Красавчик

Днем она отличница, а ночью — клофелинщица! (с)

Бостон, май, 2001 Оливер испепелял своего, похоже, уже бывшего шефа взглядом. Это все, что он мог сделать в такой ситуации. Ему хотелось больно треснуть жирного гомика под зад. Или закричать, затопав ногами. Откровенно сказать, куда этот мистер-пожалуйста-зови-меня-просто-Генри может отправиться со своими предложениями. Начать распинаться о своих планах на жизнь, о том, что он хочет стать кем-то значимым. В конце концов, он был готов даже расплакаться. Но нет. В красках представляя, как «Генри» летит с лестницы и как его тучное тело, которое, оказывается, тоже жаждет любви, с приятным для его ушей звуком шмякается о ступеньки, Оливер выдавил из себя дежурную улыбку. С детства познав, что такое находиться в самом низу социальной лестницы, он худо-бедно научился контролировать себя, а потому лишь ответил: — Я подумаю над вашим предложением. «Сдохни, тварь!» — У меня много денег. Действительно много денег, — с нажимом повторил Гойл. Посчитав, что этого достаточно, чтобы разрешить любые сомнения, он сделал шаг вперед, по-хозяйски положив свою лапу на задницу Оливера. Тот моргнул. Потом еще раз. И еще. «За это ты мне точно заплатишь!» — Я не понимаю, о чем вы, — Оливер сделал попытку выкрутиться из скользкой ситуации с минимальным для себя уроном. — Все ты понимаешь, малыш, — горячо зашептал Гойл, склонившись к самому уху Оливера, и снова ощутимо ущипнул его за задницу. — Ты такой сладкий, что тебя прямо так и хочется скушать. Оливер вздрогнул и повторил: — То есть вы предлагаете мне переспать с вами за деньги? — Нет, ну, конечно, нет! Что ты? Как я могу предложить тебе такое? — Гойл переместил свою руку с толстыми некрасивыми пальцами Оливеру на поясницу и попытался притянуть к себе. — Я просто могу дать тебе все, что ты захочешь. Все, что может заслужить мальчик вроде тебя. — А выпить я уже заслужил? — прикинулся дурачком Оливер, придумывая ходы к отступлению. — Это помогло бы мне расслабиться и повлияло бы на мое решение, — многозначительно добавил он. — Конечно-конечно, — тут же закивал Гойл и, нехотя отстранившись, подошел к мини-бару, доставая из него бутылку шампанского, на которую Оливеру по самым скромным подсчетам пришлось копить бы месяц. — Присаживайся. — Спасибо, — Оливер присел на край дивана, почти сразу поняв свою стратегическую ошибку. — Я даже поухаживаю за тобой, — Гойл налил шампанское в бокалы и примостился рядом, пытаясь обнять его. Ощутив пальцы, поглаживающие его по спине, Оливер почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Казалось, еще секунда, и его, правда, вырвет на дорогой костюм этого «борова». Впрочем, это было не самой плохой идеей. Гойл наклонился к его шее, и Оливер уже зажмурился, чувствуя себя до омерзения гадко, но тут, к его облегчению, раздался телефонный звонок. — Извини, сейчас мы продолжим, — Гойл приторно улыбнулся ему, поднявшись с места, и достал телефон. — Да? — голос его тут же разительно изменился. Оливер хаотично соображал, что же ему делать. Может, просто сорваться с места и сбежать? Но этот вариант казался не таким привлекательным, как поставить наглого мужика на место. Что, решил, раз есть бабки, так значит, все можно? Оливер покосился на маячащую у окна тушу. Одна мысль, что этот «Генри» дотронется до него, вызывала тошноту и отвращение, но того, похоже, это совсем не беспокоило — ясно как день, за Оливера уже все решили и планируют разложить прямо вот на этом диване. Допустить чего-то подобного он не мог, поэтому судорожно зашарил по карманам, прикидывая, что можно использовать, чтобы пресечь посягательства на свою задницу. Но в джинсах ничего полезного не обнаружилось, кроме смятых чеков и пары центов. Тогда он начал шарить взглядом по комнате, пока не наткнулся на стоящий возле ножки дивана раскрытый кожаный портфель. Глаз зацепился за знакомую этикетку — это однозначно было снотворное. Оливер не раз покупал его для своего отца. Похоже, это был единственный выход. Проехавшись задницей по дивану и не спуская напряженного взгляда со спины все еще разговаривающего по телефону Гойла, Оливер дотянулся до портфеля и вытащил лекарство. Трясущимися руками он отвинтил крышку, высыпал на ладонь порядка пяти капсул и, не глядя, бросил их в один из бокалов. Едва он успел вернуть крышку на место, как Гойл обернулся и нахмурился. — Похоже, ты обронил. Оно лежало на полу, — Оливер обворожительно улыбнулся, чувствуя, как по спине потек холодный пот, а сердце тревожно замерло. — Снотворное, Генри? Должно быть, тебе просто не хватает кого-нибудь, кто заставит тебя спать без задних ног. Гойл тут же расслабился, расплылся в похотливой улыбке и опустился на диван рядом с Оливером. — Поможешь мне это исправить? — протянул он и погладил его по коленке. — Несомненно, — Оливер схватил со стола бокалы и почти впихнул один из них Гойлу. — Но сначала мы выпьем. А то я так волнуюсь. — Какой ты впечатлительный и трепетный мальчик, — усмехнулся тот, взял бокал и осушил залпом, не спуская горящего взгляда с Оливера, который, наоборот, медленно потягивал шампанское, пытаясь выиграть немного времени. Устав ждать, Гойл нетерпеливо выдернул бокал из его рук и поставил на стол, глядя на Оливера совсем уж плотоядно. Взгляд его помутнел, и Оливер очень надеялся, что это уже начинает действовать снотворное. Гойл наклонился, пытаясь дотянуться до его губ, и Оливер дернулся назад. — Что-то не так, сладкий? — Гойл сонно моргнул и вдруг завалился на него. Оливер в ужасе застыл и только через пару самых долгих в его жизни мгновений понял, что его несостоявшийся любовник уснул. — Фу-у-ух, — выдохнул он с облегчением и попытался столкнуть с себя тяжелое тело. — Вот отжираются же, — не сразу, но ему все-таки удалось отпихнуть его от себя, и он вскочил с места. — Вот так-то, — с наслаждением пнул он Гойла и направился к выходу. Уже потянув за ручку, Оливер остановился и вернулся назад. «Он же меня лапал? Лапал. Значит, я это заработал, — попытался убедить он сам себя. — К тому же с него не убудет». Оливер осторожно начал хлопать ладонями по карманам спящего в поисках чего-нибудь ценного, дергаясь при каждом особо громком всхрапе. Пачка банкнот, которую он обнаружил, тут же перекочевала в его собственный карман. Лос-Анджелес, август, 2002 — Что тебе надо, Забини? — не тратя время на приветствия, спросил Маркус. — Извини, я, похоже, погорячился сегодня, — в трубке послышался виноватый, заискивающий голос Блейза. — Я просто вспылил, потому что мы давно не виделись. Я могу быть в Лос-Анджелесе уже завтра. Маркус стоял справа от двери и наблюдал за Оливером, отражающимся в зеркале, которое висело напротив. Возможно, если бы Вуда сейчас здесь не было, Маркус тут же простил Блейза. Но сейчас Забини отошел на второй план, да и проучить его как следует не мешало: — Можешь, но не будешь. Ты мне уже тут не нужен, — равнодушно сказал он. — Какого черта, Марк? Ты же только утром настаивал на моем приезде! — воскликнул Блейз. — Обстоятельства изменились, — бросил Маркус и тут заметил, как Оливер что-то кинул в один из бокалов. Ухватив его за ножку, он посмотрел его на свет и, вероятно, убедившись, что таблетки успели раствориться, вернул на поднос. Маркус почувствовал, как внутри с новой силой разгорается ярость. — Марк, ну почему ты молчишь? Я тебя спрашиваю, какие обстоятельства? О чем ты? — продолжал верещать Блейз. — Что происходит? — Я перезвоню, — ответил Маркус и сбросил вызов. Он вернулся в комнату, едва сдерживаясь, чтобы не свернуть несостоявшемуся аферисту шею. Вуд, не чувствуя нависшей над ним угрозы, улыбнулся, как радушная хозяйка, и протянул ему бокал. — За встречу? — предложил он. Но Маркус пить не спешил. Он пару секунд всматривался в содержимое бокала, сжимая пальцы на его ножке, и думал, что бы было, если бы он не увидел, что Вуд туда что-то подмешал. — Давай поговорим, — все-таки подал он голос. — Чувак, ты заплатил только за час, — напомнил ему Оливер, напряженно ожидая, когда Маркус выпьет снотворное. — Сколько будет за ночь? — вдруг спросил Флинт. — У тебя кишка тонка, милый, — манерно протянул Оливер, начиная по-настоящему волноваться и с трудом сдерживаясь от того, чтобы не смотреть очень уж явно на бокал в руке Маркуса. — И все-таки? — настойчиво. — Триста, — нервно облизнув губы, ответил Оливер. — Заметано, — кивнул Маркус, а Оливер залпом осушил свой бокал. — Клубнику? — и он, взяв одну из вазочки, протянул ее Вуду. — Нахрена? — непонимающе спросил Оливер, глядя на ягоду в пальцах Флинта. — Клубника подчеркивает вкус шампанского, — пояснил Маркус. — А, ну валяй, — Оливер чуть склонил голову и приоткрыл рот, выжидающе смотря на него. Маркус усмехнулся и, сделав шаг к нему, дотронулся клубникой до его губ, едва сдерживаясь, чтобы не запихать ему ее в глотку. Оливер томно прикрыл глаза и, забирая ягоду из его пальцев, словно случайно коснулся их языком, но когда он открыл глаза, облизывая губы, то наткнулся на слишком серьезный изучающий взгляд Маркуса. — А кто тебе звонил? — внезапно спросил он. — Бывший парень, — спокойно ответил Маркус, отмечая, как Вуд нервно поерзал на месте. — О как, — отстраненно протянул Оливер. — А я думал, ты женился. На дочери какого-нибудь магната. — А я думал, моя ориентация тебе известна еще со школы, — парировал Флинт. — Ну да, — кивнул Оливер и, не выдержав, все-таки выпалил: — А ты чего не пьешь? — Я не употребляю алкоголь, — соврал Маркус, любуясь отразившейся на лице Вуда паникой. — Как?! Совсем?! — Совсем, — Маркус усмехнулся и пояснил: — Я уже опьянен жизнью. — Но это же пиздец! — в сердцах воскликнул Оливер, не в силах сдержать досаду в голосе. — В смысле... Я хотел сказать... А как ты тогда расслабляешься?! — Ну как раз сейчас я и планировал расслабиться, — ответил Маркус, отставляя бокал, и потянулся к галстуку, намереваясь ослабить узел. — Моя работа — напрягать, а не расслаблять, — спошлил Оливер, пытаясь замаскировать нервозность. Сейчас, когда его план с треском провалился, он судорожно начал искать пути к отступлению. — Но сначала мне нужно в туалет, — нашелся он. — Хорошо. Туалет там, — кивнул Маркус и указал рукой направление. — Не задерживайся. Жду тебя в спальне, — он скинул пиджак и бросил его на диван. Проводив взглядом скрывшегося за дверью туалета Вуда, в спальню Маркус не отправился, а опустился в кресло, стоящее в углу. В полумраке его не было видно, но при этом отсюда отлично просматривалась входная дверь. Его расчет оказался верным, потому что Вуд, через пару минут выглянув из туалета и не заметив Маркуса, быстро направился к выходу. Он завозился возле двери, пытаясь открыть ее и постоянно оглядываясь. Но та не поддавалась. Странно, что Вуд, который «бывал в таких номерах не раз», забыл, что войти и, соответственно, выйти из номера можно только с помощью электронного ключа. Оливер, казалось, уже готов был высадить дверь плечом, правда, с его комплекцией это бы вряд ли удалось. — Блять, ну откройся же! — громким отчаянным шепотом обратился он к ней. — Попробуй другое заклинание. Это, похоже, не работает, — усмехнулся Маркус, когда ему надоела эта разворачивающаяся перед его глазами «драма». Оливер вздрогнул и резко обернулся. Маркуса он увидел не сразу. — Далеко собрался? — А ты чего не в спальне? Я это... Презервативы купить, — выпалил Оливер первое, что пришло в голову. — Что ж ты за шлюха такая, Вуд? Даже презервативов с собой нет, — саркастично поинтересовался Маркус и поспешил «успокоить» его: — У меня все есть, не волнуйся. Оливер растерянно моргнул. Дело неожиданно приняло крутой оборот. Вообще-то спать с Флинтом в его планы не входило, но как выкрутиться из этой щекотливой ситуации, он уже не знал. Если бы это был не Флинт, Оливер мог бы отовраться — у него было припасено несколько отмазок на такой случай, но в данной ситуации он стал заложником собственный лжи. А признаться Флинту в своей слабости не позволяли гордость и выдуманное еще со времен школы соперничество. Ко всему прочему, проституция была не самым благородным занятием, но то, чем он промышлял на самом деле, в глазах закона выглядело гораздо хуже. Нью-Йорк, декабрь, 1991 Оливер шел по коридору, продолжая рыться в сумке и еле слышно чертыхаясь себе под нос: он никак не мог найти доклад по истории, заданный рассыпающимся от древности мистером Бинсом. Тот преподавал в школе, казалось, уже лет шестьдесят, и Оливер был уверен, что когда тот все-таки помрет, его призрак останется здесь терроризировать учеников своими нудными лекциями. Третий неуд по предмету получать не хотелось, к тому же ради этой работы ему пришлось провести несколько долгих часов в обществе зануды Грейнджер, слушая разговоры ее родителей-дантистов о запущенном пульпите директора Дамблдора. Без этого знания он точно мог прожить вполне сносно. Вдруг приглушенный разговор неподалеку привлек его внимание. Оливер с любопытством заглянул за угол и увидел Флинта, у которого на шее в буквальном смысле этого слова повис «тот самый ванильный пидорас» Блетчли. Оливер скривился и сжал ремень сумки. Стиснув зубы, он намеревался молча пройти мимо «голубков», но язык его, как обычно, голосу разума не подчинился. Когда до них осталось пару шагов, Оливер выпалил достаточно громко, чтобы его услышали: — Деньги есть — вкуса нет. Флинт круто развернулся, от неожиданности даже оттолкнув от себя Блетчли. — Что ты там вякнул, полено? — угрожающе протянул он. — Говорю, даже наличие больших возможностей не предполагает качественный выбор, — туманно заметил Оливер, покосившись на негодующего Блетчли и уже предвкушая, как Флинт разозлится. Хотя у него были сомнения, поймет ли эта «груда мышц» его тонкий сарказм. — Кому-то вообще выбирать не приходится, — парировал Маркус, делая шаг ему навстречу. Понял. — Тебе-то что? Больше всех надо? — Противно, знаешь ли, — Оливер задрал подбородок, всем своим видом демонстрируя пренебрежение. — Лижетесь тут, а мне, может, потом кошмары сниться будут. Удар в скулу был вполне ожидаемым. Впечатавшись спиной в шкафчики, расположенные вдоль противоположной стены коридора, Оливер расфокусированным взглядом уставился на нависшего над ним Флинта. — Могу устроить кошмар наяву, — пообещал Маркус. — Или тебя больше привлекают эротические сны с моим участием? Оливер вспыхнул: сейчас своими словами Флинт ударил сильнее, чем пару секунд назад кулаком, потому что попал в прямо в точку. Он хотел огрызнуться, ответить, но язык словно прилип к небу, и было трудно произнести хоть что-то. Флинт продолжал удерживать его, сжимая на плечах пальцы, но тоже молчал и сверлил взглядом. Оливер судорожно вздохнул и все-таки произнес еле слышно: — А что, если так? Он ожидал очередного толчка или удара, ожидал, что Флинт сейчас взбесится окончательно, но только не того, что тот только неверяще уставится на него и ослабит хватку. Оливер боялся даже дышать, застыв и умоляя свое сердце не колотиться так сильно о ребра. Он облизал губы и заметил, как Маркус перевел на них взгляд — всего на секунду, но этого хватило, чтобы понять, что он хочет сделать. Оливер, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как Флинт чуть склонил голову набок и вдруг качнулся вперед. Он уже почувствовал обжигающее дыхание на своих губах, когда неподалеку раздался громкий голос завуча. — Флинт! Вуд! В мой кабинет. Живо, — миссис МакГонагалл строго смотрела на них, а позади нее маячила фигура мстительно ухмыляющегося Блетчли. Маркус отпрянул так быстро, что Оливер даже не успел в полной мере ощутить разочарование от того, что наваждение исчезло, словно его и не было. Еще пару мгновений назад ему казалось, что Флинт и правда хотел его поцеловать. Хотел ведь? Или все-таки нет? Лос-Анджелес, август, 2002 Когда-то давно он был бы очень даже не прочь переспать с Маркусом. Еще в школе. Флинт всегда был привлекательным, не скрывал свой интерес к парням и выглядел достаточно опытным в вопросах гей-секса. Подростку вроде Оливера, только осознавшему свою гомосексуальность и при этом отчаянно скрывающему ее, только и оставалось дрочить на «светлый образ» Флинта. А сейчас он оказался в совершенно противоположной ситуации: Флинт сам предлагает ему переспать, так еще и готов заплатить за это. Возможность получить наконец-то то, чего когда-то хотел отчаянно сильно, и унизить Флинта связью подобного рода оказалась очень привлекательной. Раньше Оливер подумал бы, что это жестоко и аморально, но последние годы изменили его. Флинт ничем не отличался от всех этих богатых снобов, которых он уже встречал на пути — самовлюбленный, самоуверенный, высокомерный сукин сын. Он был тем, кто гнобил его все школьные годы, раз за разом подчеркивая разницу между ними, то, что такой, как он, никогда не «опустится» до кого-то вроде Оливера. Неужели он не заслужил его ненависти? Оливер был уверен, что более чем. Вначале он планировал стандартным для себя способом «усыпить» Флинта, взять деньги и сбежать. Но чем дольше продолжалась их встреча, тем сложнее было абстрагироваться от прошлого, а идея «убить двух зайцев сразу» становилась все привлекательней. Оливер прошел вглубь комнаты и опустился на ковер перед креслом, в котором сидел Маркус. Он ловко сунул руку в один сапог и извлек оттуда целый набор всевозможных презервативов. Удерживая их веером, он стал громогласно перечислять: — Значит так. У меня есть розовый, красный, есть зелененький, есть лиловый и есть всего один золотой. Презерватив чемпионов. Через него ничего не просачивается, — и, не удержавшись, ехидно добавил: — Флинт, хочешь почувствовать себя чемпионом? — М-м-м, за презервативами собирался, говоришь? — издевательски напомнил Маркус. — Знаешь, я не люблю защищенный секс. — А я только такой, — пожал плечами Оливер, пропуская мимо ушей первую реплику Флинта. — У нас, конечно, некоторые рискуют, но я не такой. Сам понимаешь, СПИД, все дела... — Хватит болтать, — прервал его Маркус. — Работай. Оливер стянул сапоги и, откинув их в сторону, на коленях подполз к креслу. Маркус продолжал наблюдать за ним, и Оливер чувствовал себя не совсем уютно. Он устроился у Флинта между ног, уперся руками в бедра, потягиваясь вверх, а Маркус шире раздвинул ноги, позволяя ему прижаться к нему крепче. Он молчал, ничем не высказывая своего желания, и Оливеру было сложно собраться с мыслями, чтобы решить, что стоит делать. Он неуверенно провел губами по шее Маркуса, и тот не оттолкнул его, хотя не было и реакции, показавшей, что ему это понравилось. Сжав бедра, Оливер попытался притянуть его ближе, вжимаясь крепче и продолжая ласкать его шею губами. Он определенно хотел большего, но отсутствие какой бы то ни было реакции смущало его. Все, о чем Оливер мог думать сейчас, это о том, чтобы получить от Флинта отклик. Маркус же продолжал безразлично наблюдать, как он расстегивает его рубашку -пуговица за пуговицей, — и не шевелился. Оливер выдохнул и поцеловал теплую кожу на груди, надеясь почувствовать под губами хотя бы отчетливый стук сердца, чтобы точно знать — Флинт только притворяется безучастным. Проведя языком по плоскому мускулистому животу, он скользнул языком в пупок и стал спускаться по тонкой полоске темных волос, пока не наткнулся на мягкую ткань брюк. Пальцы Флинта запутались в его волосах. Тогда Оливер поднял голову, пристально глядя на него, и Маркус потянул его вверх, наклоняясь навстречу. За секунду до поцелуя, Оливер прижал пальцы к его губам. — Нет, — сказал он, — я не целуюсь в губы. Маркус как-то криво усмехнулся и ответил: — Я тоже, — и Оливер опустил руку, продолжая напряженно смотреть прямо в темные, почти черные сейчас глаза. Пока он пялился на него, Маркус притянул его к себе за жилетку и провел языком по горлу. А потом оттолкнул, все еще сжимая ткань в кулаке. — Работай, — повторил он, и Оливер вздохнул. Ему с трудом удалось сдержать дрожь в руках, расстегивая пряжку ремня Маркуса. Тот съехал вниз по сиденью, когда его пальцы коснулись ширинки и начали дразняще-медленно расстегивать пуговицы. Ох, черт, он действительно собирался это сделать. Оливер встряхнул головой и попытался отрешиться от всяких мешающих мыслей, поэтому довольно резко дернул штаны с бедер. Чертов Флинт не собирался облегчать ему задачу. Действуя импульсивно, Оливер наклонился и потерся носом о ткань трусов, выглядывающих из расстегнутой ширинки, отодвинул края и прижался ртом. Маркус громко выдохнул и снова запустил пальцы в его волосы, не давая отстраниться. Тогда Оливер открыл рот и провел языком по ткани. Маркус приподнялся и потянул свои штаны вместе с трусами вниз. Его член, высвобожденный из ткани, качнулся у Оливера прямо перед лицом. Большой, толстый, с крупной головкой и четко выделяющимися венами. Маркус обхватил его рукой, сделал пару движений вверх-вниз, а затем провел головкой по губам Оливера. — Соси, — выдохнул он и нетерпеливо дернул бедрами. Оливер прижался губами к головке и открыл рот, но вместо того, чтобы втянуть член внутрь, почти невесомо провел губами вдоль нежной плоти, изредка задевая языком горячую кожу. Черт, от Маркуса так здорово пахло: мужским возбуждением и — едва ощутимо — потом. Оливер обхватил член рукой, лизнул головку, непроизвольно прикрыв глаза, и наконец вобрал ее в рот. Задавшись целью лишить Маркуса самообладания, Оливер стал двигать головой, щекоча чувствительную кожу кончиком языка и шумно сглатывая. Но Маркус не издавал ни звука, только грудь его рвано вздымалась и опускалась. Он положил руку Оливеру на затылок, заставляя глубже насадиться ртом на член, и начал подаваться бедрами навстречу, с каждой секундой увеличивая темп движений. Все же Оливер профессиональной проституткой не был (он вообще не был проституткой!), а уж мастером глубоких минетов и подавно, поэтому он едва сдержал рвотный рефлекс, когда головка члена первый раз толкнулась в горло, и закашлялся. Маркус не остановился, продолжая крепко удерживать его голову в том же положении, но напор сбавил, двигаясь медленно и ритмично. Флинт не был особо осторожен, и, черт возьми, он и не должен был. В конце концов, он хотя бы больше не пытался засунуть член ему в глотку, и уже за это Оливер был благодарен ему, хотя такая мысль и вызывала острое возбуждение. Он поднял взгляд и посмотрел на Маркуса. Глаза того были полузакрыты, и это было единственным, что говорило о том, что засранец все-таки ловит кайф. И от этой мысли Оливер не сдержался и положил руку на свой пах. Он надавил на член и зажмурился — раз уж они играли тут в безучастность, он не хотел быть тем, кто первым начнет громко стонать и дрочить. Маркус открыл глаза и мягко потянул Оливера за волосы, отстраняя от своего паха. — Разденься, — он не приказывал, но и не просил. Его голос звучал твердо и властно, так, что хотелось ему подчиняться. Оливер встал, быстро скинул жилетку и стянул пошлый топик — сейчас ему вдруг стало стыдно за свой блядский внешний вид. Маркус прожигал его взглядом и продолжал сидеть неподвижно, похоже, даже и не думая сам раздеваться. Оливер тщетно пытался напомнить себе, что, прежде всего, это Флинт хотел его, что он готов платить за этот секс. Не помогало. Оливер чувствовал себя по-прежнему неудобно и крайне неловко. Поджав губы, он расстегнул пуговицу и потянул молнию брюк. Замешкавшись лишь на секунду, он резко стянул их. Не медленно и соблазнительно, как, вероятно должен был, а быстро, словно опасался передумать, хотя обоим было ясно, что отступать уже некуда. Отпихнув штаны ногой, Оливер вздернул подбородок и выпрямился, не препятствуя Маркусу рассматривать его. И Маркус рассматривал — жадно и неприкрыто, отчего Оливера с ног до головы окатило жаркой волной. — Иди сюда, — позвал Флинт, и Оливер снова приблизился к нему. — Садись, — он приглашающе похлопал по колену. Оливер мотнул головой, но сопротивляться Флинту было невозможно. И дело было не только в том, что он платил ему за секс, как вновь и вновь повторял себе Оливер. На него было трудно не смотреть, не восхищаться — особенно сейчас, и ему было невозможно перечить. В Маркусе чувствовалась подавляющая властность. Облизнув губы, Оливер оперся ладонями об его плечи и оседлал бедра. Маркус легко провел кончиками пальцев по его плечу, задержался на спине и двинулся ниже. Оливер закрыл глаза, уговаривая себя расслабиться. А потому, когда Маркус оставил грубый поцелуй на его шее, от неожиданности он издал звук, больше похожий на всхлип. И тогда Маркус с большим энтузиазмом принялся ласкать чувствительную кожу на его горле, вызывая вполне однозначную реакцию. Оливер поерзал, и Маркус стиснул его бедра, впиваясь пальцами в кожу. Это было здорово. И Оливеру хотелось бы забыть о том, что привело к этому моменту, хотя на это он не имел никакого права. Наконец руки Маркуса легли на его ягодицы и крепко сжали. Он дернул Оливера на себя, заставив задницей проехаться по своему возбужденному члену. — Предполагаю, что готовить тебя не нужно? — спросил он хриплым от возбуждения шепотом. Оливер ощутимо сжался после этих слов, но попытался максимально быстро взять себя в руки. Он явно предусмотрел не все, и сейчас у него было два варианта. Сказать, что не надо, и тогда его заднице не поздоровится, либо немного снизить свои "проститутские" способности перед Флинтом. Выбор был не самым сложным. — Только если тебе нравится излишняя грубость, — Оливер попытался выглядеть спокойным, говоря это. — Дело в том, Флинт, что я, увы, не самая популярная проститутка на Голливудском бульваре, — и он попытался улыбнуться. Маркус странно хмыкнул, но больше вопросов задавать не стал. Он настойчиво надавил двумя пальцами на губы Оливера, чтобы тот приоткрыл рот и пустил их внутрь. Язык быстро прошелся вперед-назад, обильно смазывая пальцы слюной. Когда Оливер вдруг сомкнул зубы на фаланге указательного пальца, Маркус тихо охнул и несильно шлепнул другой рукой по голой ягодице. — Наглая шлюшка, — шепнул он беззлобно и почти неосознанно — он просто был любителем грязных словечек во время секса. Рука быстро переместилась изо рта Оливера к ягодицам. Влажные пальцы прошлись между ними, раздвинули и погладили сжавшийся анус. — Обхвати меня ногами, — резко приказал он, когда Оливер чуть съехал на его коленях. Тот тут же повиновался. Когда Маркус просунул в него сразу два пальца, Оливер закусил нижнюю губу и гортанно застонал. И тут же похвалил сам себя, что не стал выпендриваться, иначе могло быть куда хуже. Маркус так и не разделся, и в воспаленном мозгу Оливера промелькнула мысль, как он будет объяснять в химчистке происхождение пятен, которые наверняка останутся. Не то чтобы его это волновало. Хотя нет. Он бы на это посмотрел. Однако ощущения были странными. Ткань терлась о голую кожу, и это придавало происходящему еще больше пикантности. Флинт тщательно растягивал его, не разрывая с ним зрительного контакта. И это было так смущающе и так возбуждающе одновременно, что Оливер невольно подумал, что мог бы кончить только от ощущения толкающихся в него пальцев и этого непередаваемого взгляда. И он сам стал насаживаться на пальцы, желая почувствовать их в себе глубже. Маркусу все сложнее было сдерживаться. Нет, он, в принципе, почти никогда не позволял себе открыто стонать, но сейчас, ко всему прочему, он стремился внешне остаться безразличным и не выдать своей чрезмерной увлеченности процессом. Вуд не должен знать, как ему сейчас хорошо, потому что он все равно завтра уйдет — ни к чему травить душу. Пальцы уже легко скользили внутри, и Маркус решил, что пришло время заменить их чем-то более существенным. Он шепнул насмешливо на ухо тяжело дышащему Оливеру: — А смазка у тебя, «профессионалки», с собой? Оливер моргнул и уставился на Маркуса красноречивым взглядом. — Что? И этого нет? — Оливер мотнул головой. — Вуд, я уже спрашивал тебя, что ты за шлюха такая? Так вот. Вопрос все еще актуален, — Маркус спихнул его с колен и встал, поморщившись. — Оставайся тут, а то еще в аптеку решишь сбегать, — язвительно закончил он и направился прямиком в ванную — искать, чтобы могло сгодиться, потому что, когда он ехал в эту командировку, не рассчитывал в первый же ее день заниматься сексом, соответственно и смазку не взял. На стеклянной полочке под зеркалом стояли какие-то запечатанные баночки, и Маркус схватил первый попавшийся. "Гель для душа", — гласила надпись. — Вуд, — позвал Маркус, отставив гель и начиная спешно раздеваться, — сюда иди. Оливер прошел на звук голоса, переборов желание прикрыться. В дверях ванны он застыл, рассматривая на этот раз уже голого Флинта. Татуировки, больше не скрытые тканью, все также притягивали взгляд, как это было и в школе. Но сейчас они выглядели еще сексуальней. И это раздражало. С трудом отведя изучающий взгляд, Оливер с долей сарказма спросил: — Что теперь прикажете? — он тут же поспешно прикусил язык. Не стоило забывать, на каких правах он тут, поэтому Оливер улыбнулся. Вроде как пошутил. Маркус смерил его долгим внимательным взглядом, но явная насмешка его нисколько не смутила. Он резким движением отодвинул стеклянную дверь душа в сторону и сделал приглашающий жест рукой. — Только после вас, — в тон Оливеру сказал Маркус. Когда тот протиснулся мимо него в душевую кабинку, он подхватил с полочки гель и зашел следом, плотно закрывая дверь. Оливер поспешил включить воду, и через мгновение на него сверху обрушился поток горячих капель. Волосы тут же намокли, подводка потекла, оставляя под глазами черные круги. Оливер потер лицо, явно предполагая, что это могло случиться. Но видеть он себя не мог, поэтому только еще больше размазал краску по лицу. В другой раз Маркус, может быть, и посмеялся бы, наблюдая за подобной картиной, но сейчас ему было не до смеха. Он тоже встал под воду, прижимаясь к Оливеру сзади всем телом, и провел свободной ладонью по его боку. Флинт с такой силой вжался в него, что почти вдавил в стену. Тогда Оливер протестующе замычал и резко развернулся, запуская пальцы в его волосы и притягивая к себе. И он действительно собирался поцеловать его, черт возьми, но успел взять себя в руки за пару мгновений до того, как его губы коснулись губ Маркуса. Вместо этого Оливер укусил его за подбородок, ощупал губами кадык и провел языком по ключице. Маркус усмехнулся и скользнул ртом к уху. Обведя его языком, он втянул мочку губами и прикусил, заставив Оливера судорожно вздохнуть. Решив, что прелюдия и так слишком затянулась, Маркус снова развернул Вуда к себе спиной, выдавил на руку гель и, размазав его по своему члену, тщательно смазал уже подготовленную задницу. Оливер упирался руками в стену и призывно выгибался в пояснице, и Маркус так завелся от этого, что вогнал в него член одним резким движением. Когда Оливер наконец смог выдохнуть, Маркус уже размашисто двигался, с силой вжимая пальцы в его бедра. И, если бы он мог сейчас это сделать, Оливер бы самодовольно улыбнулся, потому что то, как Флинт накинулся на него, четко указывало на то, что его самообладание дало трещину. И Оливер чувствовал себя самым настоящим психом, потому что ему это нравилось. Нравилось ощущать, как Маркус напряжен, нравилось, что он не особо осторожен с ним, нравилась эта боль, которая была неизбежна. Даже будучи тем, кого трахали, Оливер чувствовал себя главным. Маркус убрал одну руку с его бедра и, запустив пальцы в его мокрые спутавшиеся волосы, дернул, заставляя запрокинуть голову, с силой врываясь в него. Его собственный член требовал внимания, и Оливер сжал его, зашипев сквозь зубы. Маркус продолжал равномерно двигаться, чувствуя приближение разрядки. Оливер уже вовсю дрочил, подстраиваясь под ритм его фрикций, громко и неприкрыто стонал и подавался бедрами навстречу, насаживаясь на член. Этого было более чем достаточно. Маркус наклонился и, ухватив зубами кожу на плече Оливера, чтобы не издать ни звука, бурно кончил, не прекращая движений. Спермы было так много, что она стала вытекать из задницы и скатываться капля за каплей по бедрам Оливера, и, почувствовав это, тот тоже достиг разрядки, пачкая свой собственный кулак, извиваясь в руках Маркуса и выкрикивая ругательства. Но только когда Оливер отдышался, вновь возвращаясь в реальность, он смог проанализировать произошедшее. Стекающая по ногам сперма говорила только об одном: презерватив «для чемпионов» явно остался не у дел, как, впрочем, и любой другой. "Вуд, ну что ж ты за шлюха-то такая?" — с тоской подумал он и потер укушенное плечо. Что теперь делать, он не имел никакого представления. Наверное, следовало выпихнуть Флинта из кабинки и вымыться, не забыв при этом оттереть лицо от подводки. И Оливер так и поступил бы, если бы ситуация была другой. Маркус отстранился от него и встал под душ. Вода была горячей, но не обжигала, а проходила по расслабленному телу приятным теплом. Некоторое время Маркус так и стоял, задрав голову, но, подумав, он ухватил замершего в нерешительности Вуда за руку и втащил к себе. Несколько мгновений он рассматривал его лицо с черными подтеками под глазами, а потом взял с полки мочалку и быстро ее намылил. — Глаза закрой, — приказал он в очередной раз и, не успел Оливер сказать и слова, принялся тщательно возить мочалкой по его лицу. Оливер успел не только закрыть глаза, но и открыть рот для гневной тирады, целью которой было объяснить Флинту, куда ему следует идти со своими приказами. Мыло попало в рот, и он тут же протестующе замычал. В голове даже всплыла удачная, на его взгляд, шутка. Что-то про то, что это, наверное, замашки богатеньких снобов — полоскать после минета рот с мылом. Но почему-то Оливер сдержался. Честно, а он пытался быть максимально честным хотя бы перед собой, ему все произошедшее слишком понравилось, чтобы начинать очередную перепалку. * * * Сполоснув бритву под горячей водой, Маркус положил ее на полочку и дотянулся до полотенца. Его мысли все еще крутились вокруг произошедшего четверть часа назад. Он думал, что этот секс разочарует его в Оливере окончательно, но все вышло совсем даже наоборот. Вуд не вел себя, как профессиональная проститутка, был несдержан и порывист, отдавался так страстно, будто происходящее между ними было именно тем, чего хотел он сам. Маркус склонялся к мысли, что скорее так думать хочется ему самому, и он принимает желаемое за действительное, но соблазн искать в действиях Оливера то самое желаемое был слишком велик. Едва он вышел из ванной, взгляд его упал на кровать. Оливер лежал на животе, раскинув руки в разные стороны, и спал. Сейчас, когда его лицо не было обезображено косметикой, а волосы растрепались, Маркус словно заново почувствовал то, что так старательно прятал все эти годы. Оливер был по-девчачьи смазливым, но не это в нем всегда привлекало Маркуса. Вуд был строптивым, неугомонным придурком, гордым и независимым, что выглядело еще более нелепо, если учитывать материальное и социальное положение, занимаемое его семьей. Но тот никогда не прогибался ни под кого, отчаянно сопротивляясь жизненным трудностям. И не только трудностям — Маркусу он тоже всегда сопротивлялся. Нью-Йорк, декабрь, 1991 Маркус меланхолично потыкал вилкой в лист салата. — Вик, что ты притащил? Я похож на парнокопытное? Я не хочу жевать эту траву, — недовольно пробурчал он себе под нос, однако Крам его все-таки услышал. — Я тебе не официант, чувак. Что принес, то и жри, — спокойно отозвался Виктор, отправляя в рот точно такой же лист салата. — Полезно, между прочим. Ну, или, как вариант, свистни, пусть кто-нибудь из твоих пассий сбегает за стейком. Маркус скривился и смерил его скептическим взглядом. — Ага, а потом начнется: Марк, ты же покатаешь меня на своей машине? Марк, хочешь, я отдамся тебе прямо на ее капоте? Да ну нахуй, — он сделал глоток чая. Виктор хмыкнул и тоже потянулся к чашке, пряча улыбку. — А что тебе, собственно, не нравится? — насмешливо спросил он. — Популярность имеет свои минусы. И вообще, ты придираешься. Никогда не поверю, что во всей школе не найдется тот, кто подходил бы твоим требованиям. — Да я как-то и не искал. Мне и так уже это чрезмерное внимание поперек глотки, — покачал головой Маркус. Он оглянулся и наткнулся взглядом на Майлза Блетчли, который тут же расплылся в широкой улыбке, явно считая, что так выглядит очень обольстительно, и махнул Маркусу рукой. — Вот видишь. Пиздец. — Ничего не пиздец, — хмыкнул Виктор. — Хотя я, конечно, в таких делах не ценитель... Но симпатичный же. Маркус вдруг смутился и не ответил. Он с внезапно возникшим энтузиазмом стал запихивать в себя салат под непонимающим взглядом Крама. — Ну? — не выдержав, спросил тот. — Кроме смазливой мордашки в нем ничего нет, — нехотя пояснил Маркус. Виктор присвистнул. — Кто ты, и куда ты дел моего друга? — насмешливо протянул он. — Завались, Вик, — беззлобно огрызнулся Маркус. — Мне надоело, что все ведутся только на мои деньги. Готовы раздвинуть ноги при первом же удобном случае. Легкодоступность быстро приедается, знаешь ли. Всегда хочется чего-то, что не дается в руки так просто. Тут его патетичную речь прервали самым что ни на есть неожиданным образом. Маркус даже не успел толком понять, что произошло: он недоуменно уставился на спагетти, живописно свисающие со стола и частично — с его коленей. — Ой, извини, — раздалось поспешно, но неискренне. Маркус поднял голову и увидел нагло ухмыляющегося Вуда, который держал поднос так, будто в случае необходимости собирался обороняться им. Виктор закашлялся, скрывая смех, а Маркус стиснул зубы, свирепея прямо на глазах. — Вуд, чмо ты криворукое! Я тебя сейчас заставлю эти макароны сожрать прямо с пола! — громко, на всю столовую, провозгласил он. — Это что, твоя эротическая фантазия, Флинт? — отступив на шаг, спросил Оливер и уже тише добавил: — Расселся тут, как будто у себя на вилле. — Что ты сказал?! — Маркус резким движением отодвинул стул и встал из-за стола, стряхивая с себя спагетти. — А по ебалу? — он сделал шаг к Оливеру и схватил его за воротник футболки, дергая на себя. — Да ладно тебе, не парься, — тон Оливера можно было принять за миролюбивый, если бы он усиленно не пытался отодвинуться и не жмурился в ожидании удара. — Все подумают, что это новая мода. Вот увидишь, завтра твои воздыхатели придут в школу с бахромой на джинсах из спагетти. — Ты бы лучше переживал о том, что тебе больше жрать нечего, — Маркус мстительно наступил на макароны, неаппетитной кучей рассыпавшиеся по полу. — Если ты все-таки не рискнешь сожрать эти. Могу даже с рук покормить. Для тебя ничего не жалко. — Спасибо, обойдусь. Блетчли предложи, — спокойно отозвался Оливер. — Мне кажется, он не будет против, — при этих словах он покосился на Майлза, и они с Флинтом синхронно повернули головы в его сторону. Тот уже не казался таким счастливым, как прежде. — Хм, а может быть, и будет. Упс. Виктор, наблюдая за этой сценой, обратил внимание на то, что Маркус вместо того, чтобы ударить Вуда, как и обещал, продолжает этот лишенный здравого смысла разговор. Снова встряхнув Оливера, как будто вспомнив, что вообще-то собирался врезать ему промеж глаз, Маркус прошипел ему в лицо: — А ты что, ревнуешь, Вудди? — Слишком много чести, Флинсток, — Оливер вздернул подбородок и вцепился пальцами в запястье Маркуса, пытаясь оттолкнуть его руку. — Отпусти уже, раз бить не собираешься, — тихо и как-то устало попросил он. Маркус тут же послушно разжал пальцы, но потом, спохватившись, больно пихнул Вуда в плечо. — Сваливай лучше, — послышался насмешливый голос Виктора, и Маркус повернулся к нему, чем Оливер поспешил воспользоваться и отскочил на пару шагов. — Вик, ты офигел? — недоуменно спросил Маркус, а Крам только пожал плечами. — Легкодоступность, значит, не любишь, да? Что ж, это многое объясняет, — неожиданно изрек он и бросил взгляд на удаляющегося Вуда. Маркус буркнул что-то злое и явно матерное и схватил сумку со стула, намереваясь уйти, как до него донеслось: — А спагетти все равно так себе были.