Слишком холодно

Инсе и Альбус. Кто бы мог подумать. Смотреть на склонённые над шахматной доской головы — и не заподозрить ничего. Первой заметила Асаби, и как ловко, даже унизительно для остальных, настолько привыкших друг к другу, она это сделала, поинтересовалась мило: — А Альбус с Инсе давно вместе? Лили едва не уронила стопку тарелок на полпути к шкафу. Они с Розой по привычке помогали родителям прибраться после ужина, и Асаби на этот раз то ли из-за своей доброты, то ли из вежливости осталась с ними. — Что? — невинно поинтересовалась она, снимая перчатки и вытирая руки насухо. — Я что-то не так сказала?.. — Да нет, — увидев, что Лили демонстративно прячется за дверцей шкафа, Роза ответила: — Просто… Альбус и Инсе… они сами по себе. — И они совсем разные, — донеслось наконец от Поттер. — Когда ты пообщаешься с ними получше, то поймёшь, что совсем разные. Совсем разные, — Лили угрожающе улыбнулась кофейнику и хлопнула створкой так, что многочисленные кастрюли и столовые приборы жалобно звякнули. Машинально поджав губы, она отвернулась от сердитого взгляда Розы. Да уж... Та носится теперь со своей Асаби не хуже Скорпиуса. Спрашивает её о чём-то, говорит комплименты, заботится… и, кажется, даже сама не понимает, что творит. Мерлин, а в этом доме есть вообще хоть кто-нибудь, кто понимает? Лили стянула через голову мамин передник и, повесив его на крючок у раковины, буркнула: — Пойду книжку почитаю. Фраза недели. Так говорит Уизли, когда вдруг вспоминает, что втрескалась по уши не в Асаби («Она такая замечательная, такая милая… знаешь, мне теперь легче. Я потеряла надежду, потому что мне до неё… Нет, ну такая замечательная, и красивая очень…»), а в Малфоя. Так говорит Альбус, когда Скорпиус предлагает ему пойти поиграть в квиддич с остальными. Так говорит Инсе, когда… Да она всегда так говорит. Совсем разные. И кого Лили пытается убедить в этом, себя? Не выйдет. Инсе и её брат похожи как снежинка и облачко пара, никогда не скажешь, что это — одно и то же, но стоит только поместить их в одинаковые условия (тут-то они со Скорпиусом и показали себя профессиональными свахами), стоит только выровнять температуру… и вот перед тобой две капельки воды, полностью одинаковые. И, этого Лили боялась больше всего, достаточно одного движения, чтобы слить две в одно. А Инсе будто издевалась над ней, снова и снова проверяя на честность, прежде всего к себе самой. Потому что сейчас Лили, как нашкодившего щенка, снова ткнули носом в нелицеприятную правду. Да, она совершенно искренне верила, что просто заботится о Инсе. Потому что ей её… жалко?.. Жалко, конечно же. Лишиться родителей, всё детство жить неизвестно как, неизвестно у кого… совсем как папа. Только у папы были какие-никакие, но родственники, а в школе появились хорошие друзья. А у Инсе никого нет, кроме Лили. И Панси. И теперь, когда нет и Панси, осталась одна Лили. Значит, это она должна заботиться о ней. Она одна должна — вот где проблема. Потому что Лили по глупости поверила, что вот уж на этот-то раз ей удалось утянуть колючку Торесен в свой мир, где ей будет, может, не так уж и уютно, но хотя бы спокойно. Поверила, что отвоевала её у всех, даже у Паркинсон, и тут… Альбус. С которым Инсе теперь проводит почти всё время. При этом они даже не пытаются как-то отделиться от остальных, просто понимают друг друга так хорошо, обсуждают такие высокие материи, что ни слова не вставить, и понимаешь сразу — ты здесь не нужен вовсе. Она столько времени потратила, чтобы сблизиться с Инсе, а Альбусу понадобилось каких-то два дня. Лили слишком сильно любила обоих, чтобы в глубине души не ненавидеть за подобные выходки. Она же смирилась, правда смирилась, что Инсе — не такая, как все, что у неё было что-то с женщиной, и не просто женщиной, а с этой змеюкой Паркинсон. А вышло что в итоге? Собственный брат? «Пойду книжку почитаю». Теперь Лили точно знала, после таких заявлений никто, никогда, ничего не читал. Спасение пришло к ней в лице дяди Чарли. Раскурив трубку, он уселся у камина в гостиной, и, меланхолично выпуская колечки дыма, принялся рассказывать Хьюго очередную историю о своих несравненных драконах. Одна из тех ситуаций, когда сложно сказать, кто кого любит больше — дядя, с отеческой нежностью прижимающий к себе племянника, или Хьюго, не сводящий с него восхищённого взгляда. Лили слушала, но не слышала, от нечего делать считая, сколько раз Чарли повторит слово «хвост». * * * Ей нередко приходилось чувствовать себя запутавшейся и потерянной, но после всплеска отчаяния обязательно становилось легче. Раньше, не сейчас. Инсе свернулась калачиком на кровати и попыталась успокоиться. Немного мутило, волосы из сбившегося на сторону хвоста прилипли к лицу и шее. Два дня в этом проклятом доме, все остальные развлекаются в предвкушении Рождества, а она сходит с ума. В Норе постоянно что-то тарахтит, звенит и стучит, чаще всего одновременно, и Инсе, несмотря на то, что Лили, пытаясь обеспечить ей максимальный комфорт, не отходила от неё ни на шаг, всё-таки чувствовала себя не в своей тарелке. Шум был абсолютно не похож на то, что ей доводилось слышать раньше. В нём было всё. И торопливые манёвры судов Альберт-Дока, и вечерний гомон в гостиной Рейвенкло, и оживлённые улицы, и музыка из динамиков на Лайм-стрит вперемешку с бесцветными голосами молившихся в церкви Святого Доминго. Инсе впервые за долгое время не понимала, что делает. К Альбусу её тянуло дикое любопытство и интуиция, предчувствие, заставившее поверить, что ещё немного и она поймёт что-то важное, и всё встанет на свои места. Но что делать сейчас… Плана нет. Точнее, он есть всегда, как со Слагхорном. Лежит в уютной глубине подреберья, свернувшись гадюкой в кольцо, чтобы однажды распрямиться и ужалить, пустить яд по венам. И тогда уже не нужно будет ничего, только отчаяние и действие. Потеряв возможность высказать Панси свои мысли, рассказать о сомнениях, поделиться чувствами, Инсе наконец осознала всю жестокость своего положения. Без корней, без семьи, вынужденная рассчитывать только на себя… безумно хотелось за кого-то уцепиться, безотчётно, слепо поверить… И этим кто-то едва не стал Альбус Поттер. Чудо, что она вдруг спохватилась, со всей чёткостью увидела свои действия со стороны… и нашла силы сбежать. Униженно поджав хвост, забиться в спальню и там, в тщетных попытках заснуть, ужом извиваться в кровати. Но всё же быть в относительной безопасности. Затем, кое-как придя в себя, с гордостью попавшего в капкан зверька откопать на дне чемодана флакончик Умиротворяющего и, ополовинив его, таки забыться. Кто-то трогал её волосы. Инсе вздрогнула и проснулась. — М? — щурясь спросонья, она приподнялась на локте. — Это я, — прошептала в ответ Лили. — Только заколку сняла. — Погладив Инсе по руке, она добавила: — Чтобы не тянуло. Иначе голова будет болеть утром. Инсе откинулась обратно на подушки. — Спасибо? — предположила она. Поттер как всегда приняла это на свой счёт. — Прости, я не хотела тебя будить. Альбус сказал, ты неважно себя чувствуешь, вот я и зашла проверить. У тебя нет температуры? — Она положила ладошку Инсе на лоб. — Вроде нет. Принести чего-нибудь? — Ну хватит, Поттер. — Инсе скривилась. — В мои планы не входит умереть от асфиксии. — Что? — не поняла та. — Ты задушишь меня своей заботой. Лили невозмутимо поправила одеяло. — Тебе здесь нравится? — У тебя очень хорошая семья. — Да, все заметили, что вы с Альбусом подружились, — невинным голосом согласилась Лили, но от Инсе, пусть сонной, не ускользали и малейшие оттенки интонаций. — Никак ревнуешь, рыжая? — Просто я думала… мы подруги. А ты мне даже и не говоришь ничего. — Все мы, бывает, думаем в этой жизни. Главное, не переусердствовать, иначе можно загреметь в Мунго, — последовал меланхоличный ответ. — Так как он тебе? — Лили вымучила улыбку. Перед глазами вдруг возникла навязчивая картинка, как она вгоняет гвозди в крышку собственного гроба. — Ничего. Он мне интересен. И лучше тебе, Лили, не знать, почему. Инсе машинально потёрла нос. Гарри Поттер и Альбус стали смешиваться в её сознании, смываться в единый образ. Одному не хватало свежего воздуха и свободы, у другого был статус, которого не хватало первому, но ничего больше. Когда так долго думаешь о чём-то одном, кажется, что даже хочешь сойти с ума. — Значит, тебе всё-таки нравятся мальчики. От такого провокационного заявления Инсе проснулась окончательно. — Сказано было с обидой или мне показалось? — она попыталась отшутиться. — Просто это… смешно. Я только-только привыкла к тому, чего раньше совсем не понимала… — А теперь понимаешь? — Понимаю. — Неожиданный поворот событий, — буркнула Инсе. — А сейчас получается, что всё совсем не так. — Ну, я бы тебе вообще не советовала решать, что «так», а что «нет», на основе моего примера. В этом плане я скорее гожусь на роль занозы в заднице и жертвы собственного циниз… Рыжая! До что случилось-то? — Инсе села в кровати, пытаясь в сумраке разглядеть выражение лица Поттер. Та старательно отворачивалась и хлюпала носом. — Я… Я просто, мне кажется, тоже, — и, ткнувшись лбом Инсе в плечо, она разрыдалась окончательно. — Ты даже представить себе не можешь, каково это… Инсе машинально подтянула её к себе, обнимая. Пришлось признать, что на этот раз и логика, и интуиция обалдело притихли, не в состоянии уловить даже нити разговора, не говоря уже о сути и смысле. — Поттер, — тихонечко позвала она, — ты извини мою эмоциональную тупость… Лили подняла заплаканную мордашку и жалостливо уставилась на неё. — Ты «кажется, тоже» — кто? — Неважно, — Лили скривилась, пытаясь отстраниться. Инсе вздохнула, стараясь скрыть облегчение. Наконец-то сообразила, что к чему. И улыбнулась дурашливо. — Ты не «тоже», Лили. Ты просто ревнуешь меня к брату. — «Просто», как же, — она поджала губы. — Рыжая, — Инсе с улыбкой заглянула её в распухшее от слёз лицо, — ты только, пожалуйста, не забивай себе голову всякой ерундой… Та, моргнув от удивления, поморщилась, даже дыхание пресеклось, так нежно прозвучали эти слова. — Это не ерунда, — наконец нашла в себе силы Поттер. — Хорошо, — Торесен невозмутимо смотрела на неё. — Давай примем твою правду. Скажем, я верю, что тебя хм… не привлекают лица противоположного пола, не нравится ни один из школьных остолопов, ты не считаешь, что профессор Лонгботтом просто душка, не пытаешься познакомиться с кентавром из Запретного леса… А поскольку тебе целых, — она преувеличенно серьёзно наморщила нос, словно считая в уме, — целых пятнадцать, а любви, этого всепоглощающего чувства, дрожи в коленках, бабочек в животе всё нет и нет, ты делаешь вывод, что тебе на самом-то деле всю жизнь нравилась я, а представив, что я вдруг начну встречаться с твоим братом, потеряв голову от ревности и от факта, что тогда, Инсе, получается, не совсем-то уж и лесбиянка, ты решаешь, что мы созданы друг для друга. Лили молчала. Она не жалела, что затеяла этот разговор, но нужно же теперь что-то ответить… а она бы слушала Инсе, просто слушала, не участвуя. Не думая, права эта Торесен или не совсем… Права, как и всегда, но… Было что-то ещё, о чём даже искренняя Инсе в эту минуту смолчала. Неужели она могла действительно вот так вот взять и полюбить Ала? Ну могла же? Они ведь подходят друг другу и… — Так вот, допустим, что всё это действительно так, — мягко прозвучал голос Инсе, вытолкнув её из водоворота мыслей на поверхность, чтобы она могла сделать глоток воздуха… только чтобы сообразить, что Торесен, больно ухватив её за прядь волос, с силой наклоняет к себе. Инсе потянулась к её губам, и этого хватило, чтобы Лили, пискнув, дёрнулась и со всей силы ударилась коленом о прикроватную тумбочку. — Ты что? — сипло выдохнула Поттер, поджав губы. Инсе расхохоталась. — Проверяю, насколько ты «тоже», — никак не могла успокоиться она. — Ну как, понравилось? — Ни капли. Просто понимаешь, — вскочив, начала оправдываться Лили. — Вот я-то как раз понимаю. И пытаюсь сделать так, чтобы и ты поняла. — Нет, это ты когда-нибудь поймёшь, — морщась и потирая ушиб, Поттер, гордо вскинув голову, направилась к своей кровати. — Спокойной ночи, рыжая. — Ты зараза, — донеслось до неё обиженное. — До сих пор болит. — Давай поцелую. Пройдёт, — всё веселилась Торесен. — Отвалится скорее. Инсе не ответила. Отвернувшись к стенке, она крепко зажмурилась. Слава Мерлину, всё уже кончилось. Завтра будет завтра. Ну а вдруг Лили действительно её любит, по-настоящему? Чушь, конечно… но тогда это одна из самых удачных шуток авторства госпожи Жизни — пятнадцатилетней волшебнице из традиционной семьи удалось то, чего не смогла сама Инсе, магла, сиротка и оторва с тяжёлым прошлым, куда как теснее связанная со всем тем, что не показывают при свете. * * * — Она мне не нравится, вот и всё, — Скорпиус скрестил руки на груди. — И хватит на этом. Асаби пожала плечами. Хватит так хватит. Сказано это было таким тоном, будто она силой заставила Малфоя говорить, на деле же только и выслушивала его разглагольствования на тему. — Просто она — совершенно не тот человек, который бы подошёл Альбусу, — сызнова начал Скорпиус. — Возможно, им интересно друг с другом, но я бы сказал, что это просто опасно, потому что Торесен способна даже поддержать поттеровские бредовые идеи. — А может, именно этого ему и хочется? — резонно отметила Асаби. — Чтобы кто-то принял его таким, какой он есть. Скорпиус фыркнул. — Даже если это и так, — продолжила она, — ты ничего не изменишь, обсуждая это со мной. Поговори с Альбусом. Спроси, ты же его друг. Может быть, всё не так серьёзно. Лили вот вообще уверяет, что между ним и Инсе ничего нет. — Ты плохо знаешь Поттера. Даже и не вспомню, послушал он кого-нибудь хоть раз за всю жизнь… — Тогда нечего переливать из пустого в порожнее, — ей надоело безропотно вникать в это возвышенное нытьё. — Кстати, Роза скоро придёт. Намёк получился слишком очевидным, и Асаби попыталась сгладить ситуацию, судя по мордашке Малфоя, он не успел выговориться. — Это так смешно, что нас поселили в разных комнатах, — она лукаво улыбнулась. — Обжимаемся по углам как два озабоченных подростка, как в самом начале. Скорпиус, уже в пижаме, сидел, скрестив ноги, на её кровати, в свободное от возмущений время наблюдая, как Асаби прядь за прядью расчёсывает длинные вьющиеся волосы. Он вздохнул, мгновенно поняв, что перегнул палку, и что с Асаби на сегодня хватит обсуждений Поттера и его личной жизни. — Вот точно, — излишне весело, чтобы не заподозрить фальшь в его словах, кивнул Малфой, но, невольно вспомнив события прошедшего Кубка, засмеялся уже совершенно искренне: — До сих пор не понимаю, как мне удалось отделаться только штрафом за постоянные похождения в лагерь соперника. — Ну, — Асаби чмокнула его в губы, — со строгой миссис Поттер такой номер не пройдёт. Можно и на дисквалификацию нарваться… — Ты извини, — вдруг понурился Скорпиус. — Понимаю, что лучше было бы нам с тобой уехать куда-нибудь вдвоём, но… я не мог бросить Ала. «Не особо-то он и нуждался в тебе», — подумала Асаби, но вслух не произнесла ни слова, только, отложив расчёску на прикроватную тумбочку, потянулась к Малфою, обняв за плечи. — Не переживай. Всё хорошо. Тот с негромким смешком ткнулся носом ей в шею, и Асаби мягко положила ладонь ему на грудь, игриво закусив губу, расстёгивая верхние пуговицы на рубашке. Входная дверь тихо скрипнула. — Ой, — Роза, не зная, то ли выскочить из комнаты, то ли спокойно зайти, делая вид, что ничего не происходит, так и застыла на пороге каменным изваянием. Скорпиус и Асаби медленно отлепились друг от друга. — Спокойной ночи, — он дурашливо потрепал её по щеке и одним ловким движением спрыгнул с кровати. — Приятных снов, Роза, — невозмутимо улыбнулся Малфой, выходя из спальни, тактично отодвинув в сторону оцепеневшую Уизли. Та не ответила. Ей хватило первого вечера, когда она только узнала, что будет жить вместе с Асаби и ей остаётся только наблюдать, увидеть всё, что хотела, и даже больше — как Асаби переодевается, как спит, как поправляет подушку, как… какая она красивая. Открытая улыбка, смешной широкий нос, добрые глаза, шикарная фигура, пухлые губы. Губы. А если её сейчас поцеловать (Роза внутренне сжалась от этой простой и сумасбродной мысли), если её сейчас поцеловать… То она сможет почувствовать то, что чувствовал Скорпиус, а значит, стать к нему ближе. Вот ведь бред. * * * «Поговори с ним», как же. — Ал? — постучав, Малфой осторожно заглянул внутрь. Забыл уже, каково это… общаться с Поттером осторожно, держа дистанцию. — Ты тут? Тот повернулся. Внимательно-внимательно посмотрел куда-то прямо в него. — Угу, — прежде чем ответить, Поттер помолчал немного, словно действительно задумался, решая, здесь он на самом деле или где-то ещё. — Давай… — Скорпиус немного стушевался и, чтобы набраться смелости, решительно перешагнул порог, прикрыв за собой дверь бывшей спальни Рона Уизли, тем самым отрезая все пути к отступлению. — Давай поговорим. По-честному. Хоть раз. К тому же, ты обещал мне разговор ещё в поезде, — зачем-то добавил он, будто бы это могло повлиять на сегодняшнего Альбуса. Тот неожиданно кивнул. — Хорошо. Садись, — он одним движением смахнул на край кровати горку самого разного барахла, в котором копался, по-видимому, пытаясь навести порядок. — Что ты хочешь от меня услышать? Хоть что-нибудь, фыркнул про себя Малфой. — Не знаю, — кисло улыбнулся он. — Из нас двоих только ты понимаешь, что происходит, и если кто-то и в курсе того, что у тебя в голове, Ал, то это ты сам, не я. А я не могу разобраться даже дружим мы ещё или уже не совсем, потому что ты то закатываешь мне истерики, то не разговариваешь неделями, то вытворяешь сам знаешь что, то слёзно просишь меня приехать, пусть даже и вместе с Асаби, которую терпеть не можешь. Только для того, чтобы и дальше вежливо не обращать на меня внимания. Возможно, всему этому есть какая-то веская причина, но я её не вижу. Поттер со вздохом поскрёб бровь. Не думал же он, в самом деле, что Малфой так просто отступится? И, наверное, если всё так далеко зашло… имеет смысл быть предельно искренним, потому что так легче наконец поставить жирную точку, не унизив ни его, ни себя, потому что он сотни, тысячи раз представлял, как однажды просто расскажет ему всё, чтобы не держать в себе. И вот сейчас Малфой сам просит его об этом, а у Альбуса как назло нет ни малейшего желания снова баламутить воду, когда ил и песок только-только улеглись на дно. Но другого шанса может и не быть. Помявшись немного, он осторожно произнёс: — Мне будет трудно говорить, так что ты не перебивай, ладно? Просто слушай. Как всегда получается всё не так, но, наверное, действительно самое время… — Только чтобы честно, — робко повторил Скорпиус. — Да я от тебя никогда ничего не скрывал. И если бы не было так тяжело разобраться и найти нужные слова… Я ведь до сих пор не знаю ответов. Так, чтобы это были действительно ответы, а не пошлая двусмыслица. Так, чтобы то, что я скажу, не искажало ни реальности, ни моих чувств. В детстве этого двойного дна не было. Я не знаю, когда… оно появилось. Но сейчас именно оно мешает мне. И даже сейчас… что я могу тебе сказать кроме вот этих общих фраз? Только ещё одну. Что происходит, спрашиваешь? Я тебя люблю. И понимай как хочешь, потому что я нуждаюсь в тебе так, как никогда ни в ком не нуждался. И, как мне кажется… никогда не буду. И всё то время, пока я мог дрыхнуть с тобой в одной кровати, пока я мог, проснувшись, ткнуться лбом тебе в спину и смеяться… мне не нужно было задумываться ни о том, что чувствую, ни почему всё именно так, ни что с этим делать. Сейчас… понимаешь, — Поттер вдруг озорно хмыкнул. — Это не совсем правильно. У тебя есть Асаби. И вот как ты думаешь, как она воспримет то, что в один прекрасный момент я вломлюсь в вашу спальню со своим одеялом и спихну её с кровати? Скорпиус невольно улыбнулся, понимая, что — нечему. — Даже если не Асаби… всё равно. Я же знаю, что когда-нибудь у тебя должен появиться человек, с которым ты не захочешь дружить, а захочешь ему отдаться. И вот… если ты отдашься кому-нибудь другому, это будет значить, что тебя у меня уже нет. А я так не хочу. Получается, что я и себя мучаю, и тебе жить не даю так, как тебе хочется. Заставляя со мной нянчиться. Усложняю, скажешь? Скорпиус кивнул. — И слишком. Я не понимаю, почему нельзя просто… дружить?.. — Ты так ничего и не понял, — восхищённо выдохнул Альбус, глядя на него с неописуемым восторгом. — Так объясни мне, в конце-то концов. И не смотри на меня будто перед тобой вымирающего вида дерево. Поттер прыснул со смеху, и на мгновение им стало легче. — Вот скажи мне, мы друзья? — Ну… да? — предположил Малфой. Вместо ответа Поттер придвинулся ближе. — А так? — Да, — всё ещё не понимая, куда тот клонит, промямлил Скорпиус. Тогда Альбус, невозмутимо перекинув ногу через его бёдра, уселся сверху, запустил руку Малфою под рубашку, другой продолжая неоконченную Асаби войну с пуговицами. А затем, фыркнув ему в шею, вцепился в плечи и толкнул на кровать. — И так всё ещё друзья? Повисла неловкая пауза. Несмотря на абсурдность ситуации, Скорпиус невольно залюбовался видом снизу. Альбус, машинально тряхнув головой в попытке отбросить повисшую прядь волос с лица, бесцеремонно пялился куда-то в него своими дикими глазищами. Тело, хранящее память о недавних ласках Асаби, с готовностью отозвалось и на эти, и Малфою пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы, подхватив Поттера под рёбра, как какого-нибудь котёнка, стащить его с себя. — Мы друзья, Альбус, — Скорпиус отстранился и перевернулся на бок, приподнявшись на локте. Под распахнутой рубашкой, выдавая его с головой, тяжело вздымалась и опадала грудная клетка. — И… видимо, всё-таки не совсем, — продолжил он. — Я понимаю, что загнал эти чувства очень глубоко. Но это уже не важно. Я могу тебя касаться и целовать только когда свято верю, что это дружба. Альбус хихикнул и Скорпиус залился краской. Его губы презрительно дрогнули, когда он сказал: — Знаю, звучит смешно. Но большего я себе никогда не позволю. И не уверен, что хочу. — Ясно, — сверкнул глазами Поттер. — И если я сейчас скажу, что зато я хочу, ты всё равно не сможешь просто так, без подтекста. Выстроишь в голове цепочку: «Поттер всё-таки мой друг, а друзьям нужно помогать», и только тогда мы переспим. Ну или ты придёшь к выводу, что у меня помутнение рассудка и откажешь, но, опять-таки, исключительно потому что мы друзья и ради моего же блага. Скорпиус молча смотрел в потолок. — Какой же ты трус, Малфой. Я-то думал, это я трус, а мой друг, — Альбус скривился, — самый благородный, смелый и честный, он никогда не будет обманывать других, и себя не будет, ради собственного спокойствия… — Да с чего ты взял, что я себя обманываю? — вдруг дёрнулся Малфой. — Поттер, ты мне что, пытаешься сейчас доказать, что я полжизни только и делаю, что мечтаю тебя трахнуть? Не мечтаю. Иначе, думаю, мы бы уже давно не вылезали из койки и… Он осёкся, потрясённый выражением лица Альбуса, этой застывшей восковой маской гнева и злости, смертоносной, и, когда Поттер подался ему навстречу, Скорпиус отпрянул в испуге, решив, что тот набросится на него. Но Альбус всего лишь вытянул вперёд руку, положив её Малфою на плечо. Затем, скользнув ладонью вниз, небрежно откинул в стороны полы расстёгнутой рубашки и, наклонившись, на этот раз низко-низко, прижавшись всем телом, мягко поцеловал Скорпиуса в губы, только коснулся на мгновение. Слишком долгое, чтобы не посчитать это случайностью, слишком короткое, чтобы Малфой успел отстраниться и осознать происходящее, почувствовать больше, чем нежное тепло. А затем Поттер с торжествующей улыбкой преспокойно отвернулся, сполз с кровати и вышел из комнаты. Секунды сливались в минуты, а Скорпиус, как и в самый первый раз, ещё долго вслушивался, как тает на губах его прикосновение.