Если ты есть, позволь жить!

— Итак, давайте придём к общему знаменателю: что мы имеем? «Уф, что мы имеем? На улице уже рассвело, я хочу спать, а их тут всех, — ну родственничков моих любимых, — как в улье набралось». — Да какой знаменатель? Говорю же, берём карту и тыкаем пальцем в небо. — Ш-ш, Эмметт, Несси спит ещё. «О, спасибо, дорогая тётушка Розали, но Несси уже бодрствует, да только глаза открывать не хочет, ну, и разговаривать пока что лень». Я натянула на себя одеяло, старательно продолжая имитировать крепкий сон, а в мыслях назревал вопрос: где родители? Судя по гулу голосов, все были здесь: бабушка, дедушка... Да язык не поворачивается их так называть, настолько молодо они выглядят. А никто меня и не заставляет утруждаться формальностями. Да и вообще, меня тут почти ничего не заставляют, все меня любят до потери памяти, впрочем, как и я их. Вы думаете, что я избалована таким отношением? Да, может быть, так оно и случилось бы, да вот тот приход итальянцев, слишком потрясший и сплотивший нас всех, сделал своё дело. И пусть тогда я была совсем ребёнком, правда, в том возрасте дети мало что понимают, я всё прекрасно осознавала и до жути боялась разлуки с мамой, которой я и так доставила столько боли (можно сказать, лишила жизни); я боялась потерять их всех и, восседая на спине друга семьи — Джейкоба, — жадно всматривалась в родные лица, пытаясь запомнить их до единой чёрточки, до самой незначительной мелочи. Да, с тех событий минуло добрых пять лет, я выросла, а вот воспоминания остались такими же яркими и красочными. И порой, пытаясь загнать подальше эти образы, я слишком жалела, что являюсь вот таким уникальным созданием, в котором смешались гены человека и вампира. — Друзья, давайте же будем серьёзнее, всё-таки наша жизнь решается, — попытался всех образумить Карлайл. — Элис, сделай одолжение, загляни-ка, что там говорит твоё предвидение. Говоря это, неугомонный Эмметт принялся нарезать круги по нашему домику. — Я тебе не ведунья какая-то и заставить себя не могу, ты же знаешь. Могу сказать только, что Белла и Эдвард возвращаются с охоты, — Элис тихо опустилась на мою кровать. — А ещё я точно знаю, что Несс уже не спит, а лежит и жульничает. Она потрепала меня по голове. — Эй, Несси, вставай, будь добра, а то сейчас твои создатели намылят нам шею за вторжение в ваше гнёздышко... Жалобная тирада Эмметта была прервана скрипом открывающейся двери. — Зачем вы пришли так рано? Ренесми нужен сон — определённое количество часов, во время которых она должна отдыхать. — Успокойся, дорогая, дочь уже не спит. Сама послушай, как бьётся её сердце, а бьётся оно так лишь тогда, когда организм уже бодрствует. Папа нежно поцеловал маму в лоб и присоединился ко мне и Элис. Сколько раз я могла видеть нежные и искренние чувства, которые буквально переполняли родителей, но не переставала любоваться их непритворным отношениям. — Как погодка, пап? — наконец решила я произнести хоть что-то. — Замечательная, да и олени недалеко пасутся, как раз тебя поджидают, чтобы завтрак себе выбрала. Отец хитро улыбнулся. — Прости, но сегодня в моём меню что-нибудь из того, насчёт чего вы так и не успели выяснить, полезно оно для меня или нет. Да-да, не удивляйтесь. Я действительно довольно часто употребляю в пищу самую обыкновенную человеческую еду, что делает моё общение с людьми ещё более простым. Вообще, достигнув, как говорил дедушка, своего, скорее всего, окончательного возраста, я очень изменилась. Выглядела, как самая простая шестнадцатилетняя девушка, ничего странного. Да и жажда крови не мучила при встрече, скажем, с Чарли — моим дедушкой по линии мамы. И тем не менее в школу, куда мои дядюшки, тётушки да папочка ходили не один раз, меня не отдавали: боялись, что может что-то пойти не так. Пожалуй, это было единственным недостатком любящей семьи — безграничная опека, которая порой переходила все грани: возможные и не очень. — Чайник уже скоро вскипит, — сказала мама, бесшумно двигаясь по дому в сторону комнаты, где я оборудовала себе кухню и столовую. — Что прикажете подать к чаю? — спросила она, вкладывая в мою ладонь пару кубиков шоколада. — Эй, сладкое перед едой? Карлайл потянулся к лакомству, которое я быстро засунула в рот, порождая этим жестом бурю веселья. — Ещё пару-тройку кубиков этой прелестной сладости — и предложения мест для нашего обитания. Я наслаждалась ароматом чая, а вокруг назревали баталии, причём самые настоящие. — А я тебе попытаюсь доказать, почему Франция непригодна для нашего обитания. Размахивая во все стороны пультом от телевизора, Джаспер наступал на стоящего возле этого самого ящика с голубым экраном Эммета. — Нужно что-то тихое и малонаселённое, — спокойно сказала мама, не отводя от меня золотистых глаз. Я закончила трапезу и решила положить конец этому спору. — Здесь, кажется, поступало предложение взять карту и ткнуть пальцем в небо? — я поочерёдно заглядывала в глаза каждого члена нашей семьи. — Так дайте же мне карту, я ткну этим пальцем, и поедем. Задумчивость отразилась на лицах всех присутствующих. — А давайте, — шумно выдохнул Джаспер, протягивая невесть откуда взявшуюся здесь карту. — Только у меня есть одно маленькое условие, — хитро протянула я, криво улыбаясь. — Говори уже, шантажистка, — засмеялся папа. — Если выбранное мной место подойдет по всем критериям, я иду в школу. Тишина длилась долго. Ну, может, мне так показалось. — Что же, Несси. Ты показала нам, что являешься вполне безопасной личностью... Слова Эмметта снова взорвали комнату гулким смехом. — Ладно, Несс, мы согласны, — почти вместе сказали папа и Карлайл. Я украдкой бросила взгляд на обнимающую меня за плечи маму. Она тепло улыбнулась, но продолжала молчать. — Белла, милая, ну не молчи. Здесь и так уже много голосов будет не в твою пользу. Папа уловил наши переглядывания и теперь пытался окончательно прогнать мамины сомнения. — Отчего Ренесми не провести пару годков в таком замечательном месте, как школа? Ведь там проходит всё самое чудесное, что уготовано нам детством. И, пока мама и папа боролись в словесных боях друг против друга, Эмметт вложил в мои руки карту со словами: — Давай, выбери по-быстренькому, а там мы их дожмём. Я закрыла глаза, подумала с минуту, а потом медленно стала опускать палец на какое-то место, которое, возможно, станет нашей новой средой обитания. — Россия, Санкт-Петербург, — огласил Эмметт, потрясая картой.