***
Уклонившись от очередной атаки, Саске выхватил из закреплённых за спиной ножен катану и пропустил через неё чакру Райтона — Наруто среагировал на удивление быстро и прежде, чем удар достиг его, сокрушил клинок Молнии какой-то техникой Футона. — Выкуси, Саске! — крикнул он. — Ветер сильнее Молнии! Несколько недоумённо взглянув на друга — и когда только успел ума понабраться? — Саске ехидненько так улыбнулся. — А как насчёт Огня? — А? — не понял Наруто. В следующий миг он уже носился по Комнате, уворачиваясь от Катона. — Придурок, ттебаё!.. — А это даже не Аматерасу, — сказал Саске. — Кстати, не хочешь попробовать? Вместе с этим твоим сюрикеном вообще загляденье будет. — Точно! — Наруто резво отскочил за колонну, где создал двух клонов; пару секунд спустя он вылетел из укрытия с криком: — Футон: Расен Сюрикен! «Ну ладно», — подумал Саске и активировал Мангекью. Парни одновременно сорвались с мест и бросились друг к другу, но вдруг между ними со стремительностью молнии возник Четвёртый Хокаге. — Прекратите немедленно! — грозно крикнул он. Саске резко замер в паре метров от него и перевёл взгляд на Наруто, тоже остановившегося, с крайней неохотой развеявшего технику. — Ты чего? Мы же просто тренировались. — Кажется, я запретил тебе использовать Расен Сюрикен на тренировках, пока мы не поймём, как избежать его побочных действий на твоё тело, — сурово сказал Четвёртый и повернулся к Учихе. — А ты, Саске, оставь Мангекью Шаринган для занятий с Итачи и Мадарой-саном. И чтобы больше подобного не было, иначе я буду вынужден ввести санкции. — Как скажете, — ровно произнёс Саске, про себя раздражаясь от того, что его отчитывают, словно маленького. — Ладно, — проворчал Наруто. Выдернув из пола у своих ног кунай с меткой Хирайшина, Четвёртый кивнул и вернулся на порог беседки. Парни переглянулись. — Не хочу больше сражаться, — буркнул Саске. — Честно, я тоже, — отозвался Наруто, и Саске достал волшебную палочку. — Как насчёт попрактиковать Патронус? — Дураком меня хочешь выставить, да? — проворчал друг. — Вообще-то, я хотел помочь. С подозрением покосившись на него, Наруто всё-таки тоже достал палочку. Взмахнув своей, Саске уверенно произнёс: — Экспекто Патронум! — и с удовольствием и гордостью посмотрел на большого кота, чинно зашагавшего по каменному полу. Проворчав что-то о том, что его друг — позёр, Наруто тоже предпринял попытку: — Экспекто Патронум! Его палочка выплюнула лишь струю серебристого дыма. — Хренов Кьюби, — сквозь зубы процедил он. — Кьюби? — Четвёртый, заинтересовавшись, вновь подошёл ближе. — Думаешь, это он не даёт тебе вызвать Патронус? — Он сам мне так и сказал, — пожаловался Наруто на своего бидзю. Четвёртый задумчиво потёр подбородок. — Что ж, может, нам и удастся что-нибудь сделать с этим, — наконец сказал он и поманил сына в сторону. — Пойдём, попробуем кое-что. — Ага! — радостно кивнул Наруто и побежал следом за Четвёртым. Досадуя на то, как быстро друг его бросил, Саске хмыкнул, стараясь не выдать своих истинных чувств, и перешёл в беседку. Взяв с книжной полки один из фолиантов, он раскрыл его на главе, посвящённой Патронусам. «Ну что, будем учить тебя говорить», — усевшись на татами, мысленно поставил Саске в известность серебристого кота.***
Отойдя вместе с отцом за колонну, Наруто с любопытством посмотрел на него. — Так что ты придумал, пап? — На самом деле, мы с Первым уже давно думали над этим, — признался отец. — Ты — джинчурики, Наруто, но всё ещё не можешь использовать силу своего бидзю. Предположение, что последует сейчас, ошарашило. — И что?.. — голос дрогнул. — Ты… вы с Первым хотите научить меня использовать силу Кьюби? — Думаю, пришла пора, — серьёзно сказал отец. — Это точно, — согласился с ним подошедший Хаширама. Наруто повернулся к нему. — А Сакура-чан?.. — Я попросил её провести полное обследование Саске, — успокоил Первый. — Я подумал, внимание твоих друзей к нашей задумке пока привлекать не стоит. Посмотрев сначала на Первого, потом на отца, Наруто нервно сглотнул. — А что, если не получится? — тихо спросил он. — Кьюби уже вырывался из-под моего контроля — я тогда таких дел наворотил, даттебаё. — Не беспокойся, — Хаширама шагнул вперёд и плавным движением извлёк из-под майки парня тонкую цепочку, на которой висел отливающий синим и серым кристалл. — Когда-то я подарил это ожерелье Цунаде. С его помощью я могу брать под контроль чакру бидзю. — Круто, а я и не знал, — улыбнулся Наруто, по-новому взглянув на побрякушку, выигранную в давнем споре. — Но я не думаю, что вмешательство Хаширамы-самы потребуется, — сказал отец. — В этом сражении ты будешь не один. — Не один? — удивлённо переспросил Наруто. — Я пойду с тобой, — ответил отец. — Кроме того, я рассчитываю ещё на кое-какую помощь. — Вот оно что, — кивнул Первый с таким видом, словно бы что-то понял. — Ну как, Наруто, — спросил отец, — ты готов? Помедлив секунду, собравшись с мыслями, Наруто кивнул. — Поехали! Он закрыл глаза и перенёсся сознанием к клетке бидзю. — Наруто! — прорычал Лис, поднимая голову. — Не только я, — усмехнулся парень и указал на возникшего рядом отца. — Помнишь моего папу, Кьюби? Судя по низкому, угрожающему рыку, Девятихвостый ещё как помнил. «Наруто, — мысленно обратился к нему отец, — сейчас я сниму печать, удерживающую Кьюби. Твоя задача — дотянуться до его чакры своей и вытянуть её. Это будет как перетягивание каната: ты будешь тянуть к себе, но и Лис — к себе. Ни в коем случае не позволь ему поглотить твою энергию. Ты меня понял?» «Кажись, да». «Тогда начнём». На пальцах правой руки отца засветились сгустки чакры; приподняв майку Наруто, он коснулся отчётливо проступившей на его животе печати и повернул запястье. В ответ на действие замок на клетке бидзю стал открываться сегмент за сегментом, пока створки двери не распахнулись, и Лис с оглушительным рёвом не вырвался наружу. Но прежде, чем он успел что-либо сделать, отец обрушил на Девятихвостого мощную технику Ветра, ненадолго припечатавшую зверя к залитому водой полу. «Сейчас!» Наруто напрягся и коснулся своей чакрой Кьюби. Лис зарычал, но тут же сам вцепился в энергию джинчурики и потянул её на себя. Отец вновь атаковал бидзю, но тот взмахнул хвостами — Минато отлетел куда-то во тьму. Проводив его взглядом, Девятихвостый повернул голову к парню. — Вот мы и остались одни, Наруто… В голове тут же зазвучали голоса, поначалу чуть слышные, но всё набиравшие силу: «Кто этот мальчик?» «Нет, не разговаривай с ним! Он плохой!» «Почему? Он выглядит таким одиноким?» «Просто не подходи к нему, ясно?..» «Ну что, будем играть?» «Только не зовите этого…» «Мелкий хулиган!» «Вредитель!» «Чудовище!» «Монстр!» «Демон!» — Нет! — стремительно теряя силы, крикнул Наруто. Вовремя заметив, что его чакра уже почти дошла до Кьюби, он попытался отдёрнуть её, но сил не хватало. — Наруто! — донёсся, словно сквозь сон, взволнованный голос отца. И вдруг всё исчезло: клетка, Кьюби, залитый водой пол — всё растворилось в потоке золотистого света, преобразовавшегося в какое-то странное пространство, где, казалось, вовсе не существовали понятия времени, верха и низа, права и лева. Остался только Наруто, измученный борьбой, но целый и невредимый, и молодая женщина с длинными красными волосами, стоявшая перед ним. — Наруто, — мягко произнесла она, улыбаясь. — Кто ты? — с подозрением спросил Наруто. Улыбка женщины сделалась ещё шире. — А ты не догадываешься? Мысли как-то неожиданно смешались, безумно заметались в голове. Какие-то рассуждения, ассоциации, знания и личные выводы подсказывали ответ — но какое всё это имеет значение, когда вот она стоит перед ним, улыбающаяся, светящаяся от счастья, живая… — Мама?.. — прошептал Наруто, не замечая, как по щекам заструились дорожки слёз. Женщина кивнула. — Да, Наруто. Я твоя… Не дав ей договорить, Наруто бросился к матери и заключил её в объятия, уткнулся лицом в плечо. — Мама… — пробормотал он, не справляясь с чувствами. — Всегда… всю жизнь я так хотел познакомиться с тобой, даттебаё… — Даттебаё, значит, — произнесла Узумаки Кушина, обнимая его. — И вправду мой сын. — Наруто во многом похож на тебя. Отстранившись от матери, Наруто повернулся к отцу, быстро утирая слёзы рукавом. — Пап, и ты тут? А Кьюби?.. — Он подождёт, — отозвался отец; медленно, словно сам не верил в происходящее, он подошёл ближе. — Кушина… — Минато… В голосах их обоих было столько всего: счастья, тепла, заботы, тоски расставанья и радости встречи, столько любви, нежной, трогательной, преданной, что Наруто испытал искреннюю гордость за своих родителей. — Семейные обнимашки? — чуть ворчливо, не справляясь с голосом, спросил он, раскидывая в стороны руки. Минато и Кушина с улыбками переглянулись и обняли сына. Какое-то время трое стояли так, наслаждаясь мгновеньями встречи с любимыми. Первым не выдержал Наруто. — Мам, пап, я так рад! — воскликнул он, готовый прыгать от радости. — У меня столько к вам обоим вопросов!.. — Мы ответим на них, — заверил его отец. — Давай только сначала разберёмся с Кьюби, ттебане, — быстро предложила мама. Наруто засмеялся. — Ттебане? — Ах, ну у меня тик такой: когда волнуюсь, я всегда это говорю, ттебане, — смутившись, сказала она. — Обожаю эту твою черту, — с улыбкой произнёс отец, и мать, улыбнувшись, поцеловала его. Дав родителям немного насладиться друг другом, Наруто тихонечко покашлял. — Вы, кажись, что-то там про Кьюби говорили. — Да, конечно, — мать воинственно сжала руку в кулак. — Вперёд, мальчики! Моргнув, Наруто вновь обнаружил себя перед клеткой бидзю. Кьюби зарычал и попробовал напасть, но тут из тела джинчурики возникли толстые и прочные цепи, моментально опутавшие зверя. — Эта чакра!.. — прогремел Девятихвостый, и впервые в его тоне послышался отголосок беспокойства. — Кушина! «Я не смогу удерживать его долго, — мысленно сказала мама. — Действуй быстро, отец тебя прикроет». — Получи-ка наше семейное комбо! — крикнул Наруто, бросаясь к Лису. — Поглаживание питомца против шерсти! В следующую секунду на бидзю обрушились полсотни его клонов с Расенганами, атаку которых поддерживал своими техниками отец. Вдвоём шиноби удалось завалить Кьюби на лопатки, а Кушина надёжно опутала его цепями. «Давай, Наруто, это твой шанс!» Подскочив к Девятихвостому, он вцепился своей чакрой в его мёртвой хваткой и потянул что было мочи. Лис рычал и сопротивлялся, но Наруто придавала сил помощь родителей, их любовь, которую он ощущал каждой клеточкой тела. И наконец ему удалось: огромный сгусток красновато-оранжевой чакры покинул тело Кьюби и влился в его собственное. «Отлично!» — мысленно воскликнула мама. — Молодец, — похвалил отец, вставая рядом. — А теперь… Он быстро сложил печати — и двери клетки вновь захлопнулись, прежде чем обессиливший бидзю сумел хоть что-нибудь предпринять. — Это ещё не конец! — угрожающе прорычал Кьюби из-за решётки. — На сегодня — конец, — возразил отец и повернулся к Наруто, ошарашенно рассматривавшему своё тело, покрытое жёлто-оранжевой чакрой. — Что это?! — Твой режим Хвостатого, — отозвался отец, с интересом наблюдая за ним. — Но давай ты насладишься им после. Сейчас нам стоит вернуться к твоей маме: у неё не так много времени. Наруто тут же помрачнел. — Ах да… — Не грусти, — подбодрила его мать, когда шиноби вновь оказались в золотистом мире. — Я рада даже этой возможности побыть с тобой. Спасибо тебе, Минато,— она повернулась к отцу, — что запечатал часть моей чакры в Наруто. Мне так стыдно, что ради этого ты… — Только не начинай опять, — мягко перебил её отец. — Тебе не за что извиняться. Не трать время зря, используй свою возможность поговорить с сыном. — Конечно, — кивнула мама. — Ну, Наруто, о чём бы ты хотел спросить свою маму? Наруто задумался. Вопросов к матери у него было море, но первым делом он спросил: — А как случилось так, что вы влюбились друг в друга? Его родители вновь переглянулись. — Это очень хорошая история, — с широкой улыбкой сказала Кушина, усаживаясь и устраивая на коленях руки, и родные последовали её примеру. — Мы встретились в самом начале моей жизни в Конохе. Меня привезли из Узушио, чтобы я стала шиноби Листа, а также обучалась у Узумаки Мито, бывшей в то время джинчурики Кьюби. Из-за особенной и сильной чакры глава клана выбрал меня как смену Мито-самы. — Получается, ты тоже была джинчурики Лиса, — проговорил Наруто, услышав подтверждение уже приходившей ему в голову мысли. — Да, — отозвалась мама. — Но это потом. Сначала я много училась, совершенствовала контроль чакры, осваивала клановые фуиндзюцу и, конечно же, вместе с другими детьми ходила в Академию. Впрочем, там меня невзлюбили: я, приезжая, сразу же на представлении заявила, что собираюсь стать Хокаге. — Стать Хокаге? — переспросил Наруто. «Походу, это у меня наследственное», — не без удовольствия подумал он. — Ага, — кивнула мать. — Из-за этого я показалась всем тогда зазнайкой и воображалой. Кроме того, мои красные волосы никому не понравились, и мальчишки за них и за круглое личико стали дразнить меня Помидоркой. — А, и папа сразу заступился за тебя! — догадался Наруто. Но отец неловко улыбнулся и потёр затылок, а мамка сжала руку в кулак. — А вот и не угадал! — сладеньким голоском пропела она. — Я просто накостыляла тем мальчишкам так, что больше они про помидорки в моём присутствии и не заикались. Вместо этого они стали называть меня Кровавой Хабанеро. — Бедные парни были в ужасе, — прошептал отец, наклонившись к Наруто. — Она колотила их так, что потом… — Ты что-то сказал, милый? — Что ты была неподражаема тогда, любимая, — быстро ответил отец. Кушина светло улыбнулась ему. Минато и Наруто обменялись полунапуганными взглядами. «И чего ж я ржал с Кибы и Шикамару, когда они говорили, что матери их порой вгоняют в ужас?» — подумал парень. — В общем, в Академии я только и делала, что дралась, — продолжила рассказ мама, — и всегда побеждала, уж поверь. Надо мной больше никто не рисковал смеяться, но и любви ко мне, разумеется, у окружающих не прибавилось. Даже когда я стала генином, у меня по-прежнему не было друзей. — А вы в Академии не общались? — спросил Наруто удивлённо. — Нет, — покачал головой отец. — Я был тогда застенчивым тихоней, а Кушина… — Не обижайся, но со стороны ты выглядел просто каким-то слабаком, — сказала мама, откидывая за спину волосы. — Ну, я догадывался, — отозвался отец, ничуть, похоже, не обидевшись на её замечание. — В общем, между нами не было совершенно ничего общего, — произнесла мама. — До одного случая. — Какого? — жадно поинтересовался Наруто. Кушина вздохнула. — Наверное, тебе уже говорили, что у шиноби клана Узумаки уникальная чакра. — Ага, — закивал Наруто. — Итачи что-то такое рассказывал. — Итачи? — переспросила мама. — Сын Фугаку и Микото? — Да, — подтвердил отец с грустной улыбкой. — Из него вышел потрясающий шиноби. — А что их младшенький, Саске? — А он, это, мой лучший друг, — чуть смущённо признался Наруто. — Ох, я так рада! — воскликнула мама, прямо-таки лучась счастьем. — Ну, в смысле, Минато ведь очень дружил с Фугаку, а я — с Микото… Так здорово, что и наши дети дружат, ттебане! — Это точно! — горячо поддержал её Наруто. — Но ты начинала рассказывать… — Да, конечно, — поспешно кивнула мама. — Видишь ли, многие страны хотели прибрать к рукам шиноби с такой редкой чакрой, какая была у меня. В общем, однажды ночью отряд шиноби из Скрытого Облака похитил меня, — она снова вздохнула. — Признаюсь честно, я не рассчитывала на помощь — да и кто бы бросился искать ненормальную чужачку? Но я всё равно, как учили в Академии, оставляла след, по которому меня смогли бы найти: вырывала пряди волос и бросала их на дорогу. К счастью, было темно и похитители не заметили ничего. Мы уже были почти возле границы, а я отчаялась дождаться спасенья, когда вдруг какая-то тень атаковала врагов и сразила их. А когда из-за облаков наконец показалась луна, я увидела перед собой Минато, — мать улыбнулась отцу, и он ласково взял её за руку. — Он единственный заметил след из моих волос и не побоялся прийти мне на помощь. С тех пор Минато стал сильнее в моих глазах, а ещё… — она слегка покраснела, — а ещё я влюбилась в него, ттебане. — Мог ли я мечтать о большем? — отец нежно обнял её одной рукой за талию. — С тех пор мы были вместе, бок о бок прошли через все препятствия и несчастья. С поддержкой Кушины я смог стать Хокаге — но куда большим счастьем для нас обоих было твоё рождение, Наруто. — Ну прям засмущали, ттебаё, — по-доброму проворчал Наруто. — Жаль только, что нам пришлось так рано покинуть тебя, — сказала мама с грустью и болью. — Но у нас не было выбора, — отец заговорил серьёзно. — Я очень хочу, чтобы ты это понимал, сын. — Я понимаю, — кивнул Наруто. Раньше, возможно, он мог бы и не поверить в это, но теперь, видя родителей перед собой, заглядывая в их глаза, осознавал, что иначе как по принуждению они бы его не оставили. — Но что тогда?.. Не закончив вопрос, он осёкся: сердце ёкнуло, когда увидел свет, исходящий от матери. — Моя чакра почти закончилась, — тяжело вздохнула она. — Пора прощаться. — Уже? — пробормотал Наруто. — Мама, я о стольком ещё хотел тебя спросить!.. — Прости, мальчик мой, — Кушина подалась вперёд и заключила сына в прощальные объятия, — я безумно, безумно сильно хочу остаться с тобой, но не могу. Минато расскажет тебе остальное, что не успела я. Главное, помни, Наруто: я люблю тебя, сынок, люблю и всегда буду любить… Слова матери растаяли мягким шелестом, как и она сама. Открыв глаза, Наруто снова оказался в Тайной комнате, а рядом с ним стояли отец с печальной улыбкой на губах и Первый Хокаге, внимательно рассматривавший их обоих. — У вас получилось, — скорее констатировал, чем спросил он. «Я люблю тебя…» — Да, — подтвердил отец, видя, что Наруто не торопится отвечать. Первый вновь перевёл взгляд на Наруто. — Что с вами случилось там? Тряхнув головой, Наруто счастливо улыбнулся. — Я наконец-то познакомился с мамой, даттебаё!***
Стоило Итачи войти в Тайную комнату, к нему подскочил невероятно довольный чем-то Наруто. — Тебе привет! — От кого? — вежливо уточнил Итачи, попутно ища взглядом брата. Наруто заулыбался ещё шире. — От моей мамы! Удивлённо заморгав, переваривая услышанное, Итачи повернулся к нему. — Боюсь, я не совсем тебя… — Меня учили управлять чакрой Кьюби, — стал охотно объяснять Наруто. — Когда я и папа сражались с ним в моём подсознании, появилась мама и помогла нам с Лисом, а потом мы так классно поговорили, ттебаё! — Рад за тебя, — сказал Итачи совершенно искренне. Наруто расплылся в абсолютно счастливой улыбке и ускакал обратно к беседке. — Ох уж эти Узумаки, — проворчал Мадара, приняв свой нормальный облик. — Энергии в них через край. — Да, конечно, — отстранённо согласился с ним Итачи. Проверка сочинений студентов в тот вечер упорно не шла: сидя в своём кабинете, Итачи, как ни старался, не мог сосредоточиться на работе. Задумчиво поглаживая кончиком пера подбородок, он думал о куноичи, которую знал когда-то давно. Весёлая и энергичная, никогда не унывающая, Кушина-сан нередко заходила в гости к его матери и, наболтавшись с подругой, уделяла внимание и Итачи. Она обожала по-доброму подшучивать над ним за любовь к чтению, но однажды сама принесла ему несколько принадлежавших клану Узумаки свитков по истории и сказала с заговорщицкой улыбкой, что это будет их маленький секрет. Возвращал эти свитки Итачи уже после её смерти. Он до сих пор помнил шок родителей, когда стало известно о гибели Четвёртого и его супруги. Но затем им сказали, что сын Минато и Кушины выжил — и мать в тот же день, не предупредив ушедшего с головой в работу отца, взяв с собой обоих сыновей и сказав, что ведёт их на прогулку, направилась в госпиталь Конохи. Из детства Итачи помнил, что мать почти никогда не плакала — но тогда, стоя перед стеклом, по другую сторону которого находилась палата с новорождёнными, глядя на одного из младенцев — смугленького, с ярко-голубыми глазами и забавными полосочками, похожими на лисьи усы, на щеках, — не смогла сдержать слёз. — Кушина… — бормотала она, не отрывая взгляд от младенца. В коридоре было пустынно, и никто не слышал её слов кроме трёхмесячного младенца в специальной сумке-держателе и пятилетнего мальчика. — Этот ребёнок — сын героев, — сказала мать, крепче сжимая руку Итачи. — Ах, как бы я хотела забрать его отсюда, вырастить, как своего… Но я не могу… Тогда Итачи не понимал её слова до конца. Правда открылась ему лишь годы спустя, после вступления в АНБУ: Учих и без того подозревали в организации нападения Девятихвостого, а если бы клан выказал желание забрать маленького джинчурики к себе… — Брат? Итачи легко вздрогнул, вырванный голосом из поглотивших его воспоминаний. — С тобой всё хорошо? — спросил Саске, закрывая дверь и подходя к столу. — Ты не отвечал на стук. — Всё в порядке, я просто задумался, — ответил Итачи. — Ты что-то хотел? Отото неопределённо пожал плечами — впрочем, Итачи прекрасно понял скрытый подтекст этого жеста. Он умел учиться на своих ошибках, поэтому сразу отложил перо в сторону и вместе с братом перебрался в кресла у камина. — Наруто осваивает режим бидзю, — произнёс Саске с непередаваемой интонацией, в которой причудливым образом сочетались предвкушение, лёгкая зависть, нетерпение и даже затаённая гордость. — А ты — Сусано, — заметил Итачи, взмахами палочки организовывая всё для чаепития. — Интересно, что сильнее. Итачи внимательно посмотрел на него. — Смысл не в том, кто сильнее, а как хорошо вы сможете скомбинировать свои атаки, Саске. — Да, я знаю, — чуть поспешно ответил брат, принимая чашку. — Просто любопытно. Тут уж Итачи не мог поспорить: и в самом деле, не могло остаться безынтересным, какая из этих двух невероятных техник мощнее. Некоторое время братья провели в молчании, а затем Саске сказал: — Нии-сан, я тут думал… о том, что будет, когда мы попадём в наш мир. Итачи на миг прикрыл глаза. Уже какое-то время он ждал этого разговора. — Ты должен вернуться в Коноху, — произнёс он не допускающим возражения тоном. — Но что намерен делать ты? — Обо мне не волнуйся, я смогу о себе позаботиться. — Ты ведь не можешь вернуться в Акацуки, — упорствовал отото. — Так почему бы тебе не пойти со мной? — Нет, — Итачи решительно покачал головой. — Моя миссия навсегда должна остаться секретной, иначе будет подорвано доверие к руководству деревни, а от этого всем станет только хуже. И не смотри на меня так, Саске. Есть жертвы, приносить которые ради мира — долг шиноби. — Да плевать мне на долг, — процедил он. — Долг — всего лишь красивые слова, а ты — мой брат, которого я уже терял один раз. Кажется, я говорил тебе тогда, перед обменом глазами: я не позволю тебе снова бросить меня, Итачи. Хотя отото и был в тот момент как никогда серьёзен, Итачи тепло и растроганно улыбнулся. — Что бы ни произошло по возвращении в наш мир, всегда помни главное, Саске: даже не находясь рядом, я всегда буду с тобой.***
В гриффиндорской Общей гостиной, как и в остальные дни этих каникул, большинство студентов с разной степенью усердия готовились к экзаменам. Особенно тяжело приходилось пяти- и семикурсникам, которых в этом году ожидали СОВ и ЖАБА, соответственно. Поэтому, не желая мозолить занимающимся товарищам глаза своим ничегонеделанием, шиноби сразу же после обеда отправились прогуляться. — Слушай, Хината, — произнёс Дейдара, когда они неспешно шли по коридорам школы, — как насчёт немного тайдзюцу? — Давай, — кивнула она. — Только в Комнате, наверное, опять Наруто-кун и Саске-кун занимаются и места может не хватить. — А я и не имел в виду, что обязательно надо идти туда, — отозвался Дейдара и протянул девушке руку. С улыбкой Хината взяла его за руку и позволила вести себя. Следовать за нукенином — то, что когда-то казалось страшным и безумным, здесь, в этом мире, стало так естественно. «Но что будет, когда мы вернёмся домой?» В последнее время она всё чаще задумывалась об этом. В Хогвартсе, в условиях перемирия с Акацуки, у их отношений был шанс — но как они сложатся, когда шиноби вновь окажутся в своём мире?.. — Сюда, — Дейдара остановился напротив голого участка стены в коридоре восьмого этажа. — Выручай-комната? — удивилась Хината; она не приходила сюда с тех пор, как был разоблачён ОД. — А почему бы и нет? Здесь-то нас точно никто искать не станет. Оставив её, Дейдара три раза прошёл мимо стены, прикрыв глаза, мысленно формулируя просьбу к Комнате. Когда он закончил третий проход, в глухом камне появилась дверь, которую Дейдара быстро открыл и скользнул внутрь. Последовав за ним, Хината оказалась в замечательном тренировочном зале. — Неплохо получилось, — довольно заметил Дейдара, беря из стойки боккен и на пробу нанося удар по воздуху. — Никогда у меня не выходило с этим, — признался он, задумчиво разглядывая оружие. — Зато Итачи будто родился с катаной в руке. А как Кисаме орудует Самехадой — вообще не представляю. — Я тоже не сильна в кендзюцу, — сказала Хината, подходя к нему. — Мой клан специализируется на рукопашном бое. — И Бьякугане, — усмехнулся Дейдара, возвращая боккен на место. — И Бьякугане, — согласилась Хината. Спросив взглядом, готова ли она, получив в ответ короткий кивок, Дейдара первым атаковал. Хината проворно уклонилась и тут же сама нанесла удар, затем ещё один, и ещё… Время в Выручай-комнате как будто замерло. Шиноби нападали, уворачивались, отступали, вновь бросались в бой, и никто и ничто не тревожило их, сосредоточенных, поглощённых тренировкой. Но вдруг в пылу сражения Хината, не уследив, зацепилась за что-то. Попробовав отскочить, она столкнулась с намеревавшимся атаковать её Дейдарой — от неожиданности не удержав равновесие, он упал, увлекая противницу за собой. Хината тихо ойкнула, но сделать ничего не успела и секунду спустя уже лежала на подрывнике. — Ксо! — засмеялся Дейдара. — Как дети малые! — Да уж, — смущённо проговорила Хината, досадуя на свою неуклюжесть. Хитро улыбнувшись, Дейдара быстро приподнялся на локтях и поцеловал её. Сначала удивившись, Хината ответила ему, чувствуя, как разливается по телу волна жара. — Прости, — отстранившись, сказала она и встала с парня. — Впредь постараюсь быть половчее. — Да ничего, — беспечно махнул рукой Дейдара, но тут же притянул Хинату обратно, заставил положить голову ему на грудь. — Что?.. — Давай полежим так немного, — тихо попросил Дейдара, закрывая глаза. Хината теснее прижалась к нему. Некоторое время они лежали в тишине. — Дейдара? — Мм? — Сходишь попозже со мной в одно место? — Куда скажешь, Хината. Куда скажешь.***
Полностью поглощённый процессом, Сасори осторожно изготавливал мельчайшую деталь для куклы, когда вдруг резко распахнулась дверь, которую он, помнится, запирал заклятием. — Привет! Лишь два человека во всём мире позволяли себе вот так беззастенчиво заваливаться к нему. Хотя нет, теперь только один: неугомонный напарник всё-таки в конце концов научился элементарным манерам, а вот Анко в последнее время всё реже давала себе труд стучать. — Я занят, — не оборачиваясь, коротко бросил Сасори. Его холодность Анко ничуть не смутила. Подойдя ближе, она остановилась у него за спиной. — Что строгаешь? Сасори аж передёрнуло. Ну вот как она умудрилась всего одной фразой низвергнуть его Искусство до уровня детской возни в песочнице? — Новую марионетку. — А-а… Сасори не стал реагировать, сосредоточенный на детали, но Анко никогда не сдавалась так просто. Наклонившись, она поцеловала его в ухо и тут же отскочила подальше: знала, как он это не любит. Недовольно нахмурившись, Сасори отложил инструмент и обернулся. — Что тебе от меня нужно? Глаза Анко масляно заблестели. — Пошли выпьем. — Издеваешься? Сейчас час дня. — Вообще-то, четыре, — заметила Анко; скользяще шагнув к нему, остановилась совсем близко. — Я ведь исполняю твои желания — исполняй и ты мои. — По-моему, мы в расчёте, — прохладно отозвался Сасори. — В прошлый раз ты мне чуть палец не откусила. — Скажи спасибо, не что-нибудь посущественней, — оскалилась Анко. — Да и вообще, сам виноват. Это была моя месть. Сасори вскинул бровь. — За что же, позволь спросить? Разве ты осталась недовольна? — Это за то, что… хм… за то, что ты нукенин и в целом неприятная личность, ага! Сасори скептически хмыкнул, но тут же перехватил её руки и, потянув на себя, резко усадил Анко к себе на колени. Пока она не успела опомниться, свободной рукой схватил её за горло и, заставив отвести голову в сторону, оставил на шее до неприличия красный засос. — А вот теперь можешь с полным правом обзывать меня, — спокойно произнёс Сасори, отпуская её. — Да ты совсем охренел! — Анко подлетела к настенному зеркалу и стала рассматривать отметину. — Немедленно залечи это! — И не подумаю, — отозвался Сасори, со скрываемым удовольствием наблюдая за ней. — Я же нукенин и неприятная личность, забыла? — Скотина ты! — рыкнула Анко. — Ты!.. Да слов таких нету, чтобы тебя описать! — Ну-ну, девочка моя, не ругайся. — Я тебе не девочка! — То есть определение «моя» тебя не смущает? В мгновение ока Анко подскочила к нему и занесла руку для пощёчины. Но удара так и не последовало — замерев на секунду, джонин поцеловала его. Усмехнувшись, Сасори положил руки на её талию, но Анко тут же вывернулась. — Пошли выпьем. — Не начинай сначала. — А ты не занудствуй. И вообще, за это, — она драматично указала на засос на шее, — ты мне теперь должен. — Если хочешь, могу убрать, — предложил Сасори. — Теперь уже не надо, — заявила Анко и, взяв его за руку, заставила подняться. — Надо было ловить момент: теперь так просто не отделаешься. — Ты так же невыносима, как мой напарник, честное слово, — проворчал Сасори, но всё-таки последовал за ней, ловя себя на мысли, что не уверен до конца, какого из напарников Анко напоминает ему больше.***
Наконец Дейдара понял, куда они идут. — И что у тебя за дело к Анко? — Скоро узнаешь, — загадочно улыбнулась Хината, на сей раз исполнявшая роль проводника. Не став спорить, Дейдара пожал плечами и продолжил следовать за ней. Эта девушка стала для него в какой-то мере личной путеводной звездой, и Дейдара хотел и впредь, даже вернувшись домой, иметь её подле себя. «Но на что я готов, чтобы сохранить её?» — раз за разом спрашивал он себя, однако никак не мог найти ответ. Лучшая мысль сводилась к тому, чтобы по возвращении сразу же выкрасть Хинату, доставить на базу Акацуки и уломать Лидера принять в их бравые ряды. После этого они смогли бы работать вместе, ходить на миссии, сражаться, живя лишь сегодняшним днём. Безумная идея, безбашенная — но другие и того хуже. Остановившись перед входом в кабинет Анко, Хината уверенно постучала, но лишь минуты две спустя дверь слегка приоткрылась, и джонин, взъерошенная и с рассеянно-очумелой улыбкой на губах, выглянула в образовавшуюся щель. — А, это вы, — кивнула она и отворила дверь шире, пропуская их внутрь. — Как раз вовремя… Но Дейдара уже не слушал её — перешагнув порог, наткнулся на пристальный взгляд напарника. — Добрый день, Сасори-сан, — вежливо поздоровалась с ним Хината. Впрочем, на девушку Сасори не обратил ни малейшего внимания, молча продолжая разглядывать Дейдару. — Хината, давай поскорее решай свои дела с Анко, и пойдём, — проговорил Дейдара. Он в упор не понимал, как напарник оказался здесь, в комнате джонина Конохи, да ещё и сидящим на татами перед низким столом, накрытым как для пьянки — и Дейдаре это неведение совсем не нравилось. — Дела, между прочим, у вас, — заявила Анко. — И пока в них не разберётесь, хрен мы вас отсюда выпустим! — решительно схватив Хинату за руку, Анко вывела её из комнаты и захлопнула дверь. В замке щёлкнул ключ. Дейдара проводил их недоумённым взглядом. — И что это было? — Очевидно, попытка заставить нас помириться, — флегматично отозвался Сасори. Теперь Дейдара покосился на него. — Ваша затея? — Хотел то же самое спросить у тебя. — Значит, их инициатива, — Дейдара выразительно закатил глаза. — Женщины… Напарник не сказал ничего, и в комнате повисло молчание. Неуютно поведя плечами, Дейдара спросил: — Что теперь? — Для начала, возможно, стоит решить, станем мы играть по их правилам или же вырвемся силой, — всё тем же бесстрастным тоном произнёс Сасори. Ненадолго задумавшись, Дейдара сел на татами напротив напарника. — Ну тогда давайте, что ли, поговорим, да. — Хорошо, — на удивление просто согласился Сасори. — Давай поговорим, — он сложил руки на груди, взгляд сделался пристальным. — Ты ведь понимаешь, что вызвало мой гнев? — Ваш гнев, да? — фыркнул Дейдара, демонстративно принимая ту же позу. — Между прочим, у нас с вами не было полноценного договора касательно Итачи. — Но ты обещал мне, что не станешь вмешиваться, что бы ни произошло, — заметил напарник. — Забавно, но ровно то же самое я пообещал Итачи. А потом вдруг оказалось, что я не такой уж плохой человек… — И ты принял удар на себя, чтобы спасти от смерти друга. — Вот только не надо ёрничать! Это было правильно, и я ничуть не жалею, вот так-то! — А зачем тогда сейчас оправдываешься передо мной? Дейдара тихо цыкнул, но тут же ответил: — А вы сами-то чего так переживали последний месяц? — Думаешь, я переживал, да ещё и из-за нашей с тобой ссоры? — прохладно осведомился напарник. — Я это знаю. По лицу Сасори скользнула тень усмешки. — Я редко прибегаю к этому методу ведения переговоров, — произнёс он, слегка наклоняясь вперёд, — но давай говорить начистоту. Ты предал моё доверие, спутался с коноховцами, влюбился в одну из них. Знаю, в твоём возрасте любая привязанность кажется настоящими чувствами, достойными жертв, на что накладывается тот факт, что чувство долга и ответственность у тебя развиты не особенно сильно. Знаю, что сейчас от предательства Акацуки тебя отделяет лишь тонкая грань осознания, что пойти тебе больше попросту некуда. Понимая всё это, я не хочу, чтобы ты по глупости ушёл из организации, ровно как и не имею ни малейшего желания после этого вылавливать тебя и убивать: хватит с меня проблемы и в виде одного беглого напарника. Внимательно выслушав, Дейдара медленно кивнул, принимая его мнение, после чего заговорил сам: — Сразу могу вас обрадовать, что не собираюсь уходить из Акацуки, ни из-за Хинаты, ни по каким-то другим причинам. И раз уж у нас минутка откровений, скажу прямо: что меня бесит в вас, Сасори-но-Данна, так это показное наплевательское отношение ко всем. Делаете вид, что вам всё равно, что думают о вас другие, что одиночество для вас — норма, — он прямо посмотрел в глаза напарнику. — Нет, не норма, иначе бы вы так не заводились из-за моего «предательства», — он жестом обозначил, что берёт это слово в кавычки. — У вас есть сердце, Данна, и никак в толк не возьму, зачем вам это скрывать, да. Уголки губ Сасори слегка приподнялись — почти незаметное движение, но Дейдара научился видеть его за годы совместной работы. Теперь можно вздохнуть спокойно; может, напарник и продолжит спектакль с обидой, но своё прощение Дейдара уже получил. — Ты ничего не понял, потому что молод и глуп, — язвительно произнёс Сасори, — но так уж и быть, объясню: бессердечный и живой нукенин лучше, чем откровенный, но мёртвый. — Не, ну в общем-то я согласен, — с деланной неохотой кивнул Дейдара. — Но мы-то с вами в одной лодке — можно немножко и подружелюбней, да. — Я учту, — почти серьёзно сказал Сасори. Не удержавшись, Дейдара расплылся в хитрой улыбке. — Тогда скажите, Сасори-но-Данна, это не вы ли, случаем, Анко тот жёсткий засос поставили? — Заметил, значит. — Ксо, да его трудно не заметить! — засмеялся Дейдара, но тут же спросил уже тише: — Нет, серьёзно, вы что, реально с Анко?.. Секундная заминка — принятие решения. — Реально. Впрочем, для нас обоих это не более чем попытка переиграть друг друга, в процессе удовлетворив определённые потребности. Дейдара присвистнул. В голове у него уже созрел десяток вопросов, но по взгляду Сасори он понял, что тема закрыта.***
Анко сидела прямо на полу, прислонившись спиной к стене коридора, отстранённо наблюдая за тем, как нетерпеливо теребит рукава свитера стоявшая напротив Хината. — Так тихо, — проговорила она, беспокойно посматривая на дверь. — На мой взгляд, это хороший знак, — отозвалась Анко. — Было бы хуже, если бы эти чёртовы нукенины устроили войнушку прямо в моём кабинете. — Прошу, не говорите так о них, Анко-сан. — А что? — Анко запрокинула голову и уставилась в потолок. — Обидно за своего парня? — Просто не понимаю, зачем вы ругаете их, хотя на самом деле помогаете, — спокойно ответила Хината. — Для поддержания имиджа. Выражение лица Хинаты можно было трактовать самым вежливым образом как «Странная вы». Анко это вполне устраивало. Ещё несколько минут прошло в напряжённой тишине. — И всё-таки вы уверены, что всё обойдётся? Анко закатила глаза. — Разумеется, — ворчливо отозвалась она. — Я не первый год в разведке и прекрасно знаю, как влиять на людей. Кстати, тебе бы тоже стоило поучиться этому, раз уж твой парень — нукенин, — Хината посмотрела на неё с определённым укором, но Анко как ни в чём не бывало продолжила: — Запоминай: путь к сердцу любого мужчины лежит через стол. — Вы серьёзно? — Хината удивлённо вскинула брови. — Абсолютно, — решительно подтвердила Анко. — Столы ведь разные бывают: обеденный, переговорный, пыточный… — П-пыточный?! — Ну не бледней же ты так! Да, пыточный, и тут два варианта использования: либо пытают тебя, и благородный герой несчастную девушку спасает; либо ты пытаешь его, — Анко кровожадно усмехнулась. — Знаешь, некоторым мужикам реально нравятся властные, жестокие женщины. — Вы сейчас говорите такие вещи, — покачала головой Хината. — Да ладно, успокойся, — отмахнулась Анко. — Не нравятся тебе такие настольные игры — можно ведь придумать и другие, более приятные. В дверь со стороны комнаты легко постучали. — Выпускайте, мм. — Разобрались со своими делами? — строго спросила Анко. — Тебе что, мировое соглашение предъявить с подписью? — проворчал Дейдара. — А вы составили? — Ну разумеется. Открывай, покажем. Тихо усмехнувшись, Анко поднялась с пола и отпёрла дверь. Дейдара оперативно выскользнул в коридор, словно опасался, что его опять запрут. — Эй, а документ предъявить? — шутливо нахмурилась Анко. — Ничего не знаю, спрашивай у Данны, — невиннейшим тоном протянул Дейдара и, приобняв Хинату за талию, увёл её прочь. Проводив их взглядом, Анко вернулась в кабинет и опустилась на татами рядом с Сасори, отстранённо глядевшим перед собой. — Что, без меня пил? — с претензией спросила она. — Уже накрыло? Кукловод перевёл взгляд на неё. — Как думаешь, у меня есть сердце? От такого вопроса Анко опешила, но вида не подала. — Могу сбегать за скальпелем — проверим. Сасори лениво махнул рукой и наполнил рюмки; протянув одну ей, сказал: — Представь себе гипотетическую женщину, Анко. — Зачем? — Просто представь. — Ладно, представила. — Забыл уточнить, что эта женщина любопытна не в меру и обожает совать свой нос в чужие дела. — О, ну всё с ней понятно, — закатила глаза Анко. — А теперь представь гипотетического мужчину, который поссорился с товарищем. Женщина узнала об этом и, не в силах пройти мимо, решила их помирить. — Логично, она же везде нос суёт. — И в самом деле. Но, что самое удивительное, задуманное ей удалось. — Неужели? — Анко пристально посмотрела на него. — И что же тот мужчина? — Как ни странно, он ей благодарен. Анко хмыкнула. — Довольно странный способ сказать «спасибо», — заметила она. Сасори пожал плечами. — Но мы ведь с тобой оба странные. Услышав это, Анко искренне рассмеялась. — Точно-точно! Скорпион и Змея. — Смотрю, запало тебе в душу. — Но нам подходит, разве нет? — усмехнулась Анко, осушая свою рюмку. — Даже противно, насколько подходит, — отозвался Сасори, следуя её примеру.***
Древний замок замер, словно в ожидании. Мягкие тени скользили по его коридорам и комнатам, классам и спальням, по внутреннему двору, лугу, Запретному лесу, плясали танец с серебристыми бликами на поверхности Чёрного озера. В этот час именно тени правили миром — они и ещё бледный свет, посылаемый на землю с небес. В такие ночи, как эта, Мадара особенно любил оставаться один. В ночи полнолуния. Луна вообще имела на него какое-то странное, магическое влияние: когда она становилась такой круглой, яркой, манящей, Мадара не мог не ответить на её зов. Покидая тьму подземелий, он забирался на крышу Астрономической башни и оттуда всю ночь напролёт любовался светящимся диском на чёрном небесном просторе. Впрочем, любовался ли? В своей прошлой жизни Мадара позволял себе наслаждаться созерцанием идеально выкованного меча, гордого полёта сокола в вышине, красивого женского тела, скрытого под одеждой или полностью обнажённого… Но это другое. Луна манила его, говорила с ним тысячью и тысячью голосов, и, отдавшись её чарам, он порой забывал, кто есть, откуда пришёл, терял связь со всем тем, что делало его Учихой Мадарой. Растворяясь в бледном свете, попадал в поток видений, мелькавших мимо, как проносятся капли дождя во время бури. Гигантское, выше гор дерево тянется к небу, готовясь раскрыть лиловый бутон… Сидящий на цепи большой и косматый чёрный пёс силится сорваться с привязи… Два мальчика раз за разом сходятся в тренировочном бое, а умудрённый годами воин внимательно следит за ними… Статный брюнет кружит на руках девочку со светлыми хвостиками, и оба смеются… Белый кролик пристроился на коленях у красивой светловолосой женщины, она его гладит… Двое молодых шиноби разговаривают у водопада… Темноволосый юноша заглядывает в ручей, и в отражении вспыхивают глаза с красными эллипсами на чёрном фоне… Под мощным деревом стоят два воина, один в красной броне, другой в синей, но катаны в их руках опущены… Мужчина и женщина, пронзённые одним огромным когтем, говорят свои последние слова сыну — младенцу с полосками на щеках… Возведённый на берегу реки храм с изображённой над входом спиралью-водоворотом освещается лучами заходящего солнца… Две девочки, похожие, как сёстры, сидят в тренировочном зале перед суровым шиноби… Ребёнок плачет в разрушенном доме, но никто не слышит… Юноша с серебристыми глазами стоит на коленях перед ручьём и достаёт из него наполненную дымом стеклянную сферу… Молодая женщина в мрачном просторном помещении и мужчина, который ей обещает, что скоро всё встанет на свои места… Четверо людей выпускают из коротких палочек цветные искры, а воин в белом плаще улыбается им из центра круга, затканного паутиной символов… «Вот оно!..» Неожиданно видение пропало — словно чья-то рука резко выдернула Мадару оттуда. Нахмурившись, он сосредоточился на поиске источника постороннего вмешательства, как вдруг в его голове зазвучал голос: «Я чувствую тебя, незнакомец. Моё имя — Узумаки Нагато, и, кто бы ты ни был, я призываю тебя ответить мне».