, чтобы избежать наконец этого пристального взгляда. Перигрин разжал руку, выпуская его запястье из захвата. — Как тебя зовут? — спросил он после короткого молчания, и по интонации его голоса Оливер понял, что насиловать его никто не собирается. Он резко распахнул глаза. — Оливер, — зачем-то признался он. — Приятно наконец познакомиться с тобой, Оливер, — насмешливо сказал Перегрин, впрочем, беззлобно. Казалось, он понял об Оливере что-то, что заставило его поменять свое мнение, потому что его пренебрежительность вдруг исчезла, и он чуть неловко отступил на шаг. Оливер взял в руку отставленный до того стакан с виски и залпом опрокинул его в себя. — Флинту привет, а я пошел, — бросил он и направился к двери. — Куда? — голос Перегрина догнал его у самой двери. — Какая разница? — вопросом на вопрос отреагировал Оливер. — Я ничего не скажу ему, — сказал тот его спине, и Оливер на пару мгновений замер, прежде чем повернуться к нему лицом. — Вот! — громко возвестил он, указывая на того пальцем, словно сейчас произошло что-то невероятно важное. — Ты нормальный чувак. Тебе просто не повезло, а мне сейчас повезло. А Флинту потом совсем не повезет... из-за меня, — невнятно объяснил он, и уставился на Перегрина, словно тот должен был сказать что-то. — Это ваше личное дело, Оливер, — тот улыбнулся и прошел мимо Вуда к двери, но, прежде чем закрыть ее за собой, смерил взглядом застывшего в коридоре номера Оливера. — Вот ведь странно. Я пришел тебя уничтожить, а сейчас почти готов пожелать вам счастья. Оливер вздрогнул, дернулся резко, словно наконец созрел для того, чтобы искренне извиниться, но дверь уже захлопнулась. Он снова остался один — в смятении, не понимая, что ему дальше делать. Он пытался понять, что чувствует. Встреча с призраком из прошлого завершилась совсем не так, как он ожидал и боялся, но блаженного чувства облегчения не было. Наоборот, Перегрин вернул Оливера с небес на землю, и он осознал сейчас со всей ясностью, что не так уж неуловим, как думал до этого. Он может повстречать кого-нибудь еще, и не факт, что все закончится так же благополучно, как на этот раз. К тому же, Перегрин ставил под сомнение его убеждение, что все мужчины с деньгами конченные мудаки. При этом его роль ангела мщения за всех униженных и оскорбленных теряла всю придаваемую ей им самим возвышенность, и это заставило Оливера почувствовать себя совсем скверно. Простым мошенником ему быть совсем не хотелось. Что если его прошлое действительно как-то заденет Маркуса? Что если Флинт пострадает из-за него? Или, что еще хуже, разочаруется в нем? Ведь одно дело — предполагать, быть может, осуждать, но так или иначе — пытаться обелить человека, которого (теперь Оливер знал!) любишь, другое — не только увидеть всю правду своими глазами, но и заляпаться в этом дерьме за компанию. Оливер крепко зажмурился, так сильно, что перед глазами заплясали разноцветные точки. Следующие полчаса прошли как в тумане. Он осушил еще пару бокалов, скурил найденную в одном из флинтовских пиджаков сигарету, раскинувшись на не заправленной еще с утра кровати, и, не взяв никаких вещей, вышел из номера.