Подворье кровоточащего сердца

Мой милый друг, у всех у нас есть главы, которые мы бы хотели оставить неопубликованными. "Аббатство Даунтон"

Настоящие джентльмены и просто порядочные люди носят в бумажниках медальоны, кулоны и прочие мелкие безделицы, что влюбленные дарят друг другу. В портмоне Хемсворта в стороне от ассигнаций белела тонкая полоска изящного кружева, присыпанная бриллиантовой крошкой. Камешки ловят свет немногочисленных светильников курительной комнаты, и едва приметными бликами дразнят пальцы. Словно зачарованный, Крис водит пальцами по кружеву. «Свет мой… » Резко захлопывает пухлый деньгами бумажник и кое-как запихивает в карман, чуть его не оборвав. Карманы его пальто и бумажник набиты деньгами, желудок наполнен приличным алкоголем. Тело слушается неохотно, да вот только в голове омерзительная ясность. Был ранний вечер, курительная зала наполнялась посетителями. Значит, пора! За перилами утробно урчит антрацитовый океан, ядовитой ртутью густо плещется у бортов. Такого же цвета небо низко висит над водным простором. Конца и края это серой мути не видно. Монотонность и однообразность. Кажется, время остановилось, и корабль застыл. Кажется, они никогда не достигнут берега, а будут вечно дрейфовать в этой серо-грифельной ночи. Крис поморщился, поднял воротник пальто. Никогда ещё океан не виделся ему настолько чуждым и неприветливым. Было холодно, и Хемсворт торопливо прикрыл за собой дверь каюты. На пару мгновений замер посреди небольшой гостиной. На столе призывно поблескивали фигурными боками разномастные бутылки. Бесполезное поило! Кажется, что не хватает совсем чуть-чуть, дабы забыться. Кажется, следующий глоток уж точно принесёт облегчение. Но его всё нет, и Крис знает, облегчения этого ему не дождаться, сколько не выпей. По привычке австралиец уселся прямо на пол, у самой двери в спальню Томаса, чтобы хоть через мелкую скважину слышать его тихое, едва различимое дыхание во сне. Бедный мальчик теперь всё время спит. С трудом просыпается только когда строгая Магда приходит его осмотреть и приводит с собой горничную, что приносит еду и меняет бельё. Доктор говорит, что это хорошо. Сон – лучшее лекарство от душевных недугов. Но Хемсворта это не утешает. Ему мерещится, что Томас вновь пытается ускользнуть от него в страну грёз. Страх за его жизнь никуда не исчез. Бессильный, тихий ужас от того, что ничего нельзя сделать и остаётся только ждать, сводит с ума, рождая в воспалённом алкоголем и бессонницей мозгу такие мысли и образы, что в самую пору броситься за борт. К самым винтам, под их исполинские лопасти. Чтобы живучее человеческое тело мотало и топило, резало на куски, лишь бы мыслей этих больше не было. «Мне нужно столько всего тебе сказать. Столько всего! Только ты мне не поверишь и правильно сделаешь». Вроде бы за стеной послышалось шевеление. Тихий шорох, полувздох. Крис сам затаил дыхание, подвинулся ближе, к самой замочной скважине. Заскрёбся, постучал тихо, едва касаясь костяшками пальцев. Мгновение, два… Но ответа естественно не последовало. Крис уселся обратно, упёрся спиной в стену. Посмотрел на бутыль в своей руке. - Давно хотел рассказать тебе одну историю, - «Заткнись, ублюдок! Ты сделаешь только хуже!» – Совсем непримечательную. Она длинная и не особенно приятная, но… История про одного мальчишку, который мечтал прийти первым в мельбурнском дерби… Его как раз проводят на днях.[1] Крис говорил тихо и неторопливо, будто бы Томас сидел напротив него, как это часто бывало под вечер, и с замиранием сердца слушал его истории о невероятных приключениях. Будто его Томми был здоров, весел и светел, доверял ему и… любил. Будто не было между ними всей этой недосказанности, обвинений, губительных домыслов и лжи. - Мальчишка этот жил в настоящем раю, где несколько раз в год собирают урожай, а у самых домов урчит добрый, тёплый океан, и даже самым благочестивым барышням дозволяется иногда скинуть туфли и, подобрав юбки едва ли не до самых колен, резвиться в пене набегающих волн. -Беззаботный был мальчишка. Даже, пожалуй, слишком. Его ничего не интересовало, кроме лошадей и быстрой езды. Матушка с ним мучилась, отец пытался сажать под замок, а этот дурень всё равно сбегал и носился по полям на отцовском скакуне. Ещё у этого мальчишки был старший брат, серьёзный и рассудительный Люк. И младший, Лиам, ещё дурнее его самого. Их матушку чуть Господь не прибрал, пока она с младшим мучилась. Одна из служанок привела тогда своего деда - шамана из пустыни. Он-то и вытащил белую хозяйку с того света. А после рассказал мальчишке, как обращаться с лошадьми. И вообще со всеми живыми тварями, разум которых не сломлен. Галапа говорил, что среди белых дьяволов много таких ходит, неспокойных, сломанных. Только из-за их одежды не видно сломан человек или нет. Не скоро, но всё же мальчишка этот понял, что Кинг Джордж[2] имел ввиду. Крис перевёл дыхание. Он всё косился на бутыль, что манила своим янтарным содержимым. Но рука не поднималась, чтобы сделать приличный глоток. Не сейчас. - Ты как-то рассказывал мне о войне, что затеяли греки ради прекрасной Елены. Вот и… у меня все беды начались из-за женщины. Алисы прекрасной… - Помню, была середина сентября… Слишком уж жарко для учения! И только отец ушёл на службу, я подхватил коня и отправился на пляж... Но меня изловил Люк и пинками погнал в школу. Не то, чтобы он особенно беспокоился о моём образовании, просто прошлым вечером матушке принесли мой табель с оценками… Она потом до самой ночи молилась и пила успокоительные настои. Вот поэтому я и не ходил школу - одни расстройства из-за неё! Хотя, по понедельникам я любил ходить на уроки. Сидишь себе, мух ловишь, и арифметика лучше идет, когда за стеной, в соседнем классе девочки поют стройным хором под пианолу вместе с мисс Хоуп... эх, Алиса Хоуп самая красивая девушка на свете… Все мальчишки были влюблены в неё по уши... Не обошло это и моего брата. С того понедельника Люк взялся рьяно конвоировать меня на уроки, а обратно он шёл уже под руку с мисс Хоуп. Нравы в Австралии посвободнее здешних, и оттого барышне из хорошей семьи не возбранялось прогуливаться по главной улице в компании неженатого мужчины невысокого происхождения. Естественно под присмотром строгой служанки. Так что... ходил я только на арифметику по понедельникам, и неплохо выучился считать. - Влюблённые голубки встречались лишь дважды в неделю – после воскресной мессы, и на следующий день, когда мисс Хоуп учила девочек музыке. - Алисе пророчили в мужья одного пустоголового кретина… то есть, блистательного морского офицера и лорда в десятом поколении. Не знаю, правда ли он был узколобым солдафоном или просто Люк говорил так от ревности, но свадьбу назначили на декабрь, чтобы успеть до начала сезона дождей. И всё бы ничего, да вот только… Помню, мы тогда удили рыбу и грелись на солнышке, а тут к нам бежит её служанка… как бишь её?... не помню… Не важно… Крис вдруг умолк. Засопел смущённо, но потом всё же продолжил. - Алиса умоляла спасти её от брака с нелюбимым, ибо отец её непреклонен, а любит она только Люка, и никому, кроме него не будет принадлежать… Тут служанка ударилась в слёзы - мисс грозится выпить уксус, если отец не изменит своего решения... - Как и полагается честному человеку, Люк отправился на поклон к её отцу. Тот… Естественно, тот отказал ему. Решил, что брат шутит или пьян, или вовсе не в себе, и пообещал ничего не говорить нашему отцу. Ааа… я, наверное, забыл сказать, что Алиса – губернаторская дочка? Крис поерзал и уселся, вытянув ноги. - У нас, Хемсвортов, видать, это семейная черта - желать тех, на кого и смотреть-то не дозволено. Не удивлюсь, если Лиам найдёт себе настоящую принцессу. Вон, хоть бы и одну из дочерей Виктории к примеру! Тон Хемсворта несколько изменился. До этого он говорил с некоторым смущением и лёгкостью, вспоминая забавные моменты своего отрочества. Но теперь он заговорил тихо, рвано, практически не делая пауз. - Губернатор был явно не дурак. Чтобы Алиса не успела натворить глупостей, повелел перенести свадьбу на несколько дней. Моего отца со всем семейством пригласили почётными гостями, чтобы всем нам было хорошо видно, как бедную девушку поведут к алтарю. Естественно, никто, ни мать, ни отец, не знали, чего Люк бродит как сам не свой. Я уговаривал его не ходить. Но он не слушал. - Всю церемонию на Алису волком глядел… А я всё ждал, когда он сорвётся и… не знаю, сотворит что-то, но… Всё окончилось само собой, когда несчастная девица, которую любящий отец волоком тащил к алтарю, просто лишилась чувств… Видать, разглядела красавца-жениха вблизи. - Пока все охали и ахали, Люк куда-то пропал. Нашёл я его только вечером. Он собирался в дорогу, и я намеревался увязаться следом… И увязался, но только не сразу – Люк опоил меня и запер в крепком амбаре. Но что для подростка пара стаканов рома? Отключился, проспался и опять на ногах! …этот ром мне неплохо потом сгодился. - Я нагнал беглецов в пустыне, в нескольких часах пути от города… неслучившаяся невеста смогла выбраться из дома. Скромница Алиса пристукнула счастливого жениха тяжёлым канделябром! Уж не знаю, с концами или нет, но… Видишь, не зря зовут австралийский континент - «плавучей тюрьмой». Куда не плюнь – убийца на убийце. Крис облизнул сохнущие губы. В груди глухо стучало, как будто он снова несся сквозь золотые пески по незыблемо гладкой равнине. - И вот представь, на многие мили, сколько хватает глаз – равнина, что просматривается насквозь. И тишина, ни звука вокруг… Мы сразу заметили, что за нами увязался «хвост». Пропажа открылась, и губернатор выслал вооружённый отряд, чтобы нас изловили. - В конце концов, расстояние начало сокращаться, и один из тех ублюдков затеял стрельбу. Все подхватили… Думали, разделаются с нами по-быстрому, а губернатор их потом вознаградит. Да вот только не вышло. Крис усмехнулся, а после вовсе хрипло рассмеялся неприятным, нервным смехом. - Меня тогда ранило, а под Алисой убило лошадь… Не знаю, как она осталось цела, но… помню, она тогда ещё шутила, что впервые в жизни корсет принёс ей пользу… Мы с Люком устроились за лошадиным трупом и перестреляли всех солдат по одному, как уток в проклятом тире! ...у меня тогда даже мысли не возникло, что я... что мы в людей стреляем, что это убийство... - …смутно помню, как мы добрались до города – я тогда потерял много крови, и, кажется, отключился. Хорошо хоть ром гулял ещё по венам… Когда очнулся, уже прошло несколько дней, Люк с Алисой успели сесть на корабль до материка. Только я не знал, куда они направились. Почти месяц меня выхаживал приятель Люка, а когда я встал на ноги, сразу же отправился домой. Боялся, что с родителями могло что-то случиться. Ещё… я наивно думал, расскажу губернатору всё, как есть, и он поверит. Скажу, что брат очень любит Алису, что парень он надёжный, и девица с ним не пропадёт. И это знание обязательно смягчит и наполнит радостью родительское сердце, - Хемсворт горько хмыкнул. - Тогда я ещё верил в род людской, в доброту и милосердие… Только недолго это верование продлилось. - …отца вынудили уйти с должности. Но в целом всё было неплохо... Мистер Хемсворт разбудил его среди ночи. Было ещё темно, но тонкая линия горизонта бирюзовой нитью уже тянулась к солнцу. Небесное светило уже грозило ночной прохладе едва заметным ореолом над бурными водами океана. - Крис, поднимайся, - у отца в руках была дорожная сумка. - Уилкис заходил только что. Губернатор выписал ордер на твой арест. - Почему-то я не удивлен, – ёрничал тогда Кристофер. Городок у них небольшой, и сплошь наводнён патрулями из-за торчащей на гребне пустынного плато тюрьмы. - Не время шутить. Собирайся. Бери самое необходимое. Поедешь к Хьюго, переждёшь там. Потом я приеду, привезу вещи. Думаю, через некоторое время сможешь вернуться. Живее, Крис. Не хочу, чтоб мать узнала, как... - Крейг? Заговорщики вздрогнули. Появление белокурой женщины на пороге комнаты напугало их гораздо больше, нежели предстоящая разлука или возможный арест. Женщина подошла ближе, с лёгким укором посмотрела на мужа. Тот кивнул и направился к двери. - Пойду, скажу Уцле, чтоб седлал коня. Не задерживайтесь. Миссис Хемсворт не смотрела на сына, она быстро и легко двигалась по небольшой спальне, собирала и складывала вещи в сумку. - Вечно ты заталкиваешь всё кое-как. А так и места побольше, и ... - Мама. - Когда найдешь Люка, передай ему, что я им очень недовольна. И обязательно возвращайтесь. Нужно оправдать наше доброе имя… Береги себя, Крис, Богом тебя молю, будь очень осторожен. Тихий шелест ее лёгкого домашнего платья, лёгкие шаги и ловкие движения. Миссис Хемсворт вдруг резко остановилась. Собирать было больше нечего. Крис заметил, что женщина спрятала маленькую книжицу под его аккуратно сложенную кожаную куртку. Он не знал, что сказать. Быстро застегнул сумку. По его рукам побежали первые всполохи приближающегося рассвета. Солнце ещё не встало, но небо уже начало светлеть. Светлели и воды океана, что шелестел и шептался со стайками тропических рыбёшек всего в нескольких десятках метров от их жилища. Женщина втянула носом воздух. Приподнялась на цыпочки и обняла Криса. Погладила по волосам, будто он всё ещё был её маленьким мальчиком. Потом резко отпустила, почти оттолкнула. - Возвращайся, обязательно. Не в силах выжать из себя ни слова, Крис поцеловал её руки и ушёл. Отец снабдил его деньгами и объяснил, как лучше добраться до ранчо, где обитал дядюшка Хью, в обход всем постам и патрулям. Суховато обнял. В окне спальни бледной луной светилось лицо матери. Женщина подняла руку в прощальном жесте, и тут же исчезла в сумраке комнаты. - Естественно, к Хью я не поехал, а погнал в Дарвин. Стал напрашиваться на суда, чтобы взяли в команду… Я тогда был тощим, как жердь, и ничего особо не умел, кроме как сносно стрелять и ловить мелкую рыбёшку острогой. Обошёл все корабли, но никто не горел желанием брать на борт лишний рот. Деньги заканчивались, но на мою удачу в порт зашёл голландский китобой. Они только что выдержали настоящий бой с китовым семейством. Корабль почти не пострадал, но зато команда сильно поредела. Вот они и взяли меня юнгой. - Три года я промотался по свету на торговых судах и на китобоях. Плавал с голландцами и испанцами. Всё надеялся что-нибудь разузнать. - Однажды по чистой случайности занесло к родным берегами. Я тогда сидел в трюме, почти всё время, что мы стояли на якоре. Всё-таки родная Австралия - одна большая тюрьма, и всех ступающих на её берег тщательно досматривают полицейские. Прямо на причале растянута длиннющая доска с плохо намалеванными портретами беглых каторжников. Парни шутки ради притащили несколько листовок с моей физиономией и физиономией Люка - за наши головы обещали недурственную сумму… А я всё сидел. Неделю просидел за бочкой с маринованной селедкой. Нам уплывать назавтра, а меня понесло… Глупо, очередная моя глупость, но я не смог удержаться. Вылез, подрезал коня пошустрее и помчался через пустыню. Полночи гнал, чуть лошадь не загнал… Добрался! Ночь на дворе, городишко родной спит. Только рачки у берега светятся... такие синие-синие, как японская бирюза… Дом тёмный стоит. Я вначале даже не понял, что не так. Потом пригляделся… Ставни опущены, плотно заколочены, так же, как и двери. На веранде проломлен пол, всё в запустении… Уехали отсюда явно не вчера и не месяц назад… Если уехали, конечно. - Солнце уже встало, и припекает. А мы с конём шагом идём. Думаю, свернуть к Хью, может он чего знает… По пути, просто посреди очередного плато встретил Кинг Джорджа, того шамана-галапа, что приходил к нам лечить маму… Долго Джордж на меня смотрел. Думаю, ну всё, подлый язычник сдаст меня! Но он… он только сказал: «Иди по Большой воде в город из камня, где правит плодовитая Мать». А потом добавил, что за мной идёт Ломаный человек, Следопыт. - Тогда я не особо задумывался, были дела поважнее. Пытался его расспросить, но он молча шёл со мной рядом до самого порта, а потом вернулся в пустыню… Потом уже, когда плыли, времени много было, и я сообразил, что шаман про Викторию нашу и про её выводок говорил. Значит, Англия? Лондон… - Помнишь, я говорил о соглашении с морским дьяволом? – Крис улыбнулся легко и тихо постукал в дверь. – Тем пижоном, что проигрался мне в пух и прах в портовом кабаке Амстердама, был известный тебе Кеннет Брана. - Мы тогда сражались, как два умалишённых. Мне нужны были деньги, а его заедала задетая гордость. В конце концов, когда уже не осталось никаких сил, мы расстались. Ох, и здорово меня тогда его молодчики отметелили! Еле ушёл! - Крис отчего-то развеселился. – Брана, конечно, потом заявился, стал рассыпаться в извинениях. Но в таких… Вот как вы, аристократы, умеете - вроде бы извинился, а вид такой, будто помоями облил с головы до ног! - Я тогда ещё подивился, чего это джентльмену взбрело в голову так распинаться, да ещё перед таким, как я. А потом понял… Брана мне сам сказал, что оценил мои картёжные таланты и предлагает… как бы это?… сотрудничество. Но я отказался. Не тот он человек, чтобы дружбу водить. Но потом… я принял его предложение. - Ни брата, ни его Алисы, ни родителей я в Лондоне так и не нашёл. А тут вырисовывалось неплохое дельце. Если только держать уши востро с этим скользким типом. Ему кое-что нужно было от меня, а мне – от него. На том мы и сошлись. Почти два года я жил как Крез, как у боженьки за пазухой. Тот американец со смешными усами - федеральный маршал… Бывший маршал. О прошлом своём он не распространялся, но зато отменно разыскивал людей… Всё же, так проще, чем самому мотаться по миру и вечно сидеть на голодном пайке, пропуская «не нужный» корабль. Крис замолчал, весёлость его ненастоящая быстро уходила. - Вообще, Джордж много чего болтал. Говорил, что у матери будет пятеро детей, и что отец будет… как же это?... Держать Большое ружьё. Только у матери было трое детей, а про Большое ружьё тут вообще не понятно… Но всё же не зря шаман сказал про Каменный город… Крис крутил в пальцах драгоценное кружево – ту самую игривую подвязку, что Томас потерял на маскараде в пылу страстной ночи. - Я же тебя встретил… И ты вон как всё проделал. И «Калькутту» нашёл, и Следопыта привел ко мне…. В конечном итоге, всё вышло очень даже неплохо. Только… Голос Хемсворта дрогнул, и теперь зазвучал сипло и как-то безнадёжно. - Зачем же ты с собой такое сделал?! Маленький мой, разве не знаешь, что жизнь твоя бесценна? Никто этого не стоит. Тем более такой подлец, как я… Ты же был прав, Том… Я - беглый преступник. Шулер, растлитель невинных и убийца. Австралиец остервенело принялся тереть глаза. А потом вовсе рот рукой залепил, затрясся весь. Зашептал одержимо, согнувшись едва ли не пополам. - Я же тогда… Когда к пустому дому вернулся, я… Мне было чуть больше, чем тебе сейчас, а может столько же, и… Сердце моё тогда остановилось. Стало, словно камень… Глупо звучит, но… После той ночи я ничего не чувствовал. Вообще ничего! …когда дрался с кем-то… лиц уже не помню… или когда был… когда со шлюхой был, когда упивался вдрызг, выигрывал большие суммы или проигрывался в прах, когда наш бот чуть не потопил кит… все мужики тогда перепугались, стали глотки заливать гнилым ромом, а я… я просто спать ушёл. Вот так… Ни-че-го. Ни страха, ни боли, ни удовольствия… Всё было как-то… как на поверхности, где-то там, над головой… А потом появился ты, и… Будто небу и всему вокруг цвет вернулся. С тобой я вновь жить начал, стал чувствовать, видеть… вспомнил, есть что-то ещё, кроме ненависти и однообразного бестолкового бытия… И вот чем я отплатил за твою доброту! Бесконечной ложью и недоверием… Думал, ты слишком… Просто не верил, что ты захочешь знаться с таким, как я, если узнаешь всю правду… Я сам толкнул тебя к краю… Всё испоганил, как всегда… Проклятье! - Крис схватил треклятую бутылку и швырнул её об стену. Толстое стекло вперемешку с горькой отравой брызнуло во все стороны. Гостиная наполнилась кисловатым запахом пролитого спирта. Хемсворт поднялся и вышел из каюты. К чёрту всё! Он был настолько переполнен отвращением к себе, что даже мысль свести счёты с жизнью казалась просто смехотворной. «Давай, беги, поджавши хвост, как последний трусливый шакал! Беги скорее! От себя всё равно не убежать…» Только Крис не знал, что по ту сторону крепкой корабельной двери его внимательно слушают. Свернувшись клубком в одеялах и затаив дыхание, на полу сидел Томас. Он прижимался щекой к двери, поглаживал дрожащими пальцами прохладную деревянную поверхность в глупой надежде почувствовать родное тепло. Зябко подтягивал колени к груди и старался дышать потише. А в углу, в кресле подрагивала строгая Магда. Она измяла в труху свой сестринский передник и глотала огромные слезы вперемешку с душащими её рыданиями. Медсестра давно и незаметно ускользнула. А Томас до рассвета так и не сомкнул глаз. Он знал, что они на корабле. Знал, что плывут в Америку. Ещё он знал, что совершил самую большую ошибку в своей едва начавшейся, глупой жизни, которую уже ничем не исправишь.