Таксист

                    Данис изводил себя уже целый час. Как только понял, что оставил где-то телефон. И самое стрёмное, что это, скорее всего, был клуб «Перестройка». Он отчётливо помнил, как танцевал в свете ослепительного айфоновского фонарика. Как его целовали в шею. Как он лихорадочно одевался. Как побежал по коридору, натыкаясь на вездесущие коробки. Как халатно не взял телефон. Никогда не было так херово. Хотя вроде и проказа-то так себе, с «Лениным» на крыше не сравнится. Во-первых, Данис представил себе, как находят его телефон. Хорошо, если какой-нибудь работник затырит, а если самому Татаринову отдадут! Тот же расследование начнёт: кто тут зажигал? Данис, раздетый, сидел на зеброидном пледе и выразительно озвучивал пришедший в голову фрагмент русской сказки:        — «Кто ложился в мою постель и смял её! — заревел Михайло Иваныч страшным голосом. — Кто ложился в мою постель и смял её! — зарычала Настасья Петровна. А Татаринов подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тоненьким голосом: — Кто ложился в мою постель! И вдруг он увидел Данечку и завизжал так, как будто его режут: — Вот он! Держи, держи! Вот он! Ай-ай-ай! Держи!»       Ещё неприятно давило в груди и в башке оттого, как Ник вчера сказал, что ему больше не нужно звонить. Хотя и звонить-то не по чему! Простого городского телефона нет — даже такси не вызвать. Надо пилить до «Перестройки» на общественном транспорте. Благо ключи есть… Есть? И Дан вспомнил, что фитнесс-клуб закрывал Ник. Он подскочил и, запутываясь в пледе, побежал в коридор, к куртке… В карманах пусто. И пусто в груди. Надо ехать к Нику, у него ключи от «Перестройки», у него надежда вернуть телефон, у него ещё что-то важное осталось…       Дан наскоро выпил растворимого кофе и сквозь морозный дымный город и вялую активность выходного дня помчал на другой конец города, на метро с пересадкой и на автобусе две остановки. Серый «хендай» стоял на обычном месте, но домофон издевательски молчал. Дан даже проскользнул в подъезд с какой-то местной жительницей. Но и стук непосредственно в квартиру Ника ничего не дал. Его нет дома. Но раз не на машине — значит, он недалеко! Данис подождал минут пятнадцать, примостившись на узеньком подоконнике. Но деятельная натура не позволяла просто так сидеть. Он решил дойти до «Перестройки».       Боковые двери были напрочь открыты. Дан было сунулся туда, но услышал мужские голоса и не успел спрятаться. Из открытой двери маленькой комнаты вышел пожилой мужчина, зыркнул на него и грозно окрикнул:       — Чего тебе тут надо? Шуруй отсюда!       Он ухватился за коробку и потащил её вглубь клуба. Дан понял, что секретная операция по вызволению телефона срывается, так как миновать открытую дверь, где, похоже, работники собирали мебель для раздевалки, не удастся… Да ещё и услышал, как мужик с коробкой крикнул кому-то:       — Эй, Татарин! Надо бы закрыть вход, ходят тут всякие!       Очевидно, господин Татаринов на объекте: нужно сваливать! И Данис устремился обратно, во дворы, ближе к дому Ника.       Суббота получалась беспонтовая. Три часа ожидания, бесцельного мотания по ближайшему торговому центру, безвкусный обед в вонючей кафешке, бессмысленное знакомство с собачницей Викой, которая выгуливала в Никином дворе сразу двух смешных чау-чау. Всякий раз в надежде, что он пропустил Ника, Данис подходил к домофону и убеждался, что тот всё ещё не пришёл. Как назло, ещё и мороз вдарил, на уличной скамейке просто так не посидишь, всю задницу можно отморозить. Да и перчаток с собой не взял, пальцы превратились в недвижные сосульки. Поэтому Дан, в конце концов, прямо-таки поселился на узком подоконнике.       Ник появился тогда, когда Данис совсем уже отчаялся и невообразимо жалел себя. Он бодро поднимался по лесенке и, когда увидел сутулую фигурку на фоне заиндевевшего окна, то не просто остановился, а бухнулся о невидимую стену, словно манекен в краш-тесте, и даже за лоб схватился «от удара».       — Дан? Ты чего тут?       — Умира-а-аю… — простонал в ответ Данис.       — А почему именно здесь?       — Потому что именно у тебя ключи от рая! — Дан спрыгнул с подоконника. — Блин, ты где ходишь-то? Я больше трёх часов тебя жду.       — Я работал.       — Не пизди! Машина твоя здесь!       — У меня ещё работа есть…       — Короче, веди меня в свой рай, грей, корми, холь и лелей! А ещё спасай меня от неминучей татарской смерти!       — Что это ты умирать собрался?       — Я телефон вчера потерял! И ключи от «Перестройки» у тебя остались. Мужикам же в понедельник их нужно Татаринову вернуть…       — А-а-а… Я-то думал, что серьёзное случилось…       — А серьёзней некуда! Если Татаринов найдёт мой телефон, то у него наверняка вопросы возникнут, как он там оказался. Да и вообще… жалко же айфонушку, сроднился я с ним.       — Не найдёт, мы заберём потом. Ключи же есть.       — Как бы не было поздно, он сегодня мебель монтировал. Если только в тот зал с шестом не заходил, то есть шанс…       — А ты откуда знаешь, что он там был?       — Сунулся туда и собственными глазами увидел!       — Татаринова?       — Ну типа того!       — И как он тебе?       — Ты меня домой-то к себе не пустишь, что ли? Я уж-ж-жасно замёрз!       — Пойдём…       В квартире Ника блаженное тепло! Данис припал к батарее и сидел, обнявшись с ней, долгое время, пока хозяин квартиры не стал его отлеплять силой, чтобы накормить несчастное замёрзшее создание. Ник успел нажарить пару сковородок яиц с хлебом и теперь сервировал стол — вернее, пол. Принёс электрочайник с кипятком, кружки и нарезанный лимон. Потом вытряхнул Даниса из куртки, отобрал у него шапку и «подал» к «столу». Тот же вместо яичницы схватил чайник и нежно обнял горячий корпус.       — Ешь давай! На кого я нажарил столько?       — Я не могу согреться… И ещё я переживаю за свой телефончик.       — Переживаешь так, что аж трясёт? Нечего переживать, я сейчас поем, схожу в «Перестройку» и найду его там.       — Они, наверное, ещё работают, надо попозже.       — А тебя трясёт не от температуры?       — Фик знает!       Никита протянул руку ко лбу любителя чайников. Так и есть — лоб горячий.       — Эх ты! Заболел ведь!       — Это я вчера полуголый за Селезнем выбежал из «Пираньи», да и сегодня… тебя ждал.       — Тоже полуголый?       — Ты меня сейчас лечить будешь!       — Сейчас пойду за твоим телефоном и в аптеку загляну.       — Что ты там купишь мне?       — Клизму, зелёнку, тест для беременных, беруши, зубную нить, антипохмелин, ну и, пожалуй, парацетамол.       — Всё бы нормально, только вот парацетамол зачем?       — На всякий случай!       За шутками-прибаутками Дан действительно ощутил, что простудился: изнутри жарило, из носа лилось, но ехать болеть домой он не хотел. Во-первых, ему было как-то надёжней с Ником. Во-вторых, он хотел с ним поговорить о вчерашнем и решил это сделать непременно сегодня. В-третьих, просто не хотел домой…       Никита доел «свою сковородку» яичницы с тостами, велел Дану выпить пару чашек чая с лимоном и отправился вызволять несчастный айфон. Болезный честно выдул одну чашку чая, улёгся на матрац, забрался под плед и стал ожидать спасателя телефонов. По спине и шее бегали распоясавшиеся температурные мурашки, кончики пальцев леденели, а в голове растекалась огненная лава. Навалилась болезненная дрёма.       Сколько он проспал — непонятно, но когда услышал звук ключа в двери, уже смеркалось. Зимой, конечно, темнеет рано, но Дан подумал, что всё равно Ник слишком долго искал его телефон. «Наверное, не нашёл… — лениво пробилась неприятная мысль, — искал, искал и не нашёл, поэтому и долго». Никита заглянул в комнату и почему-то отправился в ванную. Видимо, он решил, что его гость крепко спит, поэтому ничего ему не сказал. А потом он тоже не стал его тревожить, сразу пошёл на кухню. Данис услышал шум закипающей в чайнике воды, звук приветствия от всемирно известной операционки, запах сигареты и стук открытия форточки. Вставать было тяжело, окружающее его пространство казалось слишком зябким, а гнёздышко под пледом — таким уютным и тёплым. Но Данис совершил усилие, завернулся в плед и прошлёпал на кухню под слепящий свет из голошеей лампы, убого свесившей свою стеклянную головку прямо из неэстетичной дыры в потолке.       Ник сидел на полу. На кособокой табуретке стояла большая кружка с кофе, тут же жестяная крышка с банки — вместо пепельницы. На коленях открыт ноутбук, из которого текут проводки к массивным наушникам. Ник не услышал приход гостя. Да и не увидел, так как он склонился над экраном и что-то увлечённо набирал. У Дана была возможность рассмотреть его ещё раз и удивиться их отчаянному различию. Аристократ и работяга, «прынц татарский» и богатырь русский, «вирус» и «антивирус». Вдруг Данис заметил, что на правой руке, на костяшках кисти, ссадины, причём не застарелые, а новьё! До крови, кожа содрана. Гость решительно вошёл в кухню, и Ник поднял на него голову. Так и есть: слева разбита губа, из носа торчит ватный тампон, а справа вспухла бровь и поверх неё криво приклеен пластырь с бинтовой прокладочкой. Красавец!       Ник стянул с себя «уши»:       — Ну? Как чувствуешь себя, температурный?       — При чём тут я? Что у тебя за боевой раскрас?       — Ну-у-у… так получилось…       — Постой! Это ты в «Перестройке», что ли? На хозяев напоролся? — громко догадался Дан.       — Ну-у-у… В общем-то, да, — неуверенно ответил Ник.       — Охуеть! Зачем же ты полез, раз они ещё там были?       — Да не было там никого! Все уже ушли, темно, заперто.       — Ты зашёл, включил свет, начал искать, а тут кто-то вернулся! Сам Татаринов?       — Э-э-э… наверное, он…       — А, ну да, ты ж его не видел! И что? Ты ему нафигачил?       — Ну и он мне.       — Чёрт! Ты вырвался-то хоть без полицейской сирены?       — Без ментов. Убежал.       — Блядь… Ник, мне, если честно, стыдно, я тебя так подставил…       — Ерунда! Наоборот, даже хорошо, что я сходил туда…       — Чем хорошо?       — Вот! Твой телефон! — Никита вытащил из-под ноутбука плиточку в кожаном футляре.       — Бли-и-ин… Ник, ты мой герой! — Данис любовно взял телефон и уселся рядом со своим героем. — Айфонушку спас, меня, змея подколодного, пригрел, Татаринову накостылял, да ещё и убёг неузнанным… Неузнанным ведь? Последствий-то хоть не будет? Тебя не загребут?       — Не загребут. Не парься. Последствия только вот — на лице. Я парацетамол купил, и ещё мне в аптеке какой-то антивирусный препарат насоветовали. Так что пей!       Данис пододвинулся к Нику вплотную, тот недоумённо отодвинулся. Настырный укутанный в плед Дан пододвинулся ещё раз, Ник от него. Тогда температурный гость двинул своё тельце так, что прижал своего героя к стене.       — Ты чего? У тебя лихорадка? — Ник попытался отшутиться.       — Пока у меня не сильно болит горло и нет температурной горячки, ты меня сейчас выслушаешь! — угрожающе начал Дан, от него веяло жаром, поэтому Никита всё-таки обеспокоенно всмотрелся в лицо наглого гостя. — Возможно, я изредка выгляжу как инфантильный идиот, но уверяю тебя, с логикой и памятью у меня всё нормально. Особенно на трезвую голову. Да я и не слепой… Ты безропотно приезжаешь на мои вызовы, нянчишься со мной с пьяным, свою постель предоставил, когда меня припёрло, по морде вон получил из-за моего телефона, ну и вчера… Ты же не думаешь, что я привык к такому отношению? Если я начинаю выплясывать стриптиз, то либо друзья ржут, либо присоединяются, либо получаю в лоб пиздюлей. Заметь, не поцелуев, а именно пиздюлей! А ты целовал меня и тискал не в шутку. И есть два объяснения твоего поведения. Первое, ты имеешь ко мне какой-то шкурный интерес, к примеру, выведываешь у меня коммерческие тайны нашей фирмы, нанят конкурентами или сам собираешься фитнес-бизнесом заняться, а тут я — бесплатный консультант-сплетник. Но это объяснение… какое-то из сферы киноиндустрии. Второе наверняковое! Ты гей, а я тебе нравлюсь. Это так?       Ник судорожно сглотнул и попытался встать, закрывая ноутбук. Но настырный клещ не дал, вцепился в плечо и буравит чёрным взглядом.       — Ни-и-к! Я прав? Тебе не стоит бояться сказать мне это. Я не гомофоб. Хотя, наверное, и не гей. Дело в том, что у меня был печальный опыт секса с мужчиной. Ничего, кроме боли и унижения, я из этого опыта не вынес. Это был мой сосед. Старше меня лет на пять. Сначала просто дружили, он представлялся мне таким крутым, интересным, знающим. Подвозил меня на тачке до ледового дворца, до школы иногда… Короче, зачем вся эта романистика? Он изнасиловал меня. Это было омерзительно. Враз он прекратил быть крутым и интересным. Глаза нелепо закатывал, слюняво дышал мне в шею, скрутил меня, когда я попятился и сказал «нет», врезал. А потом бегал вокруг меня, чуть не плача, с сумасшедшим блеском в глазах. Мазал чем-то, таблетки предлагал, обещал блага всякие неземные… Я после этого с неделю лежал, изучал потолок. Мать решила, что у меня срыв из-за экзаменов надвигающихся. Даже думал выхлестать все те таблетки, что она принесла для моего успокоения. Но я оказался живуч и силён. Сразу после школы уехал жить к отцу, хотя мать и обижалась, и забыл этого соседа как дурной сон, решил, что я-то точно ни в чём не виноват! Вот я тебе и рассказал. Теперь ты!       — Я не собираюсь тебя насиловать. И у меня нет никакой истории. Хочешь, я отвезу тебя домой?       — Ни-и-ик! Ты мне не ответил. Ты гей?       Никита наконец вырвался из лапок гостя, стряхнул его с себя, соскочил с пола, отодвинув подальше ноут. Развернулся на Дана и выпалил зло:       — Собирайся! Я отвезу тебя! А то изнасилую нахрен!       — Я никуда не поеду, пока ты не ответишь.       — Хорошо! Я открываю фитнес-клуб, и меня интересуют те ценные сведения, которыми ты обладаешь! В пылу постельных утех я хотел их выведать у тебя! Вот и всё объяснение!       — Приду-у-урок! — заорал Данис. — Трудно сказать честно?       — А я честнее некуда! Считай, что это такой буржуинский шпионаж! А ты его — оп! — и раскусил! Ты просто гений разоблачений!       — Ах так! — прозвучало как угроза. Данис резко вынырнул из пледа и буквально запрыгнул на спину Ника. Обхватил шею горячими руками, обдал жаром тела, укусил рядом с ухом, потёрся щекой о щёку. Ник попытался сбросить. Зарычал. Но не получилось, он только перекинул температурное тело вперёд и прижал его к стенке. Доступ к накачанному телу и к разбитым губам стал более полным. И Дан поцеловал этого вруна. Так, что из ссадины потекла кровь и Ник закрыл глаза, и даже застонал в ответ, и руки оживил.       — Ну? — пыхтел Дан. — Скажи, что не хочешь меня! Расскажи ещё что-нибудь про фитнес и про шпионаж!       — Ты сам себе вр-р-раг! — прорычал Ник. И было понятно, что он уже не сможет остановиться. И ни высокая температура, ни вкус крови, ни здравый смысл уже не способны удержать его руки, его язык, его губы. Возможно, если бы Дан стал сопротивляться… Но он тоже вдруг выпал из сознания: его вдруг стало трясти, и это не гриппозная лихорадка. Сексуальная. Он впился пальцами в упругие мышцы, ловил щекой колкость подбородка, закинул ноги на бёдра. Внутри помимо болезненной горячки разгорался томительный жар и необузданная нежность. Вроде бы он привык быть хозяином положения в сексе, а тут направляли его. И это было ново, это было притягательно. В голове буйно переплелись все разумные соображения, вырастая в безумный причудливый сад. Сад похоти.       Дан даже не заметил, как его перенесли в комнату на тот самый матрас, как дёргано стали срывать с него одежду. Он чувствовал только сотни сухих поцелуев и шершавые ладони на животе, шее, спине, ногах. Позвоночник звенел, пальцы ног сводило, в висках ухало, а в паху пело и играло духовыми и струнными… какой-то бравурный марш. Дану даже в какой-то момент подумалось, что всё это болезненный бред. Но потом он ощутил, как его бравурный член оказался в горячем, тесном рту, — и весь бред про бред развеялся. Ему просто было охуительно, ухватил Ника за волосы, выгнулся ему навстречу и даже что-то кричал. Марш превратился в галоп и разнузданную свистопляску. Кончил на свой живот благодаря рукам Ника.       И уже было полетел в сон… Но почувствовал, как в заднице оказались чужие пальцы. Отрезвило вмиг! Сжал и ягодицы, и колени, и рот, и веки. И тут же услышал шёпот:       — Хорошо, не буду. Но ты хотя бы мне помоги…       И Данис обнял Ника. Уже с чувством провёл по упругому рельефу спины, ущипнул за сосок, лизнул в подбородок и шепнул:       — Давай свой шпионский орган, буду его пытать!

***

      Наутро у Даниса поднялась очень высокая температура. Оставлять его болеть на матрасе было негуманно. Поэтому Ник повёз его домой.       Там вызвал скорую. И там же и остался. Тем более, когда приехавший врач спросил у Даниса, кто будет за ним ухаживать, температурный ответил:       — Кто-кто? Таксист! Больше некому!