***
На то, чтобы сделать все запланированные на утро дела, у Яхико ушло около четырёх часов. В селении всё в порядке, число заболевших оставалось в пределах нормы, так что эпидемия Амегакуре пока не грозила. Некоторое беспокойство вызывало состояние одной из самых старых в деревне башен, опасно кренившейся под резкими порывами мощного ветра, и Яхико незамедлительно послал команду на укрепление здания. Возвращаясь домой, он думал только о том, как классно было бы сейчас снова завалиться спать; но остались ещё дела, требовавшие его участия, и чтобы отогнать сонливость, Яхико решил разбудить свою упорно дремлющую в этот день совесть. «Кисаме?» «Ну что уже?» — проворчал в ответ мечник; судя по тону, настроение у него преотвратное. «Как дела?» «Хреново дела. Я один, голодный, как зверь, и жутко замёрзший, пока ты просиживаешь штаны в тепле в Аме». «Эй, эй, полегче, у нас тут тоже не курорт, — одёрнул его Яхико. — И кстати, как раз об этом я и хотел с тобой поговорить». «Погоди, сперва я расскажу тебе очень несмешную шутку». «Ну ладно, давай». «Три дня назад Самехада перестала чувствовать чакру Саске-куна». «В смысле? — не понял Яхико. — Ты его потерял?» «В том смысле, что парень словно бы исчез, причём без какого-нибудь следа. Самое смешное, что его свора на месте, я продолжаю следовать за ними». «То есть ты думаешь, что Саске…» «Я ничего не думаю, просто делюсь наблюдениями с руководством». Яхико помолчал немного, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он прекрасно понимал, в каком шатком положении сейчас Акацуки. Трое членов организации находились неизвестно где, один — в плену Конохи, ещё один явно ставил добычу денег превыше прочих интересов организации. Это ещё без учёта того факта, что где-то затаился очень мстительный Учиха в маске, от которого добра и сочувствия уж точно не стоит ожидать. В такое время логично обзавестись новыми кадрами — как раз это Яхико и собирался сделать за счёт команды Така. «Вот что, Кисаме, догони-ка ты ястребят и передай им моё предложение об объединении. Желательно, конечно, всю их команду перетянуть к нам, но в крайнем случае просто хватай ту куноичи Узумаки и веди сюда». «Отличный план», — даже особо без сарказма откликнулся Кисаме и прервал связь. «Отличный-то отличный, — подумал Яхико, взбегая по ступенькам к дверям башни, — ещё бы с его претворением в жизнь не возникло проблем». — Я дал Кисаме задание привести к нам ястребят, — сообщил он Конан, обнаружив ту на кухне. — Самое время, — кивнула Конан. — Акацуки не помешает свежая кровь. — Как и возвращение к рулю Нагато. Конан оторвалась от приготовления обеда и пристально посмотрела на него. — Сомневаюсь, что он согласится вновь возглавить Акацуки, Яхико. — Ему придётся, — решительно сказал Яхико. Он уже давно думал об этом, но только теперь нашёл силы озвучить свои мысли. — Не пойми меня неправильно, я люблю организацию, но руководить тем, во что она превратилась, попросту не могу. Мы создавали Акацуки, чтобы предотвратить окончательный упадок Амегакуре, и этому я готов посвятить себя. Но нукенины, планы по захвату мира, древние тайны — это всё не для меня, Конан. Шагнув ближе, Конан взяла его за руку. — Нагато всегда считал, что лишь ты можешь возглавлять Акацуки, — серьёзно произнесла она. — Поэтому именно Тендо он представлял остальным как Лидера. Но Яхико отстранился от неё. — Нагато поступил безответственно, свалив это на кого-то вроде меня, — негромко сказал он, покачав головой. — Моя смерть была закономерным результатом моей наивности и доверчивости, а главе преступной организации обладание этими качествами противопоказано. Так что, когда Нагато вернётся, я отойду, стану обычным шиноби Амегакуре и… — Яхико, неужели ты потерял веру в себя? Яхико не ответил. Отвернувшись, он направился к двери. — Ты никогда не оставишь Акацуки, — сказала ему в спину Конан. — Ты слишком любишь своё детище. «Вот именно, что своё детище, — подумал Яхико, со стуком закрывая дверь кухни, — а не того монстра, в которого вы с Нагато и Обито его превратили». Убийцы, предатели, бунтовщики и преступники — вот кем являлись новые члены Акацуки. Кисаме, может, и неплохой собеседник, но это вовсе не отменяет тот факт, что он убеждённый убийца, прозванный Демоном Кровавого Тумана вовсе не просто так. Сасори, судя по досье, ещё подростком прикончил сильнейшего Казекаге в истории Суны и сделал из него марионетку, а его напарник, Дейдара, примерно в том же возрасте сбежал из Ивы и стал террористом. О Какудзу и Хидане и говорить нечего: у них обоих напрочь отсутствуют какие бы то ни было моральные принципы. Ну а «хорошим человеком» во всей этой банде Конан называет Учиху Итачи, вырезавшего за одну ночь весь свой клан и, похоже, не испытывавшего по этому поводу ни малейшего дискомфорта. Яхико резко ударил кулаком по стене. Он мог сколько угодно пытаться убедить себя в обратном, но прежнюю Акацуки не вернуть. Да, её призрак всё ещё витает здесь, в Амегакуре, но сама она уже много лет как умерла, погибла в тот же день, что и её Лидер. Она была пережитком прошлого — как и её глава. «Зря Нагато меня воскресил, — мрачно думал Яхико, бредя по тёмным переходам башни. — Мёртвые должны оставаться в своих могилах». «Только ты можешь запустить цепочку событий…» — вновь вспомнились ему слова мудреца клана Узумаки. Яхико тихо фыркнул. Старик, наверное, сумасшедший. Как он, Яхико, может повлиять на судьбу мира, когда не уверен даже, что в состоянии банально взять под контроль ситуацию внутри своей организации? Ноги сами принесли его к дверям комнаты, в которой находился Нагато. Постояв немного, Яхико протянул руку, чтобы взяться за ручку, но в последний момент что-то его остановило, и он попятился от двери, пока не прижался спиной к стене. «Что я делаю? — мысленно спросил у себя он, запуская пальцы в растрёпанные рыжие волосы. — Зачем я здесь? Обвинять человека, с лета находящегося в коме? Пожаловаться на жизнь, на то, как он со мной поступил, как бросил меня в гущу событий, хотя наверняка прекрасно знал, что я не справлюсь? Но это же полный бред…» Резко оттолкнувшись от стены, он быстро зашагал дальше по коридору. Когда ударили морозы, в большой камере стало слишком холодно, и Яхико распорядился перевести пленника в другое помещение. По его приказу Какаши больше не приковывали к стене, хотя и продолжали держать под действием подавляющих чакру ядов и связывающей техники (то, что Конан овладела чем-то подобным, было неожиданно). Когда Яхико, отперев дверь, вошёл, коноховский шиноби сразу же поднял на него взгляд. — Ну что, — спокойно произнёс Какаши, неспешно садясь на жёстком матрасе, — тебе наконец надоело притворяться добрым нукенином? Его слова неожиданно сильно задели Яхико. — Нет, — со всей серьёзностью отрезал Лидер Акацуки, прислоняясь спиной к двери. — Я обещал, что не буду пытать тебя, и не отступлюсь от своего слова. — Что тогда? — Хочу поделиться с тобой последними новостями. Какаши промолчал, продолжая внимательно наблюдать за ним. Уже привыкший к его недоверию и настороженности Яхико не обратил на это внимания. — Исходя из новых сведений, — продолжил он, — очень велика вероятность, что Учиха Саске пропал. — Пропал? — Какаши всё-таки позволил себе проявить некоторую заинтересованность. — Что ты имеешь в виду? — Мой человек, следящий за командой Така, доложил, что полностью потерял след чакры Саске. Прямо как в случае с Итачи. Так что вполне возможно, что в скором времени произойдёт трогательное воссоединение остатков клана Учиха — если уже не произошло. Выслушав его, Какаши нахмурился. — Скорее всего, из них выживет только один, — негромко произнёс он, обращаясь скорее к себе. — И будет чудом, если это окажется Саске. — Ну, надо больше верить в своего ученика, — покачал головой Яхико. — К тому же у него теперь есть Мангекью, так что он вполне может достойно выступить против брата. — Мангекью? — Ну да. А вы в Конохе не знали? — Нет, — ответил Какаши и погрузился в свои мысли. Помолчав некоторое время, Яхико, поддавшись порыву откровенности, сказал: — Я надеюсь, что скоро моё короткое лидерство подойдёт к концу, Какаши. Как только мой друг вернётся, я с радостью сложу с себя полномочия главы Акацуки. Впрочем, для тебя это может стать плохой новостью: знаю, я слишком мягок для нукенина, но мой друг этим недостатком не страдает. Пойми, я вовсе не пытаюсь запугать тебя, просто предлагаю сотрудничать со мной, а не ждать, когда прежнее руководство вступит в дело и возьмётся за тебя всерьёз, — коротко кивнув, Яхико взялся за дверную ручку, но голос коноховца остановил его. — Я не понимаю тебя, — негромко произнёс Какаши. — Почему тебя, главу Акацуки, волнуют такие вещи? — Эх, если бы я мог объяснить, — вздохнул Яхико и обернулся. — Хотя история стара, как мир. Было у сенсея нас трое: мой друг — талантливый гений, умная девочка, ну и я — отважный и бестолковый мечтатель, из-за своих взглядов на жизнь вечно влипавший в неприятности, — он устало улыбнулся. — Но знаешь, я бы многое отдал, только бы и остальные Акацуки разделили мои убеждения, даже если это будет означать вступление на очень трудный путь. Несколько мгновений Какаши пристально смотрел на него, а затем чуть склонил голову. — Чувствуется, чей ты ученик.***
В подземном убежище царила мёртвенная тишина. Ни звука шагов, ни течения чакры, ни единого живого существа вокруг, не считая одинокого обитателя мрачной пещеры, только что очнувшегося после нескольких часов беспокойного сна — этой вынужденной меры, единственной для организма возможности восстановить силы. Его кровать была старой и жёсткой, а тьма вокруг — абсолютной, но разве это значит что-либо? Слово «комфорт» исключено из словаря шиноби, ну а свет просто не нужен тому, чья вотчина — тьма и тени. Да, тени и тьма… Уже давно. И навсегда. Но одеваться на ощупь не самое лучшее решение, а потому шиноби зажёг единственную свечу, стоявшую на столике рядом с кроватью. Её неяркий свет упал на покоившуюся рядом оранжевую маску. Натянув штаны и водолазку, скользнув ногами в сандалии, шиноби взял в руки свой бессменный аксессуар. Он — никто, а маска — его лицо. Глупое, смешное лицо дурачка Тоби, которого вечно шпыняли «семпаи» в Акацуки, которого Дейдара грозился взорвать по три раза на день, над которым издевался при каждой встрече Хидан, которого с таким надменным пренебрежением игнорировал Сасори. И лишь трое во всей организации знали, что надо опасаться того, кто скрывается под этой жалкой личиной. Но даже обладатель Риннегана Нагато, даже проницательная Конан, даже умник Итачи понятия не имели, кто есть носитель маски на самом деле. Впрочем, знал ли он сам это? Кто он? Учиха Обито? Учиха Мадара? Тоби из Акацуки?.. Нет, он — никто, а имя… имя — не больше чем слово, пустое, практически бессмысленное, зависящее от выбранной маски. Теперь, в начале января, на улице было очень холодно. С моря дул пронизывающий до костей ветер, а снег шёл, не прекращаясь, уже четвёртые сутки — плохая погода, чтобы захватывать мир. Постояв какое-то время на пороге убежища, шиноби вернулся внутрь. В глубине пещеры было теплее; спустившись на один из нижних ярусов, в просторное помещение, где хранились в специальных препаратах Шаринганы множества мёртвых Учих, он услышал тихий шорох у себя за спиной. — Есть новости? — не оборачиваясь, спросил он, подходя ближе к одной из длинных полок. — Есть, — весело отозвалась белая половина Зецу. — И немало. Шиноби бросил короткий взгляд на отражавшееся в одной из колб лицо разведчика. Это существо странное: тело — слабый клон Сенджу Хаширамы, выращенный на основе его клеток, соединённый с тем, что Мадара называл своей волей — чёрной не то чакрой, не то духовной энергией, придавшей одной из половин Зецу определённые черты характера своего создателя. — Я слушаю. — С чего начать? — С Саске, — немного подумав, произнёс шиноби. — Предположение подтвердилось? — Подтвердилось, — проскрипел Чёрный Зецу. — Парень пропал. — Нам не удалось обнаружить ни следа его чакры, — добавил Белый. — Всё как в случае с Итачи и остальными. — Понятно, — это было ни хорошо, ни плохо. Изначально шиноби собирался натравить мальчишку на Итачи, чтобы убрать опасного противника ещё до начала войны; потом, когда старший из братьев исчез, предполагал обернуть ненависть Саске против Конохи. Впрочем, это не слишком большая потеря: Саске мог бы стать замечательной разменной фигурой, но ключевой не являлся никогда. — Что насчёт Акацуки? — Кисаме всё ещё идёт по следу Таки, — доложил Белый, — но пообщаться с ними снова пока попыток не предпринимал. — Чем ещё они заняты? — Хидан по-прежнему в плену в Конохе, — пренебрежительно проговорил Чёрный. — Какудзу, как всегда, охотится за головами, а Лидер и его подружка крепко засели в Аме и явно не собираются её покидать. Между прочим, — добавил он с лёгкой недовольной ноткой, — твой второй Шаринган всё ещё у них, Обито. Под маской шиноби позволил себе чуть скривить губы. Он не сомневался, что настоящего Мадару этот факт бы тоже порядком разозлил, если бы старый Учиха имел возможность видеть своего протеже сейчас. Впрочем, Мадара мёртв (наконец-то — окончательно), и сегодня Обито этому искренне рад. — Акацуки из этого ничего не извлекут, — отозвался он самым бесстрастным тоном. — Беспокоиться не о чем. — Но разве ты сам не хочешь его вернуть? — вопрос Белого Зецу прозвучал, как это нередко бывало, весьма двусмысленно. — В своё время я заберу обратно свой левый глаз, — решительно произнёс шиноби и добавил, чтобы не оставить ни малейшей тени недопонимания: — А Какаши умрёт. — Как скажешь, — протянул разведчик. — Кстати, коноховские АНБУ активно его ищут. — Это вполне ожидаемо, — Обито отвернулся от стеллажа и скрестил на груди руки. — Возможно, стоит направить их по верному следу: лишние хлопоты Акацуки нам только на руку. Хотя… — он задумался. — В самом деле, не стоит спешить с этим. Уверен, даже без нашего вмешательства Яхико сам рано или поздно сделает какую-нибудь роковую глупость. — Он может, — усмехнулся Белый Зецу. — Разве что Конан его вовремя остановит, — хмыкнул Чёрный. — Разве что, — согласился с ним Обито. — Конан хитрее и прозорливее обоих своих друзей. Даже немного жаль, что она не на нашей стороне. — Она бы не бросила Нагато, а уж воскресшего Яхико — тем более, — мягко заметил Белый. — Конан его любит. — Любовь превращает даже лучших из женщин в слепых овец, — надменно изрекла его вторая половина. — Пусть же тешится надеждой на счастье, а пока она будет холить иллюзию, реальный мир падёт. «И мой новый мир принесёт покой её душе, — подумал Обито. — Всем душам». — Кроме Акацуки, — произнёс он, — у нас так до сих пор и нет явных врагов? — Нет, — процедил Чёрный. — Мы хорошо скрываемся. — Великие Страны сейчас слишком поглощены друг другом, — вставил Белый. — Коноха пытается отыскать все свои пропажи, и Суна стремится ей в этом помочь. Ива двигает войска к южным границам Страны Земли: Цучикаге опасается, что соседи готовят нападение на его территорию. Кумо наращивает мощь, а Кири как всегда стоит в стороне, варясь в собственных внутренних проблемах. — И это очень нам на руку, — заметил Чёрный. — Да, — кивнул Обито. Где-то далеко, на поверхности, потоки чакры легко дрогнули, и это тут же привлекло внимание шиноби. — У нас гости? — спросил он разведчика. — Как раз хотели тебе сказать, — немного виновато проговорил Белый. — Вокруг нашего убежища бродит Кабуто. «Интересно, что ему надо? — Обито нахмурился. — Но ведь хватило же у этого червя наглости заявиться ко мне на порог». — Пойду встречу его, — сказал он и исчез в вихре Камуи. В следующий миг он возник перед входом в пещеру. Метрах в десяти перед ним замер на занесённой снегом дорожке шиноби в плаще с низко надвинутым на глаза капюшоном. — Якуши Кабуто, — громко произнёс Обито, внимательно изучая постороннего цепким взглядом Шарингана. — Ты не только выследил моё убежище, но и рискнул прийти сюда? — Почему бы и нет? — легко пожал плечами тот. Обито прищурился. — Ты был шпионом Сасори и работал на Акацуки, но затем предал. Ты долгие годы служил Орочимару, однако теперь, — он усмехнулся, — я вижу, ты не побрезговал немного поэкспериментировать с клетками наставника. — В самом деле, — Кабуто откинул капюшон, открывая лицо, неестественно-бледное, покрытое в некоторых местах чем-то, напоминающим змеиную чешую; из-за стёкол больших круглых очков на Обито смотрели янтарные, с вертикальным зрачком глаза Змея. — Я вживил себе клетки Орочимару-самы — но разве есть в этом что-то плохое? Они дали мне немалую силу, которую я теперь предлагаю тебе. — Я должен верить тебе на слово? — скептично осведомился Обито. На это Кабуто улыбнулся. — Не обязательно верить, — сказал он, разводя руками. — Порой для объединения достаточно и общих целей. — Ты уже говоришь об объединении, хотя я до сих пор не убеждён, что для меня не будет выгоднее просто убить тебя. — Что ж, попробую тебя переубедить. Стремительно сложив печати, Кабуто припал на одно колено и ударил ладонью по промёрзшей земле. Тот час же по снегу расползлись печати — и из них стали появляться гробы; поднявшись, они останавливались вертикально, их крышки откидывались, предоставляя Обито возможность лицезреть тех, кто скрывался за ними. — Это лишь малая часть моей коллекции, — произнёс Кабуто, вновь улыбаясь, наблюдая за реакцией шиноби. — Все они, несомненно, пригодятся тебе на пути к достижению цели. «Такие шиноби… — Обито, хотя и скрывал это, был поражён. — Сколько же могил разрыл этот ублюдок?» — Какой тебе резон помогать мне? — Скажем так, — улыбка Кабуто сделалась коварной, — я кое-что хочу, и ты вполне можешь мне это дать. — И что же? — Учиху Саске. «Так он ещё не знает, что парень пропал, — под маской Обито усмехнулся. — Замечательно». — Зачем тебе Саске? — Научный интерес. Я хочу познать все тайны ниндзюцу, а молодой, живой, сильный Учиха — это же просто предел мечтаний. «Ну хоть не Итачи потребовал, и то радует, — удовлетворённо подумал Обито. — Что ж, Саске, похоже, судьба у тебя такая — быть разменом». — Идёт, — кивнул он. — Но получишь ты его не раньше, чем война будет выиграна. — Всё-таки война, — улыбка Кабуто начинала уже действовать на нервы. — Твои планы масштабны, Тоби… Или лучше — Учиха Мадара? — Ты можешь называть меня, как хочешь, — безразлично произнёс шиноби и развернулся ко входу в пещеру. — Идём. Нам есть, что обсудить. — Да, конечно, — согласился Кабуто и, прервав Эдо Тенсей, последовал за ним в убежище. «А маску всё же стоит поменять, — подумал Обито, шагая вместе с новым союзником по тёмному проходу. — Эта принадлежит шуту. Я же собираюсь в скором времени развязать Четвёртую мировую войну».