По воле рода людского

      14:01 20 Марта, 1998       Хотару открыла заднюю дверцу и уселась в машину, привычно дрыгая ногами, будто бы ничего и не произошло. Дождавшись, пока Харука и Мичиру также займут места, она привстала, просовываясь между передних кресел, и спросила совершенно легкомысленно:       - Орешки есть? Хочу с солью.       Харука хмыкнула, открыла бардачок, не спеша заводить мотор, и достала оттуда заказанную пачку. Помимо прочего, в бардачке валялась упаковка семечек и сладкие орешки – любимые Мичиру. С тех пор, как они начали ездить втроем, там лежало не оружие (не только же магией можно было драться с Апостолами Смерти) и не карты, не заметки с кодами доступа (и не карточки с ними же, как та... ею владела Телулу или Бериют?), а еда, которую они старательно трескали в длинной дороге: Хотару – соленые орешки, Мичиру – сладкие, а ей так – семки на зуб, и будет.       До машины они шли спокойно, точно никто не собирался подгонять их в спину. Впрочем, так оно и было. Усаги прижалась к Мамору и шагала с ним в унисон, глядя в пустоту, остальные шли вокруг них, пытаясь держаться относительно плотно, словно ждали угрозы из-за каждого угла. Может быть, и стоило, хотя люди, просто ошарашенные, явно не собирались что-то делать прямо сейчас. Вот и они прогулялись по опустевшему как после страшной катастрофы городу: вдруг в последний раз так везет?..       Харука покачала головой, посетовав:       - Все магазины закрылись. Трусы, - Мичиру хихикнула, прикрыв рот ладонью: привычка скромности. – Вот съедим сейчас все орешки – и где мы будем пополнять запасы?       - Придется делать оптовые закупки: сразу ящик. Или два, - предложила Хотару, уплетая орешек за орешком. Она всегда расправлялась с ними с невероятной скоростью, быстрее всех, и потом ещё просила у Мичиру: ей значит, сладкие не очень нравились, но что-то жевать в дороге – очень. Или семечек у Харуки, чтобы потом даже поделиться несколькими обратно: всё же жадность не была лучшим качеством Хотару.       - Ничего, думаю, без орешков мы как-нибудь обойдемся, - миролюбиво заявила Мичиру и тут же закинула себе сладкий орешек в рот. Подушечки пальцев, как и всегда в таких случаях, снова были липкими, и это даже немного забавляло. Обычно вместе с едой в бардачке у Харуки валялась пачка влажных салфеток, когда же они заканчивались и до новых руки не доходили, приходилось возвращаться в детство и просто пальцы облизывать. Хотя как, приходилось? Мичиру нравилось так делать.       В конце концов, леди она была только наполовину. Во всем остальном любила и безумства, и веселье, и какие-то шуточки – в общем, всё то, что и могло бы быть положено обычному человеку. Считалось, что битвы превращали в закоренелых циников, хотя они лишь учили дорожить каждой минутой блаженного спокойствия, когда можно делать всё, что только заблагорассудится.       - Говори за себя, - авторитетно ответила Хотару со своего заднего сидения и демонстративно, чтобы услышали, потрясла почти пустой пачкой, возмущенно топнув ногой. – Дайте кто-нибудь семечек, когда доем. Мне сегодня нервно: хочется есть и спать. А после спать – снова есть.       Харука хохотнула. Останавливать машину на светофоре не было никакого смысла: все представители управления дорожным движением разбежались, как тараканы от включенной лампы, все водители спрятались со своими машинами где-то далеко, чтобы их не достали. Было так странно... и совсем ничего не понять. Будто бы они прямо сейчас разгонятся и пойдут крушить дома, разрушать их своей магией. Раньше этого не делали, хотя имели на то куда больше возможностей (ведь никто не знал их личностей, помимо воинских – можно было убить, и не на кого бы было скинуть), а теперь вдруг возьмут и пойдут творить беспредельщину.       Мичиру волновалась. Она не пыталась скрыть это за улыбкой, смотря на пустую дорогу и дожевывая свои орешки, даже подумывая над тем, чтобы отдать оставшиеся Хотару (но так и не решила: ей и самой нравились. Может, Хотару и называла её мамой, но в сущности она недалеко ушла от возраста дочки, так что... можно). Мичиру привыкла к толпам фанатов, к букетам роз на коленях, когда в доме не хватало ваз, чтобы всё поставить, и к тому, что во время почти-финальной битвы Токио тоже мог быть странно-пустым, будто бы заброшенным, и на каждом углу – по демону, но чтобы просто так, при ярком солнце и, казалось бы, плещущей совсем недавно жизни... даже при нападении могущественного врага всё так быстро не менялось.       Это было страшно. Мичиру чувствовала родное море – и оно было мутным. Таким, когда все попытки вглядеться в воду, что-то увидеть на её дне, хотя бы само размазанное дно, ничего не стоят, потому что обречены на провал: вода будто заполнена грязными водорослями, темным песком, и во всем этом не увидеть ни йоты, ни самой крошечной доли того, что видно в море обычно.       Ничему не суждено было стать прежним: Мичиру чувствовала. Она не умела видеть в огне, как Марс, но, возможно, понимала гораздо больше, просто зная, что не нужно ждать от этого мира неземных чудес: Земля отнюдь не самое подходящее для этого место, и людские умы, извращенные жестокостью и необходимостью выживать, не способны на что-то хорошее в масштабе. После влияния Серебряного кристалла и становления Хрустального Токио – может быть, но пока такое вряд ли можно было бы сказать.       Люди любили красоту: это Мичиру уловила давно. Если бы не этот факт, то и не играла бы она никогда в стопроцентную леди, которая в свои шестнадцать (взять времена Апостолов Смерти, сейчас-то восемнадцать уже) выглядит на неполные тридцать. Людям нравилось не просто любоваться красотой, а обладать ею, пытаться подчинить и узнать до конца. Мичиру никогда не позволяла им последнего, но первое – сполна. И люди дарили ей свою любовь, пока она была той безмятежной красотой, которую они в ней любили.       Все эти законы Мичиру усвоила уже давно. Ещё тогда, когда расправляла складки красивых белых платьев и поправляла идеальную прическу, стоя рядом с богатыми родителями. Людям, в принципе, доверять стоило только в крайнем случае, а до того они должны были знать то, что непременно полюбят в красивом человеке. Было почти не в тягость, к тому же дома ей никогда не запрещали носиться, как сумасшедшей, и включать музыку в своей комнате. Мичиру и привыкла так жить, и сейчас жила. Конечно, с Харукой в свободные времена можно было быть нормальной круглосуточно – и до чего же от этого становилось хорошо! Ведь вряд ли возможно вкусить минуты счастья по полной, когда приходится ещё кого-то из себя изображать. Они что, в театре?..       Харука в этом её понимала, так что они никогда даже не говорили на эту тему: просто становились теми, кем были, и всё. Что ещё требовалось? А ещё Мичиру обожала несерьезно капризничать по утрам, в ожидании любимого кофе. Харука, у которой ладилось только с приготовление завтрака, не была против взять на себя решение этой вещи (какая уж там проблема, ха!).       Остальным же можно (и нужно) было не знать, что Мичиру Кайо по утрам долго валяется и не хочет идти в душ, предпочитая обниматься с девушкой, которую любит, а ещё бегает по крышам босиком и чуть не падает порой, издавая радостные крики. Про то же, как они с Харукой лежат в мягкой траве под деревом рядом с их домом, Мичиру бы никому не позволила узнать тоже: это было что-то сокровенное, какой-то ритуал счастья, когда они не разговаривали и не смотрели друг на друга, но чувствовали каждое движение, каждый вздох особенно остро, будто бы у них был один организм на двоих.       Мичиру очень любила Харуку. Она знала, что вскоре начнется что-то действительно нехорошее, если можно столь мягко охарактеризовать грядущее. И во всем этом ещё четко, как ясный звон в чистом воздухе, осознавала: она ни за что не даст Харуке пострадать. Всё, что угодно, но сейчас никто к ней не приблизится. И, если получится, к ним – тоже. Защита принцессы входила в планы все всяких раздумий и личных предпочтений: то было обязанностью (хотя Усаги и необходимо было защитить просто потому, что она... Усаги). А вот Харука – это уже личное решение.       Наставала пора узнать всё то, о чем раньше Мичиру предпочитала забывать: другого выхода не оставалось. Не было ни дня на то, чтобы пострадать на тему того, что жизнь больше не будет прежней, только... несколько дней с Харукой в абсолютном счастье, пока люди ещё будут отходить от шока. Потом всё изменится. Навсегда.       Мичиру была уверена, что она выдержит. До конца. Потому что есть Харука.

***

      18:36 28 Марта, 1998       Мичиру любила назначать встречи так, чтобы время не приходилось на минуты. То есть, ровно десять часов или ровно двенадцать, без всяких этих «без пятнадцати», «без двадцати». Ей всё время казалось, что такой подход как бы настраивает на то, что времени много и особо некуда спешить, поскольку в запасе, как минимум, ещё час. Да и сама Мичиру тогда чувствовала себя как-то спокойнее.       Сегодняшняя встреча только подтвердила эту теорию, ибо Тэдэши Сасаки чувствовал себя более чем непринужденно. Вот уже полчаса (а он отлучился на пять минут, стоило ей прийти) Тэдэши рассказывал ей какие-то мелочные вещи, бегал вокруг и организовывал стол: чай с печеньем, а до дела разговор так пока и не дошел. Мичиру не думала нервничать, хотя рассчитывала на более быстрое течение обсуждения. Ей нужно было узнать информацию, а Тэдэши давно её не видел, так что нужно было потерпеть. Она знала, что в любом случае прервет его ещё ровно через четыре минуты: хватит уже.       Тэдэши Сасаки работал в полиции и был из числа тех людей, которые имели доступ к некоторым особенным материалам. Сам Тэдэши пока ещё не получил полного покровительства правительства, чтобы ему доверяли работу с преступниками государственного уровня и прочими деталями, но уже стоял на первых местах в рядах тех, кому вскоре могли это поручить. Ему был тридцать один год, и в общем-то Мичиру радовалась, что среди многочисленных её связей оказался он: сейчас Тэдэши мог быть более, чем полезен.       Почва для знакомства у них была не самой лучшей: демон убил любимую девушку Тэдэши. Сейлор Мун в тот день лежала с температурой, а с демоном Мичиру удалось разделаться слишком поздно, когда с кристаллом чистого сердца уже было покончено: пыль, сверкая в полутьме наступающего вечера, осыпалась на асфальт, и жертва лежала на асфальте, не дыша.       Тэдэши тяжело это пережил. Он пытался защитить свою девушку в той битве, пока Нептун не пришла на помощь, но сам чуть не был убит, как мешающая заноза в великих целях. Взрослый мужчина рыдал от отчаяния, прижимая к себе тело любимой девушки, и Мичиру не могла уйти, не убедившись, что с ним всё будет в порядке. Тэдэши мог их возненавидеть, их всех и её тоже, но... подобного не случилось. В тот вечер Мичиру не говорила ему о масштабах, о прочих людях, потому что это было бы лишним, просто не уходила, пытаясь как-то помочь хотя бы своим присутствием – и Тэдэши справился. Тенью Нептун следила за ним, потому что судьба Тэдэши, как одного из немногих, кто видел смерть близкого человека от лапы демона, беспокоила её, пыталась быть ближе, как Мичиру Кайо, и однажды Тэдэши обо всем догадался, однако снова не предпринял ничего, чтобы воспользоваться полученной возможностью.       - Тэдэши, - Мичиру аккуратно, с изяществом закинула ногу на ногу (они были друзьями, но всё же Тэдэши не входил в список тех людей, которые знали её истинную натуру, где не очень много от заученной взрослой леди), делая очередной глоток чая, - спасибо за всё. Однако теперь я хочу поговорить о том, ради чего назначила тебе эту встречу.       Услышав её спокойные слова, Тэдэши успокоился вмиг. Он будто бы знал цель Мичиру заранее, поэтому тут же встал с кресла, подходя к своему письменному столу, откуда взял около десяти папок (возможно, девять, Мичиру не сосчитала в один миг), принесенные им ещё после той пятиминутной отлучки полчаса назад, и положил их на журнальный столик, вокруг которого они расположились, в стороне от чая и печенья.       - Да, я всё понимаю, Мичиру. И я не могу ничем тебя обрадовать.       - Поподробнее, - попросила Мичиру, - если можно. Что произошло после того, как мы раскрыли себя перед людьми?       - Новости быстро дошли до правительства, чего и стоило ожидать. Были подняты и в экстренном порядке обновлены прежние папки, содержащие в себе некоторую информацию о Сейлор Воинах, собранную из наблюдений и донесений отдельных людей, - Тэдэши взял с тарелки печенье, дабы успокоиться и перестать говорить столь тревожным голосом: он всегда чувствовал себя безопаснее, когда ел, и это, естественно, отражалось и на интонациях в его разговоре. – Следующим был отдан приказ о рассмотрении того, что делать с полученной информацией. Сейчас идут усиленные совещания, они касаются вашей дальнейшей судьбы.       - И что же планируется? – холодно спросила Мичиру, сохраняя спокойствие, свойственное лишь истинным леди. Она дотянулась до тарелки с печеньями, чтобы продолжить трапезу на фоне непростого разговора. Не столько это успокаивало, сколько настраивало собеседника на дальнейший разговор: такое поведение давало куда лучшие плоды, чем слезы и заломанные руки – для всего этого существовал дом.       - Никто не собирается давать вам пощаду и отпускать в вольное плавание для счастливой жизни – это я могу сказать тебе точно, - ответил Тэдэши. – На данной стадии в рассмотрении находятся несколько вариантов, которые, не обижайся, пожалуйста, прошли конкурс: я не могу охарактеризовать это иначе, - Мичиру покачала головой, чтобы показать, что боязнь её обидеть – совершенно лишняя сейчас. Лучше говорить всё прямо и как есть: от этого будет польза. – Одна из идей уже практически отвергнута: вас не убьют и не станут этого делать: слишком ценная добыча, чтобы просто так с ней расправиться. Все понимают, что извлечь чистую магию из ваших бездыханных тел станет невозможно, и потому все эксперименты и исследования, стоящие под вопросом, также не смогут быть совершены. Это отражает предложение, которое уже почти готовы подтвердить: поймать Сейлор Воинов и досконально изучить их, а затем сделать вывод о том, как использовать их силы.       - Вот как, - Мичиру осторожно поставила пустую кружку из-под чая на изящную тарелку, с тихим стуком и красивым движением: порой вся эта элегантность её успокаивала, в трудные моменты. – Мне всё понятно. Значит, дело обстоит очень плохо?       - Именно.       - А как много людям известно о нас? – спросила Мичиру, и Тэдэши пододвинул к ней папки, перевязанные белыми шнурками, вытягивая одну из них и удовлетворенно кивая, но не ей, а самому себе: не ошибся.       - Посмотри, - сказал он, передавая папку ей в руки. – Всё это – копии старой информации, которая собиралась ещё с момента появления Сейлор Ви. То есть, с того дня, когда правительство осознало, что её способности – не какая-то новая технология, не лазер, искусно встроенный в зеркало-полумесяц и перчатки (один из выводов был сделан из того, что перчатки плотно прилегали к пальцам: невозможно было что-то под ними спрятать, какое-то секретное оружие, которое и расправлялось с теми странными существами, самыми первыми демонами, замаскированными под людей), а чистейшая магия в своей первичной природе. Первоначально правительство считало, что Сейлор Ви – тайный агент, работающий на какую-то организацию, которая пытается помешать подозрительным звездам шоу-бизнеса, отличающимся использованием массового гипноза и подобных штук, из-за чего делали вывод, что Сейлор Ви убивает людей, однако потом стали открываться новые подробности – и этот уровень поразил до такой степени, что невозможно было не вмешаться, пустив всё на самотек существам, которые пытались захватить Землю для своих нужд. Правительство сделало вывод, что людей пытаются сделать лишними во всем происходящем – и начался сбор информации о таинственных Сейлор Воинах и демонах, с которыми те сражались.       - Ты знал, как конкретно это произошло? – пока не трогая папку на своих коленях, Мичиру посмотрела на Тэдэши, зная, что он не станет молчать сейчас. За ним был уже долгий срок работы в качестве того, кто более-менее приближен к правительству и его секретным делам, поэтому вряд ли она могла обратиться к кому-то ещё. – Я говорю о переходе позиций насчет Сейлор Ви, когда всё ещё было в самом зачатке.       - Да. Мой двоюродный брат, Тосио Вакаги, проявлял особое рвение по поиску информации насчет Сейлор Воительниц. Его повысили несколько месяцев назад. Он не раз говорил, что его начальница, Сакурада Нацуна, большая фанатка Сейлор Ви и явно располагает кое-чем важным о загадочной воительнице, может быть, даже её истинной личностью, однако сама Нацуна говорила, что ни о чем подобном не имеет даже предположений. Да, она хотела бы, чтобы такой человек, как Сейлор Ви, работала рядом с ней, но это были всего лишь её мечты, которые не имели особых шансов на реальность: Сейлор Ви чересчур быстрая и всегда уходит прежде, чем можно с ней поговорить, сделать ей увлекательное предложение... никаких шансов. Обычно примерно так был сформирован её ответ при попытке зажатия в стену.       - Понятно, - сказала Мичиру, чтобы Тэдэши, получивший от неё согласие, которого так желал, продолжил говорить: это было важно. Она всегда считала, что хорошо знает людей, потому что часто с ними общается и вынуждена понимать их психологию, чтобы вычислять врагов, которым нравилось прятаться среди тех, кто не был примечателен, чтобы втихую строить свои козни. Однако сейчас даже Тэдэши её удивлял: смысл уже таиться и бояться сделать больно, когда лучше просто выпалить, выложить, как карты, всю информацию, чтобы облегчить их борьбу? Доверяла людям Мичиру не очень часто, но Тэдэши – достаточно, чтобы знать, что он не переступит на другую сторону. Лишь бы говорил быстрее и четче... может быть, от большого количества информации и могла бы разболеться голова, но она уже давно не дилетант или стажер на первой практике.       - Как только Сейлор Ви появилась, о ней тут же все заговорили, - Тэдэши снова взял печенье с тарелки. Это была последняя, но Мичиру покачала головой, разрешая и отказываясь от такой чести: съесть оставшуюся печенюшку. – Пришедшие в себя после странных обмороков свидетели утверждали, что блондинка в маске убила нового ученика школы Хигаси и на месте его тела осталась непривлекательная горстка пепла. Составили дело о странном, но жестоком убийстве и передали его в полицию, прямо в руки Вакаги и Нацуны. На этой стадии о Сейлор Ви было известно критически мало. Затем, по прошествии определенного времени, когда подозрительные события стали набирать обороты, Сейлор Ви начала чаще появляться в обществе: подрабатывала волонтером, появлялась на концертах восходящих звезд и так далее. Когда некая Флюорит из-за зеркала Сейлор Ви превратилась в монстра, правительство поняло, что всё залегает гораздо серьезнее. Были изучены все фотографии Сейлор Ви, журналам было разрешено писать о ней, и как можно больше. Понадобилось понять хоть что-то о том, что из себя представляет этот загадочный «борец за справедливость» – так сама Сейлор Ви себя называла.       - О том, как называла себя Сейлор Ви, мне известно, - Мичиру улыбнулась, сдержанно, привлекая внимание Тэдэши и пытаясь успокоить его внимательным взглядом. Она хотела показать, что лучше всего просто рассказать ей о происходящем как можно больше – и хватит. Не нужно волноваться, ибо это может сделать хуже и ей, и впоследствии, ему самому.       - Затем начали появляться Вы: Сейлор Мун, Сейлор Меркурий, Сейлор Марс – и так по порядку, - продолжил Тэдэши. – А также гораздо более устрашающие демоны, в большем количестве, какие-то опасные люди со сверхспособностями, которые этих монстров создавали. Правительство усилило сбор информации, отдав приказ СМИ рыскать за вами и пытаться сделать хоть какие-то фото, хоть что-нибудь: так звучала одна из строчек в официальной бумаге, высланной многим газетам и журналам. Ещё через определенное время, когда наступило некоторое затишье, появились новые непонятные люди со способностями явно превосходящими силы своих предшественников. У Сейлор Воинов также стали наблюдаться некие другие методы сражения: более сильные, чем прежние. Они выражались в магии, в основном. Новые демоны стали говорить о каком-то Хрустальном Токио, который был создан силой Серебряного кристалла – могущественного артефакта Сейлор Мун. Невероятными усилиями и потерей двадцати одного человека удалось захватить какого-то монстра, которого надежно заковали и начали пытать. Осознав, что никто не будет расспрашивать его о хозяевах, чудище быстро рассказало достаточно подробно о будущем, о переходе через Врата Времени и Пространства, большую часть территории которых они захватили, а также о Хрустальном Токио, о том, как он был создан, кем именно, какая была проведена политика – пожалуй, на этой основе о будущем правительство базируется до сих пор. Больше никогда никого поймать не удавалось. Дальше – развитие уже этой темы, просто дополнение какой-то информации, немногочисленное, обреченное на провал: как вас поймаешь? Постепенно это стало оседать на дно, выражалось всё слабее за неимением какого-то прорыва, который мог бы вывести расследование на новый уровень – и здесь вы раскрываете себя.       - Ясно, Тэдэши, - Мичиру тихо выдохнула и кивнула, опуская голову и изучая папку: несколько старая, но не пыльная, из обыкновенного толстого картона серо-бежевого оттенка, с приклеенным белым листом прямоугольной формы в центре и надписью большим шрифтом черного цвета: «ДЕЛО О СЕЙЛОР НЕПТУН».       Страниц в папке было немного: Мичиру насчитала всего пять, и это прямым образом свидетельствовало о том, как далеко зашли люди в сборе информации. Тэдэши, строя догадки о её задумчивом взгляде, попытался объяснить:       - Тут самое основное, на первых двух страницах. На оставшихся трех – лишь вода, убедительные домыслы и догадки.       «Имя: Сейлор Нептун.       Настоящая личность: неизвестна.       Как себя называет: воин загадочности; воин объятий; воин морских глубин.       Пол: только женский.       Возраст: приблизительно 20 лет. Возможно, 21.       Рост: примерно 165 см.       Внешность: волосы бирюзового оттенка ниже плеч, светлая кожа и синие глаза, форма воина имеет тот же фасон, что и у остальных. Отличительные черты костюма: мутно-зеленая юбка и воротник с одной белой полосой, насыщенный темно-синий бант, перчатки заканчиваются на середине предплечья. P. S. Фотографии прилагаются».       Мичиру пролистала все страницы, аккуратно придерживая их ладонью руки, и достала упомянутые фотографии, чтобы посмотреть на них под скупым светом от лампы: Тэдэши не стал включать их все. Фотографии были размытыми, на некоторых из них её засекли в движении, что только ухудшило качество, на многих присутствовали следы фотошопа, которым пытались сделать фотографии четче и увеличить их резкость, но к наиболее положительному результату это привело лишь на одной: там она стояла напротив одного из демонов Апостолов Смерти, скорее всего, фотография была сделана издали, а затем её приблизили и кое-как восстановили: хорошо было видно лицо (что отлично годилось для архива), и слава Богу, что маленькая родинка на шее у неё почти всегда скрывается волосами, в противном случае это могло бы быть очень опасно при таком раскладе дел, а ведь сейчас она буквально узнавала обо всем с нуля! Раньше и люди не выдавали своих планов, а им... просто везло. Хоть что-то.       «Атаки: известны двух типов. Первая – «Deep Submerge»: характеризуется сине-зеленой сферой в виде планеты, опоясанной кольцом (предположение о тесной, необъяснимой связи с Сатурном), при попадании во врага окружает его цветом себя же и разъедает изнутри (предположение: из-за большой концентрации соли). Вторая – «Submarine Reflection»: характеризуется волнами, вырывающимися из-под земли и рисующими круг на определенном расстоянии от источника (пометка: Сейлор Нептун), при попадании во врага его окружает белым дымом и раздавливает.       Особенности известных атак: после применения атак в воздухе остается аромат морской соли; «Deep Submerge» явно слабее «Submarine Reflection»; атака «Submarine Reflection», выраженная в энергетическом круге, может расширяться по желанию источника (пометка: Сейлор Нептун), также для неё используется некое Зеркало (фотография прилагается).       Угроза: согласно предположениям, может быть существенной».       - Это основное, - поправил Тэдэши, когда Мичиру перелистнула страницу, надеясь и там увидеть нечто столь же... сложно было дать характеристику написанному: выдал всё тот же задумчивый взгляд. – Дальше – так, - он скривился, - почти мелочи. Как видишь, людям не очень многое известно, хоть они и старались.       - Я могу посмотреть остальные? – поинтересовалась Мичиру.       - Да, конечно, - Тэдэши быстро кивнул, собрав чашки, блюдца, тарелку с крошками от печенья, и поспешил перенести это на свой рабочий стол, чтобы на журнальном столике можно было разложить все папки по порядку.       Мичиру знала, что это, возможно, неправильно, что думать она обязана немного в ином ключе, но следующей папкой, которую она взяла в руки, стала папка с надписью точно таким же шрифтом, как и на предыдущей с информацией о ней, как о Сейлор Нептун (в принципе, все папки на титульной стороне были оформлены одинаково): «ДЕЛО О СЕЙЛОР УРАН».       Благо, о Харуке было известно не многим больше, чем Мичиру прочитала о себе в папке, посвященной Сейлор Нептун. Приблизительный возраст Харуки оценивали в двадцать три года, добавили пять сантиметров роста и не заметили ту бледную родинку на руке, повыше перчатки: фотографии тоже были размазанными, причем ещё больше, чем её собственные, ведь Харука постоянно двигалась, когда боролась. Также было названо всего две атаки: «World Shaking» и «Space Sword Blaster» без каких-либо особенностей. Угроза была определена, как существенная.       Больше всего информации люди, работающие на правительство, похоже, смогли выяснить об Усаги и Минако: папки «ДЕЛО О СЕЙЛОР ВЕНЕРЕ» и «ДЕЛО О СЕЙЛОР МУН» были значительно более толстыми в сравнении с остальными. До людей дошло, что Сейлор Ви и Сейлор Венера – одна и та же воительница, и в папку о Сейлор Венере была вложена кое-какая информация о Сейлор Ви. Это говорило о кое-каком наличии мозга для рассуждений. Атак было прописано много, особый акцент уделялся лазерному «Лучу полумесяца», угроза – достаточная.       «ДЕЛО О СЕЙЛОР МУН» отличалось особенно большим количеством листов. Помимо основной информации о росте и примерном возрасте (Усаги дали восемнадцать-девятнадцать лет), были отмечены перемены внешнего вида, связанные с повышением уровня сил (это предположение осталось верным, прочие – просто бред), а также появление новых жезлов, фотографии которых также не отличались четкостью, и описания атак. Внимание уделено было каждой, и Мичиру остановилась на деталях последней, связанной с формой и жезлом Вечной Сейлор Мун. Она не знала, откуда, но людям тоже было известно, что эта форма Сейлор Мун – ближайшая к королеве.       - Это, - объяснил Тэдэши, - сказала Сейлор Сатурн, когда перевоплощение и случилось. Там была битва с какими-то зеркальными монстрами, на территорию храма Хикава забрел какой-то паренек, который попал под удар. Он валялся в кустах, незамеченный, и услышал эту фразу, наблюдая за тем, как Сейлор Мун окутал розовый свет и изменился её костюм. Тогда разноцветные лучи ударили в небо, и некоторые ближайшие прохожие тоже захотели посмотреть.       - Да, я помню, - кивнула Мичиру. В тот день после битвы с куклами Нехелении в храме действительно скопилось огромное количество посетителей. Рей сказала, что давно не видела столько, да ещё в одно время. Похоже, они в самом деле были неосторожны.       «Особенности магии Сейлор Мун: является перерожденной принцессой Серенити с какого-то давно разрушенного королевства на Луне (поправка к ранее известной информации: королевство называлось Серебряное Тысячелетие). Обладает Серебряным кристаллом. Сущность: великий магический артефакт. Истинная сила: до конца не известна, предполагаемо, что может очищать и лечить раны, истинная магическая сила – под вопросом.       Атаки: последняя из известных – «Silver Moon Crystal Power Therapy Kiss». Характеризуется использованием того же жезла, что при заклинании атаки «Starlight Honeymoon Therapy Kiss». Характеризуется множеством золотистых блесток, белых перьев и бледно-золотистых лучей (пометка: похоже, именно из них возникают ранее упомянутые перья и блестки). При попадании во врага излечивает от любого темного воздействия. Специфика та же, что и у предыдущих атак (за исключением «Moon Tiara Action»): очищение. Общий уровень силы – сомнителен.       Угроза: исходя из предыдущего пункта, делается вывод, что минимальная».       - Почему они пришли именно к такому решению? – спросила Мичиру, закрывая папку и завязывая два белых шнурка аккуратным бантиком. – Дело в очищающей силе, которую применяла Сейлор Мун обычно?       - Именно в ней, - согласился Тэдэши. – Правительство делало акцент именно на силовую основу магии. Ты и остальные демонстрировали именно её. Лишь Сейлор Марс выделялась тем, что также обладала определенным умением очищать от темной энергии, однако у неё имелось множество атак конкретно силового типа, основанных на огненной энергии. Сейлор Мун же за всё время имела лишь одну уничтожающую атаку, именуемую Лунной Диадемой, превращающейся в летающий диск, именно уничтожающий врага, если его силы достаточно незначительны для энергии этой атаки. Все остальные базировались исключительно на исцелении, и Сейлор Мун не показывала какой-либо уничтожающей магии.       - Серебряный кристалл действительно повязан на исцелении – это важная его часть, - негромко, голосом подчеркивая особенность того, о чем она говорила, сказала Мичиру. – А ещё Сейлор Мун не любит убивать. Скажем так, не её профиль. Но то, что там написано, - Мичиру кивком головы указала на папку, - неправда... выражаясь мягко. Последняя атака Сейлор Мун – «Silver Moon Crystal Power Therapy Kiss» также имеет большой потенциал к уничтожению кого-либо, что вы уже должны были наблюдать на тех же демонах, но Сейлор Мун всё же предпочитает очищение – оно ей роднее. Тэдэши, вопрос: откуда правительство знает о прошлых жизнях, Серенити и, собственно, самом Серебряном кристалле? Допустим, о последнем они могли что-то слышать, но то, что это великий артефакт и так далее – кто сказал? В конце концов, люди ведь не знали названий всех жезлов Сейлор Мун, потому что это могла знать только она и мы, о кристалле – откуда?       - Когда наступило первое затишье, была послана особая экспедиция на Северный Полюс, от правительства. Во время первой битвы в определенной точке был зарегистрирован сильный выброс энергии. Спутники сильно барахлили за несколько дней до этого и в день, когда всё случилось, но всё же смогли схематично засечь происходящее, - начал говорить Тэдэши. – Я хочу также добавить, что выброс энергии такого уровня не заметить было бы сложно, даже если система бы практически отказала. Прибыв на место, экспедиция обнаружила под снегом какие-то искусственные укрепления. Пробившись, они нашли полуразрушенные коридоры, которые едва держались на треснувших колоннах. В глубине был обнаружен какой-то тронный зал с потухшими факелами, от которых исходил странных запах, несколько разветвленных коридоров, как крылья в замках. Был сделан вывод, что это логово врагов, так называемого Темного Королевства. Некоторые комнаты были похожи на кабинет, и в одной из них было найдено множество бумаг, исписанных – вот везение! – на японском языке. Все бумаги были написаны одним почерком, каким-то Джедайтом, и в них рассказывалось о Серебряном Тысячелетии, о Луне, о нападении и о том, что случилось с принцессой Серенити, принцем Эндимионом и прочими воительницами, а также о таинственной силе Серебряного кристалла.       Мичиру взяла в руки совсем тоненькую папку, в которой лежало всего два листа: «ДЕЛО О СЕЙЛОР САТУРН». Она развязала ещё одни белые шнурки, принимаясь изучать написанное, и Тэдэши поспешил сказать:       - О Сейлор Сатурн было известно совсем мало. Сражалась она редко, атак применяла мало. Пожалуй, это единственный воин, о котором известно так немного.       - И на том спасибо, - шепнула Мичиру, читая.       «Имя: Сейлор Сатурн.       Как сама себя называет: воин разрушения.       Пол: только женский.       Возраст: приблизительно 15-16 лет.       Рост: неизвестен.       Внешность: короткие черные волосы, форма воина отличается от остальных брошью в виде многоконечной звезды белого цвета. Отличительные черты костюма: темно-фиолетовая юбка и воротник без белых полос, темно-бордовый бант. (P. S. Фотографии не прилагаются).       Иные особенности: имеет в качестве оружия косу странной формы, напоминающую Глефу.       Атаки: известна только одна «Silent Wall». Характеризуется барьером, останавливающим заклинания противников, также защищает от них. Иные свойства – неизвестны. Иные атаки – неизвестны.       Особенности атак: неизвестны».       - А вторая страница?       - Там только домыслы, - ответил Тэдэши. – Такие же, как и в предыдущих папках. Как я уже сказал, о Сейлор Сатурн известно крайне мало из-за того, что она редко появлялась, очень много пробелов, ты заметила.       - Да, - Мичиру согласилась. – Это очень хорошо, я хочу сказать. Правительство вело сбор информации ещё и о наших врагах, верно?       - Так, - кивнул Тэдэши. – Здесь Темное королевство, Черная Луна, Апостолы Смерти, какая-то Королева Тьмы Нехеления, Галаксия, устроившая в Токио самый настоящий погром. Тяжелее всего был пережит пик энергии Нехелении, когда весь город заволокла паутина: люди не знали, куда им прятаться. После массового гипноза всего населения, которое было вслед за кошмарной паутиной, люди в правительстве были сильно разозлены: они считали, что Сейлор Воины превратили их в своих марионеток и вертят, как хотят! До того с вашей стороны никогда не было такого гипноза... может быть, и не стоило этого делать.       - Это был Золотой кристалл, который... почему-то работал только так, - Мичиру вздохнула, устало. – Мы, по сути, не очень-то и виноваты, просто ему для атаки против Нехелении требовалась вера людей Земли, их признание магии. Так как сами люди больше не были на это способны... что ещё оставалось камню? Только так.       - Помимо этого заново прозвучала мысль о том, что вы не сражаетесь, как подобает истинным защитникам чего-либо и допускаете врага до крайних пределов умышленно. Среди правительства это было названо непростительной халатностью, возможно, именно тогда они вас по-настоящему возненавидели. После Галаксии это... усугубилось.       - Я бы на них посмотрела, если бы им потребовалось остановить страшную женщину в золотых доспехах, которая до этого разорила отличную часть нашей маленькой галактики, - покачав головой из-за собственного выброса эмоций, Мичиру успокоилась, открывая папку «ДЕЛО О НЕХЕЛЕНИИ».       «Имя: Нехеления, Королева Тьмы (пол: только женский).       Место: Цирк Мертвой Луны.       Составляющие: хозяйка цирка, некто Циркония (пол: возможно, женский), Амазонское Трио: Рыбий Глаз (пол: мужской и женский), Тигриный Глаз (пол: мужской), Соколиный Глаз (пол: мужской). Квартет Амазонок (четыре маленьких девочки): Юн-Юн (пол: женский), Вес-Вес (пол: женский), Пала-Пала (пол: женский), Цере-Цере (пол: женский).       Способы атаки: демоны – участники цирка.       Цель: Зеркала Мечты.       Способности: извлекать Зеркала Мечты, массовый гипноз, дурман, извлечение демонов из теней, некоторые типа «атакующие», прочие – неизвестны».       - Негусто, я бы сказала, - усмехнулась Мичиру, закрывая папку.       - Там ещё описания внешности каждого упомянутого, буквально пара фотографий: также было сложно достать, - Тэдэши хотел сказать что-то ещё, но Мичиру отодвинула в сторону папки, которые уже просмотрела, удивленно выгибая брови.       - Досье велось даже на Старлайтов?       - Да. Они убивали, причем достаточно жестоко и в одиночку, но не были похожи на вас: ни формой воинов, ни силами. Это вызвало у правительства много вопросов. Кое-кто говорит до сих пор, что они убили сестру жены генерала Такэда, за что он пообещал жестоко с ними разделаться, если только встретит. К сожалению, они пропали.       - Генерал Такэда? – переспросила Мичиру. – А это...       - Очень целеустремленный человек, цель которого – вас поймать. Он один из тех, кто выступает за эту идею вашего дальнейшего будущего. Когда будет принято официальное решение, именно ему будет доверено вести полученное задание и отвечать за него: правительство считает, что никто лучше него справиться не сможет.       - Понятно, - запомнив фамилию, сказала Мичиру. – А вот по поводу Старлайтов хотелось бы разочаровать: они улетели на свою планету, которая находится на другом конце галактики Млечный Путь. И именно поэтому были не похожи на нас: они не с Земли и не из Солнечной системы вообще.       - Хорошо, - не в силах отвести глаз от какой-то коварной улыбки Мичиру, Тэдэши улыбнулся тоже, и Мичиру быстро посерьезнела, готовясь задать новый вопрос, интересующий её.       - Ещё вот что, Тэдэши, - обратилась она к нему, - откуда вы узнали, что мы, Сейлор Воительницы, должны защищать Землю и людей?       - Это было в записях того Джедайта из Темного Королевства. Он обо всем упомянул, буквально став для правительства кладезем информации.       - Ясно.       Наверное, она спросила всё, о чем хотела. Мичиру упорно игнорировала головную боль, иногда закрывая глаза, и продолжала переваривать, как огромная машина, полученную информацию. Она слышала кое о чем от Тэдэши раньше, до этого разговора, расставившего столько всего по иным местам, но не думала, что всё, в действительности, зашло так глубоко и сильно – уже не выжечь, поздно: много корней, много ответвлений, какой-никакой, но информации.       Что им тогда оставалось? Дурацкий вопрос: бороться.       Лишь бы... Мичиру вздохнула, разглаживая юбку. Харука.

***

      11:01 05 Апреля, 1998       В начале апреля воды Токийского залива ещё не могли похвастаться своей теплотой, в которую приятно окунуться, как в ванну очень приличных размеров. Чаще всего вода становилась достаточной температуры для приятных душе и телу купаний ближе к середине лета, в то время, когда воздух прогревался почти до сорока градусов, наполняясь невыносимой духотой, и только в воде под палящим солнцем можно было найти кое-какое спасение. Во все остальное время купание в Токийском заливе вряд ли было самой замечательной идеей, если только залезающий в воду не преследовал целей достаточно негативно повлиять на свое здоровье...       У них с Харукой здесь было свое любимое место, где редко кто бывал даже тогда, когда плавились от жары здания и на пляжах было не протолкнуться. Практически крошечная площадь, кусочек тишины, вырванный у огромных просторных пляжей, зажатый между ними, как в тиски, но никем не тронутый, куда как-то раз они приехали на пикник, не обнаружив там скопления народу, а потом просто выработалась привычка: это место – их.       Мичиру открыла глаза после того, как Харука остановила машину, заехав дальше обычного и припарковавшись прямо на кусочке пляжа с мягким белым песком, спрятав автомобиль за своеобразную небольшую скалу: они часто и сами сидели в её тени, прячась от высоких температур и наслаждаясь полным уединением, ведь их нельзя было заметить даже проезжающим на машине, и со стороны казалось, что кусочек пляжа всё так же пустует по своим непонятным причинам, разве что кто-то машину свою оставил... но это уже дело того, кому она больше не нужна, такая красивая и всё равно на сигнализации. Больше сюда никто не совался, но они совсем из-за этого не переживали.       Сегодня распаковать привычно немногочисленные вещи оказалось быстрее и куда легче: не нужно было подниматься вверх по песку, к машине, бегая вокруг багажника, и удобная обувь в подобной ситуации немногое решала. Всякий раз, как они приезжали сюда, Мичиру осознавала, что забывает и про Сейлор Нептун, и про всевозможные штуки, связанные со сражениями и перерождениями. Она становилась обыкновенной хрупкой скрипачкой, которая была в хорошей форме, но никогда не усердствовала с нагрузками по физической культуре, а потому обладала средней выносливостью и также прекрасно знала, каковы последствия, из этого вытекающие. Ну и что, что хорошо плавала? На необходимости много ходить ножками, чтобы потом блаженно посидеть на покрывале в теньке и неге, это не оказывало никакого влияния. Но... сегодня оказалось, что привычные ноющие ощущения в ногах не вернулись. Мичиру иногда подозревала, что это связано ещё и с тем, что она постоянно ходит на каблуках. А тут – кроссовки, милейшая и удобнейшая обувь (поэтому Харука с ними и не расставалась по мере сил и возможностей), и от них чувство неловкости... но, ей-богу, не бегать же по песчаному берегу в шикарном платье и на шпильках.       Харука не очень поняла эту её просьбу: сорваться и уехать в их любимое место, на их кусочек пляжа, когда события развиваются до такой степени плохо, что всё совсем идет наперекосяк, но особенно не возражала. Той частью мозга, где не было логики и стратегического мышления лидера, Харука знала не хуже неё, Мичиру, что очень неплохо сейчас было бы расслабиться, позабыв обо всем на свете, а уж потом... с головой и во все омуты, не оглядываясь назад и даже не думая о чем-то подобном. В общем, снова и до конца, как они обычно и действовали, когда приходилось сражаться. Забыв немного про отношения, про любовь и всё прочее, слившись с масками, которые от них требуют, и дальше по наклонной, ниже и ниже... как всё закончится, разберутся. Всем ведь иногда нужны были передышки. Им – такие вот.       Мичиру, помимо искренних желаний, попросила Харуку её отвезти ещё и из несколько корыстных целей. Она собиралась решиться на то, на что раньше бы никогда не пошла, чтобы твердо быть уверенной в безопасности Харуки и иметь доступ к информации, которая могла бы позволить своевременно защищать остальных, но при имеющемся раскладе такие привилегии за парочку хрустящих купюр достаться не могли, как и за красивые улыбочки, чего было достаточно раньше: один изгиб губ, манящий взгляд – и любой поклонник ради неё в доску расшибется, уж точно ограбит цветочный магазин, чтобы завалить её тем, что там продавали, то есть, шикарными букетами. Здесь всё было совершенно иначе, и Мичиру перед тем, как уйти во все это, хотела немного побыть собой в месте, где ей было особенно хорошо: на этом кусочке пляжа Токийского залива, рядом с Харукой. Что потом – второстепенные вопросы, но в эти драгоценные минуты, которые она пронесет до самого конца, пусть весь мир позабудет об их существовании. И как Харуки Тено, Мичиру Кайо, и как Сейлор Уран, Сейлор Нептун. Пусть они растворятся пустым местом – и ничего не будет.       Вряд ли бы кто-то ещё мог решиться на такое, да и... ни у кого бы ничего не вышло. Тут мало было даже очарования, надо было знать, к кому и как, и быть готовой на всё, на любое изменение себя самой, на любую маску и совершенно любую боль – на всё, что только может потребоваться для достижения цели. Мичиру уже знала такое чувство, в том Соборе, когда она спасала Харуку и ничего не боялась. Сейчас она собиралась именно повторить всё это, чтобы в надвигающемся обеспечить ей безопасность, а ещё плодом отчаянного шага станет драгоценная информация, которая позволит им держаться. Сколько всё это продлиться, Мичиру гарантий давать не могла, но она имела полное право надеяться, что её сговорчивость сможет обеспечивать устойчивость происходящему. Да, такому равновесию грош цена! Но это всё же лучше, чем если у них не будет даже этого. И для Харуки – тоже.       Как ей сказать, Мичиру не особо и представляла-то. Она знала, что ничего не будет прежним, особенно в том случае, если у неё получится и задуманное начнет работать именно так, как было представлено в планах и красивых (нет, на самом деле) идеях, но понимала, что скоро придется признаться: Харука чувствует и начнет до чего-то докапываться, а может просто молча будет переживать, и это тоже не было стоящим выходом из положения. Мичиру обнимала её и четко осознавала, что затеяла веселую игру, которая потребует от неё выложиться на полную, но ради уверенности в том, что, пока она это делает, Харуке ничего не угрожает, был не страшен никакой шаг. Что там всё это, подумаешь... они смогут справиться, вместе. Горячая вода всё смоет, любовь – очистит и спасет. Может быть, эта милая истина, в которую свято верила их принцесса Усаги, и не сработает против врагов, но... не так уж она и плоха, если вдуматься и применять её изредка, в должных ситуациях.       Только ради Харуки. Это было эгоистично и совсем не по-геройски, Мичиру признавала. Узнай кто из воительниц Внутренних о её настоящих мыслях, из тех, кому она видится восхитительной и идеальной, они уж точно возмущенно бы принялись тыркать пальцами, приговаривая какие-нибудь обидные слова о том, что она вовсе не такая хорошая, какой кажется изначально. Это ведь на поверхности, на обложке их с Харукой любовь – чувства такие, что про них только книги писать, а в реальности Мичиру вовсе не относилась к любимой девушке с полюбившимися многим пафосом и снисходительной загадочностью. Нет, никоим образом! Она молилась за Харуку, боялась за неё и была готова отдать всё, лишь бы знать: с Харукой всё будет в порядке.       Герои так не поступали. Принцесса со своими чувствами к Эндимиону-Такседо-Маску – ладно, на то у неё и был целый набор могущественных артефактов, чтобы делать всё, что вздумается сердцу, а им-то положено было вести себя совершенно иначе. Никакой любви вообще не должно было быть, но они с Харукой пошли против устоев, рискуя многим и пытаясь взрастить чувства, любовь в практически невыносимых для всего сердечного условиях. Что-то у них получалось, но всё равно зачастую как-то плохо – и с этим было не справиться, но Мичиру старалась сделать хоть что-то, чтобы знать: с Харукой ничего не случится. Этого уже немного, но достаточно для того, что они имели изначально и на какой основе возводили эти хрупкие башни из сухого пляжного песка, того, что далек от моря и любая фигура из которого мгновенно рассыпается.       Снова красивые метафоры, сравнения... Она начинает заново привыкать к возвращению в пафосный образ, к почти безумным речам про волнующееся море и буйный ветер? В принципе, ведь это в ней любят, так что не стоит и слишком далеко уходить от навязанного всем образа загадочной скрипачки Мичиру Кайо со средней степенью ума, ибо скоро к нему и приходить, изящно закидывая ногу на ногу и глядя глубокими глазами, полными неясно каких чувств и ребусов высокого уровня сложности.       Одно в Мичиру было искренним до основания, не подлежащим замене: она готова была сидеть на коленях, подобрав ноги под себя, сложив пальцы перед золотыми фигурками всех богов всех религий, и шептать молитву только за здравие, за спокойствие Харуки, чтобы ничего не нарушало её покоя и чтобы никакая сила не тронула её жизнь, не прикоснулась к этой драгоценности, без которой ничего уже не сможет иметь право на существование.       Она сказала как-то эгоистичную фразу, за которую истинная защитница великих целей могла бы себя возненавидеть: «Без Харуки мир не достоин спасения», - чтобы хоть как-то объяснить тому заколдованному артисту, находящемуся под властью черных чар фарфоровой куклы, свой поступок, свое неподчинение его угрозам, его вранью про бешеные тени, которые набросятся на всех землян. Мичиру знала заранее, что он врет, ещё когда, изворотливо улыбаясь и пытаясь строить злодейские выражения лица, как дешевый актер, тот артист начал говорить про эту ересь, а ещё такого заклинания не существовало, и если уж кто и был способен на нечто подобное, так это связанная с духами и умершими Плутон, но ни одна злодейка (они достоверно убедились в том, что до Плутон такими способностями обладали лишь высшие духи, которые уже давно ушли в небытие, никакие злодеи впитать такую магию просто не могли) или злодей. Однако Мичиру сказала именно так, пафосно и наигранно, не признавшись в истине. Для чего? Может быть, ей просто этого захотелось, чтобы не задумываться.       Без Харуки мир был достоин спасения, это Мичиру твердо осознала уже когда лежала ночью, слушая тихое и мирное, без надрывов, дыхание Харуки в крепком сне, которой после превращения в Сейлор Уран стало несколько полегче: ещё остались флюиды, дававшие дополнительную силу, потому что существовали ещё и принцесса, и Серебряный кристалл, и будущее в виде Хрустального Токио – и это только на Земле, а сколько ещё планет, галактик, полных жизни! Один их крошечный шарик ради того, чтобы Усаги смеялась, можно и нужно было постоянно спасать, а без Харуки... просто не будет её, и Мичиру знала, что постарается уйти, а там уж пусть принцесса своими могучими силами кем-нибудь её заменит: силы Нептуна не жалко, но без Харуки её собственная жизнь мало чего стоит. Когда уйдет Харука, наступит эра темноты. Это будет единая точка по сравнению с огромным светом, но Мичиру осознавала: это будет для неё лично, и хватит сполна. Без Харуки не был достоин спасения Её мир, Её борьба, потому что, как истинная героиня, сколько бы она ни нарушала все правила, Мичиру всё равно бы себя никогда не простила, если бы та ложь про тени оказалась правдой. И Харука тоже бы её никогда не простила, как настоящий лидер, который принимает жертвы, сколь бы болезненны они ни были, как Сейлор Уран.       Но Мичиру не собиралась от Харуки отказываться, и потому каждое утро ждала её с кофе на красивом подносе, ждала их разговоров и осторожных движений, когда они сидели на середине кровати, улыбаясь друг другу. Мичиру нравилось замечать эти взгляды Харуки, скользящие по обнаженным плечам, и она всё время о чем-то да отшучивалась, а ещё, пока всё повторялось изо дня в день, ничто не могло заставить Мичиру усомниться в том, что всё хорошо. Сколько же радости ей иногда доставляли попытки самой приготовить для Харуки завтрак! Это была целая счастливая эпоха, заточенная в нескольких минутах, в каком-то получасе. Какое счастье.       И больше всего на свете Мичиру желала одного: чтобы Харука каждый день звенела чашкой с кофе о блюдце, принося с собой маленькие серебряные ложечки, и тогда всё будет действительно хорошо, а с любыми препятствиями... она справится. Пусть хоть попытаются оплевать, принизить – не важно. Главное, чтобы с Харукой всё было хорошо, чтобы всё было хорошо у них. Остальное – песок и ненужное, то, что можно преодолеть, и даже не причинив никому особого вреда при этом.       Мичиру гуляла по берегу моря, пока Харука, сидя на покрывале, наблюдала за ней в меру лениво, и вода сегодня была особенно взбудораженной, будто бы где-то далеко, в самом сердце всех океанов, происходило что-то страшное. Мичиру слушала шум волн, чувствовала мокрые пальцы из-за того, что набегающие на берег волны немного просочились своей влагой через носы её кроссовок, и думала, что ничего не будет прежним никогда, и лишь бы Харука оставалась такой, какая она есть, не пытаясь что-то изменить в их жизни, потому что это может стать слишком сильным ударом. Мичиру впервые боялась не выдержать, сломаться от собственного хода, отчаянного решения, через которое нужно пройти с изяществом и высоко поднятой головой. Но... ради Харуки можно было и это выдержать.       Она обнимала себя руками и прощалась с прошлым, глядя на белый горизонт, так непохожее на само себя, без голубизны, небо. День сегодня был прохладным и без яркого солнца, от ветра хотелось сжаться, а она стояла ровно, будто бы привыкала. Ей ещё так стоять и стоять... потому что в задуманном будет много таких вот моментов, когда нельзя будет терять осанку. Пора вырабатывать железную привычку.       Поглядывая на Харуку, Мичиру улыбалась. Всё будет хорошо. Оно не будет прежним, таким, как раньше, но будет хорошо. Главное только, это знать: Харука будет в безопасности и с ней ничего не случится. Всё прочее как-то возможно пережить, и Мичиру знала, что уж она-то переживет. Особенно теперь, когда её решение будет защищать не только Харуку. Это лучше, чем истязают всех. И мысль даже... немного геройская.       Это вызвало улыбку. Харука.

***

      18:43 13 Апреля, 1998       Мичиру любила плавать. Отталкиваясь ногами от трамплина, она с готовностью погружалась в прохладную воду каждый раз, уже давно не вздрагивая, и тут же вытягивалась наподобие струны, совершая мощные гребки руками, преодолевая сопротивление воды и поднимая на воздух брызги, равномерно выдыхая, согласно собственным привычкам, и тут же делая новый взмах рукой, чтобы продвигаться вперед, к мелькающему краю бассейна.       Никто не мог за ней угнаться. Учитель физкультуры в Мюген, пока у него не отняли душу, бегал за ней по пятам, как собачка, и умолял принять участие в соревнованиях, представить школу и разгромить всех соперников. «Мичиру, - после каждого урока физкультуры заводил он одну и ту же шарманку, - пожалуйста, выручи школу. Кроме тебя больше некому идти и с блеском отбивать вызовы всех соперников. Ты... ты же талантище, ты так быстро плаваешь. Всем тем, с кем я работаю, нужно ещё лет пять тренироваться, чтобы достигнуть твоего уровня. Мичиру, ну, пожалуйста», - а она всякий раз отказывалась, потому что была мало во всем этом заинтересована: к чему? Тут нужно мир защищать и думать, что делать с Сейлор Сатурн, а плавание – это для себя, с расслаблением, чтобы без всяких там вдохновений на победу: лишнее отвлечение.       Хотя Мичиру не могла не признать, что порой соревноваться ей нравилось, и в этом она была очень требовательной, не собираясь терпеть никаких поблажек на свой счет. Мало кто знал эту её натуру, однако Ами была знакома с этими чертами её характера очень даже близко. Возможно, подобная грубость и могла задевать, но Мичиру, если уж вдохновлялась чем-либо, способна была совершенно терять голову, так что не оставалось больше ничего, кроме как играть честно. Пожалуй, это и для Ами пошло на пользу в свое время: подобное отношение обижало таких нежных людей, но и закаляло, давало понять, что в этой жизни не стоит поддаваться: редко когда из этого выходит что-то стоящее.       Ами была рядом и сегодня не отставала. Это нравилось Мичиру, и она, улыбнувшись, взмахнула руками сильнее, четче и увереннее загребая воду, отдавая всю себя на эти заученные движения, когда она знала всё заранее и невозможно было вывести её из колеи: родная, близкая стихия. Не здесь. Мичиру видела, как напряглась Ами, пытаясь всё так же хотя бы держаться рядом, но у нее переставало получаться. Вода окружала и успокаивала, и Мичиру была готова плавать так ещё вечность, пока соперница не выдохлась бы, устав повторять одно и то же движение монотонно, чтобы добиться какого-то результата. А иногда однотонность очень успокаивала, то же можно было сказать и про состояние полного бессилия, когда даже вылезти из бассейна сложно, руки болят, напоминая кисель без костей, и нужно несколько минут, чтобы отдышаться и снова вернуть себе хоть немного энергии. Ничего с этим не сравнится.       Харука обычно никогда не плавала с ней в бассейне, и Мичиру относилась к этому спокойно. Чаще всего Харука лежала где-то на краю вышки, иногда умудряясь отпускать пару-тройку комментариев (что удивительно, всегда по делу. Это ж как надо из звуков точно составлять картинку происходящего и никогда не ошибаться). Могла она устроиться и в лежаке, вытянув ноги, без коктейля в руках, зато с улыбкой, и Мичиру никогда не могла понять, как при температуре воздуха в бассейне можно сидеть в достаточно плотной рубашке, расстегнув её всего на пару пуговиц. Это ж какое-то адово пекло!       Бывали и ещё случаи, которые отличались от того, что происходило по обыкновению. В них Харука не плавала рядом с ней и не они не брызгали друг на друга водой из бассейна, заливисто хохоча, но в огромном зале было пусто, и Мичиру медленно плавала на спине, закрыв глаза, уверенная в своих движениях и умениях, а Харука сидела у окна, прислонившись к нему спиной, и её глаза также были закрыты, точно они синхронно дремали. Наверное, никогда так отчетливо они не делили себя на две части, которые очень трудно соединить, как вода и суша. Вроде бы совсем близко, но слишком многое их разделяет, чтобы стать единым целым. Невыразимо трагично и с какой-то некрасивой символикой, от которой в спокойствии Мичиру всегда становилось плохо и хотелось уйти на дно, стать камнем и не всплывать, чтобы в легких быстро растратить скудный запас кислорода и больше не открыть глаз. Однажды какие-то ученики так и подумали, когда она погрузилась чуть глубже: ворвались, выхватили из воды и принялись откачивать. В то время их отношения с Харукой ещё были совершенно хрупкими, и она тогда просто поднялась, покидая жаркую комнату, будто бы в двух шагах никто и не хлопотал о Мичиру, точно та уже записалась в покойницы да её вырвали из лап Костлявой.       Кажется, будто они не могли быть такими далекими: не сошлись бы, не протянули столько вместе. Только печаль не длилась вечно, и Мичиру знала, что без Харуки не покорила бы воду окончательно, никогда не научилась бы прыгать с вышки, не научилась бы плавать до нытья в мышцах, не открыла бы прелести такого состояния. Ей бы никогда не было суждено узнать, как здорово лететь в воздухе и визжать от ужаса, готовясь погрузиться с громким «бултых» в светло-голубую воду, и уж тем более Мичиру не стала бы сильной Сейлор Нептун. Конечно, взять жезл и произнести магические слова она могла (и сделала) без Харуки, но только Харука сделала её истинным воином, научила драться и парировать, научила выносливости, чтобы никто не мог с ней соперничать и угрожать ей.       Харука сделала для неё очень многое и на самом деле они были куда ближе, чем могло показаться, без того пафоса и загадочности, просто. Мичиру хотела бы, чтобы это длилось вечно, и её совсем не волновал закон, который требовалось свято помнить, правило о том, что ничто не может существовать вечно, всему суждено уйти, какие бы прекрасные узы ни держали его в этом мире. Ради Харуки можно и покруче вещи переломить, и такого натворить, что!.. Впрочем, не стоит. Лишний пафос, кому он нужен?       - Первая, - Мичиру вытянула руку, сбавляя скорость и замирая, двигая ногами в воде, чтобы не утонуть. Ами потребовались ещё около десяти секунд, чтобы догнать её и также прикоснуться к желанному бортику, но она уже не успела. Впрочем, Меркурий, кажется, не была особенно разочарованной. Да, вместе они плавали, вкладывая в каждое движение все имеющиеся силы, но порой Мичиру не оставляло чувство, что Ами всё равно не питает каких-то несбыточных надежд о том, чтобы победить её, Нептун, обогнать, проплыть быстрее. Возможно, она плавала исключительно из удовольствия и вдохновение на победу касалось Меркурий в меньшей степени?       Мичиру доплыла до лесенки и вышла из бассейна, наклоняясь, чтобы взять полотенце. Она быстро выжала волосы и уселась на самый край, подавая Ами руку и помогая ей вылезти из воды. Меркурий уселась рядом с ней, несколько раз проводя пальцами по волосам и пытаясь немного вытереть их таким образом. Её собственное полотенце было несколько далеко, на лежаке, и она явно не хотела за ним идти.       - А тебя вообще возможно обогнать? – поинтересовалась Ами, усаживаясь на самый-самый край, чтобы ноги до лодыжек полностью погрузились в воду. В какой-то степени от хлорированной воды всякий раз становилось неуютно и кожа казалась неестественно сухой, когда с неё испарялась влага, однако Ами всё равно очень любила такие моменты: бассейн и плавание, четкие и резкие гребки всегда помогали ей вернуться в равновесие, хотя бы хлипкое, а сейчас это было особенно важно.       С тех пор, как началась вся эта канитель с людьми, они стали приходить в этот бассейн чаще обычного. В шесть часов он уже закрывался, а они проникали через люк на крыше немного позже. Он и раньше не пользовался особой популярностью, множества посетителей тут никогда нельзя было найти, но всё равно, нельзя же было рискнуть и заявиться в середине дня, чтобы кто-то заорал: «Сейлор Воительницы!» - и начался полнейший кипишь. Ами видела, что Мичиру пытается выглядеть беззаботнее обычного, но это уж было дело самой Нептун. Ей же просто нравилось плавать и обреченно соревноваться: кто может плавать быстрее, чем Мичиру?       Зато после шести здесь становилось хорошо, безопасно, и можно было делать всё, что вздумается. Отключение камер видеонаблюдения вообще не представляло собой какую-либо проблему (надо было только подойти со спины к чувствительному до знания анатомии охраннику, а потом нажать пару кнопок на широком пульте), поэтому за последние дни они провели тут больше времени, чем, возможно, за полгода. Мичиру знала, что сейчас времени у неё станет меньше, поскольку всё получалось, как она и задумывала, но за безопасность Харуки и остальных можно было заплатить эту не слишком-то большую цену.       - Наверное, можно, - ответила Мичиру, пожав плечами. – Откуда я знаю? Нельзя же быть самодовольной и кичиться тем, что ни одному живому существу в мире не дано плавать столь же быстро, сколько мне. Это было бы бахвальство. Кто знает, может быть, чемпионка мира по плаванию и обогнала бы меня?       - Я почему-то в этом сомневаюсь.       - Спасибо, - Мичиру улыбнулась. – Приятно.       Ами сегодня была тише, чем обычно. Она пришла в бассейн в привычное для себя время, уже в купальнике под джинсами и свободным тонким свитером, сразу огорошив её известием о том, что они собираются лететь на Кинмоку, к Старлайтам, покинув Землю. Ами хотела получить ответы на какие-то свои вопросы, жаждала услышать от неё что-то особенное. Может быть, чтобы Мичиру кинулась ей на шею и сказала, что они точно летят вместе с ними и пусть быльем порастает эта жалкая планетка в Солнечной системе, даже если немного она им и дорога. Но Мичиру лишь будто бы разрешила им (и лично Ами) лететь, куда они хотят, твердо сказав, что Внешние Воины останутся на Земле и будут сражаться за возможность становления Хрустального Токио. Потом, если всё получится, им будет дан шанс вернуться и наступит прекрасное «долго и счастливо».       Конечно же, Ами такой ответ не удовлетворил: она не скрывала этого, нахмурив брови. «Но что станет с вами?» - спросила Ами, опустив голову. Мичиру улыбнулась, по привычке, будто бы желала её поддержать.       Она дождалась, пока Ами снова посмотрит на неё и сказала уверенно, так, что в это можно было поверить: «Мы же Сейлор Воины, мы гораздо сильнее людей. Если нас убьют, то где-то и однажды мы возродимся, получим новую жизнь. Ты же знаешь об этом, Ами. Так что... нам особо бояться нечего». «И ты твердо это знаешь?» «Конечно, - Мичиру улыбнулась вновь. – Ничто не способно одолеть нашу силу».       Она пыталась взбодрить Ами, дать ей шанс поверить в то, что всё действительно радужнее, чем кажется изначально. В конце концов, Внутренние Воины и принцесса своевременно и разумно собрались улететь на другой край галактики – и это правильно. К чему было нагнетать атмосферу и расстраивать Ами ненужными опасениями, страхами? Пусть будет уверена в том, что всё хорошо, что со всем можно справиться. Трезвость важно было сохранять им, а Внутренние Воины... пока ещё ничего не стало слишком плохо, они могут особо не меняться, не переделывать себя. Ни к чему им ломаться, девочки ещё.       - Мичиру, - Нептун повернулась, услышав свое имя. – Мичиру, почему вы так? Зачем оставаться и рисковать, для чего всё это? Быть может, я чего-то не понимаю, но объясни мне.       Против взгляда Ами, полного просьбы и какой-то надежды, Мичиру немногое смогла бы сделать. Чистые и пронзительные глаза принцессы Меркурия, сложно было устоять, выиграть бой у таких глаз, когда они чего-то хотели. Это была слава на всю Солнечную систему, и Мичиру помнила, как оно было на самом деле, когда они иногда общались с принцессой Меркурия чаще, чем обычно, и та хотела чего-то добиться.       - Я и сама не знаю, есть ли в этом что-нибудь сложное, Ами, - Мичиру вздохнула. – Просто у нас такой долг. Вы, четверо, были рождены, чтобы защищать принцессу, если ей будет угрожать опасность, поэтому вы имеете полное право – и должны – улететь сейчас куда подальше, вместе с Усаги, чтобы ей чего в голову не взбрело. Мы, - она повела в воздухе рукой, - другие. Так уж повелось. Пока вы защищаете принцессу, мы должны защитить целый мир, в котором она будет жить. Именно это сейчас и происходит: вы будете беречь Усаги на Кинмоку и проследите, чтобы никто её не тронул, а мы, тем временем, здесь сразимся с людьми и обеспечим то будущее, в котором принцесса будет безгранично счастлива.       - А Усаги сможет? – не скрывая сомнений, спросила Ами. – После всего того, что произошло...       - Мы позаботимся, - заверила её Мичиру. – Люди одумаются, и всё будет хорошо, как мы и хотели. Вы, главное, поддержите Усаги, сделайте так, чтобы она не думала ни о чем плохом. Принцесса в ваших руках и никто не сможет защитить её лучше. Со всей вашей мягкостью, чистотой и искренностью, с лучшими качествами, которые Усаги любит. Пока вы не сломались, она тоже будет держаться, а вы пока сильны. К тому же, мы должны защитить и вас, как... – Мичиру помедлила, улыбаясь, - младшеньких. Ты же не против, что я так говорю?       Мичиру повернулась. Ами смотрела на неё почти восторженно, и её синие глаза блестели. Казалось, вот-вот она подожмет губы в восхищении и сложит руки вместе, как в молитве, будто бы она, Мичиру, – какой-то священный образ, могущественный и бесконечно прекрасный. Герой, да, так смотрели именно на героев, от которых безумно фанатели. Мичиру были знакомы такие взгляды: когда она ещё была знаменитой скрипачкой, они сопровождали её практически всюду.       - О нет, Ами, - Мичиру покачала головой, - не нужно обожествлять меня. На самом деле, - она закрыла глаза и облизнула губу, Ами показалось, что Нептун может заплакать, - я и сама ушла бы, улетела вместе с вами и никогда бы не вспомнила ни о какой Земле: я дорожу планетой меньше, чем вы. Но так нельзя, мы обязаны бороться. И мы сделаем это, непременно. А вас ждет Кинмоку.       - Но...       - Давай не будем об этом, Ами, - Мичиру вытащила из волос несколько шпилек, удерживающих их, и помотала головой, а затем снова закрутила волосы в слабый пучок: для плавания самое то. – Ещё раз? Сто метров вольным?       - Хорошо.       Они поднялись синхронно и с разных сторон бассейна направились к трамплинам, чтобы занять стартовые позиции. Перед прыжком Мичиру посмотрела на Ами, встречаясь с её глазами, и губами сосчитала до трех, а потом они оттолкнулись от поверхности и нырнули в воду, четко и уверенно загребая воду. Во взгляде Ами была самая настоящая, неподдельная решимость победить, и Мичиру это очень нравилось.       Сейчас Внутренние воины искали у них поддержки. Она знала о просьбе, которую всё же высказала Макото Харуке о «старших сестрах», и чувствовала, что Ами хотела бы сказать ей то же самое: желание проводить больше времени рядом, узнать то, что раньше казалось занавесом, который поднимется сам, без лишних действий, с мыслями о силе и достоинстве. Она и сама не имела ничего против того, чтобы поддержать Внутренних воинов, может быть, именно поэтому стала так часто плавать с Ами. Мичиру это нравилось, прохладная вода и Меркурий, пытающаяся её победить, – в этом было что-то успокаивающее.       И пусть всё действительно будет хорошо. А они с Харукой как-нибудь... победят. И Харука будет в безопасности. Это было, наверное, самое важное, ради чего сейчас каждое утро Мичиру открывала глаза и делала первый вдох.

***

      21:06 01 Мая, 1998       Мичиру пыталась выкинуть, вытолкнуть из себя его имя, чтобы никогда не помнить, чтобы пребывать в неведении хоть сколько-то: это казалось каким-то спасением, которого она каждый вечер пыталась достичь, но никак не могла добраться. Микайо умел целоваться, однако Мичиру всё равно было неприятно, потому что... она любила только Харуку. Впрочем, пойдя на это добровольно, разве имела она право сожалеть? Хотя... никто и не запрещал этого, более странного, чем обычно, поведения, молчания и вечного поиска поддержки. Чаще всего – у самой Харуки.       Сказать ей пришлось. Мичиру не знала, как подступиться, как начать, боялась сделать больно (ведь нельзя было преподнести такую новость просто, чтобы в душе ничего не екнуло, не перевернулось и не стало дурно, а Харука никогда не скрывала, что дорожит ей и любит её), но и скрывать, обманывать не могла. Как ещё, кроме как не правдой, можно объяснить постоянные отлучки, отсутствия вечерами до позднего времени? Как рассказать, куда она уходит, запаковав тело в дорогой деловой костюм и очень аккуратно уложив волосы, не позволяя выбиваться прядям (так Мичиру всегда делала, когда ходила на свои же выставки или же выступала на концертах: очень-очень идеально). Оставалось только признаваться, как есть. Именно это Мичиру и сделала.       Она боялась сказать не так, не того, что Харука не поймет, а того, что... всё выйдет неправильно, не так. Харука не молчала, но и была немногословна. Она прижала её к себе так, что Мичиру прикрыла глаза, не пробуя дышать глубоко, и ей казалось, что у них с Харукой стало одно тело на двоих. Странное, но всё же одно. Это ведь было так... ужасно, однако Мичиру не могла сделать свой выбор иначе. Да, это было неприятно ей, от этого было больно Харуке, но, пока она проводила время с другим мужчиной, была его таинственной любовницей, Харука была в безопасности. Ведь это же важнее?..       Был такой мужчина тридцати лет – Микайо Исибаси. Он был представительным человеком, постоянно появлялся на людях в строгом деловом костюме и ездил на дорогом автомобиле с тонированными стеклами. Никто не мог сказать, чем конкретно он занимался, но факт о том, что денег у него было много, лежал на поверхности.       Как и все богатые, Микайо Исибаси имел свою слабость. В единственном числе, и была ею Мичиру Кайо – талантливая скрипачка и художница шестнадцати лет (хотя, конечно, совсем на них не выглядевшая). Каждый раз, когда у неё заканчивался концерт, Мичиру получала в подарок от кого-то таинственного огромную корзину роз, постоянно – иного цвета, чем в предыдущий, тяжелую и с запиской о том, как она талантлива. Всякий же раз, как у неё проводились выставки картин, один и тот же человек постоянно за большие деньги покупал две или три, как правило, самые лучшие (даже по мнению самой Мичиру). Таким образом Микайо Исибаси всякий раз выражал ей свое восхищение, и Мичиру особо не сопротивлялась, потому что ничего плохого он сделать не пытался.       А сейчас она воплощала самые смелые его мечты. Это была секретная информация от Тэдэши, но Микайо имел свои деньги из-за работы на правительство. Он мало где числился, прекрасно дрался и обладал отменной смекалкой. Надо убрать каких-то опасных преступников (тех же прочно обосновавшихся наркоторговцев или ещё кого) – здесь Микайо не было равных. Нравилось же ему жить, в отличие от некоторых агентов, богато и с шиком, что ему никто не запрещал. Когда начались разборки с Сейлор Воительницами, Микайо получил новую почетную должность приближенного к генералу Такэда, то есть через его руки проходили все планы по их поимке, утверждения и силы, которые надо было на это бросить. Он единственный мог что-то изменить, заставить что-то идти не так, если только... Мичиру не могла не использовать его слабость, чтобы защитить Харуку и остальных.       Микайо мечтал о ней всё то время, когда Мичиру находилась на вершине славы. Он хотел её, желал ею обладать, и потому, когда она пришла, в красивом платье, сдержанная, загадочная и потрясающая, не смог устоять. Мичиру оказалось достаточно изящным движением закинуть ногу на ногу, чтобы свести Микайо с ума. Они добрались до его дома (и Мичиру всю дорогу переживала, чтобы Микайо следил за дорогой и не угробил их, так он сжимал руками руль, желая к ней прикоснуться), и Микайо, торопясь, проводил её в спальню, чтобы стянуть это платье, поцеловать, сжать в объятиях, исполнив, наконец, все свои желания. В сущности, нужно было так немного, чтобы она была с ним и дальше, приходила почти каждую ночь, как призрак, как вожделенное видение: тормозить планы о поимке Сейлор Воительниц всеми силами, делиться информацией о том, что было утверждено, чтобы она знала заранее, помогать, открыть дорогу в планы правительства – и Микайо мог считать, что Мичиру Кайо принадлежит только ему.       Было сложно одобрить такой шаг. Мичиру и самой не нравилось, каждая встреча словно опустошала её, и хотелось лишь прижаться к Харуке, чтобы отсечь себя от всего существующего мира. Но Мичиру боялась, на почве страха можно было пойти и не на такое. Только секс с мужчиной, которого она никак не воспринимает, с условием о том, что в её чувства не проскользнут, каким бы умелым любовником он ни был – кажется, это была не самая страшная плата за уверенность в том, что её будут предупреждать о Харуке, что самый дорогой человек будет в безопасности.       А ещё это было нелогично. Поверить человеку – как можно? Да ещё тому, кто занимает такую высокую должность. Это сущая глупость, какую только придумать можно! Но Мичиру рискнула и поставила на кон многое, что имела, чтобы в итоге попытаться выиграть. Она знала, что никакая информация о воинских сущностях не изменила Микайо, что он всё так же мечтает ею обладать – вот лучшее доказательство того, что он не сделает что-то ненужное, пока она ему не надоест. Мичиру знала, что это маловероятно. Быть в чем-то уверенной также было опасно, но она всё же надеялась на лучшее, при этом прекрасно помня о ненадежности происходящего. Это значило лишь, что ей нельзя было расслабляться ни на минуту – иначе всё, конец.       Главное, что приходилось делать – искусно играть. Мичиру вынуждена была быть не собой, а той, кого в ней все так любили: изысканной леди, сдержанной и прекрасной, с загадочностью во взгляде и тихими, спокойными речами о чем-то, что не имело никакого значения – в общем-то, взрослой женщиной, недосягаемым образом, идеалом, который не может иметь ни единого изъяна. Соответствовать всему этому было не так тяжело: Мичиру привыкла гораздо раньше, но постоянные ночи, секс, удовольствие во время которого тоже было мнимым, подламывали сильнее всего прочего. Каждый раз Мичиру закрывала глаза и отвечала на поцелуи, думая в это время только о Харуке, о том, что ради её безопасности можно и не на такое пойти.       Единственный момент, когда Мичиру могла позволить себе расслабиться – это те самые краткие секунды высшего наслаждения, мгновения, когда мышцы лица можно было лишать четкого контроля, позволяя отразиться истинным эмоциям. В конце концов, она не обязана была выглядеть идеально и в моменты оргазма, такое просто невозможно. А уж то, какое у неё там лицо – это уже совершенно не её вина. Все в эти секунды выглядят по-разному, тут нет равных и одинаковых. Главным было то, что обманка работала – Микайо верил.       То, что она задумала, работало. Вопреки надеждам, Внутренним воительницам и принцессе не удалось покинуть пределы Солнечной системы, это больно ударило по ним, а для неё значило лишь то, что нельзя было терять контроль, необходимо было продолжать ублажать Микайо, чтобы получать информацию. Это действовало: зачастую она успевала предупредить остальных, если где-то готовилась сложная операция, и они шли туда во всеоружии или не шли вовсе. Внутренние воины то и дело желали продемонстрировать какую-то чушь, что-то выкинуть, и их приходилось спасать, но Мичиру вдруг понимала, что почти не злится на сломанных «младшеньких», которые не знают, что им делать. Да, это неправильно и глупо, все их поступки, сейчас бы сидели и не высовывались! Но... она ведь и сама – не образчик правильности. Что ею движет? Только чувства, страхи, желание защитить Харуку, обеспечить её безопасность – и пусть над ней хоть опыты ставят, хоть издеваются.       - Микайо, - осторожно приподнимаясь, когда всё было кончено, не пытаясь прикрыть грудь или само тело, буквально источая любовь к себе и эту какую-то истинно женскую загадочность, начала Мичиру, - скажи мне кое-что. Хорошо?       - Давай, - лениво разрешил перейти к желанному разговору мужчина. Мичиру с достоинством сдерживала его небрежный тон, потому что всё же после того, как их тайна, секрет Сейлор Воительниц, была раскрыта, он относился к ней более... предвзято. Но это не значило, что не хотел, чем Мичиру успешно манипулировала.       - Как часто демоны нападали за пределами Токио?       - Одиннадцать раз, - с уверенностью ответил он. – Причем, случилось это уже после того, как были побеждены некие Апостолы Смерти. Двух из одиннадцати демонов вы же и победили. Один раз Сейлор Марс и Сейлор Мун, во второй – ты и Сейлор Уран*.       - А если мы не приходили, как вы справлялись?       - Бомбами, пистолетами – чем было, - Микайо собственнически прижал её к себе, и Мичиру смолчала, ничего на это не сказав. – Часто использовали план со смертником. Или же гибло несколько людей. Но просто подрывали здание, где находился демон – это был единственный вариант, поскольку никак иначе побеждать их не получалось. Часто не оставалось времени на эвакуацию, было много жертв, но это мелочи по сравнению с тем, сколько человек могли погибнуть от лап монстра, если своевременно его не уничтожить.       - Тут ты, конечно, прав.       - А с чего бы вдруг тебя это интересует? – спросил Микайо. Мичиру безразлично дернула плечом, одновременно с этим попытавшись ненавязчиво показать, что ей не очень удобно лежать в таких объятиях. Микайо не обратил никакого внимания, ведь она же всецело принадлежала ему, а ещё оказалась Сейлор Нептун – можно вообще ни о чем не беспокоиться. За какую-то жалкую информацию он получает то, о чем так долго мечтал! Не это ли воплощение самых лучших желаний?       - Просто.       - Задумалась о том, как плохо вы сражались? Точнее, совсем не сражались.       - Тебе не понять.       - А я и не пытаюсь.       - Лучше скажи: есть ли какие-нибудь новые планы, что происходит?       - На данной стадии – ничего. У генерала Такэда затишье, поэтому пока можете выдохнуть на несколько дней. Цель достигнута: Сейлор Мун снова захвачена. Твою Уран мы пока трогать не собираемся, можешь не волноваться. Всё остальное – под вопросом, но никакие операции пока не планируются.       - Я могу быть уверена?       - Конечно.       Микайо переменил положение, чтобы нависнуть над ней и поцеловать. Мичиру прижалась к нему всем телом, изгибаясь, и обхватила руками за шею, изображая вспыхнувшую страсть. Кажется, сегодня он её так просто отпускать не собирался... жаль, потому что Мичиру знала, что не станет будить Харуку посреди ночи только из-за того, что ей тяжело всё это выносить и она хочет поддержки.       Харука. Всё ради неё.

***

      19:37 11 Мая, 1998       - Тебе не противно?       Мичиру замерла в душе из-за внезапно заданного вопроса. Как стояла, намыливая мочалкой руку и успевая насладиться нежным ароматом ванили (спасибо чудному гелю для душа), так и замерла, будто истукан. Горячая вода смывала мягкую пену с плеч, и она не могла даже отойти: вопрос, донесшийся из-за дверки, огорошил, даже ошарашил, и Мичиру не могла сдвинуться с места, переменить положение. Отвечать она уж и подавно не собиралась: просто была не в силах.       Помотав головой, чтобы согнать оцепенение, Мичиру сделала глубокий вдох, пытаясь придумать, что сказать. Наверное, душ был не самым лучшим местом для ведения таких бесед, однако нужно было подать знак, дать понять, что с ней всё хорошо, она не провалилась куда-нибудь. А ещё, возможно, было легче, потому что без зрительного контакта. Порой случалось так, что в глаза говорить оказывалось невыносимо. Здесь же... душ как отвлечение, вода, шум на заднем фоне – возможно, даже идеальные условия для крайне непростого разговора.       - Мне? А к чему бы такие вопросы?       - Просто скажи: тебе не противно?       Когда Ами повторила вопрос во второй раз, Мичиру твердо решила на него не отвечать. Сделав напор воды поменьше, но не выключив её полностью, она продолжила намыливать тело, покрывая его белой пеной, заново провела мочалкой по плечам, втирая ароматный гель для душа в пропахшую хлорированной водой бассейна кожу. Не дождавшись ответа, Ами не стала давить и чего-то требовать, Мичиру слышала только, как прыгала по кафельному полу, явно натягивая джинсы (не нужно было быть гением, чтобы догадаться об этом из-за тихих чертыханий и неосторожных шагов).       Смыв с тела пену, Мичиру выключила воду, подумав о том, что неожиданный (хотя и как сказать) вопрос Ами ввел её в состояние некоей заторможенности, когда все знакомые, привычные действия выполняются исключительно механически. А она так надеялась сегодня вдоволь насладиться душем в небольшой кабинке! Конечно, вымыться можно было с легкостью и в просторной ванной нового дома, но... во-первых, Мичиру чувствовала там себя не до конца уютно, потому что интересной ценой это жилище им досталось (точнее, ей), во-вторых, здесь легко было погрузиться в ностальгию, когда после долгого плавания в бассейне она шла в душ, смывала с кожи и волос остатки хлорированной воды и никто не мог помешать – благодать. Сейчас тоже не было никаких очередей, однако... всё равно ведь не то, и глупо это отрицать.       Мичиру старательно вытерлась полотенцем и, обернув его вокруг тела, вышла из душа. Ами застегивала пуговицы на своих джинсах и, когда Мичиру принялась одеваться, щелкнула пряжка под позолоту ремня Меркурий. Ами вздохнула, поправляя бретельки аккуратного лифчика, и натянула простую футболку. В это время Мичиру влезла в свои брюки и застегнула пуговицы свободной белой рубашки, которую явно позаимствовала из гардероба Харуки. С некоторых пор (можно было даже сказать, что с последнего времени, недели две от силы) она начала приходить в бассейн именно в таком наряде. И если брюки могли быть заменены джинсами, то рубашка оставалась обязательным элементом.       - У тебя есть расческа? Я свою забыла.       - В сумке посмотри, - Мичиру махнула рукой в сторону спортивной сумки, с которой пришла. Сама же она, подойдя к зеркалу, лишь зачесала влажные волосы пальцами, закрутила и зафиксировала заколкой. Это была небрежность, но её волосы в силу... определенных особенностей (да-да, прошлое принцессы Нептуна и всё такое. В прошлой жизни магия сочла необходимым об этом позаботиться, поскольку считалось, что наследница волшебства планеты морей обязана не вылазить из воды, а там ещё приемы на суше и выглядеть надо идеально) не слишком сильно путались, так что можно было позволить. А ещё сейчас такая простота казалась истинным блаженством.       Мичиру начинала элементарно уставать от того, что делала. Это касалось не борьбы, а постоянных встреч с Микайо. Происходящее становилось слишком тяжелым, и часы, позже проведенные в объятиях Харуки, уже не давали такого облегчения. Она заходила всё дальше и дальше, но обратного пути не было: Мичиру знала, что, если откажется, подставит и безопасность Харуки, к которой так стремилась, и остальных, потому что Микайо перестанет тормозить планы генерала Такэда. Это не значило бы, что они так легко возьмут и сдадутся, выйдя из тени и заявив, что больше не будут сражаться, но... люди много чего могли придумать, а ещё Внутренние воины не выдержат такого, и им, Внешним, тоже придется сложнее. Как последний аргумент, Мичиру всякий раз напоминала себе о том, что ужас, творящийся сейчас, начался из-за людской ярости, недовольства и жажды сделать по-своему. Разозленный Микайо, правая рука человека, в руках которого были все планы, все действия, касающиеся того, чтобы разрушить их будущее и уничтожить, пустить на опыты их самих, был Мичиру не нужен. А остальным – тем более. Оставалось только терпеть, и как же это было тяжело!       Ами расчесала спутанные пряди, став у соседнего зеркала, а потом аккуратно вернула позаимствованную расческу в сумку, застегнув молнию. Мичиру благодарно улыбнулась, проводя пальцами по своему лицу, будто оценивая состояние кожи, убирая за уши пряди волос.       - Может, посидим на крыше? – предложила Ами, перекидывая свою сумку через плечо. Мичиру пожала плечами, соглашаясь и отходя от зеркала:       - Ещё рано. Пойдем.       Они вылезли через люк и поставили свои сумки рядом, а сами уселись на край крыши, спустив ноги вниз, и принялись болтать ими в воздухе. Ами вдруг стащила свои кроссовки, оставив ноги в белых носочках с кружевами по краям (это Мичиру видела раньше), и поставила их рядом. Она шевелила пальцами под белой мягкой тканью, улыбалась чему-то своему и не спешила повторять вопросы, что-то говорить. Мичиру не возражала.       Она не поняла, как вообще рассказала Ами о том, что делает, куда пропадает по вечерам. Ами лишь поинтересовалась, почему у них перестало получаться плавать вместе так часто – и Мичиру внезапно выложила ей всё, едва не разрыдавшись. Рассказала по деталям, по косточкам, и чудом успокоила себя, приказав пальцам не дрожать. По всему телу ходил холод и просто необходимо было подвигаться. Плавание отлично подходило. Ами будто бы забыла отреагировать и предложила соревнование. Их любимый вариант: сто метров вольным стилем. Мичиру кивнула, стремительно направляясь к трамплину, потому что также хотела этого. Хотя бы поплавать, а уж остальное... придатки.       Ей могло бы показаться, что Ами и Макото пытаются отнять их с Харукой друг у друга, но Мичиру не злилась ни на Меркурий, ни на Юпитер. Она понимала, что «младшеньким» тоже нужна поддержка, то, чего они так давно хотели, но прятали за... чем-то незначительным, пытаясь удовлетвориться сущими мелочами. Если кто и мешал им с Харукой, то это была только она сама... и то из-за желания защитить, спасти, уберечь от опасности своим телом и делать это как можно дольше. Мичиру боялась, что начала плохо играть и это может негативно отразиться на Харуке, но... кажется, пока всё было почти хорошо.       Очень трудно получалось заставлять себя верить во что-то, быть твердо уверенной в том, что именно этого не произойдет, а это – случится, если она будет поступать так и ещё так. Мичиру уставала и от этого начинала переживать больше. Так было и до срыва недалеко, однако кто ей его позволял? Нужно было держаться.       Немного Мичиру жалела, что сказала всё Ами: зачем ей знать? Лишние нервы, Внутренним воинам и без этого плохо, потому что рушится их мир. Да, Ами ничего никому не скажет, если она запретит, но для самой Меркурий это тоже своего рода удар, который не осознать и не принять. С другой стороны... Мичиру отчаянно хотела поддержки. Как никогда ранее. И почему-то рассказала всё именно спокойной и самой... неискушенной, что ли, Ами. Ну, в самом деле, какой из Меркурий советчик в решении таких проблем?       Если же смотреть на всё иначе, то... больше сказать было и некому. Харука уже знала и старалась поддерживать, как могла, а Мичиру уставала всё сильнее и ей этого не хватало. Сецуна была мудрой и Хранительницей Времени, но ей Мичиру почему-то пожаловаться... элементарно боялась: вряд ли бы она такой способ борьбы одобрила. Усаги – не вариант. Резкая Рей – и подавно. Минако, Макото – разве что на Венеру ещё можно было бы попробовать рассчитывать, и то не факт. Получалось, что только Ами была достаточно спокойной, чтобы воспринять это... хоть как-то, но без придирок. Впрочем, это тоже был не вариант, и Мичиру чувствовала в её поведении, что подобные методы Меркурий также не оценивает. Но слова уже были сказаны. Все.       - Так тебе не противно?       От вопроса, заданного в третий раз, Мичиру вздрогнула, поежившись. Нужно было отвечать, потому что сколько ещё она могла уходить от ответа. В самом деле, наверное, вечность, или очень долго, но какой от этого толк, кому бы стало легче? Может быть, искреннему разговору с Ами дано было что-то изменить?       - Как бы тебе ответить Ами... – Мичиру невесело усмехнулась. – Даже не знаю. Наверное, если бы мне было от этого хорошо и приятно, у меня не тряслись бы пальцы, когда я тебе говорила правду, не пытаясь придумать ложь на вопрос о том, где я провожу вечера. Я боюсь в мыслях и словах говорить «противно», потому что это может прямо отразиться на мне, на моем поведении во время встреч – и тогда всё пойдет прахом. Но... мне очень тяжело.       - Для чего тогда всё это делать, Мичиру? Неужели ты надеешься кого-то спасти такой ценой?       - А что ещё, Ами? – Мичиру опустила голову, и ей очень захотелось распустить волосы, чтобы они закрыли лицо, но убирать заколку она не стала. – Кто-то должен быть и ближе к людям, потому что без знания их планов мы сдадимся быстрее. Цена – какая была, однако так мы можем что-то предугадать и где-то поступить иначе. Представь, что нас окружает целая планета врагов, а нас всего восьмеро без принцессы. И как ты прикажешь с ними всеми бороться?       - Но ты не должна приносить себя в жертву, Мичиру.       - Нет, Ами, - Мичиру покачала головой, - кто-то должен. Нужно хоть что-то, что бы могло облегчить нам задачу, все эти сражения, когда не знаешь, чего ждать от следующего нападения. Это казалось только, что люди беспомощны, а против них всех, против огромной толпы ты и с магией-то немного сделаешь. Они всегда так выживали, и мы сейчас – мишень. Кто-то обязан быть там, в самом пекле, чтобы знать хоть что-то лишнее, хотя бы каплю информации о том, что дальше. Считаешь иначе?       - Это всё из-за... – Ами помолчала, будто боялась сказать. – Харуки? Да?       - Да, из-за Харуки! И в самом начале только из-за неё! – очередное признание будто ударило Мичиру под дых, и она расплакалась. Ей не хотелось поднимать голову, и Мичиру сидела с закрытыми глазами, сжимая веки, чтобы убрать с ресниц слезы. – Я хочу защитить её – и пусть даже так, главное знать, что она в безопасности. И вас... тоже в какой-то степени хочу. Только мне кажется, что я не выдержу. Это всё тяжелее, чем я предполагала, а я... ждала самого худшего, самого гадкого.       - Ты ведь тоже упала с высоты своих идеалов, ожиданий... – тихо сказала Ами. – Как и все мы. Может быть, тебе не страшно убить, Мичиру, но ведь тоже тяжело резко стать врагом для стольких людей, для целой планеты, и тебя будто вытолкнуть с неё хотят или взять в заложники. И уйти тоже нельзя. А тебя ведь ещё столько людей любило... Это просто кошмар какой-то.       - И вот поэтому в этом кошмаре я готова на всё, - прошептала Мичиру, - на любые ходы, действия – что угодно.       Ей ещё захотелось снова вспомнить Харуку, но Мичиру не стала: и без того уже было больно, всё неприятное из души, накопленное там опасениями и переживаниями никуда не уходило вместе со слезами. Сегодня Микайо был занят – и это стало единственной радостью, которая так сильно повлияла на неё, что просто перегнула. Мичиру боялась, что не сможет так дальше: спать с другим мужчиной оказалось просто невыносимым. Ради Харуки... чтобы её защитить. Порой Мичиру начинало казаться, что одна эта мысль способна вызвать в ней истерику.       - Герои такими не бывают. Я не знаю, к чему это, но... ты человек. И я понимаю, пытаюсь понять, как ты себя чувствуешь, - осторожно, боясь сделать хуже, сказала Ами, положив руку на плечо Мичиру. – Спасибо.       Мичиру заплакала у неё на груди, сдавленно, стараясь успокоиться, но у неё ничего не получалось. Ами никогда бы не подумала, что будет утешать такую сильную и загадочную Нептун, которая сама могла кого угодно сломать и поднять с того дна, откуда, как считается, уже нет возврата. Получается, они все в Мичиру ошибались? И она сама – тоже. Ами пыталась не думать об этом, потому что какая разница, когда человеку просто нужна помощь. Человеку не в понятии стада людей, конечно же, а просто... человеку. Магия не спасает, так?       - Мне очень противно, Ами, - прошептала Мичиру, и её плечи дернулись. – Но я не могу как-то иначе.

***

      23:11 18 Мая, 1998       - Усаги! Нет! Нет!       - Принцесса!       - Оставьте её, вы, изверги, не смейте!       - Усаги!..       - Усако!       Мичиру так больше не могла. Шатаясь, она спускалась куда-то в темноту по длинной лестнице, и мрак был за её спиной, будто призрак Смерти, а надо было найти один только выход, который мог изменить всё к лучшему. Её форма воительницы растворялась, исчезала в каких-то неясных измерениях и оставляла после себя длинное белое платье, легкое и свободное, в подоле которого путались ноги. Разве такое когда-то могло произойти с ней? Мичиру даже не представляла, что может сломаться.       Она-то думала, что сильная, что способна справиться с любыми угрозами, а всё вышло так, как было угодно только тому, над чем вся её морская магия не имеет власти.       Перед глазами до сих пор стоял призрак разрушающегося Хрустального дворца. Первая башня откололась мощной трещиной, утрачивая свое сияние, но не упала на землю со страшным шумом, не разбилась на громадные осколки, а лишь... растворилась, точно её и не существовало никогда. Свет уходил из завораживающих воображение граней, дворец тускнел, превращаясь в черную тучу, ломался, будто бы состоял не из жидкого сияния могущественного Серебряного кристалла, а из хрупких вафельных коржей, из каких делали некоторые торты: только красивая игрушка, совсем не устойчивая и не прочная.       Усаги. Они не смогли защитить её. Переполненные разрушенных надежд, они выпустили такой свет, который не мог не привлечь внимание, но в итоге не смогли противостоять людской толпе! Никаких заклинаний, никакой магии, над ними словно кто-то снова поиздевался, лишив сил, когда они были так нужны. Мичиру мотала головой и закрывала глаза, но на фоне Хрустального дворца, который не уставал рушиться заново и заново, были воспоминания того, как Усаги бессильно, без сознания лежала на плече одного мужчины ростом гораздо больше, чем два метра, а они стояли, тяжело дыша, потом пытались догнать толпу – но никакой пользы. Какие же они после этого защитницы? Мичиру закрывала собой Харуку, сжимая руки в кулаки, и где-то глубоко её сознание уже сплетало картины того, как она вот так вот не в силах защитить Уран, самого драгоценного человека, ради которого вся борьба. И даже раньше, чем ради принцессы Усаги.       Мичиру ощутила желание сбежать такой силы, что его было уже не победить. Ей казалось, что от собственного отчаяния она вот-вот возненавидит всех, кого знает. И даже... Харуку. От одной этой мысли всё внутри холодело, нарастал страх. Мичиру устала. Она понимала лишь, что не может так больше. Ради чего все жертвы, все противные ночи с Микайо, когда... всё напрасно? Это было такое чувство, объяснить которое едва ли было возможным: когда совсем не оставалось надежды. Никакой.       Оказалось, вот что такое настоящая пустота. Мичиру всегда считала (или пыталась), что надежда – ненужное для воинов чувство, что в сражениях нужно действовать четко и продуманно, не питая иллюзий, которые, как правило, были совсем не к чему и только мешали, отвлекали от действий. На самом же деле она надеялась постоянно, на что-то лучшее, на какой-то свет в конце всего того, что происходило, а сейчас Мичиру вдруг ощутила, что... света нет. Она готова была послать к черту Микайо, пойти и убить сотню человек, но... света не было, и возвращаться он не собирался.       Тогда... для чего всё? Такая запретная мысль.       Темная лестница закончилась, и на последнем шагу Мичиру окунулась в живое сияние. Оно было ярким, теплым, похожим на свет, способный возродить что-то давно погибшее, но ей подумалось, что совсем прогнившим, черным и иллюзорным, как и всё хорошее на этой красивой планете, может быть, жемчужине Солнечной системы, как и сама Земля выгнила до нутра.       Она пришла в Иллюзион.       Настоящий рай, средоточие мечтаний и грез, прекрасное сердце, такое обманчивое по сравнению с истиной, которому, возможно, тоже суждено было умереть – сама сущность Иллюзиона, истины Земли, спрятанной глубоко в недрах голубой планеты. И сам Гелиос, как сильнейший маг, сторожил эту крепость Света, этот бесконечный рай, чтобы земной принц был счастлив, чтобы планета процветала. Ради чего?.. Чтобы однажды кто-то из них (она) пришел сюда и удивился, как же противоположны между собой реальность и истина, которую хотела бы видеть земная магия, которой она бы жаждала подчинить всех людей на поверхности.       Мичиру могла бы отправиться на Нептун, но не захотела. Её родной замок Тритон был огромным и мрачным, в сине-зеленых туманах с белыми пятнами облаков легко было утонуть. Старые факелы чадили, выпуская в воздух противный дым, и с тех давних пор, как жизнь покинула Нептун, на планете не осталось ни тепла, ни света, ни легкости – чего же там было искать? Разве может в темных и запутанных коридорах быть спасение? Мичиру и самой становилось смешно от этого. Нет, конечно.       На Нептуне было мрачно и тяжело, а Иллюзион бил в лицо свежим ветром, приглашающе распахивая свои объятия, давая шанс окунуться в истинный рай с прекрасными водопадами, фонтанами и архитектурой столь восхитительной, что, один раз увидев эти сады, любой художник или просто творец мог получить вдохновение до конца своей хрупкой человеческой жизни и рисовать, воссоздавать его в красивейших произведениях искусства, которые потом останутся с человечеством на века.       Мичиру думала, что это – обманчивая красота. Она шла по длинной аллее, усыпанной, как яркими бусинами, кустами разноцветных роз, уже шатаясь не так сильно, и замечала на лепестках некоторых роз, которые никогда не должны увядать, поврежденные лепестки: темнота, меняющая их, будто внедрялась снаружи, из воздуха, и меняла мир вокруг, точно возвращала ему свою истинную внешность.       Это было страшно. Иллюзион был обречен? Ибо... что такое сила Золотого кристалла, питающегося мечтами, против людской ярости, эгоизма, всего того, что в земных религиях обзывали страшнейшими пороками, которые не должен переступать ни один человек. Ничто. Люди же... сначала магия угаснет в золотом свете и в Иллюзионе, а потом и Мамору, будучи принцем Эндимионом, долго не заживется, если дотянет до того момента?.. О Господи.       Мичиру устала. И знала, что ей уже вряд ли что поможет. Она не представляла, как быть дальше, ей было тяжело от постоянного, не проходящего страха, который больше не поддавался никакому контролю. Разве же смогут они выдержать несколько лет ужаса, охоты, людских нападений, разве хватит у них на всё это магии? Дожить до того времени, когда Усаги исполнился бы двадцать один, дожить живыми и в трезвом уме – Мичиру не верила, что такое возможно. Может быть, древние люди, привыкшие воевать, знающие в своей истории столетние войны, и пережили бы какие-то четыре года с легкостью, но им и сейчас... как?       - Сейлор Нептун, доблестная Сейлор Принцесса Нептуна, - со всем уважением обратился к ней Гелиос, возникая из воздуха и опускаясь на узкую дорожку, усыпанную лепестками роз. Он пока ещё был окутан своим привычным золотистым сиянием, но Мичиру, вглядевшись, подумала, что оно, кажется, стало не таким ярким. Вряд ли это дела рук самого Гелиоса, сильнейшего мага, но всего лишь Хранителя, не имеющего особой власти, - приветствую тебя в Иллюзионе, земном рае.       Мичиру присела на небольшую скамейку, взяв в руку немного увядший бутон одной из роз на кусте, произраставшем рядом.       - Скажи мне, Гелиос, - попросила она Хранителя, - Иллюзион медленно гибнет? Что происходит с планетой?       - Всё хорошо. Пока живы людские мечты, сердце Земли будет жить и биться в унисон с сердцем досточтимого принца Эндимиона.       - Даже если мечты направлены на то, чтобы уничтожить нас? – Мичиру безрадостно улыбнулась, внимательно посмотрев на Гелиоса. Его речи, как и обычно, были полны какого-то такого пафоса, что она подумала, будто он не знает о происходящем на поверхности, как истинный Хранитель, желая верить в счастье и свет до конца. Получится ли?       Врал. Гелиос бесстыдно врал о том, что Иллюзион процветает. Мичиру не знала, побывает ли в Святилище и услышит ли праведные речи, полные веры, от дев, помогающих Гелиосу, но розы менялись. Розы – зеркала Иллюзиона, в которых всегда отражалось состояние мира. Светлые, чистые, черные или цветущие – розы знали наперед, что будет. И чернота по их краям, увядание и гибель – самый страшный знак. Мичиру всегда смотрела на символы, может, в силу того, что о многом ей говорило Глубоководное Зеркало – талисман сердца, но были знаки, которые шептали сквозь Время о том, что будет. И даже Сецуна не властвовала над этим.       Или, может быть, она просто сходила с ума? Мичиру уже не отрицала даже этого: слишком много изменилось вокруг и в ней, чтобы быть в чем-то уверенной. Она, как и все, упала с излишне большой вершины, что бы ни говорила и ни делала, как бы ни оправдывалась. Так вышло – и не справиться. Прекрасный Иллюзион, гниль Земли уже отравляла сияние которого, тоже не смог стать спасением. Наверное, его не существует.       - Люди никогда не могут начать желать смерти Сейлор Воительницам, спасительницам мира.       - Не смерти, - Мичиру покачала головой и посмотрела на Гелиоса будто с какой-то высоты, точно она знала что-то особенное. – Но они уже ненавидят нас и хотят сломить. Пока у них получается.       Гелиос посмотрел на неё с самым искренним неверием.

***

      01:16 21 Мая, 1998       Мичиру снились сны. Они напоминали кошмары, но какие-то излишне реалистичные, и не отпускали вот уже несколько дней. Сны начались тогда, когда она сбежала в Иллюзион, переломанная, перепуганная, как девочка, тем, что эра Хрустального Токио не началась раньше, что они не смогли защитить Усаги, а в земном рае ждали увядающие розы. Оживший кошмар, нечто такое уже было тогда, во время драк с Нехеленией. Только сейчас было серьезнее – Мичиру не сомневалась.       Стены вокруг них были хрустальной тюрьмой. Она ходила по длинным коридорам около сотни лет – и ничего не менялось. Почему-то за одной из комнат лежали трупы их возможных будущих воплощений, которые – было ясно – уже никогда не проснутся. С одной стороны на четырех каменных ложах спали вечно Внутренние Воительницы: Меркурий, Марс, Юпитер и Венера – это можно было увидеть, если приблизиться к стене, прозрачной и будто состоящей из непрекращающейся ленивой метели внутри хрусталя, с цепочки запутанных коридоров восточного крыла. С другой – Внешние Воины: Уран, Нептун, Плутон и Сатурн – на них можно было посмотреть, если заходить с западного.       Была ещё центральная цепь коридоров и поворотов. Через неё в конце концов можно было выйти к трем каменным ложам, которые находились в отдалении от остальных: на них, без кристальных куполов и барьеров спали Нео Королева Серенити, Король Эндимион, а рядом – их маленькая не родившаяся дочь, Чибиуса или Сейлор Чиби Мун, Маленькая Леди, так и не ставшая принцессой мира, который не был создан. То есть, был, но... совсем другим.       Как так вышло, никто не знал. Пытаясь держать это в тайне друг от друга, они ходили к комнате за запретными хрустальными стенами, постоянно смотрели, желая разглядеть поближе, понять, раскрыть великий секрет, который мог бы что-то изменить, однако ничего не получалось из года в год. Может быть, создав Хрустальный Токио раньше времени, они слишком своенравно вторглись во все эти потоки – и никто не смог остановить последствия. Будто бы насильно притянули эпоху, которая должна была отсчитать начало своего существования на четыре года позже – и в запретном, там, куда им не было хода, навсегда остались тела тех, кем им уже никогда не суждено было стать.       Ами, заторможено печатая что-то на своем мини-компьютере, говорила, что в следующий вторник случится ровно сотня лет, как они заперлись в Хрустальном дворце, скрываясь от людской ненависти, и с тех пор не покидали его. Мичиру рассеянно хлопала глазами, видя свои руки, как от первого лица, и пыталась напрячься, вспомнить, какой сегодня день недели, какое число, когда будет следующий вторник – не выходило. Харуки нигде не было, и она в своей воинской форме (уже даже забыла, что можно развоплощаться и выглядеть иначе) всё искала её, ходила по длинным коридорам, но снова не могла увидеть ни следа, ни напоминания, будто бы Харука каким-то образом проникла в запретную комнату и слилась там с Уран будущего, которой ей не суждено было стать. Как и всем им.       Может быть, виноваты оказались обстоятельства? Они ведь не могли, они просто спасали свои жизни – и ни к чему в итоге не пришли. Мичиру осознавала это очень четко, как единственную мысль в полной пустоте, в тишине такой, что можно было бы сойти с ума. Кажется, за сотню лет именно это с ними и произошло... сотня лет плена в прекрасном дворце, где их никто не мог достать, и откуда они не могли выйти – почему, как так получилось, разве будущее могло оказаться... таким?..       Комната с трупами была самым страшным символом, какой только возможно было представить для уставшего сознания, которое не в силах было больше разбираться в мыслях и безразлично дрейфовало в черноте, когда хотелось только спать. Весь сон Мичиру никак не могла избавиться от этой ленивой дремоты, но боялась сползти по стене и свернуться калачиком, потому что где-то внутри жило твердое чувство, что, если она уснет, не найдет Харуку, сдастся, то всё закончится ещё кошмарнее, чем уже есть. Она проиграет что-то – и всё окажется напрасным.       Холодные тела, мертвые за хрустальной стеной, которая играла нарочитой прозрачностью, будто бы обвиняли. Их лица были спокойными и безразличными ко всему, казалось, что они могут вот-вот исчезнуть и не напоминать о том, как прекрасно всё могло бы быть, но изо дня в день всё оставалось по-прежнему. Заперев себя в Хрустальном дворце, они будто бы остановили время навсегда и теперь жадно пользовались плодами своих действий. Больше ничему не суждено было случиться так, как оно могло бы произойти.       В тот самый обещанный «следующий вторник» (Мичиру и не поняла, как он наступил) Ами сказала, что на Земле больше не осталось людей. Большая часть их погибла ещё тогда, когда Хрустальный дворец вырос буквально из грязи, из-под поверхности планеты, изменив мир не полностью, но существенно: люди пытались взять его силой, швыряли бомбы, даже атомные, однако так ничего и не достигли, потом просто шли штурмом – но их вновь ждала неудача. Остальные из-за влияния Серебряного кристалла потеряли возможность к долгой жизни и продолжению рода – вместо того, чтобы дать людям долголетие, подобное атлантам, Серебряный кристалл забрал у них и те короткие года обычной жизни, которые человечество имело. Это случилось непроизвольно, как одно из последствий, и повлиять на это было нельзя. Некоторые, отчаявшись, просто шли на Хрустальный дворец, чтобы сгореть в ярком сиянии – а для чего жить, когда всё забрали?       Харука возникла из воздуха. Они направлялись к выходу, чтобы, наконец, вдохнуть свежего воздуха теперь, когда им больше никто не мог угрожать, и Мичиру вдруг поняла, что Харука никуда не исчезала, что она была рядом с ней и вот, идет сейчас в ногу. Они соприкасаются пальцами, затянутыми в не белые уже перчатки, и всё даже как-то иллюзорно-хорошо. Сумасшествие какое.       Двери не хотели открываться. Тяжелый засов точно слился с ними, и Юпитер всё призывала свои молнии, свою магию, чтобы либо поднять его и швырнуть в сторону, либо разрушить. Когда к ней присоединилась Уран, по-прежнему ничего не случилось, и Рей растормошила Усаги, безжалостно ударив не взошедшую на трон королеву по щеке, чтобы привлечь внимание. Когда Хрустальный дворец вырос, давая отсчет новой эре раньше времени, запретной комнатой подчеркивая их наглое вмешательство, Усаги не утратила способности превращаться в Сейлор Мун, но быстро устала ходить в тяжелой и перегруженной деталями форме Вечной, а потому развоплотилась и куда-то упрятала свою брошь, а куда – забыла, и глупо улыбалась, как это делают сумасшедшие. С тех пор она ни разу не перевоплотилась, а брошь за сотню лет они не нашли, хотя Серебряный кристалл питал стены Хрустального дворца и занимал свое почетное место в Священной Зале. Как выяснилось, без броши Усаги даже кристалл помочь не мог. Странно...       Усаги вышла вперед, не понимая, чего от неё хотят, когда Рей толкнула её в спину. Через несколько минут, кажется, придя в себя, она вытянула вперед руки и резко сжала их в кулаки – засов почувствовал это движение и разлетелся осколками, которые с грохотом упали на пол, по обе стороны от красной ковровой дорожки с золотой строчкой по бокам. Двери открылись медленно, в их сторону, пропуская яркий, живой солнечный свет, и они шагнули в это сияние обыкновенного земного дня, не веря, что это случилось.       Территория Хрустального дворца закончилась очень быстро, сразу за красивой большой аркой, заточенной в хрусталь, которая простояла всю сотню лет. Они ходили по красивому городу, такому чужому, с отвращением смотрели на горы трупов, гниющих, полуразложившихся и ещё свежих, и не могли поверить, как до такого докатились, как всё это вообще случилось?! Как они... позволили? Что произошло, когда они до такой степени утратили контроль над ситуацией? И был ли он у них вообще? Или они слишком много о себе возомнили?       Мичиру больше не видела от первого лица. Наоборот, как со стороны, с какой-то недосягаемой высоты она видела всех их, и Усаги, и Ами, и Рей, и Харуку, и себя, и остальных, слоняющихся между узких и широких улиц, где даже многие машины заржавели от старости. Они ходили и смеялись, и плакали, и громко кричали, оставшиеся совершенно одни на огромной планете, доказавшие, что магия победила, за сотню лет потерявшие всех себя и какой-либо смысл жизни.       Они все сошли с ума от горя. Всё было кончено. И в запретной комнате, никуда не собираясь исчезать, лежали мертвые тела – символ того, чему не суждено было случиться. Мертвого будущего, где всё могло бы быть хорошо. Но не стало. Из-за людей и из-за них самих... а может и просто так вышло. Только теперь их было поздно спасать от самих себя, от собственного сумасшествия.       На этой странной панораме Мичиру просыпалась. Всякий раз одинаково. Она открывала глаза, забывая подскочить от ужаса на постели, и чувствовала липкий, неприятный пот на спине, в спутавшихся (не могло такого быть) волосах. Вот уже несколько ночей она возвращалась от Микайо, долго стояла под горячим душем, снова и снова намыливая тело мочалкой, пахнущей французской, как утверждали производители, ванилью, пытаясь отмыться и стать приятно чистой, чтобы было хорошо. Затем она натягивала свободную пижаму, ложилась на огромную кровать – и просыпалась несколько часов спустя от кошмара, покрытая потом. Хоть заново в душ идти... Удивительно, как в считанные часы мог вместиться такой огромный кошмар, но он помещался, подходил в рамки вновь и вновь, сводя с ума.       Каждый раз, как Мичиру открывала глаза, в темноте рядом с ней сидела Сецуна, как молчаливый призрак, как вечно бодрствующий страж, который ушел бы, не заявив о своем присутствии, если бы она опять не проснулась, сдерживая крик. Сецуна прижимала её к себе, как мать, когда это требовалось, успокаивала и всегда говорила только правду, не пытаясь ничего скрыть. Мичиру не могла сказать точно, что от этого ей становилось легче, но... в ложь она бы уже не поверила. За последние дни Мичиру всё чаще думала, что разучилась верить и научилась безошибочно отличать. Это никуда не дело усталость, но сильно изменило что-то внутри.       Она примирилась с мыслью, что не может бросить Микайо, какие бы чувства он в ней ни пробуждал. Микайо дал им дом, какую-никакую, но жизнь, менее опасную, чем её можно было бы представить. Это кое-что значило, и Мичиру не имела права отступить сейчас, что бы ни происходило. Так было просто нельзя, потому что Микайо исполнял свою часть негласного договора, и она тоже должна была. В противном случае всё разрушится на корню. Из-за чего? Из-за её гордости? Нет уж. А ещё Мичиру думала, что гордости у неё больше не осталось, как, наверное, и у всех их. Чересчур многое было изменено навсегда.       Очередной кошмар, такой же, как и прошлой ночью, но почему-то новый, разорвал голову, бухнул куда-то на самую глубину, черноту души и растворился в ней. Мичиру открыла глаза, закусив губу, и в кажущемся одиночестве её тело забила крупная дрожь. Это не делало легче, но бороться с рефлексами организма было слишком – Мичиру просто лежала, снова ощущая неприятный пот в спутанных волосах, и дрожала.       Сецуна была здесь. Рядом. Она положила холодную руку на лоб, этим спокойным и как будто властным движением приказав всему телу успокоиться, и Мичиру ощутила себя маленькой девочкой, а вовсе не идеальной зрелой женщиной, которой её считал Микайо, и роль которой ей приходилось играть множество раз для своих поклонников, для любителей прекрасной скрипачки и не менее талантливой художницы.       Это было с ней всегда?..       - Тихо, успокойся, - прошептала Сецуна, ладонью стирая со лба пот, и Мичиру выдохнула почти облегченно, слушая её низкий, уверенный и даже какой-то мудрый голос. – Отпусти всё. Твое сознание не имеет власти над тобой в реальности.       - Я уже ничего не знаю...       - Я знаю. Этого хватит. Дыши медленно, глубже. Оставшуюся часть ночи кошмар не будет тебя беспокоить.       Сецуна будто бы смотрела сквозь Время, когда говорила так. Она никогда не ошибалась, или Мичиру внушала себе что-то, находя силы, когда слышала эти её слова – было неясно. Главным оставался тот факт, что во второй половине ночи кошмар не возвращался, но, следующей ночью без сил и после горячего душа падая в кровать, Мичиру почти чувствовала дыхание собственного страха, который говорил, что в первую часть ночи, до власти Сецуны ей никуда не деться от сотни лет плена в Хрустальном дворце, от ярких картин и сумасшествия.       - Ты знаешь, что я видела, - механическими движениями поставив подушку и оперевшись на неё спиной, занимая сидячее положение, Мичиру зарылась пальцами в собственные волосы, стирая ладонью вдоль лба остатки противного пота. – Снова.       - Да.       - Почему мне постоянно снится этот сон?       - Ты разочарована.       - Так будет на самом деле? Есть шанс, что такое случится?       - Уже – нет, - Сецуна покачала головой. – У Сейлор Мун не хватило силы, чтобы преодолеть Время и Пространство и возвести Хрустальный Токио на четыре года раньше. Это исключило возможность будущего, которое ты видишь в своих кошмарах. Оно порождено твоими страхами, ничем более.       - Хорошо, наверное, хорошо, - сбивчиво прошептала Мичиру. – Сецуна, ты, наверное, хочешь спать. Я... в порядке. Иди, если хочешь.       - Не волнуйся об этом, Мичиру, - даже в темноте Мичиру увидела легкую улыбку, - иногда я не спала по пятьдесят лет, два или три раза – сотнями. Я Хранительница Времени, мне проще это переносить.       - Да, конечно, - Мичиру неловко помотала головой, пальцами пытаясь расчесать свои волосы. Она говорила несусветицу, она уже и сама не понимала, что и к чему. Это так на неё не похоже, на ту загадочную Мичиру Кайо, которую все в ней обожали и свистели, и дарили розы. Очередная маска. Может быть, она никогда и не была такой? – Извини, Сецуна, это...       - Ты устала, Мичиру, - покровительственно сказала Сецуна. – Ложись. Я побуду с тобой, пока ты не уснешь, а потом уйду. Главное, успокойся. Сейчас я здесь, и все темные призраки не имеют над тобой никакой власти.       - Хорошо, Сецуна, - отдышавшись, немного придя в себя, Мичиру положила подушку и сползла пониже на кровати, собираясь ложиться. Однако, перенеся собственный вес на руку, она посмотрела на Сецуну и спросила: - Скажи, Сецуна, есть ли шанс, что однажды люди войдут в Иллюзион?       - Возможность такая же, как и шанс того, что однажды неприступный Хрустальный Дворец распахнет перед людьми свои двери, и они станут в нем хозяевами, - опять правду, ледяную, страшную, неотвратимую, но такую реальную, если они не смогут ничего изменить, безразлично отчеканила Сецуна, будто её это и не трогало, хотя Мичиру знала, что всё совсем не так.       Она легла и закуталась в одеяло, почему-то боясь замерзнуть. Сецуна придвинулась немного ближе, положив руку на голову и несколько раз проведя ладонью по волосам. Мичиру ощутила, что вновь успокаивается хотя бы на небольшой промежуток, чтобы окончательно не сойти с ума, не упасть в обморок от усталости. Как же всё это... невыносимо.       А следующей ночью её снова ждал плен в Хрустальном дворце. Там, где среди коридоров за запретной комнатой будут тела их будущих воплощений, которым уже никогда не суждено проснуться, и почему-то не будет Харуки, а потом... её возвращение будет слишком неясным. Путанные, мутные видения будущего, которое не настанет. Так странно...       Харука.

***

      13:09 04 Июня, 1998       Мичиру казалось, что она проснулась только сейчас.       - Глубокое погружение! – сине-зеленая сфера врезалась в толпу мужчин, и Мичиру усилила напор атаки, вкладывая больше сил, чтобы оттолкнуть, уничтожить противников. Она не понимала, что происходило, но сегодня побеждать было сложнее: то ли её магия утратила свою силу, то ли люди каким-то таинственным образом её приобрели.       Она пыталась скрыться, но не очень получалось. Микайо не предупредил её о нападении, толпы вооруженных мужчин стали для Мичиру неожиданностью: ловушка, типичный людской стиль, который они даже не скрывали. Весь Токио был разделен генералом Такэда на определенное число квадратов, чтобы было удобнее их ловить: об этом Микайо сказал, и Мичиру передала один экземпляр карты Ами, другой оставив им с Харукой, Сецуной и Хотару. Сейчас она находилась в квадрате В6, где всё заранее было подготовлено и который ей никак не удавалось покинуть.       Что за черт!..       Мичиру приземлилась. Удачно. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: противники повсюду. Мужчины выходили из всех углов, как полчища надоедливых тараканов, и нужно было срочно что-то делать, пока они не замкнули круг, найти выход из которого будет очень проблематично.       Подняв руки вверх, Мичиру закрыла глаза, призывая Глубоководное Зеркало, которое послушно появилось между ладоней, залив её фигуру неярким сине-зеленым светом. Надо было бы позвать на помощь, но Мичиру со стыдом осознавала, что дала меткому снайперскому выстрелу по руке разбить свой передатчик, поэтому приходилось справляться в одиночестве.       - Подводное отражение!       Бледно-синий туман окружил мужчин, и они глухо застонали от причиняемой боли. Мичиру выставила Глубоководное Зеркало перед собой, хмуря брови и вкладывая в призванную атаку всю магию, все силы. Туман взметнулся вверх, становясь гуще, и, когда через минуту или полторы он рассеялся, на землю попадали безжизненные тела. Мертвые противники были буквально усыпаны темно-лиловыми синяками, оставленными на них давлением.       Но это был ещё не конец.       Когда Мичиру выдохнула и побежала в сторону границы квадрата В6, дорогу ей преградили снова. Отступив на несколько шагов, Мичиру собралась атаковать вновь, чтобы уничтожить людей, мешающих пройти, когда это сделали за неё.       - Нежный Звездный Ураган!       Сфера, искрящаяся молниями (не такими, как у Макото, было в них что-то... неземное даже для магии), пролетела в воздухе за спинами мужчин, увеличиваясь в размерах. Описав круг, она ударила спереди, вынуждая отходить и бессильно кричать от боли. Белый круг давил, рос, и небольшие молнии, точно юркие змейки, буквально вгрызались в тела мужчин, желая выесть их изнутри. Всё было кончено секунд через тридцать, хоть Мичиру и не засекала: противники попадали на землю, их тела отвратительно дымились, а новых пока не предвиделось.       Воспользовавшись моментом, Мичиру запрыгнула на крышу небоскреба, к тому, кто атаковал и помог ей. Неплохо, наверное. Где была сила этой атаки раньше, или, может быть, за время отдыха и восстановления родной планеты они научились чему-то новому? Это была такая несерьезная мысль, но Мичиру действительно была рада. Не только помощи, но и просто увидеть... давнего не-друга.       - У вас тут всё совсем плохо, да? – сухо и цинично, в своей привычной манере поинтересовалась Звездная Целительница. Она провела ладонью вдоль собственной броши-звезды, не коснувшись её, и не очень-то приличная (хотя куда уж Мичиру было судить модные и приличные стандарты иных планет) воинская форма растворилась золотисто-зеленым сиянием, оставляя на Ятен простые светло-бежевые брюки и свободную розово-оранжевую блузу.       - Так всё-таки ты девушка? – легкомысленно спросила Мичиру в ответ. – Вот некоторые разочаруются...       - Всё-таки – да, - отрезала Ятен. – И учти, что в парня я перекидываться не намерена. Не для того я пилила несколько ваших земных суток с другого конца галактики, чтобы тут разыгрывать шоу.       - А мне как-то всё равно, - Мичиру пожала плечами. – Без обид, знаешь ли, но я никогда не была особой фанаткой трех шикарных парней из группы «Три звезды». Играли вы неплохо, но...       - Но вкус у земных девчонок так себе. Я буквально ненавидела бы каждое наше выступление, если бы не послание принцессе. Это вытягивало столько энергии, что не оставалось силы вообще ни на что. После можно было только лежать в большой горячей ванне и млеть. Ну да ладно, это... давние дела, - Ятен отмахнулась.       - Хорошо, можно и к делу. Зачем ты здесь?       - Около месяца назад Минако из своего замка на Венере вышла с нами на связь, - объяснила Ятен. – Она рассказала, как обстоят дела на Земле. Я немного припозднилась, но... если лететь, то с помощью, а раньше мы были не в силах что-либо сделать для вас: восстановление Кинмоку отняло очень много сил, и не только у нас. По сути, наши силы не так уж и были важны, восстановиться нужно было кое-чему другому.       - Расскажешь, чему именно? – осведомилась Мичиру.       - Позже. Мы можем поговорить где-то в другом месте?       - Да, запросто. Только для начала нужно уйти из этого квадрата, пока ещё кто-нибудь не набежал.       - Хорошо, я следую за тобой.       Мичиру кивнула, несколько скептически осмотрев Ятен, однако та не собиралась заново перевоплощаться в Звездную Целительницу. Когда Нептун побежала, Ятен с легкостью последовала за ней: не обгоняла, но и не отставала. Мичиру коротко поглядывала на неё, чуть поворачивая голову, замечая, как она бежит, но не видела ни напряжения, ни усталости на её лице. Раньше ей как-то не доводилось особенно близко работать с воительницами Кинмоку, поэтому сейчас подобное казалось ей несколько удивительным.       Однако Мичиру не могла избавиться от мысли, что проснулась только сейчас.       Ей казалось, что до сегодняшнего дня, до этого нападения каких-то особенно сильных людей, она была в каком-то тумане, который укрывал, как покрывало, гладь Глубоководного Зеркала, так часто отражавшего истину и возможные события хрупкого будущего, которое они обязаны были поддержать в желанном для них состоянии. Она будто бы не осознавала всего до конца, на что-то надеялась так необъяснимо и глупо... может быть, просто не ломалась, или в дело вмешалось что-то ещё – Мичиру не представляла, только никак не могла избавиться от назойливого ощущения, что раньше она спала, видя мир как-то иначе.       Ничего уже было не вернуть. Ами, Рей и принцессы Усаги больше не было с ними. Хотару хотела их спасти, была полна жестокой решимости, но Мичиру почему-то это не вдохновляло. Так бывало, когда внутри что-то ломалось, словно тело напополам разорвали, подвесив над быстрорастущим бамбуком**, и не хотелось ничего, как и не было уверенности в том, что что-либо возможно исправить.       Мичиру из-за чего-то осознала силу этой потери совсем недавно, вчера или только сегодня, когда её окружили люди, глупо прострелив передатчик, тем самым сломав его и вынудив сражаться в одиночестве. Она, удивляясь, думала сначала, как не застрелили её саму, а потом возвращалась к мысли, что людям они нужны живыми – и всё как-то становилось на свои места. Ничего было не изменить к лучшему.       Всё. Всё. Вот всё и... заканчивалось. Мичиру не знала, почему эта мысль никак не хочет уходить из её головы, почему продолжает вгрызаться в мозг, как бешеная собака, увидевшая единственную цель. Она чувствовала пустоту и какую-то невыразимую потерю, будто бы душу заменили коконом, внутри у которого не было ничего, даже жижи-обманки, создающей иллюзию человека и жизни. Мичиру вспоминала Ами, то, как они плавали вместе, и вдруг понимала, что очень дорожила Меркурий, как, возможно, Харуке сейчас была близка Макото, но... было уже поздно. Ами, Рей и Усаги потеряны. Всё.       Они с Ятен остановились, когда пробежали несколько квадратов по крышам небоскребов. Мичиру мысленно признала, что немного устала, и спрыгнула вниз, а Ятен последовала за ней. Они пришли в район Мюген, пустой, где не было совсем никого, наполненный пугающей тишиной, и Мичиру быстро развоплотилась, усевшись на целой скамейке рядом с небоскребом Кайо.       Ятен заметила перекошенную и покрытую пылью табличку, где было указано название строения, деловито хмыкнув:       - Небоскреб Кайо. Да тебя тут любят. Или любили. Те, кто тут жил. Как так вышло?       - Это... – Мичиру отмахнулась. – Последствия того, что мы богатые. Нам хотели угодить, выделить, так сказать, отметить честь, которой мы удостоили школу, начав учиться здесь: злодеи-то злодеи, а лесть любили. Ну вот и... три небоскреба. В честь дочери богатой бизнесвумен Кайо, талантливой скрипачки, художницы и пловчихи, в честь дочки бизнесмена Тено – гонщицы и бегуньи, а Сецуна там... просто богатый и талантливый ученый.       - Ясно.       - Ты мне лучше на другой вопрос ответь, - попросила Мичиру, когда Ятен уселась рядом, закинув ногу на ногу. – Как ты так быстро передвигаешься не в форме воина? Бежала за мной и успела, не устала... я бы по тебе не сказала такого. А я ведь не медленно бегаю, а достаточно быстро.       - Просто на Кинмоку очень... – Ятен помедлила, подбирая слова для наилучшей характеристики, - тяжелая, густая, плотная атмосфера. Я не знаю, как правильно. В этой форме на своей планете я перемещаюсь с вашей обычной скоростью, может, немного быстрее, а на Земле легко... здесь кислород в немного иной вариации, легко очень рассекать воздух, поэтому так получается. Если бы вы добрались до Кинмоку, то первые несколько месяцев вам бы пришлось постоянно ходить в воинской форме, чтобы передвигаться с нормальной скоростью и более-менее свободно дышать.       - А как вы... привыкли к нашей атмосфере? Или это тоже было легко из-за того, что она более легкая?       - Ты наши костюмы видела? Вот это вот страшное и на три размера больше балахонистое уродство, - возмутилась Ятен. – Мы ими не только женские формы скрывали изначально, но и воинские костюмы. Когда первый раз прилетели, вообще не знали, как ходить. Да и дышать было несколько трудно. Пришлось идти на меры... вообще кошмар! Уж когда привыкли, смогли и в парней перекидываться полноценно.       - Что ж... – Мичиру опустила голову, невесело улыбнувшись, и посмотрела на Ятен, вспоминая, будто нарочно, про осанку. Это значило что-то особенное сейчас, словно что снаружи, то и внутри. – Так зачем ты прилетела, Ятен? На помощь – это я уже поняла. Как именно?       - Я предлагаю полететь на Кинмоку, - спокойно заявила Ятен, расставшись с последними остатками несерьезности и цинизма. – Я знаю, что вы не смогли прорваться через барьер сил Солнечной системы, будучи привязанными к Земле. Когда я сказала, что кое-что должно было восстановиться, я говорила о кристалле Кинмоку, - Ятен сжала ладонь в кулак, а, когда разжала, над её ладонью воспарил красивый розово-оранжевый кристалл, напоминающий цветок странной формы. Он бросал красивые блики на кожу, и Ятен на миг улыбнулась, как от щекотки. – Он заново накопил силы после восстановления планеты, вернув себе свой истинный блеск, и магии в нем хватит на то, чтобы прорвать барьер, созданный силой Золотого кристалла Земли.       - Тогда я...       - Не спеши, - Ятен буквально пригвоздила её взглядом, и Мичиру, уже собиравшаяся, поддавшись порыву, бежать к остальным, чтобы сообщить им новости, замерла, принимая прежнее положение, как загипнотизированная. – Силы кристалла Кинмоку хватит только на то, чтобы перенести кого-то одного. Я не в счет.       - А потом?       - А потом нужно будет ждать десять земных лет, пока в нем снова накопится энергия. Разрыв барьера обойдется кристаллу Кинмоку очень высокой ценой: на это уйдут все его силы. Даже на восстановление целой планеты не требовалось столько энергии, - чеканила слова-объяснения Ятен. – И поэтому прямо сейчас я предлагаю тебе улететь со мной на Кинмоку.       - Ты сказала, что сила кристалла разорвет барьер, - даже не осознавая этого, но как за последнюю соломинку уцепилась в слова, показавшиеся спасительными, Мичиру. – Следовательно, если следовать очень близко к тебе и кристаллу, можно успеть энергетической волной света проскользнуть в ту же секунду, когда вместе со светом кристалла кто-то пройдет за границу власти Золотого кристалла. В чем проблема?       - Не получится, - Ятен покачала головой, положив руку на плечо Мичиру, как будто собиралась сказать что-то страшное. – Пойми, Мичиру, я бы и сама хотела не делать выбор, не ставить перед ним вас, но разрыв будет очень узким, только чтобы за пределы власти Золотого кристалла вышел сам кристалл Кинмоку и те, кого он защищает своей оболочкой. Если кто-то, следующий за ним, подлетит слишком близко, то кристалл заберет его в свою световую кому, и тогда энергия будет растрачена напрасно: нас просто вернет на Землю.       - Хорошо, - Мичиру выдохнула, будто бы смирилась. – А почему я?       - Я нашла тебя первой, а время лучше не растрачивать зря, - Ятен пожала плечами, в её движениях почти почувствовался цинизм от якобы простоты происходящего, однако всё же это было лишь нечто фоновое, что могло и не оказаться правдой.       - Как нашла?       - Почувствовала энергию.       - А что со временем?       - На Земле сейчас опасно – первая причина. Помимо этого у кристалла Кинмоку есть свой зенит. Сейчас планета встала в особое положение, когда его энергия увеличивается. Этот эффект продлится ещё два земных дня, а затем пойдет на убыль. На то, чтобы достигнуть границ Солнечной системы, также требуется время. Поэтому его нельзя терять, - опять объяснила Ятен. – И... я уважаю тебя, Мичиру. Вот почему ты.       - Это было бы приятно, имей ситуация другой расклад. Сейчас важен тот, кого уважаю я, - серьезно поправила Звездную Целительницу Мичиру. – Я не полечу: это страшнейший грех, потому что я – всего лишь защитница. Сначала я должна спасти принцессу Усаги. Она может упираться и брыкаться – ты не должна обращать внимания. Берешь её в охапку и летишь на Кинмоку. Ничем другим ты нам помочь не в силах, Ятен, извини. Если захотите, вернетесь через десять лет. Почувствуете здесь кого-то из нас – спасете, может быть. Нет – улетите, как и прилетели.       - А где Сейлор Мун?       - В плену у людей.       - Вы собираетесь её спасать?       - У нас не получается. Вот уже несколько дней, с тех пор, как восемнадцатого мая Усаги была поймана. Также в плен попали Ами и Рей. Сейлор Меркурий и Сейлор Марс, если тебе так проще и яснее, - стараясь сохранять спокойствие, сказала Мичиру.       - Прости, я уже сказала, что ждать нельзя.       - Тогда ты ничем не можешь нам помочь, Ятен.       - Просто ты этого не хочешь! – рука Ятен на плече Мичиру сжалась, причиняя боль, однако Мичиру, сморщившись, не издала ни звука. – Мичиру, пойми, спасать нужно тех, кого можно. Это война – тут спасают выживших, а не тех, кого, возможно, когда-то освободят. Есть шанс – пользуйся.       - Как когда-то вы? – сухо спросила Мичиру, почти без эмоций. – Если бы ваша принцесса не улетела, вы бы спасались, потому что выживали? Нет, вы полетели за ней на неизвестную планету, о которой почти ничего не знали, потому что принцесса – это почти святыня, а вы – защитницы, и должны в первую очередь беспокоиться о её благополучии. А ещё... я бы всё равно не променяла себя на Усаги: она дороже. Просто потому, что она – Усаги, родная и солнечная. И, помимо этого, я бы не полетела без Харуки, или бы отправила только Харуку: она второй самый дорогой человек. Понимаешь, Ятен?       Последние её слова ошарашили Ятен: она отодвинулась, сложив руки на коленях. Кристалл Кинмоку, зависнув в воздухе, сам по себе куда-то исчез, Мичиру даже и не заметила, как его розово-оранжевый свет пропал. Какая, в сущности, разница?       - Не знаю. Я прилетела с решимостью помочь, забрать кого-то, ведь это же такой шанс...       - У нас другая мораль, Ятен. Я не полечу с тобой на Кинмоку. И, кого бы ты ни спросила, тебе ответят так же, как я. Если бы ты согласилась помочь в спасении Усаги, разговор бы пошел по-другому, но ты предлагаешь забыть её и выбрать среди нас: так не делается.       - Вы согласны остаться? Все?       - Да. Я тебе уже сказала всё, что могла. Ты мне – тоже.       - Я могу увидеть остальных?       - Хочешь попрощаться? – спросила Мичиру. Она и сама не поняла, какие эмоции вложила в сказанное. – Боюсь, сейчас всем не до тебя. Но я могу сказать тебе, где живут Минако и Макото.       - А вы?       - И мы. Мы не сдаемся, Ятен, и не убегаем. Больше мы не спасаем всех, но... уйти не можем. Таков долг, как воительниц, и Усаги... живая и солнечная – вот то, что определяет все наши действия. Мы боремся за неё и за Хрустальный Токио. Если уходить, то только вместе, или спасти только её. Ты не можешь дать ни первого, ни второго.       - Я... – Ятен помедлила, выдохнув. Она, кажется, хотела извиниться, но так и не сказала ничего, не закончила начатое предложение.       Мичиру встала со скамейки, печально на неё посмотрев. Она ещё не могла подозревать, что подписывает себе скорый смертный приговор. Возможно, Ятен почувствовала это, какими-то своими фибрами (ведь почему-то же её назвали Целительницей) или Тайки-Творец что-то увидела – кто знает, и поэтому среди выживших воинов выбор пал на Мичиру, но Нептун уже от всего отказалась. Это стало началом ещё одного «поздно».

***

      11:00 09 Июня, 1998       - Замечена за тобой ошибка, Микайо, - холодно усмехнулся генерал. Мужчина, стоящий позади него, смиренно опустил голову, возможно, ещё не до конца понимая, к чему генерал клонит. Хотя он и не был настолько глуп, чтобы не понимать самого очевидного его нарушения всего того, что сейчас устанавливалось правительством.       - Какая, Такэда-сан?       - Ты через Сейлор Нептун помогаешь остальным воинам взамен за то, что Сейлор Нептун спит с тобой, - отчеканил генерал, не поворачиваясь, продолжая с каким-то даже равнодушным видом смотреть в окно. – Где твоя честь, Микайо?       Мужчина молчал. Впрочем, генерал и не ждал ответа: у него была своя теория, и он её воплощал. Информация была точна, ошибки случиться не могло. Вот почему они до сих пор не изловили всех, как мух, этих Сейлор Воинов. Микайо опустился до такой грязи, чтобы спать с Сейлор Нептун, пресловутой Мичиру Кайо! Ничего, всё в этой жизни можно обернуть на пользу, а за преданной службой правой руки теперь, когда он знает, дело не станет – генерал был уверен.       - Так вот, Микайо, пора заканчивать твою двойную службу. Я мог бы уничтожить тебя самого, но скажу тебе вот что, - безразлично продолжил генерал, - если ты не забудешь о своем предательстве и не поможешь схватить Сейлор Нептун, я убью твою мать, понятно? Помнишь эту милую женщину с чудесной улыбкой, от которой теплеет на сердце? Ты её похоронишь. И ничего не сможешь доказать. А виновата в этом будет Сейлор Нептун, на которую ты соблазнился.       - Нет, Такэда-сан...       - Я знал, что мы договоримся, - Микайо знал, слышал по ухмылке, что губы генерала искривила торжественная улыбка: он всегда умел добиваться своих целей. – Тогда, начинай разработку плана, согласно которому мы легко и быстро поймаем Сейлор Нептун. Что с ней сделаем – решим, когда она будет в наших руках. Нужно же извлечь хоть какую-то пользу из твоего с ней соглашения.       - Хорошо, Такэда-сан, - Микайо снова склонил голову, демонстрируя смирение. – Но у меня есть одно условие.       - Правда? Слушаю.       - Я могу придумать план за два или три дня, всё согласовав, однако я хочу повременить с его исполнением ровно на неделю, до пятнадцатого июня.       - Что ж... – генерал задумался, и, если бы у него были четки, он бы с удовольствием принялся их перебирать, тяня время, выигрывая напряжение, которое так прекрасно позволяло влиять на всех, и не только на подчиненных. – Исключительно из уважения к твоим личным качествам, Микайо, и к тому, что ты делал для правительства раньше, забывая о том, как низко ты пал. Хорошо.       Микайо не стал благодарить.

***

      22:31 15 Июня, 1998       «У генерала Такэда возникли проблемы с Серебряным кристаллом Сейлор Мун. Кристалл в последние дни стал выделять слишком много энергии, мы боимся, что это может привести к плачевным последствиям».       «Каким, например?»       «Всё просто взорвется, и мы будем уничтожены! Мичиру, кому как не тебе знать об устрашающих способностях Серебряного кристалла. Это нельзя так оставлять».       «И чего ты от меня хочешь? Я не Усаги, мне не под силу успокаивать Серебряный кристалл. Думайте сами».       «Я надеялся, что ты поможешь с этим. Как-то свяжешься с Сейлор Мун через её сознание и скажешь, что нужно остановить это сияние».       «Но вы ведь сами усыпляли Усаги, надеясь, что всё будет прекрасно».       «Да, но... – Микайо вздохнул. – Это магия. Мы пытаемся её объяснить, однако ничего не получается».       «Ты думаешь, что я тебе поверю, а, Микайо? Пойти за тобой в логово врагов – это ведь глупо».       «Но ты сможешь проникнуть прямо к Усаги. Все двери будут открыты. Мичиру, это... шанс».       «Мы не договаривались, что ты начнешь помогать и рисковать своей карьерой настолько. Ты и сам прекрасно должен понимать, что эти твои слова очень подозрительны, Микайо».       «Однако я пообещал, что буду сообщать о сложностях и планах. Я говорю то, что происходит».       До чего же велик соблазн...       Мичиру понимала, что ввязалась в очень опасное дело. Она следовала по пятам за Микайо по длинным коридорам, то и дело перед ней и за её спиной открывались и закрывались тяжелые двойные двери, тихо шурша. Обстановка в этом здании, очень напоминающем металлический бункер в виде небоскреба (с таким количеством железа вокруг можно было спокойно прятаться, не копая ходы под землю), была не лучшая, но тут уж не в дизайне был вопрос.       Это могла быть ловушка. И почти наверняка так оно и окажется. Мичиру была уверена, что отобьет атаку, если люди нападут, вылезут изо всех углов. С Микайо в таком случае будет покончено: обмен на обмен, и, хоть без информации и будет сложнее, Мичиру не собиралась о чем-либо жалеть. Она не сказала никому, особенно Харуке, куда пойдет этой ночью, чтобы было спокойнее: по крайней мере, когда она будет сражаться одна, не придется ни о ком волноваться, а там может... и получится всё гораздо лучше, чем она просто покинет здание каким-нибудь из возможных путей.       Микайо остановился, повернувшись лицом к одной из дверей, по обе стороны от которой было очень много различных металлических коробок и проводов. Открыв одну из них, Микайо оглянулся по сторонам, словно боясь, что кто-то сейчас вбежит и помешает ему, а затем быстро ввел на клавиатуре восьмизначный (Мичиру сосчитала по количеству писков, показывающих нажатие кнопки) код. Что-то вокруг двери зашипело, и автоматический механизм привел в движение множественные колеса и засовы.       За дверью действительно была... Усаги. Живая, почти невредимая, Мичиру с трудом удалось не потерять самообладание и не кинуться к принцессе, чтобы потрогать отвратительную капсулу, в которую её закрыли, руками, убедиться, что это не мираж, не иллюзия. В одном Микайо оказался прав: Серебряный кристалл действительно сиял очень ярко. Он рассказал, как именно богач, с которого начался гипноз Сейлор Мун, заставил кристалл «работать», то есть выпускать и производить энергию, может быть, именно в этом ошибка... никогда нельзя переигрывать, подвергать слишком большой опасности Мамору на глазах у Усаги. Так и мир нетрудно было уничтожить, и никакой магии Сатурн не потребуется.       Стараясь держаться ровно, Мичиру, посмотрев на Микайо и в его кивке получив разрешение, прошла внутрь комнаты, подходя к капсуле с Усаги и силясь не щуриться от яркого света. Сияние Серебряного кристалла почти обжигало ладони, не защищенные перчатками, он всё ещё боролся и пытался Усаги спасти. Заставить бы его перенести её куда подальше, без них... но Мичиру знала, что на то нужна была воля самой принцессы, они, даже если объединят все свои души, ничего подобного сотворить не смогут. А как её вытащить отсюда? Допустим, прямо сейчас превратиться и с легкостью убить Микайо, разрушить магическими атаками все провода и отключить капсулу от питания. Дальше что?.. На своих плечах такую ношу ей не унести – Мичиру прекрасно это осознавала. Даже если позвать остальных, связавшись с ними с помощью передатчика... они будут очень медленными, их поймают, а заклинания на телепортацию с кем или чем-либо массивным канули в лету давным-давно, если вообще когда-нибудь в их арсенале существовали.       Люди не заставили себя ждать. Ловушка. Они стучали по железному полу своими огромными ногами, пытаясь походить на каких-то великанов и закрывали вход. Мичиру повернулась, с презрением посмотрев на Микайо, и в её ладонь, проскользнув под рукавом свободной блузы, упал жезл Нептуна. Прохлада магического артефакта казалась такой приятной на фоне почти сжигающего жара Серебряного кристалла, что Мичиру бы даже улыбнулась, но... было не время.       - Знаешь, Микайо, - начала она, - ничего неожиданного. Попытайтесь, если нравится. Сила планеты Нептун, преобрази!       Её окружило привычное голубое сияние, как шар, сквозь который было не пройти, пока тело быстро облачалось в красивый и удобный наряд, пока магия не подходила к коже максимально близко от самого сердца, и можно было почувствовать её пульсацию в венах, под тонким слоем защитной оболочки тела, отделяющей некрасивости внутренностей от мира, покрывая их собой.       Мичиру принимала вызов и бросала людям ответный. Когда свет рассеялся, опуская её на пол с небольшой высоты, она тут же заняла боевую стойку, поднимая руки для атаки и прищуривая глаза, будто пыталась просканировать противников, все их цели и мысли.       - Глубокое погружение!       Однако в этот раз ловушка была продуманной. Людям было плевать, сколько они потеряют: это считалось войной, так что одна жизнь не очень много стоила, а их было много. Сине-зеленая сфера, как Мичиру и ожидала, уничтожила около десятка мужчин, которые стояли в первых рядах у выхода. Микайо куда-то делся, как и полагалась трусам или начальникам, а ей оставалось сражаться. Какой-то мужчина, стоило Мичиру отойти на шаг, чтобы сотворить новую атаку, кинулся прямо к ней – и прогремел взрыв.       Нептун почувствовала, как стремительно распространяется жар. Она бы не успела что-либо сделать ни за что на свете, не говоря уже о том, чтобы призвать Глубоководное Зеркало и как-то отразить эпицентр взрыва, сдвинуть его от смертника поближе к людям. Когда огонь вперемешку с дымом коснулся её тела, Мичиру упала, и только что полученные ожоги тут же заныли. Кажется, ей ничего не стоило и умереть, если бы... вместе с огнем тела не коснулся свет, какое-то почти святое сияние. Серебряный кристалл, Усаги с его помощью защитила её, позволив получить минимальное количество повреждений. Благодаря этому, когда всё закончилось и дым стал рассеиваться, Мичиру смогла встать, держась на ногах, чтобы продолжать противостояние и не сдаваться.       - Твердь, разверзнись!       Оранжевая сфера врезалась в окно, разбивая стекло и расплавляя многочисленные осколки. Запущенная очень метко, она облетела Мичиру, сделав небольшой зигзаг, и ударила по толпе людей, почти мгновенно испепелив, уничтожив не меньше двенадцати мужчин. Когда их тела с шумом стали падать на пол, дымящие и воняющие, через окно в комнату запрыгнула Харука. Быстро прошагав, она стала перед Мичиру, закрывая её собой, и Нептун испуганно выдохнула, превозмогая боль от всё же полученных ран и стремясь выйти вперед. Не стоило, конечно, увлекаться, а иначе они могли и до людей дойти, буквально сдавшись им, но только не Харука!       - Ещё шаг, ублюдки, - процедила Харука, прищуривая глаза. – У меня хватит сил, чтобы убить всех вас, а потом разнести этот грязный небоскреб. Лучше не ввязывайтесь. Я приказываю тебе защитить нас, Космический Меч!       Мужчины попытались отступить, но несколько ярких оранжевых лезвий всё равно нашли их, разрубая напополам. Благо, это случилось за пределами двери и комнаты, поэтому от кое-каких подробностей они могли себя избавить. Мичиру слышала топот ног – спешило подкрепление, и в это же время вокруг двери пооткрывались какие-то отверстия, из которых повалил дым.       Харука сделала неглубокий вдох, поморщившись и отойдя на шаг назад.       - Черт, он ядовитый. Чего и следовало ожидать.       Мичиру с готовностью вышла вперед, быстро поднимая руки вверх и закрывая глаза, находясь в опасной близости от потоков отравляющего газа, которые стремились накрыть их собой, и запрещая себе дышать. Глубоководное Зеркало послушно появилось между её ладоней по первому зову, и Мичиру выставила его перед собой. Силы талисмана было достаточно, чтобы даже без магической атаки Зеркало ореолом оттолкнуло дым.       - Подводное отражение!       Белый туман, источником которого стало Глубоководное Зеркало, вступил в какую-то схватку с отравляющим газом. Он распространился плотной волной вдоль всей комнаты, как граница, отгораживая их от всего того, что происходило рядом с дверями. Люди замерли, не решаясь подойти, а газ продолжал валить. Видимо, противники на что-то надеялись, хотя Мичиру знала, что магии её Зеркала хватит на то, чтобы стоять тут несколько часов. Разве что руки устанут...       - Мичиру, держись, - шепнула ей Харука. – Я попытаюсь освободить Усаги.       Мичиру кивнула. Харука отошла к капсуле, взмахивая своим мечом и призывая одну атаку за другой. Оранжевые лезвия врезались в прозрачный материал, но не могли разрушить его, пройти. То ли он действительно был таким стойким, то ли Серебряный кристалл своим светом уже переполнил капсулу, защищая Сейлор Мун, и над этим Усаги уже не была властна, не могла как-то изменить или сделать хоть что-то...       - Ты убила моего брата!       Громкий крик стал неожиданностью. Какой-то мужчина, да нет, молодой парень прорвался сквозь туман, скрестив руки перед лицом, упал на пол, собрав на свою одежду осколки стекла, и тут же поднялся, подбегая к Харуке и отталкивая её к окну. Он, кажется, попытался просто запрыгнуть на неё, потому что был ниже ростом, и вцепился руками в шею, яростно сжимая зубы. Может быть, так он пытался не заплакать от какой-то боли.       А Мичиру было на это плевать. Она испуганно прижала Глубоководное Зеркало к груди – и белый туман куда-то исчез, рассеялся из-за отмены заклинания. Отравляющий газ больше не поступал, противники замерли на пороге комнаты в удивлении от такого поступка. Мичиру ощутила, как руки, всё тело бьет мелкая дрожь, а мужчины тем временем взяли в руки автоматы. Это стало последней каплей.       - Глубокое погружение!       Сине-зеленая сфера пролетела совсем рядом с Харукой, которая почему-то всё никак не могла сладить с нападшим на неё парнем. Заклинание оттолкнуло того к противоположной стене, с силой впечатав парня в железо так, что то прогнулось вовнутрь. Остальные противники открыли огонь. Слишком внезапно.       - Нет, Харука!       Мичиру не успела понять, как швырнула Глубоководное Зеркало куда-то в угол, но услышала, как, вроде бы, по какому-то стеклу пошли трещины. Харука, пытаясь уклониться от многочисленных пуль, направляемых абсолютно отовсюду и без какой-то общей цели, пошатнулась, невольно отойдя назад и зашатавшись на самом краю разбитого до последнего осколка окна.       Рука. Мичиру подбежала к ней так быстро, что удивилась бы, наверное. В тот миг, когда Харука пошатнулась в последний раз и упала, она оказалась рядом, проехавшись по полу и разбросанным осколкам, какой-то, кажется, забился под форму, собираясь порезать. В самый последний момент Мичиру схватила руку в белой перчатке, сжимая пальцы так сильно, как только могла. Тяжелая Харука... как же её удержать?       - Мичиру... – прошептала Харука, качая головой. – Тебя же убьют сейчас. Ты и так ранена. Отпусти, а то погибнем вместе.       - Черт тебя дери, Харука, - пытаясь сдержать отчаянные слезы, слезы боли и страха, ответила ей Мичиру, - ни за что на свете. Я всё, всё делала, чтобы защитить тебя, и сейчас не сдамся! Этот Микайо, это всё... я ведь только тебя хотела защитить, даже больше, чем Усаги! Харука!       Мичиру выдохнула, сглотнула, тяжело дыша. Она потянула Харуку на себя, осознавая собственную такую унизительную слабость и беспомощность. Рука, которой она из последних сил держала Уран, была покрыта ожогами и болела, пальцы так и хотели разжаться. Забыв обо всем на свете, Мичиру вцепилась в Харуку другой, более здоровой рукой, поставив на кон собственное падение. Ей удалось переменить руки, возможно, это был шанс, но всё равно не получалось. Харука не отводила от неё глаз, пыталась как-то помочь, однако... ничего не выходило. Пальцы выскальзывали, и у Мичиру больше не оставалось сил держать. В тот самый миг, когда рука Харуки выскользнула из её ладони, Мичиру закричала.       - Харука!!!       Она не чувствовала уже ничего. Нептун сама лежала, наполовину свисая из окна, и Харука падала куда-то вниз, с пятидесятого этажа, становясь всё меньше и меньше. Мичиру закрыла глаза, почти теряя сознание, и слезы всё текли по её щекам, падая невесомыми каплями куда-то вниз, за Харукой, чтобы ничего не изменить. В голове наступила абсолютная пустота, и тогда, когда её глаза вдруг тоже стали пустыми, как бездонные пропасти, безразличные ко всему, Мичиру забыла обо всем. На грани забытья она подумала только: «Харука», - и всё закончилось.       Ничто больше не имело над ней власти.

***

      10:30 10 Июля, 1998       - И... что там с Серебряным кристаллом?       - Его жидкий свет, Такэда-сан, это просто потрясающе! – эмоционально расписывал за спиной генерала, который снова стоял у окна, ученый. – Мы собрали образцы и изучили их. Когда Вы проводили на Сейлор Нептун эксперимент четвертого июня, Ваш отряд просто стоял рядом с Серебряным кристаллом и заряжался его сиянием, но это давало очень кратковременный и не слишком ярко выраженный эффект. Этот же жидкий свет – совсем другое дело! Он способен полностью менять организм изнутри, как бы делая его выносливее и сильнее. Я провел некоторые опыты, помимо уже названных мною преимуществ, несколько увеличиваются скорость и реакция. Это нечто!       - То есть, буквально выражаясь, принимая свет Серебряного кристалла внутрь, мы сможем создать армию?       - Именно так, Такэда-сан, - закивал головой ученый. – Так мы потеряем гораздо меньше людей и сможем быстрее поймать оставшихся Сейлор Воинов.       - Понятно. Ты свободен. И пригласи, пожалуйста, Микайо.       Ученый кивнул ещё раз и поспешил выйти. Практически тут же его место занял личный заместитель. Он спокойно вошел в кабинет и устроился на стуле напротив письменного стола. Генерал Такэда отошел от окна и занял свое место за столом, внимательно глядя на Микайо, точно хотел заново его изучить, чтобы убедиться в преданности и отсутствии помыслов об очередном договоре с Сейлор Воительницами.       - Я слушаю твой доклад о Сейлор Нептун, Микайо. Что с ней? Надеюсь, ты нашел всему объяснение, потому что из-за её выходок со световыми волнами правительство было вынуждено закрыть Японию для туристов. Из-за войны с Сейлор Воинами и так никто не спешил, но это – одно, а останавливать возмущенную волну людей и не пускать их за границы – совсем другое.       - Мы наблюдали за ней почти месяц, - сухо начал отчитываться Микайо. – В тот день, когда я заманил Сейлор Нептун в ловушку, её напарница, Сейлор Уран, упала с крыши. Уже внизу её подхватил какой-то белый свет, по-видимому, сила Серебряного кристалла, а вот сама Сейлор Нептун впала в какой-то транс. Она покинула комнату, спрыгнув за Сейлор Уран, но каким-то образом выжила, а затем ушла к морю, спрятавшись в уединенном месте на берегу Токийского залива. Там она призвала свой Талисман – Глубоководное Зеркало, и ровным счетом никак не отреагировала на то, что её зеркало оказалось покрыто трещинами. На нас Сейлор Нептун также не обращала внимания, хотя один раз, когда мой человек приблизился к ней, впала в ярость и убила его. Свое Глубоководное Зеркало она окунула в море – и все трещины на нем исчезли. Сейлор Нептун прижала Зеркало к груди и просидела так две недели: за это время все её раны, полученные от взрыва, затянулись, и она принялась безразлично ходить по берегу Токийского залива, держа Зеркало в руках. Иногда Сейлор Нептун в него смотрит, но это никак не влияет на её состояние и поведение. Помимо этого, она не разговаривает. Ни с кем и никогда. Всё время молчит. За весь месяц она заговорила всего два раза, и в обоих случаях повторила только имя: «Харука».       - И ты пришел к какому-либо диагнозу, исходя из её поведения?       - Да, Такэда-сан, - Микайо кивнул. – Очевидно, Сейлор Нептун сошла с ума. В тот миг, когда она не смогла спасти Сейлор Уран – свою напарницу, в её сознании что-то очень резко изменилось в попытке уйти от душевной боли. Это привело к тому, что Сейлор Нептун абсолютно всё забыла про долг и тех, кого она знала, превратившись в достаточно спокойную сумасшедшую.       - Она может причинить нам вред?       - Как особенный – похоже, что нет. Если только не доводить её до состояния ярости, хоть мы и не можем толком предсказать, как этого достигнуть. Чтобы не достигать, лучше просто к ней не приближаться. Сейлор Нептун нет нужды заточать ни в какие капсулы: она уже делает всё лучшее для нас, что может. Когда она тогда спрыгнула с небоскреба и удачно приземлилась, от её тела стали исходить мощные сине-зеленые волны. Они вызвали по всему миру сильнейшие цунами, принесшие страшные разрушения.       - Верно. И это обошлось правительству не в одну йену, - как угодно, но только не беззлобно пробурчал генерал.       - Но затем все моря по всей планете успокоились. Это тоже дело рук магии Сейлор Нептун. В том состоянии, в каком она находится, Сейлор Нептун просто безобидно бродит по берегу Токийского залива, чаще всего в одном и том же квадрате, - продолжил отчет Микайо. – Она контролирует море, возможно, сама того не желая, и никаких страшных катастроф из-за огромных волн больше не предвидится.       - С Сейлор Нептун возможно будет договориться? – поинтересовался генерал. – Она могла бы нам пригодиться даже в таком состоянии.       - Возможно. Я не уверен точно, но... – Микайо помедлил. – Думаю, Сейлор Нептун можно будет использовать. Если мы не станем причинять ей вред, то она пойдет за нами, возможно, даже послушает, а, когда перестанет быть нам нужной, снова безразлично уйдет, и мы сможем с легкостью найти её, если вновь что-то потребуется.       - Не вздумай прекращать за ней слежку. Понял?       - Да, Такэда-сан.       - Можешь идти, Микайо. Я рад, что ты исправился.       Где-то в капсуле, окруженная светом, Сейлор Мун снова плакала. Из-за Макото, из-за Мичиру... она боялась, что все её подруги уйдут, сломаются, что их ждет нечто самое страшное, но ничем не могла этому помешать. И в её силах было только снова кричать, неслышно, повторять имя Мичиру, однако... это уже ничего не способно было изменить.       С Сейлор Нептун было покончено.