Король пиратов

Мысленно Луи укорил себя в глупости. Это же Гарри. Герцог или нет, он всегда оставался настоящим мужчиной, который не станет изменять своим привычкам в связи с обретением титула. А самому ему... понравится, если кто-то станет его купать. Он чувствовал нестерпимую усталость, его тело было утомлено напряжением и сдерживаемым гневом. Ему хотелось ощутить прикосновение сильных рук Гарри к своей коже. Небольшое потворство собственным капризам не сумеет ему навредить. Это же всего-навсего купание. – С удовольствием, ваша светлость. Он уже вспотел в своем шелковом мундире и брюках, поэтому с радостью снял их и повесил на крючок рядом с изысканным камзолом Гарри. Кинжал и поясной нож он положил на полку рядом с оружием герцога. Вынув из ушей золотые сережки, Луи опустил их в деревянную чашу, в которой уже лежали кольца герцога, внушительный медальон и пара больших рубиновых серег. Прежде Гарри не имел обыкновения украшать себя столь ярко. – Кто посещал вас сегодня? – поинтересовался Луи. Герцог поморщился: – Посланник короля. Луи обвел помещение взглядом, и он указал на деревянную скамью: – Присядь здесь, а я принесу воды. Скамья оказалась теплой и гладко отполированной. Установленные в нишах масляные лампы заливали стены помещения красным, оранжевым, розовым и золотым сиянием, секции каменного пола были декорированы мозаикой тех же цветов. Из бассейна поднимался, закручиваясь, пар. Вдохнув его, Луи почувствовал, с какой легкостью здесь дышится. Ему нравилось быть обнаженным. Расстелив на скамье полотенце, он присел, кожей ощущая благотворное действие тепла и слушая, как Гарри наливает воду. Когда он вернулся к нему, Луи поинтересовался: – Зачем король послал к вам своего человека? Собрать налоги, которые вы удерживаете, Гарри? Ваша светлость, – тут же добавил он. Он, казалось, не обратил внимания, как именно он к нему обратился. – Закрой глаза. Гарри намазал ему веки подогретой мазью, а затем осторожно стер с них краску. Луи ощущал на лице его дыхание, гораздо более интимное, чем прикосновение рук к его коже. С помощью специального лосьона и ткани Гарри очистил его лицо, затем уши. От его касаний по позвоночнику побежали мурашки. Он едва сдерживался, чтобы не потереться головой о его ладонь, как кошка, требующая больше ласки. – Так что это был за посланник? – не унимался Луи. Гарри принялся интенсивно растирать его ключицу пропитанной мылом тканью. Подавив стон наслаждения, он закрыл глаза. Гарри прервал свое восхитительное занятие для того чтобы прополоскать ткань, и лишь тогда произнес: – Его величество послал лорда Оделла, который, как ты, возможно, помнишь, является главным распорядителем герцогского совета. Его величество король Джулиан Седьмой, владыка восточных проходов, властелин восьми герцогств – включая и мое, – решил напомнить мне о необходимости жениться. Он устал ждать, когда я выполню эту миссию, выбрав жену самостоятельно, и приказал мне немедленно связать себя узами брака. Гарри снова стал тереть Луи спину, более интенсивно, чем прежде. Со вздохом он уперся локтями в бедра, давая ему возможность приложить больше усилий. – Так как не может лично выносить вам наследника, он решил навязать верного ему человека. Ненадолго воцарилась тишина, затем Гарри рассмеялся: – Джулиан – действительно привлекательный мужчина, но не думаю, что в его вкусе партнеры одного с ним пола, особенно те, большое достоинство. Стараясь подавить острое разочарование, Луи спросил: – И когда свадьба? – Я отказался. Луи посмотрел на герцога через плечо. Делать это ему было не очень удобно, потому что он сосредоточенно тер его руку, от плеча до кончиков пальцев. Лицо его было предельно серьезным. – Вы герцог в его королевстве, – напомнил он. – Так и есть. И я обладаю всеми полагающимися мне правами и властью. Я несколько раздосадован тем, что пришлось ради этого пойти на небольшой шантаж, ведь этот титул принадлежит мне по праву рождения. Вполне вероятно, что Джулиан уже направил ко мне еще одного гонца. Я начал готовиться к обороне на случай, если король что-то замышляет. – У вас уже есть наследник? – Я не стал бы вести себя столь неосторожно! – резко возразил Гарри, на мгновение крепко сжав плечо Луи, но тут же отпустив. – Прошу прощения. Я сделал тебе больно? – Нет. Вы потрете и другую руку тоже? Он никогда прежде не видел, чтобы герцог проявлял гнев, по крайней мере, гнев от собственного бессилия, сродни тому, что он чувствовал сам. Сочувствие, испытываемое к этому мужчине, удивило его, и он едва подавил желание положить руку ему на плечо. Растирая левую руку Луи, Гарри действовал с гораздо большей нежностью. – Ты приехал сюда не для того, чтобы выслушивать мои жалобы, – сказал он. – Да и не на что мне жаловаться. – Прополоскав ткань, он намылил ее и принялся невозмутимо водить ею по груди и животу Луи. – Плоды мангостана перенесли путешествие благополучно? Луи старался не обращать внимание на тепло его ладоней, которое ощущал через ткань. – О да. В следующий раз мы снова воспользуемся этим способом укладки фруктов. Они очень сладкие. Зейн доставит вам ящик. Луи доложил об остальной части груза, его стоимости и ожидаемой прибыли, радуясь тому, что может таким образом отвлечься. Принимаясь намыливать его бедро, Гарри рассеянно заметил: – Вот эта мне особенно нравится. Пальцы его обрисовали контур татуировки в виде осьминога с волнообразными щупальцами. Луи задрожал. Это прикосновение показалось ему гораздо более интимным, чем прочие. Он ни за что не признался бы, что, выбирая этот рисунок, думал о Гарри, и представлял его в воображении, когда иглы накалывали татуировку на его кожу. Это воспоминание странным образом переплелось в его сознании с наслаждением, испытанным им от его прикосновения. Герцог продолжал мыть ему ноги, больше не делая никаких личных комментариев. Он задавал обычные вопросы об обстановке в портах, которые Луи довелось посетить, а также касательно начальника порта или владельца судоверфи, с которыми был знаком. Он рассказывал все, что знал, вне зависимости от того, как ничтожно скудны были эти сведения. Он говорил и о том, что услышал от Зейна, других своих моряков или служанки Норис. Гарри внимал ему с отсутствующим выражением лица, но он слишком хорошо его знал и понимал, что он не упускает ни единой детали. Когда Луи закончил говорить, он бросил полотенце на пол, опустился на колени и принялся мыть его ступни. Он не массировал их и не гладил больше, чем требовалось, но Луи ощущал при этом пробегающую по его ногам дрожь возбуждения. Глядя на основание шеи Гарри, он думал о том, как хочется ему положить туда руку или прижаться губами к линии роста волос. Ему нужно было что-то сказать, чтобы отвлечься от его пальцев, намыливающих его ступни. Дрожа от желания, Луи представлял, как он облизывает языком пространства между пальцами его ног. – Мои родители хотят, чтобы я женился, – с отчаянием в голосе произнес он. Руки Гарри замерли, и Луи медленно выдохнул. Теперь, когда он больше не касался его, он мог расслабиться. Он женится на придворной даме, потому что так повелел король, а он станет мужем кого-то, не носящего герцогский титул, и поэтому нечего даже и мечтать об... этом. Никакого этого быть не может. Гарри просто исполнил перед ним обязанности слуги, и ничего больше. Таково его своеобразное представление о дипломатии. Луи чересчур остро отреагировал на его касания, потому что долгие месяцы находился в плавании и был лишен любовных утех. Сейчас ему требовалось стряхнуть с себя неподобающее возбуждение, покинуть дворец и разыскать Найла, который всегда радовался его нечастым визитам в его свечной магазинчик. В залитой солнечным светом спальне Найл позаботится о его удовольствии, а потом они поужинают вместе, и он станет играть с его двумя сыновьями в саду. Возможно, даже задержится у него на ночь. Найл будет счастлив, если он так поступит. Он всегда говорит, что хочет видеть его чаще.