На пределе

Закатное солнце медленно клонится к горизонту, освещая золотистым светом неторопливо набегающие на берег волны, погружая все вокруг в легкие сумерки. В воздухе разливается прохлада и ленивая, бездумная истома. Не хочется даже шевелиться, не хочется ни о чем думать. Только смотреть вдаль, на бесконечное море, и ни о чем не беспокоиться. Идиллия. Почти. - Кать... Горячие мужские ладони скользят по спине, бережно массируя, но тут же, почувствовав, как женщина неспешно-недовольным движением поводит плечами, замирают. Мужчина прекращает осторожные ласки, со вздохом убирает руки, садится рядом, глядя на узкую спину, покрытую кое-где песчинками, словно искрами золота; на рассыпанные в беспорядке по плечам волосы. Смотрит, словно теряя чувство реальности, растворяясь в ней. Рядом с ней он чувствует себя придворным мальчишкой, которому по невероятной благосклонности судьбы выпала честь быть рядом с королевой. - Катя... - снова шепчет он, уже умоляюще, не в силах вынести этой пытки молчанием и равнодушием. Он мог бы быть с ней более уверенным и решительным. Мог бы. Но не смеет. Она переворачивается на спину, встречается с ним глазами, несколько бесконечных секунд смотрит в упор абсолютно ледяным взглядом, от которого Игорь, не выдержав, опускает голову. Лаврова усмехается краешком губ, наслаждаясь его полной покорностью и ощущением своей власти. Закидывает руки за голову, устремляет взгляд в небо, словно и не намекает ни на что. Но Игорь, едва заметив этот ленивый жест, понимает: можно. Склоняется над ней, всматриваясь в ее совершенно спокойное, ничего не выражающее лицо, проводит кончиками пальцев по щеке, касается губ. Девушка закрывает глаза, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за мужчиной, за его действиями, за восхищенным выражением лица. Становится даже смешно от его покорности и нерешительности, зависимости и восторженности. Она перехватывает его руку, словно направляя, приказывая. Невероятно забавно и увлекательно руководить обычно уверенным в себе человеком, играть на его слабости к ней, позволять или запрещать, да просто чувствовать себя королевой. Каждое прикосновение выверено и отточено до безупречности, призвано заставить быстрее застучать это ледяное сердце, сбиться размеренное и спокойное дыхание. Ему тоже хочется, чтобы она умоляла, просила, была слабой, но знает, что этого никогда не будет. Она такая, какая есть, и другой не станет. Не будет плавиться в его руках точно под солнцем, не будет трепетать тонкой ивой под порывами ветра, не будет жадно хвататься за его плечи, оставляя ногтями печати королевские на коже, не будет. Может разве что чуть выгнуться нетерпеливо натянутой струной, взглянуть требовательно и почти не затуманенно, но это все. Да еще выдохнуть еле слышно, на несколько секунд забыв о реальности. На несколько секунд, не более. А Игорь порой задумывается, что давно бы уже оставил ее. Если бы посмел.