Восходящее солнце

Глава 24. Я подняла тяжёлую, будто набитую камнями, голову и, слегка прищурив глаза, уставилась на стоящую возле выхода на террасу Тиримюжгян. Солнечный лучик бесцеремонно ворвался в мою комнату, нарушив утренний покой и безмятежность. Он торопливо пробежал по моим волосам, губам и носу, отчего я чихнула и тихонько засмеялась. Служанка аккуратно задёрнула шёлковые занавески цвета молочного шоколада и повернулась ко мне, окинув комнату встревоженным взглядом. Я улыбнулась и поспешила встать с постели, схватившись руками за свисавший край бледно-розовой простыни. Руки и ноги словно покалывали тысячи иголок, как обычно бывает, если конечности онемеют. Волосы густой копной упали на грудь, но я откинула их за спину, издав тяжёлый вздох, прокатившийся по главным покоям стремительной волной. - Сегодня будет хороший день, как мне кажется. Погода благоволит, - я потянулась, разминая затёкшие за ночь мышцы, и неуклюжими шагами настигла зеркала, впившись глазами в своё отражение. Из зеркала на меня смотрела молодая девушка с заспанным лицом. Волосы снова рассыпались толстыми прядями по груди, прикрывая глубокий вырез ночного одеяния. - А вот я так не думаю, Султанша. Тревожно, неспокойно у меня на душе. Боюсь я чего-то, а чего - сама не ведаю, - тихо промолвила заботливая Тиримюжгян, раскладывая передо мной наряды. В голове всё ещё звенели отголоски вчерашней музыки, отдавая слабой болью в висках. Да, несмотря на всю свою нелюбовь, даже ненависть к внуку от неугодной невестки, Кёсем Султан не поскупилась и сделала роскошный праздник в честь трёхлетия его официального правления. Хотя, будет неверно сказать, что она так расщедрилась только ради моего Мехмета, вовсе нет. Махпейкер таким образом праздновала свою негласную победу надо мной, обожествляла пик своей власти и могущества. В её глазах то и дело мелькал недобрый, таинственный огонёк, будто Валиде Султан что-то задумала, но её план оставался загадкой для меня, которая не давала покоя ни днём, ни ночью. Больше всего на свете я боялась за жизнь своего сына. Случись что, с подачи "доброй" бабушки Кёсем Валиде Султан его могут убить в ходе государственного переворота, а хуже того - просто задушить ночью, пока мой сынок будет ангельски спокойно спать. Я делала для его безопасности всё, что было в моих силах: усилила охрану покоев, в слуги брала только верных и проверенных людей, старалась ограничить количество походов Мехмета в покои Валиде Султан. Но будучи умной женщиной, я понимала, что все эти меры предосторожности бессильны против одного лишь слова Махпейкер, которое значило больше, чем моё. Я надела яркое, словно солнечный свет, платье, и вышла на террасу, распахнув занавески, которые недавно задёрнула Тиримюжгян Хатун. Рассвет хлынул в комнату, прогоняя гнетущую тьму из каждого уголка покоев. Воздух был как никогда свежим и дарил невероятное чувство лёгкости и свободы, стоило только сделать единый вдох. Бросив небрежный взгляд на алые всполохи на горизонте, я, грациозно покачивая бёдрами, подошла к софе и тихонько присела на неё. Книга, лежавшая на столе рядом с чашей с фруктами, увлекла меня в свою пучину более чем на три часа, и когда я вновь приподняла глаза от пожелтевших листьев, то увидела уже полноценный полдень, ни в чём не уступающий по красоте рассвету. Мысль, промелькнувшая в голове подобно вспышке молнии, внезапно напомнила мне, что я обещала зайти к Муаззез и проведать её. Но судя по времени, в этот момент я вряд ли застану её в своих покоях, так как около полудня она всегда гуляла в саду, либо помогала хазнедар с делами гарема. Решив проверить сначала первую версию, я двинулась к тайному выхода из покоев, так как не хотела, чтобы кто-то из обывателей гарема видел меня этим утром, кроме Муаззез. Медленно спускаясь по холодным каменным ступеням, я придерживала край золотистого платья, чтобы тот хотя бы частично не собирал на себя всю пыль и грязь мрачного подвала. Когда маленькие и аккуратные ступни соскользнули с последней ступеньки и ощутили ледяной ветерок, дувший по полу, я уверенно схватила ключ, который висел возле массивной двери. На миг я застыла и прислушалась: мне показалось, что кто-то возится по ту сторону подвала, но тут же списала эти звуки на мышей, которые каким-то чудесным образом, но всё-таки могли здесь оказаться. Но страх поселился в моей душе, сжав ледяными оковами лёгкие и мешая дышать. Дрожащей рукой вставила ключ в маленькое отверстие и несколько раз повернула его. Раздался пронзительный щелчок, издалека похожий на свист, и дверь со скрипом открылась, приглашая меня войти. Я шагнула в темный коридор, но тут же пожалела об этом. То, что мне удалось лицезреть, сначала вызвало у меня недоумение, а после замешательство и леденящий душу страх. Факел, расположенный на стене, отбрасывал косые тени на пол, и этих теней было несколько. Передо мной стояли целых пять евнухов. Они не были настроены дружелюбно и скалили зубы, словно голодные, озверевшие тигры, готовые в клочья разорвать свою добычу. Я попыталась совладать со страхом и выдавила из себя как можно более искреннюю улыбку. Сделала шаг вперёд, намереваясь выйти, но один из них преградил мне путь, сделал суровое выражение лица. - Кто вы такие и что вам от меня нужно? Как вы смеете становиться на пути у Госпожи, да к тому же, матери Падишаха?! Живо пропустите меня! - непоколебимым, с нотками металла, и строгим, как у истинной султанши, голосом проговорила я. Но слуги пропустили приказ мимо ушей и вплотную подошли ко мне, подхватив под руки. Я несколько раз дернулась, но сию же секунду обмякла, так как евнухи железной хваткой держали меня, не давая ни единой возможности вырваться. Они поволокли моё тело куда-то в кромешную тьму, откуда не было слышно ни голосов, ни шелеста крон деревьев. - Ой, мамочки.., - только и прохрипела я, расслабившись в руках похитителей. Первая мысль, которая озарила мою ясную голову, была настолько гневной и суровой, что я даже сжала кулак от злости, впившись ногтями в нежную, мягкую кожу ладони. "Махпейкер!" - прозвучало, словно гром, в моём сознании, и я закрыла глаза, нервно покусывая нижнюю губу. "Только бы с Мехметом и Гевхерхан всё было хорошо!" - снова подумала я; одинокая слеза скатилась по щеке, остановившись в правом уголке губ. Пусть не убивают моих детей, мне умереть не страшно. Не знаю, сколько времени прошло, но вскоре мы оказались около другой двери, запертой на щеколду. Один из евнухов старательно открыл её, озарив всё пространство ржавым скрипом, и меня бросили в темную камеру без единого окна, издалека похожую на темницу. Я всхлипнула и приподняла руки, потирая ладони, на которых красовались длинные ссадины. Моя гордость была растоптана, сердце бешено колотилось от смешанных чувств: страха и гнева, безысходности и разочарования, боли и злости. Я повернула голову в сторону двери и увидела, что один из моих похитителей зашёл в темницу, плотно заперев за собой дверь. Я окинула его взглядом, полным злобы и ненависти, но тот, как раз наоборот - изменился в лице. Из сурового и свирепого деспота, он преобразился в милого и дружелюбного и даже смотрел на меня глазами чуть ли не заботливого брата. - Простите, Султанша. У меня есть лишь минута, чтобы поговорить и объяснить Вам всё...