Лириум

      - Доставлено, как и было обещано. Будете проверять?       В голове гудело так, словно на неё кто-то надел кастрюлю и без устали бил по металлическим бокам половником. Посыльный Хартии едва был ростом Каллену по грудь, но это не мешало ему снисходительно смотреть из-под капюшона. Ткань была белой, как и окружающий снег, и воспалённые глаза рыцаря слезились, ныли, и он тёр их без конца. Командир нахмурился. Насмешливая улыбочка гнома так и призывала вскрыть плотно сколоченный ящик – трудно было поверить, но по заявлению контрабандиста в нём должен находиться месячный запас для всех храмовников Убежища.       Не отвечая, Каллен высвободил меч из ножен и подцепил им приколоченную крышку. Она довольно легко поддалась, и из ящика пахнуло забивающей промежутки прелой соломой. Теперь рыцарь понял, о чём говорил посыльный: контейнер был заполнен ровными рядами ячеек, в которых, подобно дорогому вину, покоились сосуды с ярко светящимся концентрированным лириумом. Желудок свело судорогой, которую удалось подавить усилием воли, но контрабандист понял сжатые кулаки рослого воина превратно, обеспокоенно, но, не теряя присущего хартийцам нагловатого тона, принялся разъяснять:       - Не волнуйтесь, они компактней, чем кажутся, тут ещё три слоя. Всё, как в накладной, - он достал из-за воротника сложенную вчетверо желтоватую бумагу и протянул Каллену. С началом войны магов и храмовников руководство лириумного «рукава» сменилось, и даже Тетрас с неудовольствием отметил, что с отколовшейся от преступных собратьев семьёй можно иметь дело. Но рыцарь продолжал относиться к контрабандистам со здравым подозрением, в чём его нельзя винить. - Только поосторожнее со светом, лириум его не очень-то жалует.       На эти слова рыцарь не отреагировал, поэтому гном сам осторожно прикрыл ящик, уложив по диагонали крышку. Бережённого бережёт бог, каким бы он ни был.       - Одна порция лишняя, Кадаш, - мрачно протянул бывший храмовник, стараясь не выдавать низкорослому посланцу, как сильно потяжелели пальцы. Он ненавидел ту часть себя, которая корила его за произнесённые слова. Рыцарь мог бы просто принять привезённое количество, и никто не узнал бы, никто не осудил бы командира.       - Как лишняя? Дайте-ка сюда, - он ухитрился-таки буквально вырвать у Каллена из рук свой документ, тут же впился в него колючим и подвижным взглядом серо-зелёных глаз.- Нет, всё правильно. Видите подпись? - издав непонятный звук, Кадаш сунул бумагу рыцарю под нос, тыкая толстым пальцем в угол:- Что заказано, то и получено.       - Здесь должна быть какая-то ошибка, - раздражённо гнул своё бывший храмовник. Его буквально начинало трясти, взгляд то и дело возвращался к злополучным бутылочкам, кокетливо выглядывающим из углов ящика. Лучше бы их вообще не было. Нездоровую тягу к лириуму проще переносить, когда предмет вожделения не маячит под носом. Но храмовникам нужен источник сил – будет наивно полагать, что кто-то ещё сможет защитить Убежище в случае атаки.       - Ничего не знаю. За товар было уплачено. Разбирайтесь между собой, я с этим возиться не собираюсь, - гном скрестил крепкие руки на груди. Кадаш сдул упавшую на лицо прядь, растворяющую весь ореол таинственности преступника.       - Будь моя воля, вы бы… - внутри Каллена клокотала злость. Его раздражало всё – снег, отсвечивающий в лицо, то, как он таял под тёплыми ногами, забираясь в стыки обуви, отчего генерал мёрз , а значит накидка, отвратительно хлопающая на морозном ветру, становясь обузой бронированному воину. Он буквально ненавидел свою головную боль, не желающие слушаться волосы, безнадёжное положение, Брешь, слепящую своим призрачным сиянием. Гнев копился в нём, откладывался холодным комом в животе и искал выхода в угрозах хартийцу, единственным грехом которого была эта ошибка.       - Что «мы»? Ваша «Инквизиция» - еретики, вы отрезаны от человечьей Церкви. Кто вам ещё лириум поставит? Не охота орзаммарцам ссориться с лучшим клиентом, - дерзко оскалил неожиданно здоровые зубы гном, и рыцарь прекрасно осознавал, что он прав. Пока не будет найден другой канал, эти контрабандисты – их единственная надежда. Но если бы сестра Лелиана не сказала, что знакома с одной Кадаш, Каллен сделал бы всё, что в его силах, чтобы сделки не было.       К чести этой семейки стоило отметить, что, не считая непомерных цен, они показали себя лучшими партнёрами, чем остальные отделения Хартии и даже Торговая Гильдия.       - Забирайте своё золото и убирайтесь, - потёр переносицу командир. Кожа начинала неметь от морщин, врезающихся всё глубже и глубже во влажную от холодного пота кожу.       - С превеликим удовольствием, достопочтенный сэр, - криво ухмыляясь, Кадаш отвесил клиенту затейливый поклон и, буркнув что-то себе под нос, быстрым шагом отправился прочь. У гномов были широкие ноги, и даже эта черта, не дающая контрабандисту проваливаться в снег по колено, бесила рыцаря.       Каллен не хотел смотреть, но свечение лириума так и притягивало взгляд. Губы мигом пересохли, и генерал воровато облизнулся, опустил руку, смутно чувствуя гладкое толстое стекло под собственными пальцами. На солнце металл зажужжал ещё громче. Хорошо бы сосуд сейчас выпал и разбился! Но рыцарь знал, что сугроб не даст родиться осколкам, и потому не разжал пальцев. Впрочем, они будто окоченели, и Каллену казалось, что он ни за что не сможет освободить дорогое приобретение, пока не согреется. Ящик закрылся. У Инквизиции есть маги, не так ли? Вот они, разодетые в пышные, оставшиеся с падения Кругов мантии, приветливо кивают, отвлекаются от разговоров, когда он проходит мимо. У них змеиные глаза – все знают, что командир когда-то был храмовником, и они только и ищут повод, возможность отплатить ему за злодеяния всех его братьев по Ордену. Нет, Каллен не даст им оружия против себя. Магия восстанавливается, и им вовсе не нужен лириум, чтобы выполнять свои обязанности. Нет, не нужен.       Вестница ведь тоже маг, не так ли? Ей-то все вокруг доверились разом, веря, что сама Андрасте её выбрала. Но стоит ли доверять дикарке, посланной на Конклав шпионить, только потому, что она обладает загадочным даром? Вдруг она и вправду убила Джустинию, как о ней говорят?       Дверь он захлопнул, почувствовав удар где-то у солнечного сплетения. В домике никого не было, и всё-таки, хрипло дыша, будто протащил брёвна от Редклифа до самых Морозных Гор, Каллен быстро оббегал взглядом жилище, которое делил с несколькими солдатами. Он сорвался с места, цеплялся ногами за койки, торопливо поправляя их одной рукой, буквально упал на спрявшийся за неприметным письменным столом стул. Что-то текло по лицу, увлажняло рот, и язык укусила соль, когда генерал облизнулся. Дрожащими пальцами он протирал помутневшее стекло, его пугало то, как часто моргали глаза, не спрашивая у хозяина разрешения.       Каллен остановился, затаив дыхание – какую власть имела над ним эта маленькая, лишняя явно не только в партии бутылочка? Лириум пел, успокаивая. Да, пусть рыцарь больше и не храмовник, кто знает, когда понадобится отбросить это ребячество и пожертвовать свободой ради других? Тогда лучше иметь оружие наготове. Командир позволил себе выпустить сокровище, оно мягко и глухо стукнуло по дереву, и генерал спрятал в ладони лицо. На улице не стихали разговоры, но здесь, в хижине, царило такое безмолвие, что генерал точно слышал, как бьётся его сердце, чудом забравшееся в горло. Каллен сглотнул густую слюну, надеясь вернуть его на место.       - Создатель милосердный, помоги мне бороться с этим искушением. Дай мне сил противостоять… - голос сорвался, дрогнул ослабленно, и рыцарь закричал, вскочив в ярости. Он крепко схватил сосуд и замахнулся, но в последний момент рука остановилась. Словно сквозь толщу воды Каллен услышал собственный сдавленный всхлип, оседая и прислоняясь к кровати. Он не может, просто не может разбить его. Рыцарь слаб. Все смертные слабы, разве должен один мужчина быть исключением?       - Должен, - ответил сам себе вполголоса рыцарь, поднимаясь. У жителей Убежища, у всей армии не было и не могло быть защитника, кроме него самого. Если однажды ради этого понадобится снова принять лириум – пусть, а пока путь поющий металл покоится в начавшей пылиться храмовничьей шкатулке. Каллену нужно быть сильным.

***

      Флорин уже не чувствовала пальцев. Пока у неё не было даже тонких перчаток, а под переливающимся в рассветном солнце снегом никак не хотело находиться что-нибудь стоящее. Кажется, она обобрала весь канаварис в округе. В иное время долийка с радостью полюбовалась бы на пробуждение дня: ей нравилось видеть, как светило сонно приветствует припорошённые белым деревья, щедро льющие смоляной аромат в долину (здесь, за воротами поселения, им даже удавалось перебивать грязный запах сборища людей), как лучи целуют белоснежные горные вершины, заставляя их зарумяниться, покрыться оранжевым и чувственно-розовым. Она уже привыкла к этому месту, и прозрачный горный воздух, слишком уж легко гуляющий в груди, уже не казался неприветливым. Даже Брешь, такая далёкая, танцующая в облаках зеленью подобно второму солнцу, отсюда уже не виделась такой угрожающей. Но сейчас эльфийка копалась под ногами, как заяц, ища хоть корешок, хоть стебелёк незавядшего съедобного растения. Когда попавшийся в очередной раз росток оказался обескровленным и непригодным в пищу, Лавеллан раздражённо взмахнула руками, заставляя разбрызгиваться растаявший от огня снег вокруг себя.       - Доброе утро, миледи Вестница, - удивлённый мужской голос заставил Флорин вздрогнуть, резко развернувшись в прыжке. Испуг быстро сменился вздохом облегчения – всего лишь генерал Каллен. Он был одним из тех немногих, кто адекватно относился к новоиспечённой спасительнице всея Тедаса.       - Андаран атиш`ан, командир, - она стукнула сапогом о сапог. С ними не возникло сложностей: хоть долийцы и предпочитали ходить босыми, порой жёсткие каменистые склоны Вольной Марки вынуждали клан Лавеллан носить обувь, и теперь Флорин осознавала необходимость отделять себя от земли крепкой подошвой. – Здесь вообще растёт что-нибудь? – рассерженно прошептала себе под нос эльфийка, хмуро оглядываясь.       - Вдали от лагеря. Я не рекомендовал бы вам искать травы у ворот. Не все жители Убежища соблюдают правила гигиены, - осторожно объяснил он. Лавеллан быстро поняла, что к чему, и, скривившись, торопливо вытерла руки о штаны. Она была уверена в цвете снега, в котором копалась, но ей стало не по себе.- Я не видел вас на завтраке. Почему вы не пришли?       От внимания долийки не укрылось, что Каллен по-прежнему избегал встречаться с ней глазами. Для неё это было отличным шансом беззастенчиво рассмотреть шемлена получше – всё равно ведь не заметит пристального взгляда. Ей непривычно было видеть подобного мужчину: его большая фигура казалась такой неповоротливой, тяжёлой, как у медведя, и пышный воротник накидки только усиливал впечатление. Лицо генерала не обладало изящными эльфийскими чертами, было открытым, но грозным, только слишком уж завораживало то, как утреннее солнце искрилось в пшеничных волосах. Засмотревшись на рваную полоску шрама у рта, Флорин не сразу осознала, что молчание затянулось.       - Я… о, боги, они все на меня пялятся. Люди, не знающие, кто я – потому что я долийка. Лучше даже, когда меня принимают за слугу, хотя они ведут себя с плоскоухими, как свиньи, - ей было неприятно вспоминать об этом, но она знала, что ничего пока сделать с этим не может. - Многие узнают меня. В толк не возьму, что хуже – когда те, кто всё ещё винит меня в произошедшем, буравят взглядом, или слепое обожание тех, кто верит в мою избранность. Вчера один решил взять у меня ленту на удачу. Так потом меня чуть не разорвали на обереги. Если бы не Кассандра, меня бы тут сейчас не было, - она вздохнула, собираясь с мыслями, и присела на удачно сложенную рядом горку из длинных досок. Хлопнув руками по острым коленкам, эльфийка иронично подвела итог:- В общем, я решила позавтракать дарами леса в одиночестве. Только что-то он не очень щедрый сегодня.       Она обернулась к генералу, и улыбка легла на лицо сама собой: Лавеллан успела заметить, как взгляд командира робко скользнул по ней. Каллен прочистил горло, и, сделав вид, что всё это время любовался облаками (они, дымчато-фиолетовые, очерченные цветами парусов аравелей, действительно были прекрасны), начал разворачивать свёрток, который Флорин сперва не заметила. Повеяло чем-то аппетитным, и долийка любопытно вытянула шею.       - Я взял себе кое-что перекусить до обеда, но, думаю, не будет вреда, если я разделю это с вами, - рыцарь разломил сытный бутерброд надвое, протянув половину Лавеллан: - Берите, Вестница, - командир смотрел ей в лицо, но девушка осознавала, что он зачем-то концентрируется на её переносице. Оставшееся он припрятал обратно.       - Спасибо, генерал, - с благодарностью приняла Вестница чужой паёк. Рот наполнился слюной, смущая хозяйку предвкушением, но Флорин подавила порыв вцепиться в еду зубами, одной рукой снимая с пояса для зелий флакон. - Это вам.       - Что это? – Каллен был озадачен протянутым Лавеллан зельем, мутноватым и золотисто мерцающим на свету, но взял его в руку. Благородный напиток, частично перелитый из бурдюка в стеклянный сосуд, уже не казался таким привлекательным.       - Хасиндская медовуха. Мне подарил её один друг, именно благодаря ему я добралась до Ферелдена невредимой, - эльфийка сделала первый укус. Ферелденские продукты имели странный жирный привкус, но сейчас ей было всё равно – она с удовольствием жевала немного чёрствый хлеб вперемешку с овощами и ломтиками несолёного варёного мяса.       - Не думаю, что стоит. Я не могу принять этого, - он попытался вернуть подарок обратно, но Флорин и не думала забирать отданное назад. Проглотив пережёванную пищу, она вытерла уголок рта согнутым указательным пальцем.       - Я настаиваю, командир Каллен. Это долийский обычай, - она всегда смотрела на генерала снизу вверх, а уж теперь и подавно. Но Лавеллан отчего-то не испытывала страха перед этим рослым и сильным шемленом, напротив, ей нравилось чувствовать себя тонкой и хрупкой рядом с ним.- Вы накормили меня, я взамен отдаю что-то своё.       - Хорошо. Странные у вас обычаи, - генерал вздохнул, и пузырёк перекочевал в небольшую сумку на поясе рыцаря. Он осторожно потёр шею, рассматривая безмолвную долину. Утром белизна не так ранила глаза Каллена, и он мог просто позволить себе наслаждаться моментом. Сегодня было теплее, чем вчера. - Я раньше не встречался лицом к лицу с долийцами.       - Поверьте, ваши повадки тоже иногда кажутся нам дикими, - болтая ногами, заверила командира Флорин. Ягодицы неприятно подмораживала проледеневшая древесина. Вновь уменьшив свою порцию, Лавеллан призналась: - Я вот, например, никак не научусь определять возраст молодых людей. Вы все такие высокие и крупные, а валласлина ни у кого нет.       - Что такое этот вала… васса?… - Генерал повернул голову к собеседнице. Длинное эльфийское слово никак не желало ложиться на язык, но это не помешало долийке понять вопрос.       - Валласлин. Если переводить на общий язык дословно, то это «письмо на крови». У меня на лице, видите? – она указала пальцем на переплетения гладких тёмных линий на своей коже. От бутерброда осталось совсем немного, но девушка ненадолго отложила его печальную кончину. - Мы наносим их нашим юношам и девушкам, когда они становятся взрослыми. У каждого свой узор, но есть определённая группа мотивов, на которых основывается рисунок.       - А ваша татуировка значит что-то? – Флорин не ожидала, что генерал заинтересуется её словами, но была только рада рассказать кому-то об обычаях своего народа. Ей нравилось делиться с другими фактами, хорошо известными только ей, но в клане долийские традиции были общеизвестны.       Теперь с бутербродом было покончено.       - Моя? – переспросила она, не сразу осознав, что именно хочет знать командир, но понимание пришло быстро:- А, мой валласлин. Это знаки Джуна, нашего бога ремесла.       - Но вы ведь не ремесленница? Я слышал, маги занимают особенное место у долийцев,- Каллен выглядел действительно удивлённым. А шемлен всё-таки что-то знает. Выходит, они не безнадёжны. Флорин кивнула:       - Конечно. Но мы все тесно связаны с Джуном. По легендам, это он научил Народ мастерить луки и ножи, а до него эльфы бесцельно скитались по лесам и ели только то, что находили, трясясь от страха и холода. Но мне больше всего нравится та часть предания, в котором говорится, что он сам себя создал, - хмыкнула эльфийка. Лавеллан не знала, как ярко вспыхивают её глаза, когда она говорит об этом. - Но вы ведь не лекцию мою пришли слушать? – смешливо передразнила недавнюю фразу командира долийка.       - Что? – озадаченно моргнул Каллен, наконец встретившись взглядом с синевой. - Нет, но я бы с удовольствием послушал, - неуверенно улыбнулся он, пытаясь припомнить реплику Вестницы. Его глаза, орехово-медовые, были удивительно тёплыми, хоть и строгими, и Лавеллан отметила про себя, что они странным образом гармонируют с шевелюрой генерала. - Только постарайтесь не распространяться о том, что верите в других богов. Боюсь, тогда поклонники вас уж точно не отпустят.       Она не ответила, первой разорвав зрительный контакт. Её внимание, казалось, было полностью завоёвано заледеневшим водопадом – волшебной скульптурой, памятнику самому движению.       - Это так странно, - наконец, высказалась она. Морозный воздух покусывал щёки, путался во вьющихся тёмных локонах, покрывал инеем ресницы, зачем-то делая реальность слишком ясной, напоминая долийке, что привычный мир остался позади.       - Что именно? – уточнил генерал, и под его тяжёлыми сапогами хрустнул снег. Лавеллан издала подобие смешка, чрезмерно грустного.       - Мой клан доброжелательно относится к шемленам, но хранительница с детства учила меня, что нужно вас опасаться. Особенно храмовников, - эльфийка почесала лоб, надеясь, что Каллен не обратит внимания на чешуйки, слезающие с обветренной кожи. Флорин взглянула на него: - Но вы, кажется, хороший человек.       Где-то позади скрипнули ворота, и Лавеллан поняла, что сладкое уединение сейчас будет нарушено.       - Приятно слышать это от вас, леди Вестница, - слегка кивнул он, не позволяя Лавеллан чувствовать неловкость от сказанного. Установившуюся внутри нестойкую гармонию растоптали солдаты, суетливые, шумные, полные энергии поутру. Каллен виновато поджал губы: - Мне пора начинать тренировку. Надеюсь увидеть вас на ужине, - Флорин не могла понять, подбадривает он её или за этим весёлым тоном не нужно искать подвоха.       - Если вы обещаете, что меня не разорвут на части верующие, - саркастично хмыкнула она, соскальзывая с досок. Она чувствовала себя неприкаянной: сейчас, пока Инквизиция только-только заявляет о своём существовании, работы у неё было мало, но гордость не позволяла долийке оставаться и докучать воинам и их командиру. Наверное, она прогуляется по ельнику: интендант Тренн просила поискать место, где можно заготавливать лес.       - Обещаю, Вестница, - совершенно серьёзно сказал он, и Флорин почувствовала, что внутри неё что-то дрогнуло.

***

      Таверна гудела. Не такой она бывала утром, когда сюда по очереди захаживали организованно трапезничать ячейки растущей Инквизиции. Сейчас же люди могли позволить себе забыть о дисциплине, расслабиться, обсудить прошедший день и просто выпустить пар. Это было полезно, хоть Каллен таверн и не любил. Рыцарь всегда предпочитал тишину и спокойствие, особенно теперь, когда от каждого шороха в голове начинали бить боевые барабаны.       Хозяйка хотела было подлететь с демонстрацией гостеприимства к столь редкому и важному посетителю, но генерал остановил её жестом руки. Он направлялся к длинному дубовому столу, у которого, где-то за толпой пьяных зевак, одобрительно шумящих и хохочущих, изредка слышался низкий голос с хрипотцой. Бронированному рыцарю не составило труда протиснуться сквозь толпу, прокладывая сильными руками себе дорогу через прорехи в живой стене из людей. Доспех защищал от сдавливания, но командир быстро почувствовал, как же невыносимо жарко было в металлической ловушке.       - Я знал, что найду тебя здесь, Тетрас, - то ли улыбнулся, то ли поморщился бывший храмовник, когда наконец увидел Варрика во главе стола, с самым что ни на есть довольным видом отпивающим из большой деревянной кружки прежде, чем сделать ставку. Судя по тому, как гном поигрывал пальцами, прикрывавшими перевёрнутые карты, удача была на его стороне.       - Ничего не могу с собой поделать. Матушка родила меня в придорожной таверне, и теперь меня неумолимо тянет к подобным заведениям, - шутливо ответил на сухую фразу Каллена киркволлец. Жёлтый свет свечей делал все линии мягче, но теплота была обманчива: пламя безжалостно высвечивало все недостатки, заставляя жирную кожу блестеть, морщины – становиться глубже.- Привет, Кудряшок, - подмигнул гном рыцарю, тем самым заставив его судорожно пригладить волосы. Как генерал ни старался справиться с кудрями, ничего лучше жёстких волн он от непослушных прядей добиться не смог. - Партийку в «Порочную добродетель»?       - Спасибо, откажусь, - вежливо кашлянул командир, однако, наконец, смягчив тон. - Нам надо поговорить. Сейчас. Взгляды присутствующих тут же сошлись на бывшем храмовнике, и он понял, почему же леди Лавеллан было так не по себе на завтраке. Генерал медленно оглядел зевак, приструняя их тяжёлым взглядом исподлобья.       - Всё настолько серьёзно? Могу я хотя бы доиграть? – изогнул бровь гном, прекрасно осознавая, что такой зануда и трудоголик, как Каллен, вряд ли стал бы требовать от него диалога только из одиночества. Нет, праздной беседой тут и не пахнет – к собственному сожалению Тетрас развил на это прекрасное чутьё.       - Ладно, только быстро. Я буду ждать тебя у выхода, - милостиво согласился Каллен и поспешно направился прочь, стараясь, чтобы его уход не выглядел бегством.       От холодного воздуха тут же онемела голова, но хотя бы сердце, от духоты трепещущее в груди, как пташка в клетке, медленно успокаивалось. Был уже поздний вечер: небо накрывал траурный вдовий полог, украшенный алмазной россыпью, и только Брешь, не устающая сиять, мешала темноте в полной мере опуститься на Убежище. Мешало тому и потрескивание дров: таверна не могла вместить всех, да и не все любили компанию, поэтому частенько случалось видеть, как, собравшись в очерченный светом кружок, стайки людей варили настоящую походную похлёбку и шептались о чём-то вполголоса. Каллен отошёл от двери, прислонился головой к холодной стене и прикрыл глаза, слушая, как свистит ветер. Рыцарь не знал, сколько простоял так, неподвижный, как статуя в Хоннлите, которую командир так боялся в детстве. Когда Варрик вышел из таверны, затылок болел от долгого давления, а левую щёку покалывало от нанесённых зимним дыханием снежинок.       - Ты как? – тихо спросил Варрик. Его голос был совсем близко, на полметра вбок и на столько же, если не больше – вниз. Кажется, вопрос звучал искренне.       - Хуже, чем хотелось бы, но намного лучше погибших на Конклаве, - резонно заметил Каллен и всё-таки открыл глаза. Тени удлинились, размывались под ногами, и где-то между горами догорал закат, фиолетовым заревом в агонии тянущий руки вверх. Рыцарь тряхнул головой. Ну и сравнения ему приходят на ум.       - Так о чём ты хотел поговорить со мной, Кудряшок? – терпеливо поинтересовался Тетрас. Он постарел с тех пор, как пропала Защитница. Морщины исполосовали лоб, печально легли у рта и под глазами, на широком горбе носа красовался свежий шрам. Да и не почувствовал бывший храмовник прежнего задора в гноме, когда он отшучивался пару десятков минут назад. Скорее подавленность.       - Варрик, это ведь ты договаривался о поставках с семьёй Кадаш? – порыв ветра дёрнул складки накидки, неуютно поскрёбся в стыки доспехов. Варрик, вышедший к рыцарю лишь в атласной красной рубахе, неприязненно поёжился, но гном, похоже, меньше всех страдал от ветров Морозных Гор.       - Вот дерьмо! – выругался Тетрас, даже не спросив, в чём дело. Злоба делала его похожим на барсука. Золото на нём в свете звёзд и костров тускло блестело, а Варрик метался, как листва в ураган: - Этот парнишка обсчитал тебя? Лириума недосчитались? Или он у нас что-то украл?       - Нет, Варрик, успокойся, - попытался утихомирить неожиданного союзника Инквизиции Каллен. Как объяснить ему, в чём суть дела, не выворачиваясь перед торгашом наизнанку? - Лириума… лириума наоборот слишком много.       - То есть как? – резко остановившись, переспросил Тетрас. Его грубое лицо выражало явное непонимание, и рыцарь сразу понял, что первая попытка провалилась.       - Сейчас у нас больше порций лириума, чем принимающих его храмовников. Нужно, чтобы это не повторилось, - плавно, стараясь больше не запинаться, пояснил Каллен. Но всё же хорошо, что он решил уладить всё сам – так он, по крайней мере, будет точно уверен в результате, каким бы он ни был.       - Погоди, Кудряшок, ты серьёзно? Да это большая удача, нужно… - посмеиваясь, скрестил руки на груди Тетрас, но его беспричинное веселье пришлось пресечь:       - Варрик! Я тот лишний храмовник, - чеканя слова, выпалил генерал. Да уж, деликатно не получилось. И рыцарь более чем уверен, что он ещё пожалеет об этом.       Дверь таверны резко раскрылась, едва не слетев с петель, и Сегритт, весело покачиваясь, с самым дурацким видом отправился к себе, пару раз едва не навернувшись на ровном месте. Покачав головой, гном хозяйским движением вернул дверь в прежнее положение. Убедившись, что больше лишних свидетелей нет, он вернулся к разговору:       - Хочешь сказать, ты?…- подавшись вперёд, многозначительно спросил Варрик почти шёпотом, обескураженно хмурясь. Каллену показалось, что для него действительно стало неожиданностью то, что пытается доверить ему командир.       - Да. Я больше не принимаю лириум, - кивнул генерал, с готовностью подтверждая предположение гнома. Он чувствовал необыкновенную решимость, замечая опасливую растерянность своего собеседника       - Я понял. Да, я всё улажу, - тяжело вздохнул Тетрас, проявляя понимание, которое генерал не рассчитывал в нём найти. Рассказчик поправил толстые кожаные перчатки, тоскливо поднял глаза на звёзды. В Киркволле они такие же, но здесь, кажется, они так близко, что можно рукой достать. Если бы Бартранд был в своём уме, он точно бы свихнулся от этого ощущения. Выпустив изо рта облачко пара, гном спросил: - Кто-нибудь ещё знает?       - Кассандра и несколько приближённых офицеров. Не хотел, чтобы эту тему мусолили все, кому не лень, - честно ответил Каллен, скрестив на груди руки. Взгляд, которым он одарил секундой спустя Варрика, назвать иначе, как уничтожающим, нельзя было. - И тебе следует держать язык за зубами, Тетрас. И перо своё – при себе.       - Чудно просить об этом, когда уже сам мне всё выболтал, - ухмыльнулся гном, но тут же сдался под угрожающим взором бывшего храмовника. Глаза рыцаря заслезились – он даже моргать перестал. - Ладно, клянусь, от меня никто не узнает, - поднял он широкие ладони. У Каллена даже выбора не было, верить ему или нет. Всё равно уже ничего не изменишь. Эта определённость отчего-то успокаивала. - Тебе, наверное, непросто приходится? – зачем-то почесал волосатую грудь Тетрас. Командир не мог понять, старается ли гном этим вопросом скрасить неловкое молчание или действительно сочувствует ему.       - Когда как. Порой я забываю, что вообще принимал его, - генерал провёл ладонью по лбу, пытаясь совладать с покалыванием, казалось бы, в самом мозгу. Что ж, в таверне ему было хуже. Глядишь, к утру наступит долгожданное облегчение. Уголок рта Каллена дёрнулся: - Но он любит напоминать об этом в самый неподходящий момент.       - Почему ты вообще решил сделать это, парень? – морща нос, непонимающе ощерился гном. Рыцарю эта привычка всегда казалась жутковатой, но Тетрас стал делать это куда реже в Убежище – до сегодняшнего дня. - Насколько я знаю, отказ от лириума – не лёгкая прогулочка.       - Я помню, что было в ферелденском Круге. Когда началась война… то, что творили мои товарищи… я решил, что не хочу больше в этом участвовать. Я понял, что лириум отравляет. Если забывал – Мередит во дворе напоминала мне об этом, - махнул рукой Каллен. Он замолчал: лицо его вдруг разгладилось, расслабилось, взгляд опустел. Рыцарь задумчиво выдохнул: - Мне стали сниться необычные сны после того, как она стала ЭТИМ.       Тетрас промолчал, опустив взгляд на собственные ботинки. Внутри него сворачивалось тяжёлое, тревожное чувство – он понимал, о чём говорил командир, и от этого становилось жутковато. Рассказчик предпочитал не вспоминать о рыцаре-командоре.       - Я тоже порой вижу непонятное после этого осколка. Иногда сижу, начинаю дремать, и кто-то словно листает перед глазами книжку с картинками, - генерал видел, что слова даются известному болтуну с трудом, точно ему приходится делать над собой усилие. Варрик посмотрел собеседнику в глаза: взгляд показался рыцарю обеспокоенным. - Это не та книга, которую я хотел бы читать.       - Тебе снятся кошмары, Варрик? – не сдержав удивления, поднял брови бывший храмовник. Его с младых когтей учили, что гномы не бывают магами, потому что из-за постоянного контакта с лириумом они утратили связь с Тенью. А это значило и отказ от сновидений. Но как иначе назвать то, что сейчас описывал ему марчанин?       - О, это вряд ли. Знаешь ли, Кудряшок, гномам не снятся сны, - даже сам Тетрас отнёсся к такому предположению скептично. Но усмешка быстро сошла с его лица: - Хотя после того, что красный лириум делал в доме моего брата, я уже ни в чём не уверен, - совсем уж упаднически пробормотал гном. Выражение лица Варрика вдруг изменилось, когда он увидел что-то за Калленом. - Гляди-ка, Совушка идёт, - просиял он с долей какого-то умиления. Быстрый взгляд через плечо дал рыцарю понять, что к ним направляется Лавеллан, и он же заставил командира опустить руки, как по команде, и испуганно улыбнуться. Тетрас дружелюбно помахал рукой, театрально произнося: - Приветствуем, миледи Вестница!       - Привет, Варрик. Здравствуйте, командир Каллен, - кажется, долийка заразилась приподнятым настроением гнома. Или это она заразила его? Виновато взглянув на Каллена, Флорин пожала узкими плечами: - Кажется, я немного опоздала к ужину.       - Ничего страшного. Флисса как раз испекла свежих лепёшек. Если завернуть в них немного мяса – просто пальчики оближешь! И посуда места не занимает, - тут же взял на себя активную роль Варрик. Как же много он болтает! Гном заговорчески усмехнулся: - Играла когда-нибудь в «Порочную добродетель»?       - Если честно, не приходилось, - стушевалась эльфийка, не теряя немного смущённого радостного вида. Никто в Убежище не относился к ней так же просто и радушно, и, похоже, ей это нравилось намного больше занудной вежливости генерала. У него эта идиллия вызывала неосознанное раздражение.       - Пойдём, я тебя научу, - пообещал молодой женщине Варрик, увлекая её за собой. Он и Каллена не забыл: - Кудряшок, составишь нам компанию?       - Простите, но, пожалуй, нет, - удивляясь обиде в собственном тоне, второй раз за вечер отказал Тетрасу рыцарь. У него ведь действительно много дел, не хватало ещё штаны просиживать, играя в азартные игры, когда в небе грохочет огромная дыра.       - Как же вы увидите меня за ужином, командир, если вас там не будет? Это не честно, - напомнила о собственном слове долийка, прищуривая глаза с лёгкой хитрецой. Бывший храмовник уже почти научился в них смотреть, не переставая дышать.       - Нехорошо обманывать даму, генерал, - поцокал языком гном, приобнимая Флорин за бёдра (рыцарь очень надеялся, что он делает это только потому, что выше удобно перехватывать тонкий стан низкорослому Варрику не удаётся). Лавеллан зарделась, но согласно кивнула. Уже спеться успели! - Не будь занудой. Иногда нужно показать своим людям, что ты простой смертный, как и они.       - Ладно, только перестаньте, - почти рыкнул на эту парочку генерал, не понимая, зачем он вообще там нужен. Ему показалось, или длинные уши долийки удивлённо дёрнулись? Отделившись, наконец, от стены, Каллен предупредил:- По одной. Отчёты сами себя не напишут.