Два мира. Том 1

      Джирайя не знал, как долго пробыл во тьме. Она окружала его со всех сторон, забиралась под кожу, норовила своими призрачными холодными пальцами добраться до мыслей и сердца, однако Саннин последние оставшиеся силы употреблял на то, чтобы не поддаться ей. Он всегда был воином, вот и теперь отвоёвывал своё право на жизнь с остервенением человека, знающего, что должен выжить — если не ради себя, то ради других уж точно.       Изредка за завесой тьмы ему слышались голоса, неуловимо знакомые, однако думать, кому они принадлежат, у Джирайи не хватало сил. Уже само по себе то, что слышит их, он считал хорошим знаком, хотя и не был до конца уверен, что они реальны, а не очередной плод его больного воображения. Последнее, после практически полного отключения разума получившее свободу деятельности, всё чаще подкидывало ему воспоминания, в особенности о том случае, когда Джирайя — в то время ещё молодой и даже более горячий, чем теперь, — осмелился подглядывать на источниках за Цунаде. Правда, воображение было милосерднее реальности, и вместо того, чтобы ломать ему рёбра, как сделала это тогда, заметив его, Цунаде только заливалась смущённым румянцем, но затем раскрывала объятия товарищу, любившему её всю жизнь…       Чья-то холодная рука осторожно коснулась лба, и в голове Джирайи мелькнула безумная мысль: его нашли свои, он дома, в Конохе, в её госпитале, а над ним сейчас склонилась Цунаде, загораживая полмира своим огромным бюстом… Но, приподняв веки, Джирайя увидел вместо карих глаз янтарные, тоже, впрочем, знакомые.       — Конан? — он почти даже не удивился, только чуть прищурился, чтобы лучше видеть лицо бывшей ученицы. — Значит, и ты здесь.       — Да, — коротко ответила она и, отстранившись, отступила назад. В этой невысокой, но холодной, словно ночь в Стране Железа, молодой женщине почти ничего не осталось от той девочки, которую он знал когда-то. Только синие волосы с заколотой в них бумажной розой и янтарные глаза, теперь лишившиеся былой доброй искринки.       — Не думал, что Акацуки оставят меня в живых, — сказал Джирайя как можно более непринуждённо, садясь на кровати и массируя шею. — С чего вдруг?       — Таково решение Пейна, — даже в голосе Ибики Морино, ведущего допрос, и то мягкости и тепла больше, чем в её теперь.       — Почему ты зовёшь его Пейн? — Джирайя покосился на Конан, внимательно следя за её лицом. — Это ведь Нагато, верно?       Конан ничего не ответила и, повернувшись к нему полубоком, стала переставлять ёмкости со стола, стоявшего рядом с кроватью, на небольшой металлический поднос. Прислушавшись к себе, Джирайя с неудовольствием отметил, что чакры в нём совсем чуть-чуть, словно бы что-то подавляло её. Бросив быстрый оценивающий взгляд на ученицу, облачённую в ставший уже ненавистным ему чёрный плащ с кровавыми облаками, Джирайя решил, что попытка сбежать, используя одну только грубую силу, была бы полнейшей глупостью с его стороны (особенно учитывая, что он только-только очнулся), поэтому вновь попробовал завязать разговор.       — После того, как вернулся в Коноху, я продолжал следить за вами. До меня доходили слухи о ваших успехах, — Джирайя сделал паузу, но так и не дождался реакции. — Я слышал, что вы собрали небольшую группу и стали защищать тех, кто нуждался в помощи. В этих краях вы заработали себе имя, и даже Ханзо Саламандра вас признал… Но затем мне сообщили, что вы трое погибли.       — Это и в самом деле так, — произнесла Конан. — Те дети, которых вы знали, действительно погибли в тот день.       — А Яхико?       — И Яхико, — хотя она и говорила спокойно и ровно, Джирайя различил слабый отголосок боли за внешним безразличием.       Некоторое время они молчали.       — Как он умер? — Джирайя задал вопрос мягко, с отеческой заботой, с которой всегда относился к своим ученикам.       — Защищал нас, — негромко ответила Конан. На лице её не дрогнул ни единый мускул, но пальцы чуть крепче сжали ручки подноса. — Защищал меня.       Не дожидаясь новых вопросов, Конан вышла, даже не взглянув на учителя. Джирайя негромко вздохнул и вновь лёг на кровать. Ему бы следовало думать о побеге, раз уж он всё ещё жив, ну или о том, как передать послание в Коноху — однако из головы не шли три сироты, которых он когда-то встретил в Стране Дождя, особенно рыжеволосый мальчишка, в отличие от своих товарищей всегда активный и шумный, заявлявший, что станет сильным шиноби и принесёт мир в Амегакуре. «Яхико ведь был точно таким же, как Наруто, — с тяжёлым вздохом подумал Джирайя, — и теперь он мёртв, как и Минато. Нагато и Конан стали преступниками, вошли в Акацуки. Даже Наруто я не смог уберечь, хотя обещал Минато и Кушине. Паршивый же из меня учитель…»       В следующий раз Конан пришла на закате. Кроваво-красные отблески проникали в помещение, отведённое пленнику, бывшее не то камерой, не то комнатой, через небольшое окошко под самым потолком, узкое настолько, что даже руку в него не просунуть. Конан принесла плошку риса, немного овощей и воду, которые поставила на стол, и тут же направилась к выходу.       — Что вы намерены делать со мной? — спросил Джирайя, когда она была уже у двери.       — Это решать Пейну, — ответила Конан и вновь оставила его одного.

***

      Цунаде разбудил стук в дверь. Поначалу она никак не могла понять, что происходит и где она, собственно, находится. Выяснить последнее помог беглый взгляд, брошенный на горы бумаг и свитков, устилавших стол, который служил ей подушкой. Осознав, что находится в своём рабочем кабинете, Цунаде попыталась вспомнить, что прервало её отдых. Здесь на помощь услужливо пришёл повторившийся стук, ставший более настойчивым.       — Войдите, — нехотя проговорила Пятая, поправляя немного растрепавшуюся за время сна причёску. Она была абсолютно уверена, что за дверями стоит Шизуне с новой кипой бумаг и арсеналом вопросов, требующих срочного рассмотрения, и разумеется, оказалась права.       — Письмо от Цучикаге, — сосредоточенно доложила Шизуне, раздвигая стопки документации на столе, чтобы вместить новые. — Наши АНБУ, находящиеся возле храма, сообщают, что заметили в окрестностях присутствие спецотряда Ивы, но до столкновения пока не дошло. Так, это последние донесения от шпионов, хотя, по всей видимости, ничего существенного они не обнаружили. Новые заявки на миссии в этих папках. Я предварительно рассортировала их по сложности, но там есть пара спорных моментов, которые я бы хотела обсудить… — она осеклась и недовольно посмотрела на учительницу, отстранённо пялившуюся в окно. — Цунаде-сама!       — Что? — встрепенулась Пятая.— Хорошо, оставь всё здесь, я потом посмотрю.       Во взгляде Шизуне негодование сменилось на беспокойство. Замявшись, она обошла стол и, остановившись возле Цунаде, мягко опустила руку ей на плечо.       — Всё в порядке? Вас что-то тревожит, сенсей?       Цунаде вздохнула. Ох, как бы она хотела найти в себе силы соврать…       — У меня плохое предчувствие, — отозвалась она негромко. — Не знаю, из-за чего. Просто такое ощущение, что скоро произойдёт какая-то пакость.       — Например? — вопреки ожиданию, Шизуне отнеслась к её словам вполне серьёзно.       — Не знаю, — повторила Цунаде, откидываясь на спинку кресла. — Только бы это не касалось Сакуры и Наруто…

***

      За ночь Джирайя почти не сомкнул глаз. После еды разум прояснился окончательно, и Саннин задумался о своём текущем положении. Насколько ему известно, обычно Акацуки пленных не брали. То, что он ещё жив, представлялось Джирайе чудом, но и внушало однозначное беспокойство, ведь противнику такого уровня, как он, эти нукенины могли оставить жизнь, только имея какой-то весьма немалый в этом интерес.       Первым на ум приходило недавнее происшествие с исчезновением шиноби у храма в Стране Водопада. Скорее всего, Акацуки рассчитывают выяснить у него, что известно Конохе об этом случае. Впрочем — Джирайя не сдержал довольного смешка при мысли об этом, — нукенинов ждёт разочарование: хотя он лично и обследовал за прошедший месяц все окрестности, Джирайя так и не нашёл никаких следов, ровно как и отряд АНБУ, оставленный им у храма, и команда Анко. С другой стороны, то, что Акацуки ради информации нарушили свои принципы и пошли на захват пленника, может означать лишь только, что и у них никаких сведений об этом инциденте нет.       Однако нукенинов наверняка интересует много других вещей, помимо происшествия у храма, тем более уж кого-кого, а одного из легендарных Саннинов Конохи им точно есть, о чём спросить. Джирайя был уверен, что сможет выдержать пытки — но что если у кого-нибудь из этих нукенинов, сплошь обладающих уникальными способностями, окажется техника, против воли развязывающая языки? Джирайя мимолётно порадовался, что исчез именно Учиха Итачи с его расчудесным Шаринганом.       С рассветом Конан пришла вновь, на этот раз с приличного размера порцией мисо супа, в котором даже наблюдались куски мяса.       — Кормите вы меня, как дорогого гостя, — пошутил Джирайя, налегая на еду, прекрасно понимая, что нужно как можно скорее восстанавливать силы. Чутьё подсказывало ему, что яда можно не опасаться. — Сама готовила, Конан?       — Да, — на этот раз она не ушла, а, наоборот, села на поставленный возле стены стул, словно ожидая чего-то.       — Вкусно, — Конан к похвале осталась равнодушна. — Кстати, вы уже решили, что будете делать со мной?       — Да.       — И что же?       — Скоро узнаете.       От этих слов холодок пробежал по спине, однако Джирайя вида не подал. Пока он ел, Конан терпеливо ждала, но даже когда Саннин отставил от себя пустую тарелку, всё так же осталась сидеть на своём стуле, недвижимая и молчаливая, словно высеченная из глыбы льда.       — Скажи, Конан, что случилось с вами, когда погиб Яхико? — Джирайя уже понял, что это — больное место женщины, и решил немного на него надавить и посмотреть, не получится ли разговорить её.       — Вам вовсе не нужно знать это, сенсей, — спокойно отозвалась Конан.       — Нужно, — сказал Джирайя серьёзно, глядя ей прямо в глаза. — Вы трое — мои ученики.       — Мы были ими очень давно.       — Для меня прошедшее время не имеет значения. Важно лишь то, что я до сих пор чувствую ответственность за вас.       Миг ему казалось, что Конан колеблется. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и подавила сомнения.       — Не имеет смысла говорить о прошлом, ведь изменить его мы всё равно не в силах.       — Я просто хочу понять, — не сдавался Джирайя, — причину, почему вы присоединились к Акацуки.       К его удивлению, Конан чуть улыбнулась уголками губ.       — Мы никогда не присоединялись к Акацуки, сенсей.       — Мы её создали.       Джирайя повернулся на голос — в дверях стоял Яхико. То есть то, что раньше было Яхико — теперь они называли это Пейн.       — Создали? — до Джирайи дошёл смысл его слов. — Нагато, только не говори мне, что их Лидер это…       — Конан, оставь нас, — проигнорировал его Пейн. Конан сдержанно кивнула и вышла, прихватив с собой поднос с опустевшей тарелкой. — Пришло время поговорить, сенсей.       — Ну давай, — сев поудобнее, Джирайя устремил внимательный взгляд на ученика.       — Вам что-нибудь известно о причинах произошедшего у храма?       — Нет, — он отметил, что вопрос был задан равнодушно, словно бы ответ на него заранее известен Нагато.       — Но Коноха до сих пор пытается решить эту загадку?       — Да.       — Безуспешно.       — Как и вы.       Пейн прищурился.       — Что ж, раз вы не можете быть нам полезны в этом деле, поговорим о другом, — его Риннеган сверкнул в полутьме комнаты. — Что вам известно о Шарингане Хатаке Какаши?       Вопрос был неожиданным, и Джирайю он очень насторожил. «Неужели после исчезновения Итачи он решил обзавестись новым Шаринганом? Но почему Какаши, а не Саске?..»       — Молчанием вы ничего не добьётесь, — сказал Нагато, видя, что Джирайя не торопится отвечать. Дверь вновь открылась, и вошёл ещё один из тех, с кем Джирайя сражался. — Нингендо, — он указал на вошедшего, — обладает способностью читать мысли людей, вытягивая при этом из них душу, так что я в любом случае узнаю то, что мне необходимо.       «Как я и опасался, — нахмурился Джирайя. Перед его мысленным взором возникло лицо Наруто, пропавшего вместе с тремя нукенинами, как никогда нуждавшегося в помощи. — Но позволить убить себя я не могу».       — Об этом я тоже почти ничего не знаю, — сказал он, чувствуя отвращение к самому себе. — Только то, что Какаши, хоть и не является Учихой, великолепно освоил их додзюцу и даже смог пробудить Мангекью.       — Как выглядит его Мангекью Шаринган?       Джирайя удивлённо вскинул бровь: этот допрос становился всё страннее и страннее.       — Тебе на словах объяснить или нарисовать?       Нагато пропустил колкость мимо ушей и протянул ему небольшой лист бумаги, который всё это время держал в руке.       — Это он?       Бросив на ученика новый удивлённый взгляд, Джирайя посмотрел на бумагу. Там карандашом был нарисован глаз с Мангекью Шаринганом — точно таким же, как у Какаши.       — Ну? — Нагато позволил себе проявить нетерпение. Оба Пейна пристально смотрели на Саннина, следя за малейшими движениями его лица.       — Да, это он, — нехотя признал Джирайя, понимая, что врать бесполезно. — Но откуда?..       — Вас это никоим образом не касается, — отрезал Нагато. — Кто дал Какаши этот Шаринган?       — Странный вопрос, Нагато. С чего это тебя интересуют такие вещи?       — Вы просто не понимаете, насколько это важно, — отозвался Нагато очень серьёзно. — Итак?       Что-то в его тоне и взгляде заставило Джирайю поверить в то, что эта информация действительно нужна Нагато. В Саннине вновь поднялось то чувство заботы, беспокойства об учениках, которому он так и не научился противостоять; он всегда был привязан к своим ученикам так сильно, что не мог не волноваться об их интересах, причём зачастую куда больше, чем о собственных.       Не зная, правильно ли он поступает, Джирайя решил довериться интуиции и сказал:       — Учиха Обито.       Глаза обоих Пейнов сверкнули, и в них на миг отразилось торжество.       — Спасибо, сенсей, вы очень помогли нам, — произнёс Нагато, забрав у него рисунок. — Покойтесь с миром.       Длинный кол из тёмного металла пронзил насквозь сердце Джирайи.

***

      У Анко в те дни настроение было не просто плохое — оно было преотвратное. Такого не случалось, пожалуй, с тех пор, как три года назад во время экзамена на чунина Орочимару заявился в Коноху, и куноичи столкнулась с ним в Лесу Смерти. И, главное, Анко не видела никаких объективных причин для настолько поганого настроения — конечно, отсутствие результатов у её разведывательной команды не радовало, да и таскание взад-вперёд по Стране Звука в поисках тайных убежищ сенсея особо приятным не назовёшь, но ей ведь и раньше поручали подобное.       Помимо всего прочего, Анко беспокоило предчувствие чего-то нехорошего, а своим предчувствиям она предпочитала верить, учитывая, что посещали они её нечасто и зачастую оказывались правдивы. К тому же ещё и Проклятая Печать последние дни почти не переставая ныла…       — Капитан Анко, — подошедший Токума с явным беспокойством посмотрел на неё. — Всё в порядке?       — Да, — отозвалась Анко и поспешно убрала руку от шеи, только сейчас осознав, что держится за место, где сенсей поставил ей Джуин. — Мута и Ранка ещё не вернулись?       — Нет, — покачал головой Токума. — Что будем делать теперь? В этом районе мы всё осмотрели.       — Пойдём дальше, — Анко не очень хотелось соваться на земли, находившиеся ближе к границам Страны Молнии, особенно теперь, когда так обострились отношения Листа со Скрытым Камнем, однако выбора не оставалось.       За деревьями послышались негромкие шаги — и ко временному лагерю, который разбили шиноби Конохи, вышли другие двое членов разведывательной команды.       — Ну как? — спросила Анко.       — Ничего, похожего на убежище, мы так и не нашли, — несколько виновато развёл руками Ранка.       — Но мои жуки учуяли поблизости чакру, — добавил Мута. — Тех шиноби по крайней мере шестеро, но они не очень сильны.       — Если они подопытные Орочимару, не стоит спешить с выводами, — заметила Анко. — Мы с Токумой пойдём посмотрим, а вы пока отдохните.       — Уверены, капитан? — Ранка постоянно проявлял к ней участие большее, чем положено проявлять подчинённому к командиру отряда, однако Анко пока игнорировала это. — Может, нам всё-таки пойти с вами?       — Нет, — не допускающим возражения тоном отрезала Анко. — Если что, мы вас позовём. Идём, Токума.       Хьюга молча кивнул и последовал за ней в направлении, указанном товарищами. Когда они отошли довольно далеко от лагеря, он активировал Бьякуган.       — Они в четырёхстах метрах от нас, на два часа, — доложил Токума. — И их шестеро, как и говорил Мута.       — Попробуем подобраться поближе, — негромко отозвалась Анко и устремилась в чащу, неслышно перепрыгивая с ветки на ветку.       Вскоре она и вправду увидела их: шестеро мужчин, бредущих по лесу. Четверо из них были в форме шиноби Звука, ещё двое — в безликих лохмотьях. «Те двое — подопытные, — догадалась Анко, затаившаяся на одной из мощных ветвей большого дуба. — Скорее всего, их переводят из одного убежища Змея в другое».       Справа от неё замер Токума, ожидавший приказаний.       — Вернись в лагерь, приведи Муту и Ранку, — негромко распорядилась Анко, не отрывая взгляда от небольшой процессии. — Этих нужно захватить и как следует порасспрашивать.       — Есть, — коротко кивнул Токума и исчез.       Люди Орочимару тем временем почти скрылись из поля её зрения, и Анко последовала за ними. Она не особо скрывалась, и судя по тому, что её до сих пор не заметили, эти шиноби невысокого ранга, максимум чунины, в придачу ещё, похоже, не слишком умны. «Или слишком озабочены чем-то другим», — подумала Анко, когда, присмотревшись к их лицам повнимательнее, отчётливо увидела волнение подручных сенсея.       Некоторое время спустя оставшиеся члены команды возникли рядом с ней, готовые к бою.       — Вперёд, — скомандовала Анко и первой спрыгнула на врагов.       Следовало отдать шиноби Звука должное: несмотря на то, что противники были однозначно сильнее, они не струсили и не побежали, а попытались отбиться от неожиданной атаки, однако их всё равно довольно быстро одолели и, отобрав оружие, связали. А вот с остальными двумя команде Анко пришлось повозиться — как и опасалась куноичи, на этих подопытных стояла Проклятая Печать, и они не преминули пустить её в ход. Видя, как подопытные звереют, почти утрачивают человеческий облик при переходе на второй уровень Джуина, Анко лишний раз убедилась в верности своего решения никогда не использовать «подарочек» сенсея. Впрочем, подопытные оказались не из самых сильных, и четверым джонинам не составило большого труда обезвредить их.       — Ну а теперь, — когда закончился бой, Анко подошла к сидящим на земле, связанным спиной к спине шиноби Звука, — рассказывайте про Орочимару.       Ниндзя обменялись какими-то странными взглядами.       — Мы ничего не скажем вам, — бросил один из них, главный, судя по всему.       — Правда? — притворно изумилась Анко. Мужчина напрягся, когда к нему на колени забралась большая змея и, подняв голову до уровня его лица, выбросила из пасти раздвоенный язык. — Знаешь, раз уж ты такой отважный, то с тебя я, пожалуй, и начну. Ранка, отвяжи-ка мне его и отведи в сторонку: я хочу поговорить с этим храбрецом наедине…       Но когда минут десять спустя Анко вернулась к товарищам, ожидавшим её возле пленных, на лице её не осталось ни следа той кровожадной игривости, с которой она разговаривала с шиноби Звука. Теперь губы Анко не растягивались в хищном оскале, а были плотно сжаты.       — Что случилось? — Ранка откровенно забеспокоился, увидев выражение лица капитана.       — Орочимару мёртв, — ответила Анко ровно и отстранённо. — Его убил Учиха Саске.