По воле рода людского

      00:50 02 Июля, 1998       Мир изжил все свои шансы на продление существования.       Хотару убежала по двум причинам: во-первых из-за того, что услышала, как спешит Минако, чтобы спросить, куда делась Макото. Это было определенным балластом для того, чтобы Харука не ушла по-идиотски: Минако, пропуская каждую смерть через себя, старалась не совершать безумств, следовательно, не пустила бы и Уран, которая наконец очнулась и хотела принести себя в жертву. Но даже если... они просто не успеют попасть к людям, проиграть им и уйти так.       Это было второй причиной: Хотару решила со всем покончить. Хватит. Она дала этому паршивому миру почти две недели на то, чтобы он ещё побыл, конечно, не в надежде на то, что люди вдруг исправятся, отпустят всех пойманных воительниц и начнут вымаливать у них прощения. Она не заявляла никакому правительству про свои планы, потому что... всё это не имело значения.       Жаль, что свет Серебряного кристалла Сейлор Мун не может погружать в глубокий транс без веления на то Хранительницы. Усаги такого не пожелала бы никогда, а нужно было именно это, и люди могли крутиться вокруг Серебряного кристалла сколько угодно: он находился рядом со своей принцессой, он не причинял никому никакого вреда, поскольку исполнял приказы помутненного сознания.       Глупый, бессердечный камень. Поэтому-то ему и нужна была частица чьей-то души.       Убежав недостаточно далеко, Хотару услышала, как горестно закричала Минако, наверняка падая на колени, и пообещала им, шепотом, одними губами, что мучиться осталось недолго. Она надеялась, что перед самым концом, перед финальной вспышкой, ей удастся как-то добраться до сердцевины сияющего Серебряного кристалла и дать нужный приказ. Или, может быть, он сам как-то отреагирует на её «Революцию Смерти»? Хотару понимала, что необходимо было подумать обо всем.       Однако больше медлить и ждать она не собиралась.       Она бежала на людскую базу, чтобы в последний раз посмотреть в глаза подлых и никчемных людишек – а потом покончить со всем этим. Земле подойдет образ медленно остывающего комочка, и туманы у Врат Пространства-Времени разразятся страшнейшей бурей от наплыва миллиардов душ. Лишенные Хранительницы, Врата сомкнутся на тысячи лет, а души будут бродить в своем вечном горе, вознося стенания к Пустоте и не имея надежды на успокоение.       Да будет так.       Хотару бежала и представляла, как сдавленно рыдает Минако, стоя на коленях и проклиная что-то, как Харука стоит рядом с ней, а потом они встречаются глазами и сходятся в своих желаниях, чтобы прямо сейчас последовать за толпой людей и принести себя в жертву в попытке спасти Макото.       Безумцы.       И Минако, несмотря на все свои старания, вряд ли себя сдержит, потому что научилась у Усаги идти и делать, ничего не просчитав, не подумав о последствиях. Этого не хватало даже рациональной, на первый взгляд, Ами: она постоянно что-то просчитывала на своем мини-компьютере, но вместе с этим редко поступала логично, предпочитая действовать на эмоциях. Её ум и анализ данных позволяли как-либо обнаружить слабое место обыкновенного демона (против серьезного врага на такой анализ с нуля не было банального времени), однако не имелось ни стратегий готовых, ни каких-то логически выверенных планов, чтобы одержать победу над кем-то более сильным: они полагались на свой пафос и решительность, хотя так никто не побеждал, и титул «холодная Меркурий» уже совсем не подходил Ами: недостаточно расчета.       Возможно, тоска по родной планете в окаменевших льдах и маленьких прудиках под куполом магии жизни от кристалла Меркурия, сделала её такой, когда благородная принцесса стала довольствоваться небольшими апартаментами в дальнем крыле дворца Серебряного Тысячелетия, выполненными в голубых тонах, со светлыми и легкими шторами, покрытыми вышитым узором, имитирующим морозные завитки и ветви, и приняла гордое звание воительницы принцессы Серенити.       Будучи ещё полноправной наследницей трона и кристалла Меркурия, принцесса Амелия не знала равных в образе Сейлор Меркурий. Там, где не хватало её несущих смерть водных потоков, она выкручивалась логикой и сообразительностью. Невозможно было её окружить: владея водным туманом и невероятной ловкостью (потомки Гермеса же!) всех солдат Меркурия, принцесса Амелия была просто непревзойденной. Она также заседала в военном совете Меркурия наравне со своим отцом и являлась отличным тактиком и стратегом. Жаль. Жаль тех времен...       Хотару перепрыгнула с одной крыши на другую. До людской базы оставалось минут пять с её скоростью передвижения. Можно было бы опустить Палаш Безмолвия прямо здесь, не медля больше ни мгновения, но Хотару хотела доставить себе последнее удовольствие и полюбоваться трусливыми рожами людишек, возомнивших себя всемогущими.       Власть над тем, чего они больше всего боятся, над чем не имеют превосходства – такое вот могущество она готова была им продемонстрировать. Пусть боязнь магии застынет в веках и в рассыпающихся пылью чертах людских лиц, чтобы потом кто-то об этом вспомнил – и ничего никогда не повторилось. Хотару знала: жить в таком мире они больше не смогут.       Она ни разу так и не попыталась спасти Рей. Вот уже почти месяц Марс находилась в плену у людей и они ставили на ней свои отвратительные эксперименты, стараясь проникнуть в тайны магии, однако Хотару ни разу не пыталась её вытащить. Один раз сорвалась на Ами, несколько раз стремилась вырвать Сейлор Мун из противных людских лап – неудачно.       А Рей – ни разу. И это вовсе не значило, что Марс она дорожила меньше, чем остальными, считала, что Рей – недостаточно «своя». Хотару никого не считала хуже, однако...       Это всё не имело смысла.       И Юпитер спасать тоже было бесполезно.       Хотару могла заплатить любую цену без жалости к себе и другим, допустим, чтобы освободить Рей. Однако зачем?.. Это звучало бессердечно, но Хотару не пыталась обманывать себя – слишком опасно.       Она останется там, а Рей вернется к Минако, получив свободу. Но плен никак не отразится на Марс: она по случайному стечению обстоятельств (не научилась атаковать людей, не рассчитала) убила Такседо Маска и никогда себе этого не простит. В нарастающей опасности от людей Рей будет пытаться спасать себя старыми методами и никогда себя не переступит.       То же самое с Макото: Юпитер могла бы стать хорошим воином, способным спасать других и бороться, она убивала, но потом внушила себе, что стала отвратительным монстром, который лишил жизни человека, – и это сводило Макото с ума. Она могла бы кое-как сражаться, даже убивать, но это воспринималось ею, как нечто кошмарное, и вскоре это сломало бы её, после чего она всё равно попалась бы в руки людей.       Ами – возможно, худший вариант из всех, почти такой же чистый, как и принцесса. Она бы никогда не запятнала истину своей воды убийствами людей.       И потому можно было спасать их всех сколько угодно – рано или поздно (хотя они не продержались бы долго) они бы снова оказались в загребущих руках людей, ничего не сделав. Они бы просто не боролись за свободу!       Жертва окажется напрасной, кого ни выбери.       Они не смогут дальше жить в этом мире. И единственный шанс – уничтожить его, через тысячи лет надеясь на новое начало, потому что некоторые души, пока им не дадут прожить отведенное им время, свое, будут возвращаться вновь и вновь, а ещё есть силы, свет которых, как и они сами, бессмертен.       Она всё же дала этому миру несколько жалких дней, но теперь все его сроки отмеряны.       Хотару надеялась только на пульсирующий ледяной, не согревающий свет кристалла Нептуна, спящего глубоко в недрах родной планеты Мичиру и чувствующего свою Хранительницу. Она рассчитывала, что, когда силы накопятся и Нептун изменится, сияние отразится в глади Глубоководного Зеркала – и сердце Мичиру забьется быстрее, она заплачет и вернется, вспомнив всё. На это было очень мало шансов, но все же было бы лучше, если бы в небытие отправилась ясная душа Нептун, поскольку перерождения накапливались, и шрам сумасшествия мог навсегда переломить её, запечатлевшись так, что потом спасти Мичиру станет почти невозможным.       Одной Нептун удалось выпросить миру ещё несколько дней жизни, но теперь всё. Только из-за неё и её любви к Харуке они все не могут проиграть, остаться и ждать, пока их всех переломают. Если когда-нибудь они родятся вновь, и у Мичиру останутся её пустые глаза, отражающие покрытое льдом сердце...       «Прощай, Нептун. Извини, если что».       Хотару подбежала к входу в людскую базу и, подпрыгнув, полоснула Палашом по видеокамерам и зажмурилась от загудевшей сирены сигнализации. Она чувствовала вибрацию от топота людей, спешащих на источник шума. Запрыгнув на крышу, Хотару подставила лицо слабому ветру: Харука и Минако всё ещё были на той крыше, они не собирались никуда идти.       Уничтожая мир, она хотя бы может знать, что лидеры не творят безумств.       Люди уже сбежались и смотрели на неё снизу вверх, злобно щуря свои и без того маленькие глаза. Кто-то просил подкрепления по рации, другие уже целились.       Хотару кровожадно и безжалостно усмехнулась.       - Стена Безмолвия!       Свинцовые заряды впились в магический щит, один или три срикошетили от металлического древка Палаша Безмолвия. Хотару посмотрела на скапливающихся, как муравьи, людей, словно их и не существовало, будто она глядела на пустое место. Безразлично.       Первая порция пуль закончилась, и, пока охрана перезаряжалась, Хотару опустила щит. Один из мужчин, видимо главный, посмотрел на неё с особой ненавистью.       Она не усмехнулась. Сузила глаза и посмотрела на него в ответ своими опустевшими с такой ненавистью, что мужчина не смог скрыть своего страха.       Хотару сделала шаг, максимально приближаясь к краю крыши, так привычно сжимая древко Палаша Безмолвия за секунды до того, как всё будет кончено.       - Раз так, то никому из нас не выжить! – обратилась она к людям, и те вдруг замерли от её громкого, четкого голоса, пробуждающего опасения. – Готовьтесь вкусить конец света, которого вы так долго боялись! Агония разрушения прекрасна – и вы познаете это на себе! Вы не получите ни наших тел, ни наших душ! В следующий момент всё исчезнет, и мир достигнет своего конца! Через века, когда всё начнется сначала, мы возродимся... но вас, подлые суки, в этом мире не будет!       Это звучало пафосно. Конечно, сказанное не было ложью, а одинокая воительница Сатурн любила речи в нечастые и короткие минуты своей жизни перед самым концом мира, когда его уже не вертели на кончике Палаша Безмолвия, а медленно на него натягивали, протыкали. Хотелось сказать хоть что-то, иначе можно было и разучиться говорить.       Мир отсчитывал свои последние секунды.       Мужчина, главнокомандующий, напрягся.       - Огонь!..       - Революция Смерти!..       Её громкий голос заглушил собой звук от стремительно летящих пуль. Время остановилось. Свинцовые заряды замедлили движение, оплавляясь в ореоле силы, возникшей и разросшейся, как тугой, прозрачный, желеобразный шар.       Конец.       Вселенную на Пустоте образовали Время, Пространство и Смерть. Она выпустила на волю последнюю.       Медленно опуская Палаш, Хотару чувствовала, как в его сияющее лезвие перетекают все её силы, как оружие становилось тяжелым, мучительно, и сложно не сорваться, уронив его (да, смешно). Когда сверкающее лезвие коснулось поверхности, в темноте ночи оно засияло просто ослепительно, и Хотару почувствовала стон Земли, пришедший из Иллюзиона.       Первая волна.       От Палаша разросся огромный бледно-фиолетовый шар силы. Он полностью покрыл её собой, уничтожив всех людей одним прикосновением, и Хотару ещё знала, что сегодня на этой базе никого нет: под её ногами не пульсировало ничье сияние, высвобождая душу. Она слушала далекие переливы колокольчиков чьих-то сердец и мысленно искала свет Серебряного кристалла.       Ещё.       Крыша под ногами рассыпалась мелкими кусками, и в воздухе Хотару удержала её же сила. Её тело облепило, как Пустотой, отошли все мысли и глаза стали ощутимо безразличными, безжизненными. Хотару засмеялась от ощущения легкости, нет... невесомости, и в то время, как Земля корчилась в муках, готовясь умереть, она хохотала громко, на всю планету, и жутко становилось от этого безумного смеха.       Вторая волна.       Хотару замерла, дотянувшись до древка оставленного Палаша, чтобы завершить заклинание, когда почувствовала полное бессилие.       Кто-то её остановил!..

***

      11:01 05 Июля, 1998       - Докладывай.       - Согласно Вашему приказу, я провел экстренное...       - Это можно опустить, - генерал отмахнулся. – Сразу к делу.       - Слушаюсь, Такэда-сан, - проблеял мужчина. Это было совсем не похоже на Микайо... перестарался с угрозами. Никогда не помешает. – Согласно подсчетам, своей атакой конца света Сейлор Сатурн уничтожила сорок семь целых и три сотых квадратных километра площади. Это почти весь район Нэрима.       - И почему она это может? – сухо спросил генерал.       - Я выяснил информацию с помощью Глубоководного Зеркала Сейлор Нептун, которое отразило мне её воспоминания. Тот взрыв в районе Мюген больше года назад спровоцировала именно она: атаковала некоего Фараона 90 и своей атакой уничтожила и его, и весь район. Причем, применила магию не в полную силу.       - То есть, по твоему мнению, она действительно может уничтожить весь мир?       - Глубоководное Зеркало Сейлор Нептун не должно врать.       - А ещё что ты обнаружил?       - Связь в Серебряном кристалле Сейлор Мун и Сейлор Сатурн. Их силы почти противоположны, однако Серебряный кристалл некоторым образом контролирует огромную энергию Сейлор Сатурн.       - И ты хочешь ещё что-то уточнить, - утвердил генерал.       Микайо кивнул.       - Да. Связь Сейлор Сатурн с Серебряным кристаллом слабеет. Ученые выяснили, что именно Серебряный кристалл Сейлор Мун остановил Сейлор Сатурн, однако, когда связь будет разрушена, этого не сможет сделать никто.       - От Сейлор Сатурн всё равно никакой пользы, - равнодушно протянул генерал. – Она не умеет управлять процессами Земли, она не проведет нас ни в какое другое время... зачем она нам? Пугать другие страны?.. – рассуждал он вслух. – Но лучше не сохранять того, чья атака окажется эффективнее сотни атомных бомб. Жаль... её нельзя использовать для того, чтобы разрушать только иные материки. Иначе мы могли бы остаться высшей расой.       - Я хочу огорчить Вас, Такэда-сан.       - Чем? – поинтересовался генерал, отвлекаясь от своих размышлений.       - Мы не сможем контролировать Сейлор Сатурн. То, что успели зафиксировать и расшифровать ученые, показало, что у её силы нет логического центра. Следовательно, она способна к действиям только от собственной воли.       - Тогда ты знаешь, что с этим нужно делать.       - Слушаюсь, Такэда-сан.       Микайо поклонился. Генерал кивнул, разрешая уйти.

***

      12:03 06 Июля, 1998       Хотару безжалостно насадила на Палаш последнего из мужчин, которые сегодня попытались устроить ей ловушку. По древку Палаша потекла кровь, стремясь к её потемневшим от грязи перчаткам, и Сатурн тут же через одну руку пустила к сияющему лезвию немного своей энергии, чтобы оттолкнуть красные пятнающие струи.       Мужчина упал к её ногам. Хотару знала, что ему уже всё равно, поэтому как следует замахнулась и ударила его ногой в лицу. Попала в челюсть и, кажется, сломала её. Мужчина, конечно, никак не отреагировал. Из-за этого приятно было иметь дело с мертвецами: всем было всё равно.       «Революция Смерти» четыре дня назад отняла у неё все силы, она до сих пор не до конца восстановилась. Харука свалила к себе на Уран, сражаться с безумием и горем, а ей оставалось только быть на Земле и драться. Стоило только выйти – как люди тут же были рады встрече. Все две сотни или сколько их было?.. Кажется, двести пятьдесят. Очень хотели поприветствовать и обнять, сделав в животе ряд дырок из своего оружия.       Правда, она их всех убила.       Отсюда было не очень далеко до района Мюген. Запрыгнув на крышу, с самого её края она смогла увидеть край темных и мертвых развалин, оставшихся на месте некогда людской базы. Двух. И ни в одной не оказалось Рей, Ами или Усаги. Макото ещё вряд ли успели бы куда-то дотащить. Кажется, их начинали перевозить куда-то дальше, в новые комплексы, более надежные и защищенные. Так точно казалось людям.       Добравшись до обломков школы Мюген, Хотару развоплотилась и вскарабкалась на самый большой, с маленькой площадкой, уселась на него, свесив ноги и сбросив вниз свои легкие туфли, которые тоже отдала Мичиру. Конечно, она сама взяла, но Мичиру сошла с ума и ей теперь точно не была нужна никакая одежда. Харука переживала, но пока ещё держалась и не смотрела рычащим волком на любого, кто посмел прикоснуться к тому, что ранее принадлежало её любимой.       Хоть что-то.       Почему-то всё складывалось так отвратительно... Сецуна мучилась от приступов: люди раскрывали тайны власти Серебряного кристалла, лезли в них, как назойливые жуки, пожирающие внутренности, а страдать приходилось им. Хотару переживала за Сецуну теперь, когда больше почти никого не осталось, старалась быть к ней как можно ближе, чтобы в нужный момент остановить, однако не могла поднять руку, как это делала Уран: боялась.       Хотару не любила быть слабой. Ненавидела.       – Я уничтожала миры вдалеке отсюда, однажды – погибшую планету противников в войне с Кинмоку, а здесь властвует Серебряный кристалл. Он сильнее Смерти, которая живет с ним в одном времени, иначе не было бы никаких атлантов нового века.       Вот о чем говорила Сатурн будущего. Хотару поняла её и в своем бреде, но всё же ей казалось, что это будет только в умирающем Хрустальном Токио, поскольку там вся Земля будет укрыта светом Серебряного кристалла. Просто привыкла чувствовать себя немного всемогущей, потому что была в ответе за Смерть – одну из основ Вселенной. В этом титуле что-то было, такое, что внушало нечто особенное...       Так хотелось увидеть ещё раз Малышку. Хотару нуждалась в этом, как в чем-то далеком и желанном, но не могла поступить глупо и по-ребячьи, украв у Сецуны ключ Пространства-Времени. Ко всему этому надо было добавить тот факт, что пояс с ключами был только в форме Плутон... как тут провернуть?.. Она бы сделала это, будь время другим, а сейчас не могла, хоть и хотела.       Сецуне плохо. Её уже не спасти, но не время уходить в почти мертвое будущее, чтобы там посмотреть на подругу, которой уже нет. Лишняя... боль.       Хотару вздохнула.       Как же так вышло?..       В Серебряном Тысячелетии все помнили потомков Кроноса, которых многие боялись. Сатурн имел свой замок с огромными мрачными башнями и кристалл, но силы спали внутри недр легкой планеты – и Солнечная система жила без страха, увлеченно строя свои политические планы и заключая союзы.       Их боялись. Все знали, что где-то в запутанных темных коридорах дворца спит королевская чета Сатурна и юная наследница силы. Сон продолжался несколько сотен лет, пока сменялись поколения и никто не думал о плохом: так действовало древнее проклятье, дошедшее до потомков Кроноса от самого Урана. Они спали, и во время этого сна система не могла знать катаклизмов. Их пробуждение сулило переворот, конец у которого будет только смертельный.       Солнечная система содрогнулась, когда однажды на совет всех планет явилась королева Сатурна. Она гордо вошла, не требуя представлений и объявлений, и только мудрость и сдержанность позволила собравшимся королевам испуганно не зашептаться. Больше всего на том собрании королева Сатурна смотрела на прекрасную королеву Селену Лунную с глазами цвета расплавленного серебра.       «Недобрый знак. Недобрый знак!» - то и дело звучало на всех углах. Ей, как принцессе Сатурна, больше всего полюбился Плутон: его принцесса, ещё маленькая девочка, оказалась очень приветливой и совсем не боялась. Это она рассказала про основы Вселенной: Пустота, на которой всё лежит, а также Время, Пространство и Смерть. И последнее было совсем не страшным. Ведь не бывает чего-то страшного в том, что подчиняется рукам?       Постепенно всё успокоилось: годы шли, а того самого страшного катаклизма так и не наступило. В конце концов все решили, опираясь на какую-то древнюю легенду, что проклятье Урана всего лишь закончилось и ничего страшного не случится. Сатурн постепенно начали принимать в круги и... началось то, что в истории никогда не назовут Великая Смута: королева Селена принялась захватывать принцесс планет.       Не могла она ничего сделать только ей, как принцессе запретной планеты, и вскоре после того, как пала принцесса Нептуна, на Луну под предводительством женщины Берилл напал страшный враг и огромное войско заколдованных людей. В центре всего была Металия.       Мир корчился в муках больше, чем от самой страшной «Революции Смерти». Воительницы пали одна за другой, принцесса Серенити совершила самоубийство, а над всем этим ужасом, над разрушенным Лунным Дворцом гоготала Металия, празднуя торжество. Тогда королева Селена призвала самую мощную молитву, обратившись к первичной силе Луны. Окончить заклинание у неё не получилось, но Металия всё же была запечатана и отправлена обратно в недра Земли.       Тогда и пришла она.       Сжимая древко Палаша Безмолвия, она шла по разрушенной дороге, по краям которой совсем недавно цвели прекрасные белые цветы, и вспоминала множество жизней до этой, такие же картины вокруг и пустоту в своих глазах от почти привычности таких миров. Оставалось только поднять Палаш, занести его и прошептать: «Революция Смерти», - чтобы потом Серебряный кристалл дал начало новому миру.       Именно это она и сделала.       Последняя искра Серебряного кристалла из рук умирающей королевы Селены досталась ей. То ли из благодарности, то ли в корыстных умыслах.       Но не вышло. Единственное, что получилось: она переродилась примерно в одно время со всеми остальными. Поэтому Уран и Нептун так хотели её убить: помнили древнее поверье о том, когда рождается Сатурн и просыпается, но больше не доверяли, как опрометчиво случилось это однажды, чтобы она ударила «Революцией Смерти» в мертвые спины. Может быть, надеялись, что, если уничтожат её, Фараон 90 и все Апостолы Смерти как-нибудь сами собой рассосутся.       В той битве она призвала всю мощь «Революции Смерти» - и приняла свое уничтожение, чтобы Фараон 90 был стерт, а потом мгновенно переродилась. Сейлор Мун очень плакала, переживала за неё, за маленькую девочку Хотару Томоэ – и именно этого в свое время не хватило королеве Селене, чтобы получить в распоряжение принцессу запрещенного Сатурна: искреннего желания и сочувствия. Эти чувства пробудили в Серебряном кристалле волну теплого света – и он сказал, что больше не требуется умирать, что теперь можно жить и сражаться под гордым знаменем Внешних воительниц, дорожа принцессой. Хотару и не особо противилась: она никогда не ненавидела Усаги. Только её темный демон – Мистресс. Но она – нет.       Почему-то Хотару даже не задумалась о том, что связь с Серебряным кристаллом лишит её власти. Одна волна света превратила Талисманы Уран, Нептун и Плутон в обычное оружие, а не в предвестники прихода Последней Одинокой Воительницы, а она сама... и с чего взяла, что всё будет, как в Серебряном Тысячелетии?..       Клятва была основана на воле Сейлор Мун. Сейчас из-за вмешательства людей её нити становились всё слабее – дождаться, продержаться эти две недели или три, а потом уничтожить всё к чертовой матери!.. Однако Хотару понимала, что последняя, самая прочная нить останется даже тогда, когда все людские компьютеры с графиками и картинками скажут, что больше ничего не сохранилось. Связь сердца – могущественная, основа того, без чего не может Серебряный кристалл, и он будет властвовать в этом измерении, чтобы она никогда и ничего не сделала.       И каждый раз на конце второй волны, перед началом всего самого страшного, Серебряный кристалл без вспышек света и сияний будет возвращать её, не позволяя заложить новое начало. Законы силы работали просто и однообразно. Серебряный кристалл во всем действовал по их предписаниям.       Всё могло измениться только в тот момент, когда Серебряный кристалл полностью потухнет, точно перегоревшая звезда, но тогда некому будет запускать новое начало, и они просто умрут. Ничего не получится изменить, найти шанс, чтобы получить ещё одну жизнь, где они не оплошают. И получалось, что совсем никак.       Хотару не знала, плакать ей или смеяться.       Кто-то, неумело шагая по камням, приближался к ней. Хотару дождалась, не оглядываясь, пока человек подойдет, и повернула голову, глядя на смутно знакомую по чертам лица девочку с темными волосами, отливающими синевой, заплетенными в две косички.       - Что ты тут делаешь?       - Сатурн-сан, или... Хотару-сан, я к Вам. Я только не знаю, как лучше.       - Ты же отравишься радиоактивными выбросами, - усмехнулась Хотару, не спеша спускаться. – Они долго разлагаются.       - Однажды у меня отобрали Зеркало Мечты, - прокричала девочка, видимо, считая её какой-то недосягаемой и глухой. – Я не знаю, как, но из-за этого у меня выработался некоторый иммунитет на воздействия.       - Правда?..       - Да.       Хотару спрыгнула на камни, поморщившись, когда маленький впился в подушечку большого пальца. А в общем-то было не больно приземляться.       - Чего ты хочешь?       - Сатурн-сан, Хотару-сан... – пробормотала девочка.       - Можно Хотару-сан, - спокойно ответила Хотару.       - Я хотела поговорить, - набравшись смелости, призналась девочка. – О Сейлор Воительницах.       - Да? Зачем?       - Я... – девочка помолчала, порывшись в своем рюкзаке. – Я старая подруга Макото-сан. У меня есть её дневник. Ещё я говорила с Сецуной-сан, Плутон-сан, и...       - У нас сейчас не осталось друзей, - отрезала Хотару, отворачиваясь и проходя дальше, чтобы засунуть ноги в свои туфли.       - Хотару-сан, я правда не враг. Я... пожалуйста, - девочка поправила очки, спеша за ней, хотя Хотару не стремилась уходить. Хотела бы – от неё бы уже и след простыл.       Однако она не очень жаждала отвечать этой странной «подруге». Можно ли верить её увещеваниям в том, что она не продалась за то, чтобы подлизаться к Сейлор Воительницам и что-то узнать?..       Хотару повернулась, вздохнув, и принялась внимательно изучать замершую девочку взглядом опять опустевших фиолетовых глаз, от которых всем становилось страшно, особенно безоружным.

***

      21:32 21 Июля, 1998       Войну без союзников не выигрывают.       Какие глупости. Эту фразу придумали трусы, боящиеся отдать за победу только свою жизнь, желающие, чтобы вместе с ними на тот свет ушел кто-то ещё. Тогда казалось, что всё не так страшно: зачастую умирать не в одиночку было легче.       Однако всё можно было сделать самостоятельно, если иметь силу.       «Я верю в силу любви!» - кричала очередную пафосную речь Сейлор Мун, проводя ладонью над своей брошью для того, чтобы материализовать магический жезл: Лунный, скипетр, принадлежащий королеве, жезл Сердца. «Мы покажем тебе силу дружбы!» - вторили ей четыре Внутренние воительницы, кидаясь в бой.       Да разве же именно ей они как-то побеждали?..       Не бывает ни силы дружбы, ни силы любви – это Хотару знала с самого начала. И Чибиуса, возможно, тоже это понимала. Поэтому за секунду до попадания в заклинение Нехелении шепнула: «Я попытаюсь что-то сделать со своим Серебряным кристаллом». А не что-то глупое и наивное, вроде: «Сила нашей дружбы спасет нас».       Сила – она либо есть, либо её нет. В этом и заключается основное понятие силы, и она всегда однонаправленна: должна существовать, чтобы с её помощью можно было кого-то преодолеть. А если не было силы, то ни дружба, ни любовь помочь не могли.       Если сила была, то ей можно было управлять. И разными методами. Разозлившись, можно было отдать больше энергии в заклинание, чтобы оно приобрело сокрушительную мощь. Сконцентрировавшись из-за желания, веры в победу, можно сотворить наиболее сложное заклинание, которое требует ещё нескольких условий, помимо силы.       Однако всё это действовало только для тех случаев, когда сила есть.       Если же силы не было, а заклинания в своей энергетической основе были до смешного слабыми, можно было изойти на гнев или на веру – ничего бы не произошло. Сила была тем, что двигало этот мир в его вечной борьбе, и только силой можно было одержать победу. Силой, подкрепленной умом и ловкостью. Без трех этих понятий победа становилась менее легкой. Особенно без первого: имея силу, можно хотя бы вызвать противника на конфронтацию и убить его мощью своей энергии.       Никчемная философия о моральной силе, о духе была придумана для утешения слабаков. Что-то по этой самой моральной «силе» всего лишь позволяло сражаться, но без силы настоящей продержаться было невозможно: со всем духом сильному противнику ничего не стоило перегнуть, убить.       И чем бы тогда помогла готовность стоять до конца? Тут требовалась чистая, первичная сила – тогда уже можно было о чем-то говорить, с кем-то бороться.       Лунная принцесса очень любила пафосные речи. И ей было позволено, потому что она обладала всей силой Серебряного кристалла. Сейлор Мун могла говорить, что угодно, верить во что угодно, придумывать себе образы про магию любви и дружбы – у неё было много силы, и именно ею она побеждала. От этого Усаги было никуда не деться.       Сейлор Мун сдавалась. Люди залезали в тайны Серебряного кристалла, как в её сердце, и сознание Усаги становилось всё слабее. Она больше не плакала, окруженная ярким светом, и люди работали над какой-то новой идеей, чтобы больше не использовать дурацкий гипноз под образы умирающего Такседо Маска. Слабело сердце Усаги, и Серебряный кристалл больше не пугал вспышками энергии и чудесами. Он покорно сдавался.       Бесполезный прозрачный кристалл. Почти стекляшка.       Хотару выдохнула, прижавшись спиной к стене. Удивительно (да, конечно), что сегодня ей удалось остаться незамеченной. Эти новые базы считались просто достижением, неуязвимыми и шикарными, с использованием в охранной системе лазеров и всевозможных датчиков, но они опять свели все пульты управления до одной комнаты.       Узнав её расположение, сегодня Хотару решила начать оттуда.       Личный кабинет генерала Такэда, дверь в который оказалась приоткрыта, был пустым. Выровнявшись и даже задержав дыхание (для привычки, а то мало ли что), Хотару, не отходя от стены, добралась до кабинета и вошла внутрь, решив не закрывать за собой дверь, потому что, находясь на территории врага, стоило трогать только те предметы, которые непосредственно относились к единственной центральной цели.       Кабинет был всего лишь второстепенным стечением обстоятельств.       Внутри было не очень просторно, но, в принципе, больших размеров площади кабинеты обычно и не занимали. Хотару осторожно щелкнула выключателем, зажигая маленькую лампу над столом. Из-за магии перчатки не должны были оставлять отпечатков.       В принципе, тут лучше было особо не задерживаться. Раз она оказалась здесь, то можно было поискать информацию: в этом кабинете могло что-то быть. Хотя... зачем ей это?.. Хотару всё равно уже не собиралась никого спасать.       На аккуратном столе, где все бумаги были разложены по стопкам и упакованы в папки, стояла фотография. На ней была запечатлена женщина с достаточно миловидными чертами лица и волосами, убранными в приглаженную ракушку. На её руках сидела счастливая маленькая девочка.       Однажды она видела их рядом с «достопочтимым генералом Такэда-сан» на фотографии в журнале. Семья.       Хотару улыбнулась.       Именно в этот момент на коридоре загудела сигнализация. Похоже, она ошиблась, и всю сеть системы безопасности разделили на несколько контрольных точек. Об одной она позаботилась, а вот остальные вполне успешно функционировали. Интересно только, как «достопочтимый генерал» умудрился оставить дверь в кабинет открытой. Наверняка опять пошел любоваться своими достижениями по подчинению магии! Ублюдок. Все они сволочи.       Ошибки нынче стоили дорого и безостановочно росли в цене.       Надо было бежать.       - Неожиданное нападение Косой Безмолвия!       У Хотару создалось очень явное ощущение, что её загнали в эпицентр муравейника. В охранников всех этих баз либо засунули всю японскую армию (самую рослую её составляющую), либо собирали добровольцев. Хотару двинулась вперед по коридору. Карты у неё не было, а новые базы отличались запутанной системой (большей, чем обычно) входов и выходов, как массивный лабиринт, в связи с чем лучше было не попадать здесь в ловушку.       - Стена Безмолвия!       Люди открыли огонь. Хотару жалела, что не имеет возможности держать щит в движении. За спиной не было тупика, и в любой момент из полутемного коридора мог кто-то выскочить.       Трижды черт. Необходимо было рисковать.       Дождавшись, пока кончатся патроны, Хотару рванула по коридору, используя всю скорость, на которую только была способна. Ей приходилось тратить на этот бег свою магическую энергию, однако необходимо было оторваться.       Это было третье по счету проникновение на людские базы. Теперь было на самом деле тяжело. До чего же люди далеко зашли...       Несколько раз свернув, Хотару оказалась аккурат перед лифтом. Охранники отставали, и она полоснула Палашом по панели с ярко-красными кнопками, чтобы закрыть за собой массивные двойные двери. Насколько ей было известно, лифт не вел на предпоследний этаж, с которого был выход на крышу, а также не поднимался до уровня самой крыши, поэтому оставалось только на самый нижний уровень. Раньше там бывать не доводилось, на этой базе – точно, но Хотару думала, что как-нибудь справится. В конце концов, не могли же за ней ещё установить слежку передвижения, значит, время точно будет.       Внизу было более, чем мрачно. Хотару бы не стала ставить на кон и утверждать, что подземные лаборатории её отца были милыми и теплыми, но эти туннели, явно строившиеся на «скорую руку» (в отличие от остального строения, наземной его части), вызывали определенное ощущение отсутствия уюта.       Пока у неё ничего не получалось.       Хотару выдохнула и уселась на пол, прислонившись спиной к стене. Бег утомил её, потому что это было не совсем в стиле Сатурн, и ноги ныли от того, что через них пускали магическую энергию. Людей не было слышно, это давало несколько минут. Передышка.       Она больше не стремилась никого спасти. Остались только они с Минако, и нужны были какие-то очень продуманные стратегические планы, чтобы куда-то идти и вытаскивать Рей, Макото, Ами, даже Усаги – люди так крепко вцепились в них, что вдвоем было и не справиться... поэтому Хотару выполняла свой собственный план в одиночестве: Минако не должна была попадать под удар, если она ошибется.       Идея была проста: «Революция Смерти» дала слабину из-за Серебряного кристалла, мир уничтожить было невозможно, поэтому Хотару решила, что единственное для них спасение – насильственный запуск нового начала, перерождения, который заберет их души в небытие и всё равно оставит мир в руинах, так, что потом кто-то будет вынужден со всем покончить. Скорее всего, эту роль возьмет на себя Серебряный кристалл.       Чтобы заклинание на перерождение сработало, нужно было сделать только одно: убить всех тех, кто связан с Серебряным кристаллом. Всех воительниц, и, когда их души получат свободу, проткнуть насквозь Сейлор Мун, а за секунду до того, как Серебряный кристалл обрушит на мир свою ярость от убитой Хранительницы, – себя. Это получилась бы неумелая, но действенная имитация «Революции Смерти» через более могущественный источник силы – и они получили бы в итоге то же самое.       Сегодня она пробралась на эту базу, чтобы попытаться убить Харуку и Сецуну, проигравшую приказу Серебряного кристалла совсем недавно. Или хотя бы только Уран: Хотару не очень знала, в каком конкретно положении здесь Сецуна – её держат в капсуле во сне или же она бодрствует и безразлично ходит по коридорам, как Мичиру, только больше слушается приказов. А может вообще ведет себя, как живая кукла: дышит, но не двигается, ждет, когда скажут делать шаг. Возможно, последнее состояние было самым удобным: найти – и немногое надо.       Спасать их было бесполезно.       Хотару и сама не хотела особо мириться с таким раскладом, но иначе не выходило. Сецуна находится во власти Серебряного кристалла, нужно много времени и точное заклинание, чтобы как-то обернуть это вспять, а даже если и получится – люди применят ещё раз. Она рискнет и отменит – люди снова прикажут. И так до бесконечности. Напрасная трата времени, Сецуна даже не будет успевать отходить, как всё будет начинаться опять и вновь.       Харука – ещё более тяжелый вариант. Когда Макото понадобилась помощь, она ещё как-то собрала себя, заставила встать и противостояла, но потом... окончательно сломалась. Убегала на Уран, хотела там умереть, в конце концов рванула, чтобы попытаться спасти Макото и Мичиру, зная, что останется там... и ушла по-дурацки, как меньше всего когда-то хотела, как не должны были уходить воины, обязанные защищать.       Они все ушли по-дурацки.       Спасти Харуку – и дальше что? Уран больше не сможет сражаться, она будет вести себя не лучше, чем та же сломанная Рей, перепуганная Макото или Ами, сошедшая с ума Нептун. Может быть, в боях какое-то время и побудет беспощадной, а потом всё равно что-то сделает, потому что они и так слишком долго не отпускали её в пустоты, заставляли быть и держаться. А Харука не хотела.       Убить Макото и Рей ей не удалось: Хотару уже пыталась взять штурмом базу, где содержались (как селедки в бочке, противно так) Юпитер и Марс (база была адаптирована специально под исследования их сил), однако эта база была подземной, там совсем ничего не получилось сделать. Ей не удалось даже добраться до лабораторий, где находились капсулы с Рей и Макото, хорошо, что живой получилось уйти, через запасной какой-то выход.       Сейлор Мун необходимо было оставить напоследок.       Минако пока не знала ничего про её план: Хотару предпочла не говорить, решив, что Венеру убьет последней, аккурат перед собой, потому что была уверена, что Минако будет сражаться и не отступит. В конце концов, держалась же она до этого! Может быть, это было и глупо: так рассчитывать на вчерашнюю кокетку, у которой в мозгу были только парни да звезды.       Пока не получалось. Хотару, глядя на ситуацию со стороны, и сама бы удивилась: ей-богу, с таким арсеналом заклинаний, да что стоит! Одна «Революция Смерти»: занести Палаш – и от нужной базы останутся лишь развалины, души воинов – свободны. Серебряный кристалл удержит от полного разрушения мира, а через два-три дня, когда энергия восстановится, можно будет легко прийти на следующую базу и повторить план там. Всё равно никто не способен остановить это заклинание, а от пуль защитит «Стена Безмолвия».       Было бы это так – мир бы уже давно тлел в угольках.       Получалось так, что каждое заклинание имело свои условия, характеристики и последствия. Взять даже «Дух огня» Марс: атака охватывала достаточно большую территорию, при добавлении энергии её могло хватить на приличных размеров залу; огонь распространялся равномерно, попеременно взрывался, и концентрация силы в каждой точке была примерно равна соседней, а по отдельности составляла относительно небольшой процент. Поэтому такая атака идеально подходила для того, чтобы атаковать множество слабых демонов.       Для более сильных противников существовала «Огненная стрела Марса»: эта атака обладала гораздо меньшей территорией охвата, однако в одной небольшой стреле концентрировалось очень большое количество энергии, из-за чего при точном попадании (а стрела отличалась скоростью и меткостью, можно было сказать, что она даже в некотором роде стремилась к Тьме, притягивалась, как магнит) шансов на выживание у врага оказывалось мало.       С «Революцией Смерти» было то же самое. При призыве атаки в Палаше Безмолвия скапливалось чудовищное количество силы, которая распространялась вокруг первичной волной, тягучей, прозрачной и желеобразной, а уже потом высвобождалась вся остальная энергия. В узком пространстве атаку применять было нельзя: из-за невозможности распространения энергии атака могла отказать, а скопившаяся энергия взорвалась бы – и плохо было бы всем. Это оказался бы первый в истории случай, когда воительница Разрушений умерла не от того, что применила свою самую страшную атаку, а от того, что у неё это не получилось.       С пространством на людских базах всё было очень плохо: когда она шла, Палаш зачастую задевал и разбивал лампочки на потолке. О «Революции Смерти» не могло быть и речи.       Две людские базы располагались под землей, наподобие бункеров. Оставшиеся три представляли собой многоэтажные здания, также имеющие подземный уровень. Соответственно, в первых типах баз ни о каком призыве конца света не могло идти и речи. Но и со вторыми возникала проблема...       В прошлый раз она призвала «Революцию Смерти» на крыше. Люди учли это: теперь на крышу нельзя было пробраться ни сверху, ни снизу. Попытки выйти на крышу изнутри пресекались даже не охраной: туда отменили хождение лифтов и поломали все лестницы. Запрыгнуть на здание и легко со всем покончить тоже не получалось: крыши двух людских баз были заминированы – приземление должно было окончиться смертью. При этом невозможно было найти такую точку, где бы не находилась бомба: Хотару проверяла, позаимствовав у Минако мини-компьютер Ами. Помимо всего этого, бомбы не активировались от посторонних раздражителей – только на магические флюиды. Возможно даже, её собственные – люди старались, как могли.       Другой случай (его пока применили только на одной базе) был ещё более изощренным, хотя... скорее смешным: на крыше разместили столько охранников, что невозможно было приземлиться среди них. Мужчины были напиханы на крышу, как пингвины в стаю, когда птицы собирались кучами в мороз, и, если бы она появилась в прыжке, её тут же начинили бы зарядами. Применить «Стену Безмолвия» в полете Хотару не могла: такая вот была особенность щита.       Идея о том, чтобы взять с собой Минако, отвергалась Хотару на корню: она не собиралась рисковать Венерой, а ещё понимала, что с упертой воительницей Любви не получится договориться по принципу: делаешь, что надо, и уходишь – Венера обязательно пойдет за ней и будет рисковать собой, прикрывая спину. Хотару не могла ставить на кон такие вещи, потому что тоже не была идеальным стратегом (да, если вдуматься, вообще не особым) и всегда оставляла шанс на ошибку, в которой платить должна была только она.       Это война.       Применить же «Революцию Смерти» на некотором расстоянии от людской базы и капсул со «своими» воительницами Хотару также не могла: заклинание обладало специфическим эпицентром, который и освобождал сильнейшие души обладателей истинных сил из плена тел. Во время призыва атаки, волна силы распространялась вместе с первичными потоками, однако занимала крайне небольшое пространство: не попала в этот круг силы ни одна воительница – её душа не будет освобождена ни на второй волне, ни на какой-либо ещё. Единственная причина таким строгим условиям сейчас – она не могла завершить заклинание. Будь мир другим, будь она всемогуща, как во времена Серебряного Тысячелетия – они бы уже давно мечтали в небытие о том, как родятся в новом мире: полная «Революция Смерти» столькими условиями не обладала.       Хотару вздохнула, поднимаясь и вглядываясь в полутьму коридоров. Несколько минут пошли ей на пользу, и теперь она могла спокойно идти дальше, чтобы найти какую-то лазейку из этого уровня, а там подняться на десятый: согласно чувству, именно оттуда исходило слабое сияние силы Уран. С Плутон было сложнее, однако Хотару надеялась найти её, когда полностью лишит Харуку мучений. В этом единственном с воительницами было проще: их сияние нельзя было подделать, как с Серебряным кристаллом принцессы.       В одном из коридоров сплошь и рядом находились камеры с обыкновенными решетками. Хотару не хотела представлять, кого тут планируют держать люди и подчиняющиеся «достопочтимому генералу» свихнувшиеся ученые, когда ответ на вопрос нашелся сам собой.       Она становилась циником. А Минако ещё переживала по этому поводу в себе: видимо, банальное явление.       В углу одной из камер лежал какой-то парень. По-видимому, её шаги разбудили его, и парень тут же испуганно поднял голову, озираясь по сторонам. У него был синяк под глазом, потрескавшиеся губы (кажется, от недостатка влаги), разбитый нос и засохшая кровь над верхней губой. Огромные (слишком огромные для парня) испуганные глаза намекали на то, что он попал сюда не случайно и был пленником.       - Ты... – прошептал парень, стараясь подняться на ноги, но смог только подползти, ухватившись за решетки. – Ты... Сейлор... Воительница...       Хотару присела на одно колено, чтобы находиться с ним примерно на одном уровне.       - Ты кто?       - Ас... – попытался выговорить парень свое имя. – Аса... Асанума.       - Друг Макото?       Парень вымученно кивнул головой.       - Они поймали тебя? – всё же спросила Хотару, чтобы облегчить ему задачу, сказав самое основное за него. Асанума опять кивнул. – Вычислили, что именно ты прикрывал Внутренних Воинов и Сейлор Мун?       Ещё кивок.       - Что они хотят сделать с тобой?       - Меня бро-бросили, - постарался как можно ровнее выговорить Асанума. – Говорят, если понадоблюсь, будут испытывать на мне магию, раз я так её люблю, что пошел на пр...       - Предательство?       Асанума согласился.       - Помоги мне, - вцепившись в решетки и даже подтянувшись, чтобы смотреть Хотару прямо в глаза, попросил он. – Пожалуйста. Ты ведь Сей... воитель... ца.       Хотару покачала головой.       - Я не могу. Ты слаб и измучен, - тихо начала она. – Коридоры запутанны, двигаться по ним надо быстро. Даже если я смогу взять тебя на спину, мне будет не применить ни одной атаки. За мной ты не успеешь – я не знаю таких заклинаний, чтобы как-то поддержать тебя в этом. Мне бы самой выбраться, потому что я должна спасти союзниц, которые пойманы. Возьму тебя – не выйду сама. А кроме меня это некому сделать.       Асанума сполз на пол. Он не скрывал своего разочарования от того, что Сейлор Воительница только что сделала выбор не в его пользу, подумав о своих и о себе. Возможно, думал, был уверен, что теперь, раз уж он на стороне магии, та обязательно будет защищать его даже в ущерб себе, но вышло иначе: они должны были подумать о своем будущем, раз уж люди так ополчились, повели себя. Было не до спасения кого-то, кому всё равно недолго жить...       - Я могу сделать для тебя только одно, - может быть, пытаясь утешить, сказала Хотару, и Асанума поднял голову, с вспыхнувшей надеждой глядя на неё.       - Что?..       - Убить, - ответила Хотару, поднимаясь с колена. – Тогда ты не будешь мучиться.       Асанума подумал несколько минут. Хотару услышала топот людских ног, охранники уже шныряли по коридорам, пытаясь найти её. Наконец, парень кивнул, или ей так только показалось.       Слишком уж много пафоса...       - Неожиданное нападение Косой Безмолвия!       В тот миг, когда бледно-фиолетовая сфера прошла тело Асанумы насквозь, всё оказалось кончено. С одной стороны набежали охранники, и Хотару понимала, что двигаться в противоположную сторону бесполезно: там, скорее всего, тоже ловушка или какой-нибудь запутанный коридор. Можно было попробовать по их следам, а там... по наитию и на десятый.       - Неожиданное нападение Косой Безмолвия!       Первая порция охранников была уничтожена. Хотару, не посмотрев на пустое тело Асанумы, ринулась к выходу, автоматически ориентируясь в коридорах по самым мельчайшим деталям. Вдалеке она слышала рацию: похоже, на поиски послали несколько отрядов, кто-то успел сообщить, но теперь было уже поздно.       Вход во второй лифт, на котором можно было подняться аккурат на десятый этаж, был свободен. Люди пытались её убить – и совершенно не скрывали этого.       На десятом этаже её не встретил огромный набор вооруженных до зубов охранников. Коридоры были пусты, и Хотару прислушалась к слабой бледно-оранжевой пульсации, торопясь к той самой лаборатории, за которой и находилась в капсуле Уран.       Нашла.       Хотару выдохнула, подойдя к капсуле. И очень напрасно. Стоило ей на йоту расслабиться, две стены с двух сторон поднялись вверх – и вот уже за ними были толпы охранников с автоматами. Хотару понимала, что не может атаковать кого-то одного: «Стена Безмолвия» однонаправленна, стоит ей развернуться спиной к одной группе – из второй её начинят свинцовыми зарядами в спину.       В этом заключалась вся проблема: не поступить было никак в подобном случае. Сражаться было неудобно, помещения всё ещё оставались узкими, даже наоборот – они стали более узкими по сравнению с лабораториями на старых базах, но Хотару всё равно отказывалась просить помощи у Минако. Не из гордости, а из-за того, что тогда могут не вернуться они обе: её без жалости убьют, а Минако – поймают.       Хотару... рассмеялась. Она на шаг отошла от капсулы, хохоча, как сумасшедшая, и, стоя боком к обеим группам, обратилась к ним ко всем, глядя перед собой в пустоту:       - Вы молодцы, люди, я поздравляю вас! Поздравляю! Поздравляю! Поздравляю! Ликуйте, я последняя! Дочь Смерти, которую вы, гонимые страхом, убьете! Ликуйте же! Браво! Вы подчинили себе настоящее и прошлое! Будущее в ваших руках! Браво!.. – закончив смеяться, Хотару заметила, как замерли люди, сраженные её словами и очередным приступом безумства, сжав древко Палаша Безмолвия. – Но... не сегодня.       Пространства хватало только. Можно... особое заклинание, как ярость при присутствии силы. Оно отнимало много сил и также требовало наличия пространства, однако сейчас должно было получиться.       - Двойное неожиданное нападение Косой Безмолвия!..       Всё.

***

      23:09 26 Июля, 1998       Они сидели на крыше. Это стала такая глупая привычка с того момента, как начались все страшные и неприятные события, а крыша – она бы как маяк чего-то недостижимого. Так о ней часто отзывалась Минако, говоря ещё, что теперь-то прекрасно понимает Харуку. Хотару к крыше относилась просто как к месту, где было хорошо и свободно, без эпитетов, но ей тоже нравилось.       Свесив ноги (туфли стояли на крыше, рядом с ними), они сидели на крыше небоскреба Кайо. На него сегодня пал выбор, и как-то получилось встретиться. Минако сама нашла её, когда Хотару уже сидела и любовалась ночным небом, даже не думая смотреть на живой и блещущий огнями Токио: он стал ей у горла. Противно.       Попытавшись улыбнуться (не вышло), Минако села рядом, задумчиво опустив голову и посмотрев вниз. Сидели они, наверное, не меньше получаса, скорее – больше, и единственной фразой, которую Венера соизволила сказать, стало: «Макото тоже любила сидеть на крышах. Я скучаю без неё». Хотару предпочла промолчать: пусть она ни о ком не будет скучать, хотя и знала, что Минако такой холодности и закрытости не требует.       Хотару болтнула ногой в воздухе. Она чуть повернула голову, чтобы увидеть Минако: Венера сидела, придерживая края джинсовой куртки, лежащей на плечах, почти обнимая саму себя. Ей нравилось вот так сидеть и о чем-то думать, а Хотару обычно не вмешивалась в молчание.       Они сблизились странно и легко, как это случается с друзьями, только их дружба, краткое и неясное общение, строилась совсем на других слонах и черепахах. Минако ведь с самого начала была, как и все Внутренние воины, против убийств: девочка-кокетка, что можно было взять с неё? А потом вдруг в Венере проснулось что-то действительно лидерское – и она стала часто находить её, сидеть рядом на крыше, о чем-то говорить и делиться своими переживаниями.       Впрочем, Хотару не исключала и такой возможности, по какой Минако всего лишь осталась совершенно одна – и это оказалось слишком страшно, чтобы выдержать и... ни к кому не примкнуть, наподобие этого. Хотя какие идеалы им теперь было делить? Обе они убивали, сражались и пытались выиграть эту войну.       Поодиночке. И немного вдвоем.       - Как ты, Хотару-тян? – Минако немного повернулась, спрашивая о вещи, по которой должна быть просвещена. Хотару это удивило, а на то, что Венера продолжает обращаться к ней, как к маленькой девочке, она уже давно не обращала внимания: может быть, Минако так легче, а ей... какая разница? Всё равно она одинокая Сатурн.       С маминым кулоном Хотару поступила так, как и запланировала. Она использовала немного своей магии, чтобы кое-как починить тумбочку и снова закрыть её, спрятав там, в темноте и пыли, которые сохранятся до тех пор, пока будет жив мир, блестящий кулон, напоминающий о родителях и заботливых объятиях, а ещё свою фотографию, опустив её изображением вниз.       Так она навсегда перечеркнула всё то, что связывало её с миром и с кем-то в нем: Сейлор Мун была поймана людьми, Хрустальный Токио – разрушен, и теперь Хотару чувствовала пустоту от того, что всё закончилось ещё и с её будущим – Сатурн не выдержала, а Малышка осталась в «мертвом времени», но исчезла, и её тело уже, должно быть, не сохранилось.       Этот мир изжил себя. А у неё пока никак не получалось его уничтожить.       Хотару хотела бы смеяться от этого.       - Я кое-что нашла.       - Неужели?       - Да, - Хотару кивнула, глядя вниз, в темноту. – Ошибки нынче дорого стоят – ты знаешь. Кое-кто её допустил. Я видела жену и дочь... той суки, что была назначена правительством на высший пост во всем этом. Как ты думаешь, он их любит?       - Мне кажется, он не способен любить, - разочарованно прошептала Минако.       - А ты всё ещё немного Богиня Любви, - Хотару улыбнулась. Не так, как раньше, и не искренне, но изогнула губы, замечая, как усмехается Минако. – Я вот думаю, что любит. Мне известен адрес, но меня там совсем не ждут, однако я...       Минако повернулась, то ли удивленно, то ли недоверчиво глядя на неё:       - Убьешь их?       - Внесу некоторые коррективы в его... судьбу. Раз уж мне подвластна Смерть, - Хотару улыбнулась снова, почти мечтательно, подняв руку и проведя по иллюзорному, из собственного воображения лезвию Палаша Безмолвия. – Ты против?..       - Нет, - Минако помотала головой. – Если ты знаешь, где он живет, то убей и его. Он...       - Не нужно, - уверенно ответила Хотару. – На его место придет кто-то другой, ещё более жестокий, и какой будет толк? Мне не жалко лишить жизни и пополнить туманы Сецуны ещё чьей-то душой, но... ты ещё думаешь, что в мире остались хорошие люди? Надеешься на то, что на его место придет какой-то двойной агент, считающий, что происходящее – несправедливо, и освободит всех, и позволит нам жить счастливо? Даже если такой и найдется, его убьют при первом же неправильном поступке: все на счету. А другие – струсят, потому что свои шкуры людям всегда дороже.       Минако не спешила отвечать. Хотару видела по ней, что Венера понимает: сказанное – правда, однако всё ещё не может отступиться. Слишком уже быстро всё произошло, на такие изменения требуются годы, а она потеряла всех и стала неясно кем, какой-то далекой пародией на себя за считанные месяцы: их было два. Или три – всё равно мало.       - Ко мне приходила... подруга Макото, - попыталась оправдаться Минако. – Она спрашивала про нас.       - До меня тоже добралась.       - Она хочет сохранить о нас память.       - Слишком высокая цена, - Хотару покачала головой, опять уставившись в темноту идущих вниз этажей без электрического света из окон. – Вряд ли заплатит. А даже если и решится... всё равно это ничего не даст. Хочешь пример?       - Да.       - Я видела Асануму, когда попыталась добраться до Харуки и Сецуны на людской базе в последний раз. Он сидел в камере, на нем собирались тестировать подчиняющуюся магию, - Хотару краем глаза заметила, как машинально чуть отшатнулась Минако, пораженная услышанным. – Его не кормили и не поили. Когда я его увидела, уже явно несколько дней. Не знаю, как хотели, чтобы он выжил. Узнали о предательстве, сговоре с нами – и вот его конец.       - Что ты сделала?       - Убила, - отчеканила Хотару. – Я не могла рисковать собой.       - А я бы рискнула, - несмело сказала Минако. – Из меня поганый лидер, правда? Хотя над кем уж тут лидерствовать...       Хотару вздохнула. Что было ответить на такой вопрос?       Остались только она и Минако. И сейчас очень хотелось понять, почему-то: как же вышло, что именно они? Ведь кто-то любой мог совершить ошибку, неправильную, гадкую оплошность – и они тоже не были идеальными. Может быть, из-за того, что какие-то лидеры (гласные и негласные, хотя Уран в этой роли, вроде, неплохо смотрелась)? Или просто по причине того, что вечно прятались, как последние трусы, поэтому им и свезло? Последнее вроде не очень походило на правду. Хотару усмехнулась: лично она к лидерству никогда не стремилась, потому что порой (почти всегда) мысли о правильности и соответствии статусу приводили только к плохим последствиям, сводили с ума почище всего остального, да и... лидер или нет – разница? Главное – спасти. Так даже немного в стиле лунной принцессы...       А вот Минако – хотела. Вспомнила о том, что когда-то её назначили лидером Внутренних воительниц, но как-то поздно, потому что с этим надо было свыкаться раньше, когда ещё шли сражения, когда что-то можно было сделать по-другому. Сейчас из её лидерства были... только странные вопросы и ещё лишние переживания.       - Лидер – это очень сложно, Минако. Я не могу ничего толкового на это сказать.       - Ты презираешь меня?       Хотару посмотрела на Венеру удивленно, но теперь молчать не смогла: Минако требовала ответа и это был тот глупый случай, когда против нахмуренного взгляда синих глаз было не то чтобы тяжело устоять, а... бессмысленно.       - Нет.       Минако промолчала бы о том, что хотела бы завтра спасти Харуку. Она уже чуть не сказала, но отвернулась и опустила голову, погружаясь в свои мысли. Хотару не торопила и не приставала: это было не в стиле Сатурн. Зато она, девочка-кокетка, вечно любила всех дергать.       От осознания того, что больше никого не осталось, было... пусто. Там, где не было ничего, уже и не болело, хоть это и звучало пафосно и наигранно.       Минако подозревала, какие планы строит Хотару, но не пыталась что-то выспросить. Если у неё получится освободить Харуку, пусть даже и оставшись там, с ней Сатурн сможет поделиться своими планами: Уран без Мичиру стала совсем безжалостной и пустой, она сможет помочь Хотару победить и добиться своей цели. От неё же... не очень много пользы, хоть трижды лидер.       Не получилось.       Минако собиралась пойти в свой последний бой – и она готова была сделать это с честью.       - Завтра я отвлеку этого ублюдка. Никто не помешает тебе, Хотару-тян.       - Что ты собираешься делать?       Минако улыбнулась. Тоже не так, как раньше.       - Ничего необычного.       Хотару не стала задавать вопросов.

***

      16:35 27 Июля, 1998       Её звали Аризу Иноэ (после замужества – Такэда). Многие завидовали генералу Такэда из-за того, что у него такая покладистая и красивая жена. Такая гармония в семье – это просто мечта недостижимая. Сам генерал Такэда относился к этому довольно прохладно, предпочитая не распространяться о своем счастье или же что-то скрывая.       Аризу уложила шестилетнюю дочь, наигравшуюся за день и клевавшую носом, спать, когда распахнулось окно. Ветер поднял вверх легкие бледно-зеленые шторы, и, встав с дивана в гостиной, Аризу, сделав несколько шагов назад, к двери, удивленно посмотрела на стоящую на подоконнике Сейлор Воительницу.       Сатурн.       Сейлор Сатурн смотрела на неё надменно, чуть прищурив свои пустые фиолетовые глаза. Усмехнувшись, она выровнялась, тряхнув головой, чтобы поправить короткие черные волосы, и сделала шаг вперед, спрыгнув с подоконника. То, как она сжимала древко своего оружия, её взгляд предупреждали о том, что вести беседы эта Сейлор Воительница не собирается.       - Полагаю, Аризу Иноэ, - растягивая слова, предположила, но всё же, по интонациям, утвердила она, приблизившись ещё. Аризу сделала шаг назад, уперевшись в дверь и рукой, спрятанной за спину, пытаясь нажать на ручку, чтобы выскользнуть в коридор.       - Сейлор Сатурн...       - Не пытайся, - жестко отрезала Сатурн, направляя на неё лезвие Палаша Безмолвия. – Будешь бежать – страшнее закончишь.       - Зачем я тебе? – загнанно спросила Аризу. – Я вас никогда не трогала.       - Мы уже давно не играем в героев, - усмехнулась Сатурн, расслабив одну руку, но всё также держа Палашом Безмолвия жену генерала на прицеле. – И не играем честно. Однако... глаз за глаз. Если ты не способен вовремя переменить тактику, то ты проиграешь своим врагам.       - Чего ты добьешься?!       - Боли. Я не жду, что твой муж-ублюдок отступит, но, - Сатурн помолчала, - посмотрю, как он сможет жить с мыслью о том, что из-за него погибла его жена и ребенок. Если у вас действительно любовь, впрочем, это совсем не важно.       Дверь открыть не получалось. Словно подчиняясь надменной воле Сейлор Сатурн, ручка не желала поворачиваться, не щелкала, давая дорогу, отступление.       Отчаявшись, Аризу попыталась провести хоть какой-то маневр, чтобы переменить свое положение. Расстояние между её шеей и оружием Сейлор Сатурн было достаточным, поэтому она быстро опустилась на одно колено, доставая припрятанный (никто не говорил, что ей не нужно иметь при себе хоть что-то, что поможет защититься сейчас, пока ещё хоть одна Сейлор Воительница на свободе) пистолет и направляя его на Сейлор Сатурн.       У той это вызвало приступ смеха.       - Давай, стреляй.       Аризу не стала медлить и с готовностью нажала на курок.       Но, кажется, время тоже работало на Сейлор Сатурн. Пуля двигалась чудовищно медленно, точно воздух стал густым, как желе, словно через него стало тяжело пройти, и в тот момент, когда свинцовый заряд должен был угодить ей в плечо, Сейлор Сатурн чуть наклонилась и повернула голову в сторону. Пуля ударилась об её тяжелую серьгу и упала на ковер.       - Ещё попытки будут? – холодно поинтересовалась Сатурн.       Аризу молчала.       Палаш Безмолвия полоснул прямо по шее, отсекая голову, и та покатилась по полу, совместно с безжизненным телом окрашивая его кровью. Хотару сморщилась, закрывая глаза от не самого лицеприятного зрелища, и поспешила покинуть комнату, чтобы этого не видеть.       Она выбрала один из самых жестоких и страшных способов убийства. Но это вовсе не значило, что ей самой было приятно на такое смотреть.       Маленькая дочь генерала Такэда спала на кровати в своей комнате, свернувшись в калачик. Хотару удержалась от того, чтобы пригладить рукой растрепавшиеся черные волосы, но всё же улыбнулась, зачем-то поправляя одеяло. Ей всё-таки хотелось, чтобы малышка не страдала так много, чтобы не было крови и боли. Пусть одна смерть будет немного красивой и по-злодейски аккуратной... хотя темные силы не любили эстетику.       - Неожиданное, - шепнула Хотару, чтобы не разбудить девочку, поднимая Палаш Безмолвия, - нападение Косой Безмолвия.       Сфера, сорвавшаяся с Палаша, прошла кровать насквозь, приподнимая тело девочки и опустошая его. Хотару вздохнула, оставив дверь в детскую открытой.       Она осталась ждать в вылизанном и блестящем от чистоты кабинете. Сдвинув с письменного стола ноутбук и все бумаги, Хотару уселась на него, перед этим распахнув окно, закинула ногу на ногу и думала о том, что убила ребенка. Нет, ей не было жаль, потому что... одинокая Сатурн не знает этого чувства.       Сейчас она была именно ей.       Но всё же... какая дурацкая эта игра в раздвоение личностей. Она всегда ею была.       То и дело Хотару хотелось потереть грудь, потому что там что-то жгло. Она чувствовала Пустоту, как будто разорвалась ещё одна нить, и кто-то далекий знакомым голосом, почти таким же, как у неё, только огрубевшим, пел ей заунывные песни о Смерти.       ... это была ещё одна легенда. Такая седая, что о ней мало кто помнил, и только души, бродящие веками в туманах у Врат Пространства и Времени, не в силах найти успокоения, шептались ветром о том, что есть дочь Смерти самой, могущественная и прекрасная. Убить её так же сложно, как и пробудить от сна-проклятия, но в миг своей собственной Смерти по всем измерениям будет звучать песнь о том, как была создана Вселенная, и в песни этой будет душа её. В каком бы измерении дочь Смерти не умирала – легенда сбудется. Если магия правит миром, где она живет. А иначе не знать ей покоя до конца небытия. ...       Генерал вернулся через два часа ожидания. Хотару не торопилась показываться, почти наслаждаясь его криками, его воплями и множеством обрывочных реплик, когда он плакал над безглавым телом жены, а потом обнаружил свою маленькую дочь мертвой. До своего кабинета он не добирался целых полчаса, в течение которых Хотару совсем не было скучно.       Когда же он всё-таки вошел, Хотару улыбнулась, не меняя своего положения.       - Это сделала ты!       - Я, - согласилась она. – Богатый словарный запас.       Генерал хотел кинуться на неё, но Хотару сузила глаза, выставив перед собой Палаш Безмолвия. Она была уверена, что самоубийцей тот не станет. Оставить всё какому-то другому ублюдку, вот так вот просто уйти?! Нет, это слишком сложно и по-дурацки, такого нельзя допустить.       Он явно не собирался предлагать себя убить.       - Ты слишком мерзок, - Хотару сплюнула в сторону, на пол. – Я не могу опуститься до такого уровня. А ещё это не имеет смысла.       - Да как ты посмела! – он бы кинулся на неё. Кинулся и задушил своими руками, если бы не лезвие, на которое пришлось бы перед этим насадиться самостоятельно.       - Живи с этим, а я буду на тебя смотреть, - усмехнулась Хотару. – Это – мой последний тебе подарок.       Сатурн полоснула по его лицу Палашом Безмолвия и стремительно покинула кабинет через окно, слыша за спиной вопли, похожие на вой, и проклятия в свою сторону.       Это вызывало только смех.

***

      03:21 07 Августа, 1998       Глупая, глупая, глупая Минако! Это уже даже не тупая девочка-кокетка, а гораздо хуже! Дура, дура! Отчаявшаяся дура, которая ни смогла ни с чем справиться.       А она – дура ещё большая, потому что поверила в то, что Венера действительно способна измениться!       Хотару сидела на полюбившейся крыше во все ещё считавшемся радиоактивным районе Мюген. Сегодня это была крыша небоскреба Мейо. Она вообще никогда не выбирала: небоскребы находились с разных сторон некогда школы, образуя треугольник, и, когда она сюда приходила, зачастую получалось так, что путь был проложен с какой-то определенной.       В доме, где раньше под определенным покровительством собаки генерала Микайо они прятались и существовали по совместительству, она жить больше не могла. Не из каких-то дурных соображений или своих собственных страданий, а по причине того, что люди его разнесли вскоре после того, как поймали Сецуну. Пришлось бросаться врассыпную.       Благо, у них ещё оставалось, куда идти. На территорию района Мюген никто особо не совался: слишком уж дорого стоила такая операция, а все эти головорезы во время исполнения других планов всё же надеялись на то, что именно им-то и повезет: каждый по отдельности. Хотару заново облюбовала свою старую комнату, хотя проводить там стала совсем мало времени: приходила только поспать, а иногда и вообще ночевала то в квартире Сецуны, то наведывалась к Харуке или Мичиру. Всё равно ведь пустовали комнаты... наведываться к Харуке не нравилось больше всего: там до сих пор стояла никуда не убранная вода.       Хотару не могла понять только одного: как поверила Минако? Ведь было же видно, что все эти попытки Венеры выколупать из себя лидера приносят ей переживания и постоянные страдания, сомнения. Так беспощадная война на выживание не велась, так вообще не велось ни одно сражение, в котором целью была победа.       Ей всё больше казалось, что эта жизнь была слишком неправильной, что здесь они всё сделали не так – и заплатили за это сполна, позорно проиграв. Ненужная жизнь, в которой они извратили сами себя, стали другими и на самом деле заболели раздвоением личностей, а потом не смогли вернуться к тому, что было раньше, чтобы доказать, что истинную магию невозможно сломить какой-то глупой расе людей.       Принцесса Венеры отличалась совсем другими качествами. Как и принцесса Меркурия, она была отличным тактиком и стратегом (Хотару вообще не помнила, кто бы в этом не разбирался. На её памяти, в военных делах мало смыслили принцесса Плутона и наследница силы Марса: первая из-за того, что ей хватало знаний о Времени, и никто не рискнул бы воевать с Плутоном, а вторая предпочитала идти и делать, а не сидеть и ещё о чем-то рассуждать. «Проще всего разобраться на месте, - всегда говорила принцесса Марса. – Любой план может дать сбой, потому что противник выкинет нечто эдакое, а на месте – сразу все карты видны»).       В тот раз, когда она спасла принцессу Юпитера, проведя блестящее наступление, о принцессе Венеры говорили даже за пределами Солнечной системы. Ей были готовы кланяться враги – вот это действительно лидер. Принцесса Юпитера после выздоровления упорно желала воздвигнуть ей монумент, а вот Минория отказывалась так, как только могла. И её никогда не тяготило то, что она делала.       Минако же... сложно было назвать принцессой Венеры. Она пыталась доказать себе что-то про то, что лидерство – состояние души, воззвать к тому, что, возможно, пряталось где-то в глубине её, но отрицала тот факт, что все эти попытки заставляли её страдать. Она хотела что-то сделать, однако упустила самое главное: нельзя жалеть. Действия через силу подтачивают, а пресловутого морального духа надолго не хватает. Венера повторила ошибку Юпитер, в чем-то – оплошность всех Внутренних воинов.       Им, Внутренним, было так сложно победить, они так быстро сдались, потому что пришлось слишком сильно измениться. Возвращение к магии, к тому, что было в них – для попытки битвы за настоящую победу им нужно было заплатить такую вот цену. Победа требовала принятия себя и забвения, отречения от вечного пафоса, от пустых речей о том, какие они спасительницы. Надвигалась настоящая война – для победы в ней нужны были настоящие воины.       Марс и Меркурий отказались сразу. Ами даже и не думала размышлять об убийствах, о том, что надо опуститься до такой степени, возможно, потому и попалась первой, сдавшись своему предчувствию воительницы глубинных вод Истины (некоторые так называли принцессу Меркурия во времена Серебряного Тысячелетия. Этот единственный титул прижился и в новой жизни). Рей была вся на эмоциях, на своем огне, и переживала каждую битву, всё на что-то надеялась, пыталась что-то доказать и начисто отказывалась принимать правду. Зачем?.. Ведь реальность была такой отвратительной. От этого и погибла.       Венера и Юпитер пытались. Правда. Макото начала первой, убив человека и сначала осознав, что это не так страшно, как кажется. Она ушла от себя, попытавшись что-то доказать, но в итоге ничего не поняла и рухнула с приподнятых небес, осознавая вдруг, как это отвратительно и низко.       На самом деле, ничего низкого в убийстве не было. Как она сама когда-то сказала Марс: «Это война. А я – воительница». Слова были правдой. На войне необходимо было убивать, и игра в чистоту и невинность – глупые штуки, которые могут прокатить при условии почти легкости обстоятельств, несерьезности, когда можно взмахнуть всемогущим жезлом, питающим силу из Серебряного кристалла, – и враг вдруг забудет обо всем на свете, став милым и отправившись любоваться сакурой.       Поэтому они никогда не знали настоящей войны, хотя и были уверены в обратном.       На людей Серебряный кристалл не действовал так, как на темные силы, потому что они не были ничем или никем одурманены – и вот цена, которую они заплатили за свою неготовность, неподготовленность и за то, что не успели привыкнуть к роли жертв и выработать хорошую стратегию, которая позволила бы выжить.       А с Венерой... всё и так уже было понятно. Она ещё и напустила пыль в глаза ей, Макото, пока та была жива. Хотару уже привыкла говорить о своих, которые находились в руках людей, как о покойниках, точно кто-то уже нашептал ей, что ничего не получится.       Она всё ещё пыталась воплотить в жизнь свой план по насильственному запуску процесса перерождения. Первого августа ей удалось не только пробраться на базу, но и проникнуть в лабораторию, где находилась капсула с Венерой. Заблокировав двери, Сатурн никому не позволяла себе помешать, но, к тому времени, как через полчаса особо прочную капсулу удалось разрушить заклинаниями, и люди через видеокамеры поняли, что она задумала не вытащить Сейлор Венеру, а убить её, швырнули бомбу, включив перед этим какой-то специальный слой вокруг капсулы: недавнее изобретение.       Она успела закрыться «Стеной Безмолвия», но ноющие раны на руках и ногах заживали до сих пор. У них, Внешних воинов, такой проблемы не было, но они всё равно... проиграли.       Почему?..       Хотару почти мечтательно думала о том, что сейчас, когда всё уже потеряно, и ей осталось только одиночное противостояние, удерживать которое становится сложнее, хорошо было бы через Врата Пространства и Времени отправиться в эпоху до Серебряного кристалла, чтобы уничтожить мир там. Не нужно этот год, поскольку так измерения не делятся, на несколько веков назад – на пять, шесть или хотя бы три. Можно и на десять – не так важно.       Основная проблема заключалась совсем в другом, и от этого становилось смешно. Для того, чтобы отправиться в другую эпоху и уничтожить там мир, нужен был... Серебряный кристалл и его воля. Трудно было понять такую логику, но Серебряный кристалл всегда был рядом с Землей, рядом с местом, куда стремилась душа лунной принцессы, поэтому кусочком его света были пронизаны все измерения, просто в каких-то эта звездочка была до такой степени крошечной, что ничем не смогла бы помешать.       Пройти через Врата Пространства и Времени – мало. Нужно, чтобы сила Серебряного кристалла дала на то свое благословение, окружив теплым светом, и тогда, когда вокруг окажется эпоха, где его силы как будто не существовало, можно будет занести Палаш Безмолвия, чтобы покончить с миром. Пока этого не случится, даже переместиться не получится: если Серебряный кристалл не отпустит, то и Плутон, связанная с ним клятвой, будет практически бессильна.       Получалось, что провернуть такую аферу едва ли возможно.       Однако Хотару не давала покоя ещё кое-какая мысль. Она была связана с далекоидущими планами, которых строить не стоило, и основывалась на том, что будет, когда она уничтожит мир? Новое начало даст жизнь обновленной Земле, и вскоре их души, пронизанные магией, переродятся и тоже начнут жить заново. Но ведь даже сила Серебряного кристалла не способна переродить их Богами, а, получив новое рождение, они забудут всё, что когда-то происходило здесь, в конце двадцатого века, снова будут наивными и верящими во что-то, особенно Внутренние воины – и толку от того, что было сделано? Лишь в надежде на то, что история сложится иначе, и в итоге они не придут к такому концу? Так за тысячи лет родятся ещё темные монстры, которые захотят проглотить Серебряный кристалл – и?..       На самом деле, Хотару боялась только одного: пройдя через времена, оставшись почти бессмертными, они не усвоят никакого урока, они не примут раздробившуюся осколками память, и снова будут жить надеждами. Или не вспомнят – и от этого всё станет ещё хуже, потому что такое забывать нельзя.       Как же так?..       Хотару заставляла себя сдерживать слезы.       Войну без союзников не выигрывают.       А вдруг это ... правда?..

***

      12:07 15 Августа, 1998       Что такое Пустота?..       Нептун стояла у самой кромки моря, безразлично глядя вдаль, и прижимала к груди свое Глубоководное Зеркало. Ветер, пришедший со странно-ненастной для августа погодой, трепал её бирюзовые волосы, которые уже давно не блестели и не напоминали морские волны: волосы выпрямились и больше были похожи на... водоросли, хоть это было и не самым удачным сравнением. Мичиру сильно похудела, потому что до неё не доходили мысли о еде, но вот признаков обезвоживания пока не было видно. Да она ведь и принцесса Океана, какое там...       ... ещё до того, как Солнечная система превратилась в ту, какую они помнили, ходила далекая легенда о том, что некогда у Посейдона – прародителя всех нептунианцев и их кристалла силы, не было сердца. На глубине морей, где свет Солнца заменяло сияние золотого трезубца, было так холодно, что сердца... замерзали и лопались, и все подводные жители их не имели. Кровь у них тоже была холодной, как лед, поэтому глубинные температуры их не трогали. Опасно было заходить ко дну океанов – тогда у любого другого, если он вообще выживет, сердце тоже замерзало и лопалось.       Говорили, что однажды был смельчак, парень с пламенным сердцем. Он влюбился в русалку и захотел уйти за ней, в морские глубины. Русалка ответила ему взаимностью и взяла с собой, уже под водой поцеловав и поделившись своим волшебным дыханием. Их подводное царство, где заправлял Посейдон, было очень глубоко, и там парню сначала стало холодно, а потом внутри что-то треснуло – и легко. Это он лишился своего сердца.       История пронзала Нептун, как символ, на протяжении всего существования там потомков Посейдона. Сперва говорили, что у них тоже нет сердец, как у самого Бога Океанов, позже легенду переиначили, она заимела иное переложение.       Говорить стали, что сердца нептунианцев хрупкие, как тонкий лед, на чью корку наступать опасно. Внутри этих белых сердец – пустота, и держатся они только до того момента, пока тот, кто родился на Нептуне, не испытывает сильнейшую боль, страшную, она могла копиться годами или же быть мгновенной, но устрашающей силы – и тогда хрупкий лед трескался, таял, распадался осколками, оставляя после себя Пустоту. Заимев сущности, далекие от русалок, без сердца нептунианские жители могут существовать, но они перестают чувствовать, есть и спать, их будет питать мощная магия Морей, но больше никогда они не станут прежними. ...       Вот и Нептун... лишилась своего сердца. И потому, когда она тогда закричала, в последний раз, сам мир, с которым сблизилась её душа, сошел с ума: взбеленились океаны, поднялись цунами и начались страшные шторма, чтобы... всё закончилось. Так Земля и её воды проводили в последний путь принцессу Океанов.       По крайней мере, больше подонок Микайо её не побеспокоит: Хотару увидела его сегодня, когда пришла сюда, на этот кусочек пляжа между скалами, который Харука и Мичиру считали своим. Он с кучкой каких-то охранников сидел за камнями, наблюдая за Нептун, и явно хотел от неё чего-то добиться снова. Не вышло. Раз ему нравилось заниматься с Мичиру сексом, кое-как помогая за это, значит, и посидеть на её Палаше Безмолвия тоже должно было понравиться. Хотя Хотару у него и не спрашивала. Головорезы отправились вслед за своим «хозяином».       - Будь спокойна, Нептун, - прошептала Хотару, подняв голову и посмотрев на некогда боевую подругу, теперь – пустую куклу, - больше он тебя не тронет. А никого другого к себе ты не подпустишь.       Это было единственное, что Хотару могла ещё сделать для Мичиру. Сумасшествие, потеря сердца сопрягались с тем, что Нептун впадала в ярость всякий раз, как к ней приближался кто-то, кого она никогда не видела. Воспоминания о Микайо её мозг ещё хранил: неважно, хорошие они или плохие, если Нептун помнила в лицо того, кто шел к ней, то оставалась безразличной и можно было вытребовать у неё всё, что хотелось.       ... а ещё говорили, что, только потеряв сердце, нептунианцы способны обрести свою истинную власть. Якобы они пожертвовали ею, чтобы получить это живое и бьющееся внутри, гоняющее теплую кровь, но магия отказала им, дав пустые льдинки, которые нептунианцы всё же начали ценить, как высшую драгоценность, называя своими сердцами. Или горячие сердца просто остыли? ...       Хотару смотрела на Нептун – и понимала, что это могло быть правдой. Потеряв себя, Мичиру показала миру такую власть, что правители всех стран сами чуть не сошли с ума. Её Глубоководное Зеркало было разбито, но, применив какие-то таинственные древние заклинания, Мичиру с легкостью смогла восстановить его, собрать зеркальную гладь заново. Хотару видела, как это происходило, и вода небольшой своей частью в этот момент сияла сине-зеленым и золотыми прожилками.       Мичиру успокоила все океаны на Земле. Они стали тихими, как кроткие щенята, это случилось тогда, когда её сердце, разорвавшись, выпустило огромную энергию: она отошла от казавшегося хрупким тела мощными волнами и взбудоражила океаны, а потом... всё закончилось, будто из волн выкачали всю энергию.       ... это была ещё одна легенда. Говорили, что, если море спокойно, Посейдон где-то на далеких глубинах пребывает в безразличии. Море всегда чувствует своего Бога. Много легенд ходило о Нептуне. ...       Так и моря, океаны Земли почувствовали душу Мичиру.       Через несколько дней после того, как моря успокоились, границы Японии попытались пересечь около тысячи разъяренных серфингистов. Они кричали, что хотят отомстить Сейлор Нептун, потому что она убила их спорт, а больше они ничего делать не умеют, и потому вынуждены умирать. Многие кричали, что Сейлор Нептун убила их мечту и требовали вернуть буйные моря обратно.       Этому правительство случиться не позволило. Все границы были закрыты, особенно упорных отпугивали более эффективно. Шумиха продолжалась несколько дней, а потом, разочарованные и уставшие, серфингисты стали уходить. Тех, кто пошел более умным путем и воспользовался самолетами, также отловили до того, как они успели что-то сделать, и отправили домой. А нескольких самых целеустремленных, которые всё-таки нашли Сейлор Нептун, она убила сама: ведь не знала, видела незнакомые лица.       - Харука... – прошептала-пропела Мичиру совершенно не в тему. Да и не было у них никакой темы. О чем можно говорить с сумасшедшей, которая даже ответить на вопрос не могла? Хотару чувствовала себя безумной, потому что пришла сделать именно это.       Может быть, она вдруг стала уязвима для одиночества? Одинокая воительница Сатурн?.. Смешно.       - Помнишь, - поинтересовалась Хотару у Нептун, - я как-то сказала тебе, что однажды твоя нерастраченная любовь сведет тебя с ума? Паршиво это признавать, ну, правда, но я была права.       Хотару рассмеялась, ощутив обжигающее тепло подступающих слез. Мичиру промолчала, всё глядя куда-то вдаль. Чего она ждала?       Люди... издевались. Осознав, что с помощью сил Сейлор Плутон они не смогут так просто шастать по времени и дням, не нанизанным ни на какую нитку, они воспользовались тем, что, находясь в трансе из-за приказа Серебряного кристалла, Плутон тоже в некотором роде обладает большей силой, большим контролем над временем и судьбами. Раскрыли какого-то Иоши – кажется, к нему Сецуна обращалась за помощью – и он, чтобы сохранить свою семью и себя, рассказал, что Плутон обладает властью над душами мертвых (хотя какая власть, Сецуна просто с ними... соседствовала) и что знает судьбы наперед.       Из-за своего состояния Сецуна действительно могла смотреть сквозь года, и её позорно посадили в огромном специально арендованном для этого зале, чуть принарядив в костюм гадалки, поставив стол и хрустальный шар. Можно было заплатить двадцать тысяч йен – и узнать со стопроцентной гарантией, что ждет в будущем. Соответственно, каждые пять лет стоили дополнительных денег.       Такое вот применение нашли талантам воительницы Времени.       Хотару не сдержалась и истерично засмеялась. Удивительно, но это привлекло внимание Нептун. Она повернулась, глядя на неё ещё более огромными из-за пустоты в них синими глазами, а потом посмотрела в Глубоководное Зеркало, оторвав его от груди. Гладь подернулась, и Хотару услышала свой собственный смех, только более звонкий.       ... – Ты смеешься истерично, - изобразив наигранную сдержанность, заявила принцесса Нептуна.       - Я смеюсь не истерично, а безудержно, - с авторитетным видом поправила её принцесса Сатурна. – Просто ты как скажешь... ...       Картинка исчезла, точно внезапно выключенный телевизор, лишенный электропитания.       Капсулу с Минако украли чуть больше недели назад. Хотару пыталась найти Венеру, надеясь, что новички из какой-то группировки ещё не в курсе, что поставят плохую защиту и можно будет что-то сделать (хотя бы убить, в конце концов, чтобы никому не досталась сила Света и власть над «Лучом полумесяца» - самая полезная атака. Без сердец), но ей не удалось ни найти так, ни почувствовать биение силы Минако.       Она её потеряла.       - Скажи, Нептун, - упавшим голосом обратилась к ней Хотару, - а как мы вообще до такого докатились? Я не спрашиваю, как стали такими... только... почему мы проиграли?! И я, почему?!       - Харука, - как ребенок, знающий только одно слово, повторила имя любимой Уран (хотя теперь она вряд ли могла что-то чувствовать) Мичиру.       Хотару приложила ладонь ко рту, а другой рукой вытерла ненужные слезы.       Сецуне совсем не пришлось меняться, только потерять, но Плутон не была виновата в том, что случилось. Она сопротивлялась силе Серебряного кристалла до последнего, но кто такая дочь Хроноса против сияния и приказа самого могущественного кристалла в галактике? Она и без того продержалась, наверное, рекордное время, сражаясь с самой собой до конца, до максимального предела.       А вот на Харуку и Мичиру Хотару по-настоящему злилась. Нашли время любить!.. Это они ведь только пока в пафос играли, как-то удерживались от того, чтобы сотворить кучу глупостей, а как пришла настоящая война – вот она, цена за их любовь! Мичиру лишилась сердца, испугавшись за упавшую с небоскреба Харуку и выпустив наружу всю свою боль, а сама Уран... едва не сошла с ума, потому что у потомков Урана сердца были из стали, их было не разбить, не уничтожить: Бог, который стал первым в созданном мире, не мог быть так уязвим. Но она себя доконала и ушла по-дурацки! Вот цена их чертовой любви!..       Конечно, Хотару понимала, что её злость, возможно, неправильная, но не могла что-то с собой поделать, как-то угомониться. Она осталась одна, и это слово почему-то пугало, и невозможно было приказать себе не переживать из-за этого. А в голове всё билось: «Войну без союзников не выигрывают».       Все её союзники либо отчаялись, либо сломались, либо сошли с ума или были пойманы – такая вот Судьба. Наверное, даже у Зевса не было столько в его войне: тогда все его союзники были укрыты в утробе его врага, Кроноса – её прародителя.       Такая вот насмешка, кара за прошлое, за то, с чем она даже не связана.       Может, действительно, Кронос-предатель виноват? Хотару понимала, что эта версия не имеет никакого смысла, как если бы сказать, что лунная принцесса с самым чистым сердцем научится убивать и будет бороться в настоящей войне так до последнего.       Такого ведь тоже не могло случиться.       Хотару чувствовала, что что-то приближается. Люди хотели её убить, чтобы она не уничтожила мир, потому что свято верили, что скоро связь с Серебряным кристаллом ослабнет настолько, что она сможет завершить свою «Революцию Смерти» - и мир канет в небытие. Хотару и сама была бы рада, если бы дела обстояли так. Уж тогда бы она продержалась до победного конца, а так... сколько ещё?..       - Теперь-то я понимаю, - Хотару усмехнулась. – У нас не было шансов на победу. Никогда.       Нептун села на песок, подобрав ноги под себя. Она повернула голову, безразлично посмотрев на Хотару, положила свое Глубоководное Зеркало на колени. Налегающая на берег из-за очень слабых, но волн (о серфинге никакой речи!), вода окружала её, как бы выделяя, и Хотару, до этого сидящая так, что вода могла коснуться только каблуков сапог, в которых были её вытянутые ноги, придвинулась ближе, точно надеялась, что Мичиру что-то сможет ей показать.       - Как ты думаешь, - спросила она, - а, если бы у нас получилось возвести Хрустальный Токио раньше времени, и если бы от людей ничего не осталось к тому времени, как мы бы перестали быть его пленниками, было бы страшно? Пустая Земля... я просто не верю, что людей можно было бы чем-то устрашить. Теперь не верю, - поправилась Хотару. – Неугодное они пытаются уничтожить.       - Харука, - повторила Мичиру.       Нептун провела над гладью своего Зеркала ладонью в белой (всё ещё) перчатке, и Зеркало засияло. Хотару вытянулась вперед, чтобы лучше видеть, а в глади тем временем сменялись картинки: тяжелый засов, который удалось убрать только силой Серебряного кристалла, пустые улицы и нестерпимо яркое после сотни лет солнце, их неестественно-белая, как у призраков, кожа, истеричный смех. Сумасшедшие.       - Ты научилась предвидеть? – поинтересовалась Хотару. – Так было бы? Или это страхи?       Мичиру молчала.       - Страхи, значит.       Хотя её молчание ни о чем не говорило.       Хотару вздохнула, встав на колени и прижав голову Мичиру к своей груди. Бирюзовые волосы стали очень жесткими, она почему-то чувствовала это даже через свои плотные перчатки с прилипшими к ладоням песчинками. Мичиру не пыталась вырваться, она спокойно сидела и безразлично смотрела в сторону горизонта, а Глубоководное Зеркало всё также лежало на её коленях и больше ничего не показывало.       Где-то в воздухе пахло падалью. Такой стала Земля... или просто тела вдруг начали разлагаться слишком быстро.       Хотару так и стояла, обнимая Мичиру, которая раньше всегда поддерживала её, и почему-то представляла себе Иллюзион: померкший мир, который, возможно, снова покрылся паутиной, завядшие и почерневшие лепестки розы, а ещё наивного Гелиоса – Хранителя, который всё молится на Золотой кристалл и не понимает, что происходит в сердце планеты.       Оно просто гниет. Как и мир на поверхности.       - Харука... – прошептала Мичиру.       Хотару вдруг ощутила какое-то шевеление под своей ладонью, которой придерживала голову Нептун, как мог бы чуть ерзать живой человек. Мичиру почти прикрыла глаза, как будто собиралась заплакать, но... высвободилась и посмотрела в соскользнувшее с колен Глубоководное Зеркало, прижав его к груди. Ничего не произошло.       И это было действительно всё.

***

      00:01 26 Августа, 1998       - Стена Безмолвия!..       Хотару, как ей казалось, только сейчас поняла, что они никогда не любили Усаги по-настоящему. Хоть как лунную принцессу, хоть как Усаги Цукино – это не имело значения, поскольку имена вообще не играли почти никакой роли. Скажи она Рей или Макото, или Минако с Ами – те тут же кинулись бы отрицать, но... они никогда её не любили.       Они оставили Усаги одну. Они не дрались за неё, поставив на первое место собственные идеалы. А ей одной – чертовой спасительнице всех «своих», которым не нужно спасение, – ничего было не сделать.       Если бы они хотели сделать очень много для того, чтобы Усаги не осталась одна, они бы сделали это. Не помешали бы никакие люди, никакая философия и мысли о правильном. Просто если бы они действительно хотели спастись и защитить Усаги, то никакие силы во Вселенной не смогли бы их остановить и заставить умереть.       Они никогда не сражались по-настоящему ради Усаги. А ради своих мелочных целей, ради любви и связей – этого было недостаточно.       - Неожиданное нападение Косой Безмолвия!..       Это была очень продуманная ловушка. Хотару держалась изо всех сил, но, похоже, под каблуком у генерала Такэда на месте бездарного Микайо, который брал числом, появился кто-то сообразительный, который ещё и грамотно расставил людей, которых ему выдали для проведения операции.       Её поймали в районе Мюген (рискнули!), подкараулили и окружили. Хотару удалось разорвать этот круг, и она метнулась к ближайшей границе, чтобы как можно быстрее покинуть квадрат сосредоточения людей, где было слишком мало мест, чтобы спрятаться и переждать.       Но люди были повсюду. В ход пустили мины – так её загнали в небоскреб Тено. Лифты там не функционировали уже давно, поэтому Хотару пришлось подниматься по лестнице. До этого она пару дней не покидала своей комнаты в доме рядом со школой Мюген: оправлялась после очередной попытки привести план перерождения в действие. Хотару хватало уже убийства одной Усаги, чтобы переродилась хотя бы лунная принцесса... это был отчаянный и бесполезный шаг, потому что сама Усаги в новой жизни при похожих обстоятельствах опять легко могла попасться, но... хотя бы что-то.       Не вышло.       Она была бы согласна даже на простое освобождение души Усаги: тогда они бы все, подчиненные людям, чувствовали слабое дребезжащее сияние, а далеко на Луне, в неприступном дворце, по длинным светлым коридорам летала бы красивая нимфа в белом платье, невесомая и прозрачная – воплощение Богини Луны, душа Усаги – последнее, что она могла бы сделать для того, чтобы принцесса получила хотя бы свободу. А там... никто не знает, на что способна Лунная Богиня после своего настоящего пробуждения, когда взгляд её перестанет быть беззаботным.       Внутри пахло газом. Закрыв рот и нос ладонью, Хотару как можно быстрее побежала по лестнице. Надо было подняться на крышу: там она могла призвать «Революцию Смерти» и покончить с преследователями. Миру бы этого ничего не дало, но сегодня надо было применять крайние меры.       Теперь, когда всё заканчивалось, ничего не было жаль.       Выбежав на крышу, Хотару втянула полную грудь воздуха. Внутри небоскреба было просто невыносимо. Похоже, задержись она ещё на минуту, всё взорвали бы вместе с ней и людьми: нельзя же было сдаться, когда осталась последняя Сейлор Воительница, а её требовалось всего лишь убить.       Преследователи подоспели вовремя: Хотару уже стояла поближе к краю крыши. Надо было только сделать шаг назад, чтобы у самого края – и можно было заносить Палаш Безмолвия, чтобы со всеми покончить. Это, конечно, лишит её надежных домов, но одним «Неожиданным нападением Косы Безмолвия», похоже, было уже не отбиться.       - Хотите меня убить? – усмехнулась Хотару, косо посмотрев на застывших преследователей. – Не получится. Революция...       Она... поскользнулась. На самом краю крыши, куда надо было встать, чтобы пространства хватило хотя бы на две первые волны, разлили что-то скользкое. Хотару не успела ни подпрыгнуть, ни как-то осознать случившееся, чтобы быстро вернуть себе равновесие, как поскользнулась и... упала с высоты в почти сотню этажей.       Люди не подошли, чтобы полюбоваться на её смерть. Хотару летела, как кукла, лишенная крыльев, и всё не желала расставаться с Палашом Безмолвия, сжимая пальцами древко родного оружия. Она летела вниз, в черноту, на которую так любила смотреть, и воздух поднимал воротник её матроски, хотел оторвать бант и превращал короткие черные волосы в спутанную паклю. Хотару летела и жалела только об одном: что не может применить «Революцию Смерти» в воздухе – ещё одна особенность всех её атак: сильная магия требует устойчивых положений.       Крыша и досадная ошибка становились всё дальше. Хотару закрыла глаза, ощутив странное тепло, точно развоплощалась, и ей показалось, что её тело ласкают множество лент, вьющихся и обнимающих, а сама она невесомая, словно пушинка...       И ничего этого не было на самом деле.