Подворье кровоточащего сердца

- Мы отправляемся на континент! В одно промозглое утро, когда Том завтракал в одиночестве, в северную столовую ворвался лорд Брана. Он едва успел скинуть промокший насквозь плащ и теперь растирал замёрзшие даже в перчатках руки. Уселся за стол. Ему тут же поднесли приборы. - Бренди! Живее! – Кеннет был сильно возбуждён. Проглотил подогретый бренди и теперь с нетерпением смотрел на Тома. - Не вижу радости на твоём лице. - Я не совсем… а зачем? - Как зачем? Тебе нравится Старушка Англия осенью? Святые Угодники, да на всём земном шаре нет места страшнее осенней Англии. Лондон становится абсолютно невозможным местом. Серость, грязь. Всё скучное и безликое. А эти нищие голодранцы, что оккупировали весь Уайт Чеппл*, выглядят ещё более неприкаянными. Хочешь-не хочешь, а начнёшь страдать истерией. Кстати, я слышал, один австрийский шарлатан объявил, что… Брана ещё что-то увлечённо и с жаром говорил, а Томас всё больше погружался в раздумья. Когда наконец до него дошло, – не иначе погода была виной, последнее время он туго соображал – Том вскинулся. - Это чудесная идея. Куда мы отправимся в первую очередь? - Так бы сразу, – хмыкнул Брана, хищно вонзая нож в кусок свинины. – В первую очередь, мой мальчик, мы отправимся в Грецию. Брана щёлкнул пальцами, и Тому поднесли раскрытый атлас последней редакции, обновлённый после открытий, сделанных Миклухо-Маклаем. Кеннет поднялся со своего места и подошёл к нему. Совершенно неизящным жестом растолкав тарелки и блюда, развернул прекрасно отпечатанные яркие страницы. - Не то! Вот. Европа. Мы отправимся в Афины, - Кеннет повёл пальцем по карте. – Нет! Италия! Я передумал. Том улыбнулся на это капризное заявление. - Рим, Неаполь! Затем с островка Сицилии - говорят, там обитают самые красивые женщины, коих видел мир! – на яхте в Грецию. Мы пройдём дорогой крестоносцев из Мессины в Патры, а затем в Афины. Неприятно кольнуло, когда лорд Брана упомянул «самых красивых женщин» и Сицилию. Одна из горничных, та самая мисс Каррерос, страстная подруга Хемсворта, была родом с Сицилии. Его же самого такие дамы несколько пугали. Один взгляд чёрных глаз итальянки, и кажется, ты уже испробовал все грехи и искушения подземного мира. Всё в ней было чрезмерно. Том никогда не был особенно набожным, но единственное, что приходил на ум – Саломея**. Она - Саломея, за один танец которой, можно отдать всё, что угодно. Хоть саму жизнь. Только вот в последнее время он всё меньше думал о женщинах. Все его мысли занимал один мужчина. Ничего нового. И раньше его мысли часто посещал конюх с тягучим заморским акцентом. Но теперь Том всеми силами гнал его образ прочь. Вновь вспомнил, вновь в груди занудело. Он не хотел думать о Хемсворте, но и отказаться от него был не в силах. Том едва сдержался, чтобы не зажмуриться, закрыть побледневшее лицо руками. Лорд Брана принял это за предвкушение удовольствия. Но дело было в итальянке, что каждый божий день наводит чистоту и порядок в апартаментах лорда Браны. Прикасается к вещам Тома. А потом, срывая с себя все покровы, отдаётся Хемсворту. Теперь его хрупкую душу пожирало странным, неизведанным доселе чувством. Жгучим, как восточный перец, тяжёлым, как покрывала восточной ночи. Он думал о том, как эти двое придаются страсти. И его едва заметно потряхивало от… гнева?! - Рождество отметим в Швейцарских Альпах. - Что? - Том едва дышал, совсем потерявшись в своих мыслях. - Там очень красиво, – ответил Кеннет, будто бы это всё объясняло. Заговорил небрежно. – А после, в Вене, будет музыкальный фестиваль. Там есть семейство, Штраусы, кажется. Исполняют новомодную штучку - вальс. В наших салонах его не играют. Слишком страстный. Кеннет захлопнул атлас. Развёл руками в своей излюбленной театральной манере, ожидая реакции юноши. Том тут же спохватился и попытался изобразить восторг и радость от сюрприза. Лорд Брана остался доволен. Он попросил Тома поскорее расправиться с завтраком и привести себя в должный вид. Им предстоит поездка в Лондон. А после в поместье приедут снять мерки портные из модных домов. - Тебе понадобятся и летние, и зимние туалеты. Выходные и для пляжа. Да-да, не надо делать такое испуганное лицо, Томас. Плавание – последний писк моды. - Боюсь представить, как выглядят купальные костюмы. И дамы тоже плавают? - Самые смелые – естественно! По выражению лица Браны было очевидно, что смелых дам он особенно приветствует. Том добрёл до своих комнат, сославшись на головную боль, заперся там до самого вечера. Голова его в самом деле готова была расколоться. Он проклинал свою богатую фантазию. Проклинал чувства и эмоции, вышедшие из-под контроля кипящего разума. Его крутило от ревности и бессильной злости, но прогнать из мыслей страстный образ совокупляющейся пары он никак не мог. Том ещё ни разу не был с женщиной, но вполне себе представлял, как всё это должно происходить. Со стыдом он ощутил, как начал возбуждаться. С ужасом понял, что в его голове место распутной итальянки занял он сам! - Не-е-ет, нет! – он вгрызся в подушки. Но инстинкты брали своё, приказывая, главенствуя над телом. Том трясся, дрожал всем телом, потираясь о покрывала. Запустил руку в брюки, ослабив замочки, и теперь, сгорая от стыда, ласкал себя. А перед глазами явственно предстал… - О, Господи… ах, не-е-ет! Крис, полуобнажённый, в мокром от дождя белье, что совершенно непристойным образом липнет к телу. Медленно ступает к нему. Очаг, языки пламени, отсветы, сильный запах мускуса, мужского пота. И нет возможности убежать, вырваться, отвести взгляд хоть на мгновение. В его почерневших глазах танцует пламя, а его крепкие руки неумолимо раздевают, сбрасывают покровы и условности. Том застонал отчаянно, зарывшись лицом глубже, лишь бы никто не услышал! Не проник в его страшные тайны, в его сладостные мысли. Его неумелых фрикций вкупе с яростными фантазиями хватило с лихвой, и через несколько мгновений ладонь наполнилась раскалённым семенем. - Господи… - богохульно взывал он к Создателю, глотая слёзы ужаса и медленно успокаивая своё несовершенное порченное тело. Посмотрел на свою испачканную ладонь. И заплакал ещё горче, ещё громче. Но сил, чтобы подняться, добрести до ванной и смыть следы своего позора, у него не было. Том так и уснул, раздираемый страшными мыслями. Слишком хорошо ему было физически. Слишком страшно и больно в душе. *** Прошла неделя за приготовлениями и ещё одна, пока шили костюмы и ждали подходящего корабля, чтобы доставить будущих путешественников на континент. Том вновь сумел себя убедить, что отъезд - великолепная идея. Путешествия! Приключения! Удивительные впечатления и знания! Юный поэт полностью посвятил себя сборам. Примерка новых костюмов необычного покроя и предназначения и правда на некоторое время заняли его голову. Так же он листал заметки путешественников, чтобы наметить места, которые ему хотелось посетить. Обсуждал свои наметки с лордом Браной, и они вместе строили планы. Всё происходящее казалось забавной игрой. Игрой, что оканчивалась, стоило ему сомкнуть двери своих комнат. Здесь он вновь погружался в тишину. И пустоту. Не включал света, не читал, не писал. Ложился на кровать и лежал без движения полночи, пока глаза сами не начинали закрываться. Покой и симметрию комнат нарушал лишь тихий треск угля в каминах. Он страстно желал увидеть Криса, почувствовать себя вновь целостным. Рядом с этим человеком, Том чувствовал твердь под ногами, чувствовал, что возможно всё! Любая, самая безумная сумасбродная идея может обрести очертания и форму. Имеет право на существование. Но в то же время Том понимал, что желания его противоестественны и непристойны. А Крис, наверное, он просто… Лорд Брана, конечно же, прав - Крис, как человек низкого происхождения, не считает нужным держать себя в руках. Банально не умеет. Может, ему вовсе всё равно, с кем придаваться любовным утехам? Это этих мыслей становилось ещё хуже. Стыдясь самого себя, оставлял двери на балкон открытыми. Спал, кутаясь в несколько одеял, а в особенно холодные промозглые ночи, ложился в гостиной. И всё ждал. Не в силах сделать первый шаг. Ведь Крис может преодолеть любую преграду. Если захочет. Скорее бы уехать. Однажды, обнаружив себя выводящим одно и то же слово, исписав им весь разворот блокнота, Том перелистнул страницу и начал заново. Без единой мысли, без задумки, он, словно медиум во время спиритического сеанса, выводил слова. Словно строки заклинания. Один раз уже получилось, может и сейчас сработает. Однажды он записал небольшой набросок о тайной вылазке, о ночном приключении. Без имен, без дат, просто несколько предложений... А после они прыгали через костры, и обезумевшая природа загнала их в маленькое убежище, где они были только вдвоём и так близко, так недозволительно близко и телом, и душой. Это были первые записи с тех пор, как его книги представили широкой публике. Случившееся на бумаге должно случиться наяву. Глупо конечно, но с этой мыслью было невозможно расстаться. Тряхнул головой, пошел в ванну, плеснул на лицо прохладной водой. Посмотрел на своё отражение. Свет в лампах мигнул. На несколько вздохов ванная, весь дом погрузился во тьму. И вновь вспыхнул холодный электрический свет, тихо загудел в проводах во чревах стен. Свет выхватил из зеркала лицо молодого человека. Почти мужчины. Свежее, немного бледное. «Не хочу, не смогу быть один. Хочу, чтобы за моим плечом всегда стоял ты». Том вернулся в спальню. Забрался на кровать и включил лампу. Из-под атласного абажура вырывался холодный желтоватый свет. Продолжил выписывать своё заклинание. Извёл блокнот, взял другой. И всё гнал от себя мысли, что придётся покинуть единственного друга, так и не объяснившись. Не хотелось думать, что сын начальника тюрьмы из далёкой колонии - его единственный близкий друг, которого он до смерти боится потерять. Человек, в которого он отчаянно и без памяти влюблен. Который необходим, как воздух, как глоток воды. Он погибнет без воздуха, он иссохнет от жажды. *** - Мы можем отложить поездку? Том знал, что это бесполезно, но попытаться всё же стоило. Он стоял на пороге кабинета лорда Браны и блуждал невидящим взглядом по деревянным панелям, коими были обшиты стены. - Нет. Скоро закончится навигация, и тогда… Ты не хочешь ехать? - Хочу! Очень хочу, но… не сейчас. Чуть попозже. - Почему? Кеннет терпеливо ждал ответа, но когда понял, что юноша совсем потерялся в своих безрадостных мыслях, взял его под локоть и усадил в кресло. - Всё из-за дел сердечных? Том вскинулся. - Нет! - А если я попрошу тебя принести клятву? - О, не заставляйте меня, – прошептал Том, прикрыв покрасневшие глаза ладонью. Брана покачал головой. «Сердечные дела» были его самой нелюбимой темой для разговора. - Если есть некая дама, … расстояние и время – лучшая проверка для чувств. Вы можете писать друг другу. Да и к тому же, родители девушки скорее всего так же повезут своё чадо в Европу. Лучше всего придать огранку юной прелестнице можно только заграницей. Может быть, вы встретитесь на приёме в одном венецианских палаццо. Или же… - Не нужно больше. Я прошу вас впредь не поднимать этой темы. - Как скажешь, мой мальчик. *** Главное, не думать, главное, не позволить хоть одной рациональной, разумной мысли окликнуть себя. Не позволить разуму остановить руки, что аккуратно раскладывают по конвертам странички «заклинания». Теперь пронумеровать и перевязать алой лентой. Главное, не думать. Том прикрыл за собой дверцу, что ведёт в обширные оранжереи. Изредка он забредал сюда, никак не оправдывая, не объясняя своих действий. Он мог бы приказать, мог послать за Хемсвортом, чтобы тот явился к парадному. Мог приказать заложить выезд, когда прекращался дождь, и небо светлело ненадолго. Хотел, страстно хотел этого, но не мог. Его хватало лишь на то, чтобы бродить по дорожкам оранжереи и малодушно надеяться повстречать там Криса. Вот и сейчас он шёл мимо овитых лианами стволов, мимо кованых лестниц и специальных ламп, что питают светом и теплом местных обитателей. Раскладной стол, стулья так и прячутся в укромном углу за раскидистыми листьями. Только книги кто-то заботливый убрал в небольшой сундук. Том подошёл ближе, провёл пальцами по поверхности стола. За пальцами потянулись две бороздки в пыли. Послышались шаги. Том замер, весь обратился в слух. Нет, не он. Он ступает совсем иначе. - Милорд? – к нему подошёл один из садовников. Юноша поприветствовал его кивком головы. – Прибрать здесь? - Нет. - Вы закончили с занятиями? – тихо спросил садовник. Том посмотрел на него. Издевается? Или же?... Нет, простой интерес. Кивнул, не в силах и слова вымолвить. Развернулся и стремительно направился к выходу. Завтра, уже завтра они сядут на корабль, и всё исчезнет. Останется позади. И не будет больше ничего. Только тишина. *** Том проснулся оттого, что начал задыхаться. Слишком жарко! Засучил ногами, скидывая одеяла, но только больше себя укутал. С раздражением откинул тяжелые покрывала. Взбил подушки. Но сон не шел. Том заворочался, повернулся к окну. Сердце пропустило удар, воздух застрял на полпути, так и не наполнив легкие. Балконные двери закрыты, тяжелой парчой с астрономическими мотивами затянуты окна. На полу, прислонившись к раме кровати, сидит человек. Дыхание его размерено и тихо. - Крис? - Том подобрался ближе и коснулся его плеча. Человек дёрнулся, развернулся всем корпусом. Том, едва совладав с собой, позвал шёпотом. - Иди сюда. - Я весь мокрый, - так же тихо прошептал ночной гость. В окна барабанил извечный дождь. - Неважно, всё неважно. Иди ко мне. И Хемсворт пошел. Забрался на кровать. Позволил разоблачить себя. Теперь они замерли в нескольких сантиметрах друг от друга. Время тоже замерло. Сердце замедлило свой бег. - Узнал, что уезжаешь завтра, и… Скажи только слово, и я уйду. Но Том молчал. Мгновение треснуло под его несмелыми руками, что легли конюху на плечи. Затем губ коснулись лёгким поцелуем. Испугавшись своей прыти, Том отстранился. Но его тут же поймали, обняли крепко, чуть приподняли и уложили на кровать. Дыхание сбилось, Том испуганно вцепился в мощные плечи Криса. - Что? Больно? - Нет-нет, просто… ты весь холодный. Хемсворт улыбнулся, фыркнул тихо. Устроил его руки на своих плечах, обнял, обвил всего, такого тонкого, чудесного. Ангел мой. Сам поцеловал, теперь неторопливо, глубоко, будто уговаривал: «Доверься мне». Повёл ладонями по груди, по рёбрам. В его ладони заполошено колотилось сердце. Изучал, касался легко и всё смирял свой голод. Не решался пока разоблачить юношу. Теперь не страшно, теперь не прогонит, сам жмется ближе, сам привечает, отвечает неумело, но с большим чувством. От этой вседозволенности хотелось петь и смеяться, хотелось таскать Тома на руках, а после усадить на коня и умчать за край горизонта, подальше от всех. Чтобы никто и ничто не мешало их единению. В сумраке роскошной просторной спальни под едва заметными паутинками прозрачного балдахина, видны лишь очертания, полутени. Том казался совсем эфемерным. Существо из древней языческой сказки, что спустилось на грешную землю, дабы утолить жажду простого смертного. - Улыбнись, - требовал конюх. - Скажи, что не держишь на меня обиды. Том подчинился. Улыбнулся легко блестящими, припухшими от поцелуев губами. Страх, что сковывал его и выматывал силы, растворился, словно утренний туман под натиском восходящего солнца. - Я страшно зол на тебя, – юноша потянулся, протянул руку, вплетая пальцы в пшеничные вихры Криса, развязал шнурок, и львиная грива австралийца рассыпалась по плечам тёмным золотом. - Вот как? – Хемсворт потёрся щекой о ласкающую его ладошку. – Тогда… позволь мне загладить свою вину. Юноша лишь тихо охнул, когда к его шее прижались горячими жадными губами. Потом к плечу, к груди. Ключицы, выемка, где бьётся пульс, пульсирует жизнь. Том подался за прикосновением, когда Крис накрыл губами бусинку соска, что нахально оттягивала скользкий тёмный шёлк рубашки. Ткань тут же промокла, горошинка под натиском игривого языка затвердела. Том завозился, застонал мучительно. Его сладкая невинность сводила с ума, затапливала тело опасной тёмной похотью. Крис так увлёкся, что пропустил момент, когда Том подошёл к черте. Прогнулся весь, застонал протяжно, задрожал. Хемсворт, до этого дразнивший нежную кожу под пупком, забрался пальцами за кромку штанов. Ему в ладонь запульсировало и плеснуло горячим, вязким. Мальчик вскрикнул. Сам себя испугался, зажался весь. Но вскоре Крис заставил его обо всём позабыть. Пока Том всхлипывал и пытался справиться с дыханием, конюх задрал рубашку, наконец-то коснулся его нежной благоухающей кожи. Вдохнул сонный запах тела юноши. Просунул руки под спиной, прижимая к себе. Взялся за завязки штанов. И тут же почувствовал, как Том заледенел, кажется, даже дыхание затаил. - Не бойся, я только поцелую… совсем немного, - Крис огладил его достоинство через повлажневшую ткань. - Но там… нельзя… «Вот значит как? Значит, никто и никогда не трогал тебя здесь, не прикасался так?» - сладко подвело нутро от осознания. Хемсворт был уверен, что все благородные мальчишки в своих закрытых школах с утра до ночи развлекаются друг с дружкой подобным образом. Но, видимо, Тома это обошло. - Можно. Всё можно. Всё, что захочешь, – Крис шептал что-то, лишь бы Том расслабился, выпустил наконец из рук ткань штанишек, за кою цеплялся, словно за последнюю свою призрачную защиту. - Я не сделаю тебе больно. Лишь хочу, чтобы тебе было хорошо. Так же хорошо, как и мне сейчас,- поцеловал мягкий живот, подразнился немного. И когда Том немного расслабился, доверился ему, потянул штанишки вниз, помогая себе зубами. Хотелось облизать его с ног до головы. Распробовать, наставить меток, сделать своим. Вновь и вновь приходило наслаждение. Крис тихо смеялся, шептал что-то, нежности и пошлости севшим хрипловатым голосом. Том давно отпустил себя, сам льнул к любимому, безмолвно требуя добавки. Дрожал и трепетал в грубых руках конюха, сгорал от желания, от неизведанного, не опробованного до селе удовольствия, перепачкав их обоих своей вязкой слабостью. Потом сам потянулся, повёл ладонями по изгибам тренированного сильного тела. - Так?... – шепнул Том, когда Крис поймал его руку и повёл к своему паху. Хемсворт был горячий, тяжёлый как камень. Дышал хрипло. Кивнул, прижался губами к плечу мальчика. Толкнулся пару раз навстречу. Зарычал глухо, в кулаке его затрещали простыни, и выплеснулся Тому на живот. Они жались друг к другу, дышали загнанно, дышали друг другом, уставшие, но всё равно голодные, отравленные желанием. - Прилипнем друг к другу, и мне не нужно будет никуда ехать… - бормотал какую-то нелепицу Том. Крис украл ленивый поцелуй с заласканных припухших губ. Обнял покрепче и перевернулся на спину вместе со своей драгоценной ношей. Том до того измотался, что лишь тихо мяукнул и беззастенчиво распластался на нём. - Я совсем без сил, - пожаловался мальчик. Крис поглаживал его по волосам. Другой рукой повёл по спине и устроил её на аристократической попке. Упругие половинки так и просились на ладонь. – Крис? - Спи, солнце, скоро рассвет. Кожей почувствовал, как Том улыбается. Крис не сорвал цветок его невинности. Том уедет завтра... уже сегодня. Далеко, надолго. Насмотрится ещё, распробует жизнь на вкус. И в душе столь чуткой и впечатлительной не останется лишнего места. Возможно, когда он вернётся, Криса здесь уже не будет. Чтобы сердце не болело, чтобы не было сожалений... пусть лучше вспоминает эту ночь, словно очередную свою глупую авантюру или вовсе как призрачную грёзу, навеянную бесконечным шелестом дождя за окном. Теперь кто-то другой, более подходящий умчит Тома, окрутит роскошью и диковинными подарками. Сердце глухо колотилось в груди, пока Крис одевался. Всё посматривал на спящего юношу. Зря они это. Зря. Только душу растравили, одну на двоих. Том вздохнул, повернулся на спину и, будто почувствовав его взгляд, открыл глаза. Расцвел сонной улыбкой, вытянулся в струнку. Потянул к нему руку. Крис присел рядом, руку эту принял. Наградил тонкие пальцы поцелуем. Нет, всё-таки не зря. Хотя бы ради такого утра, ради такой улыбки. - Ну зачем ты?... - Хиддлстон потащил его к себе. - Мне нужно идти, скоро солнце взойдёт. Том вздохнул тяжело. Помрачнел. Вдруг взгляд его прояснился. Мальчишка начал выпутываться из одеял. - Куда ты? - Крис помог копошащемуся мальчику выбраться из объятий мягких тканей. - У меня к тебе дело есть! Домашнее задание. Как бы паршиво не было сейчас на душе, Крис зубасто захохотал. - Чего? Ты совсем с ума спятил?! Том показал ему язык. Кивнул в сторону кресла, что располагалось в углу. - Подай мне, пожалуйста, халат. Хемсворт от удивления рот разинул. После всего, что между ними было, Том вдруг решил вспомнить, кто из них хозяин, а кто слуга?! Но одного взгляда на вновь укутавшегося по самые глаза юношу хватило, чтобы понять, в чём тут дело. Том просто не привык щеголять обнажённым телом. Не привык ещё к Хемсворту. Из всех аристократов австралийцу достался самый дурной. Развернул халат, демонстрируя свои намерения помочь ему одеться. Но Томас отрицательно качнул головой, хотел было отнять ценную деталь гардероба, но одеяла вновь поползли вниз, и юноше пришлось спешно их ловить. Том вновь укопался в своё светлое пушистое гнёздышко и теперь гневно сверкал глазами. Они немного поспорили, но, в конце концов, Крис всё же укутал Тома в бархатное одеяние. Не удержался, коснулся губами плеча юноши, аккурат своей, едва заметной на алебастровой коже, отметки. Том тихонько вздохнул, прислушиваясь к лёгкому прикосновению. Потом потянул Криса в гостиную. Усадил на софу, приказал ждать. Деловито завозился в секретере. Достал бумагу, чернила, перо. На мгновение замер над чистым пока листом, потом улыбнулся едва заметно и так неописуемо нежно... Вывел несколько слов. Пока чернила подсыхали, нашел конверт и сделал на нём пометку. Уложил туда коротенькое послание, и добавил конверт к стопке таких же конвертов. "Интересно, что он там такого напридумывал?" - Пока я в отъезде, прочитай эти тексты. Тут всё пронумеровано и… - Том передал Крису пухлую стопку, перевязанную широкой атласной летной. Юный лорд пытался говорить и выглядеть деловитым, но вдруг запнулся. Зашептал торопливо, когда Крис сжал его руки в своих. - Пообещай, что не прочтёшь все разом. Пообещай! - Клянусь. Рогами морского дьявола клянусь. Хемсворт обнял его. Коснулся губами высокого лба. Том хотел сказать ещё много всего, но не решился. Устроил голову у него на плече, вдохнул родной аромат, горьковато-терпкий. Где-то далеко на востоке вставало солнце, наполняя мутным светом просторную комнату. Касалось лепестков цветов в многочисленных вазах. Касалось развешенной на стульях и креслах одежды. Новые вещи, ещё не упакованные в сундуки и чемоданы, тонким слоем покрывали пространство. Шёлк, атлас, парча, коробочки с запонками и булавками, галстуками и платками, новые ароматы и масла, крема и лосьоны. «Хуже женщины, ей Богу!» - думал Крис, рассматривая портняжный хаос. Он прислушивался к тихому дыханию юноши, и никак не мог заставить себя уйти. Как расстаться с ним? С тайной мечтой, с той тихой радостью, что отражается в ярких глазах Тома, лишь стоит ему увидеть Криса. Оба они знали, что им предстоит долгая разлука. Один пылал надеждой скорой встречи, а другой страшился, что расставание их станет вечным. В последний раз они увиделись уже перед самым отъездом. Накрапывал мелкий дождик, но стоило Тому выйти на улицу, как небеса будто прорвало. Он спускался по ступенькам в сопровождении слуги, что держал зонт над его головой. У экипажа лорд Брана раздавал последние распоряжения. Естественно, рядом с ним стоял Хемсворт. Они оба повернулись, едва Том появился на лестнице. - Готов, мой мальчик? Том кивнул с улыбкой. Он был горд собой. Ведь он сумел убедительно изобразить радость и возбуждение от предстоящего путешествия. Наверное, Крис прав, у него и правда имеются актёрские задатки. - Славно-славно. Ну, что ж, мистер Хемсворт, я рассчитываю на вас, – Кеннет кивнул Хемсворту и забрался в карету. Том хотел последовать его примеру, но в последний момент остановился. Собирался сказать Крису кое-что... Хемсворт отобрал у лакея зонт, подошёл ближе. Он видел, что самообладание подводит юношу. Но нельзя. Здесь, на глазах у всех. Нельзя! - Садись в экипаж, Том. Юноша послушно кивнул. Исчез за чёрными дверями. Потом и его, и карету, и лошадей укрыло водной пеленой. Дождь обступил весь мир, сделав его серым и пустым, как тупики лабиринта.