Если ты есть, позволь жить!

А на рассвете сон самый сладкий. Да вот только не тогда, когда твои ноги служат игрушкой и точилкой для ещё совсем молодых зубов. Я приподнялась, осторожно сгребая малыша Вилли в охапку. Но мой белый мучитель никак не собирался сдаваться. Притворившись мёртвым, чтобы я разжала руки, он легко выбрался из них и побежал по комнате, снося на своём пути всё, что под лапы попадалось. Я тяжело вздохнула и опять плюхнулась на подушку, слушая, как мой любимец жестоко дерёт кресло. К Вилли я прикипела всей душой. Может, потому, что раньше у меня не было никого, о ком можно вот так заботиться. Малыш был таким забавным, что все его шалости я быстро прощала, часами играя с ним да волнуясь, когда тот выбегал на дорогу. Теперь мой дедушка немного переквалифицировался в ветеринара. Пару раз он давал мне консультации насчёт рациона, потому как я сделала из Вилли очень балованного зверя, давая ему самое вкусное. — Мяу! — донеслось от дверей. И значило это, что, пока в миске не будет лежать аппетитный завтрак, время, которого Вилли диктовал сам, ни о каком сне не может быть и речи. Я побрела на кухню, по дороге досматривая сны. — Разбудил всё-таки. Я только собиралась его у тебя забрать. Мама отложила книгу и пошла со мной. — Мяу, — звучало уже куда требовательнее. — Сейчас посмотрим, как ты голоден. Я поставила перед котёнком блюдце с рыбным супом и заработала такой взгляд, будто там было что-то до умопомрачения противное, да ещё и пахло так скверно, что бедняга Вилли бросился бежать от этого запаха. — Вот так всегда, — буркнула я, собираясь отправиться в тёплую постельку. — Дочь, постой, — окликнула меня мама, возвращаясь к книге. — Раз ты уже проснулась, расскажу вот что. Карлайл сегодня на дежурстве, просил тебя зайти, как выспишься. — Это ещё зачем? — насторожилась я, вспоминая те времена, когда ежедневно измеряли мой рост и вес. — Ты порой бываешь слишком резка, — сказал бесшумно вошедший в родительскую спальню папа. — Карлайл у тебя хочет помощи попросить. Сон будто рукой сняло. Я всегда мечтала быть незаменимой и полезной в чём-либо и, когда услышала о том, что требуется помощь, решила не медлить и бежать сию минуту. Новое место работы деда напоминало огромную квартиру, которую переделали в лечебницу. Пара комнат, возможно, бывших когда-то спальными, служила палатами. Процедурная напомнила кухню. Но вот кабинету, где сидел Карлайл, я не смогла найти квартирного применения. Это была маленькая светлая комната в бежевых тонах, в которой помещались стол, стул да старенький шкаф. Я негромко постучала и вошла. Карлайл сидел, уставившись в чью-то медицинскую карту. Судя по выражению лица, что-то уж очень озадачило бывалого доктора, просматривавшего историю болезни. — Привет лучшим докторам, — сказала я, усаживаясь напротив. — О, Несс, ты чего так рано? Дедушка закрыл карту и сладко потянулся — наверное, для того, чтобы не терять привычки человеческого поведения. — Прибыла, как только узнала, что доблестному доктору помощь нужна. Карлайл задумчиво смотрел в окно, где уже вовсю царствовал день. — Нужна, Несс. Да вот только не знаю, с чего начать. — С самого начала, — улыбнулась я. — Действительно, так будет лучше, да и понятнее, наверное. Карлайл откинулся на спинку стула и начал рассказ: — Дело пойдёт о семье Добровых, главу которых мы с тобой имеем честь знать. У отца Димитрия двое детишек: Андрей — его родной сын — и Агнесса — приёмный ребенок. Слишком у них разные характеры, да и взгляды на жизнь тоже расходятся. Вот потому, наверное, они и ссорятся из-за пустяков всяких. Но дело не в этом: пару дней назад, когда я познакомился с Дмитрием Ивановичем, который пришёл ко мне на приём со странной просьбой оказать его дочери психологическую помощь, он рассказал мне подробнее о девочке. Дело в том, что Агнесса, как понял отец Димитрий, проживала раньше где-то за пределами России. Но где её родители и откуда она родом, девочка не знает. Создаётся такое впечатление, что бедняжка страдает провалами в памяти. А может... — Карлайл вздохнул. — А может, просто хочет, чтобы все так считали. Но тем не менее своим приёмным родителям она сказала только, что её Агнессой зовут и что ей шестнадцать. Да и детский дом, куда привезли девочку, никаких документов не видел. Говорят, что привезли её и под дверью оставили. Чете Добровых Агнесса очень понравилась: тихая, скромная, как позже оказалось, очень прилежная. Они в ней души не чают. Да вот только по ночам она беспокойно себя ведёт: плачет во сне, говорит что-то на иностранном языке. Видимо, эти кошмары как-то связаны с её прошлым. Вот Дмитрий Иванович и хочет, чтобы новый американский специалист, то есть я, разобрался во всём. Дедушка замолчал. Он сидел, подперев локтём голову. Я тоже ничего не говорила. А что тут скажешь? История захватывающая, как в кино или в книге, но ведь это всё реальная жизнь, и человеку действительно нужно как-то помочь. — И что ты предложил Дмитрию Ивановичу? Вопрос мой прозвучал как-то несмело, возможно, оттого, что задала я его потому, что сама совсем ничего не могла придумать. — Странные, конечно, рекомендации я им дал. Но нужно же хоть с чего-то начинать? Я попросил Дмитрия постараться записать ночные кошмары Агнессы на диктофон или ещё куда-нибудь. Возможно, я смогу понять, на каком языке говорит девочка и где стоит вести поиски. — Но никто не знает ни настоящей фамилии, ни адреса, где проживала Агнесса... А вдруг и имя у неё ненастоящее? Кажется, в мою голову пришла гениальная идея, озвучив которую, я быстро осознала, что ничего умного в ней не было. — Ты пригласи Агнессу, побеседуй с ней по душам. Ты же это так умеешь. — О, Несс, моя добрая и наивная Несс, — Карлайл легонько потрепал меня по плечу, — если Агнесса замыкается от родных... М-м, то есть от своих приёмных родителей, то ты полагаешь, что она вот так легко сможет довериться абсолютно чужим людям? Более того, я видел её вчера. Специально возле церкви подкараулил, когда она, продав свечи, домой отправилась. Она на меня, как на лютого врага, глянула да как припустила бежать! Люди так только во время вселенской паники ноги уносят. Честно сказать, я вообще растерялась. Я не могла понять, зачем понадобилась дедушке, если он сам не знает, что делать; неужто он полагает, что я смогу придумать что-то такое, что ему и не снилось? Вот этот вопрос я и задала. — Нет, конечно, нет, — он широко улыбнулся. — Вы с Агнессой будете одноклассницами. Постарайся с ней подружиться, войти в доверие. Поверь, ровесники рассказывают друг другу гораздо больше, чем нам, взрослым. Я задумалась. Конечно, против новых подруг я ничего не имела. Но, как говорится, насильно мил не будешь. — Попробую, конечно, но... — Несс, я всё прекрасно понимаю, — дедушка встал и, вынув из шкафа стакан, плеснул в него сок, пачка с которым стояла на подоконнике. — Возможно, что Агнесса и тебе не расскажет того, что так хотелось бы услышать, но вдруг? — О'кей, я постараюсь, — сказала я, глядя через жидкость в стакане на солнечный зайчик, который удобно расположился на стеклянной полке открытого шкафа. — Вот и молодец, — дедушка вздохнул с облегчением. — А с лоботрясом Андреем нужно английский штудировать. Совсем плохие отметки парень имеет. Я пообещал Дмитрию, что поговорю с тобой насчёт репетиторства только после того, как сама хоть немного вникнешь в школьную программу. — Для тебя, дедушка, всё что угодно, — сказала я, поднимаясь и крепко обнимая Карлайла. — Слушай, я, кажется, знаю, как стоит начать наши нелёгкие дела. Дедушка вопросительно на меня посмотрел. — Ну, раз ты так хорошо общаешься с Дмитрием Ивановичем, напросись к ним в гости и меня с собой прихвати. Я попытаюсь с Агнессой, да и с Андреем познакомиться. Лицо Карлайла просияло. — Я же не зря сказал, что ты поможешь? Действительно, ты права. Я поговорю с Дмитрием и думаю, что завтра... — он быстро бросил взгляд на висящий на стене календарь, — это у нас суббота — завтра мы и отправимся с тобой в гости. В коридоре стало людно. Видимо, народ проснулся да о болезнях своих вспомнил — следовательно, дедушке пора работать, а мне уходить. Так я и сделала. Придя домой, я обложилась кулинарными книгами, пытаясь найти что-то такое, чем можно будет угостить Добровых. Благо на помощь пришла мама, которая помнила вкус тех или иных блюд. И вот когда мы с ней затеяли готовку мясного пирога, картина в доме резко изменилась. Папа вспомнил, что с ним о чём-то хотел поговорить Джаспер, и скрылся от резкого запаха чеснока, а малыш Вилли вырабатывал в нас с мамой зоркость и внимательность, пытаясь стащить хоть маленький кусок жареного куриного филе. Вечером, когда Карлайл заглянул к нам сказать, что всё улажено и нас с ним ждут, угощение уже было спрятано в холодильник. «Что же, Агнесса и Андрей, ждите новую подругу».