Два мира. Том 1

      Открыв глаза, Хаширама увидел деревянную крышу созданной им беседки. Воскрешённые не могли спать, это он уяснил уже давно, но они обладали способностью впадать в состояние, сходное со сном, — анабиоз, как его называл Тобирама (хотя можно ли применять такое определение по отношению к ожившим трупам, отото ещё сомневался).       Поворочавшись немного, Хаширама тяжело и бесцельно вздохнул. У его теперешнего тела не было потребности ни во сне, ни в кислороде, ни в еде — и это печалило. Хаширама многое бы отдал, чтобы почувствовать себя вновь по-настоящему живым, и даже на этой почве завидовал Мадаре. Кстати о нём…       Повернув голову в ту сторону, где друг соорудил себе в углу настоящую берлогу, Хаширама не обнаружил его на привычном месте. Более того, чакра Мадары не ощущалась в радиусе, фиксируемом сенсорикой без специального усиления.       — Тобирама?       — Да? — отозвался брат, расположившийся на пороге беседки и занятый обсуждением с Минато возможности усовершенствовать Хирайшин.       — Не знаешь, где Мадара?       На это Тобирама весьма красноречиво хмыкнул.       — Мне нужно с ним поговорить, — пояснил Хаширама, неспешно садясь и потягиваясь.       — Он уже давно ушёл, куда — не докладывал, — проинформировал Тобирама и вернулся к прерванному разговору.       Взглянув на него и Минато, Хаширама невольно улыбнулся. У младшего брата всегда имелись проблемы в общении с людьми, но с Минато он довольно быстро нашёл общий язык и теперь проводил с ним много времени.       Прихватив с тарелки немного печенья, Хаширама направился к выходу из Тайной комнаты. Вкус сладости ощущался не так хорошо, как при жизни, но и за эти отголоски ощущений Хаширама готов был бесконечно благодарить брата, за прошедшие месяцы внёсшего немало изменений в Эдо Тенсей, отчего быт призванных этой техникой Хокаге стал намного приятнее.       Хаширама стряхнул крошки с рук на пол тоннеля под озером и сосредоточился на потоках чакры. Этот замок поначалу сильно сбивал его сенсорную систему: Хогвартс обладал своей мощной магией, которая упорно пыталась воздействовать на чужаков и подстроить их энергию под свою. Хаширама знал, что остальные в команде тоже это чувствуют, хотя и не так явно, как он сам, Тобирама и тот же Мадара.       «Сенсорами не становятся, ими рождаются», — любила гордо повторять Мито. Достойная наследница Узумаки, в сенсорике она превосходила всех их троих.       И опять Хаширама не удержал вздох. Он радовался и одновременно жалел, что Мито здесь нет. Их брак, вначале сугубо политический, призванный укрепить союз между Конохой и Узушио, превратился со временем во что-то куда большее, значащее не меньшее, чем дружба с Мадарой. С Мито было не соскучиться, хотя, находись она здесь с ними, ленивому быту в Тайной комнате точно пришёл бы конец: ещё строже Тобирамы, она была в состоянии построить кого угодно, и даже Мадара не рисковал выводить её из себя.       Не обнаружив чакру Мадары в замке, Хаширама переключился на исследование окрестностей. Вскоре он нашёл то, что искал, и поспешил к своей цели. Было ещё довольно рано, так что школа была пустынна: все употребляли воскресенье на отдых, тем более что у детей начались пасхальные каникулы. Хаширама не знал, что это за праздник такой — Пасха, но намеревался непременно уточнить это у Итачи при первой же возможности.       Итачи… Он в самом деле напоминал Изуну ответственностью, исполнительностью и преданностью. Правда, в отличие от брата Мадары, Итачи предпочёл клану Коноху, за что Хаширама, как Хокаге, был ему крайне признателен. Ведь, если подумать, именно о таких Учихах он всегда мечтал.       «Об Учихах в рабской позе, — непроизвольно вспомнились ему слова Мадары, брошенные во время одного из боёв, — склонившихся перед Сенджу, признавших ваше главенство».       Хаширама решительно потряс головой. Нет, не об этом. В его мечтах Учихи всегда были надёжными и верными союзниками деревни, а вовсе не рабами Сенджу, но в то время ему так и не удалось втолковать это другу.       Погода на улице стояла великолепная: светило яркое солнце, изредка скрывавшееся за медленно тянувшимися по небу облаками, а ветер был тёплым и лёгким, мягко шевелил изумрудно-зелёную траву, покрывавшую луг, по которому Хаширама спустился к Запретному лесу. Впрочем, вместо чащи леса он зашагал по дорожке в направлении Хогсмида. Не дойдя до деревни, свернул на едва заметную тропку, петлявшую и извивавшуюся подобно змее, забиравшую всё выше и наконец выведшую его на небольшую площадку, бывшую вершиной одного из горных отрогов. На краю её и стоял Учиха.       — Ну ты и забрался, — протянул Хаширама.       Мадара обернулся на голос.       — Чего тебе? — то ли недовольно, то ли устало осведомился он.       — Поговорить.       — Если ты опять об этом…       — А о чём же ещё? — Хаширама подошёл ближе и остановился рядом с другом. — Мадара, мы должны рассказать им.       — Никому мы ничего не должны, — резко парировал Учиха, хмурясь. — Они ещё дети, всё равно ничего не поймут.       — А мы сами понимаем?       Мадара несколько удивлённо посмотрел на него.       — Может, и не до конца, — после секундной паузы сказал он, — но не думаю, что это тот случай, когда стоит посвящать посторонних.       — Но пророчество ведь относится и к мальчикам тоже.       — Кто сказал, что это именно они?       — А что подсказывают ощущения?       Неопределённо передёрнув плечами, Мадара отвернулся. Помолчав немного, Хаширама негромко произнёс:       — Вернувшись в тот мир, где был ты рождён, прослывёшь Мудрецом, победившим великое зло, даровавшим людям Путь. Два сына подхватят твой клич и будут рядом, бок о бок сражаться — до той лишь поры, пока одно твоё слово не поселит вражду, что протянется сквозь века нитью войны, которая унесёт жизни многих. Война эта однажды неминуемо приведёт к концу для обоих миров; лишь трижды за годы у потомков твоих будет шанс изменить судьбу. Один раз сойдутся два брата по крови; второй — два брата по духу; третья же битва решит всё.       Два листа, что сорвались с ветви, но вернулись к ней; два листа, что пожухли, но ожили вновь. Два листа, что есть солнце в ночи, и два, что ночь принесли, — пропитаны соком Великого Древа, что растёт в вечной тьме под холмом…       Некоторое время оба молчали.       — Мудрец клана Узумаки сказал тогда, что существует и вторая половина пророчества, — произнёс Хаширама серьёзно, — но откроет её он только последним двум из Избранных.       — Ладно, допустим, что эти мальчишки действительно, как ты выражаешься, Избранные, — нехотя проговорил Мадара. — Тогда наше дело — направить их к старику, когда найдём путь в наш мир.       — Вот только где гарантия, что мудрец всё ещё жив? Когда я видел его в последний раз, он уже был глубоким старцем.       — Он жив.       — Почему ты так уверен в этом?       — Почему, спрашиваешь? — Мадара неподдельно задумался. — Пожалуй, самым адекватным объяснением будет: я просто знаю.       — Ну ясно, — махнул рукой Хаширама. — Опять это твоё знаменитое «Я так чувствую, а остальные — можете убиться, если не согласны».       — А разве моё предчувствие когда-нибудь нас подводило? — ощетинился Мадара.       — Ну, — протянул Хаширама, — разве что в тот раз, когда мы с тобой решили устроить внеплановый отпуск и слиняли в Источники, а ты уверял меня, что Мито с Тобирамой нас не найдут.       Мадара поморщился.       — Не напоминай.       — Ладно, — согласился Хаширама, которого от воспоминания о том, что было, когда погоня настигла изредка ленящихся руководителей селения, до сих пор коробило.       Над горами разносился резкий крик парящего в небе большого сокола. Откуда-то издалека ему откликнулся родич.       — Тяжёлый удар был у твоей жёнушки, — немного помолчав, признал Мадара.       — Но нас с тобой и в самом деле иногда надо было одёргивать, — резонно заметил Хаширама, хотя и был полностью согласен с другом. По количеству и тяжести нанесённых ему травм гордое второе место (после Мадары, разумеется) занимала именно Мито. — А Тобирама не справился бы с обоими.       — Это всегда так смешно выглядело, когда он тебя отчитывал.       — Не смешнее, чем когда Изуна вис на тебе и пытался утянуть отступить.       Мадара отвернулся.       — Никому не понять, что чувствует Учиха, потерявший родного брата, — негромко произнёс он.       — Возможно, — согласился Хаширама, — но я хотел, чтобы ты хотя бы попробовал мне это объяснить и позволил помочь. Ты же замкнулся в себе. Неудивительно, что жители деревни и даже соклановцы стали тебя избегать.       — Твоя прямота просто феноменальна, — закатил глаза Мадара.       — Ой, да ну ладно тебе…       — Это был не комплимент, Хаши.       — А-а, — разочарованно протянул Хаширама, но миг спустя приободрился. — Кстати, Дара…       — Что ещё? — буркнул Мадара, с детства ненавидевший сокращение своего имени.       Хаширама улыбнулся.       — Спасибо, что пытаешься наладить отношения с Тобирамой.       — Ах, это… Будешь должен.       — В конечном итоге, не так уж вы с ним друг друга ненавидите, — глубокомысленно заметил Хаширама.       — Разумеется, — сказал Мадара таким тоном, каким произносят только незыблемые истины. — Ненавижу я только тебя, Сенджу Хаширама, и для других в этом списке места не осталось. А что касается твоего брата — мне, признаюсь, даже немного льстит, как он бросается на меня из-за Изуны.       — Дара, ты что — тайный мазохист?!       — Вот поэтому и ненавижу! — Мадара стукнул друга кулаком по макушке. — А наши младшие и в самом деле могли бы неплохо поладить, сложись всё по-другому.       — Да уж, — вздохнул Хаширама.       — Только не начинай опять ныть, как тебе жаль.       — Я и не собирался!..       — Собирался.       — Ладно, собирался, — признал Хаширама и перевёл взгляд на замок, видневшийся в отдалении. — Хогвартс нас не любит.       — А мы, сволочи, своим присутствием насмехаемся над его чувствами, — съязвил Учиха.       — Я не об этом. В последнее время его магия стала воздействовать на нашу чакру сильнее, чем раньше. Я знаю, ты тоже заметил это, Мадара.       — Заметил. И мне это тоже не нравится.       — Сакура поделилась со мной своей теорией относительно причин падения скорости реакции чакры у всей первой шестёрки.       — И что она придумала? — с определённым скепсисом уточнил Мадара.       — Что магия и чакра — два проявления внутренней энергии человека, смеси Инь и Ян.       — Глупости, — резко заявил Учиха. — Эта местная магия — чистый Интон. Потому волшебникам и нужна палочка — она выступает в качестве своего рода заменителя энергии Ян, которую мы вместе с Инь используем при создании чакры. Так что маги — это просто недошиноби, плюнувшие на энергию тела и пошедшие по простому пути освоения дзюцу, — он пренебрежительно фыркнул. — А мне тут Итачи рассказывал про эволюцию и то, что труд и вовремя поднятая палка сделали из обезьяны человека.       Хаширама укоризненно покачал головой.       — Когда же ты перестанешь быть таким?..       — Никогда, — бросил Мадара. — Смирись.       — Да я, в общем-то, и смирился, — пожал плечами Хаширама и перевёл тему: — Могу попросить тебя кое о чём?       — Я слушаю.       — Ты не мог бы снова попытаться связаться с Цуной? Если, как ты говоришь, твои старые глаза всё ещё где-то в нашем мире, ей нужно попытаться найти их нынешнего хозяина и уговорить помочь. Уверен, Риннегану удастся открыть портал.       — Сомневаюсь насчёт «уговорить», — протянул Мадара, не глядя на друга. — Видишь ли, Хаширама, там довольно непростая история.       — Расскажешь?       — Нет.       — Как хочешь, — Хаширама решил не наседать: пускай друг, и без того в последние месяцы поделившийся с ним очень многим, оставит себе хоть какие-то секреты. — Но с Цуной, я считаю, связаться всё равно стоит.       — Я уже пробовал, — признался Мадара, — однако так и не достиг успеха. Такое чувство, словно кто-то или что-то нарочно мешает… Что? — нахмурился он, заметив лукавый взгляд друга.       — Ты пытался установить связь с ней без меня? — Хаширама расплылся в широкой улыбке. — Так хотелось поговорить с девочкой один на один?       — Не неси чушь! — прикрикнул на него раздражённый Мадара. — Да и потом, ей уже за пятьдесят — какая она девочка?       — Для меня она всегда будет девочкой. Моей маленькой химе… — мечтательно протянул Хаширама.       — Меня сейчас стошнит от умиления.       — А я и не знал, что у тебя такой слабый желудок.       Крик сокола раздался вновь, на этот раз прямо над головами шиноби. Мадара выставил вперёд руку — и большая птица опустилась на неё, мягко шурша крыльями.       — Сапсан, — почти с гордостью произнёс Учиха.       — Ты до сих пор занимаешься соколиной охотой? — удивился Хаширама, вспоминая, как сильно был друг увлечён этим прежде.       — Лучше.       Мадара полностью развернулся к нему; сокол тоже повернул голову — и Хаширама увидел, что его правый глаз был Шаринганом. Порыв ветра отбросил с лица Мадары растрёпанную чёлку, и оказалось, что его правый глаз крепко зажмурен.       — Что ты?..       Усмехнувшись, Учиха открыл глаз — тут же глаз сокола стал чёрным, как и левый. Птица беспокойно захлопала крыльями, но Мадара погладил её по голове и дал кусок свежего мяса.       — Вернувшись со своей разведки, Анко рассказывала, что у старейшины кентавров, с которым она разговаривала, был фамильяр, — произнёс Мадара, наблюдая за тем, как ест его сокол. — Я заинтересовался.       — Ты создал фамильяра? — Хаширама подался вперёд, с возросшим интересом разглядывая птицу.       — Не совсем, — покачал головой Мадара. — Судя по описаниям этих существ в книгах, мой фамильяр не полноценный, хотя и привязан ко мне и прилетает по зову.       — И ты можешь смотреть его глазами, так?       — Я предпочитаю одним глазом. Второй можно использовать ещё для чего-нибудь.       На его ответ Хаширама засмеялся. Сокол же, покончив с едой, взлетел с руки хозяина и вскоре пропал из вида. Мадара пристально посмотрел на друга.       — Значит, мы договорились, что ничего не будем говорить Саске и Наруто?       — Ладно, не будем, — согласился Хаширама. — Но на необходимость посещения Узушио обязательно им намекнём.

***

      Тихо, никого не трогая, Наруто бочком пробирался между полками. Мадам Пинс пару раз уже выгоняла его из библиотеки за громкие разговоры, принесённую с собой еду и ещё какие-то глупости и теперь каждый раз при появлении на своей территории не спускала с него взгляда, буквально дышала в затылок до тех пор, пока парень не покидал «храма знаний». Однако Наруто не был бы собой, если бы смирился с подобным.       «Я шиноби или кто?» — бросил он себе мысленный вызов и с утра в первое воскресенье каникул предпринял вылазку за книгами, которые понадобятся ему для выполнения домашних работ — их список ему великодушно вручила Сакура. То есть дала она Саске, но тот ведь не стал бы утаивать от друга столь важную информацию! Именно этим Наруто себя успокаивал, когда втихаря переписывал заметки, пока Саске не видел.       И вот теперь он, вооружённый листом с более чем тридцатью наименованиями учебников, крался по библиотеке, рассчитывая быстро и незаметно обзавестись необходимым и отступить в гостиную Гриффиндора. То, что произошло дальше, стало для него неожиданностью.       — Ой, Наруто! — вдруг раздался громкий удивлённый возглас справа.       Мадам Пинс, до того преспокойно пившая чай в своём кабинете, услышала нелюбимое имя и тотчас же выскочила, вперила взгляд в Наруто, словно старалась на месте испепелить его.       — А я тебя и не заметила! — продолжала говорить Гермиона, не замечая, что делает что-то не так.       — На то и был расчет, ттебаё, — тихо пробормотал Наруто, досадуя, что оказался разоблачён, и всячески стараясь сжаться под гневным взглядом библиотекарши.       — Ты хотел что-то взять? — деловито спросила Гермиона и выдернула у него из руки листок. — Вот по этому списку, да? Давай я помогу собрать все книги.       В итоге походом в библиотеку Наруто остался доволен наполовину: необходимые книги он получил, но вот перед мадам Пинс спалился. Не сказать, что сам, но всё же. «Никому из наших ни слова», — мысленно решил он.       — Я и не думала встретить тебя в библиотеке в воскресенье, — заметила Гермиона, когда они уже возвращались в факультетскую башню.       — Ну, домашки надо делать, — отозвался Наруто, легко балансируя шаткой стопкой книг. — А то Сакура-чан меня заест.       — Она молодец, хорошо справляется с учёбой, — как ему показалось, с некоторым снисхождением сказала Гермиона, — особенно для… — она резко оборвала сама себя и смутилась. — Ну, для иностранки, ты понимаешь.       — Да, понимаю, — кивнул Наруто и замолчал.       Подобные неловкие диалоги между ними стали происходить в последнее время всё чаще. Стоило им остаться вдвоём, Гермиона рано или поздно неминуемо задевала тему шиноби и их мира — и тут же начинала волноваться и стараться перевести разговор. Было видно, что быт ниндзя её безумно интересует — но в то же время Гермиона слишком хорошо помнила горящие алым глаза Саске и его предостережение. А Наруто эти её дёргания начинали всё больше напрягать.       Тем же вечером, устав от уроков (да, он начал делать домашки — и совершенно не потому что за них взялась Хината, ему самому захотелось!), Наруто вышел из Общей гостиной, намереваясь пройтись по школе. Ему нравилось порой просто гулять по замку, исследовать его закутки, бродить по бесчисленным коридорам. За более чем полгода в нём шиноби облазили много мест, однако что все — навряд ли. Хогвартс всегда имел, чем удивить.       Заметив на углу коридора поворачивавшего Аргуса Филча, Наруто оперативно юркнул в удачно подвернувшийся потайной ход и тихо и быстро побежал к противоположному его концу. С тех пор, как Долорес назначили директором, школьный смотритель совсем обезумел от радости и теперь патрулировал замок ещё активнее, чем прежде. Нет, шиноби это не доставляло проблем, всё-таки они обучены прятаться и от более зорких противников, но вот юные маги из числа не слишком осторожных вполне могли попасться. Дейдара-то фыркал и насмешливо спрашивал: «А какое нам дело?», однако Наруто не мог и не хотел бросать товарищей в беде. Пусть даже не совсем товарищей и в потенциальной беде.       В конце потайного хода он замер и прислушался к своим ощущениям. Как-то раз не столь давно Первый, которому было заняться нечем, не иначе, чуть ли не с пеной у рта доказывал, что Наруто должен быть сенсором, причём одним из лучших. На вопрос, а с чего он, собственно, это взял, Хаширама улыбнулся и, напустив на себя мудрый вид, стал рассказывать о клане Узумаки и о том, какие шиноби принадлежали к нему. Историей в принципе Наруто мало интересовался, но этот рассказ воодушевил его, и парень твёрдо решил, что станет таким же сильным сенсором и мастером печатей, как его предки. Хашираме его настрой понравился, и с тех пор он и отец стали обучать Наруто методам обнаружения и выслеживания людей по чакре. В Хогвартсе это, по словам Первого, делать было труднее из-за магического фона замка, но уже сейчас у Наруто получалось кое-что — и это кое-что теперь позволило ему определить, что в пустующем обычно кабинете в смежном коридоре находится, несмотря на поздний час, кто-то из студентов, причём энергия этого человека казалась знакомой. Решив проверить, Наруто направился к классу.       Гермиона сидела прямо на учительском столе, подтянув колени к подбородку. Судя по лицу, у неё что-то стряслось.       — Что с тобой? — спросил Наруто, подойдя ближе. — Что-то случилось?       Гермиона вздрогнула и повернулась к нему.       — Наруто? — она быстро провела рукавом по лицу. — А, нет, ничего, у меня всё в порядке…       — Ну я же вижу, — серьёзно сказал Наруто, останавливаясь перед ней, засунув руки в карманы брюк. — Тебя кто-то обидел?       — Нет, — твёрдо, но, кажется, не совсем искренне сказала Гермиона. — Я просто устала.       — Ладно, как знаешь, — пожал плечами Наруто. Он не хотел навязываться, но и оставить девушку в таком состоянии не мог. — Пошли, может, в башню? А то тут Филч ходит.       — Давай лучше немного посидим здесь, — отведя взгляд, тихо попросила Гермиона.       Наруто кивнул и уселся на первую парту.       — А хочешь, я расскажу тебе что-нибудь о нашем мире?       Вновь подняв на него покрасневшие глаза, Гермиона осторожно кивнула. Украдкой улыбнувшись, Наруто уселся поудобнее и заговорил:       — Значит так, давай я тебе расскажу о Хокаге — так называются главы нашей деревни. Все они очень крутые шиноби, и однажды я сам стану Хокаге — вот увидишь!..