Восходящее солнце

Глава 10. Ирония судьбы. Я открыла глаза и увидела над собой резной потолок комнаты лекарей. В памяти тотчас же восстановились все фрагменты, пережитые мною до потери сознания. Перед глазами проплыли обезумевшие глаза Хюмы Хатун, бездыханное тело маленького сына. Комок подкатил к горлу, намереваясь обрушиться слезами. Я сделала глубокий вдох и встала с кровати. Голова немного закружилась от резкого перемещения в пространстве, в глазах потемнело. Я чувствовала себя обессиленной, опустошенной. Вся жизнь показалась не нужной и бессмысленной. Зачем существовать в мире, где лишь боль и жестокость? Зачем все эти скитания между радостью и болью?.. Эти мысли поедали меня изнутри, не давали покоя раненному материнскому сердцу. Я чертовски корила себя за убийство султана Мурада, пусть и сделанное не своими руками. Приказ отдала я, я же и поплатилась за содеянное... Но цена была очень высокой... Слишком... Мой маленький Львёнок Ахмед был невиновен и чист, как белый лист бумаги, как первый зимний снег... Дальше жить не хотелось... Да я и не представляла себе жизнь без сына... Всё стало серым и мутным, краски смешались в одну непонятную цветовую гамму... Мир лишился своей былой прелести... Я сделала два неуверенных шага в сторону столика, на котором лежали инструменты лекарш. В воздухе витал едва уловимый запах пряного снадобья, так напоминающий мне лекарство, которое давала мама при простуде. В одно мгновение воспоминания лавиной обрушились на мою голову. Перед глазами пролетела вся моя жизнь: от детских лет и до сегодняшнего дня. От испытанной ностальгии, мне снова захотелось умереть, чтоб больше не находиться в местах, где даже стены пахнут кровью. Мой взгляд упал на чудом оказавшийся здесь, среди этого беспорядка, нож. Его лезвие выглядело пугающе острым. Луч солнца, с трудом прорвавшийся в покои и озаривший эту тьму, струился на острие кинжала, как бы демонстрируя все достоинства этого опасного оружия. Я аккуратно взяла его в руки и внимательно огляделась. Вокруг не было ни души, комната пустовала. Даже складывалось ощущение, что я не с чьей-то помощью попала в покои лекарей, а сама вторглась сюда, да причём и без разрешения. Я усмехнулась тем мыслям, которые посетили мою голову. У меня созрел план: сейчас можно идеально свести счёты с жизнью Никого нет, в руках нож, один раз провести по коже запястья - и я отправлюсь туда, куда совсем недавно отправила Мурада. Слёзы нахлынули ручьём, застилая мне лицо. Я вздохнула и приподняла рукав, обнажив тонкие вены. Я всё больше разрыдалась от боли, переполнившей моё сердце. "Сыночек, прости меня, я скоро приду к тебе... Прости мне мой грех страшный," - подумала я и поднесла лезвие к запястью левой руки, зажмурив глаза, чтоб не видеть этой картины. - Султанша, нет! От испуга я выронила нож из рук и обернулась в сторону услышанного голоса. Возле выхода стояли перепуганные до смерти Хюма Калфа и Гюльсур Калфа. Больше всех переживала Гюльсур. Она даже открыла рот и сделала крест руками. Я всхлипнула и посмотрела на упавший нож. Слёзы снова нахлуныли на меня. Я опустилась на пол и сквозь слёзы запричитала: - Ай, Аллах-Аллах! Даже убить себя нормально не смогла! Ай, Всевышний, горе мне, горе, убийце Падишаха! Лучше бы ты забрал мою жизнь, чем жизнь моего сына! ААААААА! Ахмед... Душа моя, мой сынок! ААААААА! Ахмед, мой шехзаде! Ай, Аллах! Слёзы превратились в нескончаемый водопад, разъедая мне глаза. Я не чувствовала ничего, кроме душевной боли. - Убийца Падишаха? Вы что, Султанша? - удивленно приподняла бровь Хюма Калфа и приложила руку ко рту. - Турхан Султан сама не понимает, что говорит, ей сейчас очень тяжело, - с улыбкой произнесла Гюльсур, чем очень удивила меня. - Но мы ведь с тобой пришли обрадовать нашу Госпожа, не так ведь, Хюма Хатун? Я гневно приподняла глаза и даже зарычала от злости: - Вы не можете ни чем меня порадовать, Калфы! Я потеряла ребёнка, причём единственного! Моего маленького сына больше нет! Как вам не стыдно! Хюма Калфа всплеснула руками и произнесла фразу, от которой у меня замерло сердце: - Хасеки Турхан Султан, Вы беременны! Я открыла рот и сидела в полном шоке. Эта фраза пронзила моё сознание огненной стрелой. Беременна? Как так? Забрав одного ребёнка, Аллах решил подарить мне другого? Я резко подорвалась с места, перевернув стол со снадобьями, и кинулась к Хюме Калфе, схватив её за горло. - Ты смеешься надо мной, да? Я тебя уничтожу! - Султанша, Султанша! - оттащила меня Гюльсур Калфа и резко потрусила за плечи. - Надя, очнись уже! Ты беременна! Это не ложь! - карие глаза служанки коварно заблестели. Услышав, что меня назвали моим настоящим именем, я встрепенулась и словно выпуталась из лап Морфея. Глаза увидели мир в новом свете. Я не могла поверить, что внутри меня зарождается новая жизнь, а я терзаю её своими слезами и переживаниями. Я схватилась руками за живот. У меня под сердцем есть малыш, который вряд ли хочет, чтоб его мама страдала. Но не тут-то было. Я сразу вспомнила свою первую беременность, рождение Ахмеда, его неповторимый запах. Скупая слеза скатилась по щеке, сползая по подбородку к шее. - Ирония судьбы, не так ли, матушка Гюльсур? - усмехнулась я и поджала губы, захлёбываясь в слезах. - Вы сообщили это Валиде Кёсем Султан? - Нет, Госпожа только-только узнала о смерти Шехзаде Ахмеда. Позже сообщим, - отозвалась Хюма, которая со страхом поглядывала на меня, всё ещё боясь повторного нападения обезумевшей Султанши. Я усмехнулась и махнула рукой лекарше: - Извини, Хюма Калфа, и не бойся. Я больше не буду буянить. Женщина улыбнулась и подошла ко мне. Она склонилась и подняла нож, поспешно спрятав его за пояс платья. - Слава Аллаху, Госпожа, мы спасли Вас! Приди мы минутой позже, и мы бы лишились нашей Хасеки! - воскликнула Гюльсур, посмотрев на нож за поясом Хюмы. - Радость смешалась с трауром, но боль оказалась сильнее... Я всё ещ... Мне вдруг снова стало плохо. Я качнулась в воздухе, словно кипарис, и с грохотом упала на пол, погрузившись в сияющую бездну, в центре которой мне чудилось лицо сына...