Подворье кровоточащего сердца

Юный лорд вроде совсем запечалился, но его безжалостно вырвали из тисков тоски. - Стой. Стой, Буцефал! - Том задергал поводья из рук Криса. И тот позволил мальчишке хозяйничать. Слышал, как дыхание его сбивается от восторга. Томас сполз с лошади. Крис последовал его примеру. Перед ними разливалось серебряное море. Свет луны шел косыми полосами, словно полосы дождя, и пропитывал вересковую пустошь сиянием. Медовый аромат напористо врывался в душу, пьянил и околдовывал. Стрелки, унизанные крохотными цветочками, чуть покачивались, словно волны. Том дышал, ловил, глотал эту лунную сладость, жадно пытался всё разглядеть, всё запомнить. - С днем рождения. С прошедшим. Или с Ивановым днём. Что тебе больше нравится. Юноша обернулся. И вновь не стало ничего. Лишь они вдвоем и луна. Бездумная, пьяная. Том смотрел на Криса, на его едва заметную улыбку. Взгляд, от которого хочется закрыться или же наоборот, сбросить все покровы. Ибо они бесполезны и лишь мешают единению. Почему-то хочется заплакать или закричать. Разбить тишину, нестерпимое напряжение всех мышц, напряжение духа. Самая высокая нота в скрипичной мелодии. Полступени до апогея. Невозможно, невыносимо. Отпусти же! Держи крепче. Сделай хоть что-нибудь, хоть словом, хоть касанием разбей, ибо я не в силах более вынести этой сладкой муки. - Том? - шаг навстречу, тонкое лицо в ладонях, дрожащими грубоватыми пальцами по мокрым щекам. По рукам разливается лунное серебро, будто Том делился с Крисом своим сиянием. - Что ты? - Спасибо тебе, - не в силах выносить давления в груди, Хиддлстон вцепился в его запястья, попытался отстраниться. Но Крис не позволил. Заключил в объятия, поцеловал. Сначала мягко, почти робко, но когда Том тихо всхлипнул, зарылся пятерней в мягкие кудри и, направляя, стал целовать жадно, властно. С ним можно позволить себе слабость. На мгновение. Один взмах крыльев мотылька. Вздох феи, уснувшей на лепестках ночной лилии. На короткий вздох Крис отпустил его. Юноша извернулся, поднялся на цыпочки, шепнул что-то ему на ухо. Отстранился. Повел ладонью по груди конюха, сохраняя дистанцию. С улыбкой заметил легкую растерянность на мужественном лице любимого. Попятился, шаг за шагом, чуть покачивая бедрами, словно в танце. - Стой... Том хмыкнул. Вдруг сорвался с места и побежал, рассекая стройными ногами лунные воды. Крис помчался следом. Стрелки цветов бьют по ногам, по рукам, оставляя на одежде горько-сладкую пыльцу. Изловить мальчишку оказалось не так-то просто. Но конюх очень старался. Тома подвел просторный халат из персидских тканей. Бегать в нём было не очень удобно, и, в конце концов, Крис изловил ускользающий полосатый подол. Рванул к себе… И остался ни с чем! Томас ловко вывернулся из просторного одеяния и помчался дальше. - Ну держись! Мальчишка хохотал и выдирался из рук, мешался, ставил подножки и, в конце концов, они завалились, покатились по цветастому ковру. Вереск был плотный, пружинил, словно мягчайшая из перин. Молодые люди удобно устроились в благоухающем вересковом гнёздышке. Посмеивались, подначивали друг дружку. Том задыхался, глупо хихикал, обнимая Криса за плечи. А тот в свою очередь поглаживал его мягкие щёки, воровал дыхание юноши короткими поцелуями. - Тебе бы почаще баловаться кальвадосом. Ты такой... м-м-м... как бы… - А когда трезв, я не такой? - Когда ты трезв, ты ещё лучше, но… ты такой серьёзный. А сейчас… - Крис зашептал ему на ухо совершенные непристойности! Том поводил плечом от щекотки, елозил и всё прислушивался, пламенея от собственной смелости. Тихо охнул, когда Хемсворт прихватил губами мочку его уха. А руки конюха так и гуляют по телу, расстёгивают, разоблачают. Вот Крис тихо рыкнул, и послышался треск разрываемой ткани. Томас посмеялся над его нетерпением, сам просунул руки меж их телами, завозился с пряжкой его ремня. - Чёрт побери, помоги-ка мне! Не одежда, а пытка какая-то! Оказалось, Крис в порыве страсти разодрал часть его рубашки, что сумел выпростать из брюк, но до желанного тела так и не добрался. Том не стал возражать, так ему было весело. Чуть оттолкнул любовника, устроился поудобнее, стал медленно, но ловко расстёгивать крохотные пуговки жилета. - Ты… Крис, ты мне мешаешь! – возмутился Томас, когда конюх вновь пристал к его зацелованному плечу. Пришлось разоблачаться на ощупь! - М-м-м?- щекотно фыркнул Хемсворт, зарывшись носом в отвороты томовой рубашки. Облизнулся. Горячие губы накрыли трепещущую жилку у основания шеи. Ему до одури нравилось это делать. Том замирал под ним, весь обращался в ожидание, в предвкушение, подрагивал легко, и стоило зубам сомкнуться на тонкой коже, как губы юноши размыкались, выдавая чувственный стон. При всей томовой скромности и неопытности, он был воплощением сладострастия. Вот и сейчас опустил глаза, расстёгивает мелкие, едва заметные пуговички. Неторопливо, аккуратно, едва различимо оглаживает себя. Закончив с жилетом, взялся за рубашку. Когда осталась последняя пуговка, пальцы его замерли. Том чуть закусил губу и всё медлил. Крис ещё немного полюбовался его застенчивостью. Потом поднял лицо юноши и впился поцелуем в искусанные губы, быстро, торопливо, чтобы вновь не утонуть в его невообразимых глазах. Оттолкнул его руки, сам дёрнул полы рубашки, отодрав пуговичку с мясом. Ничего, у этого пижона рубашек целая гардеробная, а Крис слишком истосковался по его холёному отзывчивому телу! Том коснулся его груди, повёл ладонями к плечам, зарылся пальцами в мягкие пшеничные пряди, что сейчас казались серебристыми, сам Крис выглядел, словно литой из мрамора или метала. Великолепный, холодный. Но кожа его была горячей, под ладонью глухо и быстро стучало сердце, могучее тело подрагивало от легких прикосновений. Конюх самозабвенно выцеловывал на нежной коже свои отметки. Между тем залез пальцами в ложбинку, огладил тугое колечко, что призывно дёрнулось пару раз. Мальчишка больно вцепился в его плечо, зашипел сквозь зубы, когда Хемсворт скользкими от лавандового масла пальцами попробовался внутрь. - Ну, хотя бы понятно, что ты там ни с кем и ничего зазорного не делал. - Что?... Да как ты… - остаток фразы потонул в протяжных стонах, - Может я там всех актрис перепорти-и-ил? Ай! Ах… - Чего?! – если бы ситуация не была настолько мучительной, Том бы от души посмеялся над выражением лица Криса. Чудесная смесь изумления, недоверия и ревности. – Ты серьёзно? Ты там… того… этого? - Да пошутил я, пошутил, - Том совсем извёлся и вовсю потирался о так некстати вспомнившего о верности любовника. - А ты не врёшь? Том приподнялся, обнял его, принялся покрывать торопливыми поцелуями недоверчивый лик конюха. Его упорство возымело плоды. Хемсворт быстро позабыл, о чём спрашивал, когда мальчик обхватил его ногами и руками и потянул обратно в объятия пьяных трав. Том был так нетерпелив, непривычно напорист, что Крис не сумел долго мучить их обоих. «Надо будет запастись кальвадосом на будущее», - последняя связная мысль посетила Криса и благополучно усвистела из головы, когда Томас разлёгся перед ним зацелованный и молящий. Он согнул ноги в коленях и теперь чуть сводил и разводил их. Дразнил, заманивал, просил… - А-а-ах-х, - юношу выгнуло изящной дугой, когда Крис вошёл по самое основание. Заставил себя поутихнуть. Целовал беззащитно выставленную шею, пока Том жадно глотал воздух пересохшими губами, а самого конюха потряхивало от нетерпения. Внутри было так хорошо, горячо и туго. Но вот Том немного обвыкся, сам потянулся навстречу. Уперевшись руками у его головы, Крис двигался медленно, давая мальчику пообвыкнуть, подстроиться под себя. А Том смотрел на него влюблённым глазами и задним числом думал, что… В их первый раз тоже была луна, и хмельная ночь, и нежный аромат цветов, и этот огонь, и страсть, и… Крис двигался над ним, в нём, с жадной силой, улыбался, рычал, кусался, в нём было столько жизни, шальной страсти и любви, что вынести этого было не возможно. Том зажмурился, вцепился в бока Криса. Ещё немного, ещё пара движений!… - Ох, нет… Нет! Подлый конюх не позволил ему прийти к финалу первым. Пережал у основания его крепко стоящую плоть. А потом и вовсе вышел. И пока Томас извивался и размазывал по лицу слёзы, обнял его, потянул за собой, сам устроился на спине и усадил мальчишку себе на бёдра. Он легко подсадил юношу, и тот, тихо вскрикнув, опустился ниже, принимая его в себя целиком. Упёрся дрожащими руками ему в грудь и замер, не в силах пошевелиться. Слишком много, слишком плотно и горячо. Так, как нужно. Малейшее движение, и внутри будто раскалённым крючком подстёгивает нервы. Вот его низко склонённого лица коснулись грубые пальцы, надавили на припухшие губы, полезли в рот. Томас их облизал послушно. Послышался сиплый вздох, когда мальчик совсем увлекся, вбирая их глубоко и лаская языком чувствительную тонкую кожу меж пальцев. Крис двинул рукой дальше, прочертил влажный след по шее, к груди, поигрался немного с ягодкой соска, растёр меж пальцев. Довольно застонал, когда мальчик сжался, обняв его крепче. Хемсворт взялся за персиковые половинки маленькой Томовой попки, качнул его туда-обратно. Мальчик тут же захныкал, заупирался. Поза была уж слишком… Всего было слишком. Том никак не мог заставить себя двигаться, всё тело пронзало от одного единственного вздоха. - Нечестно! – застонал Томас и немного повёл бедрами. Крис обхватил его крепкий член и задвигал кулаком медленно, аккуратно, гонял кожицу, обнажая головку, смазывая большим пальцем первые жемчужные капельки наслаждения. Том царапал его плечи, стонал и плакал, но всё равно природа брала своё, а Крис получал то, чего так давно жаждал. Том выгибался и извивался на нём, упирался тряскими ногами в мягкую землю, сам двигался, насаживаясь глубже, толкался навстречу ласкающей его ладони. Лишь бы поймать своё удовольствие. Его изящное тело серебрилось от пота и осевшей на коже пыльцы. - Скажи… - Что? Чего ты хочешь? Том припал к его груди и замер, сжимая коленями Крисовы бока. Он будто бы объезжал строптивого горячего жеребца. Хотя, жеребец этот давным-давно сам его объездил и приручил. - Я хочу услышать… - Томас зашептал Крису на ухо, словно в поле их мог кто-то послушать. – То, что было… в конце истории… В последнем конверте. Ты помнишь? Крис смотрел на него дикими глазами. Кивнул. Резко приподнялся, усевшись на колени, и придерживая мальчика за талию. Томас весь взвился, закричал, и в его жаркие мучительные стоны вплетались обрывки слов, что Крис шептал хрипло и торопливо, пока насаживал резко и сильно. В голове мутилось, он едва шевелил языком. В последних отчаянных движениях обхватил Тома покрепче, вгрызся ему в мягкий бок, насадил на себя. Забился в его узком теле, заливая нежное нутро густым семенем. А Том выдирается из рук, дрожит, царапается, шепчет что-то… Не разобрать ни слова… Вдруг закаменел весь, вскрикнул тонко… Хемсворту на физиономию попало вязкой струйкой. - Прости…- обмякший в его руках мальчик едва мог пошевелиться, но упорно тянул руку к его щеке. Крис опустился обратно, в ворох раскиданной одежды и измятых их стараниями цветов, вместе со своей драгоценной ношей. Утёрся, облизнул пальцы и слушал, как его трепетный ангел ругается вполсилы охрипшим голосом. Том подрагивал легко, под рукой, на которой он вольготно устроился, колотилось его взбаламученное сердечко. Крис слушал всё это и улыбался сыто и бездумно. А с неба им подмигивали бесчисленные мириады звёзд. Луна немного переместилась, удалялась, становилось всё меньше. Том почти уснул, когда Крису зачем-то понадобилось оставить его одного. Хемсворт коротко свистнул, и к нему радостно затрусил Буцефал. Крис стащил с его спины плед, что прихватил в конюшне. Пошептался немного с конём, тот, будто бы отвечая, тихо фыркнул. Окутанные рассеянным светом луны, великолепно сложенный обнажённый атлет и не менее великолепный жеребец, приковывали взгляд. Будоражили воображение. Было в этом что-то дикое, древнее, первобытное. В тоже время, прекрасное. Лаконичность черт эллинских статуй. Та первозданная красота, о которой Том рассказывал Крису, чем восхищался и был околдован. Но вот человек и его конь расстались, разошлись в разные стороны. Крис укутался вместе с Томасом в колючий, пропахший лошадиным духом плед. Обнял мальчика покрепче. - Может, стоит его привязать? Вдруг убежит? – зашептал Том, уютно устроившись в кольце его рук. - Не убежит. Чтобы приручить, не нужны верёвки и клети. От меня ещё ни одна лошадка не сбежала. - У-у-у, сколько самоуверенности. Крис засмеялся лениво. Прижался губами ко лбу юноши, немного потёрся своим носом о его. Томас с улыбкой подставлялся всем этим нежностям, столь несвойственным его милому другу. Сон отчего-то не шёл. Гуляющий ещё по венам хмель сделал тело тяжёлым, а пережитое наслаждение – уставшим. Но разум не хотел тратить оставшиеся им короткие часы на бесполезный сон. Томас знал, что и Крис не спит. Поэтому заговорил о зарницах, что вспыхивали на востоке ещё тёмного неба. Заговорить о том, что действительно занимало все его мысли, попросту не хватало смелости. Крис воодушевился, принялся развлекать Тома рассказами о созвездиях. В его исполнении они гораздо интереснее и загадочнее, нежели в учебниках астрономии. Он с удовольствием говорил о своих странствиях по морям и океанам, о том, как звёзды помогают найти дорогу во тьме и тумане. Как эти крохотные бисеринки на небосводе становятся маяками надежды для заблудших моряков. Том поглаживал его по груди, аккурат там, где белеет шрам-солнце, дышал тихо, впитывая каждое слово, звук родного голоса, и всё думал свою мысль. - Что-то случилось? - Всё хорошо, – ответил Том, приподнялся и заглянул в глаза любимому. – Сегодня был удивительный день. Я впервые ездил на поезде, потом… почти принимал роды у Бури. Тоже надо сказать впервые. Впервые попробовал… эм… то крепкое питьё… А теперь я здесь, в этом чудесном цветущем наваждении, и ты рассказываешь мне о звёздах и их тайнах. Всем этим я обязан твоему присутствию в моей жизни. Юный лорд смутился под удивлённым взглядом Хемсворта, и тихо закончил, вновь спрятавшись у него на груди: - Я очень счастлив. Крис ошалело улыбался, перебирая в пальцах упругие кудряшки Тома. Ну что за чудесный, чудесный паренёк ему достался?! Так поэтично говорить о самых в общем-то простых вещах! Ржавая паровая посудина на колёсах да поле с простым диким вереском! Звёзды, появление новой жизни, которое на деле не так поэтично, как может показаться… Потом, немного отдышавшись, они побрели к замку. По пути Том собрал целую охапку вересковых стрелок, и теперь они овивали влюблённых своим тяжёлым медовым ароматом. Крохотные колокольца бесшумно осыпались им под ноги. У конюшен уже улеглось. Крис завёл Буцефала в секцию, в которой сегодня ночевали все четвероногие постояльцы. А после повёл Тома глянуть, как там Буря и её малыш. Денник был всё ещё отгорожен шторами. Приглушённо коптила масленая лампа в стеклянном сосуде, за поднятыми ставнями стрекотали цикады. Приятно пахло свежим сеном. - Вот лентяй! – шикнул Крис. Около стойла Бури на соломенном тюфяке спал Уилли. Будить его не стали. Подобрались поближе и заглянули за штору. Буря ходила от стены к стене, осторожно ступая, а жеребёнок крепко спал, свернувшись клубком на плоской подушке и устроив мордочку на передних копытцах. Он всё ещё выглядел каким-то куцым и растрёпанным. Заметив посетителей, Буря подошла к людям, позволила погладить себя, и вновь отошла. - Отчего она беспокоится? - Не знаю. Жеребёнок в порядке, она – тоже. Но хорошо, что она ходит, так быстрее тело придёт в норму. - Кажется, Буря уже в норме. Не думал, что животные так быстро встают на ноги после... Ну, в общем… Я придумал имя для жеребёнка, только не знаю, подойдёт ли. - Коня лорда Браны зовут Сатаной на восточный манер. Вряд ли можно придумать что-то более неприятное. - Не неприятное, но тоже на восточный манер. У него месяц во лбу, как на мусульманских мечетях, вот я и подумал, может быть назвать его Дамаском? Если так можно. - Прекрасное имя! - Оно очень звучное, а малыш такой… Неприглядный. Удивительно, как из такого страшненького создания совсем скоро получится гордый жеребец. - Ну ты скажешь, страшненький, – вступился за малыша конюх. - Очень трогательный и забавный, – Том взял любимого под руку и примирительно погладил плечо. - То-то же. Человечьи дети гораздо несуразнее, когда рождаются. И ещё очень долго лишь отдалённо напоминают людей. - Вот уж точно! Все лондонские парки к полудню наводняют нянечки с колясками. Такой крик стоит! Крис усмехнулся. Думать о Лондоне не хотелось, но… Они миновали каменный каскад, и подошли к потайному входу в западной части замка. - Когда ты уезжаешь? - Завтра днём, – Том потянул Криса в укромный уголок у двери, чтобы, не приведи Господь, их кто не увидел из окна. – Мистер Барретт утверждает, что производство встанет без моего присутствия. - Нет ничего лучше для мужчины, чем найти дело себе по душе, – громогласно провозгласил конюх. – Но всё же что-то не так? Томас кивнул. Он долго собирался с мыслями. Наконец, медленно заговорил. - У меня есть одно предложение, но… Боюсь, ты посчитаешь его крайне нелепым. - Знаешь, какой фразой можно привлечь самое большое внимание? Том вопросительно повёл бровями. - «Расходитесь, здесь нет ничего интересного». Ты успешно меня растравил. Выкладывай своё предложение. Отчаянный порыв, полный стремления и тоски разомкнул его губы. Юный лорд говорил торопливо, опасаясь, что если помедлит, не сможет закончить фразу. Выслушав сбитую речь, Хемсворт и правда нахмурился. - Том, послушай, это слишком. Даже для тебя. - Знаю… И совершенно не понимаю, зачем озвучил свои мысли! – с досадой воскликнул юноша. Он устроил руку на груди конюха и теперь задумчиво теребил пуговицу. Весь в своих сметённых мыслях, он хмурился и покусывал губу. Он был так хорош, что Крис не удержался. Не смотря на расстроенный вид мальчишки, на то, что им опять предстоит расстаться, Хемсворт наслаждался его задумчивой отрешённостью. Склонился к его губам и поцеловал легко. Ещё и ещё раз, пока Том не улыбнулся смущённо. Сам подался навстречу, подставляясь под незатейливую ласку. Крис поглаживал его плечи, и всё смирял себя, не дозволял стиснуть мальчика в объятиях, дабы не смять хмельной вереск, что тот прижимал к груди. - Идея дурная. Соглашусь. Но обещаю над ней подумать, – шепнул он в сладкие губы юного лорда. - А теперь, беги к себе. - Но… - Том вцепился в него, но почти сразу отпустил. – Хорошо. Доброй ночи. - Доброго утра. Том устроил стрелку вереска в петельке полурасстёгнутой рубахи конюха, быстро клюнул его в щёку и скрылся за дверью, перед этим одарив улыбкой, полной надежды и нежного чувства.