Никогда не думал, что секс по телефону может быть таким

      Должен был признать, что в жизни не ел так сытно, тем более в центре столицы нашей Родины. Вообще никогда не был в центре Москвы. Чёрт, тут слишком много людей! Мама дорогая… чувствую себя тараканом. Эй, Дима, ты чего вылупился?       А вслух произнёс следующее, зажато и как стесняющаяся девочка:       – Дмитрий Николаевич, а что вы дали мне выпить?       А он улыбается, как хитрый ящер, пальцами своими теребит ложку (хотя нет, это я тереблю края своей рубашки). И вообще меня смущает, что он смотрит на меня в упор и ведёт себя, как образованный маньяк. Образование у него наверняка есть. Да и, собственно, в том, что он маньяк, я тоже уже не сомневаюсь.       – Дмитрий Николаевич? – чувствую, как в голову ударил алкоголь. Ай, плохо детей спаивать! И плевать, что ребёнку девятнадцать, и он сам согласился выпить. Он якобы под присмотром – я окинул взглядом этого маньячину – взрослого и сексуального мужчину. Ах, чертовски сексуального. Это что в уголке его губ? Петрушка?..       – Немного бургундского, ты ведь сам согласился, – он жестом подозвал официанта, а я надулся, как препарированный без собственного ведома лягушонок. Ква-ква.       Я снова начал болтать сам с собой, забыв, что говорю это не вслух. Ну, неудобно мне вслух! Язык такие трюки совершает, что любой акробат позавидует… Интересно, я раньше когда-нибудь пил?       – Мы уже уходим? – натурально застонал я, поняв, что лучше так больше не делать. Я не создан быть бабой. «Ты создан быть геем». Ну, чёрт, это разное!       – Тебе не очень хорошо, – всё с той же ухмылкой отвечает Димочка, отдавая красивую купюру этому молодому официанту. Глаза бы ему выцарапать. Чо он как этот-то. Смотрит, ластится… а, это он посуду убирает.       – Я чувствую себя лучше, чем никогда!       – Чем когда-либо, ты хотел сказать.       – Мы не на уроке русского, профессор, – буркнул я, недовольный, что мою задницу отрывают от мягкого стула.       Он меня прилежно одел, даже шарф правильно обмотал вокруг шеи. Развернул на раз-два и подтолкнул к выходу. Я поддался, пытаясь нацелено засматриваться на юбочки официанток, думая, от алкоголя меня тошнит или всё-таки от юбок.       Это потом уже, когда я почти переступил тёплый порог… то есть, порог тёплого кафе, я понял, что всё это время на лице держал выражение крайнего отвращения. Бесцеремонно взяв под руку этого частника, я торжественно переступил дверь. В прямом смысле. И неважно, что я не умею ходить сквозь стены; неважно, что теперь у меня будет шишка на лбу. Важно то, что я вызвал смех этого громилы и опять-таки не по-мужски покраснел.       Етить в дышло это бургундское!..       Ладно, порог мы всё-таки преодолели, признаюсь, не без помощи Дмитрия Николаевича. Моей возлюбленной иномарки уже не было, а в городе начинало темнеть. Я не представлял, как по такому морозу мы поплетёмся куда-то. Ещё и пешком.       Отвратный запах города заставил немного протрезветь, но глаза отчего-то слезились и уши горели. Дмитрий это замечал – как при таком пристальном взгляде можно что-то НЕ замечать? А смотрел он в основном именно на меня. Повёл он наши тушки куда-то в сторону, собственнически приобнял за плечи, шепнув где-то над ухом «упадёшь – сам ползти дальше будешь». Иногда это было обидно. И только, когда мы дошли до какого-то огромного здания, ноги гудели, а европейское название гласило о высококачественной гостинице, я понял, что всё ещё иду на поводу.       Так куда, говорите, меня ведут?       – Что это за место?       – Hilton Moscow Leningradskaya, – официально объявил он, заводя меня внутрь и обворожительно улыбаясь сотруднице. Кажется, она его знала. Ой, ручки сложила, улыбнулась во все акульи, глазки построила в ряд, как на военном параде… Вот стерва. – Я заказывал номер на своё имя, Соло…       – Да-да, Дмитрий..?       – Николаевич, – любезно подсказывает он, а я сдерживаюсь, чтобы не буркнуть что-то типа «вымри, доисторическая мымра».       – Ах, тут ваша жена уже…       – Ирина?       Какая ещё Ирина? Я встрепенулся, нахмурился, как-то рефлекторно делая шаг за спину Дмитрия. Нет, что-то не так. Что-то всё…       – А это кто? – удивлённо спрашивает блондинистая особь женского пола, и я тихо рычу. Он же снисходительно гладит меня по голове, как зверька.       – Друг мой, он немного пьян.       – Маловат он… то есть, молод для друга-то.       – Каши в детстве мало кушал.       – Ах ты!.. – я почти удачно замахнулся, но он рукой сгрёб меня за шею и с невинной улыбкой повёл к лифту, снова беспечно шепнув: «Ещё слово – убью».       Что же, пришлось успокоиться…       До номера мы его добирались, кажется, вечность. Меня начало мутить, голова распухла, как будто мозги потихоньку вздувались. Я хотел всё спереть на недостачу кислорода, но его мне хватало как никогда.       – 113 номер? Не очень удачный выбор, – буркнул я, весь изъёрзавшись и исстонавшись из-за затёкших плеч от неудобной позы в лифте. Да, он сжимал мою шею, пока вдруг его будто не ударило током, и он не отступил.       – Моя жена любит всё загадочное, – со странным выражением лица заявил он, дёргая ручку и толкая дверь в номер – она открылась. – Ира?       – Димочка!       Боже! Я в жизни так не пугался настолько визгливому голосу! Ой… а она ничего так. В пальто. И без макияжа. Куда это она собралась, интересно?       – О, твой новый друг? – она нервно подмигнула, начав меня всего ощупывать. Ой, дамочка, а живот-то мой что тебе сделал! О!..       – Да, мой новый друг, – хмуро ответил частник, как-то резко убирая от меня её руки. Я весь дрожал. А она знала, за что хвататься.       Но с чего бы ему так реагировать?       – Ох, жадный какой, – хмыкнула она, и я усомнился в её адекватном состоянии. Принюхался. Пахнет французским парфюмом – и больше ничем. Ну, если исключить обычный человеческий запах и тоненький, еле уловимый запах сигарет. И что-то ещё… ужасно необычное…       – Куда ты намылилась? – он пропихнул меня внутрь, приказал раздеваться. Я, совсем погруженный в свои мысли, послушался, скидывая ботинки и пошатываясь, словно маленькая тростинка на ветру. Или маленький тростик.       Женщина подошла к большому зеркалу, достала ярко-красную помаду и всё-таки начала мусолить свои губы. Этот цвет меня раздражал, словно испанского быка. И нет, я не хотел наброситься на неё и забодать – это смотрелось бы уже не в том контексте, в каком было раздражение.       – Меня ждёт Виталик, – она несколько раз причмокнула губами, разглядывая себя под всеми возможными углами.       – Вернёшься сегодня?       – А надо? – она усмехнулась, странным взглядом окинув всего меня. Я аж вздрогнул, покосившись на женщину в ответ.       – Ладно. Если что, номер оплачен на две недели, – Дима тоже начал снимать с себя атрибуты верхней одежды, и я как-то залюбовался, вдруг почувствовав укол где-то в области ниже живота.       И покраснел.       Я понял, что за запах исходил от женщины.       Запах возбуждения. Вообще весь номер был пропитан этим мускусным ароматом.       Что-то внутри раза три перевернулось, а очнулся я только тогда, когда Дмитрий Николаевич стоял в проёме дверей в другую комнату, смотрел на меня с насмешкой, а сзади захлопнулась дверь. Я уставился на него в ответ, представляя, как могу выглядеть. Я чувствовал, что волосы мои были в полном беспорядке, а правая рука блуждала по паху…       – Проходи, располагайся, – он скользнул взглядом ниже и скрылся в той самой комнате. Я стоял ещё минуты две, тяжело дыша. И ещё через минуты две только смог опустить ладонь.       Мускус… мускус…       В глазах плясали искорки, я морщился и хмурился, кое-как дошёл до дивана, осторожно на него опускаясь и про себя матеря всеми известными словами этот проклятый дом.       Мускус!       Это ужасно. Он мог не так понять мою эрекцию… интересно, он тоже возбуждается от этого запаха? Или, может, он импотент?       Да, эта мысль позабавила меня куда больше прежних рассуждений. Однако проблема оставалась нерешённой.       – Выглядишь не очень, – совершенно спокойно заявил он, проходя к дивану и опускаясь на него. Рядом со мной. Я вжался в подлокотник всеми своими рёбрами.       – Что тебе нужно? Почему я всё ещё жив? Знай, денег у меня нет!       Он как-то дико уставился на меня, начал медленно расстёгивать рубаху.       – Меня не удовлетворяет секс по телефону, я за реальное общение.       Я хотел крикнуть «что?!», но захлебнулся собственной слюной. Закашлялся. Опять вжался в диван.       … ой, а он мягкий, надо заметить.       – Расслабься, – беспечно сказал он и, закончив со своей рубашкой, принялся за мою. Я запротестовал, но быстро замолчал от крепкого поцелуя. Я действительно растерялся (чёрт, я был девственником, который с девушкой-то целовался последний раз в восьмом классе, и то это больше было похоже на… то, как кошка облизывает своего хозяина). Но не поддаться его сильным рукам было сложно.       Вдруг он отстранился, удивлённо посмотрев в мои глаза.       – Стой.       Вдруг вжал меня в диван крепче, сорвал рубашку уже более нервно, провёл пальцами по моим плечам. Целовал он меня как-то между делом, а я плавал в новых ощущениях. Охуенно.       – Так ты девственник?       Я поморщился, не желая открывать глаза и смотреть в его, наверное, отвращённое лицо. Хотя я уже вёл себя, как шлюха. Как Нинка с третьего курса. Мускусом обложили – значит, можно, да?       Я резко оттолкнул мужчину, но ничего не последовало – он так же возвышался надо мной. Я открыл веки, хотел уже нагрубить, но наткнулся на его губы, сложенные впервые в лёгкую улыбку. Он улыбался?       – Удивительно, – он уже нежнее провёл по моей шее, груди, и я почувствовал, как сердце становилось бешеным. Даже было желание осмотреть себя. Вдруг где-то завалялся укус от бешеного пса?       Я представил, как на моих губах пенится слюна, а Дима её слизывает. Это… слишком.       Я снова попытался выбраться из-под тяжёлого тела, кряхтя, но ничего не получалось. И тут его рука легла поверх моей возбуждённой плоти, и все маты, которые я вспомнил, пришлось выдохнуть ему в губы.       – Соблазняешь, Иуда, – хмыкнул он, слегка массируя слишком чувствительное место, а я потерялся в уголках своего самосознания.       Я вцепился пальцами в его кожу на плечах, прошептав что-то нечленораздельное. И «пусти, гад», и «продолжай». А он воспользовался моим замешательством, проник языком мне в рот сначала без поцелуя, смущая ещё больше, после и вжимаясь губами в мои.       Скользко и сначала чертовски неприятно там, во рту. Я чувствую бургундское на его языке, привкус сигарет, которые он курил в салоне иномарки, ту зелёную приправу из петрушки… А потом, когда я уже не могу сдержать стон, поцелуй приходится как раз кстати – надо чем-то занять рот.       И когда он останавливает поцелуй, я понимаю, что догадку свою проговорил вслух.       – Рот занять, говоришь?       Боюсь открывать глаза и дрожу, как ягнёнок. Куда я вляпался, вашу мать?       Звук расстёгивающейся ширинки, моё тяжёлое дыхание и спокойное – Дмитрия. Его блуждающая по моим бокам рука, по животу; пальцы, расстёгивающие и мои джинсы.       – Ой, кажется, телефон выпал… – шепчу я, когда слышу глухой удар о пол чего-то тяжёлого – телефон-то в железном корпусе.       – Привстань, – снова командует Дмитрий, и я, приподнимаясь, проклинаю всех семерых богов, которых вспомнил. В губы мне упирается что-то горячее, влажное, липкое и твёрдое…       Я быстро отклоняюсь, уставившись на Дмитрия. Тот, с абсолютным спокойствием, продолжает протягивать мне свой указательный палец. Проводит им по моей нижней губе, заставляя её приоткрыться, проникает внутрь. Я задыхаюсь, снова. Блаженно прикрываю глаза, даже и не представляя до этого, что это может вызвать такую бурю эмоций. Я сам укладываюсь на диван, выгибая спину, руки свои себе за спину заламываю, чтобы не хвататься за рельефы мышц Дмитрия.       – Брось, мне нужны твои руки, – шепчет он, беря одну из них и увлекая куда-то к себе. И теперь я точно уверен, что это именно то, о чём я подумал.       – Ну нет! – я снова вскакиваю, отстраняясь от пальца мужчины. Тот хмурится, уже явно почти выведенный из равновесия. – И ты вот это… ну вот то… – я киваю в одном направлении. – Неужели ты… это… будешь пихать… в меня?       Он расхохотался, а я накуксился, как пятилетняя девочка, у которой отобрали бронированный танк и всучили Барби. Дима схватил меня за бока, стащил обратно под себя и склонился, в упор посмотрев в мои глаза.       – Успокойся и расслабься. Я знаю своё дело.       И почему-то в душе кольнуло – ревность? Он явно был не первый раз с мальчиками, как я.       – Хорошо, – сам потеряв душевное равновесие, я стиснул пальцами возбуждённый член частника, удовлетворённо и мило улыбнулся на его возмущённый вздох. Он же за какие-то считанные секунды освободил меня от одежды. Полностью.       Что-то стало не по себе.       – А вот теперь пеняй на себя.       Ой.