Все точки над i

Сев напротив Шиничи, Ран сказала в телефон. - Шиничи? - Ран-нэчан, ты… - Растерянность и непонимание ситуации сыграли с Шиничи дурную шутку второй раз, бабочку изменения голоса от губ он убрать не успел, и его «Ран-нэчан» прозвучало в тональности именно Шиничи. - О, какое интересное приспособление, - оценила Ран, стягивая с головы светлый парик и отправляя сообщение Соноко, что игра закончена и она очень благодарна подруге за помощь. – Значит, с его помощью ты в первый раз поделился своим голосом с … дай угадаю, Агасой-сенсеем? А затем, кого ты привлек на помощь? - Ран-нэчан… - Хаттори во время того театрального представления, когда я была принцессой сердец... пытался тебя играть и получилось у него это довольно бездарно. Зато, когда он пытался вовлечь «Эдогаву Конана» в происходящее расследование, Конан очень странно на это реагировал. Потому что это был вовсе не Конан, а кто-то другой. Наверное, Хаибара Ай? Я слышала, как вы говорили, что она заболела одновременно с пропавшим Конаном-куном. - Ран-нэчан… Ты все не так поняла! Я могу объяснить! - Хватит! – Глаза девушки сверкнули недобрым огнем. Шиничи замолчал, с ужасом думая, как выпутаться из этой ситуации. Мысли выстраивались логическими цепочками и выходило, что выхода-то собственно говоря и нет. Приемлемого выхода. А девушка смотрела на него и взглядом просила ответа. - Ты все неправильно поняла, - попробовал еще раз Шиничи, надеясь, что удастся отговориться. - Я Эдогава Конан. Шиничи-ничан… - Хватит притворяться, - резко крикнула девушка, а затем горько всхлипнула. – Хватит! – Ран опустила голову. Крупные слезы катились по щекам девушки. – Пожалуйста, Шиничи, хватит… Я не буду спрашивать. Я не буду никому говорить. Я буду делать вид, что ничего не изменилось, я буду играть в твои игры, буду притворяться так, как ты посчитаешь нужным, но пожалуйста, хватит меня мучать. - Ран… - Севший голос «Конана» стал последним гвоздем, который был забит в крышку его гроба. Девушка, поняв, что он ничего ей не скажет, молча поднялась с места и двинулась к выходу. «Дерьмо», - очень точно охарактеризовал ситуацию Шиничи, двинувшись вслед за девушкой, подбирая слова и перебирая отговорки. Тем не менее, в такси они сели в полном молчании. Ран смотрела за окно, и по щекам ее катились слезы. В полном молчании, она кусала губы и старалась не всхлипывать. А Шиничи терялся, глядя на влажные дорожки на щеках самой важной для него девушки, он ничего не мог с собой поделать. Он просто не мог смотреть спокойно на ее слезы. Только не на ее. Не выдержав, он решительно тронул ее за плечо, заставил наклониться и поцеловал в подбородок, чуть-чуть не дотянувшись до губ. - Ран-нэчан, не плачь, - попросил он, под одобрительным взглядом таксиста. – Пожалуйста. Не надо… - Правильно, правильно, - кивнул таксист. – Парень, что ли бросил такую красивую? Так забудь, у тебя такой младший братишка, что никакого парня не надо! Машина ехала по городу, а Ран плакала и одновременно смеялась. Шиничи смотрел на нее и не знал, что делать и что говорить… И надо ли что-то вообще из этого делать. А девушке было просто больно… Уже через полчаса Ран сидела на диване, поджав ноги. Шиничи поставил перед ней кружку крепкого сладкого чая с мятой. Вытащил из холодильника шоколадные пирожные и поставил на стол, рядом с кружкой. Затем молча сел в кресло. За окном сгущались сумерки, и где-то на краю собиралась тяжелая тревожная марь. По телевидению передавали грозы. Впрочем, ни Шиничи, ни Ран было не до телевидения. Уже немного успокоившаяся девушка изучала стол. Шиничи успел придумать, как ему выпутываться из ситуации, что врать и на что давить, кого привлекать в союзники и с помощью чего выбираться из этой ловушки, в которую угодил из-за зверя под названием "Ревность". Но он не успел ничего сделать. Ран нанесла первый удар. - Покажи свидетельство о рождении, - попросила она тихо. Шиничи вздрогнул. Бумагами-то он озаботился, но чтобы не мудрить с номерами, номера он скатал со старого свидетельства самой Ран. А с девушки явно станется проверить номера. И, в первую очередь, взять свое свидетельство. - Покажи мне фотографии твоих родителей. Фумие-сан, кажется, да? И как зовут твоего отца? Его фотография. Как зовут твоих бабушку и дедушку. Где ты жил до того времени, как оказался в доме профессора Агаса. Была ли у тебя там прописка, – продолжила тем временем девушка размеренным тоном. – Как звали твоих одноклассников? У тебя есть их фотографии? Был ли ты записан в детской библиотеке? Как звали твою первую учительницу? У тебя же нет ответов на эти вопросы, «Эдогава Конан»? Ты побледнел, ты в курсе. И молчишь. Ты же мне ничего не ответишь, верно? Просто потому, что твою первую учительницу звали точно так же, как и мою. И одноклассников твоих по именам я могу перечислить точно так же, как ты сам. Шиничи хмыкнул, раз, другой и расхохотался. - Ран, ты просто умница, - сказал он добродушно. – По таким мелочам сделать такие далеко идущие выводы. Поймать меня на ревности и решить загадку моей маскировки. Ты просто умница. Ран опустила голову, глядя в стол. - Ты. - Что? - Я вспомнила твое дело. Когда ты на таких мелочах подловил серийного убийцу. - А, дело о железнодорожном маньяке, - Шиничи кивнул. – И ты запомнила? - Я на удивление запомнила все твои слова, - пробормотала Ран, отчаянно краснея. До девушки только сейчас дошло, что поймать-то она Шиничи поймала. Доказать, что он и Конан одно лицо доказала. Но, но, но… И что теперь делать с этим дальше?! Идей не было. А судя по тому, с какой лукавой улыбкой на Ран смотрел Шиничи, он отлично это понимал.