"Должна быть в жизни такая ночь, которая запомнится навсегда. И если ты чувствуешь, что эта ночь уже близка, уже вот-вот наступит — лови ее без лишних слов, а когда минует — держи язык за зубами. А ведь ее многие упустили, многие даже видели, как она уплывает, чтобы никогда больше не вернуться, потому что не смогли удержать на кончике дрожащего пальца хрупкое равновесие из весны и света, луны и сумерек, ночного холма и теплой травы, и уходящего поезда, и города, и дальних далей".
"Одна-единственная ночь" Рэй Брэдбери
Свет изливался на Тома, словно он вновь был посреди сцены театра Princess. Танцевал всполохами фейерверков у его ног, оглушал грохотом далёких залпов. Музыка врывалась в уши, в самое сердце и наполняла тело восхитительным звоном, будто вытягивала каждую жилку. Что-то билось в груди, стучалось в самих рёбрах. Хмельной восторг, коим никак не насытиться. Привычно и желанно его обнимают сильные руки и тянут от света во тьму. Ноги еле идут. Томас смеётся, пытается извернуться, но Крис держит крепко. Всё тянет куда-то, к другому свету. К свету камина и разбросанным подушкам, к мягким коврам и шкурам диковинных тигров, по которым так приятно ступать босыми ногами. - Опять ускользаешь? - Но… там музыка и все эти огни, - Том едва подбирает слова. – Ты же хотел посмотреть фейерверки… а над озером запустили римские свечи… Налей мне ещё! - А с тебя не хватит? Томас в притворной обиде шлёпает друга хвостом мехового плаща, и Крису приходится ловить захмелевшего юношу. Тот слишком разошелся и едва не свалился, не рассчитав своих движений. Хемсворт и сам порядочно пьян. Они встретились во время представления, что лорд Брана заказал специально для своего любимца, и тут же ускользнули подальше ото всех. То был фарс, буффонада, великолепное шоу! Томас сидел на низенькой скамеечке у золочёного ложа своего покровителя и с замиранием сердца следил за происходящим на сцене, кою соорудили прямиком посреди зала Руж. Смесь цирка и театра, балета и пластической акробатики. И все эти удивительные, фантастические персонажи обращались к публике и друг другу, переплетая бессмертные слова великих Марлоу и Шекспира. Вот злодей крадётся к портьере, чтобы разоблачить тайных любовников, но проделывает это в комических ужимках, что сценка не выглядит такой уж трагической. Том легко вздрогнул, когда ему на плечо легла властная рука. Обернулся и улыбнулся своему покровителю. Тот повел ладонью к его шее, укрытой высоким воротником, и Томас ласково прильнул щекой к его руке. Вновь вернулся к актёрам, к этим невообразимым персонажам, в которых сочеталось и зло и добродетель одновременно. Как и в жизни. Нет абсолютно плохих, так же и нет абсолютно хороших, незапятнанных хотя бы дурной мыслью… На его колени кто-то невидимый небрежно опустил метёлку из нескольких стебельков, унизанных мелкими цветами и перетянутую узкой атласной лентой. Томас взял подношение, покрутил в пальцах. Может, некая дама обронила или же это… Руки его похолодели. Липкий страх скользнул ужом вдоль позвоночника. Том осторожно повернул голову, стал озираться. Но у ложа Кеннета всё также сновали виночерпии и подавальщики. Громко и вульгарно хохотала дама в пышном, объёмном платье. Какие-то рыцари времён Великого Ричарда шептались и облизывались на одну из танцовщиц в слишком откровенном наряде индийской махарани… Всё те же лица, всё те же маски. - Извините, мне нехорошо, - бросил юный лорд и, не заботясь о том, как это будет выглядеть, поспешил уйти. Цепляясь взглядом за каждую маску, заглядывая в узорчатые прорези глазниц, искал, пытался угадать… Где же ты? Страх рассеялся, уступив место трепетному волнению и азарту, что легко покусывает кончики пальцев. Вот его поймали, одним плавным движением развернули и потянули в сторону. - Сумасшедший! …что ты делаешь?! – торопливо шептал Томас, пытаясь разобраться в своих подолах и шлейфах и подталкивая могучего легионера к дверям из зала. Но грозный Юпитер ловко загнал юного менестреля в укромный уголок. Укутал меховым плащом, прижав к груди, что холодила ладони медью доспехов. - Тише-тише, котёнок. Чего ты так перепугался? Не знаешь разве? Под носом у льва безопаснее всего. - Только если лев этот спит! Или вовсе сделан из камня. - Глупости! Пошли, я хочу потанцевать с тобой. - Нет! - Пошли. Иначе, зачем ты истязал меня всеми этими вальсами? - Нет, я не могу. - Оглянись - никому до нас нет дела. - Все смотрят, - шептал Томас, цепляясь за латы божества, шептал в самые его губы. – За масками. Все следят… - Ни одного трезвого взгляда. Может Крис был прав. Может нечего бояться, но… Он был так близко! Кеннет мог лишь поднять голову и увидеть их! Его. Хоть бы и в этом костюме, в этом шлеме, что полностью скрывает лицо конюха. - Не хочу танцевать. Костюм получился слишком громоздким. Я не обдумал всё как следует и теперь… мне душно и тяжело, - Томас коснулся медной щеки Юпитера, привстал на цыпочки, коснулся губами его упрямых губ. – Пожалуйста… Давай уйдём. За суровым ликом Громовержца, что был отчеканен на забрале шлема, тяжело сглотнули. Крис хрипло выдохнул, прижав к себе сильнее. И они помчались. Переплетая пальцы, окунулись в круговерть из красок, звуков, запахов и смеха. Сквозь коридоры и залы, что вспыхивали брызгами шампанского и отсветами драгоценных камешков, горячим шёпотом и запретной страстью. Маски светились в полумраке, словно маленькие сцены, подсвеченные газовыми рожками. Вспыхивали и гасли за поворотом, тянулись шёпотом им вдогонку. - Постой! Смотри, как здесь… - …удивительно. Очередной зал. Очередная декорация. От потолка до пола тянутся тяжёлые широкие отрезы ткани. Японский шёлк насыщенных, глубоких цветов. Ткани образуют что-то наподобие лабиринта, трепещущего и подвижного, словно волны в океане цвета. Одно лёгкое движение руки, и «стены» лабиринта несёт волной воздушного потока. Любовники влетели в самый центр, закружились. Задыхаясь, смеялись, подначивали друг друга. Путались и кутались в тяжесть заморской роскоши. - Ах, нет, не надо! Вдруг… - Говорю, не бойся. Эй! Есть кто?!!! - О, Боже, Крис!… - Видишь? Пусто. Иди-ка сюда, - Крис отмёл все возражения друга, подняв забрало шлема. Наконец-то поприветствовал юного лорда как подобает. Не прошло и нескольких мгновений, как менестрель забылся, перестал прислушиваться каждому шороху, отдавшись во власть крепких поцелуев. Хемсворт нетерпеливо заворчал, оттягивая высокий ворот парчовой туники Тома. А мальчишка только смеётся, поводит плечами, прижимается ближе, окутывая любимого широкими рукавами, словно крыльями. - Хочу тебя видеть, - выдохнул Крис, возвращаясь к его сладким губам. Подёргал за ленты маски, но Томас не дался. Его полумаска, расписанная под тон туники, закрывала глаза и острый носик, оставляя доступным лишь улыбчивый рот. Юный лорд только собирался что-то сказать, как шумная толпа ворвалась в лабиринт. Разбежалась, разделилась. Гости смеются, окликают друг друга, сметая «стены», проваливаясь сквозь них. - Скорей! Я знаю один тихий уголок, где нам не помешают, - Томас обжёг губы Криса торопливыми словами, и потащил друга в одном ему известном направлении. Очередные коридоры и анфилады, полные гостей и голых греков, очередной тайный лаз, очередные двери впустили их в сумеречный зал и вновь закрылись. Щёлкнул замок. - Постой, не включай лампы, - Том пересёк комнату, освещённую лишь светом пылающего камина, подошёл к окну и эффектным жестом распахнул портьеры. Свет праздничных огней хлынул в огромные французские окна. Здесь был сервирован стол - шампанское и ликеры на льду, холодные закуски, экзотические фрукты и естественно невообразимые и самые изысканные сладости. Камин пылает, а рядом на ковре – россыпь подушек и прекрасно выделанных шкур. И этот милый юноша, что замер у окна, обласканный дрожащим светом. Дышит едва, чего-то ждёт. Крис поднял забрало, а потом и вовсе избавился от тяжелого шлема с пышным гребнем, отложив его на ближайший столик. Усмехнулся в сердцах. Томас опять что-то задумал. Всё не просто так. Всё с потаённым смыслом. Ждал, значит. Готовился. «Но чего же ты всегда боишься? Отчего сомневаешься?» Крис шёл неспешно, шёл к свету. К своему нежному ангелу. Что, казалось, скован этим громоздким, чуднЫм костюмом. Царственный пурпур и огненное золото. То, на что Томас не решается в повседневной жизни, предпочитая тёмные спокойные цвета, что так изящно подчеркивают тёплый оттенок его кожи. Расшитая, тяжёлая джиорнеа[1] с длинными рукавами, в прорезях которых виднелись белоснежные рукава нижнего наряда, шла до колен. А дальше стройные Томовы ноги укрывали очень узкие брюки, похожие на бриджи для верховой или велосипедной езды. Одна штанина была белой, другая – красной. «Маленький развратник, чего удумал?!», - Крис сглотнул скабрезную шутку, что тут же защекотала нёбо. Он был уверен, Томас осведомлен о значении подобного сочетания цветов. Бывает, Томас так смотрит, выглядит так, что прикоснуться страшно. Слишком красив. Слишком… Как статуэтка. Боязно коснуться неловкими руками. Разгадав причину промедления, юноша чуть развёл руки в стороны, приняв невинно-смущённый вид. - Поможешь мне? То было приглашение. Которое Крис незамедлительно принял. Он водил пальцами по расшитой парче, по бокам и неровно ходящим рёбрам юноши, по груди и спине, по плечам, как бы невзначай касался шеи. Любопытно тянул за все многочисленные побрякушки и пуговки, ниточки драгоценных камешков, залезал в прорези и прорехи, но так и не сумел найти застёжку. Прикрыв глаза, Том старался дышать потише. И то верно, костюм может то, чего не может обнажённая плоть. Оба они ещё одеты, а Томас уж весь пылает! Совпадение ли или Крис специально облачился в доспехи верховного божества воинственных римлян, дабы свести своего любимого мечтателя с ума, но Том был полностью очарован его видом. Пластина доспеха, что делала конюха ещё крупнее. Чёрный хитон облегал его тело, подчёркивая каждый мускул. Широкие плечи, крепкую грудь, беспокойные бока, мощные бёдра, сильные, крепкие ноги, овитые ремешками сандалий. Золотистая кожа и золотистая грива, шальные яркие глаза. Хемсворт мог сойти за легионера, символ которого – римский орёл - расправил крылья на его груди. Или за варвара, древнего германца, одного из тех, что попрали и разметали великую цивилизацию. Было в нём что-то дикое, необузданное и первобытное. От чего у бедного юноши сбивалось дыхание и ноги постыдно разъезжались сами собой. В конце концов, совсем одурев от желания и раздразнив Тома не до возможности, Крис задрал его подола, добравшись, наконец, до желанного тела. Огладил спину, повёл по пояснице, по скользкому шёлку белья, что укрывало маленькую попку… Томас затаил дыхание. - Ты… Так это… Ооо… - Хемсворт, что до этого шумно сопел ему на ухо, поднял голову и изумлённо уставился на Тома. Юный лорд тяжело сглотнул и отвёл глаза. Попытался отстраниться, но Крис крепко сцапал его бёдра и продолжал исследовать свою удивительную находку на ощупь, всё шире расплываясь в нехорошей улыбке. Томас недовольно захныкал, зачем-то принялся невразумительно отбиваться. - Показывай. - А то ты сам не понял?! – злой на собственную распущенность, юный лорд комкал края туники, давно сравнявшись с ней цветом лица. Хемсворт так ухмылялся, что хотелось треснуть его по наглой физиономии. Вот он, коварный, шепчет горячо на самое ушко: - Ты же не просто так старался. Показывай. Томас зажмурился и потянул края своих многослойных одеяний наверх. Услыхал сдавленное: «Чёрт побери…», и тут же опустил подола. - Сам не знаю, зачем… В следующую секунду его уже целуют во всю, шепчут что-то, никак не разобрать… Томас едва живой от стыда, лишь отчасти помнил, что было дальше. Казалось, руки Криса были везде, казалось, он лишился всякого разумения от вида очередной Томовой задумки. Отыскал наконец-то нужную тесёмку. Одно движение, и парчовое целомудренное одеяние разошлось по левому боку, стянутому до этого хитроумным потайным шнурком. Юноша выпутался из тяжёлых объятий тканей, чтобы отдаться в объятия иного рода. - Не знаю, что ты сделал со мной, но… я всё время думаю об этом… и днём и ночью… ночью особенно… - О чём ты? - Это невыносимо… просто невыносимо… - трясущимися руками Том расстёгивал многочисленные ремешки доспехов. Ноги его совсем не держали, сознание вело, словно он перебрал с выпивкой или температурил. Выдохнул с облегчением, когда нагрудник и поручи со звонким стуком упали на мраморный пол. А следом Крис подхватил его на руки и отнёс к лежбищу у ярко пылающего камина. Опустил осторожно в объятия мехов и мягких подушек. На мгновение или два любовники замерли, касаясь, лаская друг друга лишь взглядами. Крис не выдержал первым. Нетерпеливый, впился в уже порядком припухшие губы. Глубоко, грубо, почти больно. Томас лишь отвечал податливо, ему никак не справиться с таким напором. На долю секунды разорвав поцелуй, Крис стащил с Тома рубашку и сам выпутался из хитона. Выдохнул хрипло: - Сними маску. Томас и здесь подчинился. Приподнялся на локтях, принялся воевать со скользкими завязками. Крис приобнял его, затаскивая себе на колени. Придерживает за талию, поглаживает по гибкой спине вдоль позвонков. Вроде бы первая волна отступила, и Хемсворт сумел совладать со своей страстью. Придерживая скорое дыхание, разглядывает то, на что Томас сподобился в этот раз. Его глаза подведены алым и золотым в цвет маски, шея унизана нитками драгоценных камешков, а ноги… То были не брюки и не бриджи для верховых езды. Его стройные, длинные ноги туго и плотно затянуты в пару чулок из тонкой, едва ощутимой ткани. Крис вновь уложил его на подушки. Зачарованный, повёл ладонями по бокам, обхватил талию, где почти смыкались его пальцы, коснулся бёдер. Огладил волнующий изгиб. Прижав руки к груди, Том пытался разгадать, понять по лицу Криса, чего тот думает, что чувствует, приятно ли?… Горячая ладонь, что вся в мозолях, ведёт дальше, к колену, по голени до самой ступни, узкой и изящной. Чудесное ощущение, что дарила облегающая ткань. Крис чувствовал каждую мышцу, каждую косточку, притом не касаясь самой кожи. Ему нравились все эти игривые штучки, что девицы прятали под юбками, но… видеть подобное на мужчине? Крис понял задним числом, что его сей вопрос абсолютно не волнует. Томас не выглядел женоподобно или пошло. Не пытается быть нарочито соблазнительным, но… Том был слаще любого заморского дурмана. Пряная полынь, видение, таинственное создание, что крылось и манило в благоуханный сумрак. Греховное! Невинное... Языческое божество, в которое не верилось в век стали, шестерней и прогресса, но верить хотелось. Вот он, здесь. Тянет лёгкие руки, словно невесомые крылья Морфея. Возьми меня. Обладай мной. Крис ведёт жадными ладонями по его телу, собирая это великолепие, как собирал бы пыльцу или нектар. По груди, чертыхаясь под смешки Тома, когда нитки бус цепляются за пальцы. Влажной цепочкой поцелуев по животу, вырвав удивлённое: «Ох!», щекотно придразнив выемку пупка. Обделив вниманием пах юноши, возвращается к бёдрам. Чуть разводит, любопытный, суётся дальше, и Томас смеётся от смущения и щекотки, когда конюх стаскивает зубами вначале одну подвязку, потом вторую. Плотное, плетёное кружево, усыпано осколочками бриллиантов. «Совсем парень с ума свихнулся!» - приспустив оба чулочка, Крис пристал с поцелуями к чувствительной коже, такой светлой, едва припорошенной нежным пушком. Вдохнул поглубже. Сладкий, сладкий мальчик. Куснул легко, желая пометить своё. Том возмущённо ахнул и едва не удушил любовника, резко сведя колени в попытке закрыться. Крис коленки его изловил, развёл пошире, устроился меж них. Дразнил, распалял желание, оглаживая крепнувший член Тома сквозь ткань белья. Отвёл край штанишек, выпустил головку, влажную уже, наливную, словно спелая слива. Обнял губами. Хмыкнул довольно, когда Том весь затрепетал, задрожал своей чудесной дрожью. Всхлипнул едва различимо. Заламывает руки, пытается удержаться на месте, но всё равно поводит бёдрами навстречу. Выгибается легко, жмурится так мило, лишь бы не видеть, лишь бы не смотреть… Как стыдно! За всеми этими метаниями вовсе пропускает, как ловкие пальцы Криса уже вовсю мнут и оглаживают его изнутри. - Хва-атит… Прошу, не надо!... - Томас чуть ли в голос не выл, перемежая стоны, всхлипы и непослушные слова. Хемсворт громко фыркнул, обжог чувствительную кожицу дыханием и выпустил его изо рта. Непослушными руками юный лорд потянул его к себе, вытребовал поцелуй, сняв губами свой вкус с его мягких губ. Обнял, обвил ногами и, совсем позабывшись, затёрся о его пах, под довольное урчание австралийца. Хочется заласкать его, зацеловать всего. Но чёрт задери! С ним же никакой выдержки не хватит! Том извивается под ним, притирается вплотную, лишь бы ближе, стонет нетерпеливо, смотрит молящее, но вслух молчит, не позволяет ещё словам пролиться, как сам изливается, пойманный в ловушку желанием и умелыми ласками опытного любовника. Но и у Криса терпения и силы воли не хватает надолго. Слушать его торопливые, сладостные стоны, ловить скорое дыхание, снимать с искусанных алых губ бесконечное: «Пожалуйста…», Крис мог бы Вечность или две. - Давай… теперь на живот, - прохрипел Хемсворт, в очередной раз слишком увлёкшись любовной игрой. Едва справившись со слабостью, что охватила всё его тело, Хиддлстон повиновался. От всех его ёрзаний, чулочки сползи почти до самых колен, а culotte trousstee наоборот задрались. Вцепившись в ворох ароматных шкур, Том потирался о них грудью, поводил бёдрами, нетерпеливо прогибался, подставляясь безмолвно. Крис взял его за бока, чуть приподнял, потянул к себе, поставил на четвереньки… из груди Тома вырвался протяжный стон. Короткий вздох, и его будто залихорадило всего. Томас потянулся было к завязкам белья, дабы наконец-то избавиться от него, но Крис оттолкнул его руки. Юноша протестующе захныкал. Вечно он так! - Что ты… задумал? - Увидишь. - Но мне… мне там всё трёт… - Том понизил голос, будто сознался в страшной, постыдной тайне. - Потерпи немного… Тебе понравится. Снизу бельё было свободным, никак не крепилось, и Крис просто немного сдвинул ткань в сторону и беспрепятственно добрался до пульсирующей дырочки. Уже растянутой, раскрытой, блестящей от слюны и жирного цветочного масла. Готовой для него. - Пожалуйста, Кри-и-ис…