Кармин

Казалось, что Эмиль даже курит громко. Кольт мог поклясться, что слышит, как дым проникает в лёгкие, клубится в них, после чего с тихим мурлыканьем вырывается прямо в стратосферу. – Эмиль, заткнулся бы ты уже. Ты такой мудак, – ляпнул Кольт и в ответ получил недоуменный взгляд. – Что?! Я же молчал!.. Мудак?! Какого хуя ты меня так называешь?! – эта тирада человека-громкоговорителя прогремела с крыши чуть ли не на весь кампус. Скорчив гримасу неудовольствия, Кольт потушил сигарету и произнес: – Ага. Мудак. Ты в детстве громкоговоритель проглотил. В твоей медкарте так и написано. Эмиль только раскатисто рассмеялся. Но было спокойно. Кольту казалось, что он обожает Эмиля. Хотя с удовольствием спихнул бы его с крыши. Но этот человек-дуб верно зацепил бы Кольта веткой, и они бы оба слетели на землю. В общем–то, не самое плохое развитие событий. Странно, меньше недели назад он и не мог подумать, что Эмиль, этот призрак почти забытого прошлого, предстанет перед ним таким живым. Или, может быть, самого Кольта оживили, стряхнули с него пыль, как с залежавшейся на дальней полке книги, про которую не вспоминали много лет. Кольт посмотрел на свою руку, сжал пальцы. Рука уже не болела после недавней драки с Эмилем в первый учебный день, но Кольт попытался воскресить то ощущение, когда он лупил Эмиля со всей яростью, обидой, страхом, трепетом и любовью, наверное. Как будто очнулся от сна – и все чувства разом накинулись на него, как пираньи на упавшую в воду кровоточащую жертву, терзая его, беспощадно отрывая куски плоти. – Опять думаешь, где бы лысого погонять? – ударил по ушам вопрос. – Сколько у нас до урока? – Мы уже минут десять как на час опоздали. У тебя в башке пюре, а не мозги! До сих пор расписание не знаешь? Эмиль безразлично пожал плечами и уставился в сторону леса. Кроны деревьев таинственно шептались о чем-то. Кольт мог поклясться, что проскочило слово «гекатомба». Перевел взгляд на друга. Лицо Эмиля выражало лишь безмятежность. Безмятежность красивой аквариумной рыбки. – Поедешь деда навестить в эти выходные? – вдруг спросил Кольт, сам не понимая, зачем поднял эту тему. Эмиль не спеша развернулся, прислонился спиной к парапету. Кольт уже думал, что ответа не получит, но рыбка вдруг заговорила: – Не-а. Он же в коме, ему-то без разницы. Тем более отец трубку не берет, – Кольт уловил нечто позабытое в интонациях Эмиля. – Хрен он мне теперь ответит. – Даже не знаешь, в каком он состоянии? Эмиль развязным движением надвинул на глаза тёмные очки: – Слышал, что состояние стабильное, но какая перспектива – никто сказать не может. От врачей ничего внятного не добьёшься. – Твой дед и из худших передряг выбирался. Можешь представить, сколько всякого мне Самбиев нарассказывал про него? Марат Бекетов. Черт. Он же легенда! – Ага, – без энтузиазма согласился Эмиль. – А знаешь, если с этой легендой будет покончено, то и со мной тоже. – Не разочаровывай Самбиева. Он вроде как всю жизнь лелеял мечту о всех этих сюжетах. Ну, знаешь, в которых сурового старого босса бандитского клана смещает харизматичный парень, на которого никто не ставил, – усмехнулся Кольт. – Так только в кино бывает. Идиот твой Самбиев, – фыркнул Эмиль. – В кино не воплотили и половину того, что в жизни встречается. Кино скорее отстает от реальности по части разнообразия. Мы вот с тобой сейчас стоим тут на крыше, и есть бесчисленное множество вариантов развития событий из этой точки. Даже такой, что тебя через минуту изберут Императором Вселенной. Или такой, что я с разбегу сброшусь с крыши, а ты не сможешь доказать свою непричастность к моей смерти, и тебя упекут в тюрьму лет на двадцать. С этими словами Кольт развернулся и, мысленно считая шаги, подался в противоположном от Эмиля направлении. – На двадцать? Да кому ты сдался, чтобы за тебя такие сроки назначать… – лениво затянул Эмиль. Но тут Кольт, сделав всего восемь шагов, неожиданно для себя самого рванул с места и понесся к краю крыши со всей скоростью, на которую был способен. Солнце било прямо в глаза. Он зажмурился. В следующий момент почувствовал удар в районе груди, который прервал его движение. Повеяло сладко-пряным ароматом. Кольт открыл глаза и понял, что одноклассник его поймал своими ручищами, будто это совсем не стоило ему усилий. – А если бы мы оба слетели? – весело спросил Кольт. – Не слетели бы, – отмахнулся здоровяк. – Эх, Бекетов, не делай вид, будто тебя уже назначили Императором Пространства и Времени. Или я что-то пропустил? – Императоров не назначают, это чтоб ты знал. И уймись уже, Парамиров. Мне приложение надо скачать, а ты можешь дальше спрыгивать с крыши, - громогласно заявил Эмиль и с этими словами плюхнулся на задницу, достал мобильный и сосредоточенно уставился в экран, слегка приоткрыв рот. – Эх, Бекетов, нет у тебя воображения, – вздохнул Кольт. Теперь Кольту и самому казалось, что одноклассник прав: он и сам знал, что тот его поймает. Хотя еще несколько секунд назад у него вообще не было мыслей по этому поводу. – По воображению в интернет не выйдешь. А это средневековое говно все время виснет. Мне мобила нормальная нужна. Шёпот листвы настойчиво пробивался сквозь голос Эмиля, разрывал слова на звуки и расставлял паузы. И вот Кольт уже стоял и смотрел сверху за беззвучным движением губ друга, за тем, как ветер играл с его светлыми волосами, за тем, как струйка дыма от его сигареты рвалась в небо, но растворялась без остатка, не преодолев и полметра. Кольт заметил на вороте его белоснежной рубашки каплю крови. Капля вздрогнула и стала хаотично перемещаться. Кольт медленно опустился на колени, не сводя взгляда с красной точки. При ближайшем рассмотрении капля оказалась божьей коровкой. Она металась по белому полотну то ли от безысходности, то ли от сомнений – Кольт не мог понять. Мысли прервал раздражающий сигнал мобильника. – Чёрт, – процедил Эмиль. – Алиса звонит. – Ты будешь трубку брать? – Ещё чего! Пусть позлится! – Эмиль резко поднялся на ноги. Кольт только успел растерянно вскрикнуть: – Эй! – и тоже вскочил с колен. – Ты чего? – Бекетов слегка попятился. Красного пятна не было на рубашке. – Блин, не топчись! Ты не на дискотеке! Кольт вцепился в руку Эмиля, чтобы тот не дёргался, а сам принялся обеспокоенно вглядываться в рубероид. Но насекомого не было видно. – Чё потерял-то? – пробасил блондин. – Наверное, под рубашку тебе заползла. Не раздави только... Эмиль сдвинул брови и хотел было уже что-то сказать, как Кольт его опередил: – Это плохо для кармы. – Ты про Алису сейчас? Чё-то не въеду, – но навязчивый сигнал телефона переключил внимание Эмиля. На этот раз он почти мгновенно взял трубку: – Что, соскучилась по мне, детка? Опять это «детка». Это обращение, как и некоторые другие из своего скудного арсенала, Эмиль использовал не только тогда, когда пытался вывести из себя двоюродную сестру Алису: он адресовал его всем тем, чьи имена не утруждался запоминать. Кольт до сих пор не мог поверить, что Бекетов знает его имя. Здоровяк разразился смехом в трубку, запрокинув голову. Кольт поморщился. К груди подкатила волна приторного раздражения. Треснуть бы его сейчас как следует. Но вроде как повода нет. Кольт вернулся к разглядыванию рубероида. Эмиль тем временем закончил разговор, сунул телефон в задний карман брюк и многозначительно объявил: – Она будет ждать через десять минут у белого корпуса. Ты со мной? – Нет, детка, – съязвил Кольт, – я получил свою дозу Бекетовых на сегодня. Должен быть какой-то предел. Так что справишься со своей родственницей как-нибудь без меня. Он уже было направился к выходу с крыши, желая оставить Эмиля наедине с его раздумьями, но тут заметил, что проход преграждает знакомый худощавый силуэт. – Кольт! Кольт! Ко-ольт! – разнеслось по крыше. Силуэт двинулся к Кольту. Но через пару шагов споткнулся и нелепо приземлился на все четыре конечности. Однако это досадное происшествие не сбило его с намеченного плана. Он поднял взгляд на Кольта: – Кольт! – Да слышу я! У тебя что, особая разновидность синдрома Туретта? Постоянно мое имя, как заклинание, повторяешь. – А чё? Занятия кончились уже? – подал голос Эмиль. – У Валериных пацанов сегодня сбор, – Самбиев проигнорировал здоровяка, продолжая засыпать Кольта информацией. – На большом поле. В четыре. Там будут все. И мы их пересчитаем. Пока Ренат это говорил, не сводя своих огромных чёрных глаз с лица Кольта, Кольт подошел к нему, бесцеремонно схватил за куртку и рывком поставил на ноги. – Ага. Пересчитаем и поделим на ноль. Заодно в арифметике попрактикуешься. Ангелина Серафимовна только обрадуется твоему энтузиазму, – заключил Парамиров. Но Самбиев никак не унимался: – Во вторник Валера разобрался с Кремнем. И с его пацанами. Сам не видел, но слышал, неслабо опозорились пацаны… Кольт почувствовал, что попал в шторм. И имя этого шторма Самбиев Ренат. Бороться с ним бесполезно. Единственное, что остается – вцепиться в мачту изо всех сил и молить злого Господа о пощаде. Но на помощь пришел друг. – Слышь, малява, у нас с твоим «боссом» важное дело есть. А ты нас задерживаешь. Чего распереживался-то?! Сиди здесь и жди сигнала. Ренат пристально смотрел Бекетову прямо в глаза, пока тот говорил, а потом перевел взгляд на Кольта, как бы спрашивая, что ему делать. Кольт кивнул и добавил: – Тут будь, не светись, – Бекетов уже тянул его за рукав в сторону выхода. Кольт поспешил за ним, ощущая легкий холодок от того, что Ренат пронзает своим застывшим взглядом его спину. До белого корпуса они шли молча. Эмиль пыхтел и покусывал губы – знаменитая Бекетовская работа мысли. Кольт посмеялся про себя, что немногим дано лицезреть самого Эмиля Бекетова за умственной деятельностью. «Тебя приняли в касту избранных», – пронеслось в голове. Белый корпус сиял бриллиантовым свечением. Кольту вспомнилось, что у его отца была идея определить его в эту общагу для детей тех, кто мог себе позволить отваливать ежемесячно немало денежных единиц за комнаты повышенной комфортности, отдельное питание и прочие индикаторы роскоши. Хорошо, что он быстро от неё отказался. Все равно бы Кольт накосячил, и отец незамедлительно перевел бы его в типовой корпус в качестве наказания. Кольт же рассудил, что лишние напряги им обоим не нужны. Эмиль же определённо не был в восторге от того, как обошлась с ним судьба, и от перспективы до выпускного класса жить в этом «плебейском днище». Они уже подходили к назначенному месту, когда Эмиль нарушил молчание: – Похоже, что это отец подсуетился, когда деда подстрелили, и меня дёрнули в вашу унылую красную общагу. – Ты над этим всю дорогу размышлял? – Не только, – произнес Эмиль и заговорщически, почти шёпотом добавил: – Подыграешь мне? Кольт коротко кивнул и полез в карман за сигаретой. Эмиль уткнулся в телефон. Они устроились на лавочке под старым дубом, и Кольт успел сделать только две затяжки, когда заметил, что к ним вальяжно приближается фигура в белом. Даже издалека можно было точно определить, что это еще один отпрыск семейства Бекетовых: мировая знаменитость, шествующая по красной дорожке под пристальным вниманием камер, и то имела бы менее самодовольный вид. Ну и белая рубашка опять же. Вообще Кольт точно не помнил, как выглядела Алиса четыре года назад, когда он побывал в их доме на званом вечере. Но он точно помнил, что тогда у неё не было и намека на те формы, которые теперь можно было различить под свободной рубашкой. Взгляд Кольта, бесцеремонно скользивший по приближающейся фигуре, упал на какой-то предмет, который она несла в руках. Прямоугольной формы, завернутый в бумагу густо-красного цвета, как засохшая кровь. Внутри неприятно кольнуло, будто он услышал, как металл чиркнул по стеклу. Но это ощущение растаяло через мгновение, не оставив после себя даже пунктирного следа в мозгу Кольта. Алиса поравнялась с ними, равнодушно посмотрела на Кольта, как на стол в столовой, повернулась к Эмилю и, опередив его ровно настолько, чтобы тот успел приподняться с места и приоткрыть рот для произнесения заготовленной речи, спокойно сказала: – Какой же ты мудак, Эмиль Бекетов.