Подворье кровоточащего сердца

Затея была откровенно дурной и попахивала детской шалостью, но Хемсворт подумал: почему бы и нет? Пока Том переоблачался, Хемсворт в нетерпении бродил туда-сюда. Наконец, в живых изгородях зашуршали, и перед ним появился Томас. Он подал руку мисс Каррерос. Пока Хиддлстон одергивал непривычно короткий пиджак и вытряхивал листики из кудрей, горничная шепталась с конюхом. - ...после захода солнца, когда сторожа завершат обход. И не опаздывай. - Понял. Спасибо, – Хемсворт всё косился поверх головы подруги на Хиддлстона. Том подметил между этими двумя некое напряжение. Хемсворт собирался ущипнуть девицу, но та, сдвинув брови, шлёпнула по руке. - Не опаздывай. - Девушка негодующе одёрнула его. Гордо прошуршала юбками мимо, но у самого лаза остановилась. Посмотрела на юного лорда. Да так, что тот весь мурашками покрылся, с ног до головы оглядела и, как ему показалось, задержалась взглядом на его паху. Повела бровью и исчезла в зарослях. Том чувствовал, как у него горят уши. Ну и девица, никакого соображения о приличиях! Интересно, а они с Хемсвортом?... Мысль застопорилась, когда он наткнулся на ухмылку конюха. - Вы готовы? - Более чем. Неудивительно, что у такого человека есть подруга. Он такой... Такой... Том все никак не мог подобрать слово. Но вскоре бросил это дело. Пробираться тайной тропкой было сложновато, чтобы ещё размениваться на раздумья. - Вы могли бы сказаться моим кузеном, - заговорил Хемсворт, когда они миновали ограждённую часть владений. Том кивнул, продолжая жевать финики, что умыкнул с обеда. Говорить с набитым ртом неприлично. Хемсворт покачал головой. "Мда, что на тебя не одень, все равно натура вылезает". - Раз так, то, думаю, нам стоит... Временно перейти на более простое обращение. - Несомненно. - Томас кивнул с таким видом, будто был венценосной особой. Молодые люди засмеялись. - Можете звать меня Томом. Или Томасом. Только, пожалуйста, обойдемся без Томми. Так шотландцы зовут английских полицейских. Хемсворт кивнул и протянул ему руку для рукопожатия. - Крис Хемсворт. На мгновение Томас растерялся. Но всё же принял этот простонародный жест, слишком интимный и недопустимый в приличном обществе. Тем более между людьми разных сословий. - Том Хиддлстон. Молодые люди преодолели уже бОльшую часть пути, когда с ними поравнялась телега с хихикающими девицами. Деревенские девушки, что работали на полях, обрядившись в чистенькие платья и накрахмаленные передники, тоже ехали на праздник. Их "экипаж" был унизан лишь полевыми цветами, но молодые свежие лица и блеск глаз были лучшим украшением. Крис быстро нагнулся и мазнул пару раз по ладоням Тома. - Что вы... Ты!?... - Тссс, разотрите грязь по ладоням. Живей. О, Китти! Доброго вечерка! - Крис? Это же Крис! Эй, Сэм! Тормози! Залезайте к нам. А это кто с тобой? Какой хорошенький! Том пониже надвинул кепи и вцепился в борт повозки, когда они тронулись с места. - Привет! – одна из девушек подсела к ним поближе. - Ты чего молчишь? Язык проглотил? Том немного растерялся от такого напора и, в поисках поддержки, глянул на конюха. Но Хемсворт, подлая душонка, надвинул свою широкополую шляпу на самые глаза и притворился спящим. Уголки его губ подрагивали, явно сдерживая расплывающуюся ухмылку. Девушка жевала большое сочное яблоко и сама была такая же сочная и румяная. - Ты откуда такой бледный? - Дейзи, отстань от парня. Он из Ньюкасла, там народ живет приличный. - Ой, ну простите, пожалуйста, больно много чести! Но имя-то у парня есть? - Дейзи игриво толкнула Томаса плечом. Хиддлстон наконец-то совладал с собой и выдавил тихий ответ. Поняв, что симпатичный паренёк вовсе не немой, девушки насели на него всей гурьбой. Бедолаге пришлось выдумывать на ходу, кто он, откуда и чем занимается, при этом не забывать вставлять простонародные выражения. Но, судя по веселящемуся под шумок Хемсворту, получалось не очень убедительно. Когда впереди замаячила деревня, с Тома уже сто потов сошло. На его счастье девушки по дороге повстречали подруг, и молодым людям пришлось освободить место для дам. - Вы ужасный человек. Могли бы хоть... - шептал Томас, когда телега оказалась на приличном расстоянии. - Мне кажется, ты прекрасно справился. А финики ещё остались? - Нет. - А чем карман оттопырен? Или ты прихватил с кухни ещё что-то? Подметив, что мальчишка вновь собирается на него напуститься, Крис улыбнулся. Заговорил доверительно. - Постарайся держаться проще, более раскованно. Гроза миновала. Томас хмурился, но только потому, что не вполне понимал, о чём речь. - Ты двигаешься как… Двигайся немного по-другому. Попробуй расслабиться. - Я расслаблен. - Попробуй идти вразвалочку. Будто в подпитии. - О, нет, это исключено! - Том. Обычное имя, а как на языке горчит? Как щекочет нёбо? - Посмотри, как я двигаюсь, и... - Я давно хотел спросить, но... Раз мы сегодня упразднили некоторые условности... - Чувствую себя на приеме у законника! Говори проще. Говори прямо. - Ох... Да, но если это слишком странный вопрос или... - Том, ты давно хотел спросить, ну так спрашивай. - Ты говорил, что родом из Австралии, – медленно подбирал слова Том. – А ты… Ты видел индейцев? - Видел. Хемсворт старался выглядеть невозмутимым, но Томас смотрел на него с таким любопытством, что делалось не по себе. - Это соседний континент, а не соседняя планета. У тебя такое лицо, будто я с Луны свалился. - Ну, почти. С Луны, - Том с замиранием сердца смотрел на Криса. – И какие они? Конюх пожал плечами. - Две руки, две ноги, голова. Только ходят голышом. А так, такие же, как мы. - Они же каннибалы. - Ну да. - И ты жил где-то рядом… - Мой дом стоит на изгибе небольшой лагуны. И если залезть на крышу, можно разглядеть дым от их костров. А в хорошую безветренную погоду – услышать звуки ритуальных барабанов. - О, какой кошмар. - Я бы так не сказал. Они такие же, как мы. Тоже верят в бога, только в своего, тоже воюют, ходят племя на племя. Тоже строят дома и разводят хозяйство. Кстати, едят они только своих, если тебя это волнует. Белое мясо считается опасным. Маори считают, что их боги прокляли нас, содрали кожу и превратили в демонов. Томас надолго умолк и молчал до самой деревни, переваривая услышанное. А Хемсворт, по привычке отстающий на полшага от господина, без зазрения совести и безо всяких препятствий разглядывал его в его новом образе. Юный лорд теперь мог бы сойти за обычного мальчишку, выходца из среднего класса, сына пастора или врача. Если только не смотреть на его руки, никогда не знавшие даже самой лёгкой работы. Если не смотреть на лицо, не обременённое тревогами и серьёзными переживаниями, никогда не знавшее солнца... Хотя, нет. Движения, манера выражаться и держать себя, чёткая дикция, аристократическая бледность и праздная задумчивость. Теперь различия между ними ощущались особенно остро. Хемсворт бросил свои размышления. Ни к чему всё это. Несколько домов, церквушка, пёстрые шатры ярмарки. По случаю воскресного дня единственная улочка кипела жизнью. Нарядно одетые крестьяне и рабочие, вернувшиеся из Манчестера на входные, прогуливались со своими семьями. Женщины делились сплетнями, мужчины обсуждали дела, детвора шныряла меж торговых рядов, пускала слюни на свежие калачи и манящие своими глянцевыми бочками яблоки в карамели. Повадка простых людей манила и завораживала Тома. Ему казалось, эти люди честнее, прямолинейнее. Чище и глубже. - Почему бы тебе не отправиться в путешествие? Лорда Брана половину времени проводит в разъездах. Уверен, если захочешь, он возьмёт тебя собой. Или можно вовсе поселиться в другой стране. Том оглянулся, в глазах плеснуло печалью. Без тени обычной мягкости, он тихо произнес: - Не всё так просто, Крис. Конюх кивнул. Он не ждал и не искал откровенности. Не одного они поля ягоды, чтобы вот так, с ходу... Сам он никогда не поверит, что можно добровольно отказаться от свободы и вседозволенности, кою даровали высокое происхождение и богатство. Не мог понять, чего так не хватает этому залюбленному, избалованному мальчику. У него же есть все! А чего нет, с радостью раздобудет лорд Брана, потворствуя робкой просьбе воспитанника. И всё равно мальца несёт куда-то. - Жизнь простых людей не так романтична. Они бесправны, и доля их не на намного лучше положения чернокожих рабов. - Ты так говоришь «они», словно не причисляешь себя к их кругу. Крис нахмурился. - Не все так просто, Том. - Может ты опальный принц, что скрывается от мстительных родственников? - отшутился Том, пытаясь замять неловкую откровенность своих предыдущих слов. - Скорее уж беглый каторжник! - Хемсворт горласто хохотнул и легко шлепнул Тома по плечу. - Пошли скорее. Ты-то небось натрескался фиников до отвалу, а я совсем уработался, вон, с голодухи опух! Надо перекусить! Они спускались с холма, и Том все слагал в голове новые жаргонизмы. Хемсворт жевал слова, тянул, укорачивал, будто ему было лень говорить. Слушать его было одно удовольствие. - Давай, откуси кусочек. - Не хочу, зубы только портить. - Или ты боишься? - лукаво улыбнулся Том, и вдруг воскликнул на весь рынок. - Точно! Боишься попробовать?! Ну, Крис, я был о тебе лучшего мнения! Хемсворт тихо рыкнул, подскочил к веселящемуся Хиддлстону и одним укусом разделался с рожком. - Э-э-эй, - в руке Тома осталась только вафелька. Он притворно насупился, - ну вот. Но тут же вновь прыснул от смеха. Крис жевал вязкую субстанцию, слишком холодную и чересчур сладкую для его зубов. Он гримасничал и кривился, катая ледяной шарик по нёбу. - Какой кафмар. Фу, - вздрогнув напоследок, Крис сгрёб Тома под локоть и потащил подальше от лавки с подлыми сластями. - Вкусная штучка, не правда ли? - Не правда ли, - передразнил его Крис. - Но это лишь жалкая тень того, что может изобразить господин Эдмон. Всего лишь лед с джемом, а вот господин Эдмон… Он берет сливки, пудру, фрукты, иногда добавляет сладкий творог или печенье… А какой он делает макарон! Или топит в горьком шоколаде клубнику, бананы и орешки. Или эти белые пирожные, он называет их petale de lune, лунный лепесток, - Томас выдохнул название сластей, будто говорил о своей возлюбленной. - Я бы не отказался сейчас от солёной селёдки или от тунца в сухарях. Том понял, что увлёкся. Ему не доводилось пробовать ни то, ни другое. А Крис, как оказалось, не любит сладости. Ни цыган, ни глотателей шпаг на этот раз не было. Зато здесь были гадалки из местных старушек, парни в килтах и девушки с распущенными волосами в нарядных платьях, и… Затемнённый шатёр, вокруг которого столпилось несколько человек. - Дамы и господа! Внимание! Восьмое чудо света! Камера обскура – уже прошлый век! Сегодня, сейчас! – кричал бойкий мальчонка, что обычно разносит газеты. - Только для вас! Господин Хилл запечатлеет вас на моментальном фотоснимке! - Не боишься, что этот ящик похитит твою душу? Томас засмеялся. - Мне неведом страх! Тем более перед достижениями науки. Уплатив почти по фунту с носа, молодые люди ждали, пока чудесная аппаратура господина Октавиуса Хилла* будет готова к работе. Позади них был растянут фон – полотно с искусно выписанным горным пейзажем. Рядом стоял резной столик с «инвентарём». Можно было взять какой-нибудь предмет для красоты композиции. Пока Крис крутил головой и слушал разъяснения господина Хилла, Том взял одну из книг, что лежала на столике. К его сожалению, она оказалась бутафорской. А вот другая… - М-м-м, кто же принёс сюда сей фривольный труд? – высокопарно вопросил Томас. На вопросительный взгляд Криса, он пояснил, - Теннисон. Он пишет слишком чувственные стихи. Юным леди их запрещают читать. Помнишь, я говорил о леди Мириам? Мне пришлось контрабандой передавать ей томики Теннисона. Хотя, я сам не вижу в них ничего непристойного. - Помнится, кто-то обещал мне прочитать отрывок из своего произведения. Только вот не могу припомнить, кто это был, – так же шёпотом рассуждал Хемсворт и в притворной задумчивости тёр подбородок. Вся весёлость разом слетела с Тома. Он заалел щеками и потупил взор. - Действительно, кто бы это мог быть. Хемсворт долго смотрел на него, потом тихо хмыкнул. Отвернулся. Глянув на возящихся с «гармошкой» фотоаппарата операторов, возмущённо вопросил, почему так долго, и сколько ещё ждать? «Считаешь меня трусом? Или болтуном? Почему ты больше не смотришь на меня? Я разочаровал тебя? Или…» Том набрал в лёгкие побольше воздуха и заговорил. Говорил он о человеке, что волею судьбы и злого рока оказался вдали от дома, покинутый всеми. У него был лишь меч да верный конь, пара крепких рук и смекалистая голова в довесок к храброму сердцу. - Позади мягким шёпотом волн Океана звала его Смерть. Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась золотыми барханами Пустыня, а за ней крылась неизбежная Жизнь. - Продолжай, - шепнул Хемсворт, когда, пойманный его изумлённым взглядом, юноша умолк. - Жизнь и Смерть идут об руку. Одинокий воин изловил коня. Опёрся на меч, словно старец на посох и зашагал. Как шагали до него многое, и как будут шагать после него. В неизбежное Неизвестное. Ждал ли его впереди сарацинский плен и позорная смерть или он покроет себя славой в веках? Сейчас у него было одно стремление. Не размениваясь на предположения, он шёл вперёд. Больше Том не прятал взгляда, он смотрел открыто, почти с вызовом, и всё говорил. О воине, о его врагах, о неожиданных друзьях, о внезапно обретённой любви, к которой не стремился, но та сама вошла в его горячее сердце, презрев все доводы разума, скинула покрывала, словно самая желанная из наложниц… Юный лорд ждал, вопрошал, требовал словами сарацинской царевны: скажи же что-нибудь! Не молчи. Я умру, если ты… Но Крис молчал. В его глазах было восхищение, лёгкое недоверие… Как?! Как тот изнеженный мальчик может слагать такие строки?! Откуда?! Господин Хилл, что до этого восседал на стуле и ждал, когда ассистент закончит менять фотопластинку и замешает селитру с магниевым порошком, посмотрел на молодых людей. За сегодняшний день фотограф нагляделся на деревенских вдоволь, но эта парочка почему-то вызывала живой интерес. Тот, что был помоложе вдруг заговорил ладными фразами, ритмичным около-Гомеровским слогом. Его дрожащий голос креп, разливался медовой музыкой по шатру. Второй, покрепче и погрубее на вид, заворожено замер, прислушиваясь, будто впитывая слова и звуки голоса юного поэта. Господин Хилл подметил, что и его ассистент и мальчонка, что сметал отработанные реагенты после каждого снимка, замерли, тоже вслушиваясь. Фотограф отвесил пинка уборщику, чтобы убирался из кадра. На пальцах объяснил ассистенту, чтобы тот поторапливался со вспышкой. Поднял затвор. Юный поэт вещает, сжимая в руках книгу. Его друг, высокий и крепкий парень, держит в руке шляпу, другую засунул в карман. Оба неотрывно смотрят друг на друга. Без движения. И лица у обоих очень выразительные. Такое не сыграешь. Идеально. Бах! Всех ослепило. Тут же ядовитый запах наполнил комнату. Молодые люди закашлялись с непривычки. - Уф, спичками пахнет! - вдруг воскликнул Крис. Он посмотрел на Тома. Но наваждение уже исчезло. Хиддлстон кашлял в кулачок и испуганно хлопал ресницами. - Спасибо, джентльмены, прошу на выход. - Всё? - Да. Вы же заплатили за один снимок. - Я думал… - Поверьте, получится отличный кадр, – господин Хилл заторопился, чтобы не пришло переснимать. - Через две недели мы отправим вам фотографии почтой. - Высылайте на один адрес, - Томас склонился над столом с пером в руке. К удивлению Криса, писал он торопливо и невнятно. Ему же казалось, что Хиддлстон будет выводить изящные, пухлые от вензелей и завитушек буковки. Прочитав имя и адрес, фотограф глянул на Тома внимательнее, фыркнул в свои пышные усы и выставил обоих вон из шатра. - Теперь точно в паб! Юного лорда немного напугал вид сумрачного прокуренного кабака, крепкий духан и неулыбчивые лица. Если его раскроют, получится в самом деле глупо. Мол, высокородный мальчишка совсем от скуки заигрался, да ещё так неумело. От одной этой мысли его бросило в жар, и он пониже надвинул кепи. Лишь на мгновение на них обратили внимание. Но заметив Хемсворта, все вернулись к своим начатым пинтам и прерванным разговорам. Здесь было не протолкнуться, но Хемсворт как-то очень быстро отыскал свободное место в самом дальнем углу. - Эль, пиво, сидр? Или чего покрепче? - Как понимаю, чай тут не подают. - Только кофе. И тот дрянной. Что-то не так? - Я стараюсь воздерживаться от спиртного. Возьми что-нибудь совсем лёгкое. Хемсворт выпучился на него. - Ты не пьёшь? А сколько тебе лет? Томас зашипел на него, когда на восклицания конюха начали оборачиваться. Хемсворт ушёл, а Том уткнулся взглядом в стену, чтобы не привлекать лишнего внимания. - Я столько не съем, - пожаловался Томас, когда им принесли еду. - Не съешь - отдай собаке, - Крис осилил разом полпинты и приступил к своему бифштексу. Он жевал и чавкал с таким смаком, будто сидел не в убогой таверне на окраине захолустной деревеньки, а потчивал в Букингемском дворце на приёме у самой королевы Виктории. Томас тут же последовал его примеру. Мясо было жестковато и чересчур солёно, а напиток слишком холодным и крепким. Позже он узнал, что это эль, а ему полагается быть таковым, беспощадно заплетать ноги и язык. - Нравится? Лишённый всякого изящества вкус покатился по глотке. Томас стоически кивнул и сделал ещё глоток. На этот раз побольше, в надежде, что так пинта быстрее закончится. Он не собирался отступать или выказывать свою слабость и недовольство в присутствии Хемсворта. Сам напросился, теперь сам и расхлёбывай. В самом прямом смысле. Вдруг послышался хрипловатый голос. Пел немолодой мужчина, что до этого сидел у очага почти вплотную. Он практически не двигался, смотрел на огонь. Держал в руке маленькую глиняную чарку, но так и не пригубил из неё ни разу. Том заметил его сразу, когда немного осмотрелся здесь. Человек этот сидел неподвижно. Не прикасался к своему напитку. Смотрел в огонь и, кажется, вовсе не моргал. Лишь иногда его грудь вздымалась от тяжкого вздоха. Кожа его казалась слишком бледной, а сам он слишком худым на фоне крепких фермеров. Тому подумалось о портрете бесталанного художника, что изобразил только оболочку, а вдохнуть жизнь в лицо и тело позабыл. Когда мужчина вдруг запел, все голоса и шепотки в таверне смолкли. Но никто не смотрел в его сторону. Казалось, люди отводят глаза. - Кто этот человек? – прошептал Том, когда мужчина умолк. Крис долго смотрел на него. Потом ответил. - Рудокоп с даремской шахты Нью-Хэйвн, – Хемсворт откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Говорил он будто бы нехотя. – Несколько дней назад там обвалился новый «рукав» забоя. Все, кто там был, либо погибли сразу под обвалом, либо потом захлебнулись в грунтовых водах подземной реки. Этот бедолага единственный, кого успели достать. - Почему же бедолага? Он выжил, и это главное. Крис посмотрел на Тома тяжёлым взглядом. И кивнул. - Да, он выжил. Но представь, провести двое суток по пояс в воде в окружении изуродованных трупов его бывших товарищей. Крис почти сразу пожалел о сказанном. Том сам побледнел почти до синевы. «Чёрт побери, мальчишка слишком чувствительный! Но нельзя же всю жизнь жить в Золотой клетке и отгораживаться от самой жизни!» - Выпей ещё. И не думай об этом. Том кивнул и послушно сделал ещё несколько глотков. Но вот в их мрачную обитель ворвалось веселье. Безудержное, грубоватое, напористое, как те девицы, что ехали с ними на телеге. Девушки хватали мужчин за руки и тащили на улицу. Визжали и пели, выкрикивали валлийские заклинания, словно настоящие ведьмы в ночь шабаша. - Пойдём! Скорее! – Крис с облегчением поддался общему возбуждению. Взял совсем растерявшегося Тома за руку и увлёк забой. Их завертело вертепом из лиц, масок, звука и песен. Одурманенная ночью и хмелем молодежь неслась за границу деревни, в лес, к реке. Там, на берегу скорой речки, уже разгорался костёр. По бурным водам сплавлялись венки со свечками, кораблики, фигурно вырезанные полые тыквы. Простоволосые девушки и парни без рубах и обуви кружили в каком-то бесовском трансе вокруг стремящегося вверх, ревущего пламени. Всё позабылось, всё осталось позади. В спину била энергия, несла вперёд, заставляла пошире разевать рот и вытягивала из лёгких весь воздух в диком крике. Гулкие удары барабанов и бубнов, первых музыкальных инструментов, что придумал человек. Самые древние ритмы. Ритмы предков, ритмы крови. Они, словно черти, скакали и извивались в жуткой пляске. - Ты когда-нибудь прыгал через костер? – шептал разгоряченный конюх. - Нет, никогда, - Том смотрел на вздымающееся пламя, забыв про страх и всё на свете. - Я тоже никогда! Крис подхватил Тома за талию, они вместе помчались к полыхающему холму веток и пряных еловых лап. - О, Господи! Том зажмурился, ноги сами несли его вперед, руки цеплялись за крепкие руки Криса, а ребра ходили ходуном от смеха. Потом они мчались по зеленым долинам и золотым полям. Яркий месяц, словно рогатый Сатана, освещал их путь. Всё закончилось слишком быстро. Так казалось юному лорду. Ему хотелось выпустить, выплеснуть из себя странные, слишком сильные для его хрупкой души чувства. С каждым шагом его переполняло всё больше. Хотелось рвать и метать, хотелось разбить что-нибудь или плясать, содрогаясь в экстазе транса. Хотя бы криком разрядить себя. Том шагал всё быстрее, в конце концов, сорвался на бег. - Скорее, Крис! Догоняй! Хемсворт помчался следом. Он быстро нагнал Тома, и теперь бежал, отставая на полшага. "Что же ты делаешь, мятежный лорд?!" - колотилось в воспаленном мозгу. До него долетало тяжелое, скорое дыхание. Том выкрикивал что-то, смеялся. Завидев Криса, принялся петлять, мешать ему, дразнясь и подзадоривая. И Хемсворт потерялся, сорвало предохранители. Перехватил за талию, прижал к себе. Тонкое тело бьется в его руках. Том всё смеется, упирается. Сладко потяжелело в паху, когда развернул мальчишку к себе, а тот всё цепляется, опаляет загнанным дыханьем губы конюха. - Ну, что? Что дальше? Ты поймал меня, и что теперь? Том подначивал, дразнился, в глазах билось злое веселье. - Что дальше? Хотелось дать ему в нахальный глаз. Или заткнуть рот поцелуем, чтобы не смел больше дразнить сбитым горячим дыханьем и вертлявым желанным телом. - Я выиграл, поймал тебя и выиграл. - И что ты хочешь в награду? - Скажу, когда решу. Крис почти оттолкнул его от себя. Скорее! Подальше от него, от этого сладостного наваждения, от этой задиристой глупости. Он сам не ведает что творит, не знает насколько опасны его игрища. - Кри-и-ис, - Том всё нудит, цепляется за него. Но Хемсворт уперто идёт вперёд. Не получилось растрясти, и Томас совсем обезумел от своей дурости и хмеля. С разбегу запрыгну Хемсворту на спину. Тот, ожидавший чего-то подобного, ловко подхватил его под бёдра и с невозмутимым видом продолжил свой путь. Ноги у Тома оказались каменными, напряженными до предела. Эта горячая гладкость в ладонях смущала и манила, гибкость юного тела обещала все наслаждения мира. Но Хемсворт пёр вперёд, сам себя изводил, но запрещал себе даже думать о Томасе, как... Неважно. Нельзя. Никогда и ни за что. Но запретный плод сладок. И на ощупь этот плод самое то. Узкие бедра, округлая попка, словно персик, ноги стройные, грудь его наверное бледна, как и его бледно-розовые щеки. А нутро туго и невинно, как и эти шальные, перепуганные глаза. Понемногу Том успокоился. Вскоре вовсе затих, нахлобучил на голову его шляпу и засопел смущённо Крису на ухо. Когда они достигли лазейки в ограде, Том сполз с крисовой спины. Теперь, когда они оказались лицом к лицу, юный лорд так и порывался рассыпаться в извинениях, но Крис лишил его такой возможности. Он склонился над лазом, отвёл ветки, пропуская Тома вперёд. У неприметной дверцы, укрытой диким виноградом, их ждала мисс Каррерос. Крис остановился, словно не в силах пересечь магический барьер, окруживший замок. Только преодолев последнюю ступеньку, Том осознал, что Криса больше нет рядом. Он обернулся. Хемсворт стоял у подножья лестницы. - Доброй ночи, милорд. Спите хорошо. Томас собирался ответить в той же манере, но не смог произнести ни слова. Слишком сильные чувства его одолевали. Он немного пришёл в себя, но реальность всё равно ускользала. Сорвался с места, сбежал по ступенькам и оказался в объятиях конюха. - Сегодня был лучший день в моей жизни, - выдохнул Том, когда крепкие руки сомкнулись за его спиной. - Спасибо тебе. - Не зарекайся. Они были слишком близко. Что-то толкало их друг к другу, неумолимо и резко, и, оказавшись так близко, они растерянно замирали, не в силах оторваться друг от друга. Шагнуть навстречу или отступить... Невозможно. Завтра они увидятся вновь, но почему сейчас кажется невозможным разжать руки? Крис погладил мягкие волосы. И шепнул севшим голосом. - Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Завтра я намерен гонять тебя с самого утра. Буря совсем застоялась в деннике. Иди, Том. Иди же, не мучай нас обоих. Хиддлстон кивнул и так же стремительно оказался у дверей. Он без оглядки шагнул в темный зев коридора, где его ожидала мисс Каррерос. Сердце колотилось у самого горла. Странно, что горничная ничего не замечает. Он был пьян. Он ничего не соображал. Лишь обрывки сцен и фраз. Что же будет завтра? Завтра ли?... Уже сегодня. Том укутался в простыни, обнял себя за плечи, повёл ладонями, вспоминая, как его обнимал Крис, кажется всего мгновение назад…