Лидер Акацуки
— Что там? — осторожно спросила Шизуне, заметив, что взгляд Цунаде остановился. Всё ещё под впечатлением от прочитанного, Цунаде протянула свиток Шикаку, после чего поднялась и отошла к окну. Шикаку переглянулся с Шизуне и вместе с ней склонился над посланием. — Это, должно быть, уловка, — тихо проговорил Шикаку, закончив читать. — Невозможно, чтобы глава Акацуки написал подобное. — Неужели Джирайя-сама тоже схвачен ими? — сдавлено пискнула Шизуне, что было совершенно ей несвойственно. — Какой ужас… — Послание наверняка подложное, — сказал Шикаку. — Кто угодно мог его прислать. — Но откуда он знает? — негромко, отстранённо произнесла Цунаде, по-прежнему не глядя на советника и ученицу. — Про шиноби в маске, замешанного в нападении Кьюби. Эта информация сверхсекретная, к ней доступ имеет всего-то человек десять. — Возможно, это попытка Данзо вас скомпрометировать и обвинить в сотрудничестве с врагом. — Старик не стал бы так открыто ссылаться на сведения, знающих которые можно по пальцам пересчитать: это бы слишком явно указало на него. — Значит, вы думаете, что это и в самом деле прислал Лидер Акацуки? — спросила Шизуне. Цунаде кивнула. В кабинете повисла напряжённая пауза. — Эта информация не должна выйти за пределы этой комнаты, — серьёзно сказала Цунаде, поворачиваясь к своим советникам. — Шизуне, найди дешифровщика, который работал с письмом, и всех, кто хотя бы видел свиток, и отправь их к АНБУ на блокировку памяти, но только тихо. — Есть, — сосредоточенно ответила ученица и спешно вышла. — Нужно детально проанализировать письмо, — обратилась Цунаде к советнику. — Выжать из него всё, до мельчайшей подробности. — Я займусь, Цунаде-сама, — произнёс Шикаку и принял у неё свиток. — Жду тебя завтра утром с докладом, причём чем раньше, тем лучше. — Есть. Оставшись одна, Пятая без сил упала в своё кресло и спрятала лицо в ладонях. Они схватили Джирайю. Эта мысль, конечно, уже приходила в голову, но её подтверждение всё равно стало для Цунаде громом среди ясного неба. Ведь, получается, Джирайя в плену у них уже больше полугода; что успели эти звери сделать с ним за такой долгий срок?.. И Какаши. Очередное испытание, очередная рана на нём. Цунаде искренне беспокоилась за него, отчаянно хотела помочь, вызволить из плена одного из лучших своих шиноби, однако… Почему этот Лидер готов отдать его, обменять столь ценного пленного на бесполезного пустозвона Хидана? Тут лишь два варианта: либо глава Акацуки полный идиот, либо он задумал какую-то весьма хитрую и опасную многоходовку. Причём склонялась Цунаде скорее к последнему варианту. Но бросить своего шиноби в беде Хокаге не могла. Вот только что предпринять?.. В своё время вы показались мне женщиной рассудительной и здравомыслящей. Может ли это значить, что она, Цунаде, уже пересекалась прежде с этим человеком? Да ну, навряд ли. Или всё же? Но тогда где? И при каких обстоятельствах?.. Должно быть, вы не поверите в искренность моих намерений, однако всё же надеюсь, что вы согласитесь на предложение. Искренность? Поверить? Надежда? Как может этот нукенин использовать такие слова? Почему он использует их?.. Сейчас в политике организации происходят серьёзные изменения… Но почему сейчас? Это как-то связано с пропажей почти половины состава Акацуки?.. У меня нет намерения продолжать войну с вами… После стольких стычек и жертв — откуда это внезапное миролюбие?.. — Не понимаю, — прошептала Цунаде сдавленным голосом. — Я ничего не понимаю… Она и не заметила, как рабочий день подошёл к концу. Уже давно стемнело, однако Цунаде не зажигала свет. Когда в кабинет заглянула Шизуне и осторожно сказала, что все уже ушли, Цунаде поднялась из кресла и медленно побрела в жилую часть резиденции. Здесь обитали только она и её ученица; в принципе, Шизуне могла бы жить и в селении, но она решительно отказалась от квартиры на одной из центральных улиц, чтобы постоянно оставаться рядом с наставницей, иметь возможность помочь ей в случае любой необходимости. — Вам что-нибудь нужно, Цунаде-сама? — уточнила куноичи в маске АНБУ, стоявшая на посту слева от двери. — Нет, Югао, спасибо, — устало отозвалась Пятая. — Как только в резиденцию придёт Шикаку, немедленно сообщите мне, — добавила она, повернувшись ко второму своему телохранителю этой ночью. — В любое время, Ясуо. — Есть, — коротко кивнул Хьюга. Отперев ключом дверь, Цунаде вошла в свою квартиру; сняв обувь, она медленно двинулась по коридору. Щёлкнул выключатель, и зажглась потолочная лампа, осветив довольно большую, хотя и захламлённую гостиную. Пробравшись между сваленными прямо на полу вещами, Цунаде без сил упала на диван, так и не дойдя до спальни, надеясь только, что удастся быстро забыться сном. Всю ночь она спала беспокойно. Ей снился Джирайя, уходящий прочь из Конохи, направляясь в какое-то очередное путешествие; вроде всё как обычно, но Цунаде чувствовала, что из этого похода друг уже не вернётся. А потому она бежала за ним, кричала, стараясь отговорить, звала, произносила искренние, хотя и запоздалые фразы… Но он всё равно уходил, шаг за шагом, пока земля под ногами не кончилась и Джирайя не упал в вязкую, всё и всех поглощающую тьму. Проснулась Цунаде в холодном поту. Сердце бешено колотилось, виски сдавило, словно невидимым прессом, а в дверь квартиры кто-то уже явно не первую минуту настойчиво стучал. Проведя ладонями по лицу, стряхивая с себя остатки кошмара, Цунаде встала с дивана и пошла открывать. За дверью помимо двух АНБУ обнаружился также Шикаку; махнув рукой, Цунаде пригласила советника следовать за ней в квартиру. Добравшись до дивана, этой ночью исполнившего роль кровати, Пятая села на него и указала советнику кресло напротив. — Что удалось узнать? — негромко спросила она, потирая виски. — Скрытых посланий в письме однозначно нет, — начал говорить Шикаку. — Исходя из анализа почерка, писал мужчина, скорее всего, достаточно молодой, сильный, при этом держать меч ему явно приходилось чаще, чем кисть. В то же время текст без ошибок, предложения грамотно построенные и сложные, что наводит на мысль, что писавший их не простой солдафон, а некто достаточно образованный и если не начитанный, то, по крайней мере, не чурающийся книг. Я бы охарактеризовал этого человека как решительного, энергичного, независимого и гордого. — А что по содержанию? — Как я уже сказал, подтекста в письме нет. Требования лаконичные и чёткие, угрозы сдержанные, скорее как фоновая демонстрация силы. Сама структура письма подсознательно располагающая к отправителю: начало весьма жёсткое и ультимативное, в дальнейшем текст становится мягче и человечнее. В последнем предложении намёк на личное знакомство и проявление определённого уважения к вам, — Шикаку чуть прищурился. — Цунаде-сама, вы не знаете, где могли встречать этого человека? — Даже не представляю, — вздохнула Пятая. — Я вчера много думала об этом, но пока без идей. Шикаку кивнул, принимая такой ответ, и продолжил: — Лично меня больше всего смущает средняя часть письма. В ней говорится о реорганизации Акацуки, прекращении охоты на джинчурики, надежде на перемирие с Конохой. Более того, этот их лидер пытается давать нам советы. — Он и в самом деле либо благородный идиот, но тщательно скрывал это последние лет десять, либо хитрый игрок, — вяло усмехнулась Цунаде. Взгляд Шикаку вновь сделался пытливым. — Как вы намерены поступить? — Пока не знаю, — отозвалась Цунаде. — Буду думать. Времени он нам, к счастью, дал достаточно.***
За делами стараясь абстрагироваться хотя бы на время от необходимости принимать решение по поводу предложения главы Акацуки, всю следующую неделю Цунаде потратила на улаживание формальностей для организации нового комитета. Как и ожидалось, старейшины высказались резко против затеи, пеняя на то, что нельзя давать кланам так много власти, но, похоже, угроза полёта из окна их немного примирила с проектом. С Данзо было труднее; как глава клана Шимура, хотя и небольшого, но жившего в Конохе почти со времени её основания, старик заявил, что также хочет присутствовать в новом совете. В разговоре с ним Цунаде пустила в ход всё своё упрямство, унаследованное от дедушки Хаширамы, и красноречие, доставшееся от бабушки Мито. Добавив ещё пару замечаний относительно того, что Корень АНБУ и так имеет очень много полномочий и его главе греховно жаловаться на недостаток власти (а это уже было скорее в стиле дедушки Тобирамы, предпочитавшего не давать одному человеку в руки слишком много карт), Цунаде со спокойной душой спровадила так и не нашедшего, чем ответить, Данзо. Когда за старым интриганом закрылась дверь, Пятая довольно улыбнулась, про себя поблагодарив давно умерших родственников за то, что так хорошо её подготовили. Впрочем, улыбка слетела с губ сама собой, стоило вспомнить о письме. «Это слишком серьёзно, — думала Цунаде. — Принимать такие решения в одиночку даже я не могу. Что ж, похоже, пришла пора проверить на прочность идею с советом». Претворила в жизнь своё намерение она уже на следующий день. — Итак, — заговорила Цунаде, медленно оглядывая собравшихся в малом зале шиноби, — мы начинаем первое собрание глав кланов Конохи. Хиаши-сан, прошу вас. — Благодарю вас, Цунаде-сама, — вежливо кивнул Хьюга, занявший место во главе овального стола, рассчитанного не более чем на десять человек. — Начать нынешнюю встречу я хотел бы с того, чтобы присутствующие здесь честно и откровенно высказали своё мнение относительного текущего положения дел. — Да что тут говорить: плохо всё, — рыкнула Инузука Цуме, как всегда не размениваясь на околичности. — Мы остались без джинчурики, Ива давит, Данзо борзеет, Акацуки распоясались и творят, что в голову взбредёт. — Цуме-сан, вы, как всегда, несдержанны, — мягко попенял Иноичи, сидевший между Шикаку и Чозой. — Будешь тут сдержанной, когда твой сын совсем голову потерял, — хмыкнула Цуме. — Мальчишка совершенно с катушек съехал из-за пропажи вашей дочки, Хиаши-сан, всё вьётся в штабе АНБУ, совсем клановые дела забросил. — Куда приемлемей, чтобы молодёжь официально расследовала это дело, чем занималась самодеятельностью, как это было до недавнего времени, — сказал Шикаку. — К тому же так получилось немного разгрузить и без того занятых АНБУ. — Однако давайте вернёмся к более серьёзным проблемам, — произнёс Хиаши. — Обсудить детей мы можем и за рамками данного собрания. Цуме хмыкнула и отвернулась, скрестив на груди руки. Все прекрасно знали, что нрав у неё горячий, но спокойствие Хиаши непробиваемо даже для её напора. «Это хорошо, что он согласился возглавить совет, — довольно подумала Цунаде, мысленно потирая руки. — Хиаши сможет призвать их к порядку». — Относительно действий Цучикаге, — продолжил Хиаши, как ни в чём не бывало. — Некоторые из вас присутствовали на последнем собрании джонинов и слышали комментарии старейшин на эту тему. — До остальных также уже дошли слухи, — сказал Сарутоби Кеншин, старший сын Третьего Хокаге. — Считаю, что нам и в самом деле стоит сосредоточить больше сил на северо-западной границе. — Это может лишь подстегнуть паранойю Ооноки, — покачал головой Акимичи Чоза. — Хотя разве что немного дополнительных отрядов не повредит. — Да, это мы можем себе позволить, — согласилась Цунаде, прикинув в уме, сколько незанятых команд есть на данный момент в её распоряжении. — Также, полагаю, стоит всё же отправить послания в Кири и Кумо, — вступил в обсуждение Хатаке Изао. — Не обязательно с предложениями коалиций, просто что-нибудь для поддержания отношений. Обсуждение приближающегося экзамена на звание чунина как раз подходит. — В этом есть резон, — негромко согласился Абураме Шиби. — Хорошо, — одобрил Хиаши. — Что ещё? — Касательно перекодировки барьера, — сказал Иноичи. — Этим преимущественно занимаются шиноби моего клана, и уже сейчас видны несколько проблем. — Каких же? — уточнила Цунаде. — В деревне есть четыре места, где наблюдаются аномалии, не дающие как следует закрепить барьер, — поднявшись с места, Иноичи расстелил на столе подробную карту Конохи, на которой разными цветами были обозначены сектора возводимого щита, находящиеся на разных стадиях завершения; остальные шиноби тоже встали и склонились над планом. — Пустырь на месте квартала Учиха, — Иноичи указал на одну из ярко-красных областей, — старая резиденция Сенджу, окрестности храма масок Узумаки и район Хьюга. В этих местах что-то происходит с потоками природной чакры, барьерная команда никак не может подстроиться под её сигнатуру. — Получается, — проговорила Цунаде, проводя пальцем по карте, — незащищёнными остаются почти вся юго-западная сторона деревни и островки на севере и северо-востоке. — Из-за того, что наша территория и принадлежавшая прежде Учихам находятся близко друг к другу, прореха весьма ощутимая, — Хиаши легко нахмурился, чувствовалось, что известие его обеспокоило. — Я сам и мои шиноби улавливали изменение потоков, однако мы не предполагали, что всё настолько серьёзно. — Скверно то, что большинство из этих мест нежилые, — задумчиво заметил Изао. — Даже если будет проникновение, его не сразу заметят. — Нужно выставить дополнительную охрану на этих участках, — предложил Кеншин. — Разумеется, — кивнула Цунаде. — Я отдам приказ сразу же по окончании собрания. — Однако нужно также понять, почему так происходит, — негромко произнёс Шиби. — Изменения в течении природной чакры могут иметь весьма неприятные последствия. — Да, кстати об этом, — Цуме повернулась к Иноичи. — Это что, получается, раньше барьер держался, а теперь вдруг раз — и всё? Неужели это произошло так резко, что никто не успел заметить? — Никаких действий масштабнее заделки прорех с барьером не производилось уже лет пятнадцать, если не больше, — отозвался Иноичи. — Эту его форму установили, если мне память не изменяет, сразу после окончания Третьей мировой и с тех пор не меняли. — Но почему? — поинтересовалась Цуме. — Перекодировку барьера запретил Третий, — подал голос Шикаку. — Никто не понимал, чем вызвано такое решение, однако он был твёрд и даже после уничтожения Учих, когда сбежал Итачи — АНБУ, отлично знающий код барьера и все в нём лазейки, Третий распорядился ничего не менять. — Тогда становится ясным, как несколько лет назад Итачи и его напарник проникли в Коноху, — заметил Изао. — Хотя странно, что Третий не предвидел этого. — Эти Учихи совсем страх потеряли, — рыкнула Цуме. — Оба нукенины, а в Коноху лазят, словно им тут мёдом намазано. — Больше мы такого не допустим, — заявила Цунаде. — До конца месяца работа с барьером должна быть завершена. Иноичи, отправишь на это дело всех хотя бы минимально свободных шиноби своего клана, смыслящих в барьерных техниках. — Мои люди могут изучить эти аномалии, — предложил Хиаши. — Клан Хьюга не специализируется на этом, но с Бьякуганом, возможно, получится собрать больше информации. — Патрули можете доверить нам, — сказал Кеншин. — У меня многие ребята сейчас сидят без дела. — Мы подключимся, — добавила Цуме. — Отлично, — кивнула Цунаде, искренне обрадованная таким единодушным порывом. — Тогда ещё один вопрос, последний, я думаю, на сегодня, — она сделала короткую паузу, а затем продолжила: — Около недели назад мне пришло письмо от Лидера Акацуки. — Лидера Акацуки?! — вскинулась Цуме. — В самом деле? — Чоза нахмурился. — И что хочет этот человек от вас? Пятая кивнула Шикаку, и он, достав из кармана жилета свиток, развернул его и принялся читать. Пока его голос звучал, никто не решался говорить; даже когда Нара замолчал, какое-то время в зале висела напряжённая, звенящая тишина. — Немыслимо, — пробормотал Иноичи. — С чего вдруг? — Это подстава, — прорычала Цуме. — Не уверен, — покачал головой Шикаку. — Мы с Цунаде-самой рассмотрели письмо со всех сторон. Похоже, подвоха нет. — Что вы думаете об этом? — прямо спросила Пятая у своих советников. — Лично я считаю, что негоже идти на уступки террористам, — произнёс Хиаши уверенно и спокойно. — Сегодня они предлагают сотрудничество и перемирие, завтра нанесут удар в спину. — То есть вы предлагаете бросить Джирайю-саму и Какаши? — прохладно уточнил Изао. — Я понимаю ваше беспокойство за племянника, Изао-сан, ровно как и заинтересованность всех присутствующих в вызволении Джирайи-самы, однако это неоправданный риск. — Кто не рискует, тот не прав, — мягко заметил Иноичи, вежливо не став употреблять по отношению к главе Хьюг ходящий по казармам народный вариант фразы. — Письмо этого человека кажется мне вполне искренним. Я считаю, стоит попробовать. — Сложно поверить, что Акацуки так резко сменила свой курс, — проворчал Чоза. — Однако и такое порой случается, — справедливости ради заметил Иноичи. — А я согласна с Хиаши-саном, — резко объявила Цуме. — С этими нукенинами можно говорить лишь на языке силы. — Вот уж где верное мнение, — усмехнулся Кеншин. — Согласен, — сдержанно кивнул Шиби. Чоза всё ещё колебался. — Шикаку? — Я склонен согласиться на предложение, — медленно ответил он. — От удерживания Хидана нам никакой выгоды, он лишь нервы всем мотает. — Вот именно что, — буркнул Иноичи. — Обмен пленными — обычная практика в военное время, — продолжил Шикаку. — Это не сможет вменить нам в вину никто. — Верно говоришь, — решительно кивнул Чоза. — Я не доверяю Акацуки, но Джирайю-саму и Какаши надо выручать. — Я всё равно останусь при своём, — хмыкнула Цуме. В итоге, мнения разделились. «Чёрт, неужто решать придётся всё-таки мне?» — кисло подумала Цунаде, а вслух сказала: — Давайте возьмём небольшую паузу, а затем через пару дней встретимся и примем окончательное решение по этому делу.***
Если бы кто-то её спросил: «Почему?», Цунаде не смогла бы внятно ответить, какой чёрт понёс её в тот вечер после работы в старую резиденцию Сенджу, расположенную на окраине деревни. Поместье, в котором Цунаде выросла, теперь стояло заброшенным, никто не жил в нём уже долгие годы: в поколении Цунаде в клане случился серьёзный демографический кризис, на который накладывалось то, что рождались почти одни только девочки, ну а те мальчики, которые появились на свет, вскоре его покинули в годы Второй мировой. Постепенно некогда великий клан угас: мужчины превратились в стариков и умерли, девушки выросли и вышли замуж в другие семьи, а рождённые ими дети почти не становились шиноби из-за запретов родителей, натерпевшихся горя за войну и вовсе не желавших потерять ещё и детей. Да… вот так и пришёл конец великому некогда клану Тысячи Рук. Войдя в дом, Цунаде направилась сразу в главный зал. Когда-то давно она любила играть в этой комнате, дожидаясь возвращения с работы любимого дедушки; едва же в прихожей слышались его уверенные, неспешные шаги, девочка бросала игрушки и бежала навстречу Хашираме, а тот улыбался, хватал внучку на руки и кружил, кружил, смеясь, пока не приходила бабушка Мито и не начинала добродушно ругать его за задержку на работе. Дед тогда начинал на ходу сочинять отмазки, но все домочадцы прекрасно знали: он просто не мог уйти, пока оставалась нерешённой хотя бы одна проблема селения. Порой в своём усердии он доходил до того, что его брату, впоследствии сменившему его на посту, приходилось чуть ли не силой уволакивать Бога Шиноби домой, к семье и жене. От нахлынувших воспоминаний Цунаде улыбнулась. Старики действительно любили её и Наваки, почти заменили им родителей, погибших на войне. Они многому научили внуков, заботились о них, берегли, как самое дорогое, что было в их жизнях — и Цунаде за это им благодарна. Вспоминая любимых родственников, Пятая на миг пожалела, что у неё самой никогда не было детей, которых бы она тоже так воспитала: в атмосфере тепла, но в то же время и должной строгости. «Вот интересно, а если бы мы с Джирайей всё-таки?..» — Хватит бегать, — негромко проговорила Цунаде, проводя рукой по вырезанному на стене зала гербу клана Сенджу. «Не беги никогда». Цунаде вздрогнула и отшатнулась, стремительно обернулась, заозиралась, ища того, кому могли бы принадлежать эти слова. Но нет — поняла она — слова были лишь в её голове. Слова, произнесённые голосом Сенджу Хаширамы. «Не беги, глупышка, — продолжил говорить голос. — Здесь нечего бояться». «Дедушка?..» — наверное, она сошла с ума, раз разговаривает с собственными галлюцинациями. «Да, милая, — голос звучал тепло, заботливо — как раньше. — Я очень рад, что наконец удалось установить, хоть и ненадолго, связь». «Что? Я не понимаю…» «Ну всё, меня начинают пихать в бок, — перебил её Хаширама. — У меня мало времени, Цуна, так что просто слушай и запоминай: Орочимару жив, он поднял четвёрку прошлых Хокаге при помощи Эдо Тенсей, и теперь мы, а также Учиха Саске и Митараши Анко находимся вместе с другой шестёркой и ещё кое-кем в ином мире… Ксо, у него силы кончаются… Короче, Цуна, ключ ко всему — Рикудо Сеннин… Да понял я, Дара!» Мысленный поток оборвался так же внезапно, как и возник, и Цунаде вновь открыла глаза, которые, как оказалось, успела зажмурить, в старом клановом поместье, посреди пустого зала. — Какого чёрта сейчас было?.. — прошептала она, опираясь руками на колени и тяжело дыша. И вместе с тем понимала: всё случившееся ей не померещилось. А затем Цунаде резко сорвалась с места, почти бегом бросилась в свою старую комнату. Там на покрытом густым слоем пыли комоде она обнаружила украшенную резьбой недлинную палку и белую фигурку из алебастра.***
— Я понимаю, в это сложно поверить, — Цунаде поднесла к губам стакан и, выпив воды, сожалея, что это не саке, продолжила: — Но всё было и в самом деле именно так. Сидевшие напротив неё на татами в своём кабинете Шикамару и Неджи переглянулись. — Мы полностью вам верим, Цунаде-сама, — произнёс Неджи. — Со мной в сентябре приключилось то же самое. — Серьёзно? — Пятая нахмурилась. — Почему не доложили? — Неджи сказал тогда об этом только мне, — отозвался Шикамару крайне спокойно. — Всё-таки это действительно звучало больше как бред, сомнительно, что вы бы поверили. Цунаде хмыкнула и вновь приложилась к стакану. Всё-таки мальчишка и в самом деле очень похож на Шикаку. — Значит, наша коллекция пополняется, — проговорил Шикамару, с интересом разглядывая деревянную палочку, пока его напарник пристально изучал Бьякуганом фигурку, изображавшую явно воина, но только в необычных для шиноби доспехах, с длинным обоюдоострым прямым мечом. — Склонен предположить, что эти вещи являются олицетворениями Первого и Второго Хокаге. — Скорее всего, — согласился с ним Неджи. — Содержащаяся в них энергия имеет оттенок чакры вашего клана, Цунаде-сама. На это Пятая лишь отстранённо кивнула, поглощённая собственными размышлениями. Шикамару пристально посмотрел на неё. — Что-то ещё? — Что-то ещё, — призналась Цунаде. — В самом конце дед сказал — причём это явно уже было не мне, а тому, кто в тот момент находился с ним рядом: «Да понял я, Дара». — «Дара»? — вскинул бровь Неджи. — Такое сокращение не подходит именам никого из пропавших. — Разве что Дейдаре, — заметил Шикамару. — Хотя сомнительно, чтобы Первый так обращался к нему. — Я знаю, кого дедушка называл так, — негромко сказала Цунаде. — Учиху Мадару. А затем внутренне напряглась, вспомнив показавшееся ей поначалу незначительным «вместе с другой шестёркой и ещё кое-кем», произнесённое Хаширамой. — Да быть этого не может, — пробормотала Цунаде, чувствуя, как закипает мозг от странности и безумности последних дней.