Сверкающие глаза

      - Мы приблизились к Цитадели на расстояние, исключающее любые сомнения в том, что очень быстро окажемся рядом со Станцией. – Шепард посмотрел на настенный экран – один из нескольких, передававших уточнённые карты района размещения Цитадели. – Командир, мы не можем дальше лететь к Станции, не воспользовавшись корабельными спецсистемами в полной мере. – Старпом посмотрел на Андерсона, сидевшего на своём обычном месте – за рабочим столом. – О нас, по докладам Ингвара и его коллег, говорят на Цитадели простые обитатели, о нас говорят Советники. Слухи множатся. Мы становимся заметны. Слишком. Явик достаточно давно собирает информацию о происходящем на Станции и вокруг неё своими средствами, способами и методами. И мы тоже должны что-то делать достаточно активно, чтобы подготовиться хотя бы частично, а желательно – в значительной мере – к тому, что нас может ждать и, скорее всего, ждёт на Станции.       - Эк вас проняло, Шепард. – Андерсон бросил на своего младшего коллегу быстрый взгляд. – Я знаю, что Явик уже давным давно собирает и систематизирует самую разнообразную информацию о происходящем на Станции. Знаю и о том, насколько Советники обеспокоены тем, что «Нормандия» находится достаточно близко от Цитадели. Знаю о том, насколько этих «сидельцев» наш прилёт к Станции, мягко говоря, нервирует. Но…       - Командир, – не меняя тон голоса, сказал Шепард. – Я понимаю. Ситуация на Идене потребовала от нас нестандартных действий, которые напрочь выламываются из большинства известных протоколов, инструкций и законоуложений, исключая разве что самые экстренные, предназначенные для задействования в гипотетически вероятных случаях. И сейчас это – тот самый гипотетически вероятный случай - не начинает своё существование и воздействие. Он его – продолжает, – подчеркнул старпом. – Явик мёртво держит ситуацию на Идене под своим контролем, расходует на это свои силы и средства. Положение таково, командир, что мы, люди, начинаем глупо выглядеть. Он – работает, а мы…       - А мы боимся отказаться от необходимости выполнять эти самые инструкции, протоколы и законоуложения, Шепард, – сказал Андерсон. – Может быть, и не боимся, но, действуя в рамках, не хотим ломать эти рамки и отдавать всё на откуп «экстренности» ситуации.       - А ситуация действительно, командир, экстренная, – сказал Шепард, взглянув ещё раз на настенные экраны. – На Идене мы, как выражаются земляне-имперцы, «навели шороху», затем – потратили несколько суток на полёт к Цитадели. Думаю и даже уверен, что цитадельские «сидельцы» знают, что на что-то большее, чем дальний внешний рейд Станции мы – не согласимся, потому…       - Потому у цитадельских «сидельцев», - сказал Андерсон, - будут слишком серьёзно ограничены возможности по влиянию на нас.       - Именно, - согласился Шепард. – Адмирал Михайлович сам не понимает, что такое наша «Нормандия» и как её «вписать» в состав дивизиона подчинённой ему флотилии разведкораблей. Да, наш фрегат – прототип. Но - всё меняется, старое уходит, отмирает, новое – приходит и укрепляется. Михайлович – консерватор, может быть – даже ретроград. Ему – не двадцать лет, он уже – сложившийся взрослый человек. Может быть, и не планировался наш полёт к Цитадели с такими задачами, но… Как только мы встанем на внешний рейд, пусть и на дальний, я не исключаю, что мы будем вынуждены постоянно быть в контакте с Михайловичем и его штабом.       - А там – протокол един: «отдайте Советникам Маяк», – негромко сказал Андерсон.       - И это – тоже, – подтвердил старпом. - А ещё Михайлович неглуп и понимает, что наличие на борту нашего фрегата-прототипа двух, подчёркиваю, двух Спектров Цитадели, даёт все возможности и все основания для того, чтобы штаб флотилии и лично Михайлович утратили право командование нашим кораблём и нашим экипажем. Согласно протоколу, подписанному Альянсом…       - Корабли и иные транспортные средства, на которых находятся один или два Спектра Совета Цитадели немедленно передаются под их командование и управление, – близко к тексту процитировал документ капитан Андерсон. – Что-то в этом роде я предполагал, Шепард. Но… протеанин…       - Дополнительная головная боль для штабистов и Михайловича, – сказал старпом. – Но по-иному – нельзя. Война с таким врагом – новая, она не будет вестись по лекалам, известным Михайловичу и вышестоящим адмиралам и генералам. Не думаю, что Михайлович не понимает, как сильно факт появления протеанина Явика рушит все протоколы. Потому… Вряд ли он пойдёт на отдачу прямого приказа о передаче Маяка Советникам Цитадели в таких условиях.       - Понимает он или не понимает, ясно одно, – негромко сказал командир фрегата. – Адмиралитет Альянса не готов признать факт, что война со Жнецами уже идёт. Не буду спорить - мало, кто и за пределами Адмиралитета Альянса готов признать этот факт. Такова уж человеческая психика – она до конца сопротивляется любому вредному негативу. И невредному, кстати, тоже. – Капитан Андерсон помолчал несколько секунд, глядя на настенный экран, транслировавший карту района, где сейчас находилась «Нормандия». – Сами знаете, старпом, на включение разведконтуров нашего корабля в боевом реальном режиме в таком месте, как это… Весьма близкое к главной Станции галактики… В обычных условиях требуется столько согласований и виз, что запаришься их собирать.       - Советники уже знают, что мы за ними наблюдаем о-о-чень внимательно, – сказал Шепард. – Даже если они не понимают, откуда у нас столь полная и точная информация, я уверен – они способны сложить «два и два» и списать нашу осведомлённость, точнее – её причину – на протеанина. Неизвестная величина есть неизвестная величина. А раз неизвестная – все возможности запредельного характера автоматом переносятся на неё.       - Тоже верно. – Андерсон продолжал раздумывать. – М-да. Придётся вызвать сюда нашего гуру РЭБ, – он набрал на клавиатуре настольного инструментрона несколько команд. – Ингвар, зайдите ко мне в каюту. Есть разговор, – сказал он.       Выслушав короткий ответ, переключил каналы, погасил клавиатуру.              Несколько минут – и Темпке входит в командирскую каюту, закрывает за собой дверь на защёлку и, увидев жест-разрешение хозяина каюты, усаживается в свободное кресло.       - Доложите последние результаты сканирования, – коротко бросает Андерсон.       Ингвар уложился в десять минут. Андерсон слушал его молча, только изредка кивал. Вопросов не задавал, не прерывал, но проявлял всем своим видом серьёзную заинтересованность, так что Темпке докладывал с удовольствием – подробно и чётко.       - Хорошо, – сказал Андерсон, когда руководитель службы РЭБ фрегата умолк. – Ингвар, тут назрела необходимость задействования разведконтуров фрегата в полном боевом режиме. Ваше мнение?       - Виртуально мы просчитывали этот вариант, командир. – Ингвар остался спокоен и пока что Шепард не мог определить, по нраву ли Темпке сказанное командиром фрегата или нет. – В большинстве случаев планировали включить все разведконтуры фрегата в боевой активный режим чуть раньше, – сержант посмотрел на часовое табло над дверью, – где-то часа три тому назад, командир, – уточнил он. – Явик поставляет нам информацию, мы пока работаем в пассивном режиме, так что информация Явика нам очень помогает – проявляет многие детали и взаимосвязи.       - Иными словами… - произнёс Андерсон.       - Командир, необходимо как можно скорее включать разведконтуры корабля в боевой активный режим, – твёрдо и чётко сказал Ингвар. – Да, «фонить» будем гораздо сильнее, но нам нет необходимости красться и скрываться. Известно, что о нашей сверхдостаточной осведомлённости о происходящем на станции Советники Цитадели уже знают. Потому – не вижу необходимости и дальше держать контуры только на пассивном режиме.       - Хорошо. – Андерсон принял решение, активировал клавиатуру настольного инструментрона и стал набирать команды. – В конце концов «Нормандия» - разведывательный фрегат. Информация – наша цель и наш хлеб. Потому… - он продолжал набирать команды. – Ингвар, спасибо. Свободны. Возвращайтесь к себе и готовьтесь к активации контуров в боевом режиме.       - Есть, командир. – Темпке встал, пододвинул кресло к столу, открыл дверь командирской каюты, бросил быстрый взгляд на Шепарда. Тот едва заметно кивнул и сержант, уже довольно давно ставший полноправным главой службы РЭБ «Нормандии», покинул обиталище «первого после бога на борту».              На стенах командирской каюты один за другим зажигались экраны, на их поверхностях проступали картинки, снимки, схемы, планы, карты. Шепард отметил, что на одном из экранов проявилась уточнённая карта района размещения Цитадели.       - Именно так, Джон. Именно так, – сказал Андерсон, продолжая набирать команды. – Давно хотел опробовать реальную мощь разведконтуров «Нормандии», давно. Ещё со времени стоянки на «поле комплектации». И теперь, – командир корабля бросил быстрый взгляд на настенные экраны. – Очень, очень доволен тем, что вижу, какова эта мощь на самом деле. Не в виртсреде – в реальности.       - Явик… - осторожно заметил Шепард.       - У Явика сейчас - тоже много работы, – продолжил Андерсон. - Он действует теперь уже в четырёх основных направлениях: контролирует ситуацию на Идене, обучает наших сокомандников, контактирует с выжившими соплеменниками и отслеживает ситуацию на Станции. Теперь и мы подключимся. Нам нужна полная картина. И она у нас – будет.       - Придётся «закопаться» в ситуацию на Цитадели, командир. – Шепард встал, подошёл к настенному экрану, на котором светилась подробнейшая план-схема Станции. – Может, следует начать с «азов»?       - Начнём. – Андерсон покинул своё кресло, встал в шаге от своего помощника. – Не будем углубляться в историю, это сейчас – не нужно. Нам нужны, - он активировал свой наручный инструментрон, набрал на засветившейся клавиатуре несколько команд, - только реальные данные. Без «воды».       - Если без «воды», командир, то… - Шепард активировал клавиатуру своего наручного инструментрона, экран раскрывать не стал – незачем, когда перед глазами - стационарный настенный. – Космическая станция, одновременно, о чём мало кто знает – масс-ретранслятор. Построена, если верить общедоступным данным, протеанами, а реально – Жнецами или, если ещё точнее – их хозяевами. Статус – главный узел сети ретрансляторов массы и одновременно – центр галактической цивилизации разумных органиков. Расположение – галактика Млечный Путь, туманность Змея, звёздная система – Вдова. В этой звёздной системе нет планет, но есть несколько десятков масс-ретрансляторов. Вдова – звезда класса «голубой гигант». Срок жизни таких звёзд – около десяти миллионов лет. Что, конечно же, намного меньше того срока, в течение которого, по достаточно пионерным предположениям, осуществлялись Циклы Жатв. И, потому, не будет большим преувеличением сказать, что, либо туманность Змея была неизвестными ныне средствами, способами и методами сформирована вокруг Станции, в том числе – и под воздействием её, считающегося главным, генератора полей массы, работающего сейчас «на пониженных оборотах». Либо эта станция была перемещена в звёздную систему откуда-то ещё. Кроме станции и нескольких десятков ретрансляторов в системе присутствует огромный и мощный топливный склад. Космокорабли заправляются в большинстве случаев там, хотя возможность заправки топливом предоставляется и на самой Станции.       - Думаю, с началом войны Станция полностью примет на себя эту функцию, – сказал Андерсон, уловив паузу в речи старшего помощника. – А этот топливный склад… Не думаю, что Жнецы будут столь любезны, что сохранят его в целости и сохранности. Серия взрывов – и этот объект прекратит своё существование. Он – относительный новодел, а значит, построен не из того материала, из которого изготовлен внешний корпус Цитадели. Продолжайте, Шепард.       - Сама Цитадель в большинстве источников – не только экстранетных, позиционируется как космическая станция. О том, что она может выполнять ещё и функцию гигантского ретранслятора, в Экстранете есть информация, но ей мало кто из разумных органиков верит. Считается, что станция построена. Если не протеанами, то Жнецами. Учитывая, что Жнецы до недавнего времени считались легендой, в эту версию происхождения станции мало кто из представителей Старых Рас верит. Ещё меньше тех, кто хотя бы приблизительно допускает, что станцию могли построить не сами Жнецы, а те, кто стоит за ними. В большинстве случаев наиболее известной и признаваемой является протеанская версия происхождения Цитадели.       - Не любят у нас далеко заглядывать в прошлое, – задумчиво сказал Андерсон.       - Если долго смотреть в бездну, то… - негромко ответил Шепард.       - Бездна начинает всматриваться в тебя самого, – закончил Андерсон. – Наверное, потому и не любят разумные органики интересоваться слишком уж далёким прошлым. Любят жить сегодняшним днём и не любят, к тому же, слишком серьёзно задумываться о будущем. Своём. Или - чужом. Без разницы. Продолжайте, Шепард.       - Притяжение на Станции создаётся посредством вращения. Уровень силы притяжения в живых секторах достигает комфортного, в том числе и для людей значение в один с небольшим «же», а в районе Президиума бывает снижен временно и до отметки ноль целых три десятых «же». Неудивительно, - уточнил старпом. - Там – Совет, там – «сердце» Станции и там же – Кольцо. Всё это требует наличия возможностей для варьирования показателей, в том числе и силы притяжения.       - Может быть, может быть, – сказал командир фрегата. – Общая длина станции – если свести все лепестки в положение, когда их длина будет максимальной – достигает сорока четырёх и семи десятых километра.       - Почти пятьдесят километров, – уточнил Шепард, округлив озвученную Андерсоном цифру. – Если взять среднего Жнеца… Что и говорить, строительство приобретает масштаб, который вряд ли привычен даже для большинства Старых Рас. Если развести лепестки в «ромашку», то диаметр будет достигать двенадцати и восьми десятых километров. Отмечу, что с цифрами, характеризующими Станцию, наблюдается непонятная путаница, командир. Отношу её существование только на счёт необходимости соблюдения весьма странного режима секретности. В космическую эпоху межзвёздных полётов такой разнобой в показателях насторожит любого здравомыслящего разумного органика, а тут…       - Мало кто верит, что Станция может развернуться в «ромашку», Шепард, – негромко сказал Андерсон. – Хотя… Не буду спорить и не буду отрицать – конструкция Станции позволяет даже не особо сведущему в технике разумному органику предположить, что такой «разворот» возможен. А вот предположить, что Станция для чего-то вот так сильно разворачивается… Хотя… Если предположить, что в развёрнутом положении она ещё и принимает относительно горизонтальное положение… Можно допустить и такой вариант – обычная космостанция. Но в космосе понятия «низа» и «верха» очень и очень относительны.       - Население станции, – продолжил Шепард. – Здесь – разные цифры, но минимальная – тринадцать и две десятых миллиона разумных органиков, если, конечно, не считать Хранителей, численность которых остаётся до сих пор неизвестной величиной.       - Население не самой маленькой европейской страны, – задумчиво и чуть повысив громкость голоса, сказал Андерсон. – Далеко не все из этих тринадцати миллионов – бойцы. Большинство – изнеженные, физически и психически нестойкие разумные органики. Да, несомненно, будет нужна ротация. Серьёзная и… что самое сложное, быстрая. Для этого нам будет нужна полная информация о происходящем на Цитадели. Вы были правы, Джон, – помолчав несколько секунд, продолжил командир фрегата. - Нам надо было включить разведконтуры нашего корабля в активный боевой режим.       - Мы их включили, командир, – сказал Шепард, бросив короткий взгляд на развернувшийся на несколько секунд и осветившийся малый экран своего наручного инструментрона. – Информация – поступает и уже обрабатывается.       - Продолжайте, Шепард, – мягко сказал Андерсон.       - Общая масса станции – семь целых и одиннадцать сотых миллиона тонн. Наверное, мы не скоро достигнем уровня, позволяющего совместить высочайшую прочность и долговечность материалов с их несомненной легковесностью, – отметил старпом.       - Да… Не скоро, – подтвердил Андерсон. – Тут вы правы, Шепард. – У нас сейчас уже нет… столько времени на подобные работы. Успеть бы сделать минимально необходимое… - он замолчал. Старпом воспринял молчание старшего коллеги как согласие на продолжение рассказа.       - В основном, считается, что Станция была создана более миллиарда лет назад. На данный момент на Цитадели в основном проживают дипломаты, торговцы и иные представители элиты. Станция – место размещения Совета Цитадели, формально осуществляющего руководство и управление большей частью исследованного и населённого разумными органиками к данному моменту пространства Галактики. Хотя, конечно, Траверс и Терминус не являются пространствами, в полной мере подчинёнными властям Цитадели, – уточнил Шепард. – Теперь-то ясно, что Цитадель, равно как и сеть ретрансляторов были созданы в общем случае Жнецами и многие сотни лет исполняли роль ловушки, заставляющей цивилизации разумных органиков развиваться по заданному пути и при том - достаточно быстро. Цитадель и сеть ретрансляторов были и остаются очень привлекательными для разумных органиков, они искусно отвлекали новые и новые расы от разработки своих собственных методов, средств и способов продвижения по космосу. Цитадель раз за разом становилась центром очередной совокупности рас разумных органиков, а, следовательно – и центром очередной галактической цивилизации разумных органиков. Ревнители терминологической чистоты могут обкричаться, но путаница в системе понятий и терминов до сих пор не преодолена полностью, – не сдержал своего недовольства старпом.       - В нашем цикле первыми обнаружили Цитадель азари, – сказал Андерсон. – Учитывая то, что нам, нормандовцам, теперь известно о роли протеан в развитии этой расы, это не кажется ни удивительным, ни непонятным. Всё покатилось по заранее просчитанному и спланированному Жнецами и теми, кто стоял за этими полумашинами, сценарию.       - В течение тысяч лет Цитадель хранит множество тайн, – отметил Шепард. – До сих пор разумные органики не сумели, как ни старались, установить точный возраст Станции.       - Неудивительно. Их же каждый раз вырезали «под корень» в масштабах исследованной части галактики, – отметил Андерсон. – Могли и не успеть. Откладывали до последнего момента, а потом… Потом уже было не до таких изысков.       - К тому же до сих пор химики не смогли определить состав материалов, из которых изготовлена Станция, – добавил Шепард. - Расположение основных механизмов Цитадели, её «блока управления», систем регулирования, жизнеобеспечения, навигации – остаются скрытыми.       - Именно поэтому мне было… сложно решиться на включение разведконтуров «Нормандии» в боевой реальный полный режим, Шепард, – тихо сказал Андерсон. – Думаю, вам ясно, что в структуре «пирамиды» Альянса три десятка лет действует строгий приказ… Может быть, он не известен текстуально, но его смысл ясен. Особенно – сейчас. Он сводится к запрету на повышенное внимание к Цитадели. Повышенное, подчеркну.       - Такой же запрет существует и относительно расы, считающейся постоянным обитателем Станции – Хранителей, – уточнил Шепард. - Их запрещается изучать, за ними запрещается следить, наблюдать. И - запрещается пытаться вступить с ними в контакт.       - Ещё более сложным является то, что Станция – реальный ретранслятор, самый крупный, самый мощный и самый непредсказуемый. То, что она напрямую связана с Тёмным Космосом… потому – самым дальнобойным, раз за разом делало задачу организации и задействования Сопротивления Жнецам крайне сложной.       - Часто – невыполнимой. Из-за неожиданности, – подтвердил старпом. – Признаться, командир, я иногда думаю о том…       - Что война со Жнецами могла начаться там, над Иден-Праймом? – спросил Андерсон, посмотрев на своего младшего коллегу усталым, но по-прежнему внимательным взглядом. – Не буду скрывать – у меня тоже такие мысли появились, едва только мне доложили… да я и сам увидел Жнеца… - хозяин кабинета отошёл на два шага от настенного экрана, повернулся к столу. – Если бы мы не подготовились… Хотя бы как-то… Война была бы начата… И сразу ситуация сложилась бы… далеко не в нашу пользу.       - Цитадель, так или иначе, остаётся гигантским ретранслятором, командир, – продолжил Шепард. – Активация этой функции Станции позволяет Жнецам войти в Млечный Путь по кратчайшему маршруту, сразу оказаться прямо в центре пространства, кое-как освоенного очередной цивилизацией разумных органиков. А значит – гарантированно уничтожить верховные органы управления этой цивилизации. Традиционно, в чём у меня уже почти не осталось сомнений, размещаемые раз за разом на Цитадели. Выключить все ретрансляторы. И - тем самым прекратить все осуществляемые разумными органиками на тот момент времени межзвёздные перелёты. Затем, воспользовавшись установленным режимом изоляции – начать геноцид всех рас разумных органиков, проходя «огнём и мечом» систему за системой. Здесь действительно не всегда важно, могут ли Жнецы использовать ретрансляторы в своих целях и интересах или они могут всегда и везде свободно и спокойно обходиться без помощи этих гигантских катапульт. К тому времени все, более-менее обитаемые звёздные системы оказываются плотно «завязаны» на систему ретрансляторов.       - Цитадель… к тому времени уже гарантированно зачищена, – сказал Андерсон. – От всех и любых разумных органиков. Исключая разве что Хранителей, которые, думается, пережидали раз за разом очередное нашествие полумашин в изолированных от внешнего мира помещениях где-то в дебрях Станции. С этим всем тоже придётся разбираться, хотя… мне представляется, что эти Хранители… как-то очень странно «завязаны» на Станцию. Они служат не Станции, они служат её управляющему центру, на роль которого больше всего подходит очень совершенный, пусть и крайне ограниченный в степенях своей свободы, искусственный интеллект. Или – что-то близкое к этому уровню. В ту или иную сторону, – добавил командир фрегата, глядя на столешницу своего рабочего стола. – Есть и ещё один момент, Шепард. – Андерсон повернулся, шагнул к настенным экранам, одновременно активируя свой наручный инструментрон. – Это – один из снимков, сделанных туристом, побывавшим на Цитадели не так давно. Несколько суток тому назад. А это, – капитан активировал ещё один экран, - снимок, сделанный тоже туристом, но – месяц тому назад. Я заметил разницу, но, думаю, вы её тоже уловите.       - Монумент Ретранслятора, – сразу узнал главную деталь на обоих снимках старпом.       - Именно, – согласился командир фрегата. - И так памятники обычно не выглядят, будучи простыми материальными объектами. Конечно, они могут выглядеть по-разному, да и то, что постоянно перед глазами, часто перестаёшь замечать, но…       - Если протеане действительно смогли получить «Канал» на Цитадель… Пусть и в первом приближении, но освоить технологию, одну из многих основных, на которых работают гигантские катапульты, - размышляя, говорил Шепард, - То, получается, что сказание о группе десантников, побывавших на Цитадели… Не миф? И они пришли на Цитадель именно через монумент Ретранслятору? Но зачем и почему?       - Зачем и почему? – спросил Андерсон. – Шепард, это ведь не человеческая логика. Даже причины действий своих соплеменников мы, люди, не всегда можем логически объяснить, а тут… Тут - другая логика, а, следовательно - и другие основания. Жнецы могли сделать этот вход на Цитадель… Точнее, вполне возможно, что могли допустить его существование, понимая очень хорошо, что у разумных органиков мозгов не хватит полностью использовать этот «канал» для того чтобы реально, серьёзно и ощутимо помешать выполнению жнецовских планов. А раз так… Значит, пусть этот Монумент Ретранслятору раз за разом мозолит глаза разумным органикам, пусть он находится в их поле зрения, но дотумкать, что здесь к чему и тем более – почему – будет этим разумным органикам очень сложно.       - Явик… - сказал Шепард.       - Да, помню, он говорил, что на Цитадель отправлялись десанты. В том числе и тогда, когда Цитадель уже была захвачена Жнецами и зачищена от всех и любых разумных органиков, – подтвердил Андерсон. – И о Монументе Ретранслятору он тоже упоминал и рассказывал. Были у него подозрения, были. Не буду спорить и не буду отрицать. Такая война… В ней любая хронология становится очень быстро предельно грубой. Потому что слишком много событий происходит в единицу времени. Слишком много, – подчеркнул командир фрегата. – Если статуя… Этот Монумент Ретранслятору – и есть выходной ретранслятор «канала», созданного протеанами, то это ещё не значит, что Жнецы не оставили эту возможность как ловушку даже для самых отмороженно-безбашенных смельчаков и авантюристов, Шепард. Явик рассказывал, что прошедшие по Каналу учёные, - командир помедлил, - о многом наш сокомандник, кстати, уверен, умолчал, впрочем, по понятным без озвучивания причинам. Так вот эти самые учёные только попытались, попытались, подчеркну, предотвратить повторение цикла уничтожения, изменив, как уверен Явик, сигнальную систему Хранителей. Да, протеане могли считать – не все поголовно, конечно - что Хранители – неразумная раса рабочих, запрограммированных Жнецами. В том числе и на активацию Цитадели в режиме ретранслятора при получении нужного сигнала. Не совсем понимаю, зачем было заниматься предотвращением новой попытки активации Цитадели, но… успокаиваю себя тем, что здесь вижу проявление нечеловеческой логики.       - Да, – сказал Шепард. – Командир, если в галактике в период между Жатвами находились не один, а несколько Жнецов, то… как бы очередные разумные органики ни влияли на Хранителей, они не могли выключить…       - Систему оповещения о необходимости начать очередную Жатву, – закончил мысль своего коллеги Андерсон. – Назара – Жнец-наблюдатель, осуществлял наблюдение за развитием цивилизации разумных органиков – и ждал удобного момента. И, думается, он не одинок.       - М-да, – раздумывая над сказанным командиром, произнёс Шепард. – Вот и основание понять, что если нам удастся расправиться со Жнецами и отправить их в небытие, то… нам придётся… Я имею в виду всех разумных органиков, независимо от расы… Нам придётся очень и очень измениться. И в смысле логики – тоже.       - Всё течёт, всё изменяется, как говорили древние, – ответил Андерсон. – И теперь, следует признать, что этими древними могли быть не только люди. Продолжайте, Шепард.       - Фактически Цитадель в «развёрнутом» в «ромашку» виде представляет собой конструкцию, схожую с пятиконечной звездой, до сих пор активно используемой, к примеру, имперцами-землянами. Отмечу так же, что на своих парадных одеяниях действующие члены Совета Цитадели носят знаки, которые изображают именно развёрнутую Цитадель, хотя по последним, известным мне данным, никто из разумных органиков, принадлежащих к нынешним Старым Расам, не упоминал ни об одном факте «разворота» Цитадели в такое положение. Допускать такой «разворот» могли, думается, очень многие, а вот видеть в реальности… - Шепард две-три секунды молчал, затем продолжил. - Центральное «кольцо», диаметр которого в большинстве случаев оценивается в десять километров, занимает «центр» Цитадели, окружённый пятью «рукавами», каждый из которых по большинству оценок, имеет длину в двадцать пять километров и ширину в пять километров.       - Раньше вы упомянули цифру в сорок четыре километра, Шепард, – спокойно сказал Андерсон.       - Да, командир, – подтвердил Шепард. – Отсюда, думается, и происходит значительная часть путаницы в показателях. Есть подозрение, что лепестки Станции…       - Имеют изменяемую длину и обладают способностью к мягкой малозаметной трансформации, – уточнил Андерсон. – Конечно, технология такого уровня нам, нынешним разумным органикам… представляется уникально-сложной и потому недоступной, но… Возможно, что двадцать пять километров – это неточный минимум, а сорок четыре километра – это неточный максимум. Ширина есть?       - Есть, командир, – сказал Шепард. – Только одна оценка. Пять километров. Хотя и это тоже условно. Мне лично не особо верится, что ширина лепестков всегда и везде составляет такую незначительную величину.       - Редко кто из разумных органиков пешком ходит на большее расстояние, – задумчиво сказал Андерсон. – Взять тех же волусов. Для них и стометровка – проблема. Даже шагом прогулочным. Элкоры – могут выдержать, они привычны к таким переходам, но, если верить статистике, они тоже предпочитают ездить, а не ходить. Подозреваете, что здесь тоже имеет место изменяемая теперь уже не длина, а ширина?       - Да, командир, – не стал отрицать Шепард. – Если учесть, что Цитадель, как мы теперь знаем, может при определённых условиях быть развёрнута в «ромашку»…       - И даже раствориться, образовав чёрный круг, из которого потоком хлынут корабли Жнецов, – добавил Андерсон.       - То нет ничего удивительного в том, что такая конструкция может быть подвергнута процедуре капсулирования. Проще говоря – свести лепестки воедино. Для обороны станция может сложиться в цилиндр. И, учитывая, что внешнюю обшивку лепестков Цитадели пробить крайне трудно, а в большинстве случаев – практически невозможно. Изменяемая геометрия по ширине – вполне обычное решение и для земных инженеров-людей, позволяющее маневрировать твёрдостью, жёсткостью и прочностью. В достаточно широких пределах, в том числе и залечивая возможные пробоины.       - Цитадель… - Андерсон переключил изображение на ближайшем настенном мониторе. – Она была привлекательна для очень многих органиков ещё одной своей особенностью, Шепард.       - Да, – подтвердил старпом. – В основании Кольца, у лепестков расположены… наглухо закрытые для исследования и физического доступа системы рециркуляции отходов. Оказалось – и Старые Расы об этом знают с момента высадки на Цитадель первой азарийской экспедиции – что эти системы производят разного рода органику… Искусственную, конечно, но эту органику, как оказалось, можно употреблять в пищу. Она удобоварима для подавляющего большинства нынешних разумных рас. Хорошо ещё, что азари сумели пресечь неоднократные и довольно ощутимые, если верить древним расшифрованным текстам, поползновения к коммерциализации и установили, что эта пища, какая бы она неприятной ни была на вид… Я помню также, что она и не имеет никакого вкуса… остаётся бесплатной. Бедные обитатели Цитадели, а там, на Станции, есть и такие, охотно ею питаются, добавляя соусы и специи.       - Привозная еда на Станции – роскошь и одновременно – знак благосостояния, – добавил Андерсон. - Неприятно, конечно, но факт остаётся фактом.       - Большая часть населения Цитадели размещается в так называемых «жилых секторах» - пяти массивных секциях-лепестках. – продолжил Шепард, подойдя к ещё одному экрану, высветившему уточнённую план-схему Цитадели. На соседнем экране светился чертёж с «разрезом» одного из «лепестков». - В них, а точнее – на них – расположены жилые и коммерческие, а также немногочисленные промышленные и обеспечивающие районы. Многие расы разумных органиков основали и поддерживают здесь свои культурные сообщества. Уровень населённости и стоимость жизни на Цитадели в целом - чрезвычайно высоки. Аналогами можно считать земные города – Гонконг и Сингапур. И современные, и те, какими они были до Третьей Мировой войны, – уточнил старпом. - Жилые сектора Цитадели имеют «открытую» структуру, небоскрёбы – а их на Станции немало – выступают за пределы краёв лепестков, можно сказать – за пределы Станции. Башни небоскрёбов имеют герметичную конструкцию. Причина: толщина поддерживаемого генераторами полей массы слоя атмосферы на Станции в большинстве районов не превышает семи метров.       - Атмосфера поддерживается центробежной силой и плотным слоем газообразного гексафторида серы, которому не позволяют рассеяться те же контролируемые поля массы, – сказал Андерсон. – С этим всем придётся разбираться очень предметно, нам нужно готовиться к мощной ротации населения Цитадели и переформатированию назначения большинства построек на лепестках.       - На Цитадели отсутствует смена дня и ночи, – продолжил Шепард. - Станция синхронизируется с галактическим временем из политических соображений, но предпринимательская деятельность на Цитадели почти никогда не прекращается, а обитатели привыкают к собственному, можно сказать – индивидуальному распорядку дня в зависимости от личных нужд.       - Это нам удобно, – отметил Андерсон. - Пора и землянам привыкать к тому, что протеане не спят. В первое время нам тоже придётся – и в этот прилёт – особенно - обойтись без сна все те сутки, которые проведём на Станции.       - Подозреваете, что и здесь придётся задержаться, командир? – спросил Шепард.       - Уверен, что придётся, старпом, – сказал Андерсон. – Потому что работы – слишком много. Мы набираем научную группу, которая фактически станет пусть и временным, но всё же ядром персонала Штаб-Квартиры. Плюс другие дополнительные задачи. Быстро, за несколько часов… Нет, не получится, – размышляя вслух, заметил хозяин каюты. - Могло бы получиться, но Ингвар, Явик, Адамс и Чаквас мне достаточно аргументированно доказали, что пытаться «скоростить» сейчас – не следует.       - Центральное «кольцо», – продолжил старпом. - В нём находится Президиум – определяемый как огромный паркоподобный комплекс с офисами управлений и отделов «галактического» правительства. Здесь же расположены офисы посольств всех рас, представленных в Пространстве Цитадели.       - Вот-вот. Туда нам придётся пойти, чтобы поговорить с Удиной. Туда придётся пойти, чтобы встретиться с Советниками. И - решить многие бюрократические вопросы, – не скрывая перед старпомом явного сильного недовольства, сказал Андерсон, глядя на подсвеченный район Президиума. – Присосались. Далеко не каждая улица ведёт к раздаточным узлам станционной системы переработки отходов, – добавил он. – Нет, определённо надо будет ротировать население Цитадели. Серьёзно ротировать. Такое количество чиновников, привыкших к роскошной жизни. Во время войны они могут стать…       - Камнем на ноге, - сказал Шепард.       - И этим – тоже, – согласился Андерсон, подсветив по очереди лепестки Станции и посмотрев в табличку, высветившуюся в правом нижнем углу рядом со схемой-разрезом лепестка. – Странно. Тут говорится, что общее население Цитадели составляет более сорока миллионов. Представлены почти все расы Галактики. Помнится, назывались другие цифры, Шепард. Гораздо меньшие.       - Так точно, – подтвердил старпом. – Это – минимум, зафиксированный за ближайшие пять-восемь тысяч лет. Вероятнее всего, в расчёт не брались первые две тысячи лет, когда азари на Станции только обживались. Там - цифры другие. Я помню, что эта раса способна в короткий срок заполонить своими представителями любую пригодную планету. Тринадцать и две десятых миллиона разумных органиков, – уточнил Шепард.       - Придётся подумать, как организовать эвакуацию большей части разумных органиков с Цитадели. На их место придётся взять тех, кто готов много и тяжело работать, а также – воевать, – сказал Андерсон, внимательно разглядываю высветившуюся на ещё одном экране план-схему Кольца. – А это место. Ох, придётся его чистить. Обитателей – серьёзно, я бы сказал – драконовски – ротировать. А многие здания… перепрофилировать. Кольцо – это ведь замкнутое круговое пространство, которое соединяет жилые сектора. На внутренних «стенах» Кольца размещаются посольства наиболее влиятельных рас и частные резиденции галактической элиты. Учитывая, что через Кольцо Жнецы, уверен, попытаются влезть внутрь Станции… - задумчиво и неспешно произнёс командир фрегата. – Придётся переселять послов и их помощников подальше от Кольца, в том числе - и на лепестки. Предполагаю массовое недовольство, временами переходящее в открытое неповиновение, но… Что будет – то и будет.       - Президиум придётся основательно чистить, – подтвердил Шепард. – Это мы будем делать однозначно. Не в первый наш прилёт, конечно, но и без глубокой разведки «по месту» ясно, что именно в Президиуме есть множество ресторанов, баров и роскошных мест отдыха, которые, кстати, располагаются на верхнем, так называемом «открытом» уровне Станции. Здесь сила тяжести равна одной трети земной. На «потолок» Президиума постоянно проецируется голографическое изображение «неба». Здесь же, в Президиуме, в отличие от жилых кварталов, где жизнь круглосуточно высокоактивна, шесть часов в сутки - при общей их продолжительности по станционному стандарту примерно в двадцать часов - продолжается ночь, на время которой свет огней приглушается, а небо переводится в «ночной» режим.       - Обычные причуды богатых и условно знаменитых. – Андерсон не скрывал своего недовольства и неприязненного отношения к большинству обитателей этого района гигантской станции. – Я ещё помню из общих материалов Экстранета, что там, в этом Президиуме и Кольце, многие офисы и резиденции даже нормальных стен не имеют. Среди таких офисов и резиденций и посольства попадаются. Не буду говорить, какие именно. Ладно там непонятная для многих людей открытость, но она-то действительно возможна и допустима только тогда, когда территория находится под контролем средств внешнего наблюдения и усиленно охраняется патрулями СБЦ. Потому-то в большинстве случаев сам факт, к примеру, кражи, как и личности воров, устанавливаются почти сразу. Прямо коммунизм в его минималистичном исполнении. – Андерсон, сдерживая злость, прикоснулся пальцами к браслету своего наручного инструментрона. – Думаю, как бы нам не завязнуть в прочистке этого гадюшника. На самом деле, Шепард, эти разумные, те, кто в Президиуме или работает или живёт или и то и другое сразу, они-то и виновны в торможении развития большинства Старых Рас. Серьёзном, многоуровневом торможении. Оказавшемся крайне вредным. Не будь у этих функционеров таких круглосуточно-райских условий жизни и деятельности – Жнецы бы поопасались навязывать нам даже гибридную, а точнее – ползучую войну. Не говоря уж об открытом противостоянии.       - Возможно, что и так, командир, – сказал Шепард. – Предполагаете дать цитадельцам – всем – время до нашего второго прилёта на Станцию, чтобы… образумиться?       - А у нас есть другой выход, Шепард? – спросил Андерсон, бросив быстрый и прямой взгляд на лицо старпома. – У нас нет другого выхода. Если мы в первый же прилёт на Станцию займёмся «полным форматом»…       - Мы завязнем, командир, – поспешил сказать капитан. – Что-ж, здесь это – реальная перспектива. При таком раскладе, – добавил он.       - Явик мне целый час доказывал, что почти всё население Цитадели заслуживает того, чтобы его «построили» и прогнали через «краткий курс молодого бойца». Да, тогда были бы летальные исходы. Во множестве, – чуть громче сказал Андерсон. - И что? Если Жнецы атакуют Цитадель – а они это сделают обязательно – таких летальных исходов – хоть полуестественных, хоть принудительных – будет столько, что замаешься регистрировать. Явик мне весьма аргументированно доказал, что население Цитадели в своём большинстве заслуживает подобной строгости и подобной жестокости. Заслуживает, – повторил Андерсон. – Потому… Мне стоило больших трудов убедить нашего сокомандника в том, что необходимости вот так сразу применять «тяжёлые» методы воздействия – нет. Явик, я знаю это точно и твёрдо, очень сложно… относится к тому, какими он увидел нас, потомков протеан.       - Слабыми и глупыми, – подтвердил Шепард. – Да, я помню, что он не называет нормандовцев «примитивами» столь же часто, как раньше, но… полагаю, он продолжает считать большинство нынешних разумных органиков «примитивами» и имеет для этого слишком серьёзные основания. Уверен, что разведку Цитадели он предпримет… драконовскую. Пусть и в режиме невидимости, но… Старо, как мир, но я уверен: от него мало что укроется из происходящего или имеющегося на Цитадели.       - Нам, Шепард, нужны будут любые козыри. Но и нам самим, нынешним разумным органикам, тоже придётся понапрягаться уже в первый прилёт. А там… Там – будет видно, – подчеркнул командир фрегата, едва удержавшись от того, чтобы не выразить своё возмущение энергичным «рубящим» жестом. – Важно, старпом, то, что в Кольце находится большинство космопортов Цитадели, – он взглянул на настенный экран, транслировавший увеличенное изображение Кольца. - Узкое место. Очень узкое. И - проблемное. Хотя, не буду отрицать, близость к центру вращения Станции облегчает маневрирование при посадке, а сниженная до предела гравитация – упрощает работу с грузами. Всем известно, что каждый день через расположенные в Кольце основные космопорты Цитадели – я сейчас не беру в расчёт то, что обеспечивают резервные и дублирующие космопорты, располагающиеся на лепестках «ромашки» - проходят сотни кораблей. А если учесть, что каждой из более чем десятка рас, при условии наличия на Станции посольства полагается ещё и собственный док… Тут не только ближний – дальний рейд будет забит кораблями всех типов и размеров едва ли не полностью.       - Меня, командир, напрягает ещё один момент, – негромко сказал Шепард, сменив картинки на одном из настенных экранов. – Эта Башня, которая находится в центре Кольца. В ней заседает Совет Цитадели. Башня, как вы видите, вытянулась на расстояние более километра от Кольца внутрь Станции, если учесть способность Цитадели сворачиваться в довольно компактный цилиндр.       - И что же в этой Башне такого напрягающего? – спросил Андерсон. – Вроде бы обычное сооружение. Хотя… - «первый после бога на борту» пригляделся. – Вы о том, что поскольку Башня находится в центре Станции, да ещё и вытянута по оси вращения, центробежная сила в ней крайне мала, а сила тяжести поддерживается полями эффекта массы?       - И об этом тоже, командир, – подтвердил Шепард. – Известно, что в верхней, а фактически – фундаментной части Башни находится консульский стыковочный шлюз, который обычно используется для кораблей, закреплённых за дипломатическими курьерами и агентами СПЕКТР.       - Вроде бы стандартная практика, – протянул Андерсон. – Согласен, при недостатке мощности в энергосети Станции могут отключиться поля эффекта массы. Да и сама башня не стоит на столь же прочном фундаменте – переход там, мягко говоря, довольно хлипкий. И крепёжное «перекрестие» оставляет желать много-много лучшего в плане прочности и стойкости к закритическим нагрузкам. И… Я ещё помню, что в Башне, в её фундаменте, в том же консульском стыковочном шлюзе. Там находятся челноки, предназначенные для осуществления аварийной эвакуации членов Совета.       - Вот-вот, – подчеркнул Шепард. – Вы правы, командир. Выделили сразу несколько «болевых» точек. Конечная точка путешествия этих челноков – всего лишь дредноут «Путь Предназначения». Ясно, что в реальной боевой ситуации Кольцо будет атаковано столь плотно скомпонованными силами противника, что вырваться эти челноки не смогут. Системы Башни и Кольца тоже не защищены сколько-нибудь непробиваемой бронёй – я говорю сейчас об атаке со стороны Жнецов. Которые точно знают слабые места Цитадели.       - Значит, нынешний Совет Цитадели убежать на дредноут - не сможет, – сказал Андерсон. – Что-ж, в таких условиях при таком сценарии – это весьма вероятно.       - А ещё более вероятно, командир, - продолжал старпом, - что если Совет Цитадели и сбежит из этой Башни и улизнёт со Станции на «Путь Предназначения», эта неповоротливая туша, лишённая даже намёка на орудия ближней и средней дальности, далеко уйти тоже - не сможет. Такую крупномасштабную цель Жнецы, осуществляющие атаку Станции, расстреляют с превеликим удовольствием. Быстро и качественно, – добавил Шепард.       - Итого имеем гибель Совета Цитадели. В полном составе, – сказал Андерсон. – Других средств спасения у этой клики - не предусмотрено?       - Да, – согласился Шепард. – Не предусмотрено, – подтвердил он. - Потому-то Советники и не считают, что война со Жнецами уже идёт. Потому-то они и раздражены и обозлены и недовольны. Уверен, командир, вам РЭБовцы уже приносили радиоперехваты, из которых следует, что Советники не горят желанием адекватно воспринимать складывающуюся ситуацию.       - Не горят желанием – заставим, – отрезал Андерсон. – Поначалу – очень мягко, не будем доводить дело до массовой ликвидации, но, как и доказал мне буквально на пальцах Явик своими мыслеобразами – эта троица самых активных и упёртых будет нам ещё долго погоду портить. А убрать их физически… Можно было бы конечно, но потом – хлопот и проблем точно не оберёшься. Так что пока попробуем в последовательно усложняемом режиме.       - Я бы ещё сказал, что без Советников… будет поспокойнее, командир, – то ли возразил, то ли согласился, то ли дополнил Шепард. – Они и в самом деле ничего реально - не решают. Я говорил с Ингваром, он мне показал интереснейшую таблицу. Там ясно видно, что большинство решений Совета Цитадели нынешнего состава – хоть стратегического, хоть тактического уровня… не выполнены даже наполовину, а многие и не начинали выполнять.       - Обычное явление, – сказал Андерсон. – Советники играют. Что-ж, как и сказал Явик, пришло время подготовить их к «задвижке». Наш сокомандник уточнил: в кладовку, подальше от обычной реальной жизни. Заигрались.       - Может быть, и заигрались, – ответил Шепард. – Теперь придётся привыкать к тому, что на Цитадели галактсутки составляют двадцать часов. То в шестьдесят не укладывались, а тут…       - А тут придётся укладываться в двадцать, старпом, – негромко парировал Андерсон. – Понимаю. Сам не любил сталкиваться с тем, что вместо земного общепонятного выходного дня, который на Земле приходился обычно на воскресенье, выходной день в офисе или в магазине, да что в магазине – в какой-нибудь лавчонке вдруг приходился на понедельник. Или ещё круче – на среду. Сколько трудов стоило Альянсу убедить бизнесменов Европы сдвинуть часы работы сферы обслуживания на раннее утро или на самый поздний вечер…       - М-да, – подтвердил Шепард. – Многое поменялось. А сколько ещё предстоит поменять…       - Поменять – чтобы выжить. – Андерсон вернулся за стол, утвердился в кресле, посмотрел на экран настольного инструментрона. – Так что двадцать часов или шестьдесят четыре часа в сутках – это всё дикие условности, внедрённые из-за стремления выделить частности, а не наладить общее.       - Если учесть, что двадцатичасовые стандартные галактические сутки, - усмехнулся Шепард, - из-за вполне диковатой для землян арифметики, применяемой при «укладке» промежуточных единиц вроде часа, минуты и секунды, составляют не двадцать четыре, а двадцать семь и восемь десятых земных часов…       - Не слишком большая разница с двадцатью четырьмя часами, старпом. – Андерсон просмотрел на экране настольного инструментрона пришедшие за последние несколько минут рапорты и отчёты. – Похоже, действительно, наше прибытие к Станции обеспокоило слишком многих.       - С полицией, то есть с эсбецешниками придётся общаться плотно, тут я не спорю, командир, – продолжил мысль «первого после бога на борту» старпом. – Я не думаю, что с эсбецешниками у нас возникнут какие-нибудь сложности в этот прилёт. Да, мы – новички на Цитадели, но…       - Не думаешь? – Андерсон коротким жестом указал Шепарду на кресло, стоявшее напротив рабочего стола, и добавил. – Садись, садись. Ты ведь говорил о необходимости включения разведконтуров «Нормандии» в боевой режим? Говорил, – командир фрегата развернул к присевшему в кресло старпому экран своего настольного инструментрона. – Вот, полюбуйся.       - Угм, – только и смог выдавить Шепард, прочитав объёмный текст сводного отчёта, подготовленного РЭБовцами. – Развернулись ребятки… Я не спорю, с эсбецешниками нам надо законтачить. Надо, поскольку слишком многое зависит в нашем устройстве на Цитадели и от этой структуры. Но такое…       - А как ты думал? – не слишком оптимистично заявил Андерсон. - Если мы включили разведконтуры, то ты ведь понимаешь, что накопать столько, казалось бы, простой информации, в том числе и из разряда так называемых «больших данных», да ещё используя наработки Явика, прекрасно, скажу откровенно, старпом, сработавшегося и с Ингваром и с его коллегами, для нас – несложно. Сложность в другом…       - В том, как эту информацию теперь подсунуть эсбецешникам, – начал понимать Шепард.       - В том числе и это, – согласился Андерсон. – Но главное – даже не это, а то, как добиться того, чтобы эта информация не была проигнорирована, а сработала, – командир фрегата развернул экран настольного инструментрона к себе. – Вы ведь не будете отрицать, что в полном виде это – приговор директорату эсбеце?       - Да тут и отрицать-то глупо, командир, – ответил Шепард. – Я - не специалист в полицейских вопросах и проблемах. Но… Двести тысяч сотрудников, которые обеспечивают, находясь в подчинении непосредственно у Совета Цитадели, не минуя, конечно, собственную служебную властную пирамиду, охрану порядка на густонаселённой станции. Да ещё плюс к этому производят таможенный контроль, занимаются преследованием пиратов на Станции и в звёздной системе. А также осуществляют в Туманности Змея поисково-спасательные операции. Это – серьёзная структура. Я о деталях знаю немногое. И, если за какие-то несколько минут мы через РЭБ и с поддержкой со стороны Явика накопали такое. Нам придётся искать кого-то – хоть в единственном, а лучше – во множественном числе – кто сможет начать реформирование СБЦ, находясь внутри неё. Реальное, а главное – быстрое и полное реформирование, – подчеркнул Шепард.       - Да, двести тысяч. Это для такой Станции – с учётом предстоящей жёсткой ротации – маловато будет, – отметил Андерсон.       - А с учётом перевода на осадное и даже только на военное положение – без реформирования СБЦ нам вообще будет трудно полностью и качественно осуществить такую ротацию, – сказал Шепард. – Надо будет усилить эту службу и увеличить численность сотрудников.       - А без землян это будет сделать очень сложно, – согласился Андерсон. – Но… На Найлуса и Сарена здесь надежды мало, они ведь – Спектры, потому…       - А если… того Гарруса Вакариана привлечь? Он – из этой структуры, но не зашорен, умеет и любит действовать нестандартно, – поинтересовался Шепард.       - Я уже отдал распоряжение нашим РЭБовцам присмотреться к этому турианцу, старпом, – сказал Андерсон. – Думаю, что вы понимаете, старпом – наскоком СБЦ за короткое время изменить - не получится. Это, прежде всего – сложная пирамидальная бюрократическая структура. Будем, конечно, что-то стремиться и пытаться сделать. Но опять же, срабатывает предвидение Явика: первые устойчивые изменения, хоть положительные, хоть отрицательные, произойдут не раньше, чем «Нормандия» вернётся на Цитадель. А у меня, если откровенно, такое ощущение. Я не называю это предвидением, оно не дотягивает до такого уровня. Ощущение, что мы вернёмся на Цитадель не так уж и скоро.       - Значит… - сказал Шепард.       - Значит, нашу научную группу придётся «дрессировать» драконовскими способами и методами. Да, формально, конечно, она будет «научной». А на самом деле – этаким мини-вместилищем многопрофильного ядра Штаб-Квартиры. И заниматься, как ты сам понимаешь, эти разумные будут не только наукой – хоть практической, хоть теоретической.       - На Явика падает огромная нагрузка, – отметил Шепард.       - Так ведь он меня и убеждал полчаса, что ему нужно это сделать как можно быстрее, полнее и качественнее. Он понимает, что без него такой объём работы мы и за неделю и за декаду – точно не провернём. Доказал всё это мне достаточно доходчиво, – подчеркнул Андерсон. - Да, я спорил, противоречил, задавал крайне неудобные вопросы, но – я в очередной раз убедился, что старшеофицерское звание наш сокомандник носит не за красивые глаза и не за то, что он – чистокровный протеанин. Умели протеане учить своих армейцев, умели! – со смешанными чувствами, чётко читаемыми Шепардом, заявил командир фрегата.       - РЭБовцы и Явик отметили особую важность внимания к Отделу информационной безопасности ЭсБеЦе, командир, – отметил Шепард. – Значит ли это…       - Значит, значит, – подтвердил Андерсон. – Если принять за доказанный факт, что древней станцией управляет нечто рангом не ниже ИИ, то сам понимаешь, нам нельзя будет упускать из поля зрения это направление. А если учесть, что ни одна раса из полутора десятков не прекратила работы над ИИ, то…       - Надо будет подготовиться к взаимодействию с искусственными интеллектами, – сказал Шепард.       - Гаррус Вакариан работает в Отделе расследований. – Андерсон нажатиями нескольких сенсоров на клавиатуре настольного инструментрона сменил «окна», выведенные на экран. – И у него в этом деле есть большие успехи. Если бы он не был столь нестандартен, он мог бы претендовать на должность одного из заместителей нынешнего директора ЭсБеЦе.       - Я бы отметил, что для нас проблемными станут ещё два подразделения ЭсБеЦе, командир. – Шепард пододвинулся к рабочему столу поближе. – Отдел Специального Реагирования – он занимается освобождением заложников, обезвреживанием взрывных устройств и захватом особо опасных преступников, а также, в случае считающегося маловероятным, но всё же возможным, штурма Цитадели извне – принимает первый удар противника на себя. Потому предполагается – предстоит ещё уточнить, как обстоит дело в реальности, что сотрудники этого отдела и вооружены и подготовлены на уровне космической пехоты.       - Я говорил с Кайденом Аленко, Шепард, – уточнил Андерсон. – Он в курсе этой проблемы и сказал, что поговорит с Эшли. Она – специалист и, думаю, сможет оказать нам хотя бы дистанционную консультативную помощь. Вы правы - в свете необходимости перевода Станции сначала - на военное, а потом, уверен – и на осадное положение – работе этого отдела и её совершенствованию придётся уделить самое пристальное внимание. Пока что идёт сбор информации, а потом, оказавшись на Цитадели и предварительно разместившись, мы сможем что-то решать и что-то уже реально - делать. – Андерсон уделил несколько минут просмотру новопоступивших отчётов и рапортов. – Вторым подразделением является Отдел патрулирования?       - Именно он, – подтвердил старпом. – Известно, что корабли этого подразделения рассредоточены по туманности Змея. Мне также известно, командир, что, в отличие от сотрудников других подразделений, сотрудники Отдела патрулирования нечасто появляются на самой Цитадели, а их корабли – редко задерживаются на одном месте. Специфика службы. Уверен, что нам придётся многое изменить в их работе, поскольку придётся совершенствовать систему защиты Станции от нападений силами флотилий и флотов, в том числе и имеющих в своём составе сверхдредноуты.       - М-да. Одна атака на одну планету одного Жнеца вызвала столько проблем… - протянул Андерсон. – А тут – Станция.       - Не уверен, командир, что Жнецы будут разносить Цитадель на мелкие кусочки. Они до сих пор, думаю, уверены в своей непобедимости и пожелают сохранить Станцию в более-менее целом виде. Хранители, эти жуки-невольники, работяги. Они, конечно, понапрягаются, приводя бронекапсулу Цитадели в порядок. А также чиня и восстанавливая внутреннее «базовое» убранство, – он помолчал несколько секунд. - Цитадель не раз и не два окажется и под обстрелами. Причём – массированными. И - под осадой. Цитадельцев Жнецы могут попытаться взять измором. Потому флоты обороны Цитадели тоже придётся реформировать. А Отдел патрулирования… - Шепард несколько секунд молчал, делая паузу и давая себе возможность собраться с мыслями. – Он и так будет на острие атаки ещё до того момента, как будет сделан первый выстрел по бронекапсуле Станции.       - Активация преступных элементов из-за вполне возможной и где-то - даже неизбежной неразберихи при начале переформатирования населения Станции? – спросил Андерсон. – Вполне, вполне вероятно. Вы правы, кораблям Отдела Патрулирования придётся забыть о долгих стоянках на Станции и на ближнем рейде, – командир фрегата сделал несколько отметок стилусом на экране настольного инструментрона.       - Придётся обратить особое внимание на подбор кадров в ЭсБеЦе, – заметил Шепард. – Поскольку эта, с позволения сказать, структура, подчинена напрямую Совету Цитадели, что я лично нахожу весьма глупым, в неё набирают разумных, которые, мягко говоря, покупают право на поступление. Всякими-разными способами.       - Согласен, Шепард, – кивнул Андерсон. – Работа в ЭсБеЦе – очень престижна. Мне известно, что к резюме кандидата должны прилагаться рекомендации – или члена Совета Цитадели или посла соответствующей расы. Да, обычно кандидаты на службу в этой структуре имеют за плечами годы безупречной службы в рядах вооружённых сил. Или - органов правопорядка своей расы. Но, к сожалению, наряду с ними рассматриваются, и, бывает, довольно часто удовлетворяются - заявления от претендентов, не имеющих большого опыта. В том случае, если эти претенденты проявляют некоторые «заметные способности». Что считать способностями заметными, а что нет, решается, конечно, в узком кругу. И к этому процессу решения руководство ЭсБеЦе, как я понял из докладов коллег Ингвара, имеет о-очень ограниченное отношение. – Андерсон посмотрел на настенные экраны. – Будем, будем менять. Но – не сразу. Даже если наш второй прилёт на Цитадель будет через несколько недель. Всё равно придётся в этот срок втиснуть большую работу «научной группы» и большую работу нашего экипажа и команды. А у нас – посещение новых точек и там, конечно же – тоже хватит работы на всех нормандовцев, – он замолчал на несколько секунд, потом продолжил. - Как всегда перед самыми сложными временами… Появляются цепочки дел, которые необходимо сделать в срок. Иначе… Будет очень сложно.       - Нам ещё придётся улаживать конфликты, часто возникающие между ЭсБеЦе и Спектрами. – Шепард опёрся о столешницу локтями, затем всё же откинулся на спинку кресла. – Вечный спор между свободой и процедурностью.       - Как только начнётся реальная война и атаки флотов Жнецов на Цитадель, Шепард, - немного успокоившись, произнёс Андерсон, - и ЭсБеЦе и Спектры будут вынуждены или работать в одной упряжке спокойно и согласованно, или - исчезнуть, трансформировавшись в какую-то другую структуру. Две правоохранительные «пирамиды» такого уровня на одной станции – слишком, слишком много. Ясно, что политики-Советники не любят слушать аргументированные возражения, поскольку не умеют в них профессионально разбираться и пытаются всё свести едва ли не к лотерее из трёх выборов «да, нет, не знаю».       - Особо они поднаторели в выборе «не знаю», влекущем за собой качественное бюрократическое затягивание. – Шепард поудобнее устроился в кресле. – Боюсь, что придётся пресекать надежды командиров кораблей Флота Цитадели на то, что при необходимости к ним сразу же – или в разумные сроки – на помощь явятся боевые корабли из других населённых разумными органиками звёздных систем.       - Да. Главное – преодолеть упрямство командира дредноута «Путь Предназначения», – подтвердил Андерсон. – Без согласия этой упёртой азари-матриарха другие командиры кораблей чихнуть боятся, не то что бы надеяться на собственные силы попробуют. А как доказал Явик, в предстоящей войне придётся надеяться, прежде всего, на собственные силы. Согласование, к сожалению, придётся налаживать не заблаговременно, а уже в боях, ибо теория от практики здесь слишком отличается. Теория-то старая, уровня войн с кроганами или рахни… Не буду спорить – это тоже были очень серьёзные оппоненты, но… Не сравнить их со Жнецами, не сравнить, – отметил командир фрегата. - А вот практика будет предельно новая. Я повторяюсь, конечно, но при подготовке это, уверен, допустимо. Назара передаёт актуальную информацию о состоянии дел в галактике в целом и в населённых разумными органиками мирах в «штаб» Жнецов достаточно регулярно. У меня в этом нет никаких сомнений, да и возмущаться и возражать – глупо. Это – обязанность Жнеца-наблюдателя. Не будет он выполнять её должным образом – пришлют другого. Мы о нём можем и не узнать.       - Если Жнецы деактивируют сеть ретрансляторов – будет сложно, – сказал Шепард.       - Потому-то и надо ориентировать экипажи кораблей Флота Цитадели на то, что важен каждый корабль и каждый экипаж, – уточнил Андерсон. - Придётся им научиться драться со Жнецами в одиночку. Согласование нарабатывать – в ходе в полном смысле этого слова боевой учёбы и - в реальных боевых условиях. Постараемся, конечно, сделать им что-то вроде курсов повышения квалификации, но… поскорее надо это всё делать, поскорее.       - Иденцы же справляются… - протянул Шепард.       - Там восемьдесят процентов - по самым грубым оценкам – люди, земляне, а здесь – придворные подразделения, которые считают, что близость к Цитадели для них – основание для расслабления и самоуспокоения, – ответил Андерсон. - Да, согласен, что Цитадель Жнецы разносить на кусочки не будут, но корабли Флота Цитадели – это не Цитадель и Жнецы беречь их не подписывались. Значит, если экипажи кораблей не научатся воевать качественно и эффективно в кратчайшие сроки – придётся нести серьёзные потери и вводить в действие системы защиты станции, которые, кстати, ещё предстоит установить в ходе перевода Цитадели на режим военного и осадного положения. Об этом надо будет ещё и ещё раз серьёзно подумать, Шепард. – Андерсон выключил настольный инструментрон, встал, прошёлся по каюте, остановился у двери. – Девять миллионов разумных органиков посещают Цитадель каждую неделю. Огромная цифра.       - Следует ожидать огромного количества беженцев, – сказал старпом. – Вряд ли в галактике сыщется ещё хотя бы одна такая станция, которая способна будет выдержать удары главных орудий разумных гигантских кораблей.       - Беженцы – будут, – тихо сказал Андерсон. - Я уже говорил с Ингваром – он взял эту проблему на контроль. Если каждую неделю к Цитадели будут прорываться корабли с сопоставимым количеством разумных… Придётся заблаговременно подготовиться к такому наплыву и устроить жесточайшую ротацию.       - Визгу будет… - произнёс Шепард.       - Издержки ситуации, – отрезал командир фрегата. – Придётся перетерпеть. И - сделать всё, чтобы не допустить захват Станции десантом Жнецов. В том, что такие десанты будут организованы и даже осуществлены, у меня – после общения с Явиком и Ингваром – сомнений не осталось.       - У меня – тоже, – негромко уточнил старший помощник. - Я помню, что Цитадель может выступать и в роли оружия. Сверхдальнобойного и очень разрушительного. Способного разрушать планеты.       - А ещё эта станция может двигаться, – добавил Андерсон. – Жнецы, думается, просчитали большинство сценариев.       - Кроме одного – сценария, ведущего расу разумных гигантских звездолётов к гарантированной гибели, – предположил Шепард.       - Мало сыщется разумных, которые бы всерьёз писали сценарий своей собственной смерти. Знаю, что очень многие и завещания-то писать отказываются, хотя эти документы бывают ох как нужны. – Андерсон вернулся к столу, но садиться в кресло не спешил. – Сколько на станции землян?       - Два с половиной миллиона. – Шепард не воспользовался инструментроном, назвал цифру по памяти. – Плюс-минус двадцать тысяч.       - Хорошо. – Андерсон наклонился над столом, активируя инструментрон. – Я пересылаю вам комплект файлов. Ознакомьтесь и примите свои оперативные решения. Мы уже достаточно близко от Станции, отступать некуда, потому ясно, что сканированием Цитадели займутся теперь все нормандовцы. В рамках своих специализаций и профессий.       - Мне… - Шепард активировал свой инструментрон, принял пакет файлов.       - Джон. – Андерсон поднял голову, посмотрел на старшего помощника. – Если уж Явик применит свои расовые способности и возможности, точнее – он их уже применяет, то почему бы вам тоже не заняться их использованием? Оружие должно действовать. Так что… Пользуйтесь своими новыми возможностями и способностями. Я знаю, вы сумеете ими воспользоваться так, как надо.       - Ясно. – Шепард свернул экран своего наручного инструментрона, подошёл к двери каюты вплотную, чуть обернулся. – Разрешите идти?       - Идите. – Андерсон уселся в своё рабочее кресло и активировал большую виртуальную клавиатуру.              Остановившись у лестницы, Шепард несколько минут раздумывал, куда следует идти в первую очередь. Затем, приняв решение, поднялся на одну палубу выше и направился к пилотской кабине.       Джеф Моро уже знал о включении разведконтуров корабля в боевой режим, но пока это не мешало ему управлять фрегатом, а значит, можно не обращать на данный факт особого внимания. Да, вокруг Цитадели – туман, затрудняющий пилотирование, но благодаря включению разведконтуров, на экранах пилотского пульта проявились трассы всех кораблей, находящихся в звёздной системе Вдова, а это уже серьёзное подспорье. Все трассы показывались в динамике, не приходилось самому гадать, куда реально полетит в следующую секунду тот или иной корабль.       Навигатор Прессли, работавший за штурманским пультом, судя по его сверхдовольному виду, ловил настоящий кайф от изучения лавины профильных данных, выплёскивавшихся на экраны пульта. Такой плотности информации он давно не наблюдал, хотя и понимал, что это – результат согласованной, совместной работы Явика, РЭБовцев и БИЦевцев.              Увлёкшись работой, Прессли и Моро не заметили, как в пилотскую кабину вошёл Шепард. Старпом не стал ничего говорить вслух – незачем отвлекать занятых людей. Молча встал за спиной навигатора и стал изучать показания приборов и данные с экранов.       Прессли нравилась молчаливость старпома. Он продолжал работать, привыкнув к тому, что Шепард не будет вмешиваться без особой необходимости. Он доверяет своим сокомандникам и не считает себя специалистом во всех вопросах и проблемах, хотя, как уже успел неоднократно убедиться Прессли, подготовлен очень хорошо.       - Моро, выполняйте подход к дальнему рейду Станции, – раздался в динамиках кабины голос Андерсона.       - Слушаюсь, командир, – ответил пилот. – Тут диспетчера…       - Пусть настаивают на своём, – прервал пилота командир фрегата. – А нам надо освободиться от излишней опеки. Запросите место на дальнем рейде в краевых секторах. Нельзя допустить, чтобы нас под благовидным предлогом «зажали». И посматривайте там, чтобы в нашем секторе, вокруг нашего места не становились на дрейф «случайно» крупные корабли. Да и средние - тоже нежелательны, – уточнил Андерсон. – Вообще любые.       - Есть, командир. – Моро пробежал пальцами правой руки последовательно по трём засветившимся виртуальным клавиатурам, отдавая команды. – Двадцать минут до постановки. Данные по месту – на экранах. Возможны изменения во времени прибытия на постановку.       - Принял, вижу, – сказал командир фрегата и переключил каналы.              Моро посмотрел на индикаторы, считал их показания, перевёл взгляд на экраны. Никакой автоматики – только ручной режим. Он же себя уважать перестанет, если доверит пилотирование в таких интересных условиях тому же ВИ, к примеру. А сейчас, при таком вале новых, уточняющих данных – привычный для пилотов здешний туман – не проблема.              Шепард отошёл от штурманского пульта и отметил, как облегчённо вздохнул Прессли. Не любит навигатор, когда стоят над душой и за спиной – вполне понятная и даже предсказуемая индивидуальная настройка. Данные у него есть все необходимые? Есть. Пусть спокойно работает.              Моро уже не нервничал при появлении рядом старшего помощника, потому продолжал работу на пульте спокойно и в то же время – очень быстро. Профессионал – он везде профессионал, где есть необходимость проявить свою подготовленность, а тем более – такой профессионал, как Джеф, кому «Нормандия» подчиняется и повинуется с видимой и даже ощутимой готовностью. Вряд ли какому другому пилоту фрегат-прототип повиновался бы так быстро и чётко, разве что коллеге Джефа, уроженцу Германии.       Германия… Искренняя и давняя союзница России, нынешней Империи Российской…       Подходя к пилотскому креслу, Шепард успел подивиться тому, как быстро сознание выстроило немудрёную логическую цепочку. Ясно же, что экипаж крейсера «Волга» внимательно наблюдает за деятельностью нормандовцев.       Следит? Да. Мешает? Нет, нисколько. У них сейчас – свои задачи, у имперских крейсеров разведки они – всегда объёмные, сложные и требующие много времени и сил. По пустякам Империя такие большие корабли не гоняет, значит… Значит, можно будет спокойно работать.       Если и представить, что «Волга» проявится рядом с дальним станционным рейдом… Что-ж, там – территория, по которой космические корабли могут летать свободно. В рамках, конечно, но – свободно. Как говаривал известный политический деятель, немного искажая реальность и факты, «свобода есть осознанная необходимость». Впрочем… Не он это первым сказал, не он.       Эрих Гебен сейчас отдыхает. Или в кубрике, или в каюте или в спальной капсуле. Надо что-то делать со спальными местами, впереди – трудный и очень длительный напряжённый полёт, а тут… Тут спальных мест на всех не хватает. Спят разумные органики посменно. Да, в коротком полёте это – вполне нормально и допустимо, но в длительном, да ещё когда можно сразу прогнозировать очень и очень сложную работу… Нет, определённо надо озаботиться решением проблемы спальных мест. Явик – и тот только делает вид, что спит, до возможного предела снижая уровень активности – хоть телесной, хоть психической, а остальные разумные органики – нет, им сон – необходим. Пытка сном – одна из самых эффективных – об этом земляне, пережившие Третью Мировую войну, очень хорошо знают.       Да ещё… Бенезии, кстати, в силу почтенного возраста, тоже сон нужен. Но у неё – салон и на его спальные места – второе и третье, а если поднатужиться – то и четвёртое – никто из фрегатовцев не претендует. Понимают, что рядом с пожилой азари относительно быстро появится её дочь, с которой матриарх не общалась – для человека это вообще страшно представить – никоим образом пятьдесят лет подряд. Ни ответа, ни привета… Разумному органику такого почтенного возраста сон – и особенно спокойный сон необходимы в гораздо большей степени, так что о подселении в салон к матриарху азари даже временных постояльцев речь не может идти в принципе.       К Спектрам-турианцам? Тоже не выход, они и так в своём салоне едва разместились. По-разному, конечно, можно воспринимать размеры этих птицемордых, но то, что они почти всегда на голову выше любого разумного органика из прямоходящих на двух ногах – доказанный факт. Нет, Спектров тоже уплотнять нельзя.              Шепард думал обо всём этом, изучая показания многочисленных индикаторов и нескольких экранов пилотского пульта. Пришла мысль и о Светлане Стрельцовой, но… Слишком сильна привычка к одиночеству, к автономности, к полной самостоятельности.       Дэйна… Она знала Шепарда с детства, она знала его как облупленного, но… Её нельзя привязывать к себе, ей нужно дать свободу, хотя сейчас она единственная подходила на роль постоянной подруги старпома фрегата-прототипа.       Светлана Стрельцова? Она – имперка, а не британка. Разница в культурном коде – ошеломляющая и труднопреодолимая. Да, эволюции и природе все эти заморочки неинтересны – им новые комбинации генов подавай, но… Можно долго фантазировать на тему будущих взаимоотношений, но нельзя сразу думать о хорошем, надо думать о плохом.       Надо признать, что Стрельцова тоже не ищет развлечений, она работает, служит, командует, руководит. И она, столь заметная своим каперанговским статусом среди других женщин-офицеров земного имперского командного корабельного звена – до сих пор одинока. Явик, конечно, многое поведал Шепарду своим фирменным способом – мыслеобразами. Заставил задуматься, раскрутить «шестерёнки» в голове до приличных скоростей.       Да, она… Как бы это помягче сказать… Она до сих пор «не знала» мужчин. И – не хотела знать - в близком отношении. В служебном, обычном – сколько угодно – «букой» Стрельцова не была, разве что не по годам серьёзной и отстранённой, но… Когда командуешь сотнями соотечественников, а не просто соплеменников, навыки общения в самых разных областях… редко подходят к этому пределу.       Мало того, что она – разведчик и пилот, да она ещё и снайперскую мастерскую подготовку имеет. Разносторонняя личность, очень разносторонняя. Впрочем, у имперцев таких – хватает, буквально каждый второй, если не каждый первый.       Гнал Шепард от себя мысли о Стрельцовой, гнал. Дисциплина памяти, дисциплина мышления. Без них полноценного спецназовца нет. Работы на борту для старшего помощника по мере приближения к Цитадели только прибавлялось и Шепард был этому очень рад – меньше времени оставалось для пассивного ничегонеделания, а значит – и для посторонних мыслей. Всё же он человек и, в известных, жёстко контролируемых пределах ему мало что человеческое чуждо.              Убедившись, что Моро полностью погружён в работу, Шепард покинул пилотскую кабину. Когда фрегат встанет на своё место на дальнем рейде – тогда можно будет с Джефом обменяться мнениями по широкому кругу вопросов, а сейчас шеф-пилоту фрегата-прототипа лучше не мешать. Да, стараниями РЭБовцев и Явика он теперь имеет предостаточно дополнительной и уточняющей профильной информации, но и без этого массива он бы привёл фрегат к Цитадели быстро и качественно. Пусть теперь знает, что есть возможность получить и усиленную поддержку.              Идти сразу прямо в БИЦ – не хотелось. Там сейчас все пульты заняты, у экранов, установленных на стенах – тоже толпится народ, все при деле, все работают. Нечего туда праздношатающимся шастать. Хотя, какой он старпом – праздношатающийся, но тогда… Тогда - не надо мешать, пусть фрегатовцы освоятся с лавиной данных, поставляемых теперь не только Явиком с его уникальными расовыми возможностями и способностями, но и РЭБовцами, получившими доступ к включённым в боевой режим спецконтурам фрегата-разведчика. Надо выждать время, а пока…              - Джон… - раздался тихий голос.       Шепард остановился. У выхода на палубу с площадки лестницы стояла матриарх.       - Бена… - вырвалось у Шепарда.       Секунда – и он стоит перед азари. В двух шагах.       - Я рада, Джон… - негромко сказала матриарх. - Рада, что у вас всё получилось и на этот раз. Я уже видела – благодаря Ингвару и Явику, насколько много теперь мы получаем разнообразной информации. Мне тоже передают многое. То, что касается азари – от Советницы, сотрудниц Аппаратов и ниже… Интересно.       - Бена… Я прошу. – Шепард коснулся мягким приветливым взглядом глаз подруги.       - Джон, я – не перетруждаюсь, – ответила матриарх. - Но сидеть в салоне и не видеть всего, что происходит сейчас на корабле – не могу. Душа не позволяет, Джон. Я… я многое узнаю о людях, продолжаю узнавать. И – не только о людях. Явик разрешил придти к нему в каюту. Я там провела полчаса, но за это время я узнала больше и поняла больше, чем за несколько лет. О многом, Джон, - продолжила азари. – Я знаю, что моё появление на Цитадели… вызовет определённые сложности и, благодаря помощи Явика и Ингвара… готовлюсь к их преодолению. Они говорят… Что не…       - Мы не выдаём своих, Бена, – сказал Шепард, скользя взглядом по лицу подруги. – Даже если…       - Я тоже кое-что сделала для облегчения нашего положения. Восстановила некоторые контакты на Цитадели, отправила и получила ряд сообщений, – матриарх не скрывала своего удовлетворения. – Я передала некоторый массив информации Ингвару и тем, кто сейчас работает в БИЦ, а также – Спектрам. Знаю, турианцам придётся… очень нелегко. На них будут оказывать сильное давление. Они… они подозревают, что их могут лишить статуса Спектров. Это… это тяжело осознавать.       - Мы всё равно оставим их на борту. И Сарен и Найлус уже согласились на это, – негромко сказал Шепард, продолжая «сканировать» лицо подруги. Ниже взгляд он принципиально отказывался опускать и ощущал, что Бенезия это очень ценит и правильно понимает – азари хорошо знает, насколько пристальный и внимательный взгляд у старпома-спецназовца.       - Знаю, – коротко ответила старшая Т'Сони. – Я говорила с ними. Явик уже десять минут, как ушёл из своей каюты. Сказал мне перед уходом – мы расстались с ним в коридоре – что пройдётся по кораблю, поможет. Знаю, он поможет. Но, в основном, как он сам сказал, будет работать в БИЦ. Я понимаю… там – вся информация, которую надо отработать и… найти применение.       - Да. Я вот… тоже. – Шепард оглянулся назад, на лестницу, кивнул поднимавшемуся технику, тот кивнул ответно. Все уже привыкли к тому, что старпом-спецназовец плотно общается с матриархом азари, все фрегатовцы знали, насколько эти двое близки друг другу.       - Прессли в восторге, – сказала азари. – Слышала его разговор с Моро в пилотской кабине. Моро сейчас занят… Не хочет во всём полагаться на столь роскошные возможности, которые получил благодаря включению разведконтуров…       - Бена, ты здесь – не чужая и не лишняя. – Шепард понял, к чему клонит подруга. – Разведконтуры работают, но это не значит, что ты не можешь спокойно и свободно ходить по кораблю.       - Спасибо, Джон, – улыбнулась старшая Т'Сони. От улыбки азари у Шепарда сильнее застучало сердце, и он не усомнился в том, что собеседница это почувствовала и отметила. – Я знаю. Убедилась в этом лично. Меня везде пропускают, поясняют, снабжают информацией. Адамс расширил память моего инструментрона до предела и сказал, что потребуется – расширит ещё настолько же. Добрый он… И очень, очень умелый и знающий. Моро… Я очень ценю его готовность довольствоваться крайне малым. У нас на военных кораблях любят автоматику, полагаются на полуавтоматику, а вот ручные режимы… Недолюбливают, мягко говоря. Теперь-то я убедилась в том, что их просто боятся использовать – знаний и умений не хватает для уверенности и результативности. Ладно, Джон. Заболтала я тебя. Пойду в свой салон, надо посмотреть, чем там заняли блоки памяти, разобраться, подумать.       - Спасибо, Бена, – тихо сказал Шепард.       - И тебе спасибо, Джон, – азари плавно повернулась, обошла Шепарда и стала спускаться по лестнице.              Шепард несколько секунд смотрел вслед подруге, затем направился к Медотсеку, стараясь не спешить и внимательно приглядываясь к картинкам, выдаваемым на настенные экраны. Даже самый общий беглый взгляд давал понять, что сюда направлялась только общая информация о ситуации на Цитадели.              Чаквас, по обыкновению поудобнее устроившись в рабочем кресле, смотрела на экраны. В центре стены, занятой мониторами, несколько экранов традиционно транслировали показатели медицинской обстановки на фрегате, а остальные… Остальные включились как-то очень уж неожиданно, хотя Адамс с помощниками потратили минут сорок на установку двадцати новых настенных мониторов.       М-да. Грабанули они иденских поставщиков. Хотя… Какой там грабёж-то? Иденские продавцы сами в очереди толпами стояли, чтобы только предложить свои ассортименты, соглашались на чуть ли не демпинговые цены. Нормандовцы – молодцы: хотя счёт фрегата и не слишком полон – денег на нём, как сказал Дэвид, было немного и не доверять его оценке нет оснований, но никто из фрегатовцев не согласился платить слишком низкие цены. Подарки? Да, на небольшие подарки пришлось соглашаться. А как иначе?!… Пытались ограничивать, конечно, но… не хотелось обижать, оставлять по себе недобрую память.       Потому ушли упакованными весьма… по воинским-то меркам. Адамс остался верен себе – забил кладовки инженерной службы корабля всем, что лишь гипотетически могло пригодиться. Не только в ходе стоянки у Цитадели, но и дальше.       Этот длительный полёт… Не зря Карин казалось, что дело не закончится простым доставочным рейсом. Не зря. Когда живёшь достаточно долго… Жизнь теряет непредсказуемость. Начинаешь… предвидеть, что-ли. Не всё, но многое.       Установили техники экраны на стену, пояснили, что они – пригодятся в недалёком будущем. Готовиться, конечно, надо. Вот и готовилась инженерная служба фрегата. Наверное, редко в каком наставлении указывалось, как осуществлять такую подготовку. Зато теперь – будет написано. В новых наставлениях. Способных спасти много-много жизней разнорасовых разумных органиков.       Эти двадцать экранов… Включились одновременно, едва только прошёл по общей связи фрегата кодированный приказ об активации разведывательных контуров. И - пошла информация. Сначала – общая, а потом – сугубо медицинская.       Карин впилась взглядом в экраны – сначала в один, потом – в другой, в третий… И поняла, что к мощи и могуществу Явика добавилась мощь и могущество приборно-программных разведывательных комплексов «Нормандии».       Фрегат впервые показывал свои «зубы». Не полностью, конечно, далеко не полностью. Но сознавать, что это – результат работы созданных землянами приборов – приятно. Даже очень приятно.       Теперь Карин видела в деталях, иногда – даже в мельчайших – как организована и работает медицинская служба огромной Станции. Намёк? Да ясный намёк.       Никто из фрегатовцев не сомневается в том, что Карин Чаквас не будет терять времени и постарается как можно быстрее устроиться «на практику» в какое-нибудь лечебно-профилактическое учреждение Станции.       Карин и сама об этом думала, глядя сначала на силуэт, а затем – и на Станцию, проступившую из тумана подобно сказочному замку. Предельно технизированному и модернизированному, конечно и нисколько не похожему на земные средневековые крепости, но… Уже было известно, что Цитадель окажется под атаками Жнецов. По-иному и быть не могло… Война галактического уровня затронет всех и каждого. Никто не сможет остаться в стороне.              Зажёгся сигнал – Шепард подходил к Медотсеку. Коснувшись сенсора, Чаквас открыла главную дверь. Шепард сейчас занят, очень занят. И потому нельзя заставлять его ждать под дверью.       Люк, дверь. Какая разница? Терминология в такие моменты играет слишком малозаметную роль. Главное – понимание.       - Карин… - послышался голос… Такой знакомый и… родной. Шепард продолжает её любить, но отступил, отошёл в сторону, чтобы не мешать её взаимоотношениям с Дэвидом. Кто бы ни был матерью и отцом Джона… Они были прекрасными людьми. И воспитатели в приюте многое сделали для того, чтобы поддержать и развить задатки Джона. Богатые, очень положительные задатки. Позволившие ему стать лучшим выпускником Академии Эн-Семь, выдержать Акузу… Этот ужас нападения Молотильщиков.       - Да, Джон. – Чаквас оторвалась от созерцания «ожерелья» дополнительных мониторов. – Вот… Изучаю «медицинскую ситуацию» на Станции, – мягко сказала врач. – Я понимаю… Явик способен на многое, но, оказывается… Очень приятно, что и мы, земляне, тоже кое-что можем… - она посмотрела на Шепарда, стоящего рядом с рабочим столом. – Хотя… Меня не покидает очень плохое предчувствие. Вот, смотрю на показатели и вижу… что если с медобслуживанием обычных жителей мы ещё справимся, хоть и это будет сложно сделать, то с медобслуживанием беженцев… Не знаю. Это – очень сложно прогнозировать, но у меня нет положительных зацепок, Джон. Нет, – повторила медик негромко и горестно. - Я как представлю, что придётся проламывать эту медицинскую бюрократию… - она осеклась. – Понимаю, что придётся преодолевать сопротивление всей бюрократической пирамиды, но… Здесь же почти нет военврачей, Джон! Только гражданские! А они… Они не готовы к той ситуации, какая очень скоро станет реальностью!       - Будем учить, – вполголоса сказал Шепард.       - Я понимаю, Джон. И сама готова принять участие в обучении гражданских врачей премудростям военной и военно-полевой медицины, но… Врачей моей специализации, - Чаквас не хотела упоминать о своей квалификации, и Шепард отнёсся к этому спокойно, - здесь очень мало.       - Предполагаю, что в составе научной группы должны быть такие врачи, Карин, – сказал Шепард. – И я очень хочу, чтобы вы… отобрали лучших из лучших. Таких, кто сам способен научить очень многому других, менее подготовленных.       - Это – вариант, Джон, но… - Карин встала с кресла. – Не знаю. Вот смотрю на эти цифры… Умом – понимаю, что можно сделать это… А чувства… Бунтуют, говорят, что я безбожно фантазирую. И ведь они правы, Джон. Ладно там Явик… Ему, протеанину, Старшей Расе, позволено ломать нас, примитивов, через колено, если потребуется. И в массовом, а не только в индивидуальном порядке. А вот как нам самих себя заставить уверовать в то, что мы тоже будем ломать других?! Мы ведь и так серьёзно отличаемся от остальных… Ты ведь не будешь отрицать этих отличий, Джон? – она повернула голову, нашла взглядом лицо оставшегося стоять у стола старпома.       - Не буду, – негромко произнёс Шепард. – Для меня это – очевидно.       - Для меня, как для медика – тоже. Вот Дэвид говорит, чтобы я и не думала покидать борт фрегата без тяжёлого медицинского бронескафандра и полного комплекта вооружения. Включая штурмовую винтовку. – Чаквас замолчала на несколько секунд, зная, что собеседник отнесётся к этому с полным пониманием, затем продолжила, немного успокоившись. - Дэвид… Я понимаю, он обо мне заботится. Это – приятно, важно, но… Я же врач, а не…       - Карин, ты – военный врач. И имеешь полное право носить и применять боевое оружие, – сказал Шепард. – Понимаю, звучит казённо, бюрократически, но это – факт. Подозреваю…       - Ты прав, Джон, – прервала собеседника Чаквас. – Я не родилась военным врачом. Я родилась женщиной, которой все эти вооружённые, да и физические тоже… разборки – чужды по определению. И потому…       - Карин, мы не можем позволить себе оставить тебя без должной защиты, – сказал Шепард. – Как бы там ни было, но ты – единственная врач на корабле. И не защищать тебя… Мы не можем позволить себе такой… вольности. – Шепард подбирал слова, понимая, ощущая всю неоднозначность ситуации.       - Об этом говорит и Дэвид, Джон, – подтвердила врач. - Понимаю, что он прав, а… То ли я чего-то не знаю, то ли просто тяну время, стремлюсь не только почувствовать, но и увидеть, как оно будет в реальности на Цитадели. Тем более, мы все туда пойдём, на высадку. Надо строить и формировать Штаб-Квартиру. Надо, – повторила Чаквас. – А значит, я пойду туда.       - Не одна, Карин. Рядом будут другие женщины, рядом будет Бенезия.       - Понимаю, что не всегда и не везде, Джон, но… спасибо. – Чаквас повернулась к рабочему столу, взглянула на экраны, активировала инструментрон. – Взгляни, вот сводка по медицинской обстановке на настоящий момент. В пределах десяти минут, – уточнила Карин.       Говорить ничего не пришлось. Обсуждать – тоже. Карин была медиком-профессионалом, для Шепарда в этой таблице тоже особых «непоняток» не обнаружилось.       - Я знаю о необходимости ротации населения Цитадели, Джон, – сказала Чаквас. – Дэвид… пояснил. Многое. Я не всё поняла… правильно и полно, но… Меня в оторопь бросает от осознания того, насколько жестоко мы должны будем поступать с обитателями Станции.       - Они – тоже жестоко поступали. С другими, менее обеспеченными и менее обустроенными разумными органиками, – тихо сказал Шепард. – Закон бумеранга никто ещё отменить не смог. Если большая часть этих бездельников вернутся на планеты. Думаю, для многих это будет лучше. И для Станции – в первую очередь.       - Я понимаю. – Чаквас запнулась. – Но ведь…       - Карин… - чуть укоризненно произнёс старпом. – Пока волна приготовлений дойдёт до планет… Будет уже поздно выставлять противодействие, способное оставить всё, как было раньше. А значит… На планетах эти «упакованные» окажутся в явном меньшинстве. Здесь полно реальных бездельников, а на планетах… спасибо Экстранету, они не будут столь заметны. Станция… - помедлил Шепард, - нужна нам готовая к борьбе. Сдавать её – нельзя. И оставлять её защитников без медицинской помощи – тоже нельзя.       - Я… понимаю. Хотя… Нет, в голове не укладывается, – честно призналась Чаквас. – Я знаю, что должна, как старший офицер, быть холодной, спокойной, уверенной. Но сейчас, когда на меня обрушилась эта лавина «больших данных», когда я хоть как-то научилась выделять в этом океане важное и нужное. Я… Я не знаю… Хватит ли цитадельцам этих недель или декад, которые пройдут до момента нашего возвращения на Станцию?       - Не хватит. – Шепард удержался от вполне уместного вздоха, и Карин это уловила. – Не хватит, – повторил он. – Думаю, что и Дэвид и Явик это знают. Хорошо и твёрдо. Нелёгкое знание, согласен. Но… Нельзя применять огонь и меч, если можно обойтись меньшими по силе средствами. А пока, уверен, можно обойтись ими.       - Уверен? – Чаквас посмотрела прямо в глаза Шепарда. И поняла, что да, он – уверен в том, что сказал. – Значит… Будем ждать и готовиться? Но ведь…       - Жнецы могут напасть в любой момент, – подтвердил Шепард. – И в большинстве случаев, в большинстве вариантов мы окажемся… Не готовыми. Это - факт и глупо его отрицать и приукрашивать. Даже пытаться отрицать или приукрашивать – уже глупо, – подчеркнул он. – Карин, медицинский сектор – весь твой. Мы постараемся прикрыть тебя, но…       - Соберусь, Джон. – Чаквас уселась в кресло, повернулась к рабочему столу, включила настольную виртуальную клавиатуру. – Куда же я денусь. Пока, слава богу, мы ещё не на Цитадели. Вот тогда, когда наши челноки совершат посадку на причалах… Тогда – будет сложно. Иди, Джон, – она нажала сенсор, открывая створку главной двери Медотсека.       Шепард плавно и бесшумно повернулся и направился к проёму. Состоявшийся разговор ему не нравился – в некоторых деталях, но в целом… Понятно, что чем ближе момент прибытия нормандовских челноков на причалы Станции, тем нервознее будет обстановка на «Нормандии». Органики – не синтеты, у них есть чувства и эмоции, держать которые в узде – сложно, а часто – и невозможно.       За спиной старпома закрылась главная дверь Медотсека.              Большого выбора у Шепарда не оставалось – до момента заступления на старпомовскую вахту у Звёздной Карты он успевал побывать разве что в Инженерном отсеке и в БИЦ, у пультов «ожерелья». Позднее – уложиться бы в оставшееся время - его ждало кресло у Карты.       - Капитан, – уже спускавшийся по лестнице Шепард обернулся и увидел быстро идущего к нему Адамса. – Вы, я так понял, направляетесь в Инженерный?       - Да. – Шепард остановился и подождал, пока Адамс не подойдёт и не остановится рядом. – У меня не слишком много времени осталось до старпомовской вахты.       - Понимаю, – сказал главный инженер, сделав шаг и повернувшись к Шепарду всем телом. – Я вот тоже – был у техников в ангаре. Они проверяют челноки. Готовят их к работе. Есть, конечно, проблемы, вопросы, но… Всё же хорошо, что у нас челноков теперь побольше, чем было… в исходной комплектации.       - Хорошо, Грег. – Шепард продолжил спускаться по лестнице, отметив, что Адамс последовал за ним, отставая не больше чем на шаг. – Покажите мне промежуточные результаты. И, если не возражаете, мы их обсудим, когда придём в Инженерный.       - Не возражаю, капитан. – Адамс достал из поясной скафандровой укладки и подал старпому выключенный ридер. – Я и сам рад, что получил возможность в очередной раз активно и много поработать. Тонизирует, знаете ли, очень хорошо.       Шепард, не ответив собеседнику, взял ридер, включил экран и, сойдя с лестницы, неспешно направился к люку, ведущему во владения Инженерной службы корабля. Адамс теперь шёл рядом со старпомом, внимательно наблюдая за выражением лица старшего офицера, хотя, как отметил спецназовец, не особо надеялся на то, что сумеет проникнуть за привычную маску «абсолютного спокойствия и полной уравновешенности». Хорошо учили в Академии владеть собой, очень хорошо.       Чтение содержимого файлов ридера Шепард продолжил уже в кабинете Адамса в Инженерном отсеке. Старпом не стал садиться на указанный главным инженером табурет, отошёл к ближайшему стеллажу и легко опёрся о какой-то металлический контейнер.       Адамс сел за стол, поёрзал, устраиваясь поудобнее, включил виртуальную настольную клавиатуру и вывел на настенные экраны несколько схем.       - Иными словами… - негромко сказал спецназовец, выключая ридер и кладя прибор на столешницу. – Грег… Вы хотите…       - Обеспечить надёжный «мост» между фрегатом, стоящим в готовности к немедленному вылету на внешнем рейде Цитадели и Станцией. Челноков на это у нас теперь хватит, – сказал Адамс. – Не буду спорить, и с тем количеством челноков, которое у нас было исходно тоже можно было бы хоть попытаться обеспечить «мост». Но теперь, когда идёт информация о техническом состоянии самой станции, содержимом её технических складов, деталях инженерной инфраструктуры, – главный инженер не скрывал от старпома своего удовлетворения. – Это… это грандиозно, капитан! Я, конечно, кое-что знал, кое-что предполагал, но действительность оказалась выше большинства моих ожиданий. Теперь я могу сказать, что знаю о Цитадели, во всяком случае – о её технических характеристиках, а также о характеристиках нынешней инфраструктуры, созданной разумными органиками, больше любого инженера-землянина. Возможно, я несколько преувеличиваю, – искренне усмехнулся Адамс, - но, чёрт возьми, как приятно, что мне не придётся напрягаться, бегая и разъезжая, а также летая по Станции для того, чтобы только попытаться собрать хотя бы часть этой информации, – он посмотрел на Шепарда. – А…       - Нет, – ответил капитан-спецназовец. – Мы не будем выключать разведконтуры фрегата всё время, пока стоим на рейде Станции.       - Это… Это – очень хорошо! – ещё шире улыбнулся главный инженер. – Получается, что я смогу собрать побольше информации о кораблях очень многих рас?! Я понимаю, что они в значительной степени унифицированы. Но тем важнее иметь полное представление о деталях, не относящихся к исходной спецификации. И теперь я надеюсь, что буду гораздо лучше ориентироваться в этих деталях. Каждый корабль – уникален, капитан! И нам… Нам может потребоваться многое знать заранее о деталях, обеспечивающих и обусловливающих значительную часть этой уникальности. – Адамс взглянул на настенные экраны, отметив, что туда же смотрит и Шепард. – Я вот думаю, капитан… А ведь эти внутрилепестковые уровни… В них же почти никто из разумных органиков не спускался слишком уж часто. Нет, я помню о том, что там проложены тоннели для автомобилей и даже для флайеров. Там есть предостаточно тоннелей для кабельного, трубопроводного и канализационного хозяйства. Но всё это – несколько самых верхних уровней. А те уровни, которые глубже, скажем, пятого-шестого, они ведь, согласно этим новейшим схемам, полученным в результате разведсканирований, вообще никак не задействованы. И уровни, близкие к многослойной бронеобшивке любого лепестка – три-четыре уровня – они ведь, насколько я могу судить, вообще не использовались нынешними разумными органиками. Ни разу. Я не отрицаю, что какие-нибудь диггеры или иные авантюристы или любители острых ощущений могли иногда туда заглядывать. Но масштабы этих уровней… Они – грандиозны, капитан!       - Потому-то мы и оставляем на Цитадели «научную группу», Грег, – сказал Шепард. – Её сотрудники проведут подготовительную работу, в том числе и изучат, хотя бы предварительно, обстановку в этих уровнях – не всех, конечно, в ближайших к указанным вам, задействованным сейчас пятому и шестому уровню. Мне ясно, - Шепард ещё раз взглянул на ближайший к нему экран, - что даже за несколько декад эти самые ближние уровни не удастся изучить сколько-нибудь фундаментально. Но хотя бы собрать информацию о том, кто, когда, с какими результатами бывал в каких-то их районах – думаю, это научная группа вполне сможет.       - И ещё ведь надо определить предварительно, капитан, то, какие есть возможности у инженерных сетей станции для поддержки переформатирования застройки «лепестков», - с воодушевлением заявил Адамс. – Да и… Это будет тем более необходимо сделать в том районе, где мы запланируем построить городок Штаб-Квартиры.       - Целый городок? – искренне удивился Шепард. – Помнится, командир говорил мне только об одном-двух зданиях. А вы, Грег, замахиваетесь сразу на городок… Интересно.       - Думаю, капитан, это вполне реально. – Адамс включил ещё один экран настольного инструментрона, развернул его к подошедшему к рабочему столу старпому, вывел изображения план-схем нескольких кварталов, расположенных на разных лепестках Цитадели. – Узнаёте?       - Вполне, – подтвердил капитан-спецназовец. – Это – те районы, которые мы отобрали как приоритетные для осуществления более внимательной разведки.       - Именно, – подтвердил Адамс, убирая все схемы, кроме одной. – Не возражаете, если я поясню свои задумки?       - Нисколько, Грег. – Шепард поудобнее устроился на табурете, посмотрел на экран. – Излагайте.       Пока главный инженер сжато, точно, чётко характеризовал «технические особенности» выбранного для более внимательного «ознакомления» квартала, Шепард слушал, не перебивал и не задавал никаких вопросов. Адамс изредка касался коротким взглядом лица собеседника и отмечал, что «маска» никуда не исчезла, она стала тоньше и чуть-чуть подвижнее, чем раньше.       - М-да, – произнёс старпом, когда Адамс умолк, оставив на экране настольного инструментрона прежнюю схему и переведя взгляд на один из настенных экранов. – Что называется… нарыли.       - Я тоже был… не очень приятно впечатлён, - чуть витиевато выразился главный инженер, - когда мне на инструментрон стали поступать файлы со схемами отобранных предварительно кварталов, уже «отработанные» с учётом данных, отработанных разведконтурами. Я понимаю, конечно, что нам… в целях безопасности, стабильности и защиты от всяких-разных неожиданностей придётся дойти до самого внешнего бронеслоя обшивки Станции, но… Это – необходимо. Район квартала, где будет размещена наша Штаб-Квартира, придётся сразу перекрыть не только до брони Станции, но и до высоты в несколько сот метров. Там нет небоскрёбов, но высотные дома, - инженер сверился с данными, выведенными на первый экран настольного инструментрона, - высотой до трёх десятков этажей – имеются. Не уверен, что нам сразу удастся получить их в своё распоряжение, но… Уже сейчас ясно, что останавливаться на одном-двух зданиях мы… не сможем, – инженер умолк, посмотрел на неподвижно сидевшего в кресле старпома. – Скажете, что не справится «научная группа»?       - Почему не справится? – спросил Шепард, взглянув на Адамса и переведя взгляд на один из настенных экранов. – Грег, у меня скоро – трёхчасовая вахта у Звёздной Карты. За это время прошу вас с коллегами провентилировать вопрос о ранжировании предварительно отобранных для размещения Штаб-Квартиры фрегата-прототипа кварталов – на основании уточнённых данных, конечно. Самых последних, какие удастся получить к моменту полной швартовки и начала дрейфа в пределах внешнего рейда Станции.       - Сделаем, капитан. – Адамс встал. – Интересная, сложная работа – это – по мне. А с такими полными и разнообразными данными – она вдвойне интересна! Сделаем, – повторил он, провожая Шепарда до двери своего кабинета.              Проходя по Инженерному отсеку, Шепард успел переговорить с несколькими коллегами Адамса. Главный инженер остался в своей «комнатушке». Капитан охотно допускал, что Грег вдохновился открывающимися перед ним перспективами. Теперь он спать почти не будет и про еду, возможно, тоже забудет. Но научная группа (даже набранная из обитателей Цитадели и гостей Станции) будет - с технической точки зрения - обеспечена по максимуму.              Выходя из Инженерного отсека и направляясь к лестнице, Шепард подумал о том, что неплохо бы теперь проработать вопрос о питании нормандовцев с точки зрения привлечения в экипаж фрегата квалифицированного повара. Конечно, придётся расширять и модифицировать имеющуюся небольшую корабельную кухню. Но если впереди – длительный и сложный полёт, то… Лучше всё же кормить фрегатовцев не пайками, а вполне домашней, в том числе – и вручную приготовленной пищей. Сытые люди и работают лучше и эффективнее, и более спокойны и уверены в себе и в своих спутниках – это аксиома. А к пайкам… К ним придётся возвращаться ещё не раз – в тренировочном режиме, чтобы не забывался вкус. И - не утрачивались навыки обращения с этими «комплектами».              Подходя к порталу, за которым находился БИЦ, Шепард выделил из нестройного гула голосов, трелей автосистем оповещения, гудков индикаторов энергосистем фразу, которая его заинтересовала. Секунду спустя Шепард выделил из общей «картины» БИЦ три настенных экрана, возле которых уже собралась толпа нормандовцев. Здесь присутствовали Бенезия, Явик, Ингвар, два полисмена-десантника.       - Дрон приближается к одному из лепестков, – говорил один из полисменов-десантников. – Мало ли дронов летают вокруг станции-то? Технические, следящие, коммуникационные… Если их все перечислять даже по типам…       - Их не нужно перечислять, – сказал Ингвар. – Этот дрон, - руководитель службы РЭБ набрал серию команд на клавиатуре своего наручного инструментрона.       На одном из экранов все искусственные объекты, сновавшие вокруг Станции, обзавелись ясно видимыми, но сохранившими полупрозрачность линиями курсов.       – Он идёт по нестандартной траектории. Система слежения выдала, что им управляет разумный органик, – сказал Темпке.       - Он идёт в ручном режиме? – спросил второй полисмен-десантник.       - Да, – подтвердил Ингвар. – И намерения у этого дрона, а точнее у того, кто им управляет – не слишком нормативные, – он набрал на клавиатуре своего инструментрона новую серию команд.       На втором настенном экране изображение мерцнуло, сменившись «картинкой», демонстрирующей дрона во всём его детально-техническом великолепии.       - Стандартная вроде бы конструкция, но вот этот баллон и сопла… - сказал первый полисмен, задумавшись и внимательно глядя на увеличенное изображение дрона, продолжавшего свой полёт над «лепестком» Станции. – Он что, собирается покрасить какой-то участок внешней брони Станции? Я не помню случая, чтобы в этом была необходимость. Нет, я не говорю, что просмотрел все доступные в Экстранете изображения внешней обшивки лепестков и Кольца Станции, а также её Башни, но… Ни мелких, ни крупных надписей или рисунков я не помню ни на одном изображении. Если бы хотя бы что-то такое было – я уверен, что обратил бы на это внимание.       - Дрон действительно управляется в ручном режиме, – сказал Ингвар, посмотрев на малый экран своего инструментрона. – Я просмотрел данные по техоборудованию Цитадели – такие дроны там есть, но все они – на своих местах. Никаких данных о пустых ячейках. Мы могли бы ошибиться, используя стандартные методы, но поддержка Явика, - Темпке бросил короткий взгляд на стоявшего поодаль воина древней расы, хранившего неподвижность и молчание, - и включение разведконтуров корабля в боевой реальный полный активный режим, - он опустил взгляд на экран своего наручного инструментрона, затем посмотрел на настенный экран, показывающий летящего над внешней бронеобшивкой Цитадели дрона, - не дают возможности усомниться в том, что он не принадлежит к стандартному оборудованию станции, которым, если вы, коллеги помните, управляют Хранители.       - То есть вы хотите сказать, что этот дрон – личный? – удивлённо посмотрел на главу корабельной службы РЭБ второй полисмен-десантник. – Он же гору кредитов стоит! Сразу надо исключать бедных и среднеобеспеченных в финансовом и материальном смысле обитателей и гостей Цитадели. Хотя, - говоривший посмотрел на третий экран, - здесь, на Станции таких не так уж и много.       - Можно исключать, - не стал возражать Темпке. – А можно и не исключать, – добавил он. – Когда прижмёт и захочется пофорсить напоследок – и не на такие траты пойдёшь.       - Слушая вас, Ингвар, – сказала Бенезия, – я уже не сомневаюсь, что это – одна, к примеру, сотая часть той информации по данной ситуации, которая уже находится в вашем распоряжении.       - Вы правы, матриарх, – уважительно кивнул азари глава службы РЭБ. – Дело в том, что это – первый такой случай за последние несколько десятков лет. Не буду спорить – мы нашли информацию о таких ситуациях, имевших место в более ранние периоды истории. Единичных. Тем не менее, уже сейчас, - Ингвар нажал несколько сенсоров на клавиатуре своего наручного инструментрона. Изображение на третьем экране мерцнуло и сменилось мозаикой из девяти «картинок», транслирующих снимки, сделанные камерами внутристанционной системы наблюдения. – Вы видите, что стены на станции, обычно - чистые. И на них размещается только то, что допускается довольно строгими правилами и регламентами.       - А также то, что допускают Хранители, – сказал первый полисмен-десантник.       Ингвар коротко кивнул, обозначив своё согласие с услышанным.       - Вы видите в углах картинок даты и время съёмки, – продолжил глава службы РЭБ. – И можете сами сделать вывод о том, что это уже – эпидемия. Всевозможные «граффити» захлестнули Станцию, размещаясь в самых неожиданных местах. Хранители, как вы можете также видеть, не обращают особого внимания на эти рисунки – для них важно, чтобы инфраструктура станции осталась в целостном и рабочем состоянии.       - Если они знают, что при очередном захвате Станции Жнецами все эти картинки будут автоматом стёрты… - произнёс первый полисмен-десантник. – То действительно, зачем им как-то возбуждаться по этому поводу. Это, скорее, компетенция СБЦ.       - А СБЦ блокирована Советниками, – сказал Темпке. – Если большинство виновных в нанесении на любые поверхности этих текстов и картинок – дети, подростки и молодые разумные органики, у которых, кхм, весьма влиятельные родители и прочие родственники до пятнадцатого колена включительно, то, сами понимаете, коллеги, СБЦ не будет на эти художества реагировать по протоколу. Сочтёт мелкими детскими шалостями и оставит всё, как есть. Сейчас у эсбецешников хватает других проблем.       - Хватает, – подтвердил второй полисмен. – Особенно – в последние несколько декад. То есть… Эпидемия вышла за пределы станции и теперь особо безбашенные пытаются…       - Это – вполне ожидаемо, – заметил Ингвар. – Огромные площади внешней брони лепестков – чистый «холст», который манит «художников» и «текстовиков» - граффитчиков, как промышленный магнит. Вот это – первая проба пера, – он указал рукой на экран, транслировавший изображение летящего над лепестком Станции дрона с баллоном. Никто из стоящих у экранов разумных уже не сомневался в том, что в баллоне – именно краска.       - Начнут с одноцветной картинки или текста… - произнёс первый полисмен-десантник. – Судя по баллону – довольно значительных по размерам.       - А закончат – всей доступной для рисунков и текстов площадью внешней брони Станции, – сказал второй. – Если успеют до момента начала массированного вторжения Жнецов, конечно.       - Можно ли утверждать, что мы вовремя это заметили? – спросила Бенезия.       - Смотря для чего, – сказал второй полисмен-десантник. – Формально мы можем никак на это не реагировать. Есть же Служба патрулирования ЭсБеЦе, есть патрульные катера – пусть их экипажи и разбираются. Если им дадут разобраться в ситуации согласно писаным процедурам и протоколам, конечно.       - В чём я лично сомневаюсь, – сказал первый полисмен-десантник. – В очередной раз не дадут наказать «развлекающегося дитятю». Независимо от половой принадлежности. Зато прилежно учтя размер счёта его родственников. Как ближайших, так и отдалённых.       - У нас за такое, – произнёс Явик. – Казнили на месте. Без суда и следствия. Окружающая среда должна быть чистой и приемлемо-комфортной. Выходить за рамки – нельзя.       - Явик, я помню, вы говорили, что у вас категорически были запрещены азартные игры, тем более на деньги, – сказал второй полисмен-десантник. – И даже понимаю теперь – более-менее, конечно, как могу – причины такой строгости, но…       - Станция в данном Цикле, – сказал протеанин, указав лапой на «мозаику» кадров на одном из экранов, - принадлежит всем разумным органикам, которые живут в Галактике. Нельзя допускать, чтобы общий дом превратился в локальный кошмар.       - То есть… - первый полисмен кинул на воина древней расы опасливый взгляд. – Полагаете, что ЭсБеЦе… просто ждёт, когда… этот дрон… начнёт рисовать на обшивке Станции?! Но ведь и тогда нет никакой гарантии, что ЭсБеЦе вмешается и накажет пилота дрона.       - Вы правы. – Явик продолжал смотреть на «мозаику» картинок. – Нет никакой гарантии.        Шепард, не торопился подходить к группе сокомандников и наблюдал за происходящим у настенных экранов обсуждением с достаточного расстояния – больше пятнадцати метров. Он успевал ещё и читать переданные Андерсоном материалы, требовавшие оперативных решений, а также - одновременно набирать на клавиатуре краткие распоряжения. Первый и второй полисмены-десантники синхронно посмотрели на Бенезию, но та осталась неподвижной и молчаливой. В её фигуре появился прежний, хорошо знакомый большинству разумных органиков любой известной расы холод отчуждённости. Намертво отрицающий любую возможность просто и легко пообщаться со столь пожилой азари.       Взгляды обоих полисменов-десантников переместились с матриарха, изучавшей «картинки» на экранах и продолжавшей хранить полное молчание и неподвижность, на воина древней расы.       - Явик. – Ингвар тоже посмотрел на протеанина. В его взгляде ясно читался немой вопрос.       - Ладно, – протеанин чуть повернул голову к руководителю корабельной службы РЭБ. – Всё равно ваши системы снятия информации тоже теперь работают в боевом режиме, так что… Показывайте, Ингвар, показывайте.       - Хорошо. – Ингвар активировал виртклавиатуру своего наручного инструментрона, набрал какую-то длинную команду. Изображение на двух экранах из трёх сменилось форматками.       Первый экран показал форматки логов, а второй – единственную форматку, так называемый профиль-файл личного дела.       - Подождите, – ошарашенно произнёс второй полисмен-десантник, обозрев то, что теперь показывал второй экран. – Значит ли это, что нам удалось вычислить пилота этого дрона? - говоривший указал рукой на третий экран, продолжавший транслировать изображение летящего над лепестком аппарата.       - Значит, – сказал Явик. – Подтверждаю. Нам он теперь – известен. Хорошо известен, – добавил воин древней расы. – Вопрос в том, стоит ли нам вмешиваться в эту ситуацию? А если стоит, то в какой степени и мере.       - Хороший вопрос, – негромко произнёс первый полисмен, которого больше заинтересовали файл-форматки логов на первом экране. – Тут, если я не ошибся в своих выводах, данные на тех, кто изрисовал стены – и не только стены на Станции, – он помедлил. – Я правильно понял, что эти картинки на мозаике – только часть вскрытого и зафиксированного нашими следящими и аналитическими системами?       - Да, вы правы, коллега, – сказал Ингвар. – Только часть. И, благодаря включению спецразведсистем корабля в боевой реальный полный режим, равно как и благодаря поддержке и помощи Явика, задействовавшего часть своих возможностей и способностей, у нас действительно есть информация по всем исполнителям этих художеств.       - И не только этих художеств, – почти шёпотом сказал второй полисмен, следивший за полётом дрона над лепестком Цитадели.       - Не только, – подтвердил Темпке. – Но в данном случае нас интересует эта ситуация. Которая подходит под критерии «переформатирования жизни на Станции в предвоенный и военный периоды».       - А какова практика СБЦ в подобных случаях? – спросил второй полисмен-десантник. - Я имею в виду требования протоколов и инструкций, а также процедур. Плюс то, как наказываются исполнители, и что происходит с инструментарием.       - Практика стандартна, – сказал Ингвар. – Протокольная беседа с виновным – это если найдут. В большинстве случаев – не ищут. Потому что хлопотно это и напрягаться не хочется. Затем – беседа с виновным в окружении его родителей, родственников или лиц их заменяющих. В редких случаях взрослые и состоятельные родственники оплачивают устранение ущерба. В ещё более редких – сдают инструменты, с помощью которых наносились надписи. Процедура затягивается на декады, часто – на месяцы. Крайне, крайне редко дело доходит до суда. Но и те были проведены в закрытом режиме, без допуска прессы и публики. Основная масса жителей станции считает, что эти картинки и тексты – непонятны, нестандартны. Воспринимает их как «шумовой» фон или как неизбежное зло. Потому никто особо и не требует «по-быстрому» убрать эти «маркеры». Тем более что они появляются снова и снова.       - То есть… - второй полисмен явно заинтересовался – У вас…       - У нас есть логи всех камер наблюдения, зафиксировавших такие случаи за последние сто лет, – сказал Явик. – Конечно же, коллеги Ингвара провели сравнительный анализ, – протеанин коснулся своего наручного инструментрона когтем правой руки. Картинка на первом экране сменилась на несколько графиков и диаграмм. – Можете видеть, что количество таких художеств растёт. Сначала – в арифметической, а затем – в геометрической прогрессии. Переход к геометрической прогрессии был осуществлён незадолго до ухода фрегата с Иден-Прайма. Это можно не считать случайностью, а можно считать. Факт остаётся фактом – началось «загаживание» станции, что характерно для периода упадка. Точнее – для одного из знаковых проявлений этого периода, – сказал воин древней расы, умолкая и давая возможность коллегам повнимательнее ознакомиться с данными графиков и диаграмм.       - Если это – геометрическая прогрессия, - задумчиво и неторопливо сказал второй полисмен-десантник, переводя взгляд с графика на диаграмму, - то… Нам известны все исполнители этих художеств и… Мы можем активировать процедуру возбуждения дел по вновь открывшимся основаниям. Но потянет ли это нынешняя ЭсБеЦе? Времени у нас осталось слишком мало, чтобы следовать по процедуре, – он перевёл взгляд на Ингвара, затем – на протеанина.       - Потянуть-то потянет, - как-то странно мягко ответил Ингвар. – Вопрос в том, нужны ли нам, всё ближе подлетающим к Станции, именно такие «потягушки». На которые она сейчас окажется способной.       - То есть, если я правильно поняла, - в разговор вступила Бенезия, внимательно разглядывавшая графики, диаграммы на одном экране, форматки «виновников» «графического беспредела» на втором и полёт дрона-художника на третьем, - Вы, Ингвар, предполагаете возможность нашего вмешательства в ситуацию? В какой такой мере и в каком виде, потрудитесь пояснить, пожалуйста.       Шепард, услышав такое, восхитился. Вот что значит религиозный лидер расы азари. Спокойно так, с полным политесом и протоколом поставила Ингвара перед необходимостью сделать непростой выбор. Впрочем, к этому выбору Темпке, вполне вероятно, уже готов. Не зря же он столь плотно работал с Явиком – пусть даже часто в дистанционном взаимодействии – последние несколько десятков часов.       - Убивать этих горе-художников – как-то экстремально будет, – сказал второй полисмен. – И этот… пилот дрона-художника. Он ведь ещё даже рисовать на обшивке не начал. Его, конечно, тоже можно убить, все разумные органики – смертны, но…       - Я бы – убил, – негромко произнёс Явик, не обративший никакого внимания на то, что на нём скрестились взгляды коллег, принимавших участие в обсуждении. – Мы и за меньшее убивали. Потому что следовали правилу «соблюдения рамок». И смогли удержать Империю, лишившуюся верховного руководства. Погибшего на Цитадели за несколько минут. От практически гарантированного довольно быстрого и окончательного развала, – воин древней расы замолчал на две-три секунды, потом продолжил. – Я чувствую, что убивать этих художников и в том числе – пилота этого дрона – никто не желает. Понимаю доводы, основания и предпосылки, – уточнил он. – Но если мы сейчас не вмешаемся – нам будет трудно наладить взаимодействие с Хранителями. Я знаю, что им эти картинки и тексты – тоже очень не нравятся. Проще говоря, они им – мешают. Мы также не можем потворствовать медлительности следователей ЭсБеЦе. У нас нет столько времени на стандартные процедуры реагирования на правонарушения. А это, - протеанин указал на экран, продолжавший транслировать изображение дрона над обшивкой Станции, - по законам Цитадели – правонарушение. По писаным законам, подчеркну и уточню. А здесь и сейчас законы – не читают. Их - не знают, хотя понимают, что незнание закона – не освобождает от ответственности. – Явик перевёл взгляд на экран своего наручного инструментрона. – Расширенное толкование установленных рамок, очень расширенное.       - Расширительное, – попробовал уточнить второй полисмен.       - Может быть и так, – согласился протеанин.       - И что вы предлагаете? – спросил первый полисмен, посмотрев на воина древней расы чуть искоса.       - Я бы – убил всех виновных. Данные на них у нас теперь – есть. Они – точные, – сказал Явик, сохраняя полное спокойствие.       Шепард, наблюдавший за партнёром, отметил, что лицо воина древней расы по-прежнему было непроницаемо-бесстрастным. Мимика отсутствовала. К немигающему взгляду «единственного выжившего» фрегатовцы уже более-менее привыкли. А вот ко многому «остальному» - не везде и не всегда и точно – не во всех случаях.       - Но, понимаю, что сейчас такое действо будет малооправданным экстримом, – продолжил Явик. - Потому – важно не впасть в грех всепрощенчества, предоставив СБЦ и Советникам возможность в очередной раз "замять" происходящее, – протеанин посмотрел на экран, транслировавший полёт дрона над лепестком Цитадели. – Полагаю, он скоро доберётся до удобного для нанесения рисунка места, – воин древней расы взглянул на экран своего инструментрона. – Ингвар.       - М-м-м-да. – Темпке вынырнул из «тумана размышлений», немного оживился, даже переступил с ноги на ногу. – Я в курсе вариантов, предложенных Явиком. Не могу сказать, что они мне нравятся, но правонарушители – они везде правонарушители. Тем более что в истории человечества есть аналоги.       - Что вы имеете в виду, Ингвар? – матриарх повернулась к Ингвару и даже сделала шаг к руководителю службы РЭБ корабля.       - Он имеет в виду татуировку, – сказал Явик. – Специфическую.       - Клеймо?! – ошарашенно произнесли почти синхронно оба полисмена-десантника. – Уж не на лоб ли?       - Нет, – уточнил протеанин. – На всё тело.       - Это как?! – взгляды участвовавших в обсуждении разумных органиков зашарили, хаотично перемещаясь от Ингвара на Явика и обратно.       - Сэр, получены данные на пилота дрона, – раздался в наушнике Темпке голос одного из его помощников. – Передал на ваш инструментрон.       - Хорошо. – Ингвар снова вызвал клавиатуру, набрал несколько команд. – Нам удалось установить анкету пилота этого дрона, коллеги, – пояснил он, чувствуя вопросительные взгляды собеседников. – Есть видео, есть картинки, есть форматка анкеты.       - Полагаю, что если его - останавливать, то - надо знать, с кем мы имеем дело, – сказал первый полисмен-десантник.       Два из трёх экранов одновременно мерцнули. На первом экране высветилась форматка анкеты пилота дрона-художника. На втором – мозаика из картинок, показывающих видеоролики и снимки с камер наблюдения Цитадели, запечатлевшие «виновника ситуации» во всех деталях.       - Не человек, – выдохнул первый полисмен.       - Впору без ЭсБеЦешников обходиться, – произнёс второй, – малолетний правонарушитель оказался турианцем. Если я правильно понял, то…       - Нет, к Валерну он не имеет ни малейшего отношения, – подтвердил Явик, глядя на экран своего наручного инструментрона. – И ни к одному из турианцев или турианок, входящих в состав сотрудников его аппарата, как и других аппаратов уровня Советников – тоже.       - Это – радует, – второй полисмен посмотрел на форматку анкеты малолетнего правонарушителя. – Каков шкет…       - Угум, – сказал первый полисмен. – Всегда знал, что ты, Билли, проявляешь большой интерес к имперско-российскому сленгу, но чтобы так глубоко…       - Папаша у него, – весьма обеспеченная личность, – сказал второй полисмен-десантник. – Хватит ли ума у ЭсБеЦешников на этот раз не пропустить этот финт мимо своего внимания? – говоривший посмотрел на Явика. – Если дрон уже почти на месте, стоит ли нам…       - Не стоит, – негромко сказал Ингвар, набирая на клавиатуре своего наручного инструментрона короткую команду. – Дрон – остановлен. Управление с пульта – блокировано. Никуда не полетит и сопла с краской не активирует.       - А подрыв? – спросил второй полисмен. – Эти папенькины сынки бывают такими вредными… Во многих смыслах, – добавил он. – И меня интересует, побежит ли этот турианец-подросток к ближайшему патрульному офицеру ЭсБеЦе с просьбой «достать воробышка».       - Не настолько он отмороженный, – сказал Ингвар, наблюдая, как на экране в одной из ячеек мозаики оживилась «картинка» - Смотрите трансляцию в реальном времени, коллеги. Как видите, этот малолетний правонарушитель решил списать всё на пульт управления. Долго, вероятнее всего, он будет «доходить» до простой мысли, что не он – «пуп галактики».       - Зато полезно такое осознать как можно раньше, – негромко сказала матриарх и сжала губы «в ниточку», всем своим видом показывая, что продолжать словесные пояснения не намерена.       Видеокамера наблюдения исправно транслировала, как турианец-подросток лет пятнадцати перепробовал все сенсоры и рычажки на довольно большом пульте, потом раза три сменил элементы питания, но желанного результата – оживления дрона, так и не сумел добиться.       Правонарушитель замер, наконец-то дав себе труд задуматься над происшедшим.       - Угум, – сказал второй полисмен-десантник. – Наверное, думает: «Папа заругает». С вариациями и дополнениями, которые вот так просто с ходу и не перечислишь, озвучивая.       - Важно то, как мы будем реагировать. Дрона мы остановили, к нему никаких претензий быть не может, – сказал первый полисмен.       - Может, – чуть громче, чем обычно, ответил Ингвар. – Ещё как может, – уточнил он. - В памяти этого дрона зафиксировано его полётное задание – нарисовать картинку размером двадцать на сорок метров. Довольно сложную, но – одноцветную. Только одна – и та чёрная краска не даёт разгуляться воображению, но для этого подростка и такой шаг разом выдвигает его в какие-никакие, пусть даже и временные, но реальные лидеры. К которым автоматом начинают принюхиваться, приглядываться и прислушиваться, прежде всего, ровесники. Да и не только они. И - давать с разными основаниями – всякие ништяки. Это – не важно, – подчеркнул глава корабельной службы РЭБ. – Важно то, что полётное задание – уже состав преступления.       - Налицо – покушение на совершение правонарушения, – подтвердил первый полисмен. – Но вот является ли оно преступлением – это ещё придётся постараться доказать.       - Докажем. – Ингвар набрал на клавиатуре своего наручного инструментрона несколько команд, подождал две-три секунды. – Явик?       - Картинку – на тело? – спросил воин древней расы. – Послойно? – протеанин свернул инструментрон, выпрямляясь чуть сильнее. – Ингвар?       - Да. На всё тело. Да. Послойно. Выполняйте, Явик, – ровным безэмоциональным голосом сказал глава службы РЭБ фрегата.       - Хорошо. – Явик чуть сузил веки всех четырёх глаз.- Эффект проявится через четыре, три, две, одну. Проявление.       «Картинка», транслировавшая видеоизображение с камеры наблюдения, державшей в своём «прицеле» пятнадцатилетнего турианца с пультом управления в руках, развернулась на весь экран.       - Всегда считал такое невозможным, – произнёс первый полисмен, наблюдая, как на коже головы и на костных пластинах головы турианца-подростка проступает чёрно-белое изображение. – Это то самое изображение, которое содержится в файле полётного задания? – удивлённо спросил он. – М-да, парень определённо «попал» и отвертеться теперь ему – не светит. О, уже и на лапах изображение проявилось… Он… он кричит?!       - Притом – громко кричит и – долго, – подтвердил второй полисмен.       Крик турианца-подростка, увидевшего, как на коже и костных пластинах рук проступает хорошо знакомый и памятный ему рисунок, теперь слышали все участники обсуждения. Чтобы не отвлекать остальных сокомандников, работавших в БИЦ, звук был предварительно переведён на наушные спикеры и приглушён автоматикой инструментронов и скафандров до вполне приемлемого минимума.       - Переходит в ультразвук, – предположил первый полисмен. – Убеждён, что Сарен и Найлус – уже в курсе ситуации.       - Пусть. По всем канонам – это не уровень ответственности Корпуса Спектров, – сказал Ингвар. - Здесь нет ничего даже отдалённо соответствующего уровню «галактическая безопасность». Мелкая шалость, которая тянет на стопроцентное правонарушение. А по военному времени – на преступление.       К визжащему подростку-турианцу бросились сразу несколько турианцев-офицеров СБЦ. Из лифта к месту происшествия бежали две азари в комбинезонах медиков – машина оперативного реагирования на ситуацию, выходящую за пределы «зоны безопасности», наконец-то заработала.       Кто-то из эсбецешников накинул на голову «возмутителя спокойствия» покрывало, сорванное с одного из кресел – не время думать о целости отростков, не тот момент.       Визг продолжался до тех пор, пока правонарушителя, зажатого со всех сторон в «коробочку» из эсбецешников, не сопроводили под медэскортом в лифт. Как только двери закрылись – как отрезало. Включилась камера, установленная в кабине лифта.       - Визжит, – отметил второй полисмен, ещё больше приглушив звук в своём наушном спикере. – И откуда силы-то берутся?…       - Многие бы визжали, – сказал первый полисмен. – Увидишь, как рисунок – вполне узнаваемый – появляется на твоей собственной коже и костях – ещё не так бурно отреагируешь. Хорошо, что он буянить не стал, – добавил говоривший. – Хотя… Скрутили бы.       - Его и скрутили. Под покрывало запихали, а он - орёт, – отметил Ингвар. – Продолжает орать. Да так громко, что я тоже удивляюсь, откуда у этого мальчонки столько физических сил. Я помню, что у турианцев развита способность общаться, используя, в том числе, и ультразвук. Но… Если учесть, что турианцы ненамного отличаются от нас по продолжительности жизни…       - Всё, его запихнули в Медотсек, – сказал второй полисмен. – Точнее в какую-то клинику. Картинка оттуда есть? – деловито осведомился он, взглянув на руководителя корабельной службы РЭБ.       - Есть, – не стал отрицать тот. – Есть кое-что поинтереснее. Вы сконцентрировались на этом подростке-турианце и забыли о дроне. А его, кстати, уже отбуксировали в ангар дока Совета Цитадели. От лишних глаз подалее. И вскрыли. В общем и целом – наша с Явиком задумка продолжает реализовываться и развиваться. ЭсБеЦе уже получила необходимую дополнительную информацию. Скоро дрона осмотрят эксперты службы, найдут файл с полётными заданиями.       - Иными словами, мы уже вступили в режим «изменение реальности»? – спросил первый полисмен.       - А мы всегда находимся в этом режиме, – грустно пошутил Темпке. – С того момента, как сделали первый вздох вне материнского лона и - до момента последнего вздоха при смерти, – он посмотрел на экран своего инструментрона. – Вот и ответ. Ситуация – частично, конечно, была заснята на инструментроны присутствовавшими в том помещении разумными. Ролики – во множестве, кстати - уже выложены на сайтах и порталах Экстранета. – Здесь главное – не картинка, главное – комментарии, – набрав несколько команд на клавиатуре, Темпке сменил изображение на двух экранах. – Можете почитать. Затем - перейдём ко второй части проблемы, – он кивнул в сторону третьего экрана, на котором продолжали светиться «форматки» художников и текстовиков.       Окружавшие руководителя службы РЭБ фрегата понятливо закивали. Затем обратили самое пристальное внимание на то, что показывали первые два экрана.              Несколько минут у экранов царила почти полная тишина.       Бенезия, прочтя недлинные тексты, мягко и бесшумно подошла к Шепарду:       - Джон… - тихо сказала она. – Мы вот так… вмешиваемся? Даже не ступив на станционные палубы? Снова… дистанционно?       - Да, – односложно ответил Шепард.       Уточнять что-то сейчас ему не хотелось – и так всё ясно, а также понятно, что начинать как-то влиять на ситуацию на Цитадели надо и лучше это сделать вот так, совместными усилиями. Матриарх большую часть обсуждения только слушала и смотрела, говорила предельно мало. Впрочем, как и Явик.       - Я много раз прилетала на Цитадель, Джон, – ещё больше понизив громкость голоса, сказала азари. – Но вот так… Такого… В таком сочетании… У меня точно не было, – она посмотрела на лицо собеседника мягким тёплым взглядом. – Я… гуляла по фрегату и вот… Остановилась послушать. А тут… такое… Не знаю даже, как и сказать. Мыслей – много, а слов – мало.              - Иными словами, Ингвар, вы настаиваете на применении к этим подросткам и юношам такого же воздействия? Я правильно понимаю? – послышался громкий голос первого полисмена-десантника. – А Явик с этим согласен? Их там, если что, три десятка разумных. Да, не все из них – исполнители. Многие выполняли функции поддержки, но…       - Если мы сейчас не совместим эти два момента во времени – может быть поздно реагировать, – ответил Темпке.       Явик хранил молчание. Независимое управление каждым из четырёх глаз давало ему неоспоримые преимущества, о части которых фрегатовцы уже знали. Он слушал, смотрел и не собирался, как понимал Шепард, в ближайшее время что-то говорить вслух. Что-ж, обычное настроение перед сложной и трудной работой.              - Я пойду к себе, Джон, – негромко сказала матриарх. – До момента стабилизации корабля на выделенном нам участке внешнего рейда, – азари повернулась к выходу из БИЦ.       Шепард едва заметно кивнул, Бенезия отзеркалила и вошла в портал.       - Через минуту все выявленные художники будут «маркированы», – голос Явика ворвался в сознание старпома, провожавшего уходившую азари взглядом. – Думаю, это вызовет определённые «подвижки» в нужных нам направлениях.       - А снять эту… «татуировку»? – спросил первый полисмен-десантник.       - Она исчезнет, когда я этого захочу, – негромко ответил протеанин. – Поскольку мы ещё не стабилизировали фрегат на выделенном нам участке внешнего рейда… Я должен завершить некоторые работы, – с этими словами воин древней расы повернулся «на месте кругом» и покинул БИЦ.              Три экрана мерцнули и высветили изображения пятерых «художников», весьма бурно реагирующих на столь необычные дополнения к своему внешнему облику. Реакция была разная – от ступора до истерики, но, в общем-то, предсказуемая.       - Весело. В кавычках, – сказал первый полисмен-десантник, переведя взгляд с экрана, на котором демонстрировалась часть «мозаики» из кадров, иллюстрирующих «постфактную» реакцию «творцов», не ожидавших такой «ответки» на своё внешне вроде бы даже очень безобидное «самовыражение». – Ингвар… Жестоко это как-то.       - Жестоко, – не стал отрицать Темпке. – Но вы сами видели – эти граффити начали покрывать стены и прочие плоскости интерьеров станции сравнительно недавно. И мы едва успели остановить переход этих граффити на внешние поверхности станции. Фактически…       - Да я понимаю… Мораль… рушится. По самым разным причинам, – произнёс первый полисмен-десантник. – Но всё равно – это же дети. Недостаточно разумные, согласен. И кто знает, когда наш сокомандник сочтёт необходимым снять с их тел эти рисунки. Этак и два-три года они должны будут ходить в таком виде.       - Если у нас будут эти два-три года, – ответил Ингвар. – Спокойных года. А то ведь у нас их вообще может не быть. Ни спокойных, ни бурных. Явятся Жнецы и… - махнув рукой, руководитель службы РЭБ направился к своему пульту и через несколько секунд был окружён помощниками. Работа продолжалась, а то, что произошло с художниками – это уже стало историей.       - Даже если не будет у нас этих двух-трёх лет, – произнёс первый полисмен-десантник. – Всё равно. Жестоко так поступать, – он посмотрел на экранчик своего наручного инструментрона – там засветился значок напоминания о стрелковой тренировке. – Может Ингвар и прав. А может – и не прав, – пробормотал он, выходя из БИЦ, и неспешно спускаясь в трюм фрегата.       - Будет. Не будет, – задумчиво сказал второй полисмен-десантник. На Станции, уверен, найдётся предостаточно разумных, умеющих сложить «два и два» и понять, что такое воздействие – нестандартное, быстрое и жёсткое – связано с фактом нашего приближения к станции. Поймут... И… Будет у нас встреча… «На причале». И неудобные вопросы журналюг, прибежавших прямо туда – тоже будут. И осложнения, когда начнём работу – тоже будут. Влезли, называется, – он посмотрел, как мерцнув, экраны сменили «картинки» и, ощутив вибрацию браслета инструментрона, почти бегом направился к выходу из БИЦ – служба властно призывала его.              Шепард подошёл к Звёздной карте. Андерсон работал в своей каюте – он решил не смущать своим присутствием сокомандников и редко появлялся в БИЦ. Остановившись у Карты, Шепард посмотрел на вирт-пространство, отметив, что и здесь детализация выросла на несколько порядков, чем, конечно, вовсю пользовался вахтенный офицер. Цифры часового табло едва заметно мерцали, отмечая уход в прошлое очередных секунд.       - Вахту по фрегату «Нормандия» - сдал, – произнёс протокольную фразу вахтенный офицер, поворачиваясь к поднявшемуся на постамент Карты остановившемуся у третьего кресла старпому.       - Вахту по фрегату «Нормандия» - принял, – сказал капитан-спецназовец, ещё раз оглядывая карту, экраны дополнительных «рамочных» пультов и садясь в своё «старпомовское» кресло.       Вахтенный офицер сошёл с постамента и вышел из БИЦ, намереваясь пообедать. А затем – поспать обычные восемь часов. Пока ещё можно давать себе столь длительный отдых.              Фрегат приближался к Цитадели. Осталось не так уж и много времени до входа в зону ближних маяков Станции. Тогда, как предполагал Моро, к кораблю устремятся яхты, катера и челноки с «любопытствующими» и журналистами, желающими узнать подробности, детали и насытиться новыми впечатлениями.       Пройдёт несколько десятков минут после входа на «внешний рейд» – и с борта «Нормандии» к причалам Станции пойдут челноки. Техники как раз заканчивают их отладку и проверку. Начнётся работа. Теперь уже – станционная.