⁂
Незаметно для себя Инсе за пару дней превратилась в мастера конспирации и подающую надежды в колдовском искусстве ведьму. Наслушавшись до звона в ушах — ну или звон всё же был от усталости? — как Альбус, Лили и Роза повторяют теорию чар, Инсе едва не ляпнула прямо в библиотеке, что из пустого бассейна в ванной старост можно устроить импровизированную потайную комнату для экспериментов с маячками. Всего-то нужно быстро поставить барьер и нанести на него водоотталкивающее заклинание, потому что барьерные чары — зависимые. Или как там… Запомнить бы. Но зачем? Она перестала сопротивляться и отгонять от себя тоскливые мысли, полные досады и разочарования. Ну где она была раньше? Почему не училась? Почему ей никто вовремя не сказал, что магия и не должна получаться сама по себе, без практики? Может, но не должна. Инсе слушала свой внутренний голос, не отвлекаясь от дел — отвлекаться было некогда, и мысли постепенно теряли свой вес и силу, поднимаясь вверх и растворяясь, как облака. Интересно, если бы для «маячков» Урвика нужно было сварить какое-нибудь нереально сложное зелье, справилась бы она? Но, кажется, Урвик и сам был не слишком-то зельеваром и собрал свою конструкцию при помощи особых чар, из отдельных ингредиентов и того, что можно было купить в любом магазине или аптеке. Ещё Урвик рекомендовал по завершении покрыть маячки антисглазным лаком. Инсе прихватила два бутылька по десять унций каждый и несколько порций Бодрящего бальзама — это уже для себя. Вчера у неё уже под утро, после трёх неудачных попыток, получилось собрать первый пустой маячок. Он был похож на вредноскоп, только перевёрнутый и будто сотканный из паутины, хотя на самом деле из волос. И он выглядел совсем так, как на картинке. Настоящий. Работающий. Ложащийся в ладонь невесомо, как мягкий клубок пуха. Проверить, реагирует ли мачок на чары и насколько хорошо, у Инсе сил уже не хватило, но она буквально нутром чувствовала, что у неё получилось. Пальцы покалывало, а голова вдруг стала очень лёгкой, как воздушный шар. Она всё сделала правильно. Урвик бы ей гордился. Она собрала свои заметки и макеты Урвика в стопку и как попало сунула в сумку, покидав ингредиенты и материалы сверху. Сумка застёгиваться отказалась, но в пять утра Инсе вряд ли встретит кого-нибудь в коридоре. Нужно было прокрасться в гостиную, а там можно разложить перед собой учебники, конспекты и расписание Розы и… поспать пару часов, пока её не разбудят другие рейвенкловцы. Так ни у кого не возникнет вопросов, почему Инсе не ночевала в спальне. Готовилась к экзаменам до глубокой ночи и уснула прямо в кресле в гостиной, разумеется. Потом — немного поспать, потом — протестировать маячок на паре чар и, может быть, поспать ещё чуть-чуть, чтобы вечером позаниматься в библиотеке вместе с Розой, Лили и Альбусом. Лили… Инсе вздохнула. Лили, кажется, решила проявить гордость и сыграть в молчанку. Как бы мерзко это ни звучало — и хорошо, что Лили так решила! Изумительно, лучше не придумаешь. Тратить нервы на Лили у Инсе сейчас не было никакой возможности. Она разберётся с Лили как-нибудь потом. После каникул. Если, конечно, после того, как Инсе залезет в гробницу Дамблдора, ей не придётся улепётывать из Хогвартса через Запретный лес, по холмам, через пролив, на материк… В Албанию, как Волдеморт. Тот, если верить истории, больше десятка лет в Албании прожил, аж два раза возвращался — понравилось, наверное. Может быть, у него там домик сохранился где-нибудь в дремучей чаще. Инсе хмыкнула. Ночь сегодня обещала быть очень долгой. За неё Инсе нужно сделать как можно больше маячков. Десять, двадцать — сколько сможет. Лучше шанса, чем в последние три дня каникул, у неё не будет, а Инсе так и не придумала, как поступить с тем, что для страховки ей нужна чужая волшебная палочка. Завтра Пасха. Последние три дня каникул начинаются послезавтра. Осталось совсем чуть-чуть продержаться. Сегодня — сделать маячки. Завтра ночью снова проверить чары на гробнице, убедиться, что ничего не изменилось, и найти самые лучшие места для маячков, чтобы в нужный момент просто активировать их заклинанием. Инсе не хотелось снимать чары до самого последнего момента, вдруг что-то пойдёт не так. Ванная старост оказалась занята, и Инсе потеряла почти час времени. Она успела раз двадцать пройтись по коридору, отдавить себе плечо тяжёлой сумкой и кинуть её за статую Бориса Бестолкового, а потом посчитать количество волосинок на его усах и снова пройтись по коридору раз двадцать. У Инсе даже возникла идея спрятаться за статуей самой и украдкой запустить в любителя водных процедур заклинанием-подножкой… Но в этот момент дверь ванной комнаты старост наконец скрипнула и оттуда вышла Лили. Инсе от удивления расплылась в глупой улыбке. Лили! Во всём Хогвартсе сейчас не было человека, которого она бы хотела видеть меньше. — О! — только и смогла произнести она, про себя порадовавшись, что спрятала сумку за статую. Не слишком склонная краснеть, Инсе почувствовала, как к лицу подступает краска. Кажется, она изрядно поторопилась, назвав себя мастером конспирации. С тяжёлой сумкой, оттягивающей плечо, она сейчас точно выглядела бы странно, как будто что-то задумала. — Привет! — невозмутимо ответила ей Лили. — Хорошо поплавать! — Угу. До завтра! — Инсе помахала ей рукой, но Лили уже шагала по коридору в сторону башни Гриффиндора и ни разу не обернулась. В более удачное время они и не могли поссориться. Обида гарантированно удержит Лили от лишних вопросов, даже если поведение Инсе покажется ей подозрительным. Инсе вздохнула. Она не сделала ничего плохого и не чувствовала себя виноватой. Ей просто нужно достать Бузинную палочку из гробницы Дамблдора так, чтобы никто не заметил. Сама она, без методов Урвика, совершенно точно не сможет опознать все чары и нейтрализовать их. Широкое, во весь рост зеркало в раздевалке встретило ее запотевшим краем и как будто чужим отражением. Инсе подошла поближе и покрутилась, разглядывая новую стрижку. Она уже забыла, как выглядела с длинными волосами, но к коротким привыкнуть ещё не успела. Вроде бы ей идёт и на самом деле Инсе не слишком изменилась. Но теперь она совершенно точно выглядела старше своих лет, как если бы школьную мантию на себя напялила Панси. Фигура всё ещё подходит, а лицо выдаёт — перед тобой взрослая женщина, которую ни отчислением из школы, ни видом голого однокурсника не напугаешь. Кажется, Инсе всё ещё можно было напугать и первым, и вторым. А ещё она сама себе напомнила птичку… Береговой конёк, если Инсе правильно помнила название. Они, маленькие и невзрачные, но очень деловито-канцелярского вида, сновали по галечному пляжу с ранней весны и до самого снега, переворачивали камешки, хватали выброшенные на берег ракушки, ловили мух, облепивших водоросли и выброшенный на берег прибоем мусор. Инсе закрыла засов на двери и, для уверенности, добавила запирающих чар, а пустую картину с русалкой завесила полотенцем. В комнате ещё пахло цветами, чем-то приятным и фиолетовым. Инсе подошла к столику, на котором громоздились пузырьки с эфирными маслами, и попыталась угадать, какой аромат выбрала Лили. Первые три попытки пахли совсем не так, и Инсе, разочаровавшись в своих способностях, присела на край бассейна. У неё аж мурашки пробежали по спине, когда она представила, как открывает краны с изумрудной и голубой водой и белоснежной пеной, ныряет с трамплина вниз, а потом, закрыв глаза и раскинув руки и ноги, ложится на спину и долго-долго лежит, покачиваясь в уютном тепле, ни о чем не думая. Но увы… Инсе силой заставила себя встать, притащила поближе сумку и достала рукописи Урвика. На первый маячок у неё ушло сорок минут. Второй она испортила почти готовым, уронив на него кусок ржавчинного гриба, — кто-то снаружи дёрнул дверь ванной комнаты, проверяя, занято или нет, и Инсе вздрогнула от неожиданности. Третий она попыталась сделать побыстрее, и он просто не получился. Четвёртый и пятый возникли будто сами собой, пока Инсе методично свивала собственные волосы в тонкие ниточки и произносила нужные чары. На шестом она расплакалась, но больше от злости и понимания, что такими темпами она успеет сделать чуть больше десяти. Если больше ничего не испортит. Перевалило за полночь. Где-то в час ночи Инсе выпила первую порцию Бодрящего бальзама. В три часа ей пришлось остановиться и лечь прямо на пол — мышцы шеи и спины крутило и выворачивало от усталости, а глаза пекло, будто ей под веки песка насыпали. Инсе крепко-крепко зажмурилась и почувствовала, что с каждой секундой, что она так лежит, её всё сильнее клонит в сон. Как ни хотелось остаться на полу, пришлось встать. Расхаживая вдоль бассейна и размахивая руками, чтобы размяться, она снова попыталась оценить свои перспективы. У неё было восемь маячков и четыре-пять часов времени в запасе.⁂
У неё замёрзли ноги. Или плечи. Или что-то ещё. Кажется, не от холода замёрзли, а скорее затекли из-за неудобного положения. Инсе будто бы свернулась в клубочек внутри своей головы и знать не хотела о том, что происходит за её пределами. Голове было твёрдо и слишком низко. Инсе с удовольствием бы не обращала на это внимание и дальше, но увы — она уже проснулась. Пошевелив во рту сухим, будто распухшим языком, Инсе облизнула губы и села. Солнце буквально насквозь пронизывало гостиную Рейвенкло своими лучами. Пылинки блестели и медленно двигались в сонном танце. Кто-то заботливо задёрнул синие шторы на двух окнах ближе всего к Инсе, и теперь её диванчик в углу заливала синева, придавая коже Инсе болезненный и благородный васильковый оттенок. Так Инсе ещё сильнее чувствовала себя разбитой и больной. Она встала, потянулась и тут же об этом пожалела — в плече хрустнуло, правую ногу ниже колена свело судорогой, а голова закружилась. — Приплыли, — тихонько вздохнула Инсе. Разговаривать с собой в пустой гостиной Рейвенкло солнечным Пасхальным утром оказалось приятней, чем она ожидала. За прошлую ночь она сделала двенадцать маячков. Достаточно для одной попытки, а на вторую, наверное, и рассчитывать нечего. Что бы ни случилось, через неделю всё закончится. Только если раньше эта мысль успокаивала и придавала сил, то сейчас Инсе аж прижмурилась — тяжёлый комок провернулся в желудке и подкатил к горлу. А нужно было ещё как-то выдержать день и на праздничном ужине изобразить если не веселье, то хотя бы некое… присутствие духа, чтобы не разрыдаться в пудинг. Она вспомнила о ночном госте у гробницы, но тут же запретила себе о нем — или о ней — думать. Это мог быть кто угодно, с какими угодно намерениями. У Инсе нет ни одной догадки и нет времени разбираться. Единственное, на что она может надеяться, — наглость и быстрота. Добыть палочку как можно быстрее, любым способом, оставляющим лазейку, чтобы сбежать и выжить. Об остальном она подумает… Через неделю, да.⁂
Собственно, выбора у них было только два — либо оккупировать стол Хаффлпаффа как нейтральную территорию, либо признать, что гриффиндорцев в их компании большинство. Альбус воспринял предложение с радостью, сидеть в одиночестве ему не хотелось. Он надеялся, что ещё пара недель и он привыкнет, не будет вспоминать Скорпиуса так часто. Каждый раз, когда заходит в спальню Слизерина, в Большой зал, в душ, в ванную старост, в Выручай-комнату… Только библиотека у Альбуса не ассоциировалась со Скорпиусом, вот он и торчал там всё свободное время. Наверное, чтобы не вспоминать Скорпиуса так часто, имело смысл не носить его вещи? Не кутаться в его рубашки, как в защитный кокон? Лили, кстати, точно знала, что такие зелёные рубашки у Альбуса в гардеробе отродясь не водились, но Лили, кажется, было не до рубашек. Как только все расселись, она достала упитанную пачку брошюр и извиняющимся тоном сказала: — Это только половина. Буклеты с описаниями профессий и материалы по профориентации. У меня встреча с деканом в четверг. Роза увидела, что дядя Невилл с одобрением смотрит на их компанию и помахала ему рукой. Пасха — всё-таки семейный праздник. — Будет преступлением, если ты не возьмёшь Зелья. Ну и они всем практически нужны, и целителям, и аврорам. За Зельями, правда, сразу тянется Травология, но с дядей Невиллом, думаю, у тебя проблем не возникнет. Обращайся, если захочешь посоветоваться. Лили кивнула. Было странно, что поддержку ей предлагает не брат и не лучшая подруга, а Роза, но, наверное, именно так и учатся понимать, кто стоит твоих усилий, а кто — нет? Ей стало стыдно перед Розой. Кажется, она недостаточно чутко повела себя в ситуации со Скорпиусом и Асаби, но осенью её куда больше волновали затеи Инсе, на Розу времени и сил не осталось. Роза не упрекнула её за это ни разу, а теперь возится со всеми, лишь бы лучше сдали экзамены, хотя что для Розы сделала та же Инсе? Или Альбус? Ничего… Лили хотя бы может за Розу подежурить. — Ты как, со всеми договорилась на завтра? — спросила она. — Угу. — Роза огляделась в поисках брусничного соуса к ягнёнку и, пока никто не видит, тихонько приманила одну из соусниц со слизеринского стола. — А что завтра? — всполошился Альбус. В его тарелке, щедро политые шоколадом, покачивались два куска пасхального марципанового пирога. Хоть бы картофелину съел до того, как приниматься за десерт. И Скорпиус, как назло, уехал — единственный, кого Альбус хоть изредка слушался. — Завтра тебе придётся повторять две темы по детрансфигурации самостоятельно. Заодно я добавила к ним закон Гэмпа, типы элементарной трансфигурации и следующие пятнадцать формул из списка. Это значит, что ко вторнику ты должен хорошо помнить тридцать формул, спрашивать буду все. Можете объединиться с Инсе, мы как раз не успели разобрать детрансфигурацию. Я вернусь с утра. Дядя Невилл откроет мне камин. Я думала остаться дома до конца каникул, но папа работает. Мама, разумеется, тоже занята. — У Розы свидание с Йенном Фредериксом. Она с ним на концерт идёт, — заявил Хьюго на весь стол. От удивления Роза чуть не выронила вилку, но взяла себя в руки — на неё смотрели. — Йенн Фредерикс? Вот так новости. По реакции Розы Хьюго понял, что промахнулся. — Ну а кто тогда? — уже тише спросил он, наклонившись к Лили и Розе. — Миллер? Дженкинс? Мы вчера всех перебрали, кто уехал, — ухмыльнулся Хьюго. — Малфой? Роза тряхнула головой и шикнула: — Мне, может, Софи сюда позвать? Обсудим все вместе. Хьюго тут же вжал голову в плечи, но быстро сориентировался. — Она на каникулах. Я что, угадал? Это Малфой? — Угадай лучше, какой сглаз в тебя сейчас прилетит, — вздохнула Роза. Ничего более остроумного ей в голову не пришло, но что поделаешь. Упоминание о Малфое выбило её из колеи сильнее, чем она ожидала. Сколько бы она отдала полгода назад за то, чтобы Скорпиус куда-нибудь её пригласил. Чтобы Скорпиус подошёл к ней сам. А сейчас напротив неё сидит Альбус, и ему в плане Скорпиуса перепало куда больше, чем Розе — Роза знает. Ей бы не вспоминать об этом лишний раз, но, наверное, когда ты сам вот так вот влип, достаточно просто приглядеться к другому, чтобы заметить всё то же самое. Альбус потупившись ковырял пирог вилкой и молчал, а Роза вместо того, чтобы сказать правду, почему-то вела себя так, будто у неё действительно свидание. Ей хотелось подойти к Альбусу, потрепать его по голове и сказать, что всё в порядке — будь она на его месте, она бы тоже влюбилась в Скорпиуса. Она и так… Хорошо, что учёба скоро закончится и всё, что произошло в Хогвартсе за эти семь лет, останется в Хогвартсе. Потом можно будет вспоминать о школе с друзьями и смеяться, чувствуя, что всё это правда случилось с тобой когда-то, а вроде бы и не с тобой. Кажется, Розе очень не хватало свободы от назойливого голоска в голове, твердящего, что всё очень, очень серьёзно. Оценки — это очень серьёзно, Скорпиус — это так серьёзно, что на всю жизнь и что сам Скорпиус просто обязан в неё влюбиться, а у Скорпиуса с Асаби — серьёзно так, что на него теперь даже взглянуть нельзя. Что они никогда не расстанутся, а Роза так и будет страдать до конца дней своих. Роза вспомнила, как меняющие цвет настроенческие носки в руках Асаби из жёлтых превратились в уныло-серые. Нужно было Розе прихватить с собой пару — она в последнее время всё хуже понимала, какое у неё настроение на самом деле, как будто что-то тянуло и щекотало внутри. Ей хотелось заглянуть на пару дней вперёд и узнать, как пройдёт завтрашний вечер, какие у неё останутся впечатления, изменится ли что-нибудь, будет ли она чувствовать себя иначе и… И каре ягнёнка в её тарелке безнадёжно остывало, а Инсе, кажется, на неё поглядывает. Брошюр Лили хватило минут на двадцать — она поняла, что уже пятый раз читает одно и то же предложение в буклете Отдела связей с маглами, и сдалась. Напротив неё стоял графин с апельсиново-клюквенным пуншем — безалкогольным, разумеется. Лили налила пунша себе и, привстав, машинально долила пунша в кубок Инсе. И едва не рассмеялась в голос, когда сообразила, насколько ярко подвела черту своему напускному безразличию. Мало того, что Лили от радости, что они сидят все вместе, забыла свои обиды, так ещё и, получается, следила, что именно Инсе пьёт. Да уж, надолго её хватило… Лили придвинулась ближе к Розе, будто та могла её защитить, вот только защищать её нужно было от собственного неумения долго злиться. А вдруг это из-за того, что Лили на самом деле зря обижается? Может, это Инсе впору на неё обижаться. За то, что Лили так относится к Панси, например. За то, что считает, что может с лёгкостью заменить Панси — да что там с лёгкостью, тут и выбирать не нужно, да? За то, что душит Инсе заботой, которая ей не нужна. Они сидели все вместе, как будто на рождественских каникулах в Норе — за тем исключением, что никто не умер. Для Розы, Инсе и Альбуса это были последние каникулы в школе. Лили бы на их месте, наверное, уже извелась от невыразимой тоски. Знать, что больше не вернёшься в школу — как будто потерять кусочек себя, а им, кажется, всё равно. Скорпиус вот вообще взял и уехал. Роза ни с того ни с сего собралась на концерт с Асаби. Инсе до того, как рассорилась с Панси, собиралась помогать ей на выходных. Альбус прогуливал уроки и вёл себя так, как будто всё вокруг было понарошку. Как будто школа — это препятствие на пути к настоящей жизни, а не её часть. Только Лили сама хороша — она, вообще-то, на полном серьёзе готова была не возвращаться в Хогвартс, если это значило быть вместе с Инсе. Ну да… Они через пару месяцев, может, вообще больше не увидятся неизвестно сколько времени, а Лили зачем-то дуется — в последние дни последних каникул. Альбус ушёл первым. К концу ужина он всё чаще украдкой зевал в рукав и поглядывал на свою сумку, будто ждал чего-то, но сдался только на третьей порции мусса из белого шоколада с абрикосовым джемом. Розе тоже не сиделось на месте — она так и не выбрала, что надеть. Среди школьных вещей ничего классного не нашлось, и она не была уверена, что в домашнем шкафу с одеждой есть что-то, подходящее случаю. Наверное, придётся ещё заскочить в магазин… И взять с собой некого, разве только бабушку. Может, Мари-Виктуар не занята. Или Доминик. Надо было раньше думать. Когда Роза собралась прощаться, Инсе встала вместе с ней и, неожиданно похлопав Розу по плечу, обняла. — Оторвись там на полную! — ухмыльнулась Инсе. — Я прослежу, чтобы Альбус занимался. Если он завтра появится, конечно… — Да уж, с него станется, — вздохнула Роза. — Спасибо. Лили помахала Розе, когда она обернулась к ним на выходе из Большого зала, и повернулась к Инсе. Инсе копалась в школьной сумке и, судя по виду, тоже намеревалась слинять при первой возможности. Лили пересела на её сторону стола. Инсе выругалась про себя. Она так надеялась, что Лили будет дуться на неё и дальше, ну хотя бы ещё пару дней. Да ей и дня хватило бы… Только эта досада и в подмётки не годилась злой, колючей горечи оттого, что Инсе сделала Лили больно и они теперь не разговаривают. А сейчас у Инсе будто камень с души сняли. Она вздохнула. — Может, посидим где-нибудь вместе? До отбоя ещё пара часов. А то я уже забыла, как ты выглядишь без стопки учебников. Или я могу помочь тебе с тем зельем… Если хочешь. Инсе взяла кубок с пуншем и сделала глоток — ради спасительной пары секунд, чтобы продумать ответ. Она хочет пробраться в кабинет миссис Тренч и проверить, не выбрал ли кто из шестикурсников себе Оборотное зелье в качестве итоговой работы по Расширенному курсу. Инсе хочет, чтобы ночь была похолоднее, а луна — поярче. Так не придётся думать, что она где-то пропустила и не стёрла заклинанием следы. Она хочет, чтобы маячков хватило. Чтобы завтра кто-то нарушил правила и как следует разозлил Филча. Чтобы Бузинная палочка ждала её в пыльном склепе. Чтобы ей удалось попасть туда незамеченной и так же незаметно сбежать. Инсе гнала от себя эту мысль всеми силами, но что если палочка на самом деле где-то в другом месте? Да, интуиция подсказывала ей, что она верно истолковала слова Гарри Поттера из воспоминания. Да, количество и характер заклинаний на Белой гробнице буквально кричали, что там лежит что-то ценное. Не труп же Дамблдора. И кто-то шастал у гробницы в четверг ночью… Но железной уверенности у Инсе не было. Неужели стоит так рисковать? А что ещё она могла сделать? Одна? Помириться с Панси и рассказать всё ей в надежде, что та придумает что-нибудь получше? Затаиться на несколько лет, как Том Реддл, чтобы вернуться с новым коварным планом? Инсе и так слишком везло. Она встретилась с Панси. Она узнала про воспоминание Слагхорна и добыла его. Она нашла рукописи Урвика. Роза Уизли не вернётся в школу до второго апреля. — Конечно, — согласилась Инсе, надеясь, что молчала не слишком долго. — Но на зелье у меня совершенно точно сейчас нет настроения. И никакого зелья нет. Вот как всё хорошо складывается. И настроения нет, и зелья тоже нет. — Тогда у меня идея, — улыбнулась Лили. — Сколько тебе нужно времени, чтобы одеться? — По-моему, сейчас не самое подходящее время выходить на улицу, — поморщилась Инсе. — Ненадолго. Мы только до теплиц дойдём. Инсе хотела спросить, зачем им теплицы, но передумала. Какая ей, в самом деле, разница. Поспать до отбоя ей всё равно не удастся. — Хорошо, — пожала плечами она. — Я спущусь минут через двадцать.